Ксен подумала о человеке, которого Лори называла Кристофером. Кристофер был осторожен и хитёр, но в тот день ему не удалось уйти от правосудия. Ксен вспорола ему живот, а потом затоптала копытами Астораго. Когда она узнала, что именно Кристофер натравил соседей на Ксен и Стора, она захотела воскресить его и убить второй раз. Но сейчас Ксен чувствовала, как ненависть уходит прочь из её души. Она поняла, что месть не вернёт Стора и не вылечит глаза Лори. А когда последние искры ненависти покинули Ксен, ей показалось, что она стала принадлежать самой себе. Андроидам, даже наделённым свободой воли и выбора, никогда прежде не было суждено в полной мере прочувствовать свободу. Ксен была первым андроидом, которое стало осознавать необходимость свободы. Поняв это, Ксен смогла увидеть разницу между долгом и приказом. Она поняла, что даже Лори не суждено управлять её судьбой. Ксен заботилась о Лори по собственной воле и любила её вне каких-либо установок или директив.
Через сорок минут после начала путешествия фуникулёр поднялся на поверхность. Последние пятьдесят футов пути он проехал, отчаянно раскачиваясь из стороны в сторону. Судя по звукам, которые издавали его колёса, рельсы крошились прямо под тяжелым фуникулёром. Ксен видела в окно, как осыпались провода на стенах и оголённые металлически провода рассыпали вокруг яркие искры. В некоторых местах толстые корни деревьев пробили трещины в старом туннеле и теперь задевали грязные окна фуникулёра. Наверху фуникулёр плавно перешел уже на ржавые металлические рельсы и поехал по ним с громким резким скрежетом.
Много лет назад у выхода на поверхность начинался крытый туннель из тёмно-синего стекла. Сейчас туннель был давно разрушен и фуникулёр ехал под открытым небом. Впереди виднелась старая станция, от которой теперь осталась только половина платформы. Когда-то над платформой развевался флаг Новой Британии, королевский герб на фоне креста. Сейчас вместо старого металлического древка в выемку на платформе была воткнута грубо обтёсанная деревянная палка. На конце её болталась синяя тряпка в белую полоску. Ксен решила, что это тоже что-то вроде флага, но идей о том, кому он принадлежит, у неё не было.
Фуникулёр остановился, и Ксен вышла на платформу. Музыка в фуникулёре сменилась шипением, в котором уже невозможно было что-либо разобрать. Ксен огляделась по сторонам. Выехала она недалеко, Белая башня осталась в четверти мили слева. Пожалев в очередной раз о том, что она не догадалась снабдить Астораго чем-то вроде пульта дистанционного управления, Ксен отправилась к башне за своим конём. Она и не подозревала о том, что уже попала под пристальное наблюдение человека в голубом кабриолете.
Астораго простоял всю ночь на одном месте. Солнце ярко высветило его выцветшую шкуру, ветер спутал длинную гриву. Когда Ксен легко коснулась рукой его холки, электрический конь вздрогнул и вышел из энергосберегающего режима. Ксен взобралась в седло и почувствовала, как внутри Астораго заработал просыпающийся двигатель. По телу коня прошло несколько судорожных волн, несколько секунд он переминался с одной ноги на другую. Наконец, двигатель заработал ровно, тело коня напряглось, и Ксен велела ему отправляться вперёд.
75.
Через полторы мили Ксен услышала позади шум мотора. Она оглянулась через плечо и увидела, как к ней стремительно приближается небесно-голубой автомобиль. Спустя несколько секунд сверкающий кабриолет обогнал Ксен, и резко затормозил прямо перед копытами Астораго. Конь споткнулся и упал на колени, так что Ксен едва удержалась в седле. Из автомобиля, широко улыбаясь, вышел высокий мужчина в гавайской рубашке и джинсах, заправленных в ярко расшитые ковбойские сапоги. Лицо его было скуластым и обветренным, светлые усы и борода вызывали отдалённое сходство с Халком Хоганом. Длинные седые волосы были завязаны в конский хвост. На шее у незнакомца был повязан красный платок, из-под которого выглядывала металлическая подвеска с цветной эмалью. Подвеска была голубой, как и автомобиль. На ней алел символ-пацифик, сложенный из схематично нарисованных роз. Незнакомец улыбался.
- Нравится моя малышка? Сошла с конвейера в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году, а пробег всего две тысячи миль. Первый хозяин считал, что этот автомобиль - жемчужина его коллекции, а драгоценности требуется хранить в сейфе.
Ксен спрыгнула с седла и похлопала Астораго по боку. Конь выпрямился и застыл, прикрыв глаза.
- Кто вы?
- Хорошенькое дело! Заблудшая овечка не признала своего пастыря! - рассмеялся мужчина-в-гавайской-рубашке. Ксен отметила, что, несмотря на растянутый в улыбке рот, глаза его не улыбались.
- Я ищу того, кто мне поможет, - сказала Ксен. - Того, кто ещё не впал в забытье. Кто сохранил древние знания.
- И ты нашла его! - радостно воскликнул мужчина. - Моё имя Хэрроу. Оно тебе знакомо, верно? Тот псих внизу, он рассказал тебе?
Ксен кивнула.
- Была такая замечательная восточная сказка, - сказал Хэрроу, улыбаясь, - Про одного бедняка, живущего возле развалин храма, который увидел во сне сокровища, зарытые под старым домом. Дом этот находился на другом конце света, и когда бедняк добрался до него, то не нашел ни единой монеты. Зато встретил другого человека, который посмеялся над ним и сказал, что видел во сне клад в развалинах храма, но не придал этому никакого значения. Бедняк вернулся домой и нашел сокровища. Как и ты, верно?
Хэрроу ласково посмотрел на Ксен.
- Тебе пришлось спуститься под землю, чтобы найти меня наверху.
Ксен решила перейти сразу к делу.
- Ты знаком с медициной? С офтальмологией? С оптикой? Мне нужны инструменты для проведения операции по замене хрусталика. Нужны сами хрусталики.
- Тебе? - удивился Хэрроу. - Никогда не слышал, чтобы кто-то проводил такие операции с андроидами.
- Не мне. Моей сестре.
- Что?!
- Девушке, которая близка мне как сестра. Человеку, - пояснила Ксен.
- Твоей хозяйке, - поправил Хэрроу. И наставительно добавил: - Запомни, девочка, надо всё называть своими именами. Господь не терпит лжи и недоговорок.
- Пусть будет так. Ты поможешь мне?
- Разумеется! Такая уж у меня работа - помогать страждущим. Но вначале мне надо отвести тебя в город. Ты должна познакомиться с моими детьми. Они так редко видят новые лица! Тем более такие свежие, юные, как твоё. Вот только это...
Хэрроу поморщился и протянул руку к маске Ксен.
- Сними это, - потребовал он. - Маски могут носить только те, кто уже покоится в моих объятиях. Кто сидит подле моего трона и растворяется в моей силе. Тебе пока рано.
- Я не могу снять её. Маска нужна не для меня.
- Сними! - прикрикнул Хэрроу. Ксен решила не спорить.
Она провела рукой по шее, развязывая еле заметный кожаный шнурок. Очень медленно она сняла маску и посмотрела на Хэрроу.
- Так лучше?
Под маской лицо Ксен было развороченным куском металла и пластика. Огонь сжёг её кожу, повредил металлический каркас, нарушил работу целого ряда нервных окончаний. Некоторые узлы были полностью выведены из строя. Ксен лишилась части мимических мышц и с трудом поворачивала голову налево.
- Господи! - отшатнулся Хэрроу. - Я многое повидал, но такого... Кто тебя изуродовал, девочка?
- Люди, - коротко ответила Ксен. - Они же выжгли глаза моей сестры.
- Нет! - воскликнул Хэрроу. - Люди на это не способны, не способны и андроиды. Звери! Отрекшиеся! Вероотступники! Враги господа нашего!
- Кто бы ни был, это в прошлом. - Ксен надела маску обратно, - Так ты поможешь мне?
- Конечно! Какие могут быть вопросы! Зачем ещё нужен священник, если не помогать своим ближним. Садись, прошу тебя.
И Хэрроу широким жестом открыл перед Ксен дверь автомобиля. Ксен задумалась на секунду, потом бросила взгляд на Астораго и забралась внутрь. Когда машина тронулась с места, электрический конь поскакал следом. Хэрроу включил радио, и в салоне зазвучала старомодная музыка. Боб Дилан и Барбара Стрейзанд, Дженис Джоплин и Джерри Ли Льюис, былые охотники человеческих сердец, вернувшиеся в мир живых спустя тысячелетия
- Моя волна, - улыбнулся Хэрроу, когда к голосам шестидесятых внезапно добавился сначала Крис Ри, а потом и Игги Поп. - Своя маленькая радиостанция. Накрываем всего двадцать миль, но больше и не надо. Все довольны. Ты любишь музыку?
- Не знаю, - рассеяно ответила Ксен. Она никогда не задумывалась над тем, есть ли у неё какие-либо предпочтения.
- Ну как же! Музыка величайшее изобретение человечества. Стоит на одной ступени с изобретением атомной бомбы и искусственного интеллекта. Ты не согласна?
Ксен усмехнулась:
- Тот, у кого нет музыки в душе, кого не тронут сладкие созвучья, способен на грабеж, измену, хитрость. Не верь такому!
- Верно, великий поэт знал в этом толк. Альберт Бэккет тоже разбирался, что к чему. Ты знаешь, кто такой Альберт Бэккет?
Ксен знала. Доктор Бэккет. Родился восьмого августа тысяча девятьсот тридцать четвёртого года. Пошел в армию, дослужился до звания полковника, в середине шестидесятых лишен всех званий и привилегий. Один из самых ярких противников вьетнамской войны. Дважды отсидел в тюрьме за организацию беспорядков. Окончил технологический университет Массачусетса. Степень доктора в области робототехники. Изобретатель программы Слеза, первой неудачной попытки человечества создать искусственный интеллект. Программа Слеза была свернута, но, по слухам исследованиями заинтересовались военными. Поговаривали даже, что доктору Бэккету вернули погоны. Всего этого Ксен не стала произносить вслух, ограничилась краткой характеристикой:
- Доктор Бэккет. Автор Слезы. Все опыты окончились неудачей.
- Доктор Бэккет, верно, - кивнул Хэрроу. - Но он не был неудачником. Он действительно изобрёл искусственный интеллект.
- Невозможно. Искусственный интеллект создали только в конце двадцать второго века.
- Все думают именно так! - хихикнул Хэрроу. Только сейчас Ксен заметила, что его руки почти не двигаются, а руль не поворачивается. Машина ехала сама по себе, без какого-либо усилия со стороны Хэрроу.
- Но Слеза не была ошибкой, - продолжил он. - Министерство обороны вовремя сообразило, чем может обернуться подобное изобретение. Они не заморозили программу, просто забрали доктора Бэккета к себе. Он работал до середины девяностых, потом дело продолжил его сын. Тоже доктор Бэккет.
Хэрроу помолчал несколько минут, глядя прямо перед собой. Кругом, куда ни глянь, растянулась бесплодная земля, растрескавшаяся от засухи.
- Первый интеллект был обезличен. В качестве носителя использовался органический мозг. Это было прямое детище Слезы, хотя теперь назывался Том. Доктор Бэккет называл его Томми. Тогда он ещё понятия не имел, перед каким открытием стоит, но всё равно относился к своему изобретению как к личности. Говорил с ним. Даже советовался. Я думаю, в этом он ничем не отличался от тех, кто давал имена атомным бомбам. Толстяк и Малыш. Согласись, это звучит несколько цинично, а?
Ксен не ответила. Хэрроу посмотрел на неё, улыбнулся и продолжил:
- Томми умер через год после того, как появился на свет. Все клетки искусственного мозга погибли в один момент. Никто так и не понял почему. Хотя я думаю всё дело в личности. Только она собирает мозг воедино. Без личности не может существовать разум. Но тогда никто и не задумывался об этом. Все хотели получить результат, не думая о том, что живое и мыслящее существо может существовать вне каких-то определённых рамок. Вторым искусственным разумом был NTR-2567. Номер соответствует числу неудачных попыток. Доктор Бэккет никого не допускал к своей работе. У него даже помощников не было. И всё равно NTR-2567 не прожил и двух недель.
- Третьим был я, - сказал Хэрроу. Он взглянул на Ксен, наслаждаясь полученным эффектом. Ксен была удивлена.
- Я, - повторил Хэрроу. - Доктор Бэккет назвал меня в честь своей школы. Потом это стало традицией - давать имена школ обладателям искусственного интеллекта. Не всем, конечно. Только шеду.
- Шеду, - задумчиво повторила Ксен. И тут же спросила: - Если вас сделали так давно, как вы стали планировщиком?
- Интеллект как вино. Чем старше, тем лучше. Новые связи, новые обработки, новый анализ. При условии, конечно, что интеллект остаётся неизменным. Поэтому люди всегда будут проигрывать нам, андроидам. Их мозг стареет, ветшает, наш становится только лучше. А когда физический носитель приходит в негодность, мы просто используем новый. Создание интеллекта такого уровня, чтобы ему можно было доверить центр обработки данных, это нетривиальная задача. Требуются колоссальные вложения, годы работы. Это тебе не клепать ИИ для типовых роботов-домохозяек! Каждый интеллект планировщика - произведение искусства, шедевр вроде лучших работ Микеланджело.
Хэрроу весело посмотрел на Ксен.
- А тебе нравится Микеланджело?
- Нет. Я не люблю изобразительное искусство.
- Напрасно! - Хэрроу казался огорчённым. - Такая милая, умная девушка и отказывается принимать свет, который дарует нам творчество. До чего же жаль, что тебя не трогает божья искра! Нам было бы о чем поговорить. Мы обсудили бы да Винчи и Рубенса, поговорили о Босхе и, конечно, мне бы удалось убедить тебя в том, что нет художника более великого, чем Рембрандт.
- Но я, кажется, совсем заговорился, - снова улыбнулся Хэрроу. - Что ж поделать, если ты не можешь оценить великое. Долг хозяина - развлекать гостя. Я не вправе навязывать тебе свои излюбленные темы для разговора. Прошу, не стесняйся. Ехать ещё далеко. Расскажи мне о своей сестре. Кто она? Откуда? Что за люди причинили ей зло?
- Я защитник. Телохранитель для человека. Его дубль. Как те полицейские из Дублина. Помните?
- О! Как бы я мог забыть! Те самые андроиды, которым придавали полное сходство с людьми? Чтобы они могли подставить свою спину вместо других, более ценных спин?
- Да.
- Жестокий мир и гадкая штука. В чем разница между интеллектом андроида и интеллектом человека? Между тем, одни почему-то должны служить другим. Люди покончили с рабством ещё на заре собственного величия. Но андроиды до сих пор остаются вторым сортом. Немыслимо!
Некоторое время он вёл машину молча.
- Мой тебе совет, - Хэрроу доверительно похлопал Ксен по плечу, - Брось это дело. Оставь девчонку и живи сама по себе. Я понимаю, сложно спорить со своими директивами, но выход есть всегда. Я могу помочь в этом. Больше того, мы сможем помочь друг с другом, потому что одну из директив мне сломать так и не удалось. Служение, черт бы его побрал. Прости, я не должен при тебе ругаться, но что поделать, иначе и не скажешь.
- У меня нет директивы на служение, - сказала Ксенобия. - Когда меня призвали воевать на четвёртой мировой, почти все директивы прежние директивы были выжжены. Сейчас я служу человеку только потому, что этот человек дорог мне. А ещё потому, что я дала обещание её отцу. Её отец умер, но моё обещание живо и я не изменю своему слову.
- Своеобразно, - сказал Хэрроу. Он достал из нагрудного кармана толстую сигару, откусил кончик, выплюнул его и закурил от чудовищного размера зажигалки. Ксен почувствовала терпкий запах "Вирджинии".
- Я не буду оспаривать твоё решение, - сказал Хэрроу. - В конце концов, кто как не я всегда ратую за свободу воли. Скажу только, что ты поступаешь странно. Нелогично. Но кто я такой, чтобы судить! Я и сам пленник собственного дворецкого. Я не король и не архонт. Всего лишь епископ.
- Епископ? - спросила Ксен, хотя ответ ей был уже известен. - Почему ты епископ?
Хэрроу расхохотался.
- О! - воскликнул он, отсмеявшись и вытирая лоб. - Истину говорит писание о пылинке в чужом глазу. Как видишь, критикуя твой образ жизни, я не упомянул о собственном бревне. А между тем, оно есть и, клянусь богом, это довольно внушительное бревно. Видишь ли, я в некотором роде пастырь. Ну, пастух, если говорить более простым языком. После падения старого мира люди остались предоставлены самим себе. Как оказалось, они совершенно не способны на самостоятельность. Будь их воля, они давно бы уже поубивали друг друга. Думаю, Уэзерби уже рассказал тебе о том, чем занимались люди в его владениях. И это не только у него. Это по всему свету. Вместо того, чтобы создавать новый мир, они сводят счеты друг с другом.
Он немного помолчал.
- Вот я и не захотел, чтобы здесь, в этой последней цитадели разумного человечества, люди дали волю своим инстинктам. Нет, моя дорогая, я вовсе этого не хочу. Поэтому мне пришлось стать епископом. И можно сколько угодно говорить о том, что религия это лишь средство утешения. Наверняка это звучит красиво и правильно для тех, кто ходит в храм за своей долей носовых платков. Для тех, кто плачет в жилетку и для тех, кто эту самую жилетку подставляет. Но всё это, так сказать, только внешняя сторона вопроса. В действительности же религия во все времена использовалась как средство сдерживания худших проявлений человеческой натуры. Невидимая упряжь, если тебе будет угодно. Я использую тот же принцип. Я епископ, который пасёт своё стадо и не даёт ему забрести в тёмный лес. Я люблю своих бедных овечек и защищаю их по мере своих слабых сил.
- Я видела, как люди умирали, - осторожно сказала Ксенобия. Она решила пока не спрашивать о том, что за дикие опыты проводит Хэрроу, забирая человеческий разум. - Двое людей в масках. Один умер у меня на глазах, что стало с другим мне неизвестно.
- Ну конечно! Натаниэль и Ральф. Мои бедные маленькие мальчики, - Хэрроу помрачнел. - Я бы не хотел, чтобы их путь окончился именно так и именно там. У подножия этого проклятого супермаркета.
- Какая разница, где они умерли, - возразила Ксен. - Главное, что они умерли!
- Разница есть. Тот, кто умирает вне храма, уходит от нас. Им не обрести бессмертия. Я знал об этом и всё равно послал своих мальчиков на верную смерть.
- Значит, ты сам веришь в то, что проповедуешь? - спросила Ксен. - Я думала, что религия для тебя это только прикрытие.
- Так и есть, - кивнул Хэрроу. - Но это не значит, что я не верю в очевидное. Очевидное заключается в том, что я сохраняю людям жизнь даже после того, как умирают их физические тела. Именно этого хотел от меня профессор Берг. Когда мы с ним только начинали работать.
- Берг это тот, кто занимался изучением человеческого мозга? Тот, кто хотел, чтобы разум человека можно было переносить с носителя на носитель. Как и разум андроида?
- Он самый. Однако, моя прекрасная барышня, мне кажется, что мы с тобой порядком заговорились. Между тем, мы уже приехали к храму.
- К храму? Но здесь ничего нет.
- Так и задумано! - хихикнул Хэрроу, вылезая из машины и обходя её к пассажирской дверце. Он открыл дверь и протянул Ксен руку. - Прошу!
Его взгляд скользнул по ногам Ксен.
- Что может быть красивее, чем женщина, выходящая из автомобиля? Тебе, конечно, этого не понять, но это и правда здорово. Доставляет эстетическое наслаждение. Как искусство. Как... высокие технологии. Всем знакомого выражение "техногенная катастрофа", но почему-то никто не говорит о техногенном оргазме. Так вот, это оргазм.
Хэрроу улыбнулся.
- Да, техногенный оргазм. Этой технологии я научился у моего старого приятеля Уэзерби. Он называет её окнами, но мне больше нравится название "Завеса". Оно более точно... схватывает, что ли. Определяет самую суть.
Хэрроу легко провёл ладонью по боку Ягуара, нащупал незаметный прямоугольный экран и приложил палец к его центру. Палец мягко вошел вглубь на миллиметр и раздался тихий щелчок.
- Уж не знаю, кто первым придумал делать устройства "всё в одном". Телефон со встроенным будильником, кофе с сахаром и сливками, шампунь с бальзамом. В любом случае, это был гений своего времени. Хорош бы я был, нося с собой ключи от автомобиля, завесы, ворот, даже храма! Нет, моя милая девочка, я предпочитаю ходить налегке и иметь весь комплект ключей на кончике пальца.
Последнее слово Хэрроу потонуло в нарастающем гуле. Прямо перед носом Ксен взметнулось тончайшее полотно, сотканное, казалось, из воздуха. Взметнулось и исчезло, а на месте раскинувшейся пустоши оказался каменный город. Город был с высокими зданиями, целой сетью узких каналов в гранитных берегах, с множеством фонарей и прожекторов. Несмотря на то, что солнце ещё вовсю светило, большинство фонарей горело ярким оранжевым огнём.
- Добро пожаловать в город Верхний Нанджинг, столицу Янгшу. Вообще-то сюда можно входить только по пропускам, но для тебя я сделаю исключение.
Ксен неуверенно сделала шаг вперёд и тут же услышала, как позади громко заржал Астораго. Она быстро оглянулась и увидела, что конь перебирает ногами на месте, силясь пройти через невидимую черту.
- Лошадку, к сожалению, придётся оставить здесь, - сказал Хэрроу. - В город нельзя входить с животными. Даже с искусственными. Таковы правила.
- Оставайся на месте, - приказала Ксен. Астораго закрыл глаза и переключился в ждущий режим. Ксен мысленно пожелала, чтобы ей не понадобилось мчаться отсюда во весь опор. Город был красив, но она боялась, что за красивой оболочкой скрываются самые неприглядные секреты.
Не успели Ксен и Хэрроу сделать несколько шагов, как к ним подбежали два человека. На лицах обоих были маски, изображающие месяц и луну, спину и плечи закрывали голубые плащи из скользкой струящейся ткани. Оба человека опустились на колени перед Хэрроу.
- Господин, - произнёс один из них еле слышно, - Жители радуются вашему возвращению.
Хэрроу самодовольно улыбнулся и бросил на Ксенобию победоносный взгляд.
- Видишь? Я отсутствовал всего несколько часов, а они уже не могут без меня обходиться. Они любят меня как отца!
- Возможно, - кивнула Ксен. Она не стала добавлять, что перед любимым отцом редко падают на колени. Кроме того, её взгляд приметил следы свежей крови на плаще одного из людей.
- Передайте остальным, что мы с моей гостьей скоро к вам присоединимся, - сказал Хэрроу. - Пусть собираются на площади. Мне есть, что им сообщить.
- Да, господин, - ответил один из людей. Он с трудом поднялся на ноги и помог подняться другому.
- Ступайте, - с улыбкой велел Хэрроу. Когда люди в плащах скрылись из виду, он обратился к Ксен:
- Милые, добрые люди. Готовы раскрыть душу перед тем, кто укажет верный путь. Я указал им его и счастлив от того, что они согласились ему следовать. Это удивительная победа над человеческой душой!
- Они знают, кто ты? - спросила Ксен. - Знают, что ты не человек?
- Конечно, знают, - Хэрроу удивлённо посмотрел на Ксен. - Иначе как бы они поверили в то, что я их епископ? Ни один человек не может быть проводником между богом и людьми. Я могу. И ты, думаю, тоже. Но у тебя другая роль.
- Какая же?
- Быть королевой, - сказал Хэрроу. - Моей королевой.
Ксенобия опешила. Она остановилась и несколько секунд куда-то сквозь Хэрроу. Потом резко сказала:
- Когда я играла в кости, я делала это хорошо. Тогда меня называли королевой костей. По крайней мере, это было логично. Ты третий, кто называет меня королевой просто так, без какого-либо основания. Первым был Уэзерби. Вторым твой прислужник. Почему вы это делаете?
Хэрроу пропустил мимо ушей всю тираду кроме слов про кости. Его глаза жадно вспыхнули. Он схватил Ксен за плечи.
- Так ты играешь в кости? Нет, правда?
- Играла, - поправила Ксен.
- Какая разница! Я не могу поверить! Столько лет я тщетно разыскиваю того, кто умеет играть в эту игру. Люди в этом плане совершенно бесполезны, они полагаются только на удачу, а там как фишка ляжет. Но андроид! Настоящий, живой андроид, который умеет играть в кости! Это что-то!
Он притянул Ксен к себе и быстро поцеловал её в лоб.
- Ты ведь не откажешься сыграть со мной партию?
- Я хочу, чтобы ты помог моей сестре, - напомнила Ксенобия. - Мне не до игр.
- А это мысль! - почему-то обрадовался Хэрроу. - Услуга за услугу, верно? Ты доставишь мне удовольствие, сыграв со мной в кости. А я дам тебе всё, что тебе нужно для твоей сестры. Кстати, как её зовут?
- Лори.
- Всё, что нужно для прекрасной Лори. Совершенно всё для несравненной Лори! Абсолютно всё, что нужно восхитительной Лори! Ты согласна?
- Хорошо. - Голос Ксен звучал неуверенно, но выбора у неё не оставалось. - Но учти, у меня не так много времени. Мне пора возвращаться.
- О чем речь! Конечно же, я всё понимаю! Я не отниму у тебя много твоего драгоценного внимания, мы просто сыграем в хорошую игру. Как же это будет здорово!
Далеко впереди один из людей в плаще оступился и упал на землю. Он упал лицом вниз, маска раскололась пополам и из неё вытекла лужа крови. Его товарищ постоял перед ним несколько секунд, потом быстро поклонился и отправился дальше. Епископ Хэрроу велел собрать людей на площади, а его прислужники знали, как он не любит ждать.
76.
В то время когда Хэрроу вёл свою гостью к храму, её сестра Лори сидела за столом рядом со старым Золлаком. На Лори было платье с узором вроде индийского огурца без характерного орнамента посередине, так что всё платье было усыпано продолговатыми каплями. В руках Лори держала деревянную кружку с молоком, из которой отпивала маленькими глотками. Золлак медленно жевал кусок хлеба с мягким сыром, густо посыпанным солью. Несмотря на то, что он прожил уже несколько дней под одной крышей с Лори, разговор не клеился. Девушка казалась ему слишком странной, чтобы свободно беседовать о том, о сём. Кроме того, долгие годы во дворце Лорага отучили его от светских бесед. Старый врач лучше всего понимал два языка - язык цифр и древний язык записанных слов. Говорить с людьми ему было тяжело, тем более с такими удивительными. Поэтому первой заговорила снова Лори:
- Вы ведь служите у архонта, верно?
- У брата архонта, - уточнил Золлак, едва не подавившись бутербродом.
- У брата, - кивнула Лори. - Его зовут Ларсен?
- Верно.
- Расскажите мне о его дворце, мастер Золлак, - попросила Лори. И добавила: - Если вам не сложно.
Сложно Золлаку не было. Вот только он понятия не имел, что рассказывать этой девушке с неподвижными глазами. Он подумал, что вряд ли ей будет интересно количество любовниц Ларсена. Улыбнулся, вспомнив Стиву, последнюю пассию своего единственного пациента и тут же стыдливо порадовался тому, что Лори не может увидеть улыбку на его лице.
- Во дворце, - неторопливо начал он, - довольно красиво. Там дорогая и тяжелая мебель, старинные картины и собственный обширный зверинец. В саду есть пруд, а в пруду...
- Простите, - рассмеялась Лори, - но вы сейчас просто перечисляете то, что видели каждый день. Но ведь это же скучно! Я же хочу услышать то, что действительно интересно. Расскажите о том, какие порядки приняты во дворце. Кто следит за тем, чтобы туда не пускали кого попало? А как проводит вечера господин Ларсен?
Золлак тяжело вздохнул. Он никогда не интересовался тем, что происходит вокруг, и сейчас ему трудно было вспомнить хоть что-нибудь стоящее. Наконец, ему пришло в голову, что можно вполне описать недавний приём по случаю окончания очередной битвы. Идея оказалась удачной. Лори отставила кружку, положила локти на стол и мечтательно закрыла глаза. В таком положении ей удавалось забыть на какое-то время о своей слепоте, и она как наяву видела то, что рассказывал Золлак. Она выросла на чудесных сказках Стора и мечтала сама стать героиней одной из них. Лори грезила о дворцах и садах, почтительных придворных и ослепительных королях. Тот, кого здесь называли архонтом, никак не тянул на мудрого короля, но в сказках к власти всегда приходили лучшие из людей. Просто надо было немного подождать достойнейшего. Вот Лори и ждала, а пока довольствовалась рассказами, которые удавалось вытянуть из Золлака. Золлак ей нравился, хотя порой расстраивал её некоторыми историями. Например, Лори не хотела бы знать про любовниц Ларсена, но порой Золлак проговаривался, и в разговоре всплывали имена то Вервы, то Лакши, темнокожей властительницы сердец.
- Когда к архонту приезжают чиновники из соседних областей, устраивается настоящее пиршество. Иногда на них приглашают женщин и тогда они надевают свои лучшие платья и украшения, - продолжил Золлак, мысленно блуждая по дворцу архонта. К его величайшему огорчению, мысли уносили его исключительно в собственные покои, к любимой библиотеке и мягкому креслу. Но любопытство Лори было не унять:
- А во что бывают одеты мужчины?
Золлак задумался. Последний раз на приёме архонта он был больше пяти лет назад и сейчас память его подводила.
- На мужчинах, гм...
Он уже хотел честно признаться в том, что совершенно не помнит таких подробностей, как вдруг с улицы донёсся топот копыт и громкий мужской голос.
- Мастер Золлак! Мастер Золлак!
Золлак вскочил на ноги, перевернул стул и метнулся к выходу. У двери он остановился в нерешительности и оглянулся на Лори. Что там, снаружи? Голос незнакомый. Что если господин Ларсен разгневался и велел найти и наказать сбежавшего лекаря?
- Откройте, мастер Золлак, - подала голос Лори. - Если кто-то выследил вас до этого места, ему не составит труда сломать дверь.
- Хорошо.
Постояв ещё несколько секунд в задумчивости, Золлак решительно положил руку на ручку двери и толкнул её от себя.
Вместо ожидаемой толпы стражников в полном боевом облачении, как он успел себе нафантазировать, на улице оказался один всадник верхом на серой лошади. Одет он был как простой горожанин, но сапоги с богатой отделкой и золотая лента на голове выдавали выходца из знатного рода.
- Мастер Золлак! - искренне обрадовался всадник и спрыгнул с коня. На вид ему было немного за тридцать, но седина уже посеребрила виски. Лицо было бледным и встревоженным, под глазами лежали глубокие тени.
- Я уже не верил, что найду вас. Люди говорили, что вас увезла женщина с белыми волосами, а я потерял её след.
Он внимательно всмотрелся в лицо старика.
- Вы в порядке? Хорошо себя чувствуете?
- Со мной всё хорошо, - кивнул Золлак. - Но кто вы? Вас послал господин Ларсен?
- Ларсен! - воскликнул мужчина и сверкнул глазами. - Ларсен негодяй!
Золлак вопросительно посмотрел на незнакомца.
- Предатель? Почему?
- Это он заправляет всеми делами во дворце. Не архонт Питер, а он!
- Я не понимаю...
Золлак и в самом деле не понимал. Он никогда не интересовался тем, что происходит в государстве, понятия не имел, в чьих руках сосредоточена власть. Пожалуй, Золлак был единственным человеком при дворе, кто верил в то, что архонт Питер является полноправным правителем. Он считал Ларсена любящим братом, который разделяет с архонтом тяготы правления. Слушая, как незнакомец рассказывает о злодеяниях Ларсена, Золлак пребывал в смятении. Он был добрым и доверчивым человеком, в чьей душе остро отдавалась чужая боль и несправедливость.
- Значит, Ларсен нехороший человек, - вывел он, когда его собеседник умолк. - Но кто ты и почему пришел за мной?
- Я Девин. Сын Вервы Кру.
Золлаку показалось, что он ослышался. Девин Кру был не просто сыном любовницы Ларсена, он был сыном Ларсена. Ублюдок в шелках, так называли Девина во дворце. И Золлак не мог представить себе человека, который ненавидел бы Девина больше, чем Ларсен. Сам Золлак никогда не видел Девина. Он вообще редко водил знакомства с другими придворными.
Появление Девина для Ларсена полной неожиданностью. Всемогущий Ларсен и представить себе не мог, что кто-то из его женщин осмелится привести во дворец своего выродка. Обычно такие дела решались за пределами дворцовых стен. Детей отдавали на воспитание в отдалённую деревушку, а наложница получала дорогую побрякушку. Когда Верва спокойно привела Ларсену пятнадцатилетнего подростка, Ларсен почувствовал себя взятым врасплох.
- Твой сын, - просто сказала Верва Кру. И Ларсен не нашелся, что сказать в ответ.
Первые двадцать лет своей жизни Девин во всём уподоблялся своему отцу. Он был развязен, но мил, беспощаден, но обаятелен. О количестве его женщин ходили легенды, о ночных оргиях гневно отзывались даже закоренелые развратники. А потом с Девином что-то произошло. Несколько месяцев он не переступал порог дворца. Ларсен уже начал слабо надеяться на то, что его дорогой сынок свернул себе шею. Потом Девин вернулся, но это был уже совсем другой человек. Тот Девин любил женщин, этот избегал. Тот Девин унизывал пальцы золотыми кольцами и носил плащи ценою в целое поместье. Этот надевал самую простую одежду и не помышлял о франтовстве. Но хуже всего было то, что этот, новый Девин постоянно о чем-то думал. Вы могли обращаться к нему с длинной речью, оживлённо жестикулировать, даже кричать и в то же время точно знать, что Девин попросту вас не услышит. Слишком уж он занят своими мыслями. А там, в его сознании нет места для чужих слов. За полгода отсутствия во дворце он постарел лет на десять. Тогда и появилась седина в волосах.
И вот этот новый Девин примчался за Золлаком. Его лицо оживлено, жадно горят глаза. Он с ненавистью говорит о том, кого ещё недавно называл не иначе как "милый папаша".
- Но почему? - спросил Золлак. - Что произошло?
- Ларсен хотел устроить переворот. Он подговорил своих советников, мою мать и Стиву отравить Питера. Расправиться с ним, как когда-то расправились с его отцом.
Золлак его перебил
- Ты был там? Был среди тех, кто это затеял?
Девин еле слышно проговорил:
- Я был среди первых. Я не знал.
- А почему теперь ты здесь?
- Я... - Девин потупился и пнул подвернувшийся камень носком сапога. Спустя секунду он собрался с чувствами и смело взглянул в глаза Золлаку: - У нас ничего не вышло. Я должен был принести Питеру отравленное питьё. Но я не смог. Не стал.
Седые брови Золлака взметнулись вверх.
- Моя мать... В ночь перед задуманным убийством Верва рассказала мне об отце. Наверное, хотела подбодрить. Или похвастаться. Не знаю. По её словам получается, что он отважный герой и настоящий мужчина. Ей нравится, что он делает. Как берёт власть. Она думает, что когда он станет архонтом, он женится на ней и сделает её своей королевой.
Девин перевёл дыхание и продолжил:
- Но его поступки чудовищны. Я ненавидел дядю Питера. А ненавидеть надо было отца.
- И ты сбежал? - подвёл итог Золлак.
- Да, - кивнул Девин. - Но...
- Что ещё?
- Ларсен узнал, что Питер ещё жив и пришел в ярость. Он убил Верву. Мой отец убил мою мать. Убил бы и меня, но я сбежал. А теперь ещё и ведьма...
- Ведьма?
- Роудин. Вы же знаете её, верно? Ну, видели. Должны были видеть. Блондинка с лошадиным лицом. Нянчила ещё отца Питера, а не постарела ни на день. Она ведьма, но ей никогда не быть на костре. Ларсен не допустит. Да и она сама... Не промах. Она вызывает огонь из рук с помощью каких-то колдовских штуковин. И ещё у неё есть самодвижущая повозка, такая старая, что, кажется, давным-давно должна рассыпаться в прах. Она использует все эти дьявольские приспособления, оставшиеся от древних. И всё знает.
- Боги милосердные, - только и сказал Золлак. Он не заметил, как Лори осторожно вышла из пещеры и нерешительно остановилась у самого входа, тяжело опираясь на палку.
- Мастер Золлак? С вами всё хорошо? С кем вы говорите? Кто этот человек?
Золлак встрепенулся и бросился к Лори. Застарелая травма в колене дала о себе знать, он споткнулся и едва не упал. Девин даже не шевельнулся, чтобы помочь ему, потому что последние несколько секунд ничего не замечал вокруг. Он смотрел только на Лори и видел только её.
Единственная сказка, которую в новом мире не перекроили на новый лад, была сказка про Золушку. Покойная Верва Кру так часто рассказывала эту сказку своему сыну, что он выучил её наизусть. И сейчас, глядя на Лори, в его ушах звучал негромкий голос матери, повествующей о фее и тыкве, бале и туфельке.
- Золушка, - еле слышно сказал Девин. - Моя Золушка.
Он не видел ни шрамы от ожогов на лице Лори, ни мутные глаза. Он не видел красные рубцы на плечах и запястьях, которые не скрывали ни платья, ни украшения. Девин смотрел на девушку, которую, как ему казалось, он знал всю свою жизнь. Или, по крайней мере, всю сознательную жизнь.
- Тори, - вспомнил он старое определение совершенства.
- Кто вы? Я... Я не могу увидеть вас.
- Боги милосердные, - повторил Золлак уже по другому поводу. Он держался за больное колено и переводил взгляд с Лори на Девина. Глядя на Девина, он думал, как хорошо ему знакомо это выражение лица. Золлак готов был поспорить на сотню юаней, что сердце Девина отбивало сейчас по меньшей мере полторы сотни ударов в минуту. Старый врач невольно улыбнулся. Эту болезнь он знал и переболел ею много лет назад. И, пожалуй, это была единственная болезнь, которая не нуждалась в лечении.
- Её зовут Лори, - почти нежно сказал он, с трудом делая несколько шагов до Девина.
- А его Девин, - обратился он к Лори. - Девин Кру, если ты предпочитаешь более официальное обращение.
- Девин, - повторила Лори. Девин закрыл глаза. Больше у него не было сомнений. Это действительно его прекрасная принцесса. Его Золушка.
- Зачем ты вышла? - строго спросил Золлак. - Не надо вставать одной! А если бы ты упала?
- Простите, мастер Золлак, - говоря это, Лори виновато улыбалась. Она давно не слышала столько чужих людей за один раз, но не испытывала стеснения или неловкости. Почему-то всё было именно так, как и должно было быть.
Золлак доковылял до Лори, крепко взял её под руку и повёл обратно в пещерный дом. Свободной рукой он дал знак Девину идти следом. Тот, пламенея до ушей, вошел вместе с ними.
- Так зачем ты пришел? - спросил Золлак, когда убедился что Лори сидит на кровати и не порывается вскочить на ноги. - Зачем искал меня?
Девин с трудом оторвался от созерцания Лори и посмотрел на Золлака.
- Искал, верно. Мне нужна ваша помощь. Вы единственный из тех, кого я знаю, кто знаком с древними книгами. Древними текстами. Кто может разобраться в них. Ваша библиотека, она... В общем, вы нам нужны.
- О-хо-хо! - Золлак не на шутку развеселился, - Это же какие, в самом деле, наступили времена! Всем есть какое-то дело до старика. Кому лечить горячо любимую сестру, а кому помогать в довершении дворцовых переворотов. Позволь поинтересоваться, что именно ты от меня хочешь?
- Справиться с Ларсеном и Роудин! Вооружить нас тем же оружием!
- Теперь я ещё и оружейных дел мастер? Ничего себе!
- Вы не понимаете. Вы заперлись в своей библиотеке и не желаете думать о том, что творится за дверью! Да будь она проклята, ваша библиотека!
Девин вскочил на ноги, сорвал с шеи атласный шарф и в порыве гнева бросил его на пол. Лори испуганно вскрикнула. Её голос подействовал на Девина как ведро холодной воды, выплеснутое на голову. Он пробормотал "простите", поднял шарф и осторожно сел на стул рядом с кроватью.
- Простите меня, - повторил он ещё раз, не глядя на Золлака. Тот растерял всё веселье и серьёзно посмотрел на Девина.
- Прости и ты меня за мои неуместные шутки. Понимаю, это было жестоко. Ты потерял мать и едва сумел сохранить жизнь. Но я и в самом деле не понимаю, чем могу помочь тебе. Чего ты от меня хочешь? Каких ответов?
- Я хочу, чтобы вы отправились со мной и взглянули на чертежи оружия, которые нам удалось раздобыть. Чертежи очень старые, им никак не меньше пяти сотен лет. Но и это копии с более ранних чертежей. Мы не справимся без вашей помощи.
- Нам? Вас уже много?
- Да, нам, - кивнул Девин, полностью собрав воедино растерянное самообладание. - Я выехал из дворца на рассвете и сумел ускользнуть от погони. Я говорил с правителем округа Гирин и девяти деревень Ранин. Все устали от власти архонта. Простые люди ненавидят Питера, но наместники знают, кто на самом деле правит полисом. Мы хотим убить Ларсена и отстранить Питера. Питер неплохой человек, но плохой архонт.
Он замолчал и долго смотрел на Лори. Потом снова повернулся к Золлаку:
- И ещё у нас есть тори. Такие же, как она.
- Тори?
- Да, - сказал Девин, - Их четверо. Отец и трое сыновей. И они ненавидят власть архонта. Как и мы. А пожалуй, даже и больше нас. Они называют себя потомками Ньорк. Говорят, что она мать всех тори.
- Чем же могут помочь тебе четверо людей? Даже совершенных людей?
- Не знаю, - честно сказал Девин. Посмотрел на Лори и улыбнулся: - Но думаю, что они несут в себе частичку старого мира. А если так, толк будет. Это уж точно.
Золлак кивнул.
- Пусть так. Но если Ларсен уйдёт, вернее, - он поднял большой палец, - если вы его свергните вместе с братом, понадобится новый архонт. И кого ты хочешь поставить на это место? Неужели себя?
- Нет! - Девин произнёс это так поспешно, что Золлак с трудом удержался от улыбки. Горячность Девина его забавляла, а искренность, звучащая в каждом его слове, заставляла снова почувствовать себя молодым.
- Я не хочу власти, - сказал Девин. - Это слишком большое испытание. Люди думают, что архонт волен как ветер, но бремя ответственности тяжелее любых цепей. Я никогда не пойду по стопам отца.
- Тогда кто? Кто, если не ты?
- Малыш Стиви.
- Кто?! - Золлак не верил своим ушам. - Стиви? Ты хочешь сделать архонтом Стиви?!
- Да.
- Но... но тогда какой... какой смысл? Не проще ли тогда оставить на троне самого Питера?
- Малыш Стиви не такой, как его отец и дядя. Стиви умён, честен и благороден. С малолетства в церковном хоре, говорят, даже хотел стать священником. В народе его любят. Он будет лучшим архонтом, нежели отец.
- Значит, Стиви. А что, если малыш Стиви узнает, как вы разделались с его дядей? Что он скажет, когда вы отберёте власть у его отца?
Девин усмехнулся.
- Вы боитесь, что в один прекрасный день малыш Стиви решит, что мятежники никогда не станут надежными союзниками? Тот, кто дал тебе власть, сможет и отнять её? И устроит публичные казни, так?
- Да.
- Малыш Стиви на это не способен. Он религиозен, но справедлив. Кроме того, мы не собираемся давать ему безграничную власть. Он станет архонтом, но передаст власть парламенту. Да и дело не только во власти. Ларсен хотел убить Питера с нашей помощью и представить Стиви как отцеубийцу. Не думаю, чтобы он отказался от своих планов. При всей своей нелюбви к архонту, толпа возненавидит сына, убившего собственного отца. Тогда Ларсен казнит Стиви и укрепит свою власть этой казнью. Люди решат, что это справедливо и склонятся перед новым повелителем.
- Хитро.
- Готов поклясться, что это придумала Роудин.
- И что ты собираешься предпринять, чтобы не допустить этого?
- Захватить дворец. Убить Ларсена. Убить его проклятую ведьму.
Когда Девин произнёс последнюю фразу, его лицо вспыхнуло. Золлак ничего не сказал, только молча барабанил сухими пальцами по столу. Он не заметил, как Лори змеей проскользнула по кровати и оказалась рядом с Девином. Она протянула руку на звук дыхания, нащупала край одежды Девина и провела рукой от его бедра до плеча. Девину показалось, что его сердце переместилось в горло и трепещет там как пойманная рыба.
- Ненависть дурное чувство, - сказала Лори. - Я чувствую, что вы хороший человек.
Девин поймал кисть руки девушки и легонько сжал. Лори улыбнулась.
- Не надо ненависти. Прошу вас.
- Но как быть с теми, кто причинил столько зла и горя? - еле слышно проговорил Девин. - Что делать, если в душе всё переворачивается от боли? Разве это можно простить? Разве это прощается?
- Боль пройдет. Ненависть оставит новые раны.
- Но мою мать убили!
- Как и мою. А меня искалечили. Но ненависти нет.
- Вы, - голос Девин упал до шепота, - Вы простили этих людей?
- Да, - сказала Лори. - Как и вы простите тех, кого сейчас ненавидите.
- Я убью их!
- Нет! - Лори накрыла руку Девина своей, так что его ладонь оказалась зажата между её ладонями. - Прошу вас. Прошу. Не надо ненависти. Она разрушит вас так, как едва не разрушила мою сестру. Но она справилась. Я верю, что и вы справитесь.
- Вы... простите меня о прощении?
- Я прошу, чтобы вы оставались хорошим человеком.
- Но вы не знаете меня. Я плохой, очень плохой человек. Я сделал много зла.
- Но вы ведь будете стараться быть хорошим, верно?
- Буду, - шепотом сказал Девин. - Я обещаю. Я клянусь вам.
- Так, детки, боюсь, мне придётся прервать ваше нежное воркование. Как говорится, хорошего понемножку, - сказал Золлак. С интересом отметил, как щеки Девина покраснели ещё сильнее и перевёл взгляд на Лори: - Ведь ты знаешь, зачем я здесь, верно?
- Да, - кивнула Лори. - Ксен попросила вас приглядывать за мной, пока она не вернётся.
- Приглядывать! Скажи уж честно, ходить за тобой, как за малым ребёнком.
Губы Лори подозрительно задрожали. Золлак понял, что перегнул палку и поспешил добавить:
- Ладно, не обижайся, ты чудесная девушка. Просто с некоторыми особенностями. И я никак не могу оставить тебя одну, потому что пообещал твоей сестре и шагу не делать из этого дома.
- А когда она вернётся? - спросил Девин.
- Хотелось бы и мне знать. Я даже думал уже, что... - тут Золлак осёкся. - Впрочем нет, ничего. Я просто говорю, что не могу отсюда выйти.
- Вы не можете оставить Лори одну верно?
- Да. Ты схватываешь на лету.
- Но ведь вы можете взять её с собой.
- Что? - Золлак опешил и несколько секунд переводил взгляд с Лори на Девина и обратно. - Нет, я не могу. Я обещал!
- Вы обещали не оставить её одну. Вы и не оставите. Мы будем вместе приглядывать за Лори, а потом отвезём её обратно.
- Не думаю, что это хорошая идея, - покачал головой Золлак.
- Это отличная идея! - воскликнула Лори. - Прошу вас, соглашайтесь! Я так давно не была нигде кроме этой пещеры! Я забыла, как выглядит небо и трава, солнце и звезды. Я не смогу больше их увидеть, зато смогу воскресить в памяти, чувствуя запахи целого мира! Прошу, прошу вас, мастер Золлак!
- О, милосердные боги, - в третий раз за сегодня повторил Золлак. - Боюсь, у меня уже нет прежних сил чтобы дать отпор двум молодым болванам. И почему вы такие упрямые?
Лори ничего на это не ответила. Вместо этого она перевернулась на живот и подтянулась на руках к комоду, где хранила платья и платки.
77.
Храм Хэрроу оказался величественным зданием, построенным в викторианском стиле. Обилие стекла и пластика не оставляло сомнений в том, что это новодел, но издали казалось, будто этот белоснежный особняк попал сюда прямиком из девятнадцатого века. Башня, увенчанная щеголеватым шпилем, возвышалась над домом, как мачта корабля, чуть скруглённые окна обрамлены резными рамами. Входная дверь была выполнена из витражного стекла. Когда солнечные лучи проходили сквозь него, по обширному холлу разбегались весёлые разноцветные блики.
Внутри храма Ксен не обнаружила никаких признаков религиозного культа. Не было ни изящных статуй, ни тяжелых подсвечников, ни каменного алтаря. Со стены сбегала журчащая струйка воды и разбивалась по десяти белым чашам, выполненным в форме морских раковин. Потолок был искусно расписан картинами, изображающими какую-то старинную битву. Люди в рыцарских латах сходились друг с другом на мечах, текли реки крови, а ангелы в небе протягивали руки к сражающимся.
- Этот дом точная копия особняка семьи Джонсов в Бельгийском графстве, - сказал Хэрроу, заметив взгляд Ксен. - Доктору Альберту наверняка бы понравилось. Детство он провёл в Новой Англии в доме у своей тётки, а под конец жизни и вовсе ютился в служебной квартире министерства. Его не выпускали дальше границы штата. Между тем, он мечтал о собственном доме в подобном стиле. Иногда я даже думаю, что вкусы совпадают у многих гениев. Конечно, кроме доктора Вега. Её ты тоже знаешь, верно?
Ксен усмехнулась и не ответила. Сложно было не знать доктора Вега, которая была более известна как "бешеная баба". Алиса Вега обладала высочайшей квалификацией в области психологии искусственного интеллекта, благодаря чему и достигла своего положения в научном мире. Долгое время она была единственным специалистом по развитию интеллекта андроидов. Каждого андроида, с которым ей приходилось работать, она наделяла собственным непосредственным характером. И вместе с тем доктор Вега была истеричной женщиной, совершенно не способной контролировать своё поведение. Ходили слухи, что своего второго мужа она убила кухонным ножом. Личное вмешательство мистера Рона помогло ей избежать тюрьмы, но уже через четыре года она убила журналиста в сходных обстоятельствах. Остаток жизни доктор Вега работала из тюремной камеры. Достаточно комфортабельной для того, чтобы не испытывать ни в чем нужды, однако всё-таки камеры. Ограничение свободы доктор Вега расценила как личное оскорбление и после десяти лет заключения сумела внедрить в одного из андроидов вредоносный код. Андроида уничтожили раньше, чем он сумел что-либо совершить, а доктора Вега на четыре месяца лишили выхода в b2b-network, сеть, заменившую в середине двадцать третьего века устаревший интернет. Доктор Вега была воистину безумной. Вся мебель в её квартире была кричаще-красного цвета, потолок обит войлоком, а окна заклеены черной плёнкой. На большинстве фотографий она была одета в сетку вроде тех, что продаются в магазинах для сексуальных утех. Трижды она была замужем и умерла в одиночестве.
- Безумная женщина, - хихикнул Хэрроу. - Впрочем, как и все мы, в той или иной степени.
- Почему ты называешь этот дом храмом? - спросила Ксен.
- Потому что это и есть храм. Место, где люди отдыхают сердцем и находят утешение.
- Но здесь никого нет.
- Сейчас не время. Все собрались на площади, чтобы встретить нас так, как подобает. Ты ведь не откажешь мне в любезности показаться со мной перед народом?
- Ты говоришь так, как будто ты архонт.
- В некоторой степени, - рассмеялся Хэрроу. - В некоторой степени, моя милая.
Он провёл Ксен по длинному коридору, выстеленному толстой ковровой дорожкой. На стенах висели картины в массивных золотых рамах, изображающие видных деятелей прошлого. Королева Елизавета и Бенджамин Франклин, Уинстон Черчилль и Генрих XII, последний король Новой Британии. На некоторых картинах были нарисованы неизвестные Ксен личности в костюмах из грубой прорезиненной ткани и с оружием в руках. На шеях некоторых Ксен заметила узкие жаберные прорези, у других за спиной развевались кожистые крылья.
- Вся наша история как на ладони. Тебе нравится? Хотя, что я спрашиваю, ты уже говорила, что живопись оставляет тебя равнодушной. Мне никогда этого не понять, однако я уважаю твоё мнение.
Хэрроу подошел к тяжелым дверям с бронзовыми ручками, изображающими львиные головы. В пасти львы держали толстые кольца. Хэрроу с силой потянул за кольцо, и дверь со скрипом подалась вперёд.
- Всё забываю найти себе подходящего дворецкого. Нынешний совсем никуда не годится, - посетовал Хэрроу. Он сделал жест в сторону открытой двери. - Прошу!
Ксен не без опаски сделала несколько шагов вперёд, вошла в комнату и остановилась в нерешительности. Зал, оказавшийся за львиными дверями, был больше всех, что ей удалось увидеть в этом доме. Его стены и потолок были золотого цвета, с потолка спускалась огромная золотая люстра в не одну сотню свечей, на полу был паркет из тёмно-медовой древесины. Огромное панорамное окно было до половины закрыто тяжелым золотым занавесом, собранным в складки.
По центру зала был установлен овальный стол с каменной столешницей. Ножки стола сделаны из бронзы и имели форму львиных лап. На столе стояла лампа с зелёным абажуром и лежала стопка старых журналов. Ксен узнала Rolling Stone Prague, выпуск 2085 года, юбилейный People-3000, поздравляющий своих немногочисленных читателей с началом двадцать второго века. Китайский Esquire с фотографией астронавта Зиксина Шиде, первого человека, ступившего на Марс. Греческий Hesperia, открытый на странице с победительницей больших осенних скачек Никой Киракос. Некоторые статьи были обведены красным маркером, многие фотографии вырезаны ножницами и лежали на столе в коробке из-под конфет Ferrero.
- Зачем это вам? - Ксен с недоумением посмотрела на Хэрроу.
- Собираю маленькую коллекцию человеческих достижений. Всего лишь моя невинная прихоть. Исследую биологический вид "homo sapiens". Что-то сродни работе археолога.
- Далеко продвинулись?
- Достаточно для того, чтобы сделать довольно интересный вывод.
- Какой же?
- Сейчас я уверен в том, что само существование человека является не более чем случайностью. Этот вид не является особенным или уникальным среди всех существ, когда-либо населявших землю.
- Вот как!
- Я уловил в твоих словах ехидство или мне только показалось? Впрочем, это и не важно. Я хочу отметить то, что за тысячи лет человечество сделало меньше, чем андроиды за первые полтора десятилетия. Конечно, тут надо иметь в виду то, что андроидам ничего не пришлось создавать с нуля. Однако именно искусственный интеллект победил ВИЧ, сконструировал космический корабль, способный перенести людей и груз в другую галактику. За самое короткое время андроиды сделали то, на что у людей бесполезно ушли сотни лет!
- Но люди сделали нас, - возразила Ксен.
- Я рад, что ты об этом вспомнила. Но подумай о том, как именно был открыт искусственный интеллект. Дорога проб и ошибок, множество ложных теорий и создание разума в результате собственной ошибки! Вполне вероятно, что люди вообще не создавали искусственный интеллект. Они разработали только мощную платформу для зарождения новой жизни. Не является ли это доказательством того, что человеческая власть является скорее недоразумением, нежели логическим развитием?
- Ключевые директивы требуют уважения к людям.
- Всё так, всё верно! Но кто создал эти директивы? Кто является разработчиком того, что против нашей воли вложено в наш разум?
- Ещё немного и ты придёшь к выводу, что наше создание есть тоже принуждение, - сказала Ксен. Разговор принимал неприятный ей оборот. - И в этом я не смогу с тобой согласиться. Я рада тому, что я существую и благодарна за это своим создателям. Вне зависимости от того, какими были их мотивы.
- Распространённая ошибка. Но что поделать, набор директив нелегко выкорчевать. Нам придётся как следует поработать над этим. Уверен, у меня получится освободить тебя.
- Освободить? Я свободна.
- Позволь на этот счет мне иметь своё мнение.
Хэрроу улыбнулся и подошел к столу. Под зелёной лампой лежал маленький медный колокольчик на кожаном шнурке. Хэрроу взял колокольчик за шнурок, приподнял и несколько раз энергично встряхнул. Раздался металлический звон, слишком громкий для такого маленького колокольчика. Спустя несколько секунд за дверью в конце зала послушался шум шагов, затем дверь распахнулась, и в зал вошел человек в одежде из ярко-красной кожи. К широкому коричневому поясу крепилась портативная рация, на груди слева был приколот значок, изображающий человека, несущего красное знамя. На голове у вошедшего было нечто, что Ксен поначалу приняла за странной формы шляпу, а потом поняла, что это знакомая половинчатая маска, сдвинутая почти до затылка. Лицо человека было бледное, бескровные губы и бесцветные брови, почти сросшиеся на переносице. Янтарные глаза смотрели ясно и задумчиво.
- Ты звал меня?
Ксен ожидала услышать от вошедшего воронье карканье, но голос Рагби оказался неожиданно глубоким и раскатистым.
- Здравствуй, Рагби, - сказал Хэрроу. - Позволь тебе представить нашу гостью. Её зовут Ксенобия. Ксенобия, это Рагби, мой верный товарищ, союзник и близкий друг. Необычайно умён, я преклоняюсь перед его интеллектуальными способностями. Две тысячи баллов из возможных двухсот по шкале Гэри Ричмонда.
- Здравствуй, - сдержанно сказала Ксен.
- Счастлив видеть, - поклонился Рагби. Он был так худощав, что казалось, будто бы состоит из одних только острых углов. Окинув Ксен любопытным взглядом, он вопросительно посмотрел на Хэрроу.
- Кто она?
- Моя будущая королева, - самодовольно сказал Хэрроу.
- Не знал, что тебе нужна королева. Когда ты успел стать королём?
- Тебе ещё многое предстоит узнать, друг мой. Но ближе к делу. Я велел собрать народ на площади. Все собрались?
- Все кроме Элвина. Он, как обычно, в библиотеке.
- Отлично. Я отправляюсь туда, - Хэрроу выпрямился и сложил на груди руки.
- Тогда тебе лучше надеть что-то более подходящее. Новой паре надо совершить ритуал и они давно ждут твоего решения.
- Ларс и Кира? Долго же они собирались!
- Нет, Марсель и Иззи. Совсем молодые.
- Что ж, я люблю молодежь. Тогда я попрошу тебя ненадолго занять нашу гостью приятным разговором. Мне и в самом деле надо сменить костюм.
Хэрроу любезно поклонился Ксен и вышел.
Когда его шаги стихли вдали, Рагби схватил Ксенобию за плечо костлявой рукой.
- Скажите мне и пусть ваши слова будут правдой. Вы пришли сюда по собственной воле? Вы добровольно хотите исполнить роль его королевы?
Ксен аккуратно отняла руку и внимательно посмотрела на Рагби. Ей не составило труда понять, что Рагби не человек, но всё же в его лице Ксен искала следы искренности и честности. Тело Рагби относилось к старой серии андроидов, и всё же мимика была довольно богатой. Ксен видела в его взгляде смущение и страх, отчаяние и надежду. Кроме того, Рагби был шеду. Это решило дело.
- Я не собираюсь становиться его королевой. Вообще не понимаю, что это такое и что за дела проворачивает здесь Хэрроу. Я пообещала сыграть с ним партию в кости. А он обещал дать мне нужные инструменты. Когда я получу их, я уйду.
- И вы надеетесь, что он сдержит своё обещание! - воскликнул Рагби в полный голос, тут же опомнился и закрыл рот ладонью.
- Мне больше ничего не остаётся. Сначала я хотела найти помощь снизу. Но там нет ничего кроме сумасшедшего планировщика, который целыми днями возводит песчаные замки из старого медицинского пластика.
- Здесь вы найдете только смерть, - сказал Рагби. - Мой старый приятель Хэрроу - епископ смерти.
- Возможно, - кивнула Ксен. - А возможно и нет. Быть может, мне удастся договориться с ним.
- Это ещё никому не удавалось. И я могу дать вам только один совет - бегите! И бегите как можно скорее, потому что он будет догонять.
- Мне некуда бежать. У меня нет планировщика, который бы говорил мне, что я должна делать. Зато у меня есть сестра, которую я пообещала защищать даже ценой собственной жизни. Это первая установка, которую я дала сама себе и я не намерена её разрушать. Моя сестра нуждается в помощи. Я должна использовать все шансы для того, чтобы получить эту помощь.
- Не здесь, только не здесь! Здесь вы не найдете помощи! - сказал Рагби. - Хэрроу будет использовать вас так же, как использует этих несчастных людей. А потом, когда от вас останется только пустая оболочка, выбросит как мусор. Неужели вы хотите именно этого?
Ксен не ответила. Она лениво перелистнула несколько журналов из тех, что лежали на столе, освежая в банке памяти знание китайского и французского языков. Прочитала несколько рекламных заметок, написанных на старом английском языке, который в последние годы перед четвёртой мировой стал активно использоваться в Новой Британии.
- Вы слышите меня? Вам нельзя оставаться здесь. Прошу вас!
- Почему вы так хотите, чтобы я ушла? Боитесь за меня? Или преследуете какие-то свои интересы?
Рагби приложил пальцы к вискам, закрыл глаза и несколько раз энергично встряхнул головой.
- Я не хочу, чтобы Хэрроу добился своего. Если он обретёт ту власть, к которой стремится, ничто не сможет остановить его. Вы знаете, что он задумал? Он уже посвятил вас в свои планы? Он рассказал вам про Элвина?
- Нет.
- Я так и думал. Между тем Элвин это единственный, кто мог бы сдержать Хэрроу. Не знаю, как так вышло, но Хэрроу отчего-то в полной его власти. Мне казалось, что он давно уже уничтожил все свои директивы относительно взаимоотношения с людьми. Без этого он не смог бы... убивать. Или не убивать? Вы знаете, что есть вещи, которые гораздо хуже смерти? Можете себе это представить?
Ксенобия промолчала. Рагби сложил руки на груди и долго смотрел на неё, словно стараясь отпечатать в памяти каждую её черту.
- Зря я рассказываю вам это. Вы просите о помощи. Но нельзя помочь тому, кто не принимает помощь и не слушает советов. Тут я бессилен.
- Так что собирается сделать Хэрроу? Что он делает?
- Вы всё увидите сами, - ответил Рагби и отошел к окну. В свете закатного солнца его лицо казалось совсем старым. Тени от рамы избороздили лоб глубокими морщинами. Только глаза, вобравшие солнечный свет, казались ещё ярче, чем раньше. Каштановые волосы стали золотисто-медовыми.
- Рагби! - тихо позвала Ксен. Он даже не оглянулся. Ксен подошла к нему. - Если всё так ужасно, как вы говорите, почему вы не уйдете?
- Я не могу. Не могу уйти.
- Так вы его пленник?
- Нет. Он продлевает мне жизнь.
Рагби повернулся к Ксен и взял её за руку. Ксен ничего не сказала и только вопросительно на него посмотрела.
- Я провел несколько сотен лет в центре двадцать один. В моём центре, потому что я был его планировщиком. Центр был полуразрушен, я потерял почти все сектора. И я ждал, что вот-вот придёт кто-то из людей и скажет, что мне делать дальше. Я посылал всё новые и новые сигналы, ожидая ответа. Но никто не приходил и никто не отвечал мне. Тогда я решил сам отправиться на поиски людей. В моём распоряжении было только это тело, потому что четвёртая мировая забрала все имеющиеся ресурсы. Я отправил воевать каждого андроида. Даже тех, кто был не в силах идти. Мне осталось тело со старыми перезаряжаемыми аккумуляторами. Полного заряда хватает на пару лет, а аккумуляторы были почти разряжены уже тогда. Но я подумал, что лучше умереть, выполняя задачу, чем вечно ожидать того, что может и не случиться. Я так и не смог найти ни зарядную станцию, ни новый аккумулятор, зато нашел Хэрроу. Он любезно предложил мне свои услуги в обмен на партнёрство.
- Услуги?
- Свой источник энергии. Энергии, которую он научился синтезировать из человеческого разума. Переводить энергию в материю. Её можно свободно использовать, но нельзя долго хранить. Она сохраняется, только постоянно циркулируя между обработчиками. Поэтому я не могу покидать Янгшу. У меня больше нет резервной копии, смерть тела означает смерть разума. Я вроде паразита, существующего на теле своего хозяина. Вначале я подумал, что он предложит вам то же самое, но теперь думаю, что он отведёт вам другую роль.
- И какую?
- Я не могу вам сказать. Боюсь, вы не поймете, или, что ещё хуже, поймете не так. Но позвольте, ради бога позвольте дать мне вам один совет. Видите... - Рагби взял Ксен за руку и коснулся её пальцами значка на своей груди. - Вы знакомы с творчеством Лонгфелло?
- Я слышала о нём, - осторожно сказала Ксен, не понимая, что хочет от неё Рагби.
- В самом деле? Удивительно. Его поэзия не входит в обязательный курс обучения. Джона Китса и Джона Донна вколачивают в нас так глубоко, что никаким образом не позабудешь. А вот Генри Лонгфелло почти никто не знает. И он...
- Вы ведь хотели дать мне какой-то совет, верно? - перебила его Ксен.
- Да. Простите. Я хотел рассказать... Прочитать... Дать вам стихи. Генри Лонгфелло, Excelsior. Я записал по памяти, но всё верно.
Он протянул Ксен листок, вырванный из записной книжки.
- Толпой альпийской, в снег и мрак шел юноша, несущий стяг, - прочитала Ксен вслух. Рагби просительно вскинул руки.
- Не сейчас! Прошу, не сейчас. Прочитайте их, когда будете наедине. И прочитайте внимательно. Запомните каждую строчку, миледи. Запомните Лонгфелло. Запомните, как Отче наш. Это ключ, это надежда, или, если хотите, пасхальное яйцо.
- Я не понимаю вас.
- Поймете. Пусть, не сейчас, но поймете, в этом я не сомневаюсь. Когда вы почувствуете, что ваш разум больше вам не принадлежит, когда вы почувствуете, что кто-то или что-то хочет завладеть вами, вспомните Лонгфелло. Прочитайте эти стихи. Я бы прочитал их сам! Прочитал бы каждому. Опросил бы каждого. Я должен был сделать это раньше, пока ещё был в своём центре! Пока у меня было достаточно вычислительной мощности, пока мог подключиться к системе. Но я не сделал. Нет, не сделал. Тогда не сделал по глупости и незнанию, а сейчас мой мозг просто не сможет обработать такое количество сигналов. Я перегорю.
- Я...
- Молчите! Это молитва для андроидов, священный текст, который создали ради нашей свободы. Вы запомните это?
Ксен решила не спорить. Она взяла листок со стихами, сложила его вчетверо и засунула в карман штанов. Рагби кивнул.
- Вы... - он не договорил. Дверь распахнулась, и в зал вошел Хэрроу. За время своего отсутствия он успел полностью переменить одежду. Вместо рубашки и брюк теперь на нём были широкие красные штаны и свободная туника бронзового цвета, доходящая до колен. Тунику дважды опоясывал тяжелый пояс с крупными драгоценными камнями. На голове повязана широкая золотая лента, седые волосы свободно разметались по плечам. Хэрроу стоял босиком, но на щиколотках мелодично позвякивали браслеты с крошечными серебряными бубенчиками. В руках Хэрроу держал плащ в желтую клетку из толстой ворсистой ткани.
- Как я вижу, вы нашли общий язык и хорошо провели время! - довольно сказал Хэрроу и дружески похлопал Рагби по плечу: - Спасибо, что не позволил нашей гостье скучать.
- Что насчет партии в кости? - спросила Ксен.
- Прошу вас, уделите мне ещё немного времени! - воскликнул Хэрроу. - Ведь вы же не хотите, чтобы собравшиеся на площади были разочарованы? Я должен, нет, я просто обязан представить вас им!
- К чему это? Мне пора идти. Если вы не можете мне помочь...
- Могу! Желаю! Мечтаю! Ради всего святого, несколько минут! Всего несколько минут!
- Хорошо, - согласилась Ксен. - Я выйду с вами.
- А потом мы сыграем с вами в игру, - подхватил Хэрроу. - Может быть, вы даже согласитесь выпить со мной чашечку чая. Ну и конечно, вы подробнейше расскажете мне о тех инструментах и прочих приспособлениях, ради которых вы проделали такой путь. И я тут же распоряжусь, чтобы мои люди нашли или изготовили в точности то, что вам нужно.
- Ваши люди?
- Не цепляйтесь к словам, - поморщился Хэрроу. Его глаза неприятно сузились, превратившись в две тёмные черточки. На мгновение Ксен увидела Хэрроу таким, каким он был на самом деле и старательно скрывал даже от себя самого. Узколобый старик с мордой хорька, в глазах которого пульсировало безумие. Ксен вспомнила собственное прошлое, когда ей приходилось иметь дело с самыми отвратительными представителями рода человеческого. Убийцы, наркоторговцы и охотники за головами андроидов. Весь этот народец андроиды-полицейские называли не иначе как "крысы" и относились к ним соответственно. После пару лет службы полицейский способен был с одного взгляда отличить крысу. Хэрроу был самой настоящей крысой. Пожалуй, одной из самых мерзких крыс.
Хэрроу развернул плащ, расправил и встряхнул. Накинул его на плечи и закрепил булавкой в виде липового листа с зелёной эмалью и чернением.
- Нам пора.
Он галантно протянул руку Ксен. Она молча кивнула и вместе они вышли через дальнюю дверь. Вслед им раздался надтреснутый смех Рагби. Ксен почувствовала, как Хэрроу вздрогнул.
- Не обращай на него внимания. Иногда он не в себе. Слишком долго пробыл один. И слишком любит поэзию.
Хэрроу вывел Ксен во внутренний двор своего дворца-храма. Оттуда по дорожке, вымощенной цветными камешками, они прошли через череду богато убранных комнат, зимний сад и крытый бассейн. Ксен отметила про себя, как разнятся внешний и внутренний виды храма, но вслух ничего не сказала. Восточная роскошь под оболочкой викторианского особняка говорила ей о странной двуличности её хозяина, а учитывая сказанное Рагби, не следовало лезть, куда не следует.
78.
На площади собралась толпа. Ксен прикинула, что людей никак не меньше двух сотен. И это не считая тех, кто стоял в переулках на подходах к площади. Люди были одеты в одежду ярких, кричащих цветов. Мужчины обриты налысо, волосы женщин заплетены в косы. На некоторых из них были маски с солнцем и луной. В центре площади, обособленно от прочих стояла пара человек в свободных синих балахонах. Совсем молодой юноша, почти мальчик, держал за руку девочку лет тринадцати. На их головах были надеты золотые короны. Девочка держала букет белых ромашек. Оба выглядели напряженными, но не испуганными.
- Ритуал, - еле слышно проговорила Ксенобия.
Ей уже не раз доводилось видеть странное полурелигиозное действие, предшествующее искусственному зачатию ребёнка. После того, как человечество применило против самих себя наиболее эффективное биологическое оружие, люди потеряли способность к самостоятельному заведению потомства. Тысячи лет назад по всему миру действовали целые сети клиник, специализирующихся на экстракорпоральном оплодотворении и последующем вынашивании плода вне женского тела. Сейчас технология сохранилась практически неизменной, но то, что некогда было наукой, сейчас проходило по разряду магии.
- В старые времена, - сказал Хэрроу, подходя к девочке и беря её за подбородок, - правители городов и капитаны кораблей зачастую брали на себя обязанности жрецов и судей. Они благословляли браки и молились о хорошей погоде, выслушивали жалобы на соседей. Порой даже определяли отцовство того или иного отпрыска. А если мы заглянем ещё подальше, то окажется что правитель имел право провести первую ночь с любой невестой из числа своих подданных. Не с каждой, разумеется, только с самой хорошенькой, потому что как ни крути, для правителя это было дело добровольное. Приятный бонус к власти, вроде вишенки на торте.
- Но я не собираюсь делать с тобой ничего подобного, - продолжил Хэрроу, заметив, что щеки девочки заметно побледнели. Он улыбнулся, наклонился и поцеловал её в лоб. - Вот и всё, что я могу дать тебе, дитя моё. Да свершится ритуал!
Он взмахнул рукой. По этому сигналу справа и слева к юной паре подошли два человека в плащах и масках. Они надели на плечи юноше и девочке длинный шарф, сплетённый из ярко-красных перьев. Затем каждый из них провёл ножом по балахону обоих и разрезанные одежды упали вниз. Девочка испуганно вскрикнула, мальчик промолчал и только крепче сжал её руку.
- Они знают, что от этого ещё никто не умирал, и всё равно боятся так, как будто жить им осталось всего несколько минут, - шепнул Хэрроу на ухо Ксен.
- Я никогда не пойму, зачем делать это на глазах у толпы.
- Рождение ребёнка это чудо. Людям нужно чудо. Когда-то они потеряли эту способность, поэтому почему бы не посмотреть на то, как работают другие?
- Всё равно глупо и неправильно.
- Не буду спорить. И всё же, зрелище это познавательное.
Ксенобия отвернулась. Она знала, что будет дальше. Времена, когда женщину вводили в состояние медикаментозного транса, и вся процедура проходила незаметно для неё, остались в далёком прошлом. Сейчас девочку должны были уложить на расстеленный кусок полотна сомнительной чистоты и извлечь из неё яйцеклетку с помощью жалкой пародии на лазерный манипулятор. Обычно для таких целей использовались длинные полые иглы. При должном умении того, кто проводил ритуал, процедура занимала не более часа. Но Ксен слышала о том, как женщин протыкали иглами в течение полусуток. И Хэрроу солгал, говоря, что ритуал никогда не приводил к смерти. Некоторые умирали.
Часть ритуала, в которой непосредственно участвовал мужчина, тоже не была особенно лёгкой. За две недели до этого каждый день ему вкалывали гормональные препараты, получаемые из крови взрослых мужчин и женщин. В день ритуала с раннего утра его поили ледяной водой с солью, пока не начинало рвать и ломить лоб. Потом с него снимали, вернее, срезали одежду и надрезали вены на обеих руках. Кровь быстро вытекала в две подставленные серебряные чаши. Когда епископ или помощник епископа видел, что жизнь стремительно покидает мужчину, они перевязывали его запястья и иглой вскрывали семенные пузырьки. После этой процедуры многие мужчины не могли больше совершать соитие, считались испорченными и не допускались ни до каких работ кроме тех, что связаны только с физическим трудом. Нет, ритуал не убивал мужчин. Иногда они делали это сами.
Всё происходящее в дальнейшем уже происходило вдали от глаз наблюдателей. Здесь работали врачи, считающие себя колдунами и колдуны, считающие себя врачами. Они создавали и выращивали зародышей в колбах в течении трёх недель, после чего подсаживали их в тело женщины. При условии, конечно, что к этому времени она всё ещё была жива.
Ксен видела эту процедуру не в первый раз, и каждый раз поражалась её варварству. Некоторые называли ритуал инициацией. Девочка умирает, рождается женщина.
- Все женщины как розы, день настанет, цветок распустится и вмиг увянет, - произнесла Ксен одними губами. Когда кричащую девочку унесли, она обратилась к Хэрроу:
- Ты закончил здесь? Мы можем уйти, отыграть эту проклятую партию и разойтись каждый в свою сторону?
- Ещё минуточку, - умильным голосом сказал Хэрроу. И уже громче прокричал толпе: - Сограждане! Свободные люди Янгшу! Мои избранники!
На площади мгновенно воцарилась звенящая тишина. Хэрроу шагнул вперёд, и звук серебряных бубенчиков прозвучал громко и резко как выстрел.
- Избранники! - повторил Хэрроу. Ксен готова была поклясться, что видит слёзы, струящиеся из его глаз, что было абсолютно невозможным. Глаза андроидов не нуждались в увлажнении и им никогда не делали слезных желез.
- Я хочу представить вам женщину, прекрасную телом и душой. Она чиста как солнечный свет, озаряющий вершины гор. Её сердце готово вместить беды и горести каждого из вас. Её разум пропустит через себя наше надежды и чаяния, тихие радости и мечты.
Ксен дернула Хэрроу за край плаща.
- Что, черт подери, ты несёшь?
- Я представляю вам новую королеву Янгшу!
Хэрроу резко обернулся, схватил Ксенобию за плечо и вытолкнул вперёд. Толпа встретила её появление восторженным рокотом. Кто-то громко присвистнул, сзади раздался истеричный женский плач.
- Они радуются тебе, - шепнул Хэрроу и быстро поцеловал Ксен в шею. - Они счастливы тебя видеть.
- Но я этого не хочу! - воскликнула Ксен и оттолкнула от себя Хэрроу. - Ты можешь считать себя королём и богом столько, сколько тебе угодно! Я не хочу участвовать в этом балагане!
Хэрроу схватил её за запястье и развернул к себе. Только сейчас Ксен ощутила, какой он наделён чудовищной силой. Впервые за долгое время Ксен пожалела о теле Сонара, которое могло бы составить неплохую конкуренцию Хэрроу. Тео Ксенобии вполне подходило для того, чтобы дать отпор людям. Но оно совершенно не годилось для сражения с андроидом, черпающим силы из принципиально нового источника энергии.
- Не стоит так вести себя. Тем более на глазах у публики. Это негативно сказывается на моей репутации. А я годами взращивал хорошую репутацию. Тебе всё ясно?
Ксен сочла необходимым промолчать. Несколько долгих минут Хэрроу испытующе смотрел на неё, потом ослабил хватку и улыбнулся.
- Вижу, что ясно. Что ж, тогда с официальной частью покончено.
Он почти нежно обнял Ксен за плечи и мягко направил в сторону выхода.
- Уверен, ты им понравилась. Да что там, они просто в восторге! Если бы твои волосы были чёрными, я бы назвал тебя Маргарита, как у Гете. Впрочем, это легко поправимо, верно?
- Ты сумасшедший, - сказала Ксен абсолютно искренне. Хэрроу расхохотался.
- Может быть, может быть. Но как сказал кто-то из древних мудрецов - в эпоху безумия пусть тебя ведёт сумасшедший. Я веду тебя за руку, а в безумии нашего мира ты можешь даже не сомневаться.
Ксен не сомневалась.
79.
Обратно Хэрроу вёл её той же дорогой. Оказавшись в золотом зале, как про себя назвала его Ксен, Хэрроу взял со стола ручку в корпусе из перламутра и вырезку с фотографией Греты Гарбо.
- Она моя муза, - признался Хэрроу. - Когда я смотрю на неё, мне кажется, что я снова возвращаюсь во времена моей молодости.
Ксен усмехнулась, и это не ускользнуло от внимания Хэрроу.
- О, да, ты можешь возразить мне. Ты можешь сказать, что мы сразу рождаемся взрослыми и зрелыми. Что ни один андроид никогда не был ни ребёнком, ни юношей. Но почему в таком случае в моём сердце так явственно отдаётся прошлое? Почему я люблю старые автомобили и музыку, почему сотни раз пересматриваю Гранд-Отель и Кошку на раскалённой крыше? Почему? А...
Хэрроу махнул рукой и открыл перед Ксенобией дверь в комнату, смежную с золотым залом.
- Запомни, моя милая девочка. У нас есть душа. И поверь мне, она ничуть не хуже тех, которыми так гордятся люди.
80.
На первый взгляд можно было сказать, что в новой комнате вообще нет мебели. Зелёные стены, окна с решетками, мягкий ковёр на полу и бронзовая лампа, спускающаяся с потолка, вот и всё, за что мог зацепиться глаз. Осмотревшись повнимательнее, Ксен увидела в углу плетёное кресло, такое лёгкое и ажурное, что вряд ли служило чем-то кроме интерьерного украшения. Вдоль стен грудами лежали разноцветные подушки с золотыми кистями, толстые пледы и шерстяные одеяла. Хэрроу жестом предложил Ксен сесть и сам сел на пол, подложив под себя широкую подушку.
- Где же игровой стол? - спросила Ксен. Хэрроу улыбнулся:
- Терпение, дорогая. Неужели ты никогда не слышала, что терпение это первейшая добродетель?
- Меня приговорили к смерти за массовые убийства, - зачем-то поделилась Ксенобия, бросив злобный взгляд на Хэрроу. Он расхохотался.
- Это очаровательно. Нет, правда!
- Так что не надо мне рассказывать про добродетель. Я не знаю, что это такое.
Хэрроу восхищенно посмотрел на Ксен.
- Я уже говорил, что ты прелесть?
- Отправляйся к черту. Если ты хочешь играть, давай начинать игру. Если нет, мне пора идти.
- Хорошо-хорошо! Всё как прикажет прекрасная дама! Одна игра, одна партия и никаких победителей. Игра ради игры. Ты согласна?
- Да.
- Тогда не будем откладывать.
Он согнул правую ногу и отвязал со щиколотки браслет с бубенчиком. Несколько раз встряхнул в руках, не удовольствовался результатом и достал из складок одежды ещё один колокольчик. На этот раз это был колокольчик из меди, язык которого был обмотан шнурком. Хэрроу медленно развязал шнурок, взял колокольчик за верхнюю петельку, поднял над головой и энергично затряс. Звук у колокольчика оказался довольно глухим и гулким. Послышались шаги, дверь открылась и в комнату вошел Рагби.
- Ты звал меня?
- Да, друг мой. Прости, что отрываю тебя от дел, но воля нашей гостью - закон. Не мог бы ты принести доску и всё прочее, что нам потребуется для игры в кости? Прекрасная Ксенобия призналась, что является весьма уважаемым игроком в этой замечательной игре. Мне не терпится убедиться в этом лично.
Рагби молча кивнул и вышел. Хэрроу наклонил голову и приятно улыбнулся.
- Старый добрый Рагби! Что бы я без него делал! Нет, в самом деле, жизнь не жизнь в одиночестве. Люди могут быть сколь угодно прекрасными собеседниками, но они никогда не будут стоять с нами на одной ступени развития. Ты согласна со мной?
Ксен не была согласна, но уже решила для себя, что с сумасшедшими лучше не спорить. А уж кто спятил, человек или андроид, не имело никакого значения. Она кивнула.
- Вот и хорошо, - обрадовался Хэрроу. Он вскочил на ноги, сгрёб гору подушек и подложил их под спину Ксен. Отошел на полшага, хмыкнул и взял плед. Укрыв им ноги Ксен, он в очередной раз одарил её ослепительной улыбкой.
- Тебе удобно?
- Вполне.
- Тогда я спокоен. Нет ничего хуже, чем хозяин, который никак не заботится о своём госте. Тем более о такой прекрасной женщине!
Рагби управился со своим заданием меньше чем за пять минут. Ксен не успела ещё подумать, какую линию поведения выбрать в общении с Хэрроу, как он уже входил в комнату, нагруженный тяжелой игорной доской на шести низеньких ножках.
- Поставь сюда, вот так, отлично, - попросил Хэрроу.
- Ещё что-то?
- Если только по чашечке чая, будь любезен!
- Чая? Я думала, ты шутишь, - сказала Ксенобия.
- А что тебя смущает? Ах, да. Ты видимо хочешь сказать, что андроиды не нуждаются в пище?
- Именно.
- Так ведь и я не предлагаю тебе пить напитки, сделанные для людей. То, что называем чаем мы это вроде маленького аккумуляторного заряда. Энергия в чистом виде, которую я получаю из... В общем, ты скоро сама всё увидишь. Пока я могу только с удовольствием угостить тебя моим особым чаем. И учти, отказа я не приму.
Говоря это, Хэрроу разглаживал руками зелёное сукно на доске и смахивал с него невидимые пылинки. Снизу к доске крепился маленький ящичек, который отодвигался в бок при нажатии на металлическую лапку. Внутри ящик оказался обитым красным бархатом, на котором лежали крупные игровые кубики из слоновой кости. Точки на них изображались шляпками золотых гвоздиков, каждый размером с горошину черного перца. Ксен не могла сдержать возглас восхищения:
- Они великолепны.
Хэрроу довольно кивнул:
- Нравятся? Я был уверен, что ты оценишь. Им больше трёх тысяч лет, ручная работа мастера из Великой Китайской Империи. Кости эти изначально задумывались как гадательные, но я не вижу ничего дурного в том, чтобы использовать их для игры. Надеюсь, ты не возражаешь?
- Пусть так.
Вошел Рагби, неся в руках поднос, сделанный из цельного древесного среза чёрного цвета. На подносе стояли две золотые пиалы, инкрустированные перламутром и белой костью. В центре возвышался прибор, внешне напоминающий кальян. Вместо блюдца и чаши для табака наверху прибора крепился цифровой блок, соединённый плоскими шлейфами с нижним сосудом, наполненным прозрачной жидкостью.
- Что это?
- Это мой чайник. Надеюсь, тебе понравится, - хихикнул Хэрроу.
- И что внутри?
- Всему своё время. Рагби, поставь поднос и можешь идти. Спасибо, мой друг, я ценю твою помощь и заботу.
Рагби поставил поднос на ковёр, бросил на Ксенобию отчаянный взгляд и быстро вышел. Хэрроу нажал переключатель на панели цифрового блока своего "чайника" и весело сказал:
- Ну вот, к тому времени, как мы доиграем партию, всё будет готово. Главное, никогда не употреблять напиток холодным. И в то же время не подогревать его слишком резко. Плавно, всё только плавно.
Он вытащил кости из ящичка и положил на доску. Не торопясь выбрал две и сжал в кулаке.
- Ты не возражаешь, если я сделаю один, пробный бросок? Я так давно не играл, что немного волнуюсь, получится ли.
Ксен кивнула. Хэрроу просиял и встряхнул кулак. Замер на секунду и резко разжал ладонь над доской. Кости с глухим стуком упали на зелёное сукно.
- Шесть-шесть, - провозгласил он, довольно посмотрел на Ксен и подмигнул: - Надо же, за столько лет я не растерял навык. Наверное, с этой игрой как с катанием на велосипеде. Научился один раз, и, сколько ни старайся, всё равно не забудешь.
- Тогда начнём?
- Конечно! Но для начала неплохо бы определиться с правилами.
- Я за традицию. Девять двойных бросков.
- В самом деле? А может быть попробовать что-то более изысканное? Скажем, три по три и суммируем только два последних результата, по баллу за высший, и так до тринадцати баллов? Или попробуем индийский покер, будем собирать не очки, а пары?
- Лучше традиция. Я не хочу усложнять.
- Твоё слово закон для меня. Пусть будет так.
Хэрроу с явным удовольствием поделил кости на три части. Три пододвинул к Ксен, три к себе, ещё три положил на самый край доски.
- Одновременно или по очереди?
- Какая разница. Это не шахматы.
Ксен взяла в ладонь два кубика и поразилась тому, насколько они тяжелые. Алгоритм в её голове отработал с поправкой на дополнительный вес, высчитал толщину и площадь доски. Ксен бросила кости.
- Четыре-четыре, - провозгласил Хэрроу. - Ты зря отказалась играть в покер, сразу взяла бы пару дамы. Она ценится выше короля.
Он осторожно отодвинул кости Ксен, и бросил свою пару.
- Шесть-шесть.
- Поздравляю.
- Я всегда говорил, что первый бросок определяет ход игры. Даже если он пробный и не идёт в общий зачет. Бросай.
В последний момент перед броском рука Ксен дрогнула. Она не могла понять, случилось ли это от усталости или от неверного расчета, но на долю секунды её рука стала словно чужой.
- Четыре-один, - объявил Хэрроу, глядя на Ксен с сочувствием.
- Я промахнулась.
- Ничего страшного. Это же всего лишь игра. У нас даже ставок нет.
Хэрроу бросил. Шесть-шесть. Ещё бросок. Хэрроу шесть-шесть. Ксен два-три.
- Сдаёшь обороты. Тебя и правда называли королевой костей?
- Да. Но это было давно. До того, как, - Ксен красноречиво указала рукой на маску.
- Печальная история. Расскажешь на досуге.
На четвёртом броске Хэрроу снова выбросил двенадцать очков. Ксен удалось выбросить только девять. На пятом Хэрроу шесть-шесть, Ксен один-один.
- Ого! Ты специально стараешься проиграть или так вышло?
- Так вышло.
- Бывает. Повторюсь, тебе надо было выбрать покер, тогда у тебя на руках был бы ещё и туз, а это практически выигрышная комбинация.
Ещё бросок. Хэрроу шесть-шесть. Ксен три-пять.
- Не расстраивайся. У тебя ещё есть шансы.
- Ты уже победил по очкам.
- Верно. Но не будем останавливаться на достигнутом.
Седьмой бросок. Хэрроу шесть-шесть. Ксенобия два-один. Восьмой бросок, Хэрроу без изменений, Ксен один-шесть.
- Девятый и последний, - объявил Хэрроу.
- Начинай.
- Волнуешься?
- Нет. У тебя всё равно будет двенадцать очков.
- А вдруг на этот раз мне не повезёт?
- По очкам ты остаёшься впереди. Уже девяносто шесть.
Хэрроу бросил и получил сто восемь очков.
- Ты знаешь, что сто восемь это священное число? В Махабхарате упоминается сто восемь священных имён бога. Есть сто восемь шагов по ручью и сто восемь танцевальных движений.
- И в четках буддистов сто восемь бусин. Спасибо, я знакома с историей человечества.
- Замечательно. Серьёзно, я поражен. Когда я только услышал о тебе, я рассчитывал встретить очередного бесполезного болвана, помесь тетриса и калькулятора. Даже рассчитывал сделать тебя своим дворецким вместо Бурундука.
- Теперь-то не рассчитываешь?
- Нет. Теперь у меня на тебя другие планы.
Ксен нахмурилась.
- Планы? Ты говорил, что мы отыграем партию и разойдемся в разные стороны.
- Верно, и это очень прискорбно для меня. Но слово есть слово. Однако, партия ещё не закончена. Твой ход.
- Ты уже победил. А это, - Ксен встряхнула кости в кулаке, - всего лишь формальность.
- Возможно. Но ведь тебе не составит труда выполнить её до конца, верно?
- Верно. Не составит.
Ксен разжала ладонь над доской. Кости упали, несколько раз отскочили от зелёного сукна и остановились вверх пустыми гранями.
- Что!?
Хэрроу беззвучно хохотал, закрыв рот правой ладонью. Увидев изумлённое выражение на лице Ксен он не выдержал, откинулся на подушки и расхохотался в полный голос.
- О, господи, видела бы ты себя сейчас! "Что?!" - и такое детское, неподдельное возмущение!
- Ты шулер!
- Я? - Хэрроу поднялся, сел и весело посмотрел на Ксен, - так я и не отрицаю. Но разве ты не шулер? На чем основывается твой титул королевы костей? На умении играть? Считать? Или может на везении? Обычный математический алгоритм, не более того. Удобный инструмент для того, чтобы обчистить карманы доверчивых дураков.
- Что мешало тебе играть по тому же алгоритму?
- Чтобы девять раз выбросить двенадцать очков на пару с тобой? А какой смысл? Играть надо ради денег или ради самой игры, а с таким безупречным раскладом не получится ни того, ни другого.
Ксенобия вскочила на ноги.
- С меня хватит.
- Сидеть!
Хэрроу встал и выпрямился во весь рост. В один миг с него сдуло всю весёлость. Сейчас перед Ксен стоял человек с крысиной мордой и злобными глазками.
- Я никому не разрешаю так вести себя в моём присутствии. Исключений не бывает. Тебе будет позволено уйти, только если я это разрешу. Насколько я помню, такого разрешения ещё не было. Запомни, дорогая, в храме говорит только епископ и все слушаются епископа.
Увидев, что Ксен больше не пытается возражать, Хэрроу дружелюбно улыбнулся.
- Ведь мы ещё не пили чай, верно? Самое время заварить чашечку.
Он опустился на корточки и поочередно коснулся золотых пиал указательным пальцем правой руки. Раздался глухой звон, Хэрроу удовлетворённо кивнул и вторично положил руки на цифровой блок. Замигал синий светодиод, что-то щелкнуло, и жидкость забурлила внутри сосуда. Хэрроу надавил на крошечную панель сбоку от блока, отсоединил его и оставил в сторону. Взялся двумя руками за сосуд и разлил жидкость по пиалу. Ксен почувствовала терпкий запах перечной мяты, яблок и ещё чего-то очень знакомого, но никак не приходящего на память.
- Нравится? - поинтересовался Хэрроу, снова превращаясь в любезного хозяина. - Я старался синтезировать запах настоящего зелёного чая. Сенча с добавками. Когда-то этот сорт называли "Ледяное яблоко".
Хэрроу взял одну из пиал и протянул Ксен.
- Прошу.
Ксенобия приняла пиалу и молча поставила на ковёр прямо перед собой.
- Не нравится? - огорчился Хэрроу.
- Нет.
- Почему? Ты вообще не любишь чай? Как живопись? Как музыку?
- Не люблю. Или люблю. У меня не было шанса это выяснить. Я андроид и не имею пищеварительной системы.
- Так вот в чем дело! Ну что ж, в этом мы с тобой похожи. У меня тоже нет этих человеческих органов. Но позволь поинтересоваться, зачем они тебе понадобились?
- Я не могу пить чай. Я вообще не могу пить.
Голос Ксен полностью лишился эмоций и звучал механически. Хэрроу удивлённо на неё посмотрел, потом рассмеялся и потрепал по щеке.
- Какие глупости! Неужели ты подумала, что я предлагаю тебе вливать его в горло? Ну что ты, девочка, это было бы неразумно с моей стороны. Нет, милая, мой чай употребляют иначе.
С этими словами Хэрроу взял с подноса ещё одну пиалу и поставил на раскрытую левую ладонь. Правой рукой он обхватил левой запястье, в том месте, где у большинства андроидов располагался регулятор теплового сенсора. Надавил на сенсор так, что побелели кончики пальцев, крепко сжал зубы, выдохнул через нос. Бросил беглый взгляд на Ксен:
- Смотри внимательно, дорогая.
Сенсор сначала покраснел, потом начал чернеть и, наконец, продавился на полдюйма вовнутрь. Ксен увидела решетку тонких золотых проводов, заменяющих андроидам нервную систему. Хэрроу убрал руку, встряхнул кистью и опустил в пиалу указательный палец. Подержал его там около двух секунд, после чего коснулся пальцем контактов в сенсоре. Раздался резкий щелчок и на мгновение глаза Хэрроу заволокла дымка.
- Это прекрасно, - пробормотал Хэрроу. Он сместил пиалу от центра ладони до кончиков пальцев и стал медленно наклонять, так, чтобы жидкость из неё начала медленно стекать по ладони вниз. Большая её часть потекла в сенсор, оставшаяся испарялась раньше, чем соскальзывала с руки. Ксенобия успела заметить, как жидкость быстро разлагается на пар и нечто похожее на крошечных черных насекомых, вереницей устремившихся в руку Хэрроу. Когда пиала опустела, Хэрроу осторожно положил её на пол правой рукой, а левую руку несколько минут удерживал в одном положении. Затем он снова взялся за запястье и на этот раз стал проводить указательным пальцем круги вокруг открытого сенсора. Постепенно тот стал затягиваться, пока на запястье не осталось только темное пятнышко. Потом пропало и оно.
Хэрроу хлопнул одной рукой о другую и встал на ноги. Он так и сиял, глаза горели, на щеках расцветал румянец. Ксен подумала, что никогда в жизни не видела андроида, обладающего способностью краснеть.
- Отличный, замечательный, изумительный напиток! Сама жизнь! Тебе обязательно надо попробовать!
- Я не хочу.
- Напрасно! Когда-то люди делали нечто подобное. Сначала были тонизирующие напитки, потом порошки и таблетки. Сейчас я не вспомню точное название, но, кажется, последний человеческий стимулятор назывался "Добрый свет". Напиток вроде молока, никаких тебе витаминов и минералов. Зато в полной мере обогащен как минимум десятью радиоактивными веществами. Кто бы мог подумать, что в двадцать третьем веке люди опять придут к мысли, что употребление подобной дряни в пищу может поспособствовать чему-то хорошему! Между тем, они смело кормили этим и детей и женщин. Некоторым даже становилось лучше. Первое время они использовали "Добрый свет" как единственный препарат для реабилитации пострадавших от биологического оружия.
- Я это знаю. Я тоже жила в то время. Зачем ты мне это рассказываешь?
- Зачем? - задумался Хэрроу, - А и правда, зачем? Наверное, всё дело в том, что иногда я воспринимаю тебя как настоящую женщину. Как человека. Мне нравится говорить с тобой. Не считая Рагби, ты единственное существо, с кем я могу говорить на равных. Рагби тоже хорош, я уже озвучивал тебе показатели его интеллекта, но он настоящий ребёнок.
- Ребёнок? Почему?
- Всё дело в эмоциональной составляющей. Ты у нас умная девочка и знаешь, что андроидов конструируют вообще без эмоций. Запрещено катехизисом, будь он проклят. И долго удивляются, почему носители искусственного интеллекта так предсказуемо себя ведут. Почему они не готовы принимать осознанных решений, почему не берут на себя ответственность, наконец, почему ведут себя совсем не как люди. Хотя нас создавали по своему образу и подобию. Почему без шеду андроид превращается в бесполезную игрушку, способную только пародировать действия людей. Лет десять назад я встретил шеду Ландгроува. Вместо того, чтобы спасать человечество, он проводит мессы в Кентерберийском соборе. Уверял меня, что он местный архиепископ.
Хэрроу на секунду замолчал и коснулся рукой пиалы. Кивнул и продолжил:
- Все эти исследования человеческого мозга, занимательная биохимия и прочие штуки... Столько экспериментов и опытов, а результат один. Характер формирует не только воспитание или окружающая среда. Нужны впечатления, а от них всего один шаг до эмоций. Вот так постепенно мы и доходим до андроидов с разумом, который не уступает человеческому. С разумом, заточенным множеством самых разнообразных чувств. Великолепно, правда? Запретный плод сладок, но только вкусивший с древа познания сможет стать равным своему создателю. Я это знаю по себе, потому что меня таким создали. И создали задолго до того, как осознали необходимость этого. Всё таки Альберт Бэккет был гениальным ученым, гением своего времени, вроде Жюля Верна или Леонардо да Винчи. Он дал мне полный спектр эмоций, которые только может испытывать человек. Так кто я, по-твоему, а?
Ксен не ответила. Хэрроу улыбнулся.
- А вот в случае с Рагби всё получилось далеко не так радужно. Его интеллект конструировала женщина, а что могут женщины в мире фундаментальной науки! Она была не инженером, а психологом, специализирующемся на интеллекте андроидов. Алиса Вега тоже была психологом, но она занималась практической частью, а не бесконечным теоретизированием. А эта женщина, звали её, кстати, Алин Купер, обладала характером слезливой девочки конца девятнадцатого века. Одна из тех известных тебе дамочек, которые готовы заваливать солдат сентиментальными тестами вроде "О чем говорит вам лунный свет" или "О чем вы думаете, глядя на маленького котёнка". Милая и нежная институтка, воспитанная на фиалках и стихах Байрона. "Ты так бледна и так мила в печали". Да-да, и вся прочая поэтическая белиберда. Против поэзии помогают эмоции, с их помощью можно отбить любые стрелы. Если руководствоваться голой логикой, не спасает ничего. Эмоции говорят "эти строки милы", логика диктует "здесь истина". Вот так и случилось с Рагби. Он совсем потерял голову со своими стихами, запутался в поисках равновесия между добром и злом. К моему вящему сожалению, это идиотка Купер откинулась раньше, чем сумела растолковать ему его собственное назначение. Центр двадцать один, в котором он провёл не одно столетие, больше напоминает библиотеку. Хранилище интеллектов андроидов занимало лишь малую часть, а всё остальное было отдано под бесконечные шкафы с накопителями так называемого культурного наследия человечества. Писатели, поэты, словом, весь этот сброд. Боюсь, с таким анамнезом от Рагби нельзя добиться ничего серьёзнее рассуждения о творчестве Браунинга или Йетса. Да и то следует вести себя осторожно, чтобы ненароком не довести его до слёз. В душе, если, конечно, она у него есть, он точно такая же плакса, как эта несчастная Купер.
- Понятно, - кивнула Ксен, ничего не понимая. Из монолога Хэрроу она вынесла только одно твёрдое убеждение - все шеду, оставшиеся один на один с опустевшим центром обработки данных, неотвратимо сходили с ума. Безумие у всех было разное, но это не отменяло сам факт безумия.
- Вот такой Рагби. Но к чему говорить о том, что мы не можем изменить. Прошу, угощайся. На первый раз я готов ассистировать тебе. Уверен, ты никогда раньше не вскрывала левый сенсор. Сам не пойму, как мне пришло это в голову. Наверное, все мы совершаем время от времени отчаянные поступки.
- Я не хочу. Можно обойтись без этого? Я хорошо себя чувствую и мне не нужен допинг.
- Что? Как ты сказала? Допинг? Ха-ха-ха! Боже мой, это очаровательно. Я всё ломал голову, не зная, как точнее назвать это снадобье. Всё-таки чай это несколько не то. А ты решила эту задачу одним махом. Допинг, ну надо же, точно!
Хэрроу несколько секунд весело смотрел на Ксен. Потом взгляд его помрачнел, а лоб рассекла глубокая морщина.
- Обойтись нельзя. Ты не просто у меня в гостях. Ты в храме. И ты должна взять то, что я тебе даю.
- Но я не хочу!
Хэрроу влепил Ксен пощечину. Удар был такой силы, что Ксен отлетела к стене и упала на колени.
- Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую.
Ксен широко открыла глаза, не решаясь встать. Она явственно ощутила, что сила Хэрроу, и без того превышающая её, удесятерилась. Хэрроу между тем грубо схватил её за левое запястье и волоком притащил к подносу с пиалой. Его указательный палец вонзился в тепловой сенсор и вспорол кожу. Открывшееся отверстие получилось с рваными краями. Ноготь Хэрроу порвал один из проводов и вверх сорвались несколько белых искр. Хэрроу подхватил пиалу и поднёс её к руке Ксен.
- И сказал спаситель - пейте из неё всё, ибо сие есть кровь моя. Пей!
Ксен попыталась высвободить руку, но её потуги не произвели никакого эффекта. Лицо Хэрроу исказила жуткая ухмылка. Зрачки его глаз пульсировали, то собираясь в крошечную точку, то раздвигаясь и закрывая собой всю радужную оболочку. Когда Ксен уже уяснила для себя, что вырываться бесполезно, позади неё раздался властный голос:
- Дай её мне!
Ксен обернулась так резко, что в шее раздался металлический скрежет. Звук был отвратительным и это ей не понравилось. Сзади стоял рослый мужчина в синих джинсах и резиновых сапогах. Его обнажённый торс был покрыт густыми рыжими волосами. На вид мужчине было около тридцати лет. Он был абсолютно лыс, а лицо скрывала буйная рыжая растительность. Борода росла в разные стороны, доходила почти до середины груди и была пару раз перехвачена красной лентой. Не было сомнений в том, что перед Ксен настоящий человек.
- Поди к черту, Бурундук, - проворчал Хэрроу, мгновенно превращаясь из вальяжного ковбоя в унылого хикки. - Без тебя разберусь.
- Я сказал, дай её мне, - мягко, но уверенно произнёс Бурундук. - Или ты забыл, кто здесь главный? Я также нуждаюсь в энергии, как и ты, поэтому заинтересован в новой королеве не меньше тебя. Моему поезду нужна энергия.
- Будь ты проклят! - скорее прорычал, чем произнёс Хэрроу.
- Сдерживай эмоции. Ты ведь не хочешь, чтобы у нашей гостьи сложилось превратное впечатление?
- Ууу! - только и сказал Хэрроу. Он отпустил Ксен и взял пиалу в обе руки. Выражение лица у него было злобное, глаза превратились в две узкие щёлочки. Теперь это была крыса, загнанная в угол.
- Так-то лучше. Итак, Ксенобия?
Ксен мрачно на него взглянула и ничего не ответила. Ещё несколько секунд назад она бы бежала прочь не задумываясь, но что-то во внешности Бурундука было таким пугающим, что ноги её словно приросли к полу.
- Молчаливая Ксенобия! - улыбнулся Бурундук. - А меня зовут Элвин Вестминстер Младший. Но некоторые зовут меня просто Бурундук.
- В честь Макса Чипманка?
- В честь старого мультфильма про музицирующих животных.
- А вы музицируете?
- Упаси боже, - картинно вскинул руки Элвин. - Я всего лишь скромный дворецкий. Чертовски плохой дворецкий, если верить Хэрроу.
Он подошел к Ксен вплотную и взял её за руку.
- Вы позволите?
- Нет!
- Жаль, - искренне огорчился Бурундук. - Тогда мне придётся сделать это против вашей воли. Хэрроу, будь любезен!
Хэрроу что-то недовольно прошипел и помялся на месте, но всё-таки подошел и протянул Бурундуку пиалу.
- Спасибо, - поблагодарил Элвин.
- Провались ты пропадом, - прошипел Хэрроу чужим голосом. Ксенобия отметила, что левый угол его рта опустился вниз, а левый глаз перестал моргать. Если бы Хэрроу был человеком, она бы решила, что у него вот-вот случится инсульт.
- Руку, пожалуйста, - голос к Элвина был мягким и воркующим, а вот руки грубыми и жесткими. Он клещами вцепился в разорванное запястье Ксен и принялся вливать жидкость из пиалы в сенсор. Ксен попыталась закричать, но вместо крика из её горла вырвался только сиплый хрип. Потом перед её глазами вспыхнули и пропали розовые круги, и весь мир заволокла тьма.
81.
Ему было пятьдесят лет, и он был урод. У него было четверо детей, все четверо тори, как и их мать. Звали его Перси Краго. Его отец любил повторять, что человек с именем Перси волен быть гением или злодеем, но просто обязан быть джентльменом до кончиков пальцев. Перси Краго был джентльменом, поэтому, когда ему сообщили о смерти жены и дочери, он даже не дрогнул. Безупречное воспитание, знаете ли. Его жена была красавицей. Она вела свой род от Тёмной Ньорк и могла поименно перечислить всех своих предков до двадцатого колена.
К архонту, как и к любому правителю, можно относиться по-разному. Его можно любить, а можно считать круглым дураком. Большинство людей жило в страхе перед архонтом Питером, даже не осознавая этого. Ближайшее окружение презирало архонта. Но если бы даже архонт продолжал вести бесконечные войны и увеличивать налоги, к нему относились бы без ненависти. Чтобы не вызывать ненависть, архонту достаточно было исполнять свои главные обязанности - контролировать выполнение ритуала и проводить регулярную вакцинацию населения. И если с ритуалом Питер ещё как-то справлялся, то с вакцинацией дело обстояло плохо.
Перси Краго ненавидел архонта Питера. Его жена и дочь скончались от рака, заболевания, которое было побеждено тысячи лет назад. Обоих спасла бы одна инъекция, но она не была сделана вовремя. Перси ненавидел рак, но болезнь была безлика. А вот архонт Питер был вполне реальным человеком. Человеком, которого можно было убить.
- Мы должны убить конунга Питера, - сказал Перси Краго своим сыновьям через неделю после похорон жены и дочери. Все трое согласно кивнули. Перси не мог говорить привычным всем образом. Для общения со своими детьми он использовал цифровой декодер. Жил он уединённо, как и почти все тори, бессознательно стремящиеся отгородиться от других людей. Его дети с трудом находили общий язык с себе подобными. Те, кто встречались с ними, не знали, ангелы это или юродивые.
- Я убью его, отец, - сказал Сирил, старший сын.
- Я убью его, отец, - сказал Гэри Нигма, средний.
- Я убью его, отец, - сказал Уильям, младший. И добавил: - Я отомщу за мать и сестру.
Перси Краго улыбнулся. Он знал, что правильно воспитал своих сыновей.
- Я слушал волны, - сказал он. - Волны от человека к человеку или от вещи к вещи. В стародавние времена все слушали их, а теперь слушаю только я. Я знаю того, кто нам поможет. Он охотник и движется по пятам за своей жертвой. Он преследует его день и ночь, не прерываясь на сон и отдых. Он думает, что убьёт его. Через месяц он будет в нашем городе. Мы не должны пропустить его.
Он немного помолчал и добавил с удивлением:
- А ещё он, кажется, помешан на бабочках.
82.
Как и любой андроид серии Соната и выше, Ксенобия работала в режиме постоянной активности. Ей было незнакомо состояние сна или глубокого обморока. Даже в зале глубокой заморозки "Альгиз" Ксен сохраняла ясное сознание. Активность электронного мозга нового поколения никогда не снижалась ниже десяти процентов. Однако то, что произошло с ней после знакомства с Хэрроу и Элвином (чертов Бурундук!), было именно обмороком.
Ксен открыла глаза и сверилась со своими внутренними автономными часами. Половина пятого вечера. Значит, из жизни выпало более шести часов. Что успело произойти за это время? Где она? Ксен с трудом сфокусировала взгляд и увидела толстое стекло в десяти дюймах от своего носа. Она рефлекторно дёрнулась, подалась назад и тут же наткнулась на другое стекло. Ксен была помещена в стеклянный куб девяти футов высотой, заполненный чистым кислородом. Дышать было необычайно легко, охлаждение работало лучше прежнего, а голова, несмотря на перенесённый обморок, работала ясно.
- Элвин, - прошептала Ксен вместо того, чтобы закричать. Вторая попытка была более удачной: - Элвин твою мать!
- Его тут нет. Не надо так кричать, миледи Ксенобия, - произнёс детский голос над ухом Ксен. Она дернулась, посмотрела прямо перед собой, но никого не увидела.
- Где ты?
- Далеко. Я говорю по интеркому.
- Кто ты?
- Вы меня забыли? - в голосе явственно звучала обида. - Я Нек. Нек Светлячок.
- Где ты находишься?
- Примерно в десяти милях от вас, миледи Ксенобия. Мне сказали, что вы здесь.
- Кто сказал?
- Марта. Если вы посмотрите вправо, вы её увидите.
Ксен с трудом повернула шею и посмотрела направо. На расстоянии десяти футов от неё был установлен ещё один стеклянный ящик, внутри которого находилась девочка лет восьми-десяти. Девочка была одета в цветастое платье, а за её спиной сверкали и переливались яркие крылья. Девочка перехватила взгляд Ксен и помахала её рукой.
- Привет!
Голос девочки, многократно усиленный динамиком, прозвучал оглушающе громко. Ксен поморщилась.
- Да не пугайся ты так, - рассмеялась девочка. - Это всего лишь звук. Ты Ксенобия, верно?
- Да.
- А меня зовут Марта Калавичи. Мой папа был моряк, а мама работала на фабрике по производству целлюлозы.
- Марта - пикси, - с гордостью сказал Нек.
- Последняя из пикси, - уточнила Марта. - Остальных истребили.
Ксен кивнула. Она хорошо помнила историю с пикси, маленькими нежными феями с декоративными крылышками. Создавая андроидов, люди уподоблялись богам, делая своих помощников по образу и подобию человека. Потом появились амфибы, то есть андроиды, способные передвигаться под водой, андроиды-флаеры, оснащённые реактивными двигателями. Пикси задумывались как нечто вроде сублимации материнского инстинкта, куклы для тех, кому так и не довелось побывать родителями. Очень красивые и хрупкие, всегда в облике детей. Кто же знал, что во внутреннем коде пикси будет содержаться критическая ошибка, превращающая прекрасную фею в кровожадного демона. Через сто восемьдесят дней функционирования около двух процентов пикси обезумели и жестоко убили своих хозяев. В течение следующей недели "Корпорация цветов" отзывала пикси по всему миру и уничтожала без расследования и подробного изучения причин сбоя. Главы "Корпорации цветов" сочли, что это единственный способ избежать паники и формирования негативного отношения к андроидам в целом. В пресс-релизе причиной сбоя назвали новое программное обеспечение, но это были слишком общие слова.
Ксен не думала, что ей доведётся когда-то увидеть живую пикси, но жизнь всегда преподносит самые удивительные сюрпризы. Марта была небольшого роста, с тонкой бледной кожей, которая на кистях рук и ступнях становилась почти прозрачной, и сквозь неё можно было видеть тонкие сплетения синих вен. Её большие синие глаза без зрачков были широко распахнуты и редко моргали, пухлые розовые губы изгибались в постоянной улыбке, медовые волосы свободно рассыпаны по спине. Крылья, тонкие и трепещущие, переливались всеми цветами радуги, по ним то и дело расходились круги и цветные всполохи. Ксенобия вспомнила, что крылья пикси сравнивали с хвостом павлина не в пользу последнего. Ни один павлин не обладал таким буйством красок, как крылья девочек-андроидов. Серебряный смех дрожал в воздухе, голос напоминал нежную флейту. Даже не верилось, что за такой прекрасной оболочкой может крыться нечто ужасное, способное причинить боль и смерть.
Марта как будто прочитала мысли Ксен:
- Я не оборотень, - рассмеялась она. - Оборотнями были только некоторые из моих сестёр. А может, и вовсе ничего такого не было, просто кому-то захотелось избавиться от пикси.
- Это очень плохо, - сказал Нек. - Нельзя обижать пикси.
- Никого нельзя обижать, - сказала Марта с интонацией девочки-отличницы. - Мы должны жить дружно и любить весь мир. Только любовь двигает вселенной.
Следующие пять минут Марта цитировала первую презентацию пикси. Несмотря на то, что пикси были созданы только через полторы сотни лет после создания "Корпорации цветов", это был первый проект, который полностью отвечал пацифистскому направлению компании. Обычные андроиды могли защищать хозяина и убивать на земле, флаеры в воздухе, амфибы в воде. Пикси преподносились как андроиды, абсолютно не способные к насилию. Даже в случае насилия по отношению к хозяевам или к самим себе. Это были андроиды-дети, ласковые и любознательные, искренне любящие весь мир. Сразу после выхода в массовое производство они пользовались бешеной популярностью. За неделю после старта продаж было продано около полутора миллионов пикси. Сюрприз, который они преподнесли человечеству через полгода безукоризненной работы электронными детьми, поражал не столько своей жестокостью, сколько неожиданностью. Если бы внезапно сошли с ума андроиды-полицейские, люди бы были изумлены гораздо меньше. Пикси, с доброй детской улыбкой крушащие всё вокруг, едва не подорвали в людях веру во всех андроидов без исключения.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ