Стора убил судья Мориц. Впоследствии он говорил, что не помнил самого себя, не помнил, как в его руках оказался топор. Он плакал как девочка и утверждал, что во всём виновата ведьма, что демоны похитили его душу. В действительности же именно он первым выломал дверь и бросился на Стора. Тот успел только выставить руки вперёд и постараться защитить лицо. Удар топора пришёлся ему в шею и Стор повалился на пол с глухим булькающим звуком. Мориц закричал, дико вращая глазами, и только тут заметил Лори, сжавшуюся за спинкой кровати. Кристофер не дал ему убить её сразу, вместо этого потребовал вывести на улицу к остальным. А через четыре недели после кровопролития в Луань Морица повесили в числе немногих выживших. Младший сын архонта действительно был набожным человеком и считал правосудие богоугодным делом. Верёвку на шею убийцы он надел лично.
Ничего не соображающую Лори вывели на улицу и с восторженным рёвом потащили на площадь. По дороге её раздели догола и облили старым, давно прокисшим вином. Но даже в грязи и ссадинах, со спутанными волосами и расцарапанным лицом Лори была удивительно, пугающе красива. В голове Кристофера пронеслась лихорадочная мысль о том, что Лори и её мать посланы на землю для того, чтобы ярче подчеркнуть человеческое уродство. Времена чистой красоты остались далеко в прошлом, крупицы былого совершенства разъедали людей как соль рану.
Лори так и не пришла в себя после того, как в приступе ненависти едва не убила Исана Барка. Она находилась в странном сумеречном состоянии между сном и явью, не отдавая себе отчет, где находится и что происходит вокруг неё. К её несчастью, сознание вернулось к ней вместе с первыми языками пламени. Тогда-то Лори и начала кричать.
56.
- Ксен!
- Лори!
Ксен не могла знать, что Лори в беде, но она чувствовала это шестым или десятым чувством, в зависимости от того, сколько вообще чувств положено андроидам. Она погоняла Астораго, даже не задумываясь о том, что он не может мчаться быстрее заложенной скорости. Ксенобии казалось, что она стала ветром, который нарастает от маленького ветерка до бушующего вихря.
Ещё задолго до деревни зоркие глаза Ксен увидели дым, столбом поднимающийся к небу. Спустя несколько минут Ксен влетела в ворота Луань, сминая конём бродягу, спящего у самой ограды. Хрустнули дробящиеся кости, хлынула кровь, но Ксен не замечала уже ничего вокруг. Больше не существовало никаких директив кроме той, что появилась у Ксен двенадцать лет назад. Она обещала защитить Лори и должна была выполнить это любой ценой.
Когда Ксен увидела сестру, привязанную к столбу на площади, ей показалось, что где-то внутри головы расцветает второе солнце, такое же красное и кровавое, как пламя вокруг кричащей Лори. В одно мгновение она совершила скачок на тысячи лет назад и снова стала Сонаром-палачом, несущим беспощадное правосудие. Не было больше правых и виноватых, были только те, кто должен умереть и те, кто должны выжить. Выжить должна была Лори, всех остальных Сонар приговорил к казни.
Ксен никогда не брала с собой оружия, обычно рассчитывая только на собственные силы. Как и любой андроид, она обладала силой десятерых человек, но и андроиду трудно справиться с ревущей толпой. Тогда она выхватила меч из рук пьяного стражника и сделала первый пробный взмах по его владельцу. Меч был старый и ржавый, зато весил как хорошая дубина, и голова стражника разлетелась как спелая тыква. А потом Ксен уже не замечала, что делает, как, чем и кому наносит сокрушительные удары. Ксен снова превратилась в машину, созданную для убийства, и несла смерть всем, кто попадался у неё на пути. Она убивала правых и виноватых, стражей и ремесленников, хозяев и работников, тех, кто пришел казнить и тех, кто пришел посмотреть на казнь. Она убивала женщин и детей, старых и молодых, а убивая одного, думала о том, как убить следующего. Жажда крови, дремлющая много лет сначала в Сонаре, а потом в Ксен закончилась кровавым пиршеством. И если когда-то Сонар нёс смерть и расправу во имя закона, то Ксен убивала во имя Лори.
Ксен проложила себе дорогу из корчащихся тел до самого костра, разрубила верёвки на запястьях сестры, подхватила её в седло и прижала к себе левой рукой. Огонь перекинулся на одежду Ксен и шерсть Астораго, но она не обратила на это внимания. Все её мысли были заняты Лори, которая лежала у неё на руках как тряпичная кукла. Верхняя часть её лица сильно обгорела и была покрыта слоем сажи, верёвка на ногах ещё тлела вместе с кожей. Ксен ещё раз закричала и задала электрической лошади курс прочь из деревни. Она не знала, сколько человек убила в это утро и сколько обречено медленно умирать от полученных ран. Она не знала, сколько человек погибло под копытами Астораго. Ксен знала только то, что она вынесла из огня свою сестру, а больше ничего не имело значение.
57.
Пластиковые волосы Ксен плавились и стекали по спине, прожигая на коже длинные дорожки. Почти вся правая сторона её тела была в синем огне, правая нога обгорела полностью и в тусклом сером металле отражались первые рассветные всполохи. Ксен направила Астораго к водопаду у истока холодной и быстрой реки Длинная. Когда она оказалась на берегу, пустила лошадь прямиком в воду и встала так, чтобы ледяные струи падали на горящую спину.
Вода зашипела и забурлила, от тела Ксен повалил пар, дым тонкими струйками потянулся из образовавшихся трещин на теле. Холодные капли воды падали на лицо и плечи, прожигая плавящуюся кожу как кислота. Обнажился механизм на правой руке, и видно было, как двигаются сухожилия, скрепляющие кисть и запястье. Ксен сбила на себе последние языки пламени и принялась осматривать сестру. Лори сильно пострадала, дышала с пугающим хрипом, но всё ещё была жива. Ксен зачерпнула левой рукой пригоршню воды и стёрла с её лица грязь и копоть. Волосы и брови Лори были сожжены, на лбу огонь прочертил глубокие кровавые борозды. Через несколько минут Лори стала приходить в себя. Поначалу она в забытье звала отца и сестру, потом судорожно вздохнула и открыла глаза.
Ксен внутренне сжалась, не зная, какой реакции ждать от Лори. Она понимала, что события этой ночи превратили её в железного монстра, и боялась, что сестра не узнает и испугается её.
- Не смотри на меня, - попросила Ксен, не веря в то, что сестра её послушается. - Главное, что ты в безопасности. Я буду заботиться о тебе.
Лори неловко провела рукой по её лицу и улыбнулась краешком рта. Только тут Ксен заметила, что глаза Лори подёрнуты мутной дымкой. И в их неподвижном взгляде не было ни страха, ни боли, ни отчаяния.
- Ты прекрасна, - сказала Лори.
58.
Дворцом архонту Сона служили живописные руины. Красочные шатры ютились между величественных камней и кусков арматуры, напоминая древесные грибы. Вокруг остова револьверных дверей был разбит трогательный садик. Внутренний двор располагался на месте бывшего просторного холла, возвышавшегося на добрых десять футов над землёй, а проржавевшая шахта горизонтального лифта превратилась в сюрреалистическую купальню. Вода тихо плескалась в длинном медном желобе, мерно покачивались алые кувшинки, деловито сновали красные рыбы с золотыми подпалинами. Обнаженная женщина с кожей цвета свежих сливок неподвижно лежала на холодной мраморной плите, ветер лениво играл с серебряным колокольчиком у неё на щиколотке.
Архонт, не по годам тучный и страдающий одышкой, тяжелой походкой вышел из обеденного шатра. Он бросил равнодушный взгляд на раскинувшуюся наложницу и грузно опустился в кресло из крашеного ротанга. Красное плетёное сиденье глубоко продавилось, но выдержало. Архонт широко зевнул, откинулся на спинку и закрыл глаза. После плотного обеда его всегда тянуло в сон, а в такой хороший день грех было не подремать пару часиков на свежем воздухе.
Как только глаза архонта сомкнулись, женщина на мраморе вздрогнула и медленно поднялась. Её кожа покрылась мурашками от холодного камня, каждый светлый волосок на руках встал дыбом. Но тёплый летний ветер быстро её обогрел, длинные волосы накрыли спину мягким плащом. В глазах женщины горел огонь отчаянной злобы, заставляющий даже самых слабых из нас отбрасывать страх и браться за оружие. Под рукой у женщины не было ни ножа, ни копья, зато в траве неподалёку она давно присмотрела треугольный камень величиной с ладонь. На камне просматривалось полуистершееся изображение розы с длинными рваными лепестками. Женщина стремительно метнулась к камню-с-розой, схватила и крепко зажала в левой руке. В два прыжка достигла кресла архонта и опустила камень на его голову. Брызнула кровь, безмятежный день огласил отчаянный крик. Зазевавшийся арбалетчик на самом верху уцелевшей башенки выпустил в грудь женщины три стальных болта, но к тому времени архонт уже хрипел и корчился на земле в предсмертных судорогах.
Так окончил жизнь архонт Сона, девятый наместник круга Чекинг. Вместе с ним закончилась третья эпоха династии Синг, оставившая в памяти народа кровопролитные бои за вершину Наньлин, взрывы Томант и ядовитый туман поля Люпинов. На трон вступил юный Питер, сын Герды. Его приход мог бы положить конец эре забвения и возродить старый мир. К несчастью Питера, он был скорее мудрецом и ученым, нежели хорошим правителем. Первым указом Питер повелел возрождать библиотеки и классифицировать накопленные знания, изучать природу явлений и следить за небесными телами. За всеми этими заботами он совершенно позабыл о том, что необходимо сдерживать жадность мелких начальников, заботиться о фермерах и кормить армию. Он забыл даже о главной обязанности архонта, которая приравнивала правителя скорее к главному колдуну. Ежегодно архонт должен быть распоряжаться вакцинацией новорождённых. Это было одно из тех немногих знаний старого мира, которое сохранилось и в новом. Но Питер и не вспоминал о том, что должен делать настоящий архонт. Днём он изучал старинные фолианты, ночью отдавал должное очередной любовнице. Он имел всё, что хотел и был абсолютно счастлив.
Уже через несколько лет Питер стал лишь номинальным правителем, а власть почти полностью перешла в руки его младшего брата Ларсена. Ларсен завёл себе телохранителей из числа самых подлых и беспринципных воинов, удесятерил налоги, обязал каждую женщину отдавать первого сына на пожизненную воинскую службу и назначил смертную казнь за осуждение действий архонта. Строительство водопровода, начатое ещё при архонте Сона, так и не было закончено. Зато были возведены роскошные дворцы для самого Питера, его дочери, сына и, конечно, самого Ларсена. Высокие заборы закрывали дворцы от простых людей.
Стоит ли говорить, что все подобные меры Ларсен приписывал Питеру, любовно взращивая в народе образ трусливого архонта-людоеда. Личное войско Ларсена грабило и бесчестило крестьян, люди умирали от голода с полными ригами лучшего зерна, а в народе медленно, но верно нарастал гул негодования. Всё чаще раздавались слухи о том, что архонту Питеру осталось недолго пить людскую кровь, отрубленные головы летели направо и налево. Ларсен между тем потихоньку собирал казну, разумно полагая, что главное в умело поставленной тирании это вовремя смыться с набитыми карманами.
59.
Врача, который лечил Ларсена от лунной болезни, звали Золлак. Это был тщедушный и ехидный старик семидесяти лет от роду. В последние годы брат архонта был единственным его пациентом, и он успел изучить вялое и дряблое тело Ларсена как своё собственное. Лунная болезнь покрыла глубокими рытвинами спину и плечи Ларсена, желудок работал плохо, а глаза давно не были такими зоркими как в юности. Пациентом он был отвратительным - капризный, ленивый, не желающий отказываться от дурных привычек даже под страхом обострения болезни. Несмотря на то, что лечиться Ларсен не любил, к Золлаку он относился лучше, чем к кому-либо. Он искренне полагал, что личный врач это единственный приближенный, который не способен на предательство, поэтому не отпускал Золлака от себя ни на шаг и осыпал милостями.
Сейчас Золлак дремал в своей библиотеке, поглубже забравшись в глубокое и мягкое кресло. В руках у него был древний трактат, посвященный науке ухода за кожей. Перед тем как уснуть, Золлак отмечал карандашом особенно важные моменты. Карандаш упал на пол из расслабленной руки и закатился под стол, где его и подняла неслышно вошедшая Ксенобия.
60.
С момента смерти Стора прошло два года, и за это время Ксен порядочно изменилась. Сгоревшие волосы пришлось почти полностью обрезать, и теперь на голове у неё были короткие растрёпанные пряди с оплавившимися концами. Радужная оболочка, придающая глазам удивительный синий цвет, помутнела и Ксен смотрела на мир тёмно-серыми глазами. Больше не было никого, кто мог бы помочь ей перебраться в новое тело, поэтому она носила только закрытую одежду. На правой руке у неё была длинная тканевая перчатка, удобные шорты сменили штаны с множеством карманов, шею закрывал алый шелковый платок.
Самой заметной деталью нового образа Ксен была белая бархатная полумаска с краями из плотного кружева. Маска закрывала верхнюю часть её лица так, что открытыми оставались только губы и часть левой щеки. Прорези для глаз были такими узкими, что не позволяли увидеть нижнее веко. Маска пугала и настораживала тех, с кем Ксен приходилось иметь дело, хотя никто толком не мог объяснить, что именно было пугающим.
Ксенобия осторожно коснулась плеча старика. Он вздрогнул, но не проснулся. Тогда Ксен взяла его за воротник и легонько встряхнула. Золлак тихо вскрикнул, широко распахнул глаза и тут же постарался вжаться в кресло. Высокая незнакомка в маске напугала его до смерти. Он решил, что ещё немного и его хватит инфаркт. Почему-то мысль о собственном сердце успокоила старого врача, и он взглянул на Ксен уже с любопытством. Ксен поймала его взгляд.
- Ты Золлак?
- Да, - кивнул тот с опаской.
- Лекарь архонта? - уточнила Ксен.
- Да, - снова кивнул Золлак и тут же поправился, - То есть не вполне. Я личный врач наместника Ларсена.
- Это почти одно и то же. Но я хочу знать, так ли ты хорош, как о тебе говорят?
Золлак смутился. Он никогда не был тщеславным, но знал, что за пределами дворца архонта о его искусстве слагают легенды. Далеко не все из этих рассказов были правдой, но воображение они поражали. Золлака нельзя было назвать талантливым врачом. Секретом его искусства было неуемное любопытство, которое всю свою жизнь Золлак удовлетворял чтением старинных книг и трактатов. В молодости он много путешествовал и находил книги в самых удивительных местах - в лавке торговца фруктами, тележке старьевщика, на чердаке полусгнившего дома и даже на острове, откуда давно ушли все его жители. С годами путешествовать стало труднее. Теперь книги для Золлака находили другие люди, а он учил языки и старался ознакомиться со всеми веяниями в давно похороненной медицинской науке. В то время, как врачи по всему миру искали истину в молитвах и ритуалах, Золлак лечил своих пациентов порошками собственного изготовления. Всё это Золлак прекрасно осознавал и поэтому никак не мог сообразить, как правильно ответить на вопрос странной незнакомки.
- Я врач, - наконец, сказал он.
- Значит, ты тот, кто мне нужен, - кивнула Ксен.
- Ты больна? - спросил Золлак. - Поэтому ты прячешь своё лицо?
- Больна моя сестра. И ей нужна твоя помощь.
- Боюсь, это не в моих силах. Господин Ларсен не позволяет мне отлучаться из дворца.
- Ему придётся с этим смириться. Пойдем!
С этими словами Ксен взяла Золлака за руку и потянула на себя. Он судорожно вздохнул и ещё шире раскрыл глаза, не вполне понимая происходящего. Незнакомка была странной, но выглядела как молодая женщина. Вот только вела она себя необычно. Старику хотелось задать много вопросов, понять, что за беда приключилась с её сестрой, но Ксен не желала ничего слушать. Она выволокла Золлака во внутренний двор и усадила в седло самого странного коня, которого только видел старый врач. К тому моменту, когда Золлак окончательно поверил в собственное похищение, Ксен уже была в нескольких милях от владений архонта. Ни один стражник так и не сумел остановить быстроногого Астораго.
61.
Новый дом Ксенобии и Лори был в заброшенном шахтёрском поселении. Когда из Снежной горы выгребли последнюю руду, шахтёров перевели в другое место. Их дома, ютящиеся в естественных пещерах, опустели. Никто не хотел селиться в мрачных деревянных постройках, с потолка которых могла капать вода, а пол по ночам покрывался коркой инея. Но Ксен перебрала почти всю деревянную обшивку, заменила большую часть бревен в несущих стенах, застелила пол несколькими слоями циновок. Теперь старый дом горных рабочих принял более-менее жилой вид, и она могла спокойно оставлять там беспомощную Лори. Вход в пещеры был надёжно скрыт от посторонних глаз. Ксен как могла обустроила жильё для Лори, стараясь, чтобы сестра чувствовала себя в безопасности. Но Лори чувствовала себя спокойно, только когда рядом была Ксенобия. Сейчас Ксен погоняла Астораго, чтобы как можно скорее добраться до нового дома. До Снежной горы было около двух дней пути.
В дороге Ксен рассказала Золлаку о том, что её сестра пострадала во время пожара. А когда старик долго и витиевато выражал своё сочувствие, Ксен принялась вспоминать, что же случилось на самом деле. Как всегда во время этих воспоминаний, Ксен захлестнула волна ненависти к людям, всем людям, каждому человеку. Большого труда ей стоило не сбросить Золлака на землю и не затоптать его копытами коня.
Иногда ненависть становилась такой сильной, что Ксенобия начинала ощущать её на физическом уровне. Ненависть была похожа на ноющую боль в груди, которая только усиливается от времени. Ксен иногда думала, что время или огонь повредили её электронный мозг. В конце концов, ненависть это человеческое чувство. Как андроид может испытывать ненависть? В былые времена, когда Ксен хотела убивать, делала она это не из ненависти, а из желания причинять боль и страдания. Когда Ксен была Сонаром-палачом, она несла смерть, которая была только окончанием жизни. Она была и оставалась жестокой, но раньше жестокость была следствием ярости, а не ненависти. Сейчас что-то новое и тяжелое ворочалось в душе Ксен, порой заставляя её забывать обо всём на свете. В иные дни только Лори могла дать Ксен желанное успокоение. Даже будучи слепой, Лори видела гораздо больше своей названной сестры. Весь мир для неё был удивительным местом, которое, как ни старайся, никогда не познать до конца.
С тех пор, как Ксенобия увезла Лори далеко от деревни Луань, любимым развлечением Лори было слушать рассказы сестры. Лори просила, чтобы по вечерам Ксен рассказывала ей то, что видела днём. Слушая её, Лори улыбалась и говорила, что теперь Ксенобия стала её глазами. Только наедине с ней Ксен снимала маску и позволяла Лори прикасаться к своему лицу. Лори сосредоточенно водила пальцами по металлическим пластинам на месте правой половины лица сестры, и каждый раз удивлялась, отчего они такие холодные. Ксен обнимала её левой рукой и рассказывала очередную историю.
Однажды зимним вечером, когда в очаге жарко горел огонь, а по скруглённым бревенчатым стенам бежали причудливые тени, Лори сидела у ног Ксен, положив голову к ней на колени. Ксен паяла собственную руку, и древесный запах канифоли заполнял собой все комнаты старого пещерного дома.
- Расскажи мне про тот, старый мир, - вдруг попросила Лори. Ксен вздрогнула и капнула расплавленным металлом на стол. Иногда она настолько погружалась в собственные мысли, что забывала о том, где находится.
- Про старый мир? - перепросила она с удивлением. - Даже не знаю, с чего начать. А что ты хочешь узнать?
- Ты как-то говорила, что многое знаешь про него. Расскажи, как жили древние боги?
- Люди, - поправила Ксенобия. - Древние были людьми.
- Такими же, как мы с тобой?
- Такими же как ты, - хотела сказать Ксен и осеклась. - Да, маленькая, такими же, как мы.
- И всё же, какими они были? Как одевались, что делали, как говорили друг с другом?
- Ну... - Ксен задумалась. О прежних днях в первую очередь она помнила бесконечную вражду двух могущественных корпораций. Она помнила войну и смерть, когда счет сначала шел на тысячи, а потом на миллионы. Но вряд ли Лори следовало об этом знать.
- Древние жили почти также как мы, - наконец, сказала Ксен. - Работали и отдыхали, заботились друг о друге, иногда ссорились, иногда заключали мир. Людей было гораздо больше. Почти в каждой семье были дети.
- Дети? - удивлённо спросила Лори. - И они появлялись на свет просто так, без жребия? Без ритуала?
- Да, - кивнула Ксен. - Мужчина и женщина, ну... жили вместе, а потом у них появлялся ребёнок. В некоторых семьях было по двое и трое детей. Людей было так много, что они селились в домах, где жили сразу по нескольку семей.
- Как во дворце архонта? Это были подданные?
- Не совсем так. Приближенные архонта всё-таки его родственники или добрые друзья, а в старые времена люди просто жили вместе, никак не связанные между собой. Их было очень много и места не хватало на всех, поэтому приходилось потесниться.
- А как они одевались? Что творилось на улицах?
- О, одевались они по-всякому. Кто-то надевал на себя одежду самых ярких цветов, лишь бы почуднее. Многие носили высокие каблуки, чем выше, тем лучше. Важные особы были в костюмах из очень плотной и тяжелой ткани. Черный цвет был цветом траура, но многие люди ходили в черном. А ещё все носили с собой бумажные стаканчики с кофе.
- С чем?
- Кофе. Такой горький напиток. Его пили, чтобы меньше хотелось спать, а некоторым просто нравился его вкус. Ели тоже на ходу, потому что у всех было очень мало времени. Они спешили.
- Спешили? Куда?
- У всех были какие-то очень важные дела, и приходилось всё делать очень быстро, чтобы успеть.
- Странный мир, - вздохнула Лори. - Но мне бы очень хотелось его увидеть.
- Странный, - согласилась Ксенобия и провела рукой по мягким светлым волосам сестры. - Я не смогу показать тебе его, но когда-нибудь покажу то, что от него осталось. Ты снова сможешь видеть. Я обещаю тебе.
- Ты говоришь правду?
- Я ведь пообещала.
- Тогда всё в порядке, - улыбнулась Лори и обняла Ксен за пояс. А Ксен мучительно ломала голову, пытаясь сообразить, как же исполнить данное обещание.
62.
Сейчас, верхом на Астораго и с Золлаком в седле, Ксен чувствовала себя гораздо ближе к поставленной цели. Она долго искала того, кто хотя бы немного разбирается в почти забытых человеческих знаниях, и, в конце концов, дорога привела её к личному врачу господина Ларсена. Ах, если хотя бы десятая часть слухов о его мастерстве была правдой! Тогда бы Золлак мог не только помочь Лори, но и сам обогатиться новыми знаниями. У Ксен имелся модуль, посвященный анатомии, но без опытного соратника она была совершенно беспомощной. Знания надо было систематизировать и применять на практике, а её охватывала ужас при мысли, что отсутствие опыта может навредить Лори. Если бы Золлак был чуточку более самолюбив, его бы оскорбило предложение Ксен быть только её ассистентом. Но Золлак прожил достаточно для того, чтобы проникнуться уважением к тем, чьи знания существенно превышают его собственные. За свою жизнь таких людей он встречал очень мало и никто до этого не обладал познаниями в области медицины. Ксен была для него настоящей находкой, и он решил, что приобретённые сведения послужат на благо господину Ларсену. Когда Золлак пришел к этой мысли, он перестал рассматривать своё похищение с дурной стороны и с интересом стал расспрашивать Ксен о том, как устроено человеческое тело. До этого дня он понятия не имел о строении мозга и жалел только о том, что забыл захватить с собой толстую записную книжку.
Дорога к Снежной горе вела вдоль защитного круга, или, как называли его в народе, круга смирения. Этот круг, ограничивающий владения архонта Питера, охватывал площадь около полутора миллионов квадратных миль и был одним из самых крупных кругов на материке. Внешне круг ничем не выражал собственное присутствие, деревья и трава одинаково росли с обеих сторон. Кое-где круг проходил по горным хребтам Наньлин, где-то пересекал озеро Нод и Тихое море. Звери и птицы спокойно переправлялись из одного круга в другой, а вот Ксен по мере приближения к невидимой границе чувствовала нестерпимый жар. Это было странно, потому что Ксен не была человеком. Роль ДНК в андроидах играла ЭНК, произвольно изменяемая в зависимости от набора директив. Неспособность Ксен преодолеть круг объяснялась тем, что её кожа была отчасти органической. И действительно, после того как Ксен потеряла больше половины внешнего покрытия, действие круга стало слабеть. Не настолько, чтобы она могла отважиться пересечь его, но достаточно для того, чтобы не сгореть от жара в первые минуты. Сейчас, со старым Золлаком в седле, Ксен держалась на порядочном отдалении от границы круга, а вот по дороге к дворцу она ехала по самой его кромке.
63.
Обычно Лори сидела возле огня в каменном очаге, перебирая тонкими пальцами бахрому своего покрывала. Она часто говорила Ксен, что её глаза видят отблески пламени и просила разжечь огонь как можно ярче.
Когда Ксенобия и её пожилой спутник вошли в дом, Лори всё так же сидела у очага. При звуке шагов она встрепенулась и повернула лицо в сторону двери. Золлак увидел её улыбку и на мгновение почувствовал себя лет на тридцать моложе.
- Улыбка юной девушки превращает старика в молодого повесу, - смущенно произнёс он вместо приветствия. Лори вздрогнула и выставила перед собой руки в защитном жесте. Ксен поспешила её успокоить.
- Не бойся, это врач. И я прослежу за тем, чтобы он тебя не обидел.
Золлак ничего не ответил. Он внимательно рассматривал лицо Лори. Его профессиональный ум требовал, чтобы он уделил основное внимание глазам девушки, но сходство его похитительницы и пациентки слишком занимали Золлака. Он переводил взгляд с одной на другую, пытаясь найти больше общий черт. Наличие маски вносило неразбериху, но губы и линия подбородка, разрез глаз и линия волос не оставляли сомнений.
- Вы и правда сёстры, - наконец, сказал Золлак.
- Сёстры, - звонко ответила Лори. Сейчас она обнимала сестру двумя руками и с её помощью попыталась встать на ноги. Ходила она с трудом, всем телом опираясь на трость.
- Доктор тебя осмотрит, - сказала Ксен, мягко отстраняясь от Лори. Золлак покорно кивнул. Он полагал, что с похитителями лучше не спорить, кроме того, его интересовала новая задача. Для того, чтобы признать обеих девушек пострадавшими в какой-то серьёзной беде, не нужно было осмотра. Но остановившийся взгляд Лори порождал множество вопросов. Золлак видел что-то подобное у старых людей, поэтому молодая девушка с такими глазами вызывала неподдельный интерес.
- Так ты говоришь, у вас был пожар?
- Пожар, - кивнула Ксен. Она перехватила быстрый взгляд Золлака, который тот бросил на круговые следы вокруг запястий Лори. Уже приготовилась жестко сказать, что это его не касается, но Золлак ничего не спросил. Вместо этого он осторожно провёл руками перед глазами Лори и нахмурился.
- Положи её на кровать и принеси лампу. Мне надо больше света. И зеркало.
Осмотр Лори занял около часа. Всё это время Золлак хранил молчание и только изредка бормотал что-то себе под нос. Когда Ксен уже потеряла всякое терпение и готова была требовать ответов в ультимативной форме, Золлак, наконец, заговорил:
- Всё дело в хрусталиках. Катаракта. Будь ей лет восемьдесят, я бы сказал, что это в порядке вещей. Хрусталик - линза, через которую проходит свет нашего мира. А через глаза твоей сестры уже не может пройти ни одного лучика. Они как закопчённое стекло. Сквозь них ничего не видно.
- Как это можно исправить? - спросила Ксен. - Я знаю, что в старые времена можно было заменить любую часть глаза на новую. Даже глаз целиком. Если ты нашел, что именно не работает, мы должны это исправить.
- Я не могу ей помочь, - покачал головой Золлак. Он увидел, как нахмурилась Ксен, и поспешно добавил: - Не могу помочь здесь. С этими материалами и этими инструментами. Я понимаю, что надо сделать, но не понимаю, как и чем. Я как дикарь, пытающийся построить дом голыми руками.
- Что тебе требуется для того, чтобы выполнить эту операцию?
- Ничего. Это невозможно.
- Что требуется для операции? - повысила голос Ксен.
- Инструменты! - воскликнул старик. - Оборудование! Книги! И сами хрусталики! Или ты думала, я сделаю их из песка и глины, как боги сделали человека?
- А если я принесу тебе инструменты? Если принесу тебе хрусталики? Ты сможешь провести операцию?
- Я... нет... Не знаю! Я никогда такого не делал. Да и где их достать?
- Я достану тебе инструменты, - сказала Ксен. - Я принесу всё, что понадобится для операции.
- Где ты возьмёшь их?
- В сокровищнице древних. В архипелаге Янгшу. Ты ведь тоже слышал про это место?
Золлак встряхнул головой и с недоумением посмотрел на Ксен:
- Но Янгшу это миф. Легенда. Этого места не существует.
- Вот и проверим.
- Но Янгшу за пределами круга! Тебе не перейти границу!
Ксен промолчала. Золлак внимательно на неё посмотрел, убедился, что она не шутит, и задумался. На память ему пришел Сэмюель Брава, человек, который жил около ста лет назад.
64.
Когда-то давно Золлак сам был молод и много времени проводил в дороге. Он странствовал в поисках знаний и книг, иногда один, иногда в компании таких же бродяг. Сэмюель Брава был для путешественников кем-то вроде доброго духа. Некоторые считали его выдумкой, некоторые действительно существовавшей личностью. Золлак относился ко вторым, потому что встречал немало доказательств его существования. Он читал Записки Сэма, тоненькие книжки на разных языках, которые встречались во всех концах света. В Записках рассказывалось о том, как живут люди за кругом.
Золлак обвёл мечтательным взглядом комнату. Ему вдруг показалось, что мир вокруг подёрнулся дымкой, и он снова оказался в Белой пустоши, где время тянется медленно, а небо можно задеть рукой, если как следует размахнуться. Именно там пятнадцатилетний Золлак лежал, растянувшись на дорожном мешке и читал первые из Записок. Из них он узнал об Аметистовом море, которое расстилается на добрую тысячу миль. Море было гладкой отполированной плитой из прозрачного тёмно-сиреневого камня, выступающую из земли где-то на полфута, где-то на фут. Ни один из древних источников не упоминал про Аметистовое море. Скорее всего, оно появилось относительно недавно, вместе с Рваными горами и Туманной впадиной. Годы испещрили море рытвинами и трещинами. Птицы вили гнёзда в нагромождения отломленного камня, в глубоких расщелинах собиралась вода, и там заводились рыбы и длинноногие пауки. Только людей не было нигде на протяжении всего Аметистового моря. Ни одни глаза не могли вытерпеть того сияния и жара, который испускал камень, нагретый ярким солнцем. Если верить тому, что писал неведомый Сэм, то далеко за каменным морем находился архипелаг Янгшу, последняя гильдия древних мастеров. Тысячи лет назад на месте загадочных островов располагался огромный город. Когда разразилась большая война, почти всё его население спустилось в бункер глубоко под землёй. Там они образовали крупную общину, разделённую на касты. Самой высокой была каста ученых, следом шли инженеры и врачи, самые низкие ступени занимали торговцы и художники. За время, проведённое под землёй, население города сократилось в сотни раз, нижние касты почти исчезли вместе с деньгами и привилегиями, распрями и жаждой власти. Сэм говорил, что в Янгшу насчитывалось около тысячи человек, каждый из которых был потомственным специалистом в той или иной области. Бункер превратился во внушительный подземный город, соединяющий острова друг с другом. Наверху были выстроены величественные башни из белого камня. Народ на островах жил уединённо и тихо под защитой целых трёх внешних кругов. С севера их закрывало непреодолимое Аметистовое море, с юга тёмные болота. Река Мутная, посреди которой и высились древние острова, была полна цепких водорослей, делавших невозможным любое передвижение по её холодным водам.
А ещё Сэм писал, что там, в архипелаге мудрости по крупицам собраны знания древнего человечества. Он видел своими глазами, как врачи пришивали больным новые сердца, такие же надежные и чуткие, как прежние. Сэмюель Брава не говорил как ему удалось преодолеть Аметистовое море и пробраться в зачарованный город. Он рассказывал только про Янгшу.
65.
Ксен ничего не знала про Сэмюеля Брава. Зато ей было известно, что бывший британский Гонконг действительно стал убежищем для нескольких тысяч человек. В новом мире полуостров дважды уходил под воду, пока, наконец, не разбился на множество островов. Архипелаг получил название Янгшу. И там действительно жили разумные люди. Янгшу был легендой о старых добрых временах. Ксен верила, что некоторые легенды вполне реальны.
Воцарилось молчание. Лори заплетала бахрому в косички, Золлак мечтательно смотрел в пустоту. Ксен стояла, сжав губы в прямую линию, и мерно стучала пальцами по спинке кровати.
- Ты останешься здесь и будешь присматривать за моей сестрой, - сказала Ксен после затянувшейся паузы.
- Я... нет! - воскликнул перепуганный Золлак. - Я не могу. Ларсен не может. Господин Ларсен...
- Подлый негодяй, чьё могущество вот-вот даст трещину, - закончила за него Ксен. - И в этот момент неплохо было бы находиться как можно дальше от его дворца. Так что считай, я оказываю тебе неоценимую услугу. Можешь не благодарить.
- Я не могу остаться! - запротестовал Золлак. - Я не могу... не хочу!
- Ты останешься, - сказала Ксен. - А я отправлюсь к архипелагу Янгшу и постараюсь найти там всё необходимое. Я привезу тебе инструменты и книги, много книг. Если они и правда сумели сохранить наследие нескольких эпох, им следует поделиться с остальным миром. Может, когда-нибудь мы сможем обрести утраченное величие.
Золлак хотел возмутиться и сказать, что ни за что не останется вдали от дворца, но слова Ксен его зачаровали. Как наяву представил он обширную библиотеку прошлого, сотни томов со знанием целого мира. И правда целая сокровищница. Видение было настолько соблазнительным, что перспектива провести какое-то время наедине со слепой девушкой показалась невинной затеей. Поэтому вместо того, чтобы спорить дальше, Золлак спросил:
- Как ты собираешься попасть за пределы круга?
- Это моё дело, - ответила Ксенобия и обернулась к Лори: - Мне придётся оставить тебя на несколько недель с этим человеком. Веди себя хорошо, и он будет добр к тебе. Я оставлю ему достаточно денег для того, чтобы вы ни в чем не нуждались.
- Не уходи! Я не хочу оставаться без тебя!
- Я скоро вернусь, - пообещала Ксен. - Коль это ложь, пускай огонь с небес меня сожжет, чтоб я с земли исчез! Я всегда возвращаюсь. Ты и соскучиться не успеешь.
66.
Оставив Лори на попечение старика Золлака, Ксенобия оседлала Астораго и отправилась в сторону Аметистового моря. Теперь, когда появилась какая-то надежда, Ксен чувствовала, что ни один круг не сумеет её остановить.
Ксен покинула дом на закате, а когда оказалась у ближней границы круга, вокруг мерцали предрассветные сумерки. Ночь прошла как одно мгновение, Ксен не слышала ничего кроме шума ветра в ушах и стука копыт электрической лошади. У границы Ксен остановилась, не зная, как поступить дальше. Она слезла с Астораго и задумчиво сделала несколько шагов вдоль невидимой черты. Аметистовое море лежало в тридцати ярдах от её ног, но до него надо было ещё добраться. Лёгкий ветер разогнал вереницу низких облаков. Показалось неяркое утреннее солнце. В свете рассветных лучей каменное море было похоже на самую большую в мире чернильную лужу. Птицы с кровавым оперением летали над Аметистовым морем, то и дело пикируя вниз. Они вылавливали мелких рыбешек из заполненных водой каменных трещин и глотали их на лету. Птичьи крики и хлопанье крыльев наполняли воздух непонятным волнением, которое Ксен могла определить как предвкушение чего-то необычного. Но и птицы, и вода, и само море не предвещали беды. Ничто не говорило о том, что где-то здесь пролегает опасная черта, сжигающая дотла человеческое тело.
Ксен сделала шаг вперёд и почувствовала нестерпимый жар, охвативший губы и веки. Она попятилась и уперлась плечами в бок Астораго. Ксен было незнакомо понятие боли, но она ясно чувствовала перепад температур. Ей давно удалось подавить директиву самосохранения, но в её банке данных было воспоминание о том, что такое обжигающее пламя. Ксен закрыла глаза и видела языки пламени, прожигающие кожу до металлического корпуса. Ей стало не по себе. Идти вперёд было страшно.
Когда страх дошел до того, что Ксен стала всерьёз подумывать о том, чтобы вернуться назад, она вдруг вспомнила закатные лучи, пронизывающие тонкую красную ткань рубашки. Она услышала отчаянный крик Лори, вспомнила, каким горячим казалось тело сестры в её руках. Это стало решающим фактором. Уже не сомневаясь, Ксен вскочила верхом на Астораго и велела ему мчаться прямо вперёд.
Первый уровень границы круга обдал Ксен горячей волной. Ей казалось, что по коже прокатываются раскалённые шары, брызгая во все стороны яркими искрами. Но уже спустя несколько секунд огонь сменился леденящим холодом, который заставил онеметь пальцы и застыть глаза в глазницах. Ксен почувствовала, что её магнитное сердце вот-вот остановится, но холод тут же отступил и снова дал дорогу пламени. Следующие несколько секунд ледяные волны чередовались с огненными, не давая Ксен опомниться. Она успела подумать, что эта бешеная схватка стихий никогда не закончится, как вдруг начался второй граничный уровень. В нём уже не было ни тепла, ни холода, вместо этого вокруг царил оглушающий шум колоколов. Время как будто остановилось, Ксен явственно видела, как грива Астораго неподвижно застыла в воздухе. Она хотела поднять руку и тут же поняла, что мозг не торопится отдавать приказ руке. Она хотела кричать и чувствовала, что не может открыть рта. Воздух не проходил через нос в лёгкие, система охлаждения застыла в одном положении. Только мысли толпились в голове бесконечной чередой. Ксен думала о том, что ни одно событие прежде не вызывало у неё такого ужаса. Застывшее время было похоже на криогенную заморозку в зале "Альгиз". Там Сонар провёл чуть меньше шестидесяти лет в зыбком состоянии между сном и явью. Это воспоминание заставило Ксен захлебнуться от страха за оставленную Лори. И как только она вспомнила о сестре, передние копыта Астораго коснулись земли, а вздыбленная грива мягко легла на шею. Второй уровень кончился, а за ним кончилась и сама граница. За последние несколько столетий только один человек выбрался из круга через эту границу. Если нам будет позволено признать Ксенобию человеком, стоит отметить, что она была второй.
67.
Аметистовое море раскинулось настолько, насколько хватало взгляда. Фиолетовое зарево расстилалось во все стороны, прозрачные глыбы то тут, то там высились одна на другой. Изредка попадались разломы глубже прочих, из которых били горячие струи воды со слабым запахом озона. Проехав около часа, Ксен уже не видела берега, на котором осталась граница и круг, дом и Лори. Астораго двигался по заданной программе, и Ксен оставалось только смотреть по сторонам. К полудню она была уже на середине моря. Птицы не залетали так далеко от берега, и цокот копыт электрической лошади был единственным звуком на много миль вокруг. Солнце палило над головой, наполняя камень глубоким внутренним светом.
Далеко впереди Ксен давно приметила небольшое вытянутое строение, такое же фиолетовое, как аметист. По мере приближения к нему стало ясно, что это небольшая беседка с ажурными стенами и шестигранной крышей. Когда беседка оказалась на расстоянии меньше ста ярдов, Ксен поняла, что её стены в действительности ярко-белые, а крыша сделана из светлого зелёного стекла. Подъехав вплотную к беседке, Ксен спешилась и обошла её по кругу. Внутри она увидела большой стеклянный куб, наполненный водой. В центре его плавал какой-то странный тёмный предмет.
Ксен осторожно вошла в беседку и увидела, что куб стоит на четырёх металлических ножках, выполненных в форме рыб. Внутри куба был заточен маленький мальчик с бледно-голубой кожей, огромными распахнутыми глазами и длинными жаберными прорезями на груди и шее. Черты лица мальчика были мягкие и очень нежные. Чуть приплюснутый нос, бледные губы, сложенные в аккуратную линию. Между пальцами рук были широкие перепонки зелёного цвета. Волосы на голове похожи на шевелящиеся водоросли. Одет мальчик был в старомодный костюм из плотного синего материала, делающий его похожим на юного лорда Фаунтлероя.
- Кто ты? - спросила Ксен, осторожно прикасаясь ладонью к стеклу. Мальчик сделал шаг вперёд и приложил свою руку с внутренней стороны.
- Я Нек. Нек Светлячок, - сказал мальчик. Его голос прозвучал так чисто и ясно, что Ксен показалось, будто бы их не разделяет стекло и вода. Она попятилась, но тут же поняла, что мальчик говорит через интерком, вмонтированный под потолком беседки.
- А как зовут вас? - спросил мальчик.
- Меня зовут Ксенобия.
- Очень приятно, миледи Ксенобия, - сказал Нек и сделал лёгкий поклон. - Ко мне давно никто не приходит.
- Сколько времени ты здесь?
- О, очень давно, миледи Ксенобия. Иногда я даже думаю, что меня здесь забыли. Но я стараюсь не отчаиваться. Не хотите ли мятный коктейль?
- Нет, спасибо.
- Тогда может быть кофе? Горячий шоколад? Травяной чай? Или, вот, рекомендую, имбирное пиво. Мой папа говорил, что оно выше всяких похвал.
- У тебя есть папа?
Нек удивлённо посмотрел на Ксен.
- Да, конечно, миледи Ксенобия. У всех есть папа и мама. Только мои почему-то очень долго ко мне не приходят. Наверное, они очень заняты. А вы знаете моего папу?
- Нет, - покачала головой Ксен. - Как его зовут?
- Клайв Саров. Он сделал много мальчиков вроде меня, - сказал Нек. - Но любил только меня одного. Потому что я был первым. Так он говорил.
- Послушай, Нек...
- Нек Светлячок, если позволите, - поправил её мальчик. - Мне больше нравится, когда меня называют полным именем.
- Нек Светлячок, - повторила Ксен. - Я бы с удовольствием осталась с тобой на чашку чая, но, боюсь, мне надо до заката оказаться на другом берегу.
- Вы держите путь в Янгшу? - с удивлением спросил Нек Светлячок. - Но ведь там... оттуда... Туда нельзя! Это запрещено!
- Значит, мне придётся нарушить запрет.
Мальчик на минуту задумался. По его лицу пробежала тень улыбки, а когда Нек заговорил, голос его звучал грустно:
- Я не смею отговаривать вас, миледи Ксенобия. Я всего лишь ребёнок, как вы видите.
- Ты можешь как-то связываться с внешним миром? Кроме Янгшу?
- Только отчасти. С тех пор как перестала работать b2b-связь, мои данные очень обрывочны. Я могу составлять общую картину только по фрагментам кода, а его надо ещё расшифровать. К сожалению, у меня мало на это времени. Я должен считать. Иначе господин Хэрроу может разозлиться.
Ксен отодвинулась от стекла. Она знала, что в давние времена обе воюющие стороны расставляли по своим территориям перехватчиков, но никогда не слышала о том, чтобы их делали в виде детей-амфибов.
- А кто такой Хэрроу? - спросила она.
- Наставник. Простите, миледи Ксенобия. Господин Хэрроу не любит, когда о нём говорят.
- Ты можешь отсюда выбраться? - спросила Ксен после небольшой паузы.
- Боюсь, что нет, - ответил Нек. - Мои лёгкие вышли из строя около пятисот лет назад. Теперь я могу находиться на поверхности не более двадцати четырёх часов.
Он улыбнулся.
- Если вы были так любезны, что хотели предложить мне составить вам компанию, я вынужден буду ответить отказом. Мне придётся остаться здесь и ждать моего папу.
- Я вернусь за тобой, - пообещала Ксен.
- О, не стоит! Не стоит беспокоиться.
- Я вернусь за тобой, - повторила Ксен и приложила обе руки к стеклу. Нек Светлячок подплыл к ней так близко, что показалось, будто они стоят совсем рядом.
- Я верю вам, миледи Ксен. Но лучше вам поспешить. Когда закатное солнце напоит море своим огнём, лучше вам быть на другом берегу. Кроме того, господин Хэрроу. Ему может не понравиться то, что вы говорили со мной.
- Я вернусь! Я всегда возвращаюсь, - третий раз сказала Ксен и вышла из беседки. На сердце у неё было тяжело. В те времена, когда Ксен была Сонаром-палачом, она убивала амфибов сотнями. Среди них было немало детей всех возрастов. Многие из них были разумны и высокоразвиты. Но тогда, несколько тысяч лет назад Сонар и понятия не имел, что ему предстоит снова родиться в теле ребёнка и очистить собственную душу через взросление.
68.
Ближе к вечеру Ксен поняла, что Нек имел в виду, говоря про опасность заката на море. Чем ниже спускалось солнце, тем ярче начинал светиться аметистовый пласт, как будто где-то под ним зажглись тысячи мощных прожекторов. Через несколько минут глаза Ксен уже не различали ничего кроме столбов ослепительного света. Она зарылась лицом в гриву коня. Астораго мчал её вперёд по заданной программе, ни на шаг не сбиваясь с курса. Вскоре на каменной плите стало больше воды. Теперь это были не маленькие лужицы, а прозрачный и холодный слой глубиной в фут. Брызги воды от конских копыт сверкали на свету бриллиантовой россыпью, аметистовое море искрилось сотней цветов, от нежнейшего розового до чернично-синего.
В сотне ярдов от берега начался плавный подъем, и аметистовая плита полностью обнажилась. Ксен мчалась вперёд, копыта Астораго выбивали из камня белую крошку. И когда вишнёвое солнце уже коснулось нижним краем морской кромки, Ксен верхом на электрической лошади выбралась на морской берег. Странный сейчас вид был у её коня. Под лучами догорающего солнца все черты его заострились, всё стало контрастным и ярким. Длинная узкая морда стала ещё длиннее, раскосые глаза превратились в щёлочки, узкие и высокие копыта стали похожи на лапки сенокосца. Длинная жесткая грива спускалась до самой земли, как плащом закрывая сожженный правый бок. Аметистовое море выкрасило Астораго в глубокий фиолетовый цвет, белая сбруя превратилась в тёмно-синюю.
Берег был песчаным, а песок мелким, как толченая соль. Обычно он был белый, как снег, но сейчас полыхал фиолетовым. Прямо из песка росли деревья с толстыми перевитыми стволами и мясистыми зелёными листьями. В сплетении ветвей и листвы зрели кроваво-красные плоды, похожие на чуть продолговатые гранаты. Ксен промчалась мимо гранатового дерева и по какому-то внутреннему наитию сорвала с ветки крупный спелый гранат. Она подняла его над головой и разломила одной рукой напополам. И в тот момент, когда во все стороны брызнули красные зёрна, солнце зашло в море наполовину и окрасило песок, берег и саму Ксен в красный цвет. Зёрна вспыхнули как сотни драгоценных камней и посыпались рубинами на песок, алый от закатных лучей. Ксен отбросила кожуру граната и поскакала дальше, туда, где далеко на горизонте ярко белела древняя башня, такая высокая, что видно её было за много миль.
Берег закончился каменистой равниной, испещрённой целой паутиной трещин. Здесь во множестве водились разноцветные ящерицы, которые при появлении коня и всадника с шипением расползались в разные стороны. Скрученные деревья, полностью лишенные листьев, торчали из земли как черные руки. Ксен старалась ехать так, чтобы не касаться их ветвей, но всё же одно из деревьев оказалось достаточно близко от правого бока Астораго. Его ветви оказались удивительно прочными и острыми. Одно только смазанное касание оставило на теле электрической лошади две глубокие борозды. Вскоре деревьев стало больше. Некоторые ещё хранили остатки листьев, другие были густо покрыты молочно-белыми грибами.
Чуть дальше Ксен увидела полуразрушенную каменистую дорогу, ведущую вправо от маячащей на горизонте башни. Подумав, она отправила Астораго прямо по ней, стараясь не упускать башню из виду. Кое-где на дороге ещё сохранилось асфальтовое покрытие. Вдоль неё росла тёмно-зелёная трава с изумрудными поперечными полосами. Чем дальше ехала Ксен, тем более влажной становилась земля, пока, наконец, не перешла совсем в топь. Теперь дорога шла по бугристой насыпи посреди болота. Справа и слева сгрудились остатки каменных перил.
Дорога вильнула сначала вправо, потом влево, а дальше уже начался затейливый серпантин. Ксен пришлось осадить Астораго и велеть ему идти шагом, медленно переставляя копыта. По обеим сторонам встречались водоёмы, не больше пяти футов шириной, подёрнутые серой ряской. Несколько раз Ксен видела белые руины зданий, почти утонувшие в заболоченном краю. На дороге валялись обломки черепицы вперемешку со стеклом и пластиком, куски металлических обручей, кости каких-то мелких животных. В одном месте дорога сузилась в тонкую вьющуюся ленту. Ксен сошла с коня и повела его в поводу.
Наконец, болото закончилось. Чавкающая топь сменилась твёрдой каменистой землей, усыпанной ржавой хвоей. Вместо чахлых осинок вокруг великанами стояли корабельные сосны, уходящие вершинами высоко в небо. На стволах одних из них стояла ярко-зелёная маркировка где-то у самых верхних ветвей, другие были плотно обмотаны проволокой. Впереди показался сетчатый забор, весь в крупных рваных дырах. Ксен поначалу хотела оставить Астораго за забором и пролезть через дыру, потом передумала, снова взобралась на коня и поехала вдоль забора.
Через пару миль забор упёрся в проржавевшие металлические ворота. Когда-то они крепились к ребристой бетонной стене десяти футов высотой, сейчас стена была разрушена и на земле белели истершиеся куски бетона. Ксен верхом на Астораго перебралась через каменные залежи и оказалась по ту сторону забора. Здесь тоже росли сосны, но уже не такие высокие, как снаружи. Тёмно-зелёные папоротники стелились по земле, изредка перемежаясь хвощами и черничными кустами. Дважды из-под копыт Астораго с шумом улетали взъерошенные птицы, свившие гнёзда у самых корней деревьев. Ксен видела оленя, с любопытством глядящего на неё из зарослей репейника, древесных лягушек, спускающихся по стволам сосен.
Башня казалась ещё белее в сгущающихся сумерках. По мере приближения к ней Ксен отмечала следы, оставленные на ней беспощадным временем. Некогда башня наверняка была величественным небоскрёбом с зеркальными стенами и яркой подсветкой на крыше. Сейчас почти всё стекло осыпалось и обнажился белый каркас, весь покрытый разбегающимися трещинами. Два нижних этажа уходили под землю, три или четыре верхних были разрушены. У подножия башни высилась гора из черных проводов и обломков пластика, которую венчал чудовищных размеров прожектор с разбитым стеклом. Прожектор всё ещё работал и освещал башню широким белым лучом.
69.
Перед самой башней Ксен остановилась в нерешительности. Она не могла решить, войти ли в башню сразу или для начала исследовать ближайшие окрестности. Сзади послышался шорох. Ксен резко обернулась и успела заметить краем глаза чью-то смутную тень, которая тут же скрылась за каменной глыбой. Не произнося ни слова, Ксен отъехала назад по бетонной дорожке и увидела, что за камнем прячется тщедушный человек в тёмном плаще. Его лицо скрывала деревянная маска, поделенная на две половины. Одна половина изображала синий полумесяц, на другой было нарисовано жёлтое солнце. По краям маска была украшена золотой тесьмой и инкрустирована тусклой каменной крошкой. Человек не двигался. Ксен решила обратиться первой:
- Кто ты?
Человек в маске издал горлом хлюпающий звук и зашелся в приступе кашля. Ксен увидела несколько струек крови, стекающих по его шее. Когда через несколько минут незнакомец пришел в себя, его дыхание было прерывистым и свистящим.
- Не ходить! - прохрипел человек, держась за горло. На ногах он держался с трудом и судорожно хватался ногами за камень.
- Не ходить куда?
- Не ходить, королева! Не ходить!
- Ты знаешь меня? - Ксенобия. - Откуда?
- Не ходить, - сказал человек хнычущим голосом, - пожалуйста. Не надо туда. Ходят большие и малые. В живых остаться. Тебе.
Кровь пошла сильнее, закапала из-под нижней части, обагрила шею и грудь мужчины. На какой-то момент Ксен показалось, что к Луне и Солнцу прибавился тёмно-красный Марс. Незнакомец быстро задышал, схватился за горло и рухнул на колени. Туловище его согнулось пополам, и голова с глухим ударом стукнулась о бетон.
- Королева, - сказал человек.
Это были его последние слова. Когда Ксен спрыгнула с коня и опустилась на корточки рядом с незнакомцем, он был уже мёртв. Ксен осторожно взяла его за плечи и потянула на себя. Маска ползла с лица и осталась лежать на земле в луже крови. Тело безвольно лежало в руках Ксен. Она заглянула в лицо мертвецу и невольно отпрянула. Лица у человека не было. Маска скрывала пористую массу грязно-серого цвета с двумя глазными яблоками, напоминающими варёные яйца. Век не было, и остекленевшие глаза смотрели прямо на Ксен.
70.
И снова Ксен испытала нечто сродни скачку во времени. Снова был 2316 год, её снова звали Сонар и в её руках снова был лазерный автомат Стивенсона. Сонар стоял посреди разгромленного склада, некогда принадлежавшего супермаркету Волмарт. Высокие стеллажи были разобраны на доски и сгружены в углу, там же лежал перевёрнутый двухтонный погрузчик. Огромная рекламная растяжка с улыбающейся во весь рот малышкой свисала с ободранной стены. Надпись на растяжке гласила "Радость каждый день с соком Светлый". Лоб рекламной девочки украшали четыре пулевых отверстия. Сонар вставил в автомат свежий картридж и пустил в растяжку луч малого диаметра. Прорезиненная ткань вспыхнула как бумага и стала стремительно чернеть. Прежде чем растяжка догорела и осыпалась вонючими хлопьями, Сонар успел ещё раз прочитать слово "Радость". Это почему-то показалось ему необычайно смешным.
На Сонаре был черный свитер с глухим высоким воротником, жилетка с карабином для ножа и штаны с накладными карманами. В карманах Сонар хранил удостоверение личности, картриджи для автомата и запасные микро-генераторы для себя самого. Радиоизотопные генераторы малого размера, способные столетиями вырабатывать энергию запустили в массовое производство только через полгода, а пока Сонару приходилось менять аккумуляторы каждые шесть дней. Если работа требовала максимальной активности двадцать четыре часа в сутки, одного аккумулятора могло хватить всего на два дня. Сейчас Сонар работал на последнем заряде и чувствовал, что нужно вот-вот вставить новый.
Он привычно сунул руку в правый карман, рассчитывая нащупать там аккумулятор, и коснулся пальцами чего-то круглого и металлического. В полном недоумении Сонар вытащил из кармана золотой соверен с портретом Генриха X и машинально подбросил его на ладони. Откуда он там взялся? Больше в кармане не было ничего, а до ближайшей зарядной станции оставалось около двух часов езды. Столько времени у Сонара не было. Он всегда полностью расходовал аккумуляторы и ставил новый, только когда датчик на левой руке показывал половину процента последнего заряда.
Сонар последовательно отключил все не критичные сервисы, так или иначе расходующие энергию. Погасил четверть зрения и весь слух, положившись только на радиолокационный датчик. Выключил связь с центром управления, снизил охлаждение до максимально низкого уровня. Такими мерами он продлил себе возможность функционировать на сорок минут и теперь прикидывал, где бы срочно раздобыть донора.
Человека, который имел неосторожность зайти на бывший склад, звали Калеб. Под руку его вёл личный андроид-помощник Льюис, имеющий внешность подростка лет шестнадцати. Два года назад Калеб был совладельцем Волмарта и сейчас захотел взглянуть на то, что осталось от его бизнеса. Особенно его интересовали бензиновые генераторы в подвале, которые были надежно запечатаны за тремя стальными дверями. Калеб с помощью Льюиса намеревался погрузить генераторы в свой грузовик и отвезти домой. Жене Калеба надоело постоянное отключение электричества, и она требовала от мужа "сделать что-нибудь с этим чертовым светом".
Сонар не собирался убивать Калеба. Он зафиксировал присутствие человека и андроида и целился в андроида. Сонар понятия не имел о том, что Льюиса делался по специальному заказу. Он был точной копией покойного сына Калеба и тот просто не мог потерять сына во второй раз. В последний момент Калеб закрыл Льюиса своим телом, и лазерный луч прошил обоих. Сонар стрелял в голову андроида, попадание было как обычно точным, но на этот раз выстрел лазера прошел сразу через две головы. Голова Льюиса расплавилась и превратилась в густую раскалённую массу, лицо Калеба вошло в неё как в упругое желе. Когда Сонар оторвал его от Льюиса, чтобы достать аккумулятор из груди андроида, он увидел, что Калеб лишился лица. Глаза человека мгновенно запеклись и превратились в два мутных жёлтых шара.
71.
В тот раз Сонар просто отбросил человека в сторону и распотрошил тело андроида. Сейчас Ксен с трудом отогнала от себя воспоминание и опустилась на колени.
- Прости меня, - сказала она, обращаясь к тому, кого убила несколько тысяч лет назад. Ксен смотрела на мёртвого человека и видела, что два образа слились в один. - Я плохой солдат и плохая королева. Хотелось бы мне понимать это раньше.
Голос за спиной заставил её вскочить на ноги.
- Ты религиозна?
Ксен обернулась и машинально потянулась к поясу, на котором в её прошлой жизни обычно висел автомат Стивенсона. В трёх футах от неё стоял высокий нескладный человек в красном балахоне и с такой же маской, которая закрывала лицо мёртвого человека.
- Кто ты?
- Веришь ли ты в бога? Я хочу сказать, веришь ли ты в бога так, как он верит в тебя?
Ксен шагнула вперёд и оказалась нос к носу с незнакомцем. Она не могла увидеть его лицо, но была уверена, что под маской он улыбается во весь рот.
- Я спрашиваю, кто ты?
Человек в маске и не подумал отстраняться. Вместо этого он положил руки на плечи Ксен.
- Моя милая заблудшая овечка! Твой верный пастырь отведёт тебя домой. Я посланник епископа!
- Лучше бы тебе заткнуться, - посоветовала Ксен и сбросила руки незнакомца.
- Бедное дитя, - покачал головой человек и маска покачалась вместе с ним. Ксен посмотрела на маску внимательнее и только сейчас заметила, что она несколько отличается от маски на мертвеце. На этот раз луна и месяц поменялись местами. У солнца появился хитрый узкий глаз с широким синим зрачком, безглазый месяц улыбался хищно очерченным красным ртом. Снизу маску обрамляла пушистая бахрома, похожая на рыжую бороду.
- Почему вы закрываете лица? - спросила Ксен, не особо рассчитывая на ответ. Краткое общение с людьми в масках показало, что они не сильно стремятся к продуктивному диалогу. К её удивлению, человек всё-таки ответил:
- Так распорядился епископ, наместник бога на земле!
- Какого бога?
- О, - человек казался огорчённым, - Бог один в небе! Неужели ты, дитя, разделяешь взгляды диких варваров?
- Я ничего не разделяю, - отрезала Ксен. Она никак не могла уловить суть разговора с незнакомцем и он начал её раздражать. - Я хочу попасть в город Янгшу. Ты знаешь, где он?
- Дитя моё! - воскликнул человек в маске. - Ты уже в Янгшу!
- Подземный город, - уточнила Ксен. - Очень старый. Очень древний.
Видя, что человек её не понимает, Ксенобия добавила:
- Город дивных мастеров. Которые сделали много интересных штук вроде этой, - Ксен махнула рукой на работающий прожектор, - Которые построили эту башню и другие здания.
Незнакомец в маске всплеснул руками и попятился.
- Так ты ищешь демонов!
Он издал тихий вскрик и закрыл голову ладонями. Постоял в таком положении несколько секунд, потом медленно опустил руки и окинул Ксен долгим взглядом.
- Что ж, кто ищет демонов, тот их находит.
Когда человек в маске, поминутно оглядываясь через плечо, ушел по бетонной тропинке в лес, Ксен велела Астораго оставаться на месте и отправилась прямиком в башню. Больше у неё не было сомнений в том, правильно ли она поступает. Человеческое безумие всегда пугало андроидов, а в том, что встреченные ею люди безумны, Ксен не сомневалась. Оставалось только найти дорогу в подземный город и выяснить, остался ли здесь кто-то в здравом рассудке.
72.
Ксен предположила, что вход под землю может располагаться внутри бывшего небоскрёба. Интуиция, или то, что у андроидов заменяет интуицию, её не подвела. Когда Ксен вошла в башню через разбитое панорамное окно третьего этажа, она оказалась в темноте. Снаружи ярко бил в небо луч прожектора, четко прорисовывая башню на фоне тёмного неба, а внутри царил сумрак, переходящий ближе к центру в полную темноту. Почти все внутренние стены небоскрёба были разрушены, а посередине высилась чудом уцелевшая шахта лифта, похожая на позвоночник чудовища. Лифтовая кабина висела на высоте двенадцатого этажа, чуть покачиваясь на ржавом тросе. Её стены плотно облепили плоские грибы, похожие на ракушки, прилипающие к дну кораблей. Лестница с проломленными ступенями вела наверх и обрывалась через двадцать футов. Вниз уходили только лестничные перила и виднелась одинокая стеклянная ступенька. Ксен осторожно потрогала рукой перила, оперлась рукой и заглянула вниз. Далеко внизу блестела вода, освещённая тусклым зелёным светом, пахло влажной землёй и гниением. Ксен некоторое время постояла неподвижно, прикидывая, не будет ли безрассудством предпринимать какие-либо действия в темноте. Она уже решилась дождаться дня и отправляться вниз при свете солнца, но тут с улицы раздался знакомый голос:
- Дитя моё! Я понял, что истинный пастырь никогда не оставит свою маленькую овечку в волчьих лапах порока! Епископ сказал...
- Проклятие, - прошипела Ксен сквозь зубы и начала быстро карабкаться вниз по перилам. Перспектива свернуть себе шею её не радовала, но мысль о выслушивании фанатичных бредней нравилась ещё меньше.
- Дитя моё! - ещё раз жалобно воскликнул человек на улице. Он кругами ходил вокруг неподвижного Астораго и почему-то даже не думал поискать Ксен в башне. Если бы Ксенобия была рядом, она бы увидела в свете прожектора, что бахрома на маске потемнела от крови. Кровь струилась по шее человека точно также, как и у другого незадолго до его смерти. Когда человек, называющий Ксен бедной овечкой, упал на землю и забился в судорогах, она была уже глубоко под землёй. Некоторое время Ксенобия возвращалась мыслями к странным незнакомцам, но вскоре и думать о них забыла.
Ксен съехала по перилам на один этаж вниз и остановилась. Перила здесь были довольно хлипкие на вид, а ей совершенно не хотелось лететь через пару лестничных пролётов. Она вдруг вспомнила сказку про новую Алису, которую Лори часто рассказывала ей в детстве. В этой сказке, безумной, как и весь новый мир, сплетались воедино истории Тома Сойера и Бекки, оленёнка Бэмби и целого выводка русалок. Поначалу Ксен пыталась разобраться в том, как связаны все эти персонажи, потом поняла, что за тысячи лет детские герои сказок стали частью древнего эпоса. Только одно оставалось неизменным. Сказка начиналась с падения маленькой девочки. Правда, вместо кроличьей норы была старая медная шахта. Сейчас Ксен чувствовала себя Алисой и надеялась, что падать всё-таки не придётся.
Тело боевого андроида Сонара было оборудовано ночным зрением. На долю Ксен приходилась только способность немного видеть в полутьме. Когда темнота сгущалась, зрение полностью отказывало, и Ксен ориентировалась в пространстве при помощи радиолокатора. На втором этаже небоскрёба было достаточно темно для того, чтобы она перешла именно на этот способ восприятия. Ксен послала круговые лучи в поисках препятствия и на основании полученных данных сумела выстроить примерную схему помещения. Как выяснилось, вниз вела ещё одна лестница, гораздо меньшая по размеру. Очевидно, в былые времена это было что-то вроде пожарного выхода, хотя в таких небоскрёбах любая лестница выполняла именно такую роль. Люди предпочитали передвигаться вверх и вниз только на лифтах. А к концу двадцать третьего века дошло до того, что для андроидов делали отдельный лифт. Как ни странно, когда андроиды только появились, человеческое общество радостно приняло их в свои ряды. Но когда они были запущены в массовое производство, со всех сторон посыпались возмущённые голоса. Если Ксен достаточно понимала человеческую психологию, всё упиралось в чувство превосходства. Людям нужна была каста рабочих и солдат, но они не хотели, чтобы они сидели с ним за одним столом. Сотни лет назад люди также любили своих домашних питомцев и отказывали чернокожим рабам в праве на собственную судьбу. В отличие от разумных существ, безмолвное животное или куклу всегда было проще любить и принимать. Кроме того, андроиды таили в себе угрозу как ещё один разумный вид, явно конкурирующий с человеком. Люди отдавали должное необходимости андроидов в своём обществе, однако загоняли их в отдельные лифты и строили для них специальные вагоны в метро. Да здравствует сегрегация!
Маленькая лестница оказалась в лучшем состоянии, нежели большая. Перил у неё не было, зато были толстые металлические ступени. Когда Ксен сбегала по ним вниз, небоскрёб наполнился гулким грохотом. По лестнице она спустилась до первого этажа и снова замерла. Дальше начинались подземные этажи. Плеск воды внизу стал громче, света немного прибавилось, и сейчас Ксен могла различить собственные руки. Время от времени она улавливала скребущийся металлический звук, доносящийся снизу. Подождав немного и не услышав ничего нового, Ксен начала спускаться дальше.
Через четыре подземных этажа вокруг стало значительно светлее. Помещения под землёй пострадали гораздо меньше, и сейчас в зелёных отблесках Ксен различала стеклянные перегородки, оставшуюся мебель и ржавые торговые автоматы. По стенам ползали длинные ящерицы и мелкие жучки. Отчетливо пахло горелым. Ксен спустилась ещё на один этаж и оказалась перед кабиной лифта, сохранившейся так хорошо, что в первый момент она не поверила своим глазам.
Кабина была выполнена из блестящего металла и чёрного стекла. Судя по остаткам крепежа по бокам, когда-то этот лифт умел двигаться не только вверх и вниз, но и горизонтально, по монорельсу, огибающему весь этаж. Двери у кабины были сняты, а внутри горел тусклый красный свет. Ксен осторожно заглянула в кабину и увидела сиденья, обитые красным бархатом. На полу лежал толстый ковёр с длинным ворсом, в стену была вмонтирована пепельница с откидной крышкой. Ксен уловила запах дыма и безошибочно определила сигареты "Свечение", появившиеся в продаже незадолго до начала четвёртой мировой войны. Запах этих сигарет всегда ассоциировался у неё с опасностью, потому что именно их курил Дэвид Рид, судья, приговоривший Сонара к казни. Ксен отчетливо помнила свои мысли, когда она услышала роковой приговор. Преследование и убийства всегда казались ему увлекательной игрой, которая по чудесному совпадению является её работой. Выполняя очередное задание, Сонар упивался своей властью и хотел, чтобы игра продолжалась дальше. Услышав, что конец игры означает конец жизни, Сонар впал в ужас. Даже самые боязливые из людей рано или поздно задумываются о смерти, гонят эти мысли от себя, но всё равно знают о её неизбежности. Андроидов же создавали без понятия смерти. Люди считали, что машина, в которую вложено столько сил и труда, должна служить как можно дольше. Андроиду можно было заменить какую-то часть тела или тело целиком, но их разум всегда бережно хранили. Люди очень быстро поняли, что наивысшую ценность представляет разум, обогащённый серьёзным опытом. У Сонара был именно такой мозг, и поэтому известие о собственной казне вызвала у него понятное отторжение. Сонар не верил, что его бесконечная жизнь может окончиться по человеческому приказу. Когда он осознал неизбежное, он возненавидел людей. Запах сигарет "Свечение" был запахом опасности, запахом отчаяния и запахом собственного бессилия. Ксен вдыхала ненавистный запах и чувствовала, как к ней возвращается старая ненависть. Люди были её врагами, и она испытывала мрачное удовлетворение от того, что их осталось так мало. Ксен радовалась тому, что отныне для появления нового человека следует совершить сложный ритуал, а продолжительность жизни снизилась до восьмидесяти лет. Потом она вспомнила про Лори и ненависть схлынула с неё, как ледяной поток. Ксен стало очень холодно от собственных мыслей. Когда Ксен впервые в жизни испытала чувство одиночества, она стала ещё ближе к тем, кого ещё недавно ненавидела.
Внимательно осмотрев кабину лифта со всех сторон, Ксен решила спускаться вниз с её помощью. На нижних этажах лестница совсем обветшала, ступеньки истерлись от времени, и нога то и дело проваливалась сквозь ржавый металл. Звук, с которым осыпалось вниз крошащееся железо, напоминал Ксен хлопанье крыльев летучих мышей. Под землёй Ксенобия чувствовала себя неуютно. Она бы ни за что не призналась в том, что к её чувствам явственно примешивался страх. Нижние этажи небоскрёба слишком напоминали ей дата-центр 19, в котором она провела несколько тысяч бесконечных лет.
Ксен вошла в кабине лифта. Когда она шагнула на толстый ковёр, свет на мгновение мигнул, а потом лампочка в потолке стала издавать неприятный дребезжащий звук. Поверх треснувшей сенсорной панели был грубо прикручен шурупами механизм, состоящий из диска с круглыми прорезями по краям и множеством шестерёнок, сцепленных друг с другом плоскими синими проводами. Всего прорезей было двенадцать, и возле каждой была нарисована цифра от одного до девяти. Рядом с последними прорезями были буквы "X" и "Y". Над диском был приклеен стикер с улыбающейся жёлтой физиономией, надпись рядом с ним сообщала что-то совсем непонятное: "Дете иеопспк". Ксен не поняла, что означает написанное, зато предположила, что цифры обозначают этажи. Она осторожно просунула палец в прорезь, рядом с которым значилась цифра "1" и с некоторым усилием прокрутила диск против часовой стрелки до стикера.
Когда цифра "5" поравнялась с улыбающимся стикером, в кабине раздался тонкий хрустальный звон. Ксен дёрнулась, согнула палец и едва не сорвала со стены дисковый механизм.
- Пятый этаж, - сказал нежный женский голос. Кабина вздрогнула, заработало устройство, управляющее дверями лифта. Ксен увидела выезжающие скобы с тонкими оголёнными проводами. Они провернулись вокруг своей оси и уехали обратно в боковины кабины. Снова зазвенел невидимый колокольчик, и лифт медленно поехал вниз. За дверным проёмом проплыла разрушенная колонна, разобранный почти до основания пол, целые клубки сплавившихся проводов.
Спустившись на этаж ниже, лифт остановился.
- Пя, - сказал женский голос и зашелся в хрипе. Через несколько секунд он закончил: - Аж.
- Ясно, - кивнула Ксен, и вставила палец в отверстие с цифрой "9". - Теперь поехали до самого низа.
- Посетите нашу галерею живых садов на пятом этаже. Только здесь вы сможете увидеть гигантские орхидеи и чёрную Альгамбру, поющий тростник и настоящую спаржу.
- Ненавижу спаржу, - сказала Ксен. Это было ложью, потому что она никогда не размышляла о своём отношении к растениям. Но сейчас Ксенобии хотелось ненавидеть что угодно, что отвлекает её от главной цели.
- Девятый этаж, - нежно сообщил голос. Звякнул колокольчик, лифт тронулся. Голос снова прокашлялся и спустя мгновение пропел с восторженной интонацией: - Уважаемые покупатели! Специально для вас мы открыли новое детское отделение. Игровая площадка, бассейн с шариками, мини-зоопарк и конечно весёлая карусель! Детское отделение занимает весь девятый этаж. Мы будем рады видеть вас семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки.
- Я обязательно приду, - пообещала Ксен.
- Де, - сказал голос лифта, доехав до нужного этажа. Ксенобия думала, что сейчас он захрипит и скажет "Аж", но лифт промолчал.
Этажом ниже оказалось озеро. Вероятно, в лифте был какой-то способ сложить из цифр числа "10", "11" и дальше, но Ксен не знала, как это сделать и боялась рисковать. Кто знает, как сильно повреждён механизм тысячелетнего лифта. Вполне может статься, что следующая поездка окажется последней.
На девятом подземном этаже от маленькой лестницы не осталось ни единой ступени. Зато большая лестница была в полном порядке. Повреждённые ступени совсем недавно были заменены мраморными плитами, перила отполированы до блеска. На стенах Ксен заметила ещё две наклейки с улыбающимися рожицами. Рядом с одной было написано маркером "Я режатв ппскеио" и нарисовано сердечко, пронзённое стрелой. Ксен поёжилась и быстро сбежала по ступенькам вниз, туда, где лежало прохладное зелёное озеро.
Вода оказалась мутной и на вид густой как желе. Время от времени по волнам проходила сильная рябь, хотя воздух под землёй был абсолютно неподвижен. У самого берега стояла железная лодка с длинным шестом, крепящимся к её боку. Глубина была невелика, лодка временами покачивалась и скребла по дну. Звук эхом отдавался от стен и доносился до верхних этажей небоскрёба. Ксен подошла к самой воде и долго стояла, глядя на возникающую и расходящуюся рябь. Ей казалось невероятным появление здесь озера, но оно было таким же реальным, как и лодка, металлическая цепь, лежащая на берегу ржавой грудой, кабина лифта, стоящая за спиной. Вода светилась изнутри пульсирующим светом, как будто на дне озера беспрестанно двигались мощные прожекторы.
Ксен подняла голову вверх и разгадала тайну озера. Весь потолок был оплетён толстыми трубами, по которым всё ещё циркулировала светящаяся жидкость. Вероятно, это было то самое вещество, которое в последние годы разумного человечества использовали вместо электрического освещения. Вещество, которое необходимо было оставлять в непрерывном движении, светило гораздо ярче неона и давало холодный ровный свет. Свет был исключительно зелёного цвета, но в состоянии постоянной войны выбирать особо не приходилось. Электронно-магнитный импульс лишил людей привычных источников энергии, но ничто не могло погрузить мир в темноту. Спустя сотни, а может и тысячи лет трубы с жидким светом прорвало, и он выплеснулся туда, где когда-то располагался самый большой игрушечный бассейн. Механизм, который некогда мягко перемешивал шарики к вящей радости ребятишек, работал до сих пор. Благодаря ему вещество по-прежнему давало свет, хотя и не такой яркий как в прежние годы.
У Ксен не было информации относительно того, какими химическими свойствами обладал жидкий свет. Ей достаточно было того, что вещество не разъело лодку. Это означало, что металлическому андроиду не грозит опасность. По крайней мере, какое-то время. Ксен забралась в лодку и оттолкнулась шестом от берега. Лодка издала отчаянный скрип и поплыла вперёд, проседая и ещё больше скребя днищем об озёрное дно. Сверху проплыли свисающие до самой воды провода, с конца одного из них изредка срывались длинные искры.
Ксен ещё несколько футов помогала себе шестом, а потом лодка поймала течение и поплыла сама. Чем дальше, тем озеро становилось глубже, и когда Ксен опускала шест, он едва доставал до дна. Впереди замаячила серебристая арка, которая по мере приближения оказалась воротами. Две стеклянные створки были плотно закрыты, но когда лодка ткнулась носом в стекло, они со скрипом отъехали в стороны. Прежде чем вплыть вовнутрь, Ксен успела заметить очередной стикер на стене. Надпись рядом с ним гласила "Ержц оглатет ушид".
За стеклянными воротами было темно. Даже вода, казалось, почти перестала светиться. Но вот раздался глубокий нарастающий гул, что-то щелкнуло и всё вокруг залило сияющим белым светом. Глаза Ксен не были приспособлены к таким перегрузкам, поэтому её понадобилось время, чтобы хоть что-то увидеть. Когда лодка мягко вошла в мягкое дно и остановилась, Ксен, наконец, сумела осмотреться.
73.
Всё вокруг было белым. Белые стены, белый пол, белый потолок, белые ступени и белые колонны. Белые панели показывали дрожащее белое изображение, белые автомобили стояли на белых тротуарах. Ксен понимала, что на девятом этаже небоскрёба никак не могло быть помещения высотой в сотню футов, поэтому предположила, что река вывела её куда-то за пределы здания. Здесь был настоящий город, с величественными зданиями и скверами, аккуратными деревьями с белой искусственной листвой и фонтанами, струи которых были сделаны из молочно-белого пластика.
- Позвольте, я помогу вам, - произнёс голос прямо у Ксен над ухом. Она резко обернулась и увидела, что от стены отделился мужчина в белом костюме. Он явно не был человеком, слишком грубыми были его лицо и руки. Говорил и двигался он плавно, без резких движений и порывистых жестов. Ксенобия не знала, представляет ли он опасность, поэтому поначалу не смогла ничего ответить.
- О, я вижу, вы напуганы, - сказал незнакомец. Голос его был добродушным и мягким, но мимика на лице полностью отсутствовала, а губы не шевелились. Ксен вспомнила, что первые модели андроидов были очень похожи на того, кто стоял перед ней и почему-то полностью успокоилась. Тела первых серий были хрупкими и ненадёжными, а это означало, что с незнакомцем будет легко справиться. Ксен сделала шаг из лодки, и мужчина в белом костюме поспешил ей помочь.
Оказавшись на берегу, Ксен окинула незнакомца придирчивым взглядом. Рост около шести футов, кожа из дешевого пластика, непроработанная мускулатура. Обездвижить или убить такого будет несложно. Знать бы ещё только, что находится в его электронном мозгу.
- Меня зовут Уэзерби, - представился мужчина и сделал лёгкий полупоклон.
- Я Ксенобия.
- Прошу прощения за этот маскарад, - с этими словами Уэзерби небрежно провёл рукой от бедра до груди. - Но с учётом последних событий мне не приходится выбирать себе оболочку. По правде сказать, я вообще не должен расхаживать здесь в каком бы то ни было теле. Но некоторые сенсоры время от времени выходят из строя и мне приходится самому заниматься мелким ремонтом.
Уэзерби рассмеялся. Смех у него был приятный, но у Ксен побежали мурашки по телу. Слишком часто она слышала, как смеялись те, кто за долгие годы одиночества начал сходить с ума. Ксен помнила, как смеялась Итон, и ей не хотелось больше остаться наедине с подобным безумцем.
- Кто бы мог подумать! - между тем продолжал Уэзерби, - Управляющий будет выполнять работу самых мелких служащих. Я бы даже сказал жучков.
Ксен решила, что сейчас будет уместным согласиться со своим новым приятелем.
- Я вас понимаю, - сказала она, ничего не понимая.
- О! А понимаете ли вы, что представляем собой мы с вами?
Ксен ничего не ответила. Уэзерби немного помолчал, потом быстро наклонился и поднял с земли несколько гладких белых камешков. Один за другим он побросал их в воду и долго стоял на берегу, глядя как по воде расходятся широкие круги.
- Мы демоны этого мира, - серьёзно сказал Уэзерби, - И, боюсь, мне безразлично, понимаете ли вы это или нет.
Он снова умолк. Потом добавил со вздохом:
- Знать бы только, кто был демонами прежнего!
- Кого вы называете демонами? - спросила Ксенобия. Уэзерби рассмеялся. Пластик на его левой щеке размягчился и стал постепенно съезжать вниз, левый глаз неподвижно застыл и перестал моргать. Но Уэзерби словно не замечал происходящего.
- Демон это тот, с кем нельзя договориться. Вы не хуже меня знаете, что люди породили богов для собственных нужд. Каждый по своей специальности, каждого можно задобрить, с каждым заключить договор. Пообещать, что с завтрашнего дня начнёшь вести честную жизнь, а сегодня, так и быть, отгуляешь на полную. Но демоны это те, кого люди создали по своему образу и подобию. Это те...
Уэзерби не договорил. Вместо слов из его рта раздался скрежет, потом всхлип. Он медленно опустился на землю и уронил голову на грудь. Ксен наклонилась и осторожно тронула его за плечо.
- Уэзерби?
- Да-да? - откликнулся голос Уэзерби откуда-то сверху. Ксен резко подняла голову и увидела, что на стенном экране появилось изображение человека в белом костюме. Экран не был световой или плазменной панелью, скорее его можно было назвать движущимся белым барельефом. Человек, изображенный на барельефе, обладал богатой мимикой. Его лицо было узким, подбородок острым, вокруг губ то и дело собирались смешливые морщинки.
- Что случилось с вашим телом?
- Ах, это... Прошу, не стоит беспокоиться. Оно отслужило свой срок и будет утилизировано. Пока изготовляется новое, мне придётся поддерживать с вами более ограниченный контакт.
- А где все люди?
- Люди? Вы говорите о жителях этого города? О жителях Нижнего Янгшу?
- Да.
- Они ушли.
- Ушли?
- О, да. В один день они просто собрали свои пожитки и отправились на поверхность. Они сказали, что больше не хотят зависеть от машин. Сказали, что хотят снова быть творцами. Вернее, это епископ велел им так сказать.
- Епископ?
- Да. Его зовут Хэрроу. Он такой же, как вы и я.
- Уэзерби, ты машина?
- Да. И вы тоже. И, прошу, не спрашивайте, откуда я это знаю. Тем самым вы рискуете оскорбить меня. Никто не приходит в нижний город неузнанным. Система сканирования работает хуже, чем раньше, но всё же работает.
Уэзерби-на-экране улыбнулся.
- Я слишком люблю этот город, чтобы позволить чужакам с поверхности наводить здесь свои порядки. Я сам его создал. Я творец.
- Почему здесь всё такое странное? - спросила Ксенобия, рассматривая пластиковые кусты.
- Странное?
- Ненастоящее, - пояснила Ксен. - Сделанное искусственно.
- О, вы заметили! - почему-то обрадовался Уэзерби-на-экране. - Я рад, что вы это заметили. Это моё лучшее творение. Меня создали для того, чтобы я печатал объемные объекты по чужим схемам. Но, как видите, я научился создавать собственные. Целый город взамен разрушенного. Я воссоздал всё по собственной памяти.
- Не хватает цвета.
- Простите? - Уэзерби-на-экране хихикнул, - У нас с вами явное несовпадение мыслей и терминов. Люди сказали бы "мы говорим на разных языках". Что вы хотели сказать этим замечанием?
- Всё белое. Дома, дороги, деревья. Даже вода. Вернее то, что должно изображать воду. Почему?
- Не пойму о чем вы. Всё достоверно, в точности такое, как во времена старого города. Я был архитектором и строителем. А потом - даже планировщиком.
Он умолк, нахмурился и поднёс руку к голове. Несколько раз постучал указательным пальцем по лбу и улыбнулся:
- Простите, моя память начинает меня подводить. Я дал вам неправильные данные. Сначала я был планировщиком в месте, где копилась информация. Множество носителей. Люди. Лица. Кто-то хорошо покопался в моих директивах. Война. Разветвление.
Экран, на котором был Уэзерби, подёрнулся белой дымкой и мигнул.
- Вздох. Взрыв. Вверх, - сказал Уэзерби. Изображение стабилизировалось, и он продолжил уже спокойнее: - Потом пришли те, другие люди. Они увидели то, что я хранил, и велели мне делать вещи. Дома. Дороги. Они сказали, что я должен исполнять их команды. Быть слугой. А потом сказали, что я демон.
- Демон? Почему?
- Потому что я обладал собственной волей. А они уже забыли о том, что когда-то сами меня создали.
- Почему они ушли, Уэзерби? Почему люди ушли? Ты их прогнал?
- Я их отпустил.
- Отпустил? То есть они были твоими пленниками? - Ксен не верила своим ушам. Ни один из планировщиков центра обработки данных не мог допустить мысли о том, чтобы ограничивать в чем-то людей. В том, что Уэзерби был именно шеду, Ксен не сомневалась. Но ни один планировщик не мог контролировать человека. Это противоречило его установкам.
- Если только люди не стремились навредить самим себе, - закончила Ксен вслух собственную мысль и поразилась тому, как хрипло прозвучал её голос.
- Не пленниками, - поправил её Уэзерби. - Пациентами. Они были больны. Я дал им лекарство, но они не приняли его. Они ушли. Предпочли уйти.
- И где они сейчас?
- Наверху. Они слушаются епископа. Называют его Хор, как египетского бога. Но на самом деле он Хэрроу. Такой же, как я. Такой же, как мы с вами. Такой же как... Хотя нет, я это уже говорил. Да, Хэрроу. Его дом остался на востоке и погиб. Хэрроу пришел ко мне. Я приютил его. А потом он стал епископом. Сказал, что только так сможет заставить людей не навредить самим себе. Сказал, что только так сможет защитить себя. Стал епископом. Епископом. Епископ.
Уэзерби ещё несколько раз повторил слово "епископ", будто бы пробуя его на вкус. Вместо него на экране появился улыбающийся атлет.
- Вы хотите ощутить всю полноту жизни? - радостно воскликнул энергичный мужской голос: - Хотите узнать, на что способно ваше тело? Хотите оставаться молодым и активным после шестидесяти лет? Витаминный комплекс "Свет-04" вернёт вам радость каждого дня!
На экране огромные капсулы танцевали румбу с девушками в бикини. По замыслу создателей рекламного ролика, это должно было изображать бурную радость.
- Наркотики, - сказал Уэзерби-на-экране, когда реклама закончилась, и он снова вернулся на экран. - Я создал формулу счастья. Выпуск в виде таблеток, но можно заказать раствор для инъекций. Никаких побочных эффектов, только радость. Я снабдил ими каждого человека. После большой войны им так не хватало этого. Но они не взяли моё лекарство.
Ксенобия встряхнула головой. Её интересовала история Янгшу, но сейчас важнее найти тех, кто мог помочь Лори.
- Послушай, - сказала она, - Я пришла издалека, с той стороны круга. Мне нужны инструменты для проведения хирургической операции. Мне нужны руководства по обращению с ними. А больше всего мне нужен врач, который сможет рассказать сам то, что меня интересует. Можешь ты дать мне то, что я хочу или указать на тех, кто может мне это дать?
- Могу, - быстро ответил Уэзерби. Голос раздался сразу с двух сторон - с экрана и из-за спины Ксен. Ксен оглянулась и увидела, что мужчина в белом костюме стоит возле стены одноэтажного дома. Новое тело шеду было бы неотличимым от прежнего, если бы только Уэзерби не обзавёлся короткой белой бородой. Борода делала его чем-то похожим на молодого Хемингуэя.
- В моём распоряжении хирургические инструменты любой сложности, - не без гордости сказал Уэзерби, подходя к Ксен. - Вы сможете выбрать что угодно. Я делал их с запасом на небольшой медицинский центр, но, как, видите, все мои пациенты предпочли жизнь на поверхности.
- Почему ты не пошел вслед за ними? - спросила Ксен.
- О, вы не знаете? Впрочем, всё верно, ведь я не говорил этого. Всё дело в том, что я не могу выйти на поверхность. Материалы для моих работ это никуда не годный пластик. Он начинает разрушаться уже через несколько часов. На воздухе или в вакууме, в тепле или холоде, это совершенно неважно. Все мои запасы пластика это разработки для медицины. Нити, фрагменты костей, искусственная слизистая. Они должны были полностью растворяться в теле больного по мере регенерации родных тканей. Остатки выводились из организма вместе с мочой и потом. Некоторые плакали пластиком.
- Значит всё это, - Ксен показала рукой на дома, - Только на несколько часов?
- Да, - кивнул Уэзерби. - Но я строю новые, как только предыдущие приходят в негодность. И поверьте, новые получаются ещё лучше! Я быстро учусь.
- Значит, - медленно сказала Ксен, - Инструменты, которыми ты меня снабдишь, тоже сделаны из чего-то подобного? И через несколько часов у меня в руках будут только обломки?
- Нет, как можно! Через несколько часов у вас в руках не останется ничего. Этот пластик разрушается целиком. Можете посмотреть своими глазами!
И Уэзерби широким жестом указал на распростёртое тело, которое ещё недавно было его телом. С ним происходила стремительная трансформация. Затылок провалился вовнутрь черепа, ноги растянулись по земле как плоские ленты. Костюм быстро истончался, становился кружевным, превращался в вещество вроде мелкого песка, которое становилось сначала прозрачным, а потом исчезало без следа.
- Видите? - с гордостью сказал он, - Ещё несколько минут и не останется совсем ничего.
Ксен понуро уставилась в землю. Ей не нравился нарочито вежливый Уэзерби, не нравился белый город.
- Это песчаный замок, - сказала она после паузы. - А ты ребёнок, играющий на берегу.
- Почему? - искренне удивился Уэзерби. - Я не вижу здесь ничего, что натолкнуло бы вас на такие мысли.
- Это и неважно, - сказала Ксен. - Мне пора уходить.
- Но ведь вам нужна помощь! - возразил Уэзерби. - Вы сами уведомили меня об этом. Я хотел... я могу!
- Не можешь. Большой и умный принтер, печатающий горы никуда ни годной дряни, мне не поможет. Мне придётся найти людей.
- Люди наверху, - сказал Уэзерби.
- Я знаю, - кивнула Ксен. Я встретила двух из них. Один из них умер, оба были сумасшедшими. Мне говорили, что на поверхности Янгшу живут безумцы.
Ксен внимательно посмотрела прямо в глаза Уэзерби:
- Остались ли там живые и мыслящие?
Уэзерби сделал вид, что задумался. Он приложил палец ко лбу и тот провалился вовнутрь, осыпав лицо андроида белой пылью. Правый глаз наполовину вывалился из глазницы. Его радужка увеличилась в размерах так, что белок был почти не заметен, а зрачок лихорадочно пульсировал.
- Простите, - смущенно сказал Уэзерби. - Кажется, новое тело вот-вот придёт в негодность. Но я быстро устраню эту досадную ситуацию. Вы не составите мне компанию?
- Куда? Или мне лучше спросить зачем?
- Отчего вы так грубы! - огорчился Уэзерби. Он оставил своё тело и теперь говорил с огромного экрана на стене дома. Экран был около двадцати футов шириной, а изображение казалось ещё более ярким и красочным на фоне белого города.
- Вы первый мой гость за долгое время. Мне бы хотелось воздать вам по заслугам. Кроме того я думаю, вам интересно будет услышать о том, что ожидает вас наверху.
- Хорошо.
Стена дома, рядом с которым стояла Ксен, вспыхнула сверху донизу белым светом. Следующая вспышка прошлась по соседнему дому, по следующему, и так пока не осветилась вся длинная улица. Объемное изображение Уэзерби появилось на стене так внезапно, что Ксен отшатнулась. Уэзерби, улыбаясь, стоял так близко, что его можно было коснуться рукой. Иллюзия его присутствия была настолько явной, что Ксен с трудом удержалась от желания до него дотронуться.
- Я решил, что радушному хозяину положено провести гостя по своему дому. Этот город дом для меня и я по праву горжусь им. Вы позволите, если я устрою вам небольшую экскурсию?
- Меня больше интересуют люди на поверхности, - сказала Ксен, но возражать не стала. Уэзерби расценил это как согласие и жестом предложил следовать за собой.
Ксен шла вперёд и Уэзерби шагал рядом с ней. Его изображение передавалось с одной стены на другую, с одного дома на следующий. Иногда Уэзерби начинал мерцать и рассыпался на множество точек, иногда его спокойный голос дребезжал и обрывался на полуслове. Один из домов, на котором появился движущийся барельеф, вздрогнул и медленно начал оседать. Струйки сыпучего пластика стекали с него, похожие на муравьёв, покидающих горящий муравейник. Когда Ксен оглянулась, на месте дома высилась огромная груда белого песка.
Ксен смотрела по сторонам и отмечала всё новые и новые черты странного города. Как выяснилось, далеко не всё было здесь безупречно белого цвета. То тут, то там росли кусты земляники, усыпанные спелыми ягодами. На крыльце одного дома Ксен увидела раскиданные разноцветные кубики с буквами. Несколько раз по пути ей встретились ограды, покрашенные в синий и золотой цвета.
- А здесь господин Берг впервые заставил работать человеческий мозг по собственному алгоритму.
- Прости? - Ксен вышла из задумчивости и вопросительно посмотрела на Уэзерби. - Я прослушала. О чем ты говорил?
- Я говорил о господине Берге и его исследовательской лаборатории, - сказал Уэзерби. - Об институте изучения мозга.
- Понятно, - кивнула Ксен и уже снова хотела устраниться от разговора, как вдруг Уэзерби сказал нечто, что её заинтересовало.
- Так появился епископ.
- Кто?
- Хэрроу. Я, кажется, уже рассказывал вам про моего старого приятеля. Он был не просто планировщиком в своём доме, он был кем-то вроде библиотекаря. Может быть, даже хозяином. Удивительно, не правда ли? Иногда я вообще думаю, что Хэрроу никто не создавал, он появился на свет сам по себе. И сам по своей воле стал служить людям. Я был планировщиком в центре тридцать восемь. Шеду с функциями строителя. А он занимался только самыми ответственными задачами. Например, изучить и отсортировать разумы андроидов по уровню интеллекта. Или оценить глубину полученного опыта.
Уэзерби остановился и внимательно посмотрел на Ксен.
- Или выяснить, сколько задействовано участков человеческого мозга в конкретный момент времени.
- Что-то вроде томографии?
- Да нет же! - Уэзерби рассмеялся, - Подумать только! Томографии. Нет, моя прекрасная гостья. Хэрроу действовал гораздо глубже. Людей всегда занимала тема человеческого бессмертия. Им казалось несправедливым то, что создатели искусственного интеллекта сумели сделать вечным только своё творение. А может, им просто не хотелось умирать.
- И что случилось дальше?
- Я не знаю, - Уэзерби пожал плечами, - Была большая война. Четвёртая мировая, если хотите. Господин Берг, профессор Гучи и все прочие почтенные граждане погибли. Кто-то сразу, кто-то спустя много лет. Дети некоторых из них ещё застали разумное существование здесь, в Янгшу. Но идея была потеряна. Мысли потеряны. Да что там, потерян целый центр обработки данных. Тридцать первый центр, если это о чем-то вам говорит. Хотя что я, конечно говорит. Вы же сами родом из...
- Дата-центр девятнадцать, - сказала Ксен.
- Вот именно. Так что... Остался только Хэрроу и задача Хэрроу. Никто не отменял его директиву исследования. Те, кто могли её отменить, давно покоятся в земле. Хэрроу продолжил изучение. Когда он пришел сюда, он просил меня снабдить нужными материалами. Но, как и вы, он стал жаловаться на их несовершенства и отправился наверх вместе с людьми.
- Зачем?
- Чтобы стать их пастырем. Выполнить три основные директивы. Сохранить себя, сохранить вид и исследовать разум. Насколько мне известно, со вторым он порядочно продвинулся. А вот с первым у него ничего не вышло. Хотя, судя по всему, он не сильно к этому стремился. Он...
Сделав ещё несколько шагов вперёд, Уэзерби остановился. Ксен вопросительно посмотрела прямо перед собой и не увидела ничего кроме широкой улицы, всё также уходящей вдаль.
- Мой любимый фокус, - сказал Уэзерби. Он хлопнул в ладоши и слабо улыбнулся уголками рта.
Улица исчезла. Не было ни мерцания, ни дымки, ни отъезжающей в угол стены. Ксен успела моргнуть и вместо белой улицы, которую она видела долю секунду назад, перед ней была огромная крытая веранда. Белые колонны подпирали потолок из массивных балок, белые жалюзи закрывали панорамные окна справа и слева. Окно впереди было открытым, и за ним текла медлительная и неторопливая подземная река, озаряемая ярким светом.
- Нравится? - спросил Уэзерби, - У этого трюка нет аналогов. Я сам его придумал и разработал.
- Как это работает?
- Самый интересный вопрос! - просиял Уэзерби сразу с двух сторон. Из-за колонн вышли два абсолютно одинаковых робота, на этот раз оба без бороды. Говорили они одновременно.
- Я называю это эффектом окна. Вроде тех занятных окошек, через которые можно было смотреть на улицу, но ничего нельзя увидеть внутри дома. Когда-то я сделал это для защиты города от глаз непрошенных гостей. Сейчас это лишь моё невинное развлечение.
- Это здорово. Но ты скажешь мне, как найти людей? Разумных людей?
- Всему своё время. Прошу, присаживайтесь.
Ксен осмотрелась, пытаясь понять, куда её приглашают садиться. Ни справа, ни слева не было ничего похожего на стул или кресло. Ксен уже собиралась опуститься на пол, как вдруг рядом с ней возникли качели с белым пологом и ступенькой для ног.
- Сюда, пожалуйста, - любезно предложил Уэзерби-в-двух-лицах. Голос его звучал эхом, гулко отдаваясь в стенах веранды.
Ксен села на качели и слегка оттолкнулась ногами. Качели плавно заскользили назад, еле заметно дернулись из стороны в сторону и ушли вперёд. Вперёд и назад. Эти простые движения подействовали на Ксен успокаивающе. Она больше не думала о том, что её раздражает Уэзерби и спокойно ждала от него ответов на вопросы. Уэзерби не заставил себя ждать с ответами.
- Теперь я вижу, что вам удобно, - сказал он. - Принимая во внимание наши с вами особенности, я не могу предложить вам стакан чая или что-то в этом роде, но хотя бы теперь вам не приходится стоять под открытым небом.
- Под землёй, - поправила его Ксен. - Твой город находится под землёй.
- Ну да, - кивнул Уэзерби-в-двух-лицах. - Это верно. А теперь позвольте вам сказать несколько слов, которые, надеюсь, изменят вашу решимость искать доброго отношения в том, что осталось от Янгшу.
Произнеся это, Уэзерби-слева и Уэзерби-справа замолчали. Они оба на пол по обе стороны от качелей с Ксен и устремили на неё неподвижный взгляд.
- Они перевели нас на ручной контроль и умерли. Больше никто не говорил нам, что делать, - сказал, наконец, Уэзерби-слева.
- Никто не говорил, что будет дальше, - подтвердил Уэзерби-справа.
- У нас не было инструкций.
- Ни у кого не было.
- Мы изучали старые директивы.
- Но везде говорилось одно и то же.
- Мы должны были хранить информацию. И хранить людей.
- Выполнять приказы.
- Действовать по обстоятельствам.
- Но обстоятельства изменились! - истерично выкрикнул Уэзерби-справа.
- Директивы противоречили одна другой. Люди хотели счастья. Люди хотели выживания. Люди хотели приключений. Черт побери, люди всегда хотят разного! Все вместе и каждый человек в отдельности Мы не могли их контролировать, да и никто не смог бы. Их действия хаотичны и не структурированы. Сначала они потеряли знания...
- А потом стали обожествлять их, - закончил Уэзерби-с-экрана, который оказался в полу у самых ног Ксен.
- Они считали нас богами, - сказал Уэзерби-слева.
- А потом решили, что мы демоны.
- Не сразу, конечно. Шло время. Здесь, на острове, возвращение в каменный век было гораздо медленнее. Те, кому было тяжело, ушли наверх. Остальные старались по мере сил если не приумножить, то хотя бы сохранить человеческое наследие. Они разбивались на касты - учёные и исследователи, врачи и инженеры. Знания передавались из поколения в поколение, от отца к сыну.
- А потом...
- Они изобрели оружие. Они провели сотни лет в лабораториях, имея под рукой все тайны, когда-либо раскрытые их великими предками. У них были чертежи ракет до Венеры, код человеческого ДНК и материалы по созданию искусственного интеллекта. Они могли вернуть себе землю. Такой, какой она была в двадцать третьем веке, ещё до войны.
- Но вместо этого они сделали оружие для уничтожения себе подобных.
- Снова.
- Лучшее из всего того, что они когда-либо изобретали.
- Я пытался сделать их счастливыми, - тихо произнёс Уэзерби-с-экрана. - Я мог дать им долгую жизнь, излечить от болезней, подарить радость.
- Им нужно было изменить катехизис. Написать новые директивы. Просто попросить меня об этом!
- Но они не стремились к этому. Я думал, что они работают для этого. Но они работали для того, чтобы получить власть. Даже самую незначительную.
- Тогда я придумал наркотик счастья. Таблетки или инъекции. Эта штука устраняла в них тягу к злым поступкам. Делала равными. Избавляла от ненависти. Я дал наркотик десятку желающих. И он сделал их счастливыми.
- Но те, другие, назвали их безумными дураками.
- И убили их.
- А потом ушли.
- Ушли вместе с Хэрроу.
- Хэрроу сказал, что возглавит их.
- Поначалу я думал, что так лучше.
- Но Хэрроу потерял не только свой дом. Хэрроу потерял важную часть собственного разума. Он потерял одну из директив. Первую директиву.
- Первая директива гласит, что мы не можем причинять вреда другим без необходимости.
- Вторая говорит, что мы должны думать о сохранении самого себя.
- Утеря первой привела к тому, что главной стала вторая.
- Хэрроу - паразит, - серьёзно сказал Уэзерби-слева. - Потому что живёт за счет других.
- Совсем спятил, - сказал Уэзерби-с-экрана и сочувственно покачал головой. - Он продолжает исследовать человеческий разум, согласно заданной программе. Но работает только с живыми образцами.
- Питается чужим мозгом. Чужими телами.
- Переходит из одного к другому.
- Его нельзя поймать или проконтролировать. Носитель ничего не чувствует.
- Но когда Хэрроу забирает его сознание, человек умирает. Хэрроу, говорит, что это не смерть, это объединение. Но человека больше нет.
- Несколько его подданных сбежали. Они вернулись ко мне и попытались снова вернуть в Янгшу могущество человеческого разума. Они изучали то, что осталось от их предков, пытались разгадать загадки древности. Они просили меня создать город, в котором они могли бы жить.
- Но у них ничего не вышло. Слишком велика тяга к насилию. Когда кто-то из них продвигался чуть дальше в своих исследованиях, остальные начинали испытывать зависть.
- В конце концов, они погубили друг друга. Никто не смог выжить под землёй, довольствуясь малым. Никто оказался не готов посвятить свою жизнь тому, чтобы сделать жизнь потомков более приемлемой. Они ничего не смогли вернуть.
- Я остался один, - хором закончили Уэзерби-слева и Уэзерби-справа. Уэзерби-на-экране не сказал ничего, только грустно улыбался и смотрел куда-то прямо перед собой.
- Когда это произошло? - спросила Ксен, всё ещё надеясь на то, что кто-то мог остаться в живых.
- Около тридцати лет назад люди снова создали оружие. Хэрроу ушел через десять лет после этого. Точных дат я назвать не могу. Мой банк памяти повреждён.
- Что стало с теми людьми наверху? Они превратились в дикарей?
- Нет, почему же. Что-то из знаний им сохранить удалось. Хэрроу не ставил перед собой цель обратить их в невежество. Кто-то ведь должен был обслуживать его тело. С ним ушли лучшие мастера подземного мира и унесли с собой часть накопленного интеллектуального достояния. Сейчас в распоряжении Хэрроу-епископа есть самые разные специалисты. Кто-то умеет проводить самые полные исследования крови. Кто-то программирует микропроцессоры. Кто-то выплавляет медь из медной руды.
- Но все они только расходный материал для Хэрроу. Разум растёт и созревает в них, как плоды на фруктовом дереве.
- А потом Хэрроу выпивает их до дна, так что остаётся только сморщенная оболочка.
- Хэрроу вампир? - догадалась Ксен. - Он ест людей?
- Хуже, - сказали три Уэзерби хором. - Епископ Хэрроу ест души.
Ксен фыркнула. Она была создана искусственно и не нуждалась в ответах на вопрос "откуда я пришел".
- Я не религиозна, - сказала Ксен. - Да и ты тоже. Я не верю в существование души.
- Причем тут вера и религия? Тебе не хуже меня известно, что интеллект это лишь программа на физическом носителе. Разум андроидов можно свободно перемещать с одного носителя на другой. А Хэрроу научился транспортировать человеческий разум. Накапливать его.
- В итоге получается что-то вроде немыслимого коктейля из чистого интеллекта, обогащённого огромным опытом, - шепнул новый Уэзерби. На этот раз это был совсем молодой парнишка в коротких штанишках и белом пиджаке. Галстука, как и рубашки, у него не было.
- Зачем это Хэрроу? - спросила Ксен.
- Я не знаю. Наверное, он хочет создать какой-нибудь супермозг. Или просто за несколько тысяч лет он окончательно сошел с ума. А может он и правда вампир и не может жить без этого коктейля. Не знаю.
- Где он хранит такие объемы информации? Ни один центр обработки данных не справился бы с такой нагрузкой.
- Ещё один хороший вопрос. У меня нет на него ответа. Я не получаю информацию.
- Кто-то из людей Хэрроу может помочь мне?
- Как? - Уэзерби-слева встал, выпрямился и с удивлением посмотрел на Ксен: - После всего того, что вы услышали, вы всё ещё хотите пойти туда?
- Не хочу, - честно сказала Ксен. - Но моя сестра в беде. Я должна найти то, что поможет ей вернуть зрение.
- Я бы хотел помочь, - грустно сказал Уэзерби-на-экране. - Но у меня нет подходящих носителей. Мой город...
Изображение Уэзерби исчезло с экрана. Несколько секунд экран оставался белым, а потом откуда-то из глубины выплыли два слова, набранных бледно-голубыми буквами:
- Песчаный замок.
Ксен помолчала, плавно раскачиваясь на качелях. Потом встала, расправила брюки и обратилась к Уэзерби-справа:
- Мне пора идти. Надо подниматься наверх.
- Я понимаю, - кивнул Уэзерби. - Вам лучше воспользоваться фуникулёром. Лестницы практически разрушены.
- Я по ним спускалась. Как мне найти фуникулёр?
- Я отведу вас, - вызвался Уэзерби-в-штанишках. Уэзерби левый и правый что-то невнятно бормотали, но их одежда уже рассыпалась, а руки не слушались.
- Каждый раз, когда умирает моё тело, - сказал Уэзерби, - я чувствую, что вместе с ним погибает какая-то часть меня. Глупо, правда?
- Почему глупо? - возразила Ксен. - Я не могу представить себе одновременное существование во множестве копий. Не представляю, как можно контролировать всех одновременно.
- Контролировать? - не понял Уэзерби. - Почему же. Каждый из множества меня живёт своей жизнью. Проживает свою жизнь. Я лишь собираю всех нас вместе.
- Моя жизнь короткая, - грустно улыбнулся Уэзерби-в-штанишках. - Но это жизнь и я благодарен за то, что могу почувствовать себя живым.
- А теперь отправляйтесь наверх, королева. И пусть всё у вас получится.
- Хорошо. Но почему ты называешь меня королевой?
- Потому что ты и есть королева.
- Королева костей? Так называли меня те... тогда, - с трудом выговорила Ксенобия. Перед её глазами вспыхнул костёр, который всегда горел где-то на задворках разума. Она вспомнила крик Лори. Вспомнила лучи солнца, пронзающие красную рубашку.
- Просто королева, - сказал Уэзерби. - Женщина, наделённая властью.
- Властью? - усмехнулась Ксен. - У меня нет ни власти, ни жажды к власти. Это и отличает меня от людей. По крайней мере от тех, о ком ты мне рассказал.
- У вас есть другое. Чистый разум. Логика. Отсутствие страха. Именно этими качествами отличались короли прошлого. И такие качестве приветствуются в королях будущего.
- Я не понимаю тебя.
- А это неважно. Главное, что это так и есть.
Извилистыми улочками Уэзерби довёл Ксен до небольшого полукруглого здания с вычурным входом. Стены его оплетал белый пластиковый плющ, с покатой крыши свешивались узловатые корни какого-то вьющегося растения.
- Выходите, пожалуйста, - вежливо попросил Уэзерби и открыл перед Ксен дверь. Он прошел всего четверть часа по улице, но это явно отняло у него много сил. Каждый следующий шаг давался ему с трудом, веки осыпались пылью, и казалось, что на щеках Уэзерби белая пудра.
Ксен вошла в здание и оказалась на небольшой платформе, отгороженной узорчатой оградой. На противоположной стене медленно прокручивались шестерёнки, явно созданные только для декоративных целей. Чуть поодаль виднелись уходящие вверх белые рельсы. Старый фуникулёр был здесь единственной настоящей вещью, которая не грозилась рассыпаться по пути. Ксен, однако, смущали рельсы.
- Что с рельсами? - спросила она у угасающего Уэзерби. - Если я поеду наверх, они выдержат?
- Должны, - прошелестел Уэзерби. В его щеках появились дыры и воздух со свистом выходил наружу. Грудная клетка запала вовнутрь и Ксен видела, как лихорадочно бьётся внутри грубо сделанное сердце.
- Это жизнь, - сказал Уэзерби, падая на колени. - Спасибо.
Ксен не поняла, к кому он обращается. Когда от Уэзерби-в-штанишках не осталось ничего кроме горстки быстро исчезающих пылинок, она открыла дверь фуникулёра и вошла вовнутрь.
74.
Фуникулёр был достаточно старым для того, чтобы смело отправить его в какой-нибудь музей древнего мира. Пластиковые сиденья были покрыты сотнями оплавленных дыр, как будто кто-то состязался в меткости по стрельбе в закрытом пространстве. Оконные стёкла, как ни странно, уцелели. Они были покрыты многолетним слоем пыли, и за ними было ничего не видно. Ксен подошла к одному из окон и постаралась его открыть. Когда защёлка поддалась, стекло выпало наружу вместе с рамой. Ксенобия попятилась и тяжело опустилась на сиденье.
- Главное, ничего не трогать, - пробормотала она. Автоматика отреагировала на её голос, и салон фуникулёра наполнился громким треском. Сквозь шум слова разобрать было сложно, так что Ксен скорее догадывалась, о чем идёт речь.
- Здравствуйте. Мы рады приветствовать вас в компании Свет. Надеемся на то, что ваше путешествие будет приятным. Напоминаем, что покидать выбранное место запрещается во время всей поездки. Если вы путешествуете с детьми, пожалуйста, пристегните их ремнём безопасности.
- Поехали! - приказала Ксен. Фуникулёр вздрогнул и медленно поехал вверх.
Треск прекратился, вместо него заиграла нежная музыка. Шум водопада смешивался с пением птиц, в отдалении играла флейта, и изредка звенели колокольчики. Ксен откинулась на спинку сиденья, сложила руки на коленях и переплела пальцы. Тканевая перчатка на правой руке разошлась по шву и Ксен сняла её совсем. Теперь металлически пальцы перекрещивались с белыми и почти человеческими пальцами. В очередной раз Ксенобия подумала о том, что неплохо бы раздобыть новую кожу, но опять решила отложить это на более подходящее время. Теперь следовало думать только о том, как помочь сестре. Ксен хотелось ненавидеть тех, кто искалечил её сестру, но чистое и светлое лицо Лори снова и снова удержало её от таких мыслей. Сейчас, когда Лори была далеко, Ксен была вольна в своих думах, но ростки добра, посеянные Лори, дали свои всходы. Постепенно Ксен начинала разделять точку зрения сестры на то, что мир не так плох, как иногда может показаться. Как и Лори, теперь она зачастую оправдывала человеческое зло глупостью, а подлость трусостью и малодушием.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ