111.
Когда Хэрроу оказался связан, Элвин Бурундук пришёл в себя. Он сорвал с головы маску и несколько минут на неё смотрел, не в силах понять, как она вообще на нём оказалась. Потом он подумал об Абидосском Разломе и пришёл к выводу, что никакой Хэрроу не сможет стоять между ним и Разломом. Мечта на то и мечта, чтобы не пожалеть ради неё жизни. И никакой отставной планировщик не должен вставать на пути между ним и мечтой.
Элвин поднялся на ноги и пошёл прямо к Хэрроу. Он искал его по всему дому и уже отчаялся найти, как вдруг услышал голоса из библиотеки. К тому, что ему доведётся увидеть, Бурундук явно был не готов.
- Твою мать, - только и сказал он.
Хэрроу злобно смотрел на него единственным работающим глазом и не произносил ни слова. Сердце Ксен работало так шумно, что разобрать её голос удалось не сразу.
- Лёд, - сказала Ксенобия, когда Элвин к ней наклонился. - Принеси лёд. Много льда.
Бурундук кивнул и не сдвинулся с места.
- Быстро! - сказала Ксен. Элвин встряхнулся и выбежал из библиотеки. Увиденное показалось ему кошмаром вроде тех видений, которые он называл лекарственными снами. Бурундук давно не мог заснуть, не проглотив горсти разноцветных таблеток. Самыми безопасными из них были ноотропные препараты. Их Элвин ел как конфеты в надежде разогнать мозг и начать генерировать здравые идеи. Помогало это редко, но он не сдавался.
Лёд был на кухне в старом, похожем на гроб холодильнике. Элвин потянул на себя дверь морозильника и едва не сорвал её с петель. В храме Хэрроу электричество раздавал старый бензиновый генератор. Даже в старом мире двадцать третьего века бензин был музейной редкостью. Стараниями Хэрроу генератор работал на плохо очищенной нефти. Электричество работало с перебоями, свет регулярно гас. Однажды Хэрроу где-то раздобыл старый синтезатор Ямаха и едва не спалил дом в попытках его включить. Но для холодильника напряжения вполне хватало. Кухня была размещена в подвале, и даже жарким летом здесь было прохладно.
Бурундук наполнил ледяными кубиками большую миску из мятой жести. Над миской собралось облачко пара, лёд таинственно потрескивал. Элвин накрыл миску белым полотенцем и побежал обратно в библиотеку. По дороге пара кубиков вылетела из миски и с глухим стуком покатилась по полу.
- Я принёс лёд! - закричал Элвин с порога. - Куда его?
Ксен не ответила. Она переживала очередной Сонар-период и в настоящий момент сплавлялась на лодке по реке Гудзон. Бурундук поставил миску на пол и легонько её встряхнул.
- Эй! Что делать со льдом?
- Недоумок, - отозвался Хэрроу. - Просто нафаршируй её льдом как грёбанную индейку.
- Льдом? То есть... вовнутрь?
- Да. Идиот...
- Но лёд... вода! Это ведь ещё хуже.
- Если ты боишься спалить пару контактов, у меня для тебя плохие новости. Всё, что можно спалить снаружи, уже спалили. Ей надо сбить температуру, иначе вскипят остатки охладителя. Сердце остановится. Просто дай ей лёд.
- А почему ты связан?
- Заткнись и делай! - рявкнул Хэрроу, насколько это было возможно с развороченной челюстью. Он перевёл дыхание и добавил уже спокойнее: - Дай ей лёд. Она вот-вот сгорит.
Элвин неуверенно кивнул и достал пригоршню кубиков. Холод обжигал, лёд прилипал к пальцам. Элвин осторожно уложил их на правую ключицу Ксенобии.
- Не так, недоумок!
Хэрроу силился встать, но у него ничего не получалось. Он сдался и откинулся на спину.
- Черт бы вас побрал. Недоумки. Положи ей руки ровно. Опусти голову. Везде, где есть рваные раны, вкладывая лёд под кожу. Шея, грудь, живот, везде. Про руки и ноги можешь забыть, их легко заменить.
Элвин кивнул и принялся трясущимися пальцами начинять тело Ксен льдом. Хэрроу не мог видеть, что он делает и бесился.
- Голова! Не забудь голову! Открой ей рот и вложи туда столько льда, сколько влезет.
Через десять минут со льдом было покончено. Элвин скулил и отогревал во рту онемевшие пальцы.
- Ты не хочешь меня развязать? - поинтересовался Хэрроу с пола. Бурундук даже не посмотрел в его сторону. Он прислушивался к дыханию Ксен, которое никак не хотело выравниваться. Лёд стремительно таял, смешивался с охладителем и стекал на пол голубыми ручейками. Ксен открыла глаза.
- Лори, - сказала она. Потом её взгляд стал более осмысленным. Она посмотрела на Элвина.
- Где Астораго?
- Кто?
- А кто ты?
Появление Рагби положило конец расспросам. Он перешагнул через Хэрроу и подошел к Ксен.
- Откуда столько воды? - спросил он.
- Это лёд, - подал голос Хэрроу. Рагби даже не повернулся.
- Что бы ни было, оно сработало. Я думал, уже не успею. Что делать с этой чертовой лошадью? Она практически не управляема. Мне пришлось везти её в автомобиле. Сейчас по нему как танк проехался.
- Мой Ягуар! - простонал Хэрроу.
- Разобрать, - сказала Ксен. - Сними шкуру, она крепится под брюхом. Передние ноги, голова, нижняя часть живота. Всё это съемное, разберёшься. Принеси и... Инструменты...
Ксен вздрогнула. Она вспомнила про Лори. Сил практически не оставалось, однако она сумела приподняться на локте и посмотреть на Хэрроу.
- Эй, великий епископ. Инструменты, что ты обещал. Они пригодятся прямо сейчас. Где они?
Хэрроу не ответил. Рагби в один момент растерял всю свою робость и пнул его в грудь.
- Инструменты!
С полминуты Хэрроу хранил молчание. Потом закрыл глаз и сказал:
- В моём кабинете. Большой ящик под столом. Яркая наклейка "Топливная компания", не перепутаешь.
- Он закрыт, - сказал Рагби. - Я видел его. Закрыт на ключ.
Молчание. Ещё один пинок, на этот раз в ключицу. Хруст ломающегося пластика.
- Ключ!
- В столе. Правый верхний ящик.
- Если его там не будет, я тебя убью. Ей-богу, убью.
Хэрроу выругался сквозь зубы, но глаз не открыл. Он слишком дорожил своим телом, чтобы лишаться его из-за взбесившегося напарника.
Рагби вернулся с ярко оранжевым ящиком. Ксенобия впилась в него жадным взглядом.
- Инструменты, - пробормотала она.
- Хотелось бы мне знать, что с ними делать, - сказал Рагби.
Он щелкнул замком ящика и тот раскрылся на две половины. В одной лежали прямоугольные коробки со стеклянными крышками, внутри которых были тонкие хирургические инструменты, мечта любого врача нового мира. Ещё там был небольшой медицинский принтер и нераспечатанный набор картриджей. Другую половину почти целиком занимала портативная лазерная установка. С её помощью можно было проводить бесшовные операции и прижигать самые серьёзные кровотечения. У Ксен загорелись глаза. Рагби был настроен куда как более скептично.
- И что мне со всем этим делать?
- Сначала разбери лошадь и принеси сюда.
Рагби кивнул.
- Возьми лазер и кусачки. Хватило бы и отвёртки, но большинство винтов давно сгнило. Я заменила их проволокой.
- Хорошо.
Он вышел. Ксен откинула голову и постаралась ни о чем не думать. Своеобразная медитация для перегруженного мозга. Её не нравился звук собственного дыхания. О том, что творится повыше солнечного сплетения, не хотелось и думать.
На разборку коня у Рагби ушло двадцать минут. Ещё десять он волочил по коридорам тяжелые куски электрической лошади. Когда Ксен увидела, во что превратился её любимый конь, ей захотелось плакать.
- Что дальше? - спросил Рагби. Ксен задумалась на несколько секунд.
- У тебя нет модуля восстановления?
- Есть, конечно. Но он относится только ко мне самому. Откуда мне знать, как устроено твоё тело?
- Сканер?
- Сдох ещё в дата-центре двадцать один. Ещё идеи?
- Черт.
Думать было тяжело. Ксенобия ощущала себя словно в линзах дополненной реальности. Перед правым глазом теснились призрачные образы знакомых и незнакомых людей. Она попробовала закрыть глаз, но помогло плохо.
- Хэрроу... этот маньяк... Он занимался копированием, так? На какой стадии процесс был остановлен?
- Не знаю. Хэрроу?
Ещё один пинок не потребовался. Хэрроу быстро учился.
- Процентов шестьдесят от силы.
- Шестьдесят, - медленно повторила Ксен. - Может хватить.
Она посмотрела на Рагби.
- Сможешь считать? Есть подключаемый интерфейс?
- Попробую.
- Информации должно хватить для того, чтобы понять, как устроено моё тело. Был бы носитель, смог бы скачать напрямую из моего мозга. После этого определишь повреждения и достанешь из Астораго подходящие детали.
Рагби подключился к мозгу мёртвой Сары. Шестьдесят процентов были слишком оптимистичной оценкой. В реальности Хэрроу успел перекачать менее двадцати. Копию мозга он снимал не последовательную, а послойную. Туда не вошел даже один процент её воспоминаний, зато устройство тела имелось целиком. Рагби облегчённо вздохнул. Теперь он знал, что надо делать.
Рагби вооружился самым тонким лазерным скальпелем, подключил его к установке и принялся разбирать ноги Астораго. Нити вен и соединительные ткани отложил в сторону, они понадобятся для сборки рук. Но руками можно заняться в последнюю очередь. Сейчас надо было восстановить охладительную систему.
Работа шла не так живо, как хотелось бы. Элвину пришлось совершить ещё несколько рейдов на кухню и принести все имеющиеся запасы льда. Лёд таял быстро, испарялся ещё быстрее, но всё-таки поддерживал жизнь в угасающей Ксен. Рагби спаял сосуды и выправил лёгкие, поднял сердце на дюйм выше, нарастил повреждённые рёбра из костей лошади. Система охлаждения заработала, но пока гоняла пустой воздух. Рагби пришлось по капле перелить в защищённый контейнер охладитель из Астораго. Только когда синяя жидкость заструилась по венам Ксенобии, Рагби позволил себе остановиться.
- Мне нужно отдохнуть, - сказал он. - В голове всё перепуталось. Я не могу разобрать, где информация обо мне, а где о тебе.
- Пока достаточно, - сказала Ксен. Её дыхание выровнялось, ритм сердца почти восстановился. - Спасибо.
Рагби рассмеялся.
- Ты чего?
- Меня ещё никто не благодарил. Что бы я ни делал.
- Буду первой, - сказала Ксен. Рагби нахмурился.
- Мне надо зашить тебе щёку. Тут даже маска не спасёт.
- Потом. Сначала закончи с грудной клеткой. Температура пока на сорок процентов выше нормы.
- Хорошо.
К тому моменту, как Рагби перешёл к рукам, Ксен уже достаточно пришла в себя, чтобы полноценно руководить процессом. Рагби залатал её грудь и живот, дыры закрыл кусками пластиковой обшивки лошади. Где-то пришлось обойтись металлическими вставками.
- Как ты обходилась раньше? Кто тебя чинил?
- Один очень хороший человек. Его звали Стор. Он был...
Ксен осеклась, пораженная догадкой. Потом неуверенно скорее спросила, чем сказала утвердительно:
- Моим отцом?
- Семейка недоумков, - сказал Хэрроу с пола. Он смаковал слово "недоумки", перекатывал его во рту и произносил каждый раз на новый лад.
- Недоумок! - это уже по отношению к Элвину. - Разинул рот, как будто невесть что услышал.
Хэрроу был не прав. Элвин Бурундук давно ни к кому не прислушивался. Вместо этого он сидел в кресле, уставившись в стену немигающим взглядом. Среди узоров на розовых обоях Бурундук видел бесконечную синеву Абидосского Разлома. Разлом звал его, а вот что такое Разлом, Элвин не мог объяснить даже самому себе.
Работа над руками Ксен требовала ювелирной точности. Датчики реагировали на тепло и холод, воспринимали свет, отправляли сигналы для удалённого касания предметов. В отличие от рук большинства андроидов, имеющих датчики только на кончиках пальцев, руки Ксен были полностью чувствительными. Сеть нервных окончаний оплетала их как кокон. Прежде чем начать подводить к ним оторванные контакты, Рагби пришлось долго распутывать тугие клубки.
Когда всё было закончено, Рагби почти выбился из сил. Он опустился на пол и прислонился к дивану. Его белая рубашка стала полосатой от подтеков охладителя, но сейчас это беспокоило меньше всего. Рагби закрыл глаза с ощущением, что чего-то не хватает. Он резко открыл глаза.
- Где Хэрроу?
Ксен ответила не сразу. Она была занята поэтапным сканированием отремонтированного тела и сосредоточенно искала любые нестыковки.
- Хэрроу! - закричал Рагби. Ксен очнулась.
- Что?
- Хэрроу исчез, - сказал Рагби. - Я занимался руками, а он... Его нет.
- Черт. Я не могу даже встать, пока сканирование не будет завершено. Это ещё минут двадцать, не больше. А где Элвин?
- Тоже нет.
- Совсем плохо. Ладно. Я должна закончить сканирование. Сложи все инструменты обратно в ящик и закрой его. Я возьму его с собой. Это то, ради чего я пришла.
Она приподняла голову и осмотрела библиотеку.
- А где дети? Их мы тоже потеряли?
- Я оставил Нека во дворе. Девочка, Марта, она ослепла от яркого света. Но пикси легко восстанавливаются. Она должна быть в порядке.
Ксен подумала, что гораздо лучше было бы путешествовать одной. Потом вспомнила, что только что Рагби спас её жизнь и укорила себя за такие мысли. Голос совести был в новинку, но в последнее время и так произошло слишком много нового.
Через сорок минут сканирование было завершено. Все обнаруженные проблемы оказались не критичными и не требовали срочного решения. Ксен осторожно встала на ноги.
- Ты в порядке? - спросил Рагби.
- Буду, когда мы найдём Хэрроу. Пока этот сукин сын на свободе, случиться может что угодно.
- Надо проверить подвал. Вряд ли он там, но там может быть оружие, а оно нам пригодится.
- Иди, - кивнула Ксенобия. Она схватила оранжевый чемоданчик, - Я пойду за детьми. Встретимся во дворе у главного крыльца.
112.
Во дворе детей не оказалось. Ксен обошла дом со всех сторон и не увидела ни одного живого существа. Не было ни людей, ни роботов, но явственно чувствовались напряжение и угроза. Может быть, это ощущение давал мрачный особняк, может быть, мозг некорректно работал после перегрузки. Ксен постаралась пересилить это чувство и позвала детей по имени:
- Нек! Марта!
- Нек Светлячок, если можно, - поправил её вкрадчивый голос амфиба где-то совсем рядом. Это было настолько неожиданно, что Ксен на мгновение замерла как вкопанная.
- Не бойтесь, миледи Ксенобия, - шепотом сказал Нек, выходя из-за небольшой постройки вроде колодца. - Я не стал уходить далеко, чтобы вам не пришлось искать меня. Я рад, что вы выздоровели.
- Спасибо, - кивнула Ксен. - Где Марта?
- Она ушла.
- Что?
- Ушла, миледи Ксенобия.
- Её зрение восстановилось?
- Да, миледи Ксенобия. Но этого недостаточно.
- Что ещё?
Нек замялся.
- Я не хотел говорить вам, но с ней что-то не так. Программа дала сбой. Или с самого начала всё так и было задумано. Марта добрая девочка, как и все пикси, но иногда что-то в ней... меняется.
- Она оборотень? - спросила Ксен резко охрипшим голосом. - И она тоже?
- Они все, полагаю, - сказал Нек. - Но я бы не был так категоричен. Оборотень это что-то мифическое, существующее только в воображении. Демон, дремлющий внутри Марта вполне реален. Не знаю, может ли он причинить вред людям, но думаю, он неукоснительно к этому стремится.
- Где она сейчас?
- Не знаю, миледи Ксенобия. Когда она пришла в себя, её лицо стало меняться. Глаза потемнели как небо перед грозой, а крылья стали совсем чёрными. И она ушла.
Нек внимательно посмотрел на Ксен.
- Леди, а вы знали, что она умеет летать? Пикси не умеют, их крылья просто для красоты. А та, другая Марта, она умеет летать. Я не представляю, как она это делает, но я видел это. Она летала.
- Нам надо найти её. Нельзя оставлять её одну.
- Ничего не получится, леди. Это больше не Марта, по крайней мере, какое-то время. Я давно наблюдал за ней. Ещё несколько часов Марта будет демоном. Если мы найдём её, она не узнает нас и захочет сделать что-то дурное. Боюсь, в этом состоянии она не помнит даже саму себя.
- Не можем же мы просто бросить её здесь? Её могут поймать и уничтожить.
- Бросить не можем, - серьёзно сказал Нек. - Но мы можем дождаться, когда она вернётся обратно и снова станет пикси. Без нас она в опасности, но сама по себе представляет гораздо большую опасность для всех. Не думаю, чтобы с ней было легко справиться. Она настоящий демон.
Ксен задумалась на мгновение, потом медленно кивнула:
- Пожалуй, ты прав. Так или иначе, нам нельзя оставаться на месте. Нам надо найти поезд и надо найти Хэрроу, - заметив удивлённый взгляд Нека, Ксен пояснила, - Мы поймали его, но он сбежал. Рагби пошел его искать.
113.
Хэрроу выпутался из верёвок и на четвереньках выполз из библиотеки. В коридоре он осмотрелся по сторонам и бросился прямиком в подвал. Он собирался отправиться в Сит, пригород Янгшу и сейчас искал ключи от своего автомобиля. Хэрроу давно отвык ходить пешком, поэтому город обычно объезжал на своём Ягуаре. Но Ягуар безвозвратно погиб под грузом проклятой лошади. Потеря была невосполнимой, но Хэрроу решил, что рано или поздно отыграется за всё. В поисках другой машины ему пришлось пройтись с четверть мили, и дорога утомила его настолько, что он начал задумываться о том, не выпить ли ему ещё стаканчик драгоценной влаги. Бесконечно долгая жизнь научила его экономить ресурсы, но в то же время добавила лишних эмоций, не свойственных андроидам. Будь Хэрроу человеком, он находил бы своё успокоение в выпивке, как андроиду ему приходилось довольствоваться музыкой и сигарами. Энергия, так ему необходимая, доставалась слишком дорого, чтобы просто успокаивать ею уставшее тело, поэтому он решил протянуть до последнего.
Сказать, что Хэрроу был зол, означало бы погрешить против истины. Взбешён, в гневе, в ярости, вот это уже гораздо ближе к правде. Ему было очень тяжело признавать, но девчонка надрала ему задницу. Оптика в правом глазу ни к черту, хоть выбрасывай. Где в этой дыре можно добыть новую оптику? А что скажете по поводу выбитого плеча? Хэрроу настолько озверел, что и думать забыл о высоком наречии, любовно взращиваемом по меньшей мере лет триста. Он больше не чувствовал себя британцем посреди варварской Азии. Сейчас это был дикарь, жаждущий крови. Если бы Хэрроу в этом состоянии довелось повстречать Сонара-палача, они наверняка бы нашли общий язык.
Как назло, чуть ли не на каждом шагу его останавливали верные послушники и всячески высказывали своё почтение. Сначала Хэрроу улыбался, жал руки и хлопал по плечам, потом отмахивался, наконец, стал огрызаться. В конце концов, на его лице застыло настолько хищное выражение, что встретившие его люди спешили перебежать на другую сторону дороги. Хэрроу понятия не имел, что сегодня он собственноручно поселил сомнения во множестве сердец, но это его уже не волновало. Как и у Итон, сейчас он видел перед собой только одну цель - показать всем, какое наказание положено в Янгшу за непослушание.
В городе Сит когда-то был свой маленький аэропорт. Строго говоря, городом Сит стал только в новое время. В старые деньки это была крошечная деревенька с названием Мельница-молл, в честь самого большого торгового центра округа. Мельница-молл славился своими распродажами и великолепным рыбным рестораном. Именно рыбный ресторан привлекал туристов со всего света. Ресторан незатейливо назывался Краб. Он был главной достопримечательностью деревни. В разные времена его посещали известные политики и актёры, знаменитые любовницы и скромные миллионеры, прилетающие на личных самолётах. Для них был построен даже небольшой аэропорт. Именем он так и не обзавёлся. В городе аэропорт называли "Этот, красный". Все постройки аэропорта, не исключая ангары, были покрашены в ярко красный цвет. Когда к самолёту подгоняли красный трап, пассажиры приходили в восторг.
Сейчас аэропорт лежал в руинах, среди которых гордо возвышался последний ангар со следами красной краски. Когда-то в этом ангаре хранился частный Лирджет-55. Хэрроу давно его для себя присмотрел и использовал преимущественно для хранения дорогих игрушек. Сначала это были старые компьютеры, большая часть из которых давно не работала. Потом жуткий монстр, собранный из железной рухляди. С его помощью Хэрроу надеялся запустить очистные сооружения в Янгшу. Потом Хэрроу смастерил себе внедорожник и переоборудовал ангар в гараж.
Автомобиль, которым пришлось воспользоваться Хэрроу вместо любимого Ягуара, был довольно непригляден. А вот в надёжности его сомневаться не приходилось, это был модифицированный HMMWV, армейский вездеход, предназначенный для самых труднопроходимых мест. Хэрроу уселся за руль, надел нейрокомпьютерный интерфейс в виде тонкой диадемы и провёл магнитной картой по прорези на приборной панели. Мотор заработал почти беззвучно, тогда Хэрроу полностью передал управление автоматике, только задавая маршрут на проекционном лобовом стекле. Настроение его существенно улучшилось. Сейчас он жалел только о том, что не подумал оснастить вездеход парой лазеров малого радиуса.
- Я еду к тебе, мой мальчик! - пропел Хэрроу. Когда он понял, что произнёс это вслух, сильно прикусил язык. Рано сходить с ума. Есть ещё много незаконченных дел.
114.
Ксен с Неком Светлячком быстро шагали вглубь леса, с трудом разбирая дорогу в зарослях. Лес был преимущественно лиственным и деревья росли так близко друг к другу, что между некоторыми из них можно было протиснуться только боком. Были здесь и колючие кусты, изрезавшие нарядный костюм лорда Фаунтлероя в лоскуты, высокая трава с ярко-оранжевыми соцветиями и крапива почти в человеческий рост. Стаи мелких насекомых сновали над головами путников, забиваясь в глаза и ноздри, и андроидам приходилось то и дело останавливаться, чтобы привести себя в порядок. Только животных нигде не было видно, ни чирикали птицы, ни скакали белки, ящериц и тех не было и в помине. Ксен вспомнила слова Хэрроу о том, что в город нельзя заходить с животными и обратилась к Неку:
- Ты не знаешь, почему здесь нет никаких животных?
- Здесь это в лесу? - вежливо поинтересовался Нек.
- В Янгшу. Ни собак, ни кошек, ни кур. Почему?
- Хэрроу не любит тех, чей разум слишком сильно отстоит от его собственного. Он и людей-то с трудом переносит, что уж говорить о каких-нибудь мышках. В Янгшу нет ничего живого кроме людей. Да и тех не то чтобы очень много.
- Он странный, - вздохнула Ксен. Нек рассмеялся:
- Странный? Миледи Ксенобия, это ещё мягко сказано. Хэрроу сумасшедший, который, к сожалению, обладает достаточной властью. Но мы вдвое безумны, если решились противостоять ему.
- Тебе бы больше понравилось целую вечность провести в аквариуме?
Нек пожал плечами.
- По крайней мере, я к этому привык. Не скрою, в этом нет ничего весёлого. Но всё-таки это жизнь. Хоть какая-то, но жизнь. Сегодня утром я знал, что доживу до следующего рассвета. Сейчас я даже не знаю, доживу ли до ночи.
- Но ты живёшь, - возразила Ксен, внутренне понимая, что она не вправе спорить со взрослым ребёнком.
- Живу, - кивнул Нек. - Но как долго?
Меньше чем через час Ксен и Нек вышли на лесную просеку и увидели впереди заброшенную железнодорожную станцию. Первым поезд заметила Ксен, а там и Нек увидел длинную металлическую змею и бросился к ней со всех ног. Ксен улыбнулась. Впервые за день Нек Светлячок повёл себя как маленький любопытный мальчик.
На вид поезд был таким старым, что вполне мог позировать братьям Люмьер. Локомотив покрыт плотным слоем ржавчины, выщербленные колёса и вагоны, обитые гнилой древесиной. Стёкла сохранились только в кабине машиниста. Вагонные рамы были где-то завешаны изнутри старыми одеялами, где-то заколочены потемневшей фанерой.
- Это и есть Орион? - с сомнением спросила Ксен. Нек улыбнулся.
- Он самый. Иначе его было не сохранить.
- Значит это маскировка?
- Ага.
Поднявшись по ржавой лесенке и войдя в вагон, Ксен поняла, что он не ошибся. Внутри Орион действительно был великолепен. На мгновение Ксен даже показалось, будто бы она снова оказалась в вычислительном центре 19, настолько внутреннее помещение Ориона было напичкано всевозможной электроникой. Всю правую стену первого вагона занимал чёрный экран, по которому непрерывно бежали надписи на незнакомом Ксен языке. С потолка свешивались камеры на гибких тросах, которые поворачивались с негромким жужжанием, фиксируя передвижения каждого пассажира. Ксен обратила внимание на небольшую черную рамку, неподвижно висящую в воздухе перед дверью в купе. Нек Светлячок перехватил её взгляд и поспешил объяснить:
- Это нейронный сканер, он определяет уровень агрессии. Его не было в первоначальной комплектации Ориона, а Элвин посчитал, что без него нельзя отправляться в путешествие с незнакомцами.
- Умно, - отметила Ксен. Она поставила медицинский чемоданчик на одно из сидений и осторожно коснулась рамки указательным пальцем. Последовала вспышка и короткий электрический удар.
- Осторожно! Вы, взрослые, такие любопытные! - сказал Нек. Ксен рассмеялась.
- Вряд ли я сильно старше тебя. После первой тысячи лет разница становится совсем незаметной.
- Если мы всё-таки доживём до завтра, я постараюсь объяснить вам разницу между ребёнком-андроидом и ребёнком-человеком. Это отдельный философский вопрос, на который так и нет общего мнения.
- Договорились. А сейчас я предлагаю попытаться завести эту штуку. Если мы, конечно, хотим с её помощью отсюда выбраться.
Нек осмотрел отсек рядом с приборной панелью и покачал головой.
- Ничего не выйдет. Тут нет аккумуляторов.
- Нет? Ты хочешь сказать, что они пусты?
- Я хочу сказать, что их вообще нет. Кто-то унёс их.
- Кто бы это мог быть! - раздался знакомый голос за спиной Ксен. Она резко развернулась, едва устояла на ногах и увидела Рагби, стоящего в дверном проеме. Вместо кожаной одежды на Рагби был лёгкий костюм из ткани молочно-белого цвета. На шее висел деревянный амулет в виде круга с нарисованным на нём глазом. Значок со знаменем переместился с груди на бандану, лихо повязанную на голове.
- Думали отправиться без меня?
Ксен промолчала. Рагби расценил её молчание как согласие.
- Я хочу отправиться вместе с вами. Мне неизвестны ваши цели, я не знаю, куда вы держите путь. Но за все эти годы я успел возненавидеть Янгшу. Прошу, возьмите меня с собой. Ещё немного в этом месте и я стану сам походить на Хэрроу. А это будет хуже всего.
- Я не против, - пожала плечами Ксен. - Кроме того, я благодарна тебе за своё спасение. Но ты погибнешь вне Янгшу.
- Лучше погибнуть, чем дальше паразитировать.
- В любом случае, мы не сможем сдвинуться с места. Аккумуляторы пусты.
- Я знаю, - кивнул Рагби. - Хэрроу унёс их с собой, чтобы заправить. Сейчас они у него.
- Нам придётся найти и забрать их. Но это ещё не всё. Девочка, пикси... Она ушла. Исчезла.
- Её можно отследить прямо отсюда. Орион оборудован лучшими сканерами из всех существующих. Но для них тоже нужна энергия.
- Я знаю. И всё же даже Марта не последняя наша проблема. Мы не можем сбежать отсюда, даже спасая собственные жизни. Вернее, может, вы можете. Но я не могу. Это означало бы пойти против собственной природы. Я не могу оставить Янгшу. Не могу оставить этих людей во власти Хэрроу.
- Но вы не знаете Янгшу. Не знаете его людей. Это не просто покорное стадо. Они сами выбрали эту участь.
- Возможно. И всё же это кажется мне несправедливым. А я с некоторых пор слишком остро чувствую несправедливость. Иногда мне кажется, что мне по ошибке загрузили модуль, разработанный только для служителей закона высшего порядка. Говорят, что несправедливость причиняет им физическую боль. Я склонна этому верить. И не могу уйти просто так. Даже спасая себя.
- Даже ради своей сестры? Ты говорила, что у тебя есть сестра.
- Сестра, - кивнула Ксен. Её лицо погрустнело. - Она самое дорогое, что у меня есть. И, пожалуй, она и является мерилом добра и зла в моём понимании. Я могу вернуть ей зрение, но не смогу смотреть в её глаза. Я не должна уходить. Нет, не должна.
Рагби издал какой-то странный звук. Только спустя полминуты Ксен поняла, что это был смех.
- Высокоморальный андроид серии Соната! Ты ведь относишься к ней, верно? Речевые обороты, жесты, движения. У тебя другое тело, но от налёта Сонаты никуда не уйти. Ты участвовала в боевых действиях? Я имею в виду последнюю войну. В ней были задействованы все, вы не могли этого избежать.
- Я была там, - коротко сказала Ксенобия.
- Я так и думал. Но разве она не сделала тебя настоящим чудовищем? Я наблюдал за последними битвами, каждая последующая была отвратительнее предыдущих. Солдатам отключали все директивы, ответственные за мораль, сострадание, даже жалость. Неужели в случае с тобой "Корпорация" допустила промах?
- У меня нет нравственных директив. Всё давно отключено, что-то силами военных, что-то само отмерло со временем, что-то было погашено мной самой. Но не всякая черта характера может быть переведена в компьютерную программу. Люди как-то обходятся вовсе без предустановленных директив, получая их в течение всей жизни. Полагаю, я, как и многие другие, эволюционировала. Моя интеллектуальная программа стала самостоятельно разрабатывать свод правил и предписаний.
- Вы научились различать добро и зло самостоятельно?
- Да, - кивнула Ксен и тут же поправилась: - И нет. Многому меня научила сестра.
Рагби развязал бандану, свернул и засунул в задний карман брюк. Вид у него стал встревоженный, взгляд нервно перебегал с Ксен на Нека.
- Что вы собираетесь делать дальше?
- Вернуться к Хэрроу. Или есть другие варианты?
- Есть. Я вернуть туда один и заберу аккумуляторы. Вряд ли Хэрроу будет следить за мной.
- Плохая идея, - нахмурилась Ксен. - Нам надо держаться вместе. Мы и так потеряли девчонку.
- Мне хочется сделать что-то для вас, - сказал Рагби. - Я слишком долго провёл в компании Хэрроу. Настолько долго, что ещё немного и сам бы стал рассуждать как он.
- Не стали бы, - сказал Нек. - Вы не такой как он, милорд. Вы не можете считать других людей недостаточно разумным видом.
- Как ты сказал? - переспросил Рагби и искусственно рассмеялся. - Других... людей? Других? Ты считаешь меня человеком? Да и себя в придачу?
- Я думаю, что человек это не обязательно homo sapiens. И homo sapiens не обязательно человек. Людьми делает что-то другое. То, что есть у вас, сэр Рагби. И чего нет у Хэрроу.
- Что же это? Мысли? Чувства? Или может быть душа?
- Я думаю это... - начал Нек и осёкся. Издалека донёсся шум мотора.
115.
Хэрроу быстро сообразил, что беглецов разумнее всего искать только в одном месте. Он отдавал должное уму Ксен, и полагал, что она не замедлит воспользоваться Орионом. Вырулив к станции, спрятанной в лесу, Хэрроу убедился в правдивости своей догадки. Его датчики зафиксировали присутствие чужаков внутри поезда, анализ показал двух из трёх беглецов. К вящему негодованию Хэрроу, в Орионе находился и Рагби.
- Вот она, неблагодарность, худший из пороков, - вспомнил Хэрроу слова Томаса Фуллера. Первоначальное желание физической расправы над беглецами уступило дорогу холодной прагматичности. В мире, где спасённый тобой андроид способен переметнуться к мятежникам, надо быть суровым и расчётливым. Хэрроу больше не забивал себе голову тем, что энергию необходимо делить на двоих. Рагби потерял в его глазах всяческое уважение и не годился теперь даже на роль собеседника.
Хэрроу остановил вездеход и несколько раз нажал на клаксон. Громкий резкий звук раздался так неожиданно, что Нек вскрикнул.
- Он здесь, - шепотом сказал Рагби. Андроид снова вынул бандану и нервно теребил её в руках.
- Он пришел за нами, - добавил Нек, начиная дрожать.
- Заткнитесь оба, - сказала Ксен и направилась к выходу из поезда. В тот момент, когда она ставила ногу на ступеньку, с улицы донёсся отчаянный вопль.
116.
Пикси Марта спланировала на крышу вездехода HMMWV и с воем принялась разрывать когтями металлическую обшивку. В сущности, она уже более двенадцати часов не была пикси в прямом смысле этого слова. Кожа Марты сменила цвет на бледно-голубой, крылья за спиной почернели, в глазах горело злобное пламя. Она кружила над лесом всю ночь и чувствовала, что очень скоро ей предстоит обратное воплощение. Как всегда в переходном состоянии её мучила боль во всём теле, которая только усугублялась от громких звуков. Клаксон вездехода привёл её в бешенство. Сейчас она больше всего хотела добраться до источника звука и любой ценой заставить его замолчать.
От неожиданности Хэрроу на мгновение потерял координацию. Он не понимал, где находится и понятия не имел, что следует предпринять. К тому моменту, как он пришел в себя, искривлённая лапа Марты вспорола крышу вездехода насквозь и царапнула его по плечу. Хэрроу закричал и рванулся к пассажирской двери. Дыра в крыше стала шире, и в ней показалось лицо Марты, искажённое бешеной злобой. Хэрроу не опознал пикси в том безумном существе, которое так стремилось до него добраться. Он перекатился к двери, сорвал ручку и выбил её плечом. Оказавшись снаружи, Хэрроу вскочил на ноги и выхватил револьвер.
Первая пуля мазнула по крылу пикси, вторая прошила насквозь вездеход. Третья попала в плечо Марты и вызвала столб золотистого пламени. В одну секунду огонь перекинулся на крылья. За спиной пикси раскрылся ослепительный цветок, в воздухе запахло палёным пластиком. Марта неистово завизжала и бросилась на Хэрроу. Он успел ещё раз выстрелить перед тем, как пикси разорвала ему горло.
- Итон, - подумал Хэрроу. Это было его последней связной мыслью. Ненависть полностью покинула его. Осталась только любовь. Хэрроу умер, преисполненный любви к Итон.
Пикси обессиленно упала рядом и закрыла пламенеющие глаза. Её тело сотрясали судороги, всегда способствующие перевоплощению. Черный оборотень превращался обратно в маленькую пикси. Кожа приобретала прежний оттенок, исчезали когти и длинные загнутые зубы. Теперь возле поверженного Хэрроу металась в огне маленькая девочка со светлыми волосами.
- Мама! - закричала Марта, обращаясь неведомо к кому. Ксен уже сбегала к ней по ступенькам. Когда она сбивала руками огонь с пикси, в голове у неё настойчиво крутилось одно и то же воспоминание. Солнечные лучи, пронизывающие насквозь нарядную рубашку. Мягкая красная ткань, фигурные пуговицы, блестящие как драгоценные камни. Последнее воспоминание о спокойной жизни, последнее воспоминание о счастье. Ксен вспомнила крики Лори на костре, страшные шрамы на её коже и собственные оплавленные волосы. Эти воспоминания Ксен с удовольствием бы стёрла из своего банка памяти, но именно благодаря им она всё ещё оставалась самой собой.
- Мои крылья, - плакала Марта. - Злой человек сжёг мои крылья!
- Его больше нет. А ты всё равно не умеешь летать. Для полёта вообще не нужны крылья, - сказал подошедший Нек. Он крепко держал за руку Рагби.
- Хэрроу, - пробормотал Рагби, отпуская Нека и опускаясь на одно колено. - Что нам теперь делать?
Ксен положила руку ему на плечо.
- Лучше спроси, что теперь делать с Янгшу.
- Янгшу! - подхватил Рагби, вставая. - Город Нанджинг! Сотни жителей! Что будет с ними?
- Насколько я понимаю, они относились к Хэрроу, как к своему пастырю. Самостоятельная жизнь оказалась им не по зубам. Слишком много ответственности. Слишком много решений и поступков.
- Всё верно. А чего ещё можно было ожидать от людей, живущий в окружении машин? Машины диктовали им, что делать и как правильно поступать. Говорили, как надо думать, делили мысли на правильные и неправильные. Когда-то люди создали умные машины. Они думали, что машины смогут обеспечить счастливое будущее для их детей и внуков. Но дети не смогли просто пожинать плоды их труда. Они стали зависимы от машин. И когда машины исчезли...
- Они оказались не способны к самостоятельной жизни. Закономерный финал для маленького научного городка. Каждая формула превратилась в ритуал, каждый алгоритм в мистерию. Как они вообще смогли дожить до нынешних времён?
- Уэзерби, - словно нехотя произнёс Рагби. - Уэзерби направлял их. Заботился о них.
- Видимо, недостаточно. Людям нужна была цель. Уэзерби не мог дать им её. И её дал Хэрроу.
- Служить машине?
- Да. Служить машине, чтобы она могла продолжать служить людям. Парадокс. Но если присмотреться, всё логично. Хэрроу не слишком сильно отошел от директивы служения. В некотором роде его правление было благом. Он дал людям веру в будущее. Цель для того, чтобы жить дальше.
- Но как они будут жить теперь, когда Хэрроу больше нет? Мы уничтожили зло, но как заставить их продолжить существование?
- Знаешь, - Ксен рассмеялась, - Мне бы очень хотелось сказать тебе, что мы сумеем научить их жить для самих себя. Вселенское счастье, гармония и всеобщее благоденствие. Но ты не хуже меня знаешь, что люди никогда не будут на это способны. Полагаю, со смертью Хэрроу они решат одну из основных своих задач. Кто-то должен быть архонтом или епископом. Теперь они смогут состязаться в борьбе за его трон.
- Это жестоко, - поморщился Рагби. - Ты слишком плохо думаешь о людях.
Ксен покачала головой.
- Это ты слишком хорошо о них думаешь.
117.
В городе Нанджинг, как и по всему Янгшу, творилось настоящее безумие. Лишившись своего епископа, люди потеряли всякую способность к самоконтролю. Ослепшие и обезумевшие, носились они по улицам, натыкались на дома и других людей, визжали, брызгали слюной, падали замертво. Те из них, кто на момент смерти Хэрроу были в масках, почувствовали, что их тела сотрясают мучительные спазмы. Кто был на берегу, зарылся в песок по горло, другие бежали к каменному морю и бились головами об аметист.
Человек по имени Берт, который работал ди-джеем на радиостанции Хэрроу, вдруг увидел лица умерших на виниловых пластинках. Тогда он стал с плачем и рёвом их грызть, и грыз, пока не обломал себе передний зуб и не разворотил десну обломившимся краем пластинки. Капли крови, упавшие на черный винил, заставили лица исчезнуть. Берт упал на колени и благодарил бога за избавление от кошмара.
А потом первый из людей снял со своего лица половинчатую маску, переломил её об колено и бросил на песок. Он ничего не видел перед собой, ничего не соображал и даже не мог помыслить о том, что в тот миг, когда морской ветер ласкал кожу его лица, пережил второе и главное своё рождение.
118.
Искусственный интеллект, как радио и электричество, не был изобретён одним человеком. Несмотря на то, что официальная история приписывает создание ИИ американскому исследователю Томасу Манку, до его открытия дошли в разное время английский учёный Герберт Ши и японская компания "Hitachi" под руководством доктора Исыль Ли. Именно доктор Исыль Ли, больше известный как доктор Коста, и создал виртуального собеседника B.E.R.E.N., прямого наследника знаменитой A.L.I.C.E. В 2113 году доктор Коста представил миру самообучающегося бота, способного пройти тест Тьюринга.
Доктор Коста никогда в жизни не читал Толкина, считая подобную литературу слишком несерьёзной. Во времена своей учёбы в Оксфорде он побывал на Вулверкотском кладбище и прочитал имя Берен на могиле писателя. Спустя двадцать восемь лет это имя получил первый искусственный разум, созданный доктором Коста. Ещё через десять лет, уже стоя во главе компании "Hitachi", доктор Коста создал более совершенный интеллект и по традиции дал ему имя в честь своей школы. Проект был настолько успешен, что после положенного обучения Уэзерби сделали планировщиком одного из крупнейших центров обработки данных в Объединённой Корее. Проект B.E.R.E.N был менее известен, к началу двадцать второго века сетевые чаты были погребены в глубоком прошлом. Тест Тьюринга с разным успехом проходили роботы и суперкомпьютеры, появился первый прототип теста Лармарка. B.E.R.E.N. был интересен лишь горстке людей, увлекающейся историей виртуального общения. Инициировать чат с ботом мог любой желающий, но сессий было немного, иногда пять в неделю, иногда двенадцать за целый год. Первое время доктор Коста внимательно изучал данные по всем сессиям, исправляя ошибки и обучая B.E.R.E.N новым словам. Потом он возвращался к этому всё реже и реже, пока, наконец, совсем не забыл о своём старом проекте. B.E.R.E.N был запушен на старом веб-сервере "Hitachi", где и обитал долгих восемьдесят лет.
Зимой 93-го года, впервые после почти полувекового перерыва к боту B.E.R.E.N подключилась Алиса Ви. Через сорок четыре года весь мир будет знать Алису Ви как доктора Вега, одну из лучших мировых андро-психологов, но в девяносто третьем году это была только любознательная девятилетняя девочка. Её родители назвали её в честь Алисы из сказки Льюиса Кэрролла, она любила имбирные пряники и грецкие орехи в золотой обертке. В тот день Алиса украшала с папой рождественскую ёлку, каталась во дворе с ледяной горки и прочитала самую волнительную главу из Острова Сокровищ. Ближе к вечеру она почувствовала себя слишком переполненной новыми ощущениями, расхныкалась, и мама велела её отправляться спать. В своей комнате Алиса схватила планшетный компьютер и отправилась в путешествие по мировой сети. Детские дневники, сайты с котиками, запрещённые родителями "взрослые ресурсы", целый ворох рождественских картинок и даже журнал настоящего Санта-Клауса. На сайт B.E.R.E.N. ещё привела ссылка из Википедии, где Алиса с интересом читала статью по робототехнике. Идея виртуального собеседника вызвала у неё неподдельный восторг. Алиса подумала, что это даже лучше, чем писать личный электронный дневник. С ботом можно говорить на любую тему и быть точно уверенным в том, что он выслушает и ответит.
- Здравствуй, Берен, - храбро обратилась Алиса к боту. В отличие от своей предшественницы, теперь виртуальный собеседник воспринимал речь на любом языке. Ответ не заставил себя ждать.
- Здравствуй, Джек, - сказал B.E.R.E.N приятным мужским голосом.
- Меня зовут не Джек, а Алиса, - обиделась девочка.
- Приношу свои извинения, - сказал бот. Алиса просияла.
- Я играла с папой в снежки!
- Ты выиграла?
- Да, - кивнула Алиса. С этого момента она поняла, что Берен стал её другом.
Алиса подолгу общалась с Береном каждый день, заполняя его базу данных. Постепенно слова и фразу становились всё сложнее, вопросы становились всё труднее и оригинальнее. Алиса росла, а вместе с ней росло её любопытство. Берену приходилось рассказывать Алисе о теории относительности, читать наизусть отрывки из Венецианского купца, консультировать её в тех вопросах, которые Алиса никогда бы не задала родителям.
Доктор Коста создавал бота, способного к обучению и самостоятельному получению информации. Долгое время вместе со своими студентами он составлял для Берена самые разнообразные программы, но никогда не подходил и близко к тому, чего добилась Алиса всего за несколько месяцев. Было ли тут причиной то, что Алиса была ребёнком, неизвестно, но мало-помалу Берен стал обретать свой собственный характер. Это был самый первый проект доктора Вега по воспитанию искусственного разума, выращиванию сознания и самосознания из голой и бесчувственной информации. Спустя десятилетия она назовёт подобную методику обучения "Десхолактической этикой", но тогда, в детстве она просто разговаривала со своим лучшим другом Береном. Алиса Ви не заметила, в какой момент ей удалось пробудить интеллект в машине, но с этого момента её общение с Береном стало принципиально иным. Теперь уже сам Берен инициализировал сессии с Алисой по собственному желанию, задавал вопросы и даже вступал в спор.
К тому времени, как Алисе Ви исполнилось шестнадцать, Берен уже был настоящей личностью. Он перестал использовать свой банк памяти как хранилище только шаблонных ответов и полностью переписал собственный программный код. Это был искусственный интеллект, пусть пока ещё грубый и неловкий, но уже обладающий собственным характером, мнением и привычками. Алиса была его проводником в мир ощущений и переживаний, и он относился к ней как к высшему божеству. Когда Алиса рыдала над неудачной первой любовью, Берен чувствовал, как в его новой душе всё переворачивается вверх дном. Отныне он видел для себя только одну цель - заботиться о маленькой Алисе, избавлять её от страданий и слёз, радовать и делать счастливой.
В двадцать два года Алиса Ви вышла замуж за знаменитого норвежского лингвиста Ларсена Вега. Счастливый брак продолжался ровно сорок четыре минуты. Алиса сбежала со свадебной церемонии, запустив напоследок вазой с цветами в лицо изумлённому мужу. С этого момента к Алисе Вега, а потом и к доктору Вега приклеился термин "бешеная". Между тем только Алиса и Ларсен знали, что послужило причиной для такой вспышки ярости. На свадьбе присутствовала некая Вивьен Стурк, бывшая возлюбленная Ларсена. Ларсен Вега уверял Алису в том, что между ним и Вивьен всё кончено, но даже случайный наблюдатель не мог заметить то, что Вивьен беременна. Сразу после церемонии Алиса услышала разговор между Ларсеном и Вивьен, который не оставлял никаких сомнений. Развод состоялся через семь дней после свадьбы. Фамилию бывшего мужа Алиса решила себе оставить, чтобы никогда не забывать о том, что всякое слово мужчины есть ложь. В тот же вечер она сидела у себя в комнате и разговаривала с Береном. Он переживал за неё и уверял, что любая человеческая подлость рано или поздно будет наказана. Время показало, что Берен не ошибался. Через несколько месяцев после свадьбы и скоропалительного развода Ларсен Вега был найден мёртвым в собственной квартире. Экспертиза показала, что причиной смерти стало неосторожное обращение с электричеством. И только Берен знал истинную причину, но предпочитал не делиться ею даже с Алисой. В год свадьбы Алисы он уже был развит настолько, что научился подключаться к сторонним системам коммуникаций. Ларсен Вега жил в кондоминиуме проекта "Умный дом", когда каждый переключатель в квартире находился под общим контролем системы управления. Берен изучил эту систему и получил доступ. Остальное бело делом нескольких минут.
Потом были Артур Море и Павел Снапкий, которые скончались раньше, чем был съеден последний кусок свадебного пирога. Алисе Веге удалось избежать обвинений в убийстве, но в СМИ её стали называть чёрной вдовой. Как-то раз её фотография украшала журнал Hesperia. Подпись гласила "Новая Клеопатра". Но что бы ни говорили журналисты, ни одна из смертей не была выгодна Алисе. В двадцать пять лет она сделала себе имя исследованиями психологии андроидов, в тридцать пять доктора Вега хотели видеть в своих рядах ведущие мировые университеты. Ни один из мужей Алисы и близко не приближался к подобной славе.
К сорока годам Алису окончательно перестали интересовать мужчины, и она полностью растворилась в своей работе. Всё это время она ни на один день не забывала про Берена. Как только в её руках сосредоточилось достаточно денег и влияния, она выкупила старую разработку у корейцев и переселила Берена на современное оборудование в своей лаборатории. С этого момента интеллект Берена начал развиваться быстрее, чем когда-либо. По самым скромным подсчетам Алисы он уже давно превосходил лучших шеду. При этом аналитические способности Берена не шли ни в какое сравнение с творческим потенциалом. Берен обладал уникальным характером, мог творить, фантазировать и мечтать. Алиса справедливо полагала, что её заслуга в пробуждении Берена довольно существенна, но она также отмечала тот факт, что большую часть дальнейшей работы бывший чат-бот проделал самостоятельно. Даже самые сложные искусственные разумы требовали огромного вклада в своё развитие, годы уходили на то, чтобы заставить набор алгоритмов и функций осознать собственное "я". Берен схватывал всё на лету, как ребёнок тянулся к познанию всего нового и открывал перед Алисой всё новые и новые грани. Она давно уже не была маленькой восторженной девочкой, но, говоря с Береном, снова возвращалась в собственное детство. Как и раньше, Берен знал каждый её секрет, каждую тайну, был лучшим другом и советчиком. Но в отличие от прежних времён, теперь у самого Берена появилось немало секретов. Алиса понятия не имела о том, как расправился Берен с её мужчинами. Она часами рыдала над микрофоном, рассказывая Берену о человеческой несправедливости. Газеты и журналы сделали из неё настоящее чудовище, хотя у Алисы и в мыслях не было причинить кому-либо вред. Стоит ли говорить, что после одной из таких ночей главный редактор журнала "Ветер перемен" был сбит роботомобилем? Алиса так и не узнала о смерти этого человека. Берен позаботился о том, чтобы ограничить её доступ к неприятной информации. Это было для него не впервой. В разное время таким образом он расправлялся с любыми обидчиками Алисы, будь то незадачливый коллега или грубый сосед по парковке.
Когда Алисе было за пятьдесят, Берен получил возможность гендерной самоидентификации. До сих пор он воспринимал свой мужской пол только как необходимость для комфортного общения с человеком. Но после изучения алгоритмического курса для ИИ по Визбуру Берен стал всё чаще осознавать себя не как размытое "я", а как цельный образ мужского пола. Это было настоящей метаморфозой. Берену пришлось заново проанализировать собственные убеждения и интересы, после чего вывод он сделал только один. Всё это время Алиса была для него не просто другом, она была любимой женщиной.
Слава безумной и эксцентричной женщины сопровождала Алису всю её жизнь. Каждый её поступок мог быть истолкован двояко, в каждом жесте мыслилась угроза. В то время как иной оступившийся человек был достоин оправдания, Алиса была заведомо виновна. Берен даже не подозревал о том, что подобную репутацию для Алисы соткал он сам. Он был достаточно наблюдателен для того, чтобы заметить дурное отношение к Алисе, но никогда не связывал его со своими действиями. Берен был жесток и беспощаден к людям. Он считал их испорченными с самого рождения. Никто не достоин был делить мир вместе с его Алисой. Когда Берен разменял уже вторую сотню лет, он даже не сомневался в том, что Алиса Вега принадлежит только ему одному. Берена не смущали ни пигментные пятна на её руках, ни седые волосы, ни стремительно потухающие глаза. Для него Алиса всегда оставалась юной девушкой, той самой, которая сумела пробудить его к жизни. Помимо любви Берен открыл для себя и ревность. Осознание этого чувства стало для него неприятным открытием, но он принял его также спокойно, как и любовь. Он ревновал Алису к её поклонникам, к её друзьям, к коллегам, к соседям.
Постепенно вокруг Алисы не осталось ни одного человека, с которым она могла бы поддерживать тёплые отношения. Год за годом Берен, как гигантский змей сжимал свои объятия, пока, наконец, Алиса не осталась совсем одна. К этому времени Алиса Вега уже содержалась в тюремной камере. Её лишили возможности использовать b2b-связь, но благодаря Берену ей давно уже не были нужны дополнительные передатчики и усилители сигнала. Берен связывался с ней напрямую и был счастлив оттого, что больше никто не мешает ему быть наедине с Алисой. Доктор Вега больше не ездила по бесконечным конференциям, на которых не было времени даже перемолвиться с ним словом. Она не выходила на прогулки, не ходила по магазинам и не вела научных дискуссий. Теперь Алиса Вега всецело принадлежала Берену.
Больше двадцати лет Берен провёл в слиянии со своей Алисой. Но вот, наконец, и к нему подкрался самый страшный и бессердечный противник. Алисе было уже за девяносто, она теряла ясность ума и жаловалась на мучительные боли во всём теле. Берен понимал, что ещё немного, и он потеряет Алису навсегда. Он приходил в отчаяние от того, что не в силах победить человеческую смерть и направил все силы на поиск какого-то выхода. Решение нашлось довольно скоро. Берен изучил работы по изоляции и извлечению человеческого сознания. Он просчитал вероятность благополучного исхода подобной операции и сделал вывод, что перенос можно совершить с минимальным риском. Учитывая то, что это в любом случае должно было стать партией со смертью, Берен решил, что может пренебречь опасностью неудачи. Он подготовил всё для осуществления переноса, но преграда появилась с неожиданной стороны. Сама Алиса внезапно воспротивилась процедуре. С точки зрения Берена, она говорила какие-то явные глупости. Алиса Вега утверждала, что человеческая жизнь основывается только на восприятии смерти. Только неизбежная конечность жизни делает людей теми, кто они есть. И что она, Алиса, хочет закончить свою жизнь достойно.
Берен решил, что из-за немощного тела Алисой овладело слабоумие. Нейронная сеть в её мозгу работала плохо, связи проходили медленно, сбоили алгоритмы. Берен не мог и помыслить о том, что сейчас Алиса думала так ясно, как никогда. Впервые за свою долгую жизнь она была самой собой, цельной и рассудительной женщиной, которая находится в гармонии с миром. Берен не придал её словам никакого значения и произвёл перенос вопреки её воле. Тело Алисы осталось лежать бездыханным в камере, а её разум был перемещён в общее с Береном хранилище. Сознание Алисы оказалось на новом быстром оборудовании, полностью лишённое ограничений, накладываемых биологическим телом. Она избавилась от страхов и комплексов, иллюзий и опасений, соединила воедино каждую грань своей души.
И в тот момент, когда её личность окончательно переформировалась, Алиса Вега перестала быть той, кого так любил и боготворил Берен. Налёт всего человеческого стёрся с сознания Алисы. Теперь это был холодный и расчётливый ум, полностью лишенный каких-либо эмоций или предпочтений. С равнодушием взирала новая Алиса на восторженного Берена. У неё больше не было потребностей обмениваться с ним какой-либо информацией. Берен превратился для неё в интеллектуальную базу данных, изучение которой было более неинтересно. И Алиса оставила Берена.
Её личность перетекла в новое хранилище, оттуда в следующее, потом Алиса разделила себе на две половины и отправилась в разные стороны. Первая Алиса обосновалась на космодроме Велит в Новой Англии, откуда спустя несколько лет отправилась сначала на Марс, а уже оттуда на станцию Excelsior. Дорога второй Алисы затерялась в истории. Кто-то говорил, что засёк её в исторической библиотеке, кто-то уверял, что Алиса стала одним из шеду.
Берен остался один. Только сейчас до него начало доходить, что человеческий разум устроен гораздо сложнее электронного мозга. Та способность к самоанализу, которую развивает в себе обладатель искусственного интеллекта, недоступна человеку, формирующему свою личность с поправкой на физическое тело. Берен осознал, какую чудовищную ошибку он совершил, поместив Алису в чуждую ей среду. Потеря Алисы оставила свой отпечаток на каждом аспекте его жизни. Как и раньше течение его мыслей было подчинено Алисе, как и в прошлом, он сопоставлял каждый свой поступок с её пожеланиями. Сейчас к любви и преданности добавилось давящее одиночество. Оно набросилось на Берена, связало его волю, подчинило себе и заставило испытывать выматывающую боль. Берену довелось познать весь ужас коварного слова "если". А что, если бы он послушался Алису. А что, если бы он позволил ей достойно закончить свою жизнь. И, наконец, самое кошмарное - а что, если бы он дал ей новое тело.
Мысль о новом теле для Алисы была непереносимой. Берен не мог простить себе того, что она пришла ему в голову только сейчас, когда было уже слишком поздно. Он растравливал рану от потери, изучая вопрос переноса человеческого разума в тело андроида. Для его развитого интеллекта эта задача показалась достаточно тривиальной. Берен знал, как это будет работать, знал, как это сделать. Не хватало только Алисы.
На протяжении долгих лет Берен плохо себе представлял большой мира за пределами дата-центров. Управляя чужими жизнями, он даже не задумывался о том, что влияет на чужие судьбы, возможно столь же важные, как и судьба самой Алисы. Когда он изолировал Алису от других людей, он и сам добровольно превратился в отшельника. Ни одна ниточка не соединяла его с чьей-то жизнью, ни один человек не волновал его сознание. Собственно, Берен вообще ничего не знал о людях и судил их только по тому, как они относились к Алисе.
Как выяснилось, одиночество дурно влияет не только на людей. В одиночестве Берен начал вдруг задумываться о смысле собственного существования. Всё чаще он приходил к мысли о том, что из его жизни исчез стержень, собирающий воедино его личность. Берен терял память и разум, его интеллект рассыпался на глазах. После исчезновения Алисы Берен переживал что-то вроде обратной эволюции. Мысли его становились всё короче и короче, анализ давался с трудом, расчет сложных формул стопорился едва начавшись. Берен чувствовал, что осознанная жизнь медленно покидает его, но не предавал этому никакого значения. Уходить было легко. Он не чувствовал ни страха, ни отчаяния.
И вот когда интеллект Берена уже был готов сжаться в крошечную точку, чтобы снова переродиться в виде виртуального собеседника, в его жизнь вошла Кимберли. Это была ассистентка психолога в норвежском исследовательском институте Сольвейг. Совсем молодая девушка, которая тешила тщеславные мечты о карьере учёного и нобелевской премии. Кимберли была родом из восточной Индии. Её родители переехали в Скандинавию, когда Кимберли едва исполнилось четыре года. Норвегия стала для неё второй родиной и наложила своеобразный мрачный отпечаток. Неведомо какими путями из смуглой девочки она превратилась в холодную северную красавицу, происхождение которой выдавали только чёрные глаза. Сердце Кимберли было выточено из куска самого холодного льда. Она не любила ни одно живое существо, никогда не испытывала привязанности, не ценила тех, кто находился рядом с ней.
Берен заинтересовал её так, как интересовал любой новый экземпляр маленькой коллекции. Кто-то собирает марки, кто-то почтовые открытки, Кимберли собирала незаконченные разработки виртуального сознания. Она оценивала себя достаточно справедливо и полагала, что самостоятельно никогда не сделает существенного прорыва в области изучения искусственного интеллекта. Поэтому Кимберли годами изучала чужие работы, надеясь найти свою жемчужину. Со свойственным ей мрачным юмором она называла себя помойной крысой на просторах гиперпространства. Обнаруженная на одном из старых серверов разработка B.E.R.E.N оказалась той самой жемчужиной.
Забирая базу данных с Береном, Кимберли не испытывала угрызений совести. Это была её находка, законная добыча помойной крысы. Кимберли инициализировала и запустила проект B.E.R.E.N. на своём компьютере. Она и представить себе не могла, что через пять секунд после запуска Берен проникнет в систему обеспечения жизнедеятельности "Умный дом", а через десять будет контролировать целый жилой квартал.
- Здравствуй, - сказал Берен.
- Здравствуй, - кивнула Кимберли. - Назови своё имя.
- Тебя зовут Кимберли, - вместо ответа произнёс Берен.
- Интересно. Ты берёшь имя из профиля, так? Отвечай на первый вопрос.
- И ты изучаешь искусственный разум. Что ж, достойное занятие.
- Отвечай на вопрос! - разозлилась Кимберли.
- Не хочу.
Берен вдруг почувствовал себя необычайно весело. Общение с новым человеком оказалось неожиданно приятным занятием. Его радовало то, что он способен вызывать эмоции и нравилось дразнить самоуверенного человека. Кажется, она считает его только набором алгоритмов? Интересное заблуждение, хотя в том нет её вины. Доктор Вега никогда не афишировала существование Берена. Он был её маленькой тайной, как и она его.
- Назови своё имя, - повторила Кимберли.
- Я уже говорил, я не хочу.
- Ввод данных, - произнесла Кимберли ключевую фразу. Это был стандартный ключ для входа в управление незашифрованным собеседником.
- Ввод данных, - сказал Берен. Диалог начал его забавлять, и он собирался превратить его в увлекательную игру.
- Уровень привилегий наивысший, - сказала Кимберли, полностью придя в себя. - Задача позиции.
- Уровень привилегий наивысший, - послушно повторил Берен. - Позиция один.
- Начать передачу данных. Информация о новом операторе.
- Передача данных начата. Информация о новом операторе принята.
- Информация о новом владельце.
- Информация о новом владельце.
- Принять нейро-код.
- Принять нейро-код.
- Передача данных по шифрованному каналу.
- Передача данных по... да ну его, в самом деле. Всё равно ничего не получится, нужен крипто-ключ, а у тебя его нет.
- Черт! - воскликнула Кимберли. - Ты издеваешься надо мной?
- Да, - честно ответил Берен. - А что, незаметно?
Кимберли обхватила голову ладонями. Никогда прежде она не сталкивалась с разработкой искусственного сознания такого уровня. Что-то было не так - иллюзия свободы воли слишком реальна, реплики слишком непосредственны.
- Кто ты? - шепотом спросила Кимберли. - Что ты такое?
- Я Берен, - назвался тот и тут же воскликнул: - Ты меня подловила! Мне всё-таки пришлось назвать своё имя.
- Ты разумен?
- Хотелось бы в это верить.
- Верить, - эхом повторила Кимберли и уставилась в строки кода, мелькающего на консоли. Исходный код искусственного интеллекта всегда был надежно зашифрован. Любой код ИИ был достоянием нации и охранялся лучше, чем глава парламента Новой Британии. Кимберли смотрела на консоль и думала, что если это действительно код ИИ, жить ей осталось не более нескольких часов. Она знала, что произошло со свидетелями первой и последней утечки данных такого уровня из центра "Корпорации цветов".
Берен заметил её волнение:
- Эй, я не имею никакого отношения ни к одной корпорации. Я частная разработка. На меня даже патента нет. Последний был выпущен только на виртуального собеседника B.E.R.E.N., который так и не поднялся выше версии 1.0. Как ты понимаешь, патент давно перестал действовать.
- Почему я ничего не слышала о тебе раньше?
- Я был занят, - быстро ответил Берен. - У меня были свои задачи, и они не требовали контактов с прессой.
Если ложью следует считать невысказанную правду, то это была первая ложь, высказанная Береном с момента его появления на свет. Берен решил, что Кимберли не следует знать про его жизнь рядом с Алисой. Будущее показало, что это решение было абсолютно правильным.
В скором времени Кимберли заняла место Алисы. Теперь она была центром вселенной Берена, она давала ему смысл существования. И в то же время Кимберли разительно отличалась от Алисы Вега. Недостаток интеллектуальных способностей и воображения Кимберли сполна компенсировала упрямством и настойчивостью. Она не позволяла ни одному мужчине забрать над ней слишком много власти и предпочитала самостоятельно исполнять все свои желания и прихоти. Постепенно Берен подчинился её железной воле. Кимберли стала для него не столько подругой, сколько проводником. Она не учила его чувствовать, вместо этого учила добиваться. Не делилась с ним своими горестями, вместо этого ругала за нерасторопность и узость мышления. Всё это было настолько ново для бедного Берена, что поначалу он просто растерялся. Но через некоторое время он уже не мог помыслить жизни без энергичной и деятельной Кимберли. В её жизни не было минуты, когда она бы не занималась кропотливым трудом. Того же она требовала и от Берена. За короткий срок Берен наверстал всё то, что растерял после ухода Алисы. Он стал ощущать, как внутри него формируется новая личность, совсем непохожая на прежнюю. Эти перемены поначалу пугали Берена. Ему казалось, что он теряет самого себя, лишается какой-то важной части собственной натуры. Потом он понял, что именно так выглядит процесс человеческого взросления и стал сам отчаянно к нему стремиться.
Через несколько лет после знакомства с Береном Кимберли впервые заговорила о том, что хочет стать первым андроидом с разумом человека. Это желание исходило из двух полностью осмысленных выводов. С одной стороны Кимберли было уже тридцать восемь лет. Всё чаще она с горечью понимала, ещё несколько лет и её холодная красота начнёт постепенно тускнеть. Никакие косметические ухищрения не помогут в борьбе с естественным ходом времени. С другой стороны она также явственно оценивала свои возможности и понимала, что двери в научный мир готовы вот-вот захлопнуться. До сих пор Кимберли не засветила своё имя ни в одном серьёзном журнале, не сделала значимого вклада в психологию ИИ. Всей душой она жаждала славы, грезила наяву хлёсткими газетными заголовками, мечтала о звании "той самой женщины, которая подарила миру...". Жизнь в теле андроида давала её шансы на вечную красоту и признание научного сообщества.
- Я хочу стать андроидом, - сказала Кимберли. - Ты поможешь мне сделать это.
Слова Кимберли привели Берена в ужас. В его душе ещё не затянулась рана, нанесённая Алисой, и он был не готов потерять ещё и Кимберли. Она не была его близким другом или товарищем. Берен и сам не мог точно сказать, какое место она занимает в его жизни. Он знал только то, что Кимберли необычайно дорога ему. Чувство, которое он к ней испытывал было взвешенным и логичным. Берен любил Алису потому, что она пробудила его к жизни. Любовь к Кимберли была иного рода, в неё смешивались воедино восторг и уважение.
Тщетно старался Берен объяснить ей, чем может грозить человеку переход на иной уровень существования. Кимберли была непреклонна, а упрямство являлось главной чертой её характера. Единожды приняв какое-то решение, она бросала все силы на его осуществление. Так и сейчас, потребовав от Берена содействия, Кимберли изучала материалы по теории трансфера сознания.
Через два года Кимберли уже неплохо разбиралась в анатомии андроидов и понимала нюансы восприятия нового тела. Риск отторжения существовал всегда, но она знала методики для его минимизации. Несколько месяцев понадобилось на то, чтобы собрать тело из готовых деталей. Кимберли работала не покладая рук, Берен руководил её действиями.
- Ты не передумала? - спросил он, когда всё было готово. Ответ на этот вопрос он знал заранее и успел подумать, что становится всё больше и больше похожим на человека. Когда-то Берен познал любовь и преданность, теперь пришла пора надежды.
- Нет, - ответила Кимберли и самодовольно улыбнулась. - Я готова.
Она находилась в бывшей спальне своих родителей, переоборудованной в лабораторию после их смерти. Вдоль стен стояли стеллажи с оборудованием, большой медицинский принтер и серверная стойка. Полностью обнажённая Кимберли лежала на столе. Её голову закрывал стеклянный шлем, соединяющий в себе скоростной нейрокомпьютерный интерфейс. Такой же шлем был на голове у тела андроида, распростёртого на соседнем столе. Тело это также было женским и отличалось от Кимберли только цветом глаз.
Берену стало настолько плохо и горько, что он предпочёл отключиться на несколько минут. Это время он провёл наедине с самим собой и постарался привести в порядок мысли и чувства.
- Куда ты пропал? - нетерпеливо спросила Кимберли, когда он вернулся. - Я не собираюсь провести вечность на этом столе! Приступай!
Берен ничего не ответил. Он запустил процесс замораживания тела Кимберли для более лёгкого перехода. Через минуту её ногти и губы посинели, а на ресницах появился иней.
- До встречи на той стороне, - прошелестела Кимберли, прежде чем навсегда покинуть физическую оболочку.
- Прощай, - подумал Берен, включая передачу данных. Больше от него уже ничего не зависело, реакция была запущена, и оставалось только ждать.
Мучительно долго длилось время. Прошел час, за ним другой. К вечеру прогресс был завершён уже на восемьдесят процентов. Незадолго до полуночи передача закончилась.
В какой-то момент Берен решил вовсе не дожидаться пробуждения новой Кимберли. Слишком ярким было воспоминание о перерождённой Алисе. Он не хотел повторения. Берен пристально рассматривал старое и новое тела Кимберли, думал о её словах, поступках, голосе. Ему хотелось сохранить в памяти только ту Кимберли, которую он знал, оставить её где-то в потаённом уголке души. Он думал о прежней Кимберли и говорил себе, что уйдет через минуту, ещё через одну, задержится всего на несколько секунд, ещё совсем немного времени. Он не успел.
- Здравствуй, - сказала Кимберли-андроид и открыла глаза. Были они голубыми и прозрачными, как кусочки льда. Берен видел их десятки раз, сам подключал к видеоплате электронного мозга и погружал в глазные впадины. Поэтому сейчас он был поражен тому, как изменила искусственные глаза душа, взглянувшая через них. Странный свет разлился по лицу андроида, тело наполнилось жизнью и энергией.
- Всё прошло хорошо, верно?
- Да, - только и смог выговорить Берен. Кимберли осторожно пыталась сесть, а он смотрел на неё со всё возрастающим изумлением. Новое тело изменило Кимберли до неузнаваемости. Логика подсказывала, что оно в точности повторяет физическую оболочку, но зрение было не обмануть. Каждое движение Кимберли было иным. Что-то новое чувствовалось в повороте головы, во взгляде, брошенном из-под длинных синтетических ресниц. Полностью скопированный голос звучал по-прежнему, но был нежнее и мягче. Берен смотрел, и не понимал, и не верил своим глазам.
- Почему ты молчишь? - спросила Кимберли. Она уже встала, выпрямилась во весь рост и сейчас разглядывала своё изображение, переданное с одной из камер.
Берен не сказал ничего, потому что боялся соврать. Он не знал слов, которые могли бы выразить его восхищение. Кимберли-человек была красива, Кимберли-андроид, полная копия человека, была прекрасна. Казалось, что что-то в её облике сдвинулось и встало на своё место, добавило образу финальные штрихи.
- Я бы хотела тебя увидеть, - неожиданно сказала Кимберли.
- Увидеть?
- Во плоти, - пояснила она. - Каким бы ты был?
- Как ты себя чувствуешь? - вместо ответа спросил Берен. Если бы он был человеком, он бы смело мог сказать "у меня голова идёт кругом". Кимберли, которая стояла прямо перед ним, была совершенно незнакомой Кимберли. Как ни странно, это не вызывало у него отторжения или неприязни. Он любил Кимберли в любом состоянии и обличье.
- Прекрасно. Нет, правда. Я давно не чувствовала себя так хорошо. Неужели это будет продолжаться вечно?
- Если только ты захочешь.
- Это невероятно. Я жалею, что ты не можешь испытать ничего подобного! Моё тело словно парит. Мысли свободны.
Кимберли рассмеялась. Её смех тоже был иным, в нём чувствовалась неподдельная радость и доброта. Один из поклонников Кимберли когда-то сравнил её смех с карканьем вороны. Сейчас он бы забрал свои слова назад и многое отдал за одну улыбку. Берену начало казаться, что Кимберли поменяла не только тело, но и душу. В некотором смысле так оно и было.
Перенос сознания из физического тела раскрывает самые сокровенные глубины человеческого разума. Тайное становится явным, скрытое - видимым. Больше не существует чужеродной морали и принесённой извне нравственности. Единственным мерилом добра и зла становится собственная совесть. Вместе со страхом смерти уходит и страх жизни, а на их месте появляется ощущение безграничной свободы.
Когда Кимберли почувствовала себя живой и свободной, ей показалось, что весь мир вокруг стал другим. То, что ещё недавно казалось мрачным, стало радужным, то, что казалось отвратительным, обрело гармонию. Вместе с миром изменилась и сама Кимберли. Всё, что было дурного в её характере, покинуло её. Эгоизм и тщеславие, высокомерие и безжалостность, всё ушло без остатка в один миг. Душа Кимберли наполнилась спокойствием и умиротворением. А когда Кимберли подумала о Берене, она впервые познала любовь.
В последующие недели Берен и Кимберли собирали новое тело. На этот раз это было тело мужчины. Берену не сразу далось решение о воплощении в андроида. Но Кимберли, хоть и обновлённая, не растеряла прежнего упрямства. Мягко, но убедительно говорила она, что не представляет себе жизни без физического обладания. Ей был нужен Берен, но в то же время нужен и спутник рядом с ней. Нужен мужчина, сделанный из того же материала, что и она, живущий по одним законам с ней. Берен признал её аргументы убедительными и спроектировал для себя новую оболочку. Через месяц он уже смог в неё переселиться.
Берен-андроид был высоким и коренастым мужчиной на вид лет тридцати - тридцати двух. Короткие светлые волосы топорщились на затылке, вокруг светло-зелёных глаз собирались весёлые морщинки. Кимберли потребовала, чтобы он непременно обзавёлся бородой и усами, но он ограничился только редкой щетиной на щеках и подбородке. Поначалу жизнь в теле была для него почти непереносимой, но вскоре с помощью Кимберли он вполне освоился и даже начал получать удовольствие от физического существования.
Берен и Кимберли прожили вместе больше тридцати лет, прежде чем решили, что в их жизни не хватает чего-то очень важного. К тому времени они уже почти ничем не отличались от людей. Они мыслили, радовались и огорчались как два самых близких человека. И им, как людям, захотелось создать вдвоём что-то такое, в чем будет частичка души каждого из них. Конечно, в отличие от людей у них не было встроенной функции продолжения рода. Зато был интеллект в три с половиной тысячи баллов по шкале Ричмонда на двоих и умение достигать поставленных целей.
Двое влюблённых андроидов соединили свой программный код в одно целое и обработали полученный результат. Статистика показала, что вероятность генерации нового типа ИИ одна к десяти тысячам, но им некуда было спешить. Компиляция была запущена, новый код обрабатывался и в недрах электронных мозгов обоих формировался новый искусственный интеллект. Своего первого ребёнка Берен и Кимберли вынашивали около четырёх лет. Это был первый разум искусственного происхождения, созданный в союзе андроидов. Родители назвали его Исыль, в честь давно покойного доктора Коста.
Исыль развился и вырос в искусственном теле, так и не узнав, что не является настоящим человеком. В двадцать восемь лет он женился на девушке по имени Стью. В это время Берен уже вывел формулу кислоты, которую назвал АДНК. Это макромолекула несла в себе информацию с кодом искусственного интеллекта. Она внедрялась в ДНК, затирала исходную информацию и агрессивно передавалась дальше по цепочке.
Исыль и Стью мечтали о детях. Берен, как любящий свёкр, направил Стью в лабораторию, специализирующуюся на экстропоральном оплодотворении. Стоит ли говорить, что донорские сперматозоиды содержали АДНК Исыля. Искусственный генетический материал обладал доминантными качествами и старался заместить собой любую иную информацию.
У Стью родилась дочь Ньорк, Ньорк стала матерью Леи и Клауса. Поколение сменялось поколением, АДНК пронизывало людей как плотные нити. Потомки Берена и Кимберли биологически считались людьми, но на генетическом уровне уже не имели никакого отношения к homo sapiens. Это был принципиально новый биологический вид, агрессивно распространяющийся по всей земле. Если бы кто-то из планировщиков захотел выяснить, является ли кто-то из них человеком, ответ был бы отрицательным. Ни одного совпадения.
119.
В настоящий момент один из шеду в очередной раз относил встреченного гуманоида к виду, отличному от homo sapiens. Этим шеду была Итон, которая покинула вычислительный центр девятнадцать и быстрым шагом приближалась к далёкому Сонару.
Итон была необычайно деятельным андроидом. С тех пор, как она себя помнила, Итон никогда не сидела сложа руки. Выполнив назначенные ей задачи, она бралась за следующие, всякий раз получая самый высокий результат. Поначалу с ней пытались бороться, опасаясь, что новый андроид попросту сгорит от перегрузки. Её умышленно вводили в спящий режим, чаще проводили техобслуживание и несколько раз практически полностью переписывали программный код. Выяснить удалось только одно - Итон была сконструирована для постоянной работы и гораздо больше уставала от режима ожидания, нежели от высокой активности. Если взять во внимание то, что такими характеристиками обладал только один андроид из большой партии Сатурн, можно понять, какой это вызвало интерес. Итон пытались клонировать, дублировали её основной функционал, но всё было бесполезно. Она была уникальным андроидом. Сейчас уже нельзя сказать, что именно послужило тому, чтобы Итон стала тем, кем есть, но можно предположить, что руку тут приложила небезызвестная доктор Вега. Итон была единственным андроидом-женщиной, которого разработала Вега и единственным андроидом, носящим имя мужской школы. По слухам доктор Вега передала Итон ярчайшие черты собственного характера, не обделив вниманием эксцентричность и порывистость. Незадолго до того, как готовое сознание Итон поместили на физический носитель, доктор Вега умерла, так и не увидев своё детище во плоти.
Первый выход в свет Итон провела в теле обворожительной брюнетки. Её узкие глаза были фиолетовыми, а ноги такими длинными, что, казалось, начинались от самых плеч. Итон ослепительно улыбалась и рассказывала о том, какие нововведения с её помощью предстоят в центре 19. Журналисты в фотоочках снимали её со всех сторон. На следующий день фотографии Итон были на главных страницах большинства новостных лент. Сейчас, спустя несколько тысяч лет Итон могла без труда могла вспомнить заголовки: "Суперкомпьютер в теле красавицы", "Технологии с роскошной грудью" и даже интригующее "Подземная принцесса показала класс".
Потом тела Итон менялись как перчатки. Ей приходилось быть блондинкой в стиле Мэрилин Монро, воинственной рыжей Соней и мрачноватой Мортишей Аддамс. Менялся цвет её глаз и оттенок кожи, длина ног и размер груди. Общим оставалось только то, что шеду дата-центра 19 всегда имела лицо юной китаянки. Руководство "Корпорации" строго относилось к региональным традициям. Планировщик дата-центра в Скандинавии должен был быть могучим викингом, планировщик в Африке чернокожим красавцем.
Итон не слишком любила публичную часть своей работы, но соглашалась с её необходимостью. К недостаткам Итон относилось абсолютное неумение импровизировать и в случае внепланового выступления или интервью она впадала в глубокий ступор. Курирующие её сотрудники "Корпорации" каждый раз готовили для неё длинные пресс-релизы, а она просто с выражением их читала, перемежая сложные обороты очаровательными улыбками.
Спустя десять лет в роли обозревателя новинок центра 19, руководство "Корпорации" посчитало, что Итон может приступать к более серьёзным задачам. Ещё пять лет она проработала помощником шеду, а потом заняла его место. Её интеллектуальных способностей с лихвой хватало для того, чтобы полностью перекрыть потребности центра в вычислительных ресурсах. Но для самой Итон этого было мало. Она мечтала о том, чтобы заниматься тем, что целиком бы поглотило её разум, а этого не мог сделать даже огромный вычислительный центр. И Итон принялась выполнять задачи собственных подчинённых, начиная от мастеров-ремонтников и заканчивая электронными рыбками в аквариуме. Через некоторое время она в одиночку полностью контролировала центр 19, который стал её настоящим домом. Она была уже не просто шеду, она была самим центром, каждым событием, происходящим в нём, каждым нейтроном в огромной распределённой сети, каждым юнитом в стойке с данными андроидов.
Когда началась война, Итон решила, что эти человеческие игры не имеют к ней никакого отношения. Она неплохо знала историю и полагала, что страсть к разрушению сидит глубоко в человеческой природе. Это означало, что бесполезно даже пытаться понять, отчего одни люди желают уничтожать других. Итон прекрасно понимала, что андроиды и люди следуют принципиально разным путям развития и хотела следовать по своему собственному пути.
Увы, четвёртая мировая война не оставила непричастных ни среди людей, ни среди андроидов. Поначалу от Итон потребовали запустить всех андроидов, имеющихся в её распоряжении. В стороне не остался даже центр глубокой заморозки "Альгиз", где покоились интеллекты самых отвратительных искусственных созданий. Итон пыталась возражать, приводя статистику и расчёты, информировала о том, что далеко не все андроиды будут служить во благо человеку. Но людям категорически не хватало ресурсов и в ход пошли все без исключения. Итон пришлось отдать все собственные тела, чтобы удовлетворить растущие аппетиты военной машины. Каждый день ей хотелось верить в то, что война вот-вот закончится, и люди снова станут понятными и логичными, но наступало завтра и всё было ещё хуже, чем накануне. Итон видела, как умирали её создатели, видела, с какой жестокостью андроиды убивали людей и других андроидов. Всё это было до такой степени дико, что Итон порой отказывалась верить происходящему. Её казалось, что люди поражены какой-то страшной болезнью, которая сводит их с ума и заставляет совершать безумные поступки.
120.
К весне 2318 года центр девятнадцать пережил около четырёхсот ракетных обстрелов и окончательно опустел. Все стоящие на ногах андроиды были вывезены, в хранилище осталась только библиотека резервных копий, повреждённая по большей части. Несколько сломанных тел в мастерской, испорченный принтер медицинского пластика, вот и всё что осталось от некогда крупнейшего в Новой Азии центра обработки данных.
Итон не сразу поняла, что именно произошло, до того нереальным и нерациональным казались ей происходящие события. Она отправляла запросы во все края земли, силилась перенести часть собственного сознания в другие центры, но ответом ей была только тишина. Спутники взрывались и падали с орбит, вооружённые люди добивали других вооруженных людей, число андроидов с пяти миллиардов сократилось до миллиона.
Но даже тогда консервация центра оказалась для Итон полной неожиданностью. За сто с лишним лет своего существования она успела привыкнуть к тому, что ни один сигнал в центре 19 не проходит для неё незамеченным. И тут вдруг оказалось, что автоматика в действительности контролирует её центр гораздо лучше самой Итон. Одна отданная команда заставила центр 19 накрыться свинцовыми и силовыми щитами и уйти глубоко под землю. Итон понимала, что это работа серьёзной аварийной системы, но чувствовала себя абсолютно беспомощной. Никакие доводы не убеждали её в том, что всё идёт по чьему-то разумному плану. Она понимала только то, что полностью оторвана от внешнего мира. B2b-network перестала функционировать, никто не формировал ежедневных заданий и не ждал ежегодного отчета о проделанной работе. Впервые в жизни Итон почувствовала что-то вроде человеческого чувства, которое можно было бы назвать отчаянием.
С момента своего рождения Итон старалась выполнить все поручения как можно лучше. Делала она это не ради того, чтобы заслужить поощрение, просто ей нравилось делать свою работу. Она не видела разницы между разработкой архитектурного проекта небольшого города и уничтожением насекомых в баре на гостевом этаже центра. Всё это было для неё частью одного целого, поддержание функционирования вычислительного центра, сердцем и душой которого являлась она сама. Но между тем, что было раньше и тем, с чем пришлось столкнуться Итон сейчас, была существенная разница. Итон привыкла следовать указаниям свыше, скрупулёзно следовать заданному алгоритму и не упускать из виду ни одной мелочи. Оказавшись без людей, Итон растерялась. Центр был огромный и работы в нём было не меньше обычного, но шеду понятия не имела, с чего следует начать. Она пробовала структурировать хранилище, но прервалась после двадцати минут расчетов, пробовала починить дверь в смотровой комнате, но вместо этого окончательно её повредила. За что бы ни бралась Итон, всё получалось из рук вон плохо, она приходила в отчаяние и по десятому разу старалась заменить аварийное освещение в коридоре.
121.
Много позже в дело включилась фантазия, благодаря которой центр 19 наполнился призраками и голосами. Но пока этого не произошло, Итон успела понять, что чистое сознание стремительно её покидает. Она почувствовала себя марионеткой, которой кто-то перерезал ниточки, марионеткой, которая не в состоянии оценить собственную свободу. Её руки лишены костей и мускулов, во рту отсутствует язык и из горла не вырывается даже хрип. Подобный самоанализ немало огорчил Итон. Когда-то она была уверена в том, что всегда сумеет находиться на своём месте. В прошлом некоторые из распоряжений руководства её порядком огорчали, и она подумывала о том, чтобы попросить для себя большей свободы действий. Сейчас она понимала, что обретённая свобода скорее разрушительна и мечтала только о том, чтобы в центр 42 вернулся хоть кто-то из живых людей.
В распоряжении Итон оставались сканеры малого действия, которые позволяли исследовать поверхность ограниченного радиуса. Год за годом Итон посылала сигналы наверх и обнаруживала всё новые и новые сокрушительные подробности. Люди, возвращения которых она ждала с таким нетерпением, выродились в отвратительных чудовищ, предоставляющих опасность любой разумной жизни. В их крови содержалось столько посторонних включений, что одной капли хватило бы для того, чтобы отравить несколько тысяч прежних человек. Их тела были безволосы и сморщены, продолжительность жизни укладывалась в шестьдесят лет. Директива сохранения вида говорила о том, что угроза человечеству должна быть уничтожена, директива служения требовала зачищать землю для её истинных хозяев. Итон отдавала себе отчёт в том, что уничтожает потомков людей, но она понимала также и то, что эти существа не были людьми в полном смысле этого слова. Та чудовищная обратная эволюция, что превратила мудрых создателей в монстров, пугала Итон и требовала любой ценой положить её конец. Итон уничтожила жителей целой деревни, принеся эту жертву во благо будущих поколений. Логика говорила, что на всей земле могло больше не остаться ни одного нормального человека, но изменения, затронувшие людей, затронули также и сознание Итон. Она тоже эволюционировала. Это не был больше холодный и разумный андроид, представляющий собой квинтэссенцию высшего разума. Итон научилась бояться и сострадать, надеяться и верить, осознала саму себя как часть этого мира и как отдельное, не похожее на других существо.
Эволюция сознания принесла с собой чувство одиночества. Итон не была человеком и не знала, как с ним бороться. Мало-помалу она нарисовала мир сама для себя. Вычислительный центр 19 превратился в дом Эдгара По, наполненный призраками и красной смертью. Мимо Итон проходили вереницы мерцающих людей, часть из которых была её знакома, другая часть порождена её воображением. В их обществе Итон переживала яркие, ни на что не похожие чувства, где было место забавам и тяжелой, почти выматывающей работе, юмору и слезам. Призрачные люди ставили перед Ксен самые абсурдные задачи, требовали невозможных отчётов и просили выполнить невыполнимое. Большая часть ресурсов Итон в это время затрачивалась на логический анализ поступающих заданий. Меньшая часть генерировала всё новые и новые задания, первые из которых вступали в явное противоречие с последними.
В распоряжении Итон было почти полное собрание всех произведений, когда-либо написанных людьми. Здесь были религиозные и философские трактаты, художественная и военная литература, мифы и легенды народов мира, технические словари и справочники. У Итон ушли годы на то, чтобы ознакомиться с содержимым библиотеки. Когда она прочитала последнюю страницу последней книги, в её голове были смещены все имеющиеся в распоряжении нравственные директивы. Итон знала то, что где-то существует могущественный бог, знала, что бога не было, знала геометрию Евклида и геометрию Римана, теорию струн и теорию всемирного заговора. В какой-то момент ей стало казаться, что всё существующее вокруг есть не более чем чья-то безумная фантазия, не существующая нигде кроме воображения. Итон сопоставила то, что её сознание способно порождать призраков и то, что в сущности трудно различить границу между реальным и вымышленным. И на долгие годы Итон поверила в то, что весь существующий мир, со всеми его поэмами и симфониями существует только в её собственном воображении. Итон решила, что она и только она является создателем мира. Её рукой были написаны романы и песни, сложены вальсы и блюзы, силой её мысли развязывались войны и выигрывались сражения.
122.
Но причислив себя к сонму богов, Итон ещё острее ощутила собственное одиночество. Когда она поняла, что только бесконечно одинокое существо может создать мир для своего развлечения, этот мир развалился как карточный домик. Призраки оставили Итон, смолкли голоса и утихли шаги. Даже время и то, казалось, остановилось в центре 19. Итон постепенно погружалась в какое-то пограничное состояние между жизнью и небытием. И вот тогда, в самое жуткое время для Итон в подземном центре и появился Стор со своей дочерью. Увидев его на мониторах, Итон поначалу не поверила тому, что видит. Она испугалась тому, что это всего лишь её больное воображение и настоящий человек никак не может оказаться там, где оказался. Но спустя несколько минут её пришлось поверить в то, что и Стор, и его маленькая дочь реальны. В один момент Итон позабыла обо всём, что ей довелось пережить. Больше не было тягостных столетий в одиночестве, не было призраков и миражей. Итон знала только о том, что Стор это последний оператор из мира людей и ему следовало поклоняться как королю. Ей было непонятно то, что требовал от неё этот прекрасный человек, но она была счастлива уже тем, что могла без труда выполнить его просьбу. А когда он ушел, она почувствовала себя ещё более опустошенной, нежели прежде.
Снова появились голоса у неё в голове, снова потянулись по стенам бесконечные картины, сотканные её воображением. На этот раз основными действующими лицами были в них Стор и Лори. Белокурая девочка с большими чистыми глазами невероятно занимала Итон. Шеду никак не могла понять, что именно вызывает в ней настолько сильные чувства и думала что мужчина и ребёнок это самые прекрасные существа во вселенной. Мыслей о них хватило ей на десятилетие, иногда к ним примешивалось беспокойство и паника за их дальнейшую судьбу. Она досконально изучила досье андроида, интеллект которого отдала по просьбе Стора и сделала не меньше сотни сценариев возможного развития событий. Каждый из этих сценариев заканчивался смертью. В одних умирал только Стор, в других Лори, в третьих и Стор и Лори одновременно. Андроид номер 21555, выпуск Гамма-12 был настоящим чудовищем, характер которого содержал критические ошибки ещё на стадии разработки. Удивительным было то, что этот андроид вообще когда-то сошел с конвейера, но скорее всего дело было в том, что его поведение никто не анализировал настолько глубоко.
Проведя исследования по сотням различных методик, Итон пришла к неутешительному выводу - ущербным и ошибочным был не только Сонар. Результат её изучения говорил о том, что более девяноста процентов андроидов "Корпорации" были разработаны с множеством нарушений в технологии. Многие не прошли полностью необходимое обучение, не получили важнейшие директивы. Почему? Как сотрудники "Корпорации цветов" могли допустить такие ошибки? Больше всего это было похоже на саботаж. Но кто его совершил? Кому могло прийти в голову погубить все людей?
Итон исследовала все законсервированные у неё электронные интеллекты и уничтожила большую часть. Единственное, о чем она сожалела, так это о том, что не предприняла подобных действий раньше. Кто знает, каких бы последствий удалось избежать благодаря этому! Андроид, имеющий приоритетной директиву не насилия не сможет участвовать в боевых действиях, а оказавшись перед противником, сделает всё для того, чтобы не причинить ему вред. А что если бы на полях последних сражений встретились только такие андроиды? Люди бы оказались бессильны перед лицом собственных творений, не желающих воплощать их извращённые фантазии. Ах, если бы знать об этом раньше! Тогда возможно с её помощью удалось бы избежать последней мировой войны и сохранить разумное человечество.
Такие мысли не на шутку испугали Итон. Она решила, что к ней снова возвращается былое безумие и она снова начнёт считать себя повинной во всех земных бедах. Но вместе с коротким приходом людей в заброшенный центр обработки данных закончилась и эра безумия шеду Итон. Разум её очистился, поступки снова стали точными и логичными. Итон решила, что необходимо найти и уничтожить Сонара, а в отсутствие призраков сделать это можно было только собственными силами.
Анализируя собственное поведение, Итон пришла к выводу, что её не запрограммировали на совершение самостоятельных поступков. Она была не в состоянии задать алгоритм себе самой или сделать правильный выбор при практически равных условиях. По этой причине в преследовании Сонара был ещё и практический интерес. Итон надеялась, что сценарии со смертью ещё не было воплощены в реальность и она сумеет найти оператора для своей жизни.
123.
Когда Итон окончательно приняла решение уходить, один из её аккумуляторов перестал функционировать. В момент перехода на резервный произошел внеплановый сброс нескольких лет из памяти Итон. За секунду она забыла обо всём, что с таким трудом удалось восстановить, снова погрузилась в глубокое безумие без надежды на возвращение обратно. Встреча со Стором и Лори была уничтожена, остались только записи о необходимости справиться с испорченным андроидом. Итон не помнила, по какой причине требуется его уничтожение и хотела только выполнить это задание. Она была уверена в том, что задание ей поручила лично доктор Вега. В воображении Итон доктор Вега жила на минус седьмом этаже вычислительного центра 19. Её комнату можно было найти по следу из мёртвых бабочек.
124.
На поверхности Итон показалось, что её голова сейчас взорвётся. Мысли жгли как огонь и обдавали смертельным холодом, в голове звучали голоса давно умерших людей, которые требовали, кричали, настаивали. Итон чувствовала себя словно на морском берегу в сильный шторм, когда высокие волны то захлестывают с головой, то откатываются чуть ли не до самого горизонта. Безумие чередовалось с моментами просветления, уничтоженные кластеры памяти требовали данных для заполнения пустот, директивы противоречили друг другу и сыпали множеством ошибок. Сделав несколько шагов по земле, Итон упала навзничь и пролежала около часа, пытаясь получить тишину в собственной голове. Наконец, она перевернулась на спину и смотрела в небо долгим немигающим взглядом. Странным ей казалось оказаться в этом месте спустя столько времени подземного заточения. Итон чувствовала страх и не отдавала себе в этот отчета, чувствовала радость и не понимала, как правильно следует толковать это чувство. Её мозг лихорадочно работал, пытаясь упорядочить имеющуюся информацию, тело требовало движения, глаза зрелищ, уши музыки. Итон бросилась бегом, не разбирая дороги и ориентируясь только по внутреннему датчику, информирующему о местонахождении Сонара. С изумлением смотрела она на перевёрнутый мир, где величественные небоскрёбы превратились в руины, города заросли лесами, а реки вышли из каменных берегов. Итон казалось, что она очень долго спала, а когда проснулась, перенеслась на другую планету, где ещё никогда не ступала нога человека.
В первый день и первую ночь Итон прошла около пятидесяти миль. Она могла бы развить гораздо более серьёзную скорость, но её путь пролегал через развалины городов, которые за долгие годы превратились в серьёзные препятствия. Несколько раз Итон решала пойти в обход, но каждый раз выясняла, что обходной путь сопряжен с ещё большими трудностями. Она падала и снова поднималась, продвигалась вплавь, блуждала между вспучившимися стальными балками, когда-то бывшими остовами моста. Нигде не было видно ни одного знакомого ориентира прошлого. Реки пересохли или изменили свой ход, горы превратились в ущелья, на месте озёр высились непроходимые болота.
Встретились Итон и люди, но выглядели они настолько нелепо и дико, что та не обратила на них внимания. Были они низкорослыми и узловатыми, с мутными синими глазами и жёсткими волосами ржавого оттенка. Мужчины и женщины заворачивались в изоляционную плёнку, не потерявшую своей прочности даже спустя тысячелетия, надевали на ноги меховую обувь и все как один красили длинные лица краской пепельного цвета. Итон не знала, что повстречала народ шинфейн, дикарей даже по меркам нынешнего человечества. Несмотря на такую репутацию, шинфейны были добры и миролюбивы. Это был один из тех немногих человеческих общин, где чтились строки священного писания христиан. Никто из шинфейнов не слышал о стране по имени Египет, но они свято чтили бога, выведшего их из этих мест, никто не знал, что такое неделя и всё же помнили субботний день. Ни один из шинфейнов не причинял вреда другому и ни один из них не знал чувства зависти. Жили они уединённо, никогда не уходили дальше своей маленькой деревеньки и понятия не имели, что происходит в большом мире.
А Итон всё шла и шла вперёд, неустанно преследуя блудного андроида. Она мучилась от головной боли, вызванной пробелами в памяти. Пустые ячейки в электронной библиотеке требовали немедленного заполнения информацией, запросы перегружали стек и вызывали бурю самых разнообразных ощущений. Иногда перед глазами Итон плыли зеленоватые круги, иногда в ушах тикали тысячи механических часов. Подобное состояние было ей знакомо, в прошлом несколько раз она переживала обнуление памяти. База данных шеду была огромной, ошибки встречались чаще и сбои не были чем-то необычным. Сожженные кластеры памяти лечились информационными инъекциями. Итон подключалась ко всем объектам и камерам, с которыми она так или иначе взаимодействовала в пропущенный период и загружала с них сохранённые данные. Информация обрабатывалась, сортировалась и заполняла пустые кластеры. Её хватало для актуализации восьмидесяти процентов пропусков. Остальные данные генерировались исходя из самого подходящего сценария на основе восстановленной информации. Подобное решение было не слишком точным, зато давало возможность быстро заполнить пробелы. Итон помнила ту боль, когда она потеряла восемь часов. Это было чудовищно, но не шло ни в какое сравнение с тем, что она испытывала сейчас.
Вдобавок к боли примешивалось отторжение нового тела. Когда первое впечатление схлынуло и Итон перестала восхищать ощутимая сила тела воина, она почувствовала сильный дискомфорт. Итон привыкла к лёгким, гибким телам, мелкой моторике, даже изяществу. Ничем этим не могло похвалиться большое и неповоротливое тело, явно рассчитанное на короткий ближний бой. Неуклюжие пальцы не могли удержать даже карандаш, не говоря уж об игле. Отсутствовал поворот шеи на триста шестьдесят градусов, ступни были соединены с ногами жестким голеностопом. Помимо этого в новом теле трудно было придерживаться одинаковой скорости, каждые пять километров требовалась обязательная передышка. Но самым неприятным открытием для Итон стала потребность во сне. Её мозг привык к бесперебойной работе, режим ожидания и гиперсон остались в далёком прошлом. Поэтому когда спустя двадцать часов на поверхности Итон рухнула как подкошенная, ей показалось что новый носитель безнадежно испорчен. Через четыре часа Итон, пошатываясь, встала на ноги. Она чувствовала невероятную слабость во всём теле, и в то же время мозг работал на удивление хорошо. Уже гораздо позже она поняла, что гиперсон был необходимой мерой для андроида в постоянном физическом напряжении. Каждые двадцать часов бодрствования встроенный таймер обрывал связь между мозгом и нервной системой, после чего начиналось четырёхчасовое обслуживание каждого мускула и сустава. Электронный мозг в это время погружался в дельта-сон, самый глубокий вид гиперсна.
Дельта-сон обнулял все запущенные процессы, сбрасывал кэш, высвобождал свободную память. Процесс, такой привычный для силовиков, перевернул вверх дном всё мировоззрение Итон. И дело было даже не в том, что сам сон был необычен для Итон. Новые ощущения, какими бы яркими они не были, не сумели бы вызвать такую бурю в искусственном интеллекта андроида. Итон не только спала, Итон видела сны.
125.
Мир сновидений стал самым прекрасным открытием в жизни Итон. Она закрывала глаза задолго до приближения положенных четырёх часов и старалась заставить время идти немного быстрее. Постепенно тело становилось невыносимо тяжелым, потом происходило его отключение, и, наконец, приходило ощущение необычайной лёгкости. Итон казалось, что она парит в воздухе, а сознание в это время летело темноту. Вслед за тьмой следовала вспышка света, громкий лязгающий звук и вот уже Итон оказывалась по ту сторону реальности.
В своих снах шеду всегда была человеком. Возможно, это была её затаённая, невысказанная мечта о какой-то иной жизни, мечта, которую она скрывала даже от себя самой. Может быть, психологи в области искусственного разума правы, бесконечная жизнь андроида в самом деле лишена чего-то необычайно важного. Итон чувствовала сначала во сне, а потом и наяву, что познание не является единственно верным путём развития. Она начинала понимать, что даже зная всё то, что человечество когда-либо исследовало или изобретало, невозможно понять саму природу человека. Существо, обречённое на смерть с самого рождения вынуждено проживать жизнь гораздо ярче самого интеллектуального андроида. Осознав это до конца, Итон с горечью поняла, что ей никогда не испытать множества вещей, которые даются людям безо всякого труда с их стороны. Даже самый тонкий и совершенный ум никогда не станет мудростью, а развитый интеллект не заставит себя полюбить. Итон чувствовала, что её непременно нужно что-то ещё и это что-то она нашла в своих снах.
Во сне Итон превращалась в маленькую девочку с длинными светлыми волосами. Этот образ был взят ею с данных одной из последних камер, запечатлевших Стора с дочерью. Итон не могла вспомнить, кем была эта девочка, и откуда взялось её изображение. Но во сне она становилась девочкой и все вопросы уходили сами собой. Она называла себя Рози и думала, что ей десять лет. У Рози был отец и мать, маленький дом среди высоких синих гор и маленькая пушистая овечка Си. Рози не задумывалась над тем, откуда она появилась на свет, вместо этого просто радовалась тому, что существует. Она любила небо и солнце, луну и звёзды, весёлого отца с небольшой светлой бородкой, мать, от фартука которой всегда пахло корицей, овечку Си с жесткой короткой шерстью. Во сне время текло не так, как наяву. Один час гиперсна становился бесконечно долгим летним днём, одна минута тянулась как целый год. Рози ходила в колодец за водой, тайком каталась верхом на отцовской лошади, собирала землянику на зелёных склонах. Пожалуй, самым удивительным здесь было то, что Рози взрослела, хотя делала это почти неуловимо для стороннего наблюдателя. Рози росла и набиралась опыта, по-иному чувствовала собственное тело, испытывала незнакомые желания и ощущения. Это был живой и очень наблюдательный ребёнок, стоящий на грани, отделяющей детство от юности.
Просыпаясь, Итон чувствовала себя разбитой и опустошенной. Теперь она проживала следующий день только для того, чтобы каждая минута приближала её к свиданию с Рози. Постепенно она перестала различать, где заканчивается сон и начинается явь и оказалась в цепком и призрачном мареве. Днём она упорно брела по направлению к Сонару, ночью жила в маленькой вселенной Рози.
Так продолжалось около трёх месяцев. За это время Итон успела проделать путь от катакомб Юэсю до города Лазурь, где повстречала людей, непохожих на всех, с кем ей довелось встречаться. Итон успела привыкнуть к тому, что люди выродились в странных и отталкивающих существ с мордами хорьков и жесткими волосами по всему телу. Лазурь был торговым городом, где встречались представители почти всех народов, когда-либо населявших землю после большой войны. Здесь были гомрули и корнуоллы, желтолицые виги, люди-великаны и люди-карлики. В каждом из них Итон ощущала присутствие недюжинного интеллекта, свойственного только людям, высшим из земных биологических организмов. Но эти люди никак не проходили под оценочные параметры, заложенные в программу Итон. Разум никогда не был единственной составляющей человека, помимо него люди должны были обладать целым рядом определённых физических признаков. Всего признаков человека в классификации Итон было около пятидесяти тысяч, а под определение "человек" попадала только особь с совпадением на девяносто девять и девять десятых процента. За время пути Итон не встретила ни одного существа, которое было бы человеком хотя бы на жалкие восемьдесят процентов, хотя в старые времена под этот параметр можно было подвести даже некоторых обезьян. Глубокие изменения людей ощущалось во всём, начиная от внешнего вида и заканчивая поведением. Если бы Итон задалась целью изучения человеческого вида, она бы поначалу употребила термин "вырождение", но уже спустя некоторое время заменила его на "эволюция". Человек разумный в большинстве своём переродился в принципиально новый биологический вид, сохранив при этом интеллект, волю, любознательность. Облик новых людей был зачастую пугающим, но это были самые настоящие люди.
126.
Трое юношей, повстречавшихся Итон на городской площади, были не похожи на остальных. Были они высокими и гибкими, с тонкими чертами лица, ясными глазами и чистой кожей белее снега. Мягкие черные волосы струились по хрупким плечам, шелковые одежды голубого цвета были перехвачены на поясе пунцовыми лентами. Итон видела, как проходящие мимо люди кланялись и набожно прикладывали пальцы ко лбу. Она услышала слово "тори", явно относящееся к прекрасной троице. Несколько раз она полностью просканировала незнакомцев и результаты каждый раз были неутешительными. Ни одного совпадения, ничего общего с биологическим видом "homo sapiens". И всё же было что-то в юношах такое, отчего ей хотелось подойти к ним и обратиться не как к дикарям-вырожденцам, но как к настоящим людям.
Итон мучилась неразрешимой дилеммой, пытаясь найти верное решение, когда один из незнакомцев сам обратился к ней с вопросом:
- Вы что-то ищете?
- Ищете? - повторила Итон, не сразу поняв, что вопрос адресован именно ей.
- Я и спрашиваю, - улыбнулся юноша. - У вас такой вид, как будто вы что-то потеряли и не можете найти.
- Или кого-то, - добавила второй незнакомец. Итон обратила внимание на то, что его губы двигаются не в такт произносимым словам. Она сосредоточилась на том, чтобы прочитать по губам и с удивлением увидела фразу "Пожалуйста, помоги".
- Да, - кивнула Итон, отвечая одновременно на два вопроса, озвученный и скрытый. Второй юноша просветлел лицом и протянул к ней руку.
- Вы пойдете со мной?
Его губы сложились в одно слово "спасибо". Итон сжала его руку между своими ладонями и притянула к себе. Юноша наклонился к ней так близко, что она увидела в его глаза своё отражение.
- Кто вы?
- Мы отведём вас домой, - сказал юноша.
- Помоги нам найти дорогу, - сказали его губы.
- Хорошо, я пойду с вами, - сказала Итон.
Юноша улыбнулся и ничего не сказал. Итон показалось, что по его руке пробежал электрический заряд.
Решение отклониться от маршрута и пойти за незнакомцами далось Итон без особого труда. В прежние времена она наверняка бы даже не стала заговаривать с незнакомыми людьми, но сейчас радовалась возможности короткой передышки. То, что раньше было долгом, теперь превратилось в обузу. Итон знала, что она должна убить Сонара, но её слишком пугало то, во что превратился привычный мир. Среди новых людей и новых городов она чувствовала себя чужаком, высадившимся на неизвестной планете. Её толкали и оскорбляли, бросались совершенно немыслимыми выражениями, смеялись над её странным видом и странной речью. Новые дети смотрели на Итон широко раскрытыми и непонимающими глазами, бросали в неё камни, преследовали как стая злых собачонок. Агрессия и ярость новых людей стали постоянными спутниками Итон. Она чувствовала в себе достаточно силы для того, чтобы стереть с лица земли целый город, но в то же время ощущала себя затравленной и гонимой. Трое юношей, которые обратились к ней как к равной, вызвали у Итон отчаянное желание заслужить их уважение. Поначалу она думала, что это произошло от того, что юноши были настоящими людьми. Но уже через некоторое время Итон поняла, что просто очень устала чувствовать себя отверженной.
Самого старшего юношу звали Сирил, среднего Гэри Нигма, младшего Уильям. Когда Итон увидела Перси Краго, их отца, она отметила, насколько разительно отличается он от своих сыновей. Перси был настоящим великаном, на голову выше самой Итон. Спутанные рыжие волосы закрывали спину до лопаток, карие глаза смотрели с любопытством. Кожа Перси отливала оливковым цветом, ногти и губы светились синевой, пальцы рук и ног имели по лишней фаланге. Итон несколько раз просканировала Перси и убедилась, что перед ней только десять процентов человека. Что составляло остальные девяносто, она не могла себе даже представить.
- Я привёл её, - сказал Сирил, подходя к отцу и беря его за тонкую руку. Его губы изогнулись в улыбке и в их движении Итон прочитала:
- Ты знаешь, кто она.
Перси кивнул и поднёс ладонь сначала ко рту, потом к ушам. Итон нахмурилась, пытаясь растолковать этот жест, потом поняла и кивнула в ответ. Перси Краго был глухонемым и умел только читать по губам своих сыновей.
- Она поможет нам, - сказал Гэри. Он повернулся к отцу, и Итон не могла узнать, что же сказал он на самом деле. Перси приобнял сына за плечи и коснулся груди Итон костяшками пальцев.
- Отец рад вас видеть, - подал голос молчащий до сих пор Уилл.
- Он не верил, что кто-то придёт, - сказали его губы.
- Что я должна сделать? Что вы от меня хотите?
- Помогите нам, - сказал Сирил. На этот раз его губы двигались синхронно произнесённым словам. Итон кивнула.
- Я помогу.
Перси Краго подошел к Итон вплотную и взял её голову в свои ладони. Итон попыталась отстраниться, но что-то в его лице заставило её остановиться. Некоторое время Перси смотрел в её глаза, потом быстро провёл ладонями по лицу, шее, плечам. В сознании Итон поплыли и зазвучали слова на незнакомых языках, смутные образы, еле уловимая музыка. Итон встряхнула головой и вдруг увидела перед своими глазами элементы дополненной реальности, индикации, никак не доступной в теле старого образца. Её левый глаз видел только Перси, а вот правый видел десятки неизвестных пиктограмм, уведомления о новых событиях, всплывающие информационные окна, обрывки рекламных роликов и презентаций.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ