Миссия "Звезда Хазарии" или "Око Кагана"

ГЛАВА 19.

Предсказание начальника конной гвардии – наместника Абескунской низменности, Салаутдина полностью сбывалось. Отряды кипчаков не только вернулись обратно назад, но и стали мелкими группами появляться то справа то слева, обходя персидское войско и жаля из-под тишка. Фархад Абу-Салим снял с головы шлем и почесал затылок. Вид у него был озабоченный.

– За нами по пятам следует больше кочевников, чем я предполагал, – удрученно произнес он.

– Но ведь мы этого хотели, заставить их, как можно быстрее, вступить с нами в бой? Или нет? – озадаченно ответил Салаутдин.

– То-то и оно, – Фархад невесело улыбнулся. – Как-то подозрительно получать от врага подарок, хотя который и ждешь и даже если сам его к этому вынуждаешь. Я рассчитывал, что когда мы заставим их биться, они будут в отчаянии и страхе при виде нашего войска.

– Что-то непохожи их лучники на отчаявшихся людей, – колко заметил Салаутдин.

– Похоже, у них есть свой, какой-то план, знать бы какой?

Его вопрос остался без ответа. Фархад поднялся на вершину небольшого холма, с которого открывался прекрасный вид на предстоящее поле боя.

– Вели здесь разбить мой шатер, – обратился наместник к одному из беков, неуклонно следовавших за ним по пятам. – Пусть демонопоклонники видят, что мы не боимся их и готовы к бою.

Ближе к полудню в авангарде армии Фархада затрубили рога. Это был сигнал, – "неприятель впереди" – который с нетерпением ждало все персидское войско. С самого начала блошиных атак степняков, войско Фархада двигалось строем. Возбужденный гул прокатился по стану. Полученный долгожданный сигнал, заставил наемников быстро взяться за оружие и занять свои места в строю. В окружении своих полководцев, Фархад Абу-Салим вышел из шатра и бросил тревожный взгляд на поле. Сомневаться не приходилось, войско "шайтан кумычи" выстроилось в боевой порядок в нескольких верстах от холма.

Спереди стояли шесть отрядов легкой конницы сотен по двадцать в каждом, сзади них еще один мощный хорошо вооруженный отряд.

– Кажется, я разгадал их план, – гордо подняв голову, произнес Фархад Абу-Салим. – Они пойдут в лобовую атаку, попытаются втянуть нас в игру со своим авангардом, затем растянутся, пропуская вперед тяжелую конницу, зайдут нам во фланги и градом стрел попытаются остановить наш порыв. Не выйдет. Мы раздавим их прежде, чем они успеют развернуться. Приказываю начать общее построение полумесяцем. Я буду руководить сражением с правого фланга. Коня мне!

Наконец-то увидев кипчаков, которые терпеливо стояли и ждали нападения, Фархад Абу-Салим испытал безудержное желание сходу пришпорить жеребца и немедленно броситься в атаку, но он сдержал свой душевный порыв. Войско наместника Абескунской низменности все ближе и ближе подходило к неприятелю. Фархад Абу-Салим командовал сражением. Рядом с ним развивалось зеленое знамя. До слуха Фархада уже доносились резкие гортанные кличи кипчаков, но он никак не мог разобрать слов, хотя язык персов и степняков был родственным. Их выкрики настолько сливались с фоном общего шума, что выхватить отдельные слова не представлялось возможным.

Громко прогудели рога и персы все как один, пытаясь нагнать побольше страху на врага, заревели свой боевой клич:

– Аллах Акбар!

Когда они сблизились на расстояние полета стрелы, небольшой отряд степняков бросился им на встречу. Истошно крича и вопя, они осыпали конницу Фархада градом стрел. Наиболее удачные выстрелы выбели всадников из седла, другие вызвали крики боли и ржание лошадей, но большая часть либо не попала в цель, либо была отражена щитами и броней персидской конницы.

Кипчаки не были настолько безумны, чтобы бросаться малой группой на превосходящего числом и закованного в железо противника. Они разом развернули своих малорослых степных лошадок и галопом помчались к оставшимся позади родичам. От радости, войско Фархада бросилось вперед и еще сильнее завопило:

– Аллах Акбар!

Прозвучал долгожданный сигнал к атаке.

– Копья вниз! – проревели сотники.

Воины еще сильнее пришпорили лошадей и конница Фархада, сверкая на солнце доспехами, бросилась на врага.

От грохота множества копыт, Фархад Абу-Салиму показалось, что он находится в самом центре грозовой бури. В этот момент он ощущал величайший восторг сопричастности к великому и славному свершению, он смело рвался к своей победе…

Конная лавина приближалась и поэтому сейчас была дорога каждая минута. Стоя во главе своего ударного отряда, Кара-Кумуч хорошо знал это и все же не торопился отдать приказ о начале атаки.

– Лишь бы получилось у Мурта и Урус ханов выдержать первый натиск, остановить противника и навязать ему свои условия.

Кусая в нетерпении губы, молодой хан выжидал до последнего момента:

– Вот теперь пора!

По взмаху его руки затрубили рога и полки легкой конницы, правой и левой руки устремились на встречу врагу.

– Началось! – в этот момент подумал он, и сердце тревожно забилось в груди.

По началу стремительный рывок персов напоминал движение хаотично накатывающейся лавины, но вскоре, внешне бесцельные перемещения врага привели к вполне определенному боевому построению. На орду Кара-Кумуча накатывалась тяжелая конная лавина, напоминавшая по своей форме полумесяц, священный символ мусульман. В этот момент Кара-Кумучу стало понятно, что застать врасплох врага будет неимоверно трудно, а воспользоваться брешами в его рядах станет еще сложнее.

– Неприятель задумал охватить нас с флангов крыльями своего боевого полумесяца, – размышлял в этот момент молодой хан, командовавший всем половецким войском.- Вполне возможно, что если моя легкая конница не выдержит удара, то крылья полумесяца в считанные минуты после сближения, встретятся у меня в тылу, за спинами моих воинов и тогда, замкнув плотное кольцо окружения, наместник Фархад одержит достойную победу. Его тяжелая конница легко раздавит моих легких всадников, их луки станут бесполезны в ближнем бою, а мой ударный отряд, вынужден будет сражаться в окружении не зная, что происходит вокруг.

Моему отряду не в коем случае нельзя потерять железную пробивную мощь ударного кулака. Мне нужно раньше ударить всей своей массой в середину серпа, разделить его пополам, а легкая конница Урус и Мурта ханов рассеет фланги меткой стрельбой из луков и разгонит противника по степи. Хвала Великому Тэнгри! Да будет он с нами в трудную минуту!

Кара-Кумуч отдал приказ, и головной полк пришел в движение…

Конница Фархада быстро сближалась. Стали уже различимы лица и вооружение врагов. Под ними низкорослые лохматые степные лошадки, однако, они скакали быстрее, чем кони Фархада. На головах у вражеских воинов остроконечные шапки из овечьего меха. Они сшиты таким образом, что закрывают еще и шею. Лишь у немногих кипчаков металлические круглые, заостренные кверху шлемы с прикрепленной снизу широкой кожаной полосой, служащей для защиты шеи. Доспехи на противнике в подавляющем большинстве кожаные, хотя встречаются и воины, облаченные в кольчуги. У всех круглые, обтянутые кожей щиты с небольшими медными вставками по центру и по окружности. За спинами у каждого изогнутый лук.

– Но почему они их не используют? – задался вопросом Фархад. – Может быть из-за быстрого сближения? Скорее всего, они берегут стрелы, надеясь на то, что смогут окружить мое войско и тогда у них будет возможность, прицельно опустошить свои колчаны, расстреливая моих людей, словно уток на охоте. Мешки, набитые конским навозом! – негодующе про себя подумал Фархад. – Зачем вы пришли на мою землю?

Он сильнее подстегнул коня, и, подавая пример, бросился вперед.

Неприятельские всадники, на взгляд Фархада, были уж очень разношерстно одеты и вооружены. Их конница представляла собой разгульную кочевую вольницу, которую ханы обычно собирают для набегов на земли соседей. Однако тот факт, что они пришли на эти земли целой ордой, включая женщин и детей, с целью захвата, вызывал уважение и их действия никак не напоминали обычный скоротечный набег. Фархад Абу-Салим стремительно сближался с выбранным противником, детально рассматривая его на скаку:

– Приземистый, чуть старше среднего возраста кипчак, очень впечатляющего вида, хотя определить возраст кочевников всегда очень сложно. Его степная лошадка выглядит уж очень смешной под своим седоком и от этого кажется странным, что она вообще способна выдержать и нести такой вес.

Над полем боя повисло напряженное ожидание. Чувствовалось, что бродит где-то неподалеку смерть, которая высматривала среди мчащихся навстречу друг другу воинов свою сегодняшнюю добычу. Воздух вокруг словно насыщен этим чувством, чувством неотвратимой близости тысяч неизбежных смертей. Ворота рая уже открыты и готовы принять тысячи душ мусульман, которые во имя Аллаха вот-вот покинут свои искалеченные и непригодные для жизни на этой земле тела. Но и Тэнгрианские духи нижнего мира не дремлют. Они ожидают отважных воинов куманов, которые вот-вот покинут этот мир и устремятся навстречу со своими предками.

Основной костяк наемной гвардии Фархад Абу-Салима, правоверные мусульмане. Его воины свято верят, что отправились на войну с неверными, с врагом, который вступил на их землю. От этого они чувствуют себя спокойно и уверенно перед смертельной схваткой с противником. Ведь они вышли на поле боя за правое дело и в случае смерти их прошлые грехи будут отпущены свыше. Погибшие в этой битве войдут в открытые для вечной и счастливой жизни ворота рая, как воины ислама, с просветленными лицами, чистой душой и упокоенными сердцами. Навсегда они освободятся от мирских забот, их разум не будет больше отягощен житейскими проблемами, их души наконец-то ощутят ту благодать, которую Всевышний щедро прольет на них, а оставшиеся на земле верующие мусульмане будут завидовать им, и станут всю оставшуюся жизнь стремиться обрести эти прелести рая в своей, еще не законченной земной жизни. Но все это случится тогда, если кому-то не повезет в этой битве, а пока, гвардия Фархада, полная вдохновения и уверенности в победе, летит на встречу с врагом.

Фархад Абу-Салим подобрал себе противника подстать. Мохнатая шапка мехом наружу надвинута на самые глаза. На нем желтоватого цвета верхняя одежда, сшитая из овечьих шкур, из-под которой проглядывает металлическая кольчуга. В левой руке щит с круглой медной вставкой по центру. Другой рукой он поддерживает под мышкой копье, широкий плоский наконечник которого блестит, отражая солнечные лучи. Этот металлический отблеск невольно притягивает взгляд Фархада, завораживает, словно глаза ядовитой степной гюрзы:

– Это бой, это игра со смертью, а не дворцовые развлечения, – сделав значительное усилие над собой, Фархад Абу-Салим отвел взгляд от созерцания вражеского копья и оценил обстановку на поле боя.

Вместе с ним вперед неслась его гвардия. Этот фактор оказал на наместника положительное психологическое воздействие. Но как бы он не старался, его чувства все равно были направлены на предстоящий поединок с выбранным соперником. А тот мчался, выпрямившись во весь рост, демонстрируя свое презрение к неприятелю, и только какие-то метры разделяли их.

Адекватно оценив обстановку, Фархад сообразил, что щитом от его копья ему не закрыться. Его соперник пробьет его на полном скаку насквозь, вместе с доспехами, словно муху или бабочку, коллекцию которых с воткнутыми в их тельца золотыми иглами, Фархад Абу-Салим видел, когда гостил у Дербентского марзбана. Фархад быстро просчитал в голове все варианты:

– Нужно либо отбить копье саблей, либо попытаться увернуться от него и пропустить этого каркалая дальше, а там, мои воины позаботятся о том, как отправить этого степного удальца подальше к его предкам.

Если сказать правду, то был и другой вариант ничуть не менее возможный. А именно, почему бы этому кочевнику не насадить на копье Фархада? При такой бешеной силе сближения это было очень просто, и никакая броня не спасла бы Фархад Абу-Салима. Но наместник не очень хотел рассматривать это возможное обстоятельство. Он искренне считал, что ворота рая еще не раскрыты для него, а его земная жизнь и его деяния еще нужны Всевышнему.

Фархад зашел с правой руки, ему было так удобней.

– Хвала Аллаху, что не левша попался! – промелькнуло у него в голове.

Делая обманное движение, он постарался показать сопернику, что закрывается щитом. Однако, в последнее мгновение он, чтобы уменьшить поражающее воздействие копья, повернул свой торс на бок, настолько, насколько это было возможным при бешеном ритме скачки, держа при этом саблю впереди, над холкой своего жеребца, чтобы не показать своей готовности к удару и усыпить бдительность противника. Мчавшийся на встречу кипчак, был уверен в благоприятном для него исходе поединка. Он не задумывался над тонкостями хитросплетенного плана наместника Абескунской низменности и даже не догадывался о высоком положении, которое занимал его противник.

Люди и кони сошлись в смертельном поединке. Незаметно для врага, Фархад Абу-Салим приподнял свою саблю в самый последний момент, произвел короткое резкое вращательное движение и, конец его клинка зацепил и отбил металлический наконечник копья. Копье приподнялось вверх. Клинок Фархада скользнул по древку и стал стремительно приближаться к незащищенной кольчужной сеткой шеи степняка. Пришла его очередь уворачиваться от персидской сабли. Вот только времени у него почти не осталось. Мгновение и неожиданно для своего грозного вида кипчак взвизгнул высоким голосом. Взгляд его голубых глаз застыл. Брызнул фонтан алой крови и витавшая уже над полем боя смерь, приняла свою первую жертву в раскрытые объятья. Так и не сообразив, что произошло, воин куман рухнул замертво на землю под копыта своей лошади.

Фархад Абу-Салиму очень хотелось обернуться назад и посмотреть, что же случилось с его противником, но времени для этого у него абсолютно не было. Перед ним возник очередной вражеский всадник со странным металлическим шлемом, очень интересной формы, на голове.

– В какой стране его предки добыли этот трофей? – возникла в голове Фархада чудная мысль, но развить ее и насладиться этим зрелищем он не успел.

Кипчак поднял вверх изогнутую саблю и с силой опустил ее на Фархада. Сильный глухой удар по дереву. Щит принял и выдержал удар, но дал трещину. Локтевая часть левой руки на какой-то момент онемела. Времени на раздумье просто не было.

Резкий выпад вперед под щит противника и правая рука почувствовала упругое сопротивление клинку и передающуюся по металлу дрожь пронзенного тела врага. Боевой конь под Фархадом ни на мгновение не останавливается и рвется вперед. Застрявший в животе противника на какой-то миг клинок едва не вывалился из руки. С большим усилием Фархад выдернул его из пронзенного тела и, размахивая над головой окровавленной саблей, помчался вперед.

Хмельным от азарта, полученного в бою, половецким воинам вряд ли кто мог противостоять в лобовой атаке. Легкая конница Мурта и Урус ханов первыми приняла на себя удар вражеского полумесяца. Их воины сражались как степные барсы, без оглядки назад. Однако, хорошо вооруженный и закованный в железо противник, постепенно теснил ряды половецкой конницы. Отдавая доминирующее положение на поле боя врагу, Урус хан медленно отступал, неся ощутимые потери. Несмотря на это обстоятельство, он прекрасно понимал, что план противника был примитивно простым, затянуть их в кровавую бойню с серединой серпа и обойти по флангам, лишая тем самым половецкую орду скорости передвижения и маневренности. Никакой хитрости в этом Урус хан не видел. Хорошее вооружение и численный перевес действовали на персов успокаивающе. На это обстоятельство и решил поставить хан.

Медленно отступая назад, он пытался не растягивать свой фланг, но и не давал прорвать его врагу раньше времени. На другом фланге Мурта хан тоже разгадал замысел врага и повторил маневр Урус хана. Так, затягивая противника в глубь своей обороны, половецкая конница медленно отходила. Но когда ударный отряд Кара-Кумуча взял разгон, центр легкой конницы неожиданно раздвинулся и стал обходить по флангам персидское войско, пропуская вперед Кара-Кумуча. В завязавшемся бою, тяжелая конница Фархада потеряла свою скорость и ударную пробивную силу.

А между тем, Сражение в полном разгаре. Основной отряд Кара-Кумуча врезался в центр вражеского полумесяца, рассекая его на две половины. Сотни душ, погибших с обеих сторон, витают над полем смерти, с удивлением наблюдая над происходящим на поле боя. А там внизу, тысячи скачущих навстречу друг другу и беспорядочно перемещающихся людей, пытаются уничтожить своих врагов, и с каждым мгновением, вновь и вновь, смерть пожинает новые жертвы. Не успевшие далеко отлететь в небытие души воинов, в недоумении кружат над полем. Они не решаются так сразу покинуть привычный для них мир и с сожалением взирают на землю. Небесная сущность и ауры бывших врагов так тесно переплетены между собой над полем смерти, что кажется вот-вот и там разразится бой, но людские страсти чужды представителям потустороннего мира, ворота рая манят к себе воинов джихада, а души упокоившихся куманов давно уже поджидают далекие предки.

Чувствуя гордость за своих людей, Кара-Кумуч вел свой отряд вперед. Под его натиском, вражеский серп изогнулся внутрь, давая возможность окружить его концы легкой коннице.

– Вот что значат в бою мои воины, – думал молодой хан, летя навстречу к своей победе.

Многие из его воинов уже давно перегнали хана и устремились к кургану, на котором был разбит шатер наместника Абескунской низменности. Каждый воин из лихой половецкой вольницы хотел отличиться первым, захватить как можно больше имущества и добра. Но не только за этим рвались вперед отважные всадники, там, на вершине холма их поджидала слава, а что может быть превыше ее для настоящего воина? А выше славы может быть только самосознание блестящей победы над поверженным врагом и общая народная гордость!

Пробив центр конного полумесяца, отряд Кара-Кумуча сорвал так и не успевший осуществиться план Фархада. На небольшом пространстве, только что бывшем ареной кровавой сечи, беспорядочно носились, постепенно сбиваясь в табун лошади оставшиеся без седоков. Воспользовавшись своим преимуществом, легкая конница Урус хана и Мурта хана носилась вокруг разрезанного надвое персидского войска, прицельно опустошая свои колчаны. Взрытое тысячами копыт поле боя все больше покрывалось фигурами убитых персов, а оседавшая на их трупы густая пыль, делала эту картину поистине печальной.

Первых половецких воинов, достигших шатра на вершине кургана, ждало глубочайшее разочарование. Он был пуст.

– Наверное, персидский правитель тоже участвует в сражении, – подумал Кара-Кумуч.

Завидев неприятельскую конницу в тылу своего войска, охрана стана Фархада предпочла разбежаться, бросив на произвол судьбы обоз и все имущество. Кара-Кумуч осадил коня и окинул взором поле боя. Как не тяжело пришлось неприятелю, он еще не думал сдаваться. Битва была в самом разгаре, хотя больше походила на побоище. Итог ее был предрешен. Адекватно оценив сложившуюся обстановку, хан принял решение:

– Время погони еще не наступило, но и добыча может подождать! Сражение не закончено и первый успех не означает полной победы. Время, потраченное на захват и грабеж вражеского стана, может сыграть роковую шутку в конечном исходе битвы!

Не обращая внимания на оставленную противником добычу, Кара-Кумуч развернул свою конницу и двинул ее обратно на врага, для того, чтобы закрепить свой успех и вырвать полную победу!

Под градом сыпавшихся с неба стрел воины Фархада метались по полю.

– Сражение еще не проиграно и я докажу это! – упрямо твердил самому себе Фархад Абу-Салим.

Отдельные группы его воинов еще пытались войти в прямой контакт с половецкими лучниками, но те, демонстрируя прекрасную школу верховой езды, упрямо уходили от боестолкновения, на ходу опустошая свои колчаны, и безупречной цепью кружили вокруг.

– Трусы, я заставлю вас драться! – ревел раздраженный Фархад.

Но было непонятно на кого направлен его гнев, толи на своих воинов, которые обезумевшие метались по полю, или его гнев был направлен на упорно не хотевшего сближаться неприятеля? Вопли раненых людей и истошное ржание перепуганных лошадей перемешалось между собой и раздавалось повсюду, нагоняя еще больше страху на еще боеспособное, но деморализованное персидское войско. Пыль стояла столбом, но все же сквозь нее Фархад разглядел знамена, возвращавшейся назад после неудачного захвата стана, половецкой конницы. Крик ужаса слетел с уст наместника Абескунской низменности, когда он узрел это. Впрочем, его крик растворился и утонул в общем вопле отчаяния персидского войска. Это был конец.

– Сейчас начнется резня, – быстро сообразил Фархад.

По его щекам ручьями полились слезы отчаяния от беспомощности и обиды. То, что должно было стать величайшим деянием его жизни, растворилось в воздухе и пошло прахом.

– Войско потерянно! Что мне теперь делать? Идти вперед, чтобы погибнуть вместе со своими людьми? – задавался он вопросом.

Ответ был прост. Нужно попытаться спастись, уцелеть любой ценой и добраться до Семендера, а там, закрыться за крепкими стенами и организовать хорошую оборону города. Кочевники не любят долгих изнурительных осад, и возможно, удовлетворившись грабежом и разорением земель, они уйдут обратно.

Сквозь густую пыль Фархад увидел, что через окружения кочевников прорываются иногда группы воинов и кони, оставшиеся без седоков.

– Сейчас их главная задача уничтожить как можно больше моих воинов. На одиночные прорывающиеся группы они не обращают внимания. Потом, когда все закончится, кочевники организуют преследование. Ну, что же, на месте их хана я поступил бы так же. Глупо мчаться на встречу смерти, если есть хоть один шанс на спасение.

Сильный металлический лязг и конь Фархада взвился на дыбы. Вражеская стрела пробила кольчужную сетку, защищающую бока жеребца и глубоко застряла внутри. Конь рухнул на землю, увлекая за собой Фархада, однако он успел высвободить ноги из стремян и выброситься из седла. Мимо него в панике носились воины, и просто чудом его никто не затоптал. Рядом, выкрикивая его имя, подлетел и осадил коня, его телохранитель.

– Хершид! Я всегда знал, что ты мой живой щит в бою и готов прикрыть меня в случае необходимости! Дай мне своего коня.

Немолодой воин, с чуть заметными азиатскими чертами лица, поспешно спешился, уступая своего коня повелителю. Жеребец был явно степной породы и видимо достался телохранителю Фархада взамен павшего в бою. Фархад схватил его за узду и быстро взлетел в седло. Стремена были подтянуты очень высоко, отчего Фархад был вынужден поджать ноги.

Конь смерил очередного седока настороженным взглядом, затем, словно в смирении перед неизбежным, послушно опустил голову.

– Где ты его раздобыл, Хершид? Впрочем, не важно. Прощай! Я всегда буду благодарен тебе! Да поможет тебе Аллах!

Фархад Абу-Салим резко тронул степного конька с места и галопом помчался на юго-восток. Ему легко удалось вырваться из кольца окружения. Обогнув холм, Фархад украдкой бросил взгляд на свой бывший стан. Там кипела жизнь, кипчаки предались законному грабежу. Как бы не было больно для совести Фархада смотреть на эту катастрофу, наместник Абескунской низменности все же продолжил свой путь. Скакать, поджав ноги, было не удобно, и к тому же по аллюру своего коня Фархад понял, что долго в таком темпе тот не протянет. Ему не под силу было нести на себе слишком тяжелого, закованного в железо всадника.

– Нужно избавиться при первой возможности от доспехов, – с горечью в душе подумал неудачливый полководец.

Спустя, примерно, через час, он оглянулся назад. Там, вдалеке над полем боя вздымались к небу столбы дыма. В этом Фархад узрел для себя хорошую сторону.

– Кипчаки предают тела своих погибших огню и справляют тризну. Следовательно, они не скоро начнут прочесывать степь в поисках уцелевших беглецов.

Фархад остановил коня и спешился. Он еще никак не мог привыкнуть к мысле, что по его вине, так глупо погибло целое войско. Отпустив коня, Фархад дал ему немного отдохнуть и попастись, а сам, в это время, попытался собраться с мыслями:

– О затяжном броске через степь, к Семендеру, не может быть и речи. Нужно чтобы конь выдержал весь путь, а это, дня три-четыре езды.

Он стал расстегивать застежки расположенные по бокам доспехов, пытаясь избавиться от них. Сразу это не получилось, кольчуга никак не хотела сниматься. Тогда Фархад решил отстегнуть сначала кольчужную юбку, крепящуюся снизу к кольчуге и стянуть с себя кожаные с железным плетением штаны. Избавившись от доспехов, он свалил их в одну кучу в траву, с сожалением подумав при этом:

– Вот повезет какому-то счастливчику. Эти доспехи стоят целого состояния. Нашедший их кипчак, под старость, сидя у огня долгими зимними вечерами, наверное, с гордостью будет рассказывать своим внукам о том, как сразил в бою персидского аристократа.

Стало холодать. Очень хотелось есть и пить. На осеннюю степь спускались сумерки.

– Очень жаль, что нет теплого халата, – с сожалением подумал Фархад и, стукнув себя рукой по лбу, смачно выругался, сетуя при этом на свою несообразительность. – Какой же я идиот! По бокам конька висели подсумки, а в них может быть все, что угодно!

Фархад Абу-Салим осторожно подошел к своему коню. Тот дернул ушами и насторожился.

– Еще не хватало, чтобы я гонялся за тобой по степи, – подумал Фархад и осторожно, протягивая руку вперед, ухватил его за узду.

Сняв и развязав подсумки, он высыпал содержимое на землю.

– Видимо твой бывший хозяин был неприхотлив, – обращаясь к коню, с разочарованием в голосе, произнес Фархад, рассматривая имущество, доставшееся ему в наследство.

Куски металла, маленькая наковальня, молоток, несколько подков и кучка гвоздей и кроме всего прочего несколько полосок сушеной баранины и небольшой мешочек с овсом.

– Не густо! По всему выходит, что бывший хозяин был походным кузнецом, – про себя подумал он, оторвал зубами кусок от полоски мяса и стал тщательно пережевывать. – Овес я оставлю на потом если совсем будет нечего есть, – с отвращением подумал наместник. – Нужно как можно подальше уйти за ночь от места сражения.

С трудом, проглотив так и не пережеванное жесткое мясо, он взгромоздился на своего конька и продолжил путь.