Миссионеры Света. Через Дух Андрэ Луиса

16 Замещение

Продолжая изучение медиумических феноменов в различных проявлениях, каждый раз, когда повседневная работа мне позволяла, я возвращался к Земле, обучаясь и сотрудничая в группе, которую вёл Александр в качестве ориентера.

Но моё присутствие не могло быть постоянным, так как в нашей духовной колонии у меня были свои обязательства, и поэтому я искал малейшие возможности, чтобы обогатить свой опыт.

На одном из собраний, где я присутствовал, один из работников нашей сферы подошёл к инструктору и смиренно спросил его:

— Наши воплощённые компаньоны настаивают на приходе брата Дионисио Фернандеса, который теперь находится в зоне помощи. Они ссылаются на то, что семья безутешна, что все очень заинтересованы в его визите, и что было бы очень интересно послушать бывшего компаньона по доктринарной борьбе…

Пока Александр молчаливо слушал, симпатичный работник после короткой паузы продолжал:

— Мы бы очень были рады получить разрешение привести его… Он мог бы быть занять медиумический аппарат нашей сестры Отавии и в каком-то смысле быть услышанным друзьями и своей семьёй…

Ориентер несколько мгновений подумал и ответил:

— У меня лично нет никаких возражений против того, о чём вы просите, мой дорогой Эвклид. Но хотя наша группа воплощённых сотрудников и состоит из прекрасных друзей, я пока не вижу, чтобы они были соответственно подготовлены, чтобы извлечь всю выгоду из опыта. Практически каждому из них не хватает чувства и понимания. Они ставят поиски блага выше понимания, а, как вы сами знаете, медиумические аппараты — это не механические фильтры… К тому же, Дионисио в нашей сфере очень недавно; он даже не может выйти из того убежища, которое приютило его на нашем плане. Прибавим к этому фактору тревогу его семьи, мало занимающейся живой верой, разницу в вибрациях нашей сферы, к которой наш друг пытается адаптироваться в настоящее время, его глубокие эмоции по отношению, возможно, преждевременного сближения, естественная нестабильность медиумического аппарата и, вероятно, мы придём к согласию, что подобная мера не совсем уместна.

Эвклид, защищая настойчивую просьбу круга, не растерялся и стал настаивать:

— Я признаю, что ваши слова всегда продуманны и дружественны. Я согласен, что мы не достигнем желаемой цели; но всё же повторяю свою просьбу. Даже если факт не будет чем-то большим, чем простой опыт… Существует много братьев-работников, которым мы многим обязаны здесь, в работе повседневного блага в отношении страждущего ближнего, и мы были бы рады, если бы могли засвидетельствовать им нашу признательность и искреннее уважение…

Александр улыбнулся с присущей ему добротой и заметил:

— У меня есть все причины, чтобы согласиться на ваши просьбы, и так как вы настаиваете на этой мере, чтобы ответить своим спутникам, которые себя также чувствуют кредиторами вашего доверия и уважения, вы можете сообщить им, что Дионисио придёт. Я лично приведу его.

Эвклид, вне себя от радости, стал благодарить его, и Александр закончил беседу, добавив:

— Пообещайте им, что он придёт завтра ночью. Всегда легче отдавать с радостью, чем принимать с мудростью.

Мы удалились.

Я стал расспрашивать насчёт процесса замещения, и добрый инструктор охотно просветил меня:

— Говоря медиумически, средства те же, что и при обычном механическом письме. Но сюда добавляется факт, что мы очень внимательно защищаем языковой центр в моторной зоне, отражая нашу магнетическую помощь во всех мышцах слова, расположенных вдоль рта, горла, гортани, грудной клетки и живота.

Отвечая на мои просьбы разъяснить это, инструктор затронул различные темы морального порядка, касающиеся этого вопроса, комментируя трудности защиты ценностей законного утешения в земных сердцах, в силу требований интеллектуальных поисков. Я восхищался его глубокой мудростью и возвышенным пониманием человеческих слабостей, когда мы подошли к учреждению помощи, где был принят Дионисио, в самой центре низшей области, недалеко от Земной Поверхности.

Соглашаясь с Духами Блага, посвятившими себя служению христианской любви в подобных зонах, он отвёл меня к одному из развоплощённых, который был в состоянии сильного возбуждения.

— Дионисио, благожелательно, после приветствий, сказал Александр, — вы помните нашу группу по духовному изучению?

— Как не помнить? А какая у меня к ней ностальгия! — вздохнул собеседник.

— Наши друзья из круга просят о вашем присутствии, хотя бы на несколько минут, — любезно продолжил ориентер, — и я решил отвести вас туда, чтобы вы поговорили не только со своими друзьями, но со своей семьёй…

— Какое счастье! — воскликнул Дионисио, чуть не плача от радости.

— Но послушайте, друг мой! — сказал Александр спокойно и уверенно, — необходимо, чтобы вы поразмышляли над этим фактом. Помните, что вы будете использовать нервно-мышечный аппарат, который вам не принадлежит. Наша подруга Отавия послужит вам посредником. Но вы не должны недооценивать трудности медиума, чтобы удовлетворить технические особенности идентификации общающихся, перед лицом наших воплощённых братьев. Вы меня понимаете?

— Да, — ответил Дионисио, слегка разочарованный, — я нахожусь в мире истины и не должен наносить ему вреда. Я помню, что много раз я получал общение из невидимого мира при помощи Отавии, с многочисленными предосторожностями, и часто я колебался, думая, что она — жертва бесчисленных мистификаций.

Очень спокойный, Александр заметил:

— Отлично, теперь подошёл ваш черёд попробовать. И если раньше вам было легко сомневаться в других, простите слабость наших воплощённых братьев в случае, если они теперь засомневаются в ваших усилиях. Возможно, что мы не достигнем цели; но всё же наши работники настаивают на вашем посещении, и мы не должны мешать этому опыту.

И пока Дионисио не принялся снова рассуждать, Александр заключил:

— Тщательно сконцентрируйтесь на теме, просите божественного света в своих молитвах и ждите меня. Я отведу вас и оставлю в доме медиума за несколько часов до начала, чтобы вам смогли помочь в службе гармонизации.

Затем мы распрощались, принимая излияния благодарности от нашего брата.

Этот случай заинтересовал меня. И поэтому я попросил разрешения у Александра сопровождать его.

Получив разрешение, я последовал за инструктором, который на следующий день отправился в учреждение, где собирался с силами Дионисио, чтобы соответственно поддержать его в запланированном посещении.

Со своей обычной вежливостью, Александр довёл нас до жилища медиума Отавии, где Эвклид, вчерашний благожелательный друг, ждал нас, полный надежд.

Ориентер деликатно извинился и, оставляя меня в компании новых коллег, добавил:

— Собрание воплощённых компаньонов начнётся в двадцать часов; но я вернусь между восемнадцатью и девятнадцатью часами, чтобы проводить вас в наш служебный центр.

И, поглядев на меня, он благожелательно заключил:

— Воспользуйтесь близостью Эвклида, мой дорогой Андрэ. Прекрасный работник всегда сможет преподать полезные уроки.

Эвклид, улыбаясь, взволнованно поблагодарил его и отвёл нас вовнутрь, пока Александр удалялся в другом направлении.

Мы находились в одной из скромных комнат.

— В этом доме, — объяснил мне гостеприимный гид, — наша сестра Отавия имеет привычку размышлять и молиться. Поэтому здесь царит спокойная, утешительная, лёгкая атмосфера. Располагайтесь. Так как сегодня — один из дней. Посвящённых медиумическому служению, она закончит работы по приготовлению еды пораньше, чтобы помолиться и подготовиться.

Я посмотрел на циферблат больших настенных часов недалеко от нас, которые показывали ровно шестнадцать часов, и выказал желание увидеть нашу сестру, которая этой ночью будет служить посредником между двумя планами.

Оставив Дионисио в комнате, о которой я говорил, Эвклид проводил меня до небольшой кухоньки, где пожилая дама готовила несколько скромных блюд. Всё везде было чисто, царили порядок и домашняя гармония. Однако, я заметил, что она была бледна и чем-то удручена…

Выслушав мой вопрос, спутник проинформировал меня:

— Отавия — это прекрасный работник в наших духовных делах. Но ради необходимых испытаний искупления она живёт вместе с невежественным и почти жестоким человеком. Когда её грубый супруг отсутствует во время «добывания хлеба насущного», дом спокоен и счастлив, так как наша подруга не пускает в дом сущностей мрака. Но когда несчастный Леонардо проникает в дом, ситуация меняется, потому что бедный супруг — настоящая «колючка» в саду этого домашнего очага. Его всегда сопровождают опасные элементы из самых низших зон…

— Он не смог присоединиться к одухотворяющей миссии своей супруги? — с интересом спросил я.

— Нет, ни в коей мере, — незамедлительно объяснил Эвклид. — Ему не чуждо возвышенное понимание. Но он упорствует в своих ошибках. Он позволяет своей супруге помогать нам, потому что на этом настаивают его кровные родители, преданные нашему делу, и которые, под нашим влиянием, не позволяют ему отдалить её от себя. Итак, задача не из лёгких, потому что, если Отавия покорна Духам Добра, то супруг её покоряется созидателям зла. Иногда достаточно, чтобы мы наметили созидательную программу с её участием, чтобы Леонардо, уступая носителям теней, помешал нашим действиям, создавая нам серьёзные трудности.

Заметив, что удручённость медиума не ускользнула от меня, Эвклид добавил:

— Сразу же после того, как я весело сообщил вчера о приходе Дионисио, желая создать доброе настроение у наших воплощённых братьев, рассчитывая на медиумическую помощь нашей сестры, психологическое состояние легкомысленного супруга ухудшилось. Сегодня Леонардо проснулся в более нервном состоянии, чем обычно, он напился уже до обеда, оскорбил свою смиренную супругу и в то же время нанёс ей физические увечья. Напуганная, эта женщина пострадала от ужасного нервного шока, который достиг её печени, и она сейчас находится в состоянии желудочно-кишечного расстройства. Поэтому её питание было далеко не совершенным в течение дня, и она не могла поддерживать необходимую гармонию духа, чтобы с точностью ответить на наши намерения. Я уже несколько раз помогал ей, включая магнетическое сотрудничество компетентных духовных врачей, чтобы поднять её уровень необходимых энергий, и из-за этого бедняга не в постели, хотя чувствует себя очень ослабленной, несмотря на нашу помощь.

Немного растерянный, Эвклид, после короткого молчания, произнёс:

— Как вы знаете, гармония — это не импровизированное осуществление, и если мы, развоплощённые, преданные делу блага, находимся в постоянной борьбе за внутреннее просветление, медиумы — это человеческие создания, предрасположенные к пороку и смятению в плотской сфере…

— О! — воскликнул я, глядя на бедную женщину, — и у нас нет никого, чтобы заменить её? Она же практически не в состоянии…

— Все службы требуют приготовления и тренировки, — заметил мой собеседник, — а мы не сможем никого привести, кто мог бы занять место Отав и и вот так, сразу.

— Нельзя ли предположить, что она должны бы быть более счастливой, будучи полезной? — спросил я.

— Кто знает? — ответил Эвклид. — Активный и миссионерский медиумизм несравним с уютом, и, конечно, все те, кто пользуется относительным материальным комфортом, могли бы участвовать в прекрасных возможностях созидательной работы в своём окружении; но воплощённые души, когда пользуются естественным спокойствием физического существования, остаются в области общего служения, свойственного их индивидуальным нуждам, и так как точное осуществление долга уже представляет собой великое усилие, они редко переходят границы законных обязательств, в поисках божественного поля самоотречения. Однако, интенсивная борьба расширяет интимное вдохновение. Страдание, когда оно соединяется со светом живой веры, является созидательным источником духовных крыльев.

На этом месте братских разъяснений мой спутник улыбнулся и заметил:

— Формулируя эти оценки, мы не хотим сказать, что конструктивный медиумизм должен быть уделом сердец, связанных с болью. Нет. Миссии Высшей Духовности принадлежат всем созданиям доброй воли. Мы лишь выражаем своё убеждение, что существуют души, ревностные в идеале Блага и Истины, которые пользуются препятствиями, чтобы лучше осветить подъём божественного искупления.

Хозяйка дома закончила готовить скромный ужин и, пока супруг не вернулся домой, она направилась в свою комнату, где имела привычку, согласно тому, что говорил Эвклид, совершать подготовительные молитвы.

Эвклид расположил Дионисио рядом с ней и пока медиум концентрировалась в молитве, деликатный друг проводил ей магнетические пассы, усиливая ей нервы внутренних органов и предоставляя ей, насколько я мог видеть, большие дозы силы, и не только нервным фибрам, но и миомным клеткам.

Отавия просила Иисуса дать ей достаточно энергии для осуществления своей задачи. Её молчаливая просьба, простая и искренняя, тронула нас. Она размышляла над обещанием, которое духовные друзья сдержали накануне, в отношении контакта с вновь развоплощённым Дионисио. Она старалась подготовиться к эффективной медиумической помощи, изолируя свои мысли от естественных противоречий материи. Понемногу, под влиянием Эвклида, образовалась флюидическая связь, соединившая медиума с рядом сидящим Дионисио. Компаньон, готовивший работу, рекомендовал развоплощённому другу поговорить с Отавией с помощью своих ментальных энергий, организуя благоприятную атмосферу для ночного служения.

Дионисио начал говорить ей о своих духовных нуждах, в надежде, что его земная семья и бывшие коллеги по духовному обучению смогут почувствовать его, позволяя мне отметить, что медиум воспринимала его присутствие и слова в форме образа и воспоминания, внешне нереального, в сфере мысли. Я с интересом наблюдал протяжённость вибрационной границы, которая отделяла нас от воплощённых Духов, потому что мы находились напротив информированной и образованной медиумической организации, и нам нужно было начинать работу коммуникации, как если бы мы были на огромном расстоянии и постепенно завоёвывали бы плотные круги сопротивления.

Особый диалог длился долго, мы признавали, что к концу предварительной интересной беседы между медиумом и тем, кто проявился бы, беседа была полностью направлена братским тактом Эвклида во всех своих деталях. Отавия, казалось, была более знакома с темой, с ясностью присоединяясь к тому, что Дионисио хотел делать.

Всё шло хорошо, и я не переставал восхищаться этой неожиданной работой медиумической подготовки, когда произошло нечто очень серьёзное. Вернулся хозяин дома, грубым образом нарушив спокойствие вибраций, в которых мы купались. Извергая громкие вопли, едва войдя, он заставил супругу встать. Несчастный человек обращался с ней, как со скотом, выказывая все характеристики домашнего тирана. Его окружение составляли несколько извращённых сущностей.

Отавия накрыла на стол, совершая чудеса в области евангельского терпения.

Закончив скромный ужин, в котором участвовали супруг и её двое старших детей, благородная дама обратилась к мужу:

— Леонардо, как ты знаешь, я сегодня вечером иду на собрание, мне надо выйти раньше восьми вечера.

— Что?! — воскликнул её муж, пьяный от вина, разглаживая свои седые усы, — мадам не может сегодня выходить из дому! Никаких сеансов! Сегодня — нет!

Под впечатлением от этого бурного отношения, я спросил Эвклида, спокойно следящего за сценой:

— И что теперь?

— Я предвидел этот вариант, — ответил он мне, с грустью во взгляде, — и попросил одну из наших сестёр, чтобы она привела тётку буйного Леонардо, которая вступится в пользу наших желаний. Они должны скоро быть здесь. Речь идёт о личности, которой он уступит без усилий.

И в самом деле, пока Отавия молча утирала слёзы, освобождая стол от посуды, раздался громкий стук в двери.

Леонардо пошёл открывать, и несколькими минутами позже очень симпатичная развоплощённая сущность проникла вовнутрь, сопровождая старую даму гостеприимного и весёлого нрава.

Сотрудница Эвклида подошла к нам, с улыбкой приветствуя нас. Глубоко удивлённый стольким количеством работ по организации небольшого утешительного служения, я внимательно прислушался к разговору, который разворачивался среди воплощённых:

— Хорошо ещё, что дневная борьба закончена, — сказала уважаемая дама, обращаясь к медиуму после приветствия, — я пришла сюда, чтобы мы вместе пошли туда.

Отавия постаралась скрыть свою печаль, с усилием улыбнулась и ответила:

— Моя добрая Жеоржина, сегодня я не могу… Леонардо не расположен к этому и желает пораньше лечь отдыхать.

— Я знаю, знаю, — заметила посетительница с нежностью в голосе и строгостью в отношении, глядя на главу семьи; — ты, Отавия, имеешь свои обязательства и не можешь пренебрегать ими!

Затем она поднялась, коснулась плеча своего племянника, который устроился на диване, и со всей откровенностью заговорила:

— Сын мой, тому, что ты отдаёшься удовольствиям и откладываешь духовное развитие своим легкомысленным поведением и дурной волей, я не могу помешать; но предупреждаю, что касается обязанностей твоей жены в нашем просветительском центре, я требую, чтобы ты не становился между ней и высшими намерениями. Отавия — примерная личность; она всю свою жизнь выносила твои капризы и уже подарила твоему отцовскому духу двух сыновей, прекрасно воспитанных в разуме и в сердце. Не запрещай ей божественного служения. Я бы могла возмутиться, подговорить её к сопротивлению тебе, но предпочту предупредить, что твои действия против блага не останутся безнаказанными.

Я увидел, что слова уважаемой дамы вышли вместе с двумя большими струями магнетической энергии, которые окутали Леонардо, вынуждая его к размышлению. Он подумал несколько мгновений и, побеждённый, ответил:

— Отавия может идти туда, когда захочет, главное, что она будет в твоей компании.

Старая дама поблагодарила его, вдохновляя его самого на изучение вопросов Духовности, и когда обе дамы собирались отправиться к учебной группе, вернулся Александр, чтобы, в свою очередь, сопровождать нас.

Я увидел, что инструктор сразу же определил подавленное состояние медиума, догадываясь о трудностях, которые противостояли обещанному общению с Дионисио, но, далёкий от ссылок на свои вчерашние предупреждения, он теперь старался выглядеть оптимистом, стимулируя, как я мог отметить, оптимизм Эвклида к служению благу.

Мы вошли в широкий салон этой мастерской духовности, когда было ровно без четверти восемь.

Как обычно, работников нашего плана было чрезвычайно много, они были заняты различными видами помощи, подготовкой и наблюдением. Пока несколько тревожных друзей и семья Дионисио, состоявшая из его супруги и детей, ожидали начала общения, мы прикладывали большие усилия к тому, чтобы улучшить состояние приёма у Отавии.

Александр, как и раньше, превосходил самого себя, подавая пример священного сотрудничества. Он решил, что несколько наших сотрудников будут помогать эндокринной системе в общем, и что они приложат все свои усилия, чтобы срочно привести в порядок функции печени, определённый баланс желудка и кишечника для теперешних нужд, чтобы медиумический аппарат мог функционировать с как можно большей гармонией.

В двадцать часов, когда воплощённые братья собрались все вместе, служение началось с трогательной молитвы хозяина дома.

Воспользовавшись предложенной ему магнетической помощью, медиум почувствовала себя значительно лучше.

Я снова в восхищении любовался световым феноменом эпифиза и помогал ценным усилиям Александра в технике медиумической подготовки, наблюдая, как неутомимый инструктор становился всё более внимательным в задаче поддержки всех клеток головного мозга, элементов языкового центра и частей и мускулов центра произнесения слов.

Молитва закончилась, с помощью многочисленных служителей нашего плана вибрационный баланс был установлен, Отавия со всевозможной осторожностью и вниманием была частично отделена от физического тела. Она приблизилась к Дионисио, который, тоже частично, начал использовать способности медиума. Отавия находилась на близком расстоянии от своего тела, имея возможность вновь войти в него в любой момент, по собственному импульсу, сохраняя относительное осознание того, что происходит, пока Дионисио пытался говорить, со всеми предосторожностями мобилизуя потенциал, который ему не принадлежал, под контролем хозяина дома и чувственным наблюдением друзей и благодетелей, которые внимательно следили за его выражением, чтобы в нужный момент поддержать правильный баланс чувств. Я признавал, что процесс обычного замещения был практически идентичным процессу прививки фруктового дерева. Постороннее растение проявляет свои характеристики и предлагает свои особенные плоды, но само привитое дерево не теряет своей личности и продолжает жить своей собственной жизнью. Здесь — то же самое, Дионисио был элементом, который присоединялся к возможностям Отавии, используя их в производстве присущих ему духовных ценностей, но, естественно, подчинённым медиуму, без ментального роста, силы и приёма которого он не мог бы проявить свой собственный характер перед лицом присутствовавших. Именно поэтому, логически, невозможно было полностью изолировать влияние бдительной Отавии. Физическая обитель была её храмом, который срочно надо было защищать против любого проявления смятения, и никто из нас, присутствовавших развоплощённых, не имел права требовать от неё большего отдаления, потому что она охраняла свой физиологический потенциал и защищала его от зла, рядом со всеми нами или на расстоянии от нашей чувственной помощи.

Но наша атмосфера гармонии не могла успокоить смятенное ожидание воплощённых наших спутников. У нас главным были контроль, дисциплина и самоконтроль; у них царили смятение и тревога.

Они требовали, чтобы рот Отавии выдавал Дионисио- человека, но наш план, через проявления медиума, давал им Дионисио-духа. Человеческая семья ожидала взволнованного отца, всё ещё мало подчинённого созидательным страстям, а мы помогали нашему брату поддерживать свою душу спокойной и облагороженной, ради пользы членов земной семьи.

Он говорил, терзаемый сильными эмоциями, а Александр и Эвклид, занимаясь попеременно то им, то медиумом, следили за поведением и словами, чтобы он проявлялся только в темах, необходимых для всеобщего созидания, давая ему почувствовать понятие ответственности за все вредные ментальные образы, которые его слова могли бы создать в головах и в сердцах присутствующих.

С этой точки зрения Дионисио повёл себя отлично, по всем пунктам послания, который он передал, с прекрасным духовным достоинством, творя настоящие чудеса внутренней дисциплины, чтобы обойти молчанием определённые семейные ситуации и сдержать слёзы, наполнявшие сердце.

После почти сорокаминутной речи, обращаясь к семье и своим коллегам, Дионисио попрощался с ними, повторяя трогательную благодарственную молитву, которую диктовал ему взволнованный Александр.

Наша помощь проходила в абсолютной гармонии. Наш брат предложил возможные элементы личной идентификации, но собрание не приняло этого дара с желаемой серьёзностью. Ментальная концентрация была прервана окончанием и закрытием сеанса. Начались оценки, показывавшие, что четыре пятых присутствовавших не приняли его проявление за истин}’. Только супруга Дионисио и лишь редкие друзья действительно узнали его живое и вибрирующее слово. Его же собственные дети закрылись в лагере сомнений и отрицания.

Окликнутый одним из своих спутников, старший сын сказал:

— Невозможно. Это не мог быть мой отец. Если бы это был он, то он уж наверняка упомянул бы о таком трудном нашем семейном положении…

Другой сын Дионисио легкомысленно добавил:

— Я не верю в подобные проявления. Если бы это был папа, он бы ответил на вопросы, которые я внутренне задавал себе. Возможно ли, чтобы в ином мире родители больше не помнили о привязанности к своим детям?

В группе, собравшейся в углу зала, начались злословия и инсинуации. Только вдова и три идеальных брата держались рядом с медиумом, поддерживая её дух в служении с помощью слов и мыслей понимания и радости.

В сборище, где сыновья высказывали свои неблагодарные впечатления, один друг наукообразно, торжественно утверждал:

— Мы не можем верить в это так называемое замещение Дионисио. Отавия знает все детали его прошедшей жизни, она почти все дни оставалась рядом с семьёй, и Дух, который общался с ней, не выявил никакой особенности, по которой можно было бы узнать его.

И уронив пепел своей сигареты в небольшую вазу, стоявшую рядом, он язвительно добавил:

— Проблема медиумизма это очень серьёзный вопрос в Доктрине; анимизм — зловредная трава, растущая повсюду. Наш обмен с невидимым планом полон жалких обманов.

Один из присутствующих мальчиков широко раскрыл глаза и внезапно спросил:

— Значит, вы считаете, что Отавия способна нас обмануть?

— Нет, не сознательно, — сказал учёный с улыбкой превосходства, — однако подсознательно — да. Большинство медиумов являются жертвами своих собственных эмоциональных заблуждений. Проявляющиеся личности, как правило, представляют собой ментальные творения экстрасенсов. Я терпеливо изучал эту тему, чтобы не попасть впросак, как это часто случается со многими в своих фантастических заключениях. Надо избегать быть смешными, друзья мои.

Продолжая улыбаться саркастической улыбкой, он, ликующий, подчеркнул:

— Выделения подсознательного в глубоком гипнозе приводит к потере ориентации «север-юг» и у более серьёзных исследователей.

И как если бы сложные слова и точные ссылки представляли собой решение в последней инстанции, он с пафосом продолжил:

— Для исправления раздвоенности представления в Спиритизме была создана Метапсихика, чтобы руководить нашими интеллектуальными исследованиями, и мы не должны забывать, что сам Рике умер в сомнениях. Ему не достаточно было десятков лет систематического изучения. Материализация не дала ему уверенности в существовании жизни после смерти. Поэтому…

Собравшиеся слушали его важные рассуждения, как если бы перед ними был непогрешимый оракул.

В другом конце салона обсуждалась та же тема.

— Я не верю в правдивость проявления, — тихим голосом утверждала относительно молодая женщина, обращаясь к своему мужу и друзьям. — В конце концов, общение было сплошной банальностью… Ничего нового. Для меня слова Отавии шли от неё самой. Я не почувствовала ничего, что могло бы указать на присутствие нашего старого друга. Сфера развоплощённых была бы очень неинтересной, если бы тем, кто был раньше нас, придавали лишь одни фривольности, рассказанные предполагаемым Дионисио.

— Может, произошли какие-то помехи, — сказал супруг этой женщины. — Мы не свободны в осуждении невидимого плана…

Группа задохнулась в откровенном смехе.

Я никогда ещё не чувствовал такого разочарования, как в это мгновение, когда я наблюдал за процессом медиумического замещения.

Никто здесь не думал о трудностях, которым Эвклид, прекрасный духовный работник, должен был противостоять, чтобы принести в дом комфорт этой ночи.

Никто не задумывался о борьбе, которую представляло собой это событие для самого медиума, заинтересованного в служении с любовью во имя блага. Воплощённые спутники считали себя абсолютными кредиторами всего. Духовные благодетели, в оценке присутствовавших личностей, не переходили уровня служителей их капризов, придя из Иного Мира, чтобы только ответить на их интерес к новизне. За редчайшими исключениями, никто не подумал об утешении, о созидании, о пользе полученного опыта. В противоположность благодарности и созидательному наблюдению, они культивировали злословие и недоверие.

Александр увидел, что Эвклид сопровождал эту сцену со справедливой растерянностью, осложнённой предупреждениями накануне; но, как всегда любезный, инструктор посоветовал ему уйти, доверив ему заботы о сущности, которая, после сеанса общения, должна была, не теряя времени, отправиться в первоначальное место своего пребывания.

Инструктор подошёл ко мне, и, видя мою растерянность, сказал:

— Не удивляйтесь, Андрэ. Наши воплощённые братья страдают от своей сильной ограниченности.

Его лицо лучилось доверием и улыбкой, и он подчеркнул:

— Кроме того, как вы видите, у большинства их гипертрофированный мозг и уменьшенное сердце. Наши друзья с Поверхности Земли обычно слишком часто критикуют и мало чувствуют; они ценят чужие мысли, однако, редко расположены к пониманию других… Но работа — это Божье жалование, и мы должны доверять Провидению Отца нашего, работая всегда во имя лучшего.

Затем он сделал несколько распоряжений нескольким друзьям, которые должны были бы остаться в плане духовной реализации, и сказал:

— Пошли.

Уходя от нас, уже возле двери, один мужчина говорил руководителю служения:

— Мы все имеем право сомневаться.

Яне услышал ответа воплощённого собеседника, но Александр доброжелательно заметил, с выражением оптимизма на лице:

— Почти все земные сущности, которые претендуют на сотрудничество с нами, чувствуют право сомневаться. Очень редко можно увидеть того, кто чувствует обязанность помогать.