Месть Седьмой

Глава 20

ДЖОН

От звона в ушах первый залп могадорских бластеров мне не особо слышен, зато ощутим. Внедорожник накренился в бок под натиском зазубренных энергетических разрядов, вгрызающихся в пуленепробиваемый кузов машины. Уокер прячется за дверью, пригнув голову, а вот нашему водителю не везет — шипящий выстрел со стороны окна приходится ему прямо в шею. Ожог ужасен, и мужчина сразу начинает биться в конвульсиях.

— Наружу! — кричу я, не слыша собственный голос и сомневаясь, что меня вообще кто-то слышит. — Быстро!

Девятый просто берет и выдирает у джипа заднюю дверь. Выбравшись наружу, он держит её перед собой как щит, который принимает весь огонь на себя.

Я кидаюсь к водительскому сидению и прижимаю руки к ране на шее ФБРовца, позволяя горячему потоку целительной энергии проникать внутрь его тела. Рана начинает медленно затягиваться, конвульсии прекращаются. Агент смотрит на меня круглыми, благодарными глазами.

Я чувствую движение слева и поворачиваю голову. На улице, со стороны водителя, находится пешеход, которого сбило с ног взрывной волной Девятого. Это симпатичная, студенческого возраста, девушка с большими карими глазами. Она выглядит слегка контуженной и, кажется, остолбенела, правда не настолько, чтобы не суметь вытащить телефон из сумочки. Она как раз успела снять, как я исцеляю водителя, и теперь снимает мое лицо, пока я кричу, чтобы она уносила ноги.

Новый залп могадорского огня рикошетит от капота внедорожника, едва не задев девушку. Сэм выскакивает с заднего сиденья, хватает её и оттаскивает подальше, заставляя спрятаться в укрытии за припаркованными тачками.

Еще несколько месяцев назад видео, на котором я использую Наследия, стало бы катастрофой. Но сейчас мне по барабану. Тем не менее, нельзя позволить кому-либо из невинных людей находиться в зоне наших боевых действий.

— Разверни тачку! — кричу я в ухо водителю. Не уверен, слышит ли он меня, так что жестами показываю, чего от него хочу. — Перекройте улицу!

Он все понимает и жмет на газ; я чувствую запах паленой резины, хотя ничего и не слышу. Агент тормозит прямо посреди дороги, перекрывая проезд.

Я выскакиваю из внедорожника и поворачиваю в сторону отеля, как раз чтобы успеть увидеть, как могадорский боец превращается в пыль, рассеченный пополам дверцей нашей машины, которую Девятый метнул в него наподобие диска. Между тем, агенты из второго внедорожника пришли в себя. Видя наш маневр, их водитель врубает заднюю скорость и быстро блокирует проезд с другой стороны улицы. Агенты выпрыгивают из машины и, используя ее как прикрытие, открывают огонь по оставшимся могадорцам. Все еще оглушенный, я слышу их выстрелы как едва различимые хлопки.

Один мог падает замертво от мастерского выстрела в лоб. Оставшись в меньшинстве, могадорцы ретируются к дверям отеля. За одним из могов стоит багажная тележка, я толкаю ее так, чтобы удар пришелся ему под коленки. Едва он вываливается из-за двери, агенты Уокер поджаривают его.

Девятый оглядывается на меня, и я киваю. Вместе мы несемся ко входу. Я оборачиваюсь через плечо, чтобы проверить Сэма, и вижу, что он все еще что-то внушает той случайной свидетельнице, настойчиво указывая на её телефон. Сейчас некогда об этом беспокоиться.

Внутри шикарного вестибюля ни души, если не брать в расчет напуганного, съежившегося за стойкой регистрации, администратора. За мраморными колоннами и кожаными диванами в зоне ожидания расположены лифты. Как ни странно, два лифта из трех выведены из строя, третий же застрял на уровне пентхауса. Нападения моги, возможно, и не ожидали, а вот меры предосторожности явно приняли.

Пользуясь передышкой, я прижимаю руки к голове и выпускаю в уши поток исцеляющей энергии. В них что-то хлопает и трещит, но слух постепенно возвращается, словно в голове плавно прибавили звук. Снаружи становится слышен вой сирен, визг шин, как люди Уокер кричат на местных полицейских, чтобы те держались в стороне. Наш план сделать все незаметно уже провалился — остается только поторопиться.

Я перехватываю Девятого, пока он не добрался до лифтов, и прикладываю руки к его голове, излечивая, как и себя. Когда все готово, он трясет головой, как будто пытается избавиться от воды в ушах.

— Ну ты и кретин, — говоря я ему.

Девятый потрясает передо мной звуковыми перчатками, затем запихивает их в задний карман.

— Зато теперь мы в курсе их действия.

Видя, что мы не вооруженные могадорцы, из-за стойки регистрации выходит укрывавшийся там администратор. Это худой мужчина средних лет, и из-за мешков под глазами он выглядит так, словно у него выдался ужасный денек.

— Что…что тут происходит? — спрашивает он.

Не успеваем мы ответить, как в дверь широким шагом заходит Уокер. Она коротко показывает администратору значок, а затем выкрикивает:

— На каком этаже Сандерсон?

Выпучив глаза, администратор переводит взгляд с Уокер на нас и обратно.

— В пен-пентхаусе, — заикается он. — Т-те существа, которых вы убили, тоже с ним. Этим утром они очистили всю гостиницу, оставив только меня и еще пару сотрудников. А я даже не управляющий.

Девятый в недоумении пялится на администратора:

— Не понял, а вы-то им на что?

— Они заказывали обслуживание в номер, — недоверчиво отвечает он писклявым голосом. — Ведут себя так, словно они здесь хозяева, а мы — прислуга.

— Вот же ж наглые твари! — Девятый качает головой. — Как будто уже власть захватили, засранцы.

Уокер, сузив глаза, смотрит на администратора таким взглядом, словно готова его придушить, затем поворачивается ко мне и нереально громко заявляет:

— Гадство! Ничерта не слышу, что бормочет этот парень.

Подзываю её жестом и прикладываю руки к ушам. Пока идет лечение, я обращаюсь к администратору:

— Уходите отсюда, только выходите на улицу медленно и с поднятыми руками. Если мы кого-то встретим, то отправим вслед за вами.

Администратор молча кивает и затем, с поднятыми над головой руками, начинает семенить к выходу.

Когда к Уокер возвращается слух, она отталкивает мои руки.

— Что он сказал?

— Что нам наверх, — отвечаю я, указывая на лифт.

— Вообще-то, — говорит Девятый, — к нам спускаются.

Пока мы трепались, работающий лифт отеля поехал вниз — маленькие лампочки над дверьми отмечают этажи. Я зажигаю Люмен и ощущаю приятный гул пламени. Уокер поудобнее перехватывает пистолет.

— Попридержите коней, ребятки, — говорит Девятый. — Я сам.

Девятый подхватывает один из кожаных диванов и берет его наподобие тарана. Мы с Уокер отходим в сторону, освобождая ему место. Когда лифт дзынькает, и двери открываются, внутри оказывается четверо могадорцев, которых послали на подкрепление тем, с которыми мы уже разделались. С воплем Девятый впечатывает в них диван. Один успевает пальнуть из бластера, но луч, не причинив никому вреда, с шипением уходит в пол. Весь отряд зажат в лифте; мога посередине полностью раздавило весом Девятого. Уокер легко оббегает Девятого и добивает могов из своего пистолета.

— Нет, ту хрень с перчатками ты все равно пока не загладил, — говорю я Девятому, когда он не напрягаясь швыряет диван обратно в холл.

— Ну что ты привязался, — ухмыляясь, сетует Девятый. — То была случайность.

— Есть ли еще какие-нибудь внеземные гаджеты, о которых мне стоит знать? — спрашивает Уокер, когда мы заваливаемся в лифт и я нажимаю кнопку верхнего этажа.

— Вообще-то, да, — отвечает Девятый и достает из кармана нить из трех изумрудно-зеленых камней. А, помню — когда Девятый бросает связку, она создает миниатюрный вакуум, который всасывает в себя все, что находится поблизости, а затем яростно выплевывает назад. Наверное, он забрал её из Ларца еще до того, как передал свое Наследство Марине с Шестой.

— И как это работает? — спрашивает Уокер.

— Скоро увидите, — говорю я, глядя на Девятого. — Ты же понимаешь, что наверху, у лифта, нас встретят еще теплее?

— Читаешь мои мысли, — отвечает он, скалясь.

Я притягиваю к себе Уокер, и мы плотно прижимаемся к боковой стене лифта со стороны кнопок. Девятый укрывается у противоположной стены, лениво покручивая нитью камней, на манер болас (охотничье метательное оружие, состоящее из связки ремешков, к концам которых привязаны круглые камни, прим. переводчика).

— Советую держаться рядом, — говорю я Уокер. — Вы же видели, как Девятый управляется с гаджетами.

— Эй! — оскорбленно восклицает Девятый. — Уж что-что, а как работает эта штуковина я в курсе.

Спустя несколько секунд двери лифта открываются, и в заднюю стену лифта тут же ударяется шквал бластеровского огня. Здешние моги приверженцы такой стратегии: сначала стреляют, а уже потом задают вопросы. Не высовываясь из укрытия, Девятый бросает нить камней за пределы лифта.

Воображение рисует, как оружие Девятого работает так же, как тогда в хижине: вращаясь в воздухе, шарики образуют идеальный круг и, медленно плывя вперед, втягивают все на своем пути. Я слышу свист воздуха, следом крики могадорцев и много хаотичной стрельбы. Со стен прихожей срывает картины, стекла в рамах разбиваются и по частям засасываются в миниатюрный вакуум.

Девятый щелкает пальцами и все собранное в вакуум выбрасывается наружу. Резко выплюнутый могадорец влетает в лифт. Его голова жестко впечатывается в стену, шея сломана. Снаружи все тихо.

Когда все заканчивается, я высовываю голову из лифта. Воздух наполнен кружащимися пылинками, которые, скорее всего, остались от могадорцев. Бластер, непонятно как застрявший в потолке, грохается на пол. Не считая этого, единственное, что осталось в коридоре, это тележка для обслуживания номеров, которая выглядит так, будто ее пропустили через мясорубку: ножки искривились и переплелись между собой. В конце короткого коридора, ведущего к пентхаусу, находится наполовину сорванная с петель дверь.

— Что это, черт возьми, такое было? — не веря своим глазам, спрашивает Уокер.

— Офигенски крутое оружие есть не только у могов, — хвастается Девятый, поднимая безобидно выглядящую нить камней с того места, где она приземлилась.

— Даже не мечтайте, — говорю я Уокер, заметив, как она тянет шею, чтобы разглядеть наши камни. — Наши технологии не продаются.

Уокер одаривает меня хмурым взглядом.

— Ну да, как же, все равно, судя по той фигне с перчатками, вы понятия не имеете, как что работает.

Из-за сломанной впереди двери доносится бормотание телевизора. По кабельному каналу идут новости; как я понял, там говорится о ползущих ценах на акции. Помимо этого в коридоре тихо. Нет никаких признаков могадорцев, но несмотря ни на что, к двери мы приближаемся с осторожностью.

Опасаясь засады, я толкаю дверь телекинезом, пока мы не подошли слишком близко. Она легко слетает с петли и с глухим звуком падает на пол. В гостиной темно, все шторы задернуты, и лишь экран телевизора горит синим светом.

— Входите, — приглашает нас из номера скрипучий голос. — Тут нет никого, кто мог бы на вас напасть.

— Это Сандерсон, — шепчет Уокер.

Мы с Девятым обмениваемся быстрыми взглядами, и он, пожав плечами, взмахивает рукой в сторону двери. Я иду первым, Девятый за мной, Уокер замыкает.

В номере я первым делом обращаю внимание на сырой запах плесени. Воняет гнилью с оттенком мяты, как дедушкин крем для бритья. На обеденном столе разложена карта Нью-Йорка с нацарапанными на могадорском пометками в различных местах. Рядом со столом валяется опрокинутый стул, будто кто-то вставал в спешке. К стене, рядом с какими-то темными холщовыми рюкзаками, прислонены могадорские пушки. Я успеваю заметить ноутбук, несколько мобильников и толстую книгу в кожаном переплете.

Все это интересует меня намного меньше старика, сидящего на краю огромной кровати. Он смотрит телек через открытую в спальне дверь — неужели так слаб, что не в состоянии самостоятельно перейти в гостиную?

— Офигеть, дедан, — восклицает Девятый, увидев Сандерсона. — Что с тобой такое?

За последние пару дней я видел много фото Бада Сандерсона. Первый раз в «Они ходят среди нас». Сандерсон выглядел как старик с поредевшими седыми волосами, обвислыми щеками и брюшком. В интернет-статье, в стиле желтой прессы, Марк Джеймс обвинял Сандерсона в использовании некоего могадорского лечения от старения, так что я не придал ей большого значения. Потом я видел фото Сандерсона в папке агента Уокер, где он обедал с замаскированным Сетракусом Ра, здоровый и бодрый, с копной седых, зачесанных назад, волос, и производил впечатление, словно может пробежать несколько миль, как только доест свой кобб-салат.

Сандерсон, представший передо мной, не похож на мужчину ни с одной из тех фотографий. Мы с Девятым заходим в спальню, чтобы взглянуть на него поближе, Уокер топчется где-то позади. Министр обороны оказывается дряблым стариком со сгорбившимся телом, обернутым в вычурный гостиничный халат. Правая сторона его лица выглядит вялой и обвисшей. Веко провисло, а линия подбородка исчезла под складками дряблой кожи. Седина страшно поредела, и даже зачёс уже не в силах спрятать старческие пятна. Он улыбается нам — а может, строит рожу — зубы пожелтели и отходят от десен. На не прикрытой халатом шее и предплечьях я замечаю выступающие черные вены.

— Четвертый и Девятый, — говорит Сандерсон, указывая дрожащим пальцем сначала на меня, а потом на Девятого. Кажется, он ни капли не обижен хамским поведением Девятого, а то и вовсе этого не заметил. — Ваши фото годами ложились мне на стол. Редкие кадры с камер наблюдений и тому подобное. Я, можно сказать, наблюдал как вы, мальчики, растёте.

Сандерсон говорит как склонный к воспоминаниям, трясущийся дед. Я в замешательстве. Я ожидал встретить продажного политика, который попытается задавить меня рассуждениями о преимуществах могадорского прогресса. Но этот парень даже с постели встать не может, не то что выступать перед ООН.

— А ты… — Сандерсон склоняет голову, чтобы посмотреть на Уокер. — Ты одна из моих людей?

— Специальный агент Карен Уокер, — отвечает она, проходя в комнату. — Только я не из ваших. Теперь я служу человечеству, сэр.

— Ну и замечательно, — снисходительно говорит Сандерсон. Не похоже, чтобы она его хоть сколько-нибудь заинтересовала. Его черные глаза-бусинки задерживаются на мне и Девятом с таким выражением, словно мы давно потерянные родственники, собравшиеся у его смертного одра. От этого мне становится не по себе. Даже Девятый впал в неловкое молчание.

Я замечаю на кровати рядом с Сандерсоном небольшую аптечку. В ней лежат несколько блестящих шприцов, наполненные темной жидкостью, которая смутно напоминает мне кровь пайкенов.

Я делаю шаг к Сандерсону и тихо говорю:

— Что они с вами сделали?

— Ничего, о чем бы я сам не попросил, — с сожалением отвечает Сандерсон. — Жаль, вы не нашли меня раньше. А сейчас уже слишком поздно.

— Это еще слабо сказано, — отвечает Девятый.

— Даже если вы меня убьете, это уже ничего не изменит, — покорно отвечает Сандерсон скрипучим голосом.

— Мы здесь не для этого, — отвечаю я. — Не знаю, что они вам наговорили, чем напичкали ваш разум и тело, но мы еще не закончили бороться.

— В отличии от меня, — отвечает Сандерсон и достает небольшой пистолет из кармана халата. Прежде чем я успеваю его остановить, он поднимает пистолет к виску и жмет на курок.