Маугли из Космоса

Глава 39

Попрощавшись с товарищами, группа капитана Старыгина быстро скрылась за скалами, ограждавшими каменистый склон, плавно стекающий в низину. Шли напрямик, не разбирая дороги. Бежать по осыпи оказалось легче, чем двигаться обычным шагом, но когда склон перешел в травянистую равнину, обнаружился неприятный сюрприз. Давнее землетрясение снесло в долину сотни тысяч тонн камня, и эти валуны, хаотично нагроможденные друг на друга, представляли собой неважнецкую «мостовую». Приходилось поминутно перепрыгивать с камня на камень, не выбирая, куда поставить ногу.

Капитан беспокоился за своих спутников — все-таки темп был взят не прогулочный. Астрофизик, уделявший спорту все свободное время, хорошо держался. Старыгин опасался за Болотникова — ведь тому было уже за сорок, но и бывший ротный командир пока не подводил. Самое неприятное заключалось в том, что светлое время суток стремительно переходило в темное, а до цели оставалось еще не меньше пяти километров. Наконец каменная река обмелела, распалась на множество рукавов. Почва стала ровнее. Теперь попадались лишь отдельные валуны, которые было легко обходить. Впереди замаячили вечно зеленые купы Матюхиного Бора.

Вдруг нежный закатный свет, позолотивший вершины ближних сопок, померк, словно упал черный занавес. От тяжкого гула, прокатившегося по долине, вздрогнула каменная россыпь и пригнулись сухие метелки трав. Невидимая, но неодолимая сила придавила людей к земле. Они с трудом могли приподнять головы, чтобы рассмотреть темный силуэт проплывающий на трудноопределимой высоте.

— Пришельцы! — хрипло выкрикнул Болотников, выдергивая из кобуры «Макаров».

— С ума сошли, Антон Иванович, — сказал Старыгин. — Уберите пушку!

— Это бессмысленно, товарищ Болотников, — поддержал друга Берестов, доставая фотоаппарат. — Это же звездолет, что ему ваш пистолет…

Гул откатился в сторону Матюхиного Бора. Долина снова зарделась закатным румянцем. Корабль пришельцев черным овалом плыл в тускнеющем небе, становясь все меньше. Преследователям показалось даже, что он уходит навсегда, но овал вдруг перестал уменьшаться, заколыхался в воздухе, словно грозя опрокинуться. Капитан, астрофизик и следователь, затаив дыхание, следили за эволюциями «гостя», и выдохнули когда убедились, что катастрофа тому не грозит. Страшно было представить, что такая махина рухнет на лесную опушку, где должен был скрываться обезумевший космический Маугли и горстка покорных ему школяров.

— Поднажмем, товарищи! — призвал своих спутников Старыгин.

И они поднажали. Благо теперь не нужно было поминутно смотреть под ноги, да и звездолет-диск притягивал взгляды. Под ним пока что ничего не происходило, хотя на расстоянии разобрать какие-либо детали было невозможно. Пришелец осветил поляну лучом прожектора, и от призрачного его света через равнину потянулись серые тени. Преследователи припустили со всех ног, уже не чувствуя под ногами никакой почвы. До места событий оставалось не более полукилометра, когда из-за одинокого валуна, откатившегося дальше всех прочих, выскочил мальчишка. Растопырив руки, он преградил группе капитана Старыгина дорогу.

— Слава богу! — крикнул Болотников, бросаясь к нему. — Где остальные?

Мальчишка, не отвечая, сделал следователю ловкую подсечку. Болотников кубарем покатился в траву. Старыгин и Берестов опешили от такого приема, утратив инициативу. Ловкач свистнул. Из травы стремительно выросли еще четверо. Они двигались как хорошо обученные бойцы. Ни бокс астрофизика, ни спецподготовка капитана госбезопасности не помогли им устоять против пацанов, которым нельзя было дать и семнадцати лет. Короткая яростная атака, и офицер КГБ вместе со старшим научным сотрудником были сбиты с ног и обезоружены. Это было так неожиданно и унизительно, что Старыгин на мгновение потерял самообладание, заорав неблагим матом.

— Вы что, братва, охренели?! — вернулся он к относительно нормативной лексике. — Мы же за вами пришли!

Несовершеннолетняя братва помалкивала, держа взрослых дядей на мушке. Дяди медленно поднялись, стараясь не делать резких движений.

— Я следователь районной прокуратуры Болотников, — сказал Антон Иванович. — Все, что вы сейчас делаете, ребята, противозаконно. Немедленно верните оружие!

Вальяжной походкой подошел еще один подросток — постарше и пошире остальных в плечах. В руке он держал плоскую коробочку с антенной. Старыгин и Берестов переглянулись: они никогда не видели столь миниатюрной рации.

— Все правильно, пацаны, — сказал старший подросток. — Я уже доложил Учителю. Он велел не пускать этих дальше периметра.

— Послушай, парень! — обратился к нему капитан. — Твой учитель опасный преступник. Кроме того — он не совсем человек…

Подросток презрительно сплюнул под ноги.

— Мне плевать, что ты о нем думаешь, дядя, — сказал он. — Видишь эту летающую посудину? — Он мотнул головой в сторону дисковидного корабля. — Это Учитель вызвал ее сюда. Он самый великий человек на свете.

— Это я вызвал ее сюда, — вдруг сказал Берестов. — И сделал это по просьбе Михаила Васильевича. Он сам сообщил мне условный сигнал и место посадки космического корабля. Ты прав, парень, твой Учитель великий человек, но ему нужно помочь.

— И чем это ты ему собираешься помочь? — недоверчиво спросил подросток с рацией.

— Он не знает, какая опасность ему грозит, — ответил астрофизик. — Существа, что управляют этим кораблем, должны видеть меня, потому, что по радио они общались со мною, а не с Михаилом Васильевичем. Пропусти меня к кораблю, одного и без оружия. Можешь отправить меня под охраной кого-нибудь из своих бойцов.

— Для начала узнаем, что скажет о тебе Учитель.

Подросток включил рацию, принялся вызывать «Первого». Взрослые с напряжением ждали. Берестов не мог даже намекнуть товарищам, в чем состояла его задумка, но Старыгин и Болотников полностью ему доверяли. «Первый» не откликался, что, видимо, внушило старшему подростку тревогу. Он отключил рацию, беспомощно оглянулся на инопланетный корабль, потом внимательно оглядел астрофизика.

— Лады, — сказал он сквозь зубы. — Иди. С тобой пойдет Санек. — Он кивнул тому пареньку, что держал Берестова на мушке генеральского ТТ. — Учти, если что, он за Учителя глотку тебе порвет.

— Все будет в порядке! — не столько его, сколько своих товарищей заверил астрофизик.

Он не спеша двинулся к дисковидному звездолету. Следом, угрюмо сопя, топал Санек, продолжая держать «дядю» под прицелом. Как бы не пальнул с перепугу, с тревогой подумал Берестов, пытаясь вспомнить, снял ли он пистолет с предохранителя. Впрочем, более серьезные вопросы тут же вытеснили заботы о собственной безопасности. До поляны, над которой мертво, как пришитый, висел звездолет пришельцев, оставалось не более трехсот шагов, а он понятия не имел, что собирается делать. Нужно было как-то уговорить Скоробогатова отпустить ребят — это было главной задачей — и только потом постараться установить контакт с экипажем "киркилийского рейдера".

— Ой ма-ать! — взвыл вдруг Санек, тыча пистолетом перед собой.

Берестов обернулся на него, на всякий случай уйдя с линии выстрела, и только тогда снова глянул в сторону корабля. Он сразу понял, чего так испугался пацаненок. Из-под ярко освещенного, чуть подрагивающего днища спускались приземистые фигуры в скафандрах. Спускались без всякого трапа или тросов — медленно паря в напряженном, отдающем грозой воздухе. Навстречу им спокойной походкой никуда не спешащего человека шел мужчина. Астрофизик не сразу узнал в нем своего ночного знакомца. Он как-то неуловимо изменился, словно земная гравитация перестала давить на его перекошенные плечи.

— Да ну нах… — выдохнул Санек и, отшвырнув от себя генеральский ТТ, канул в сгущающихся сумерках.

Берестов немедленно подобрал пистолет, убедился, что тот стоит на предохранителе, сунул за пояс. Он хотел было обратиться к Скоробогатову, но с тем стали твориться какие-то странности. С ловкостью циркового гимнаста малопихитинский учитель вдруг принялся приплясывать и изгибаться. Делал он это с такой завораживающей легкостью и проворством, что приковал внимание даже космических пришельцев. Трудно было понять, для чего он это делает. Пытается загипнотизировать инопланетян? Обращается к ним на языке жестов?

«Тогда вы немы для Галактического Сообщества», — с горечью вспомнил Берестов слова Скоробогатова, сказанные так недавно и так давно. Сколько же знаний таит в себе этот человек… А эти существа, завороженно на него взирающие, они по природе своей — бездна новизны. Не говоря уже об их чудо-корабле, созданном цивилизацией, обогнавшей земную на тысячи лет. И даже создатели этого черного диска, попирающего ньютоновский абсолют, именуемый законом всемирного тяготения, — всего лишь мостик через пропасть веков и световых лет, отделяющую человечество от содружества цивилизаций в коротационном поясе Галактики.

И все-таки главный мостик между мирами сейчас — этот фантастический плясун. Получеловек-полуинопланетянин. Маугли, воспитанный внеземными существами, которые муштровали его невероятно жестоко по человеческим меркам, но, быть может, единственным доступным им способом. Можно ли судить их за это? Наверное, но прежде не мешало бы узнать, по каким законам существует Галактическое Сообщество, на протяжении тысячелетий вынужденное выживать в куда более жестоких условиях глубокого космоса. Нужно во что бы то ни стало убедить Скоробогатова стать посредником между двумя, пусть неравноценными, культурами, доказать ему, что именно в этом заключается его миссия и его судьба.

— Товарищ Скоробогатов! Михаил Васильевич! — попытался окликнуть Берестов «плясуна».

Астрофизик не был уверен, что малопихтинский учитель расслышал его сквозь зудящий гул инопланетного корабля. Скорее всего — нет, потому что не последовало никакой реакции. Тогда Берестов кинулся к нему сам, едва не сбив с ног одного из пришельцев. И тут Скоробогатов его заметил. Астрофизик не уловил момента, когда учитель перестал приплясывать и бросился ему наперерез. Берестову показалось, что он налетел на грузовик, бешено мчащийся по встречной полосе движения. Страшный удар, и боксер-разрядник безвольной куклой кувыркается в мокрой от вечерней росы траве.

Только чудом легкие астрофизика не слиплись, иначе ему никогда бы не отдышаться. Хватая ртом перенасыщенный озоном воздух, он беспомощно смотрел сквозь слезы на склонившегося над ним Скоробогатова. Космический Маугли взирал на поверженного без малейшего сочувствия. Изучал, как инфузорию туфельку. Через несколько мгновений глаза учителя потеплели, он что-то произнес беззвучно, но Берестов сумел прочитать сказанное по губам: «Вам нечего делать здесь, Гелий Аркадьевич. Спасибо за помощь. Прощайте».

Поверженный астрофизик хотел сказать, что им незачем прощаться, что впереди у них много увлекательнейшей совместной работы, но не смог выдавить из себя ни слова. Да и некому было его слушать. Скоробогатов стремительно исчез. А в следующее мгновение стало твориться что-то страшное. Воздух под днищем дисковидного звездолета словно вскипел, то и дело озаряясь ослепительными вспышками. Как будто скопившиеся в нем грозовое напряжение разрядилось целой чередой молний. Берестов уже и не чаял уцелеть, лежал, распластанный, словно распятый на земной тверди подвижник так и не состоявшегося Контакта. Они улетают, думал он. Выравнивают перед стартом электрический потенциал, накопившийся между корпусом корабля и грунтом.

Вдруг молнии перестали скрещиваться над старшим научным сотрудником Берестовым, но гул не затих, только стал более приглушенным. Астрофизик с трудом дождался, когда зрение вновь адаптируется к темноте, приподнялся на локте, осмотрелся. Рядом валялись какие-то тела, обтянутые серебристой тканью, и пахло так, будто неподалеку горел курятник. Было совершенно невозможно понять, что именно здесь произошло, но он не сомневался, что видит умерщвленных инопланетян. Неужели их убил собственный корабль? Непостижимо! А где же Скоробогатов? Тоже убит?

В уши Берестова словно вбили тугие пробки, и он с трудом расслышал чьи-то голоса, которые, вроде, переговаривались по-русски, но невозможно было разобрать, что именно они говорили. Потом он увидел тени маленьких людей, что бродили по страшному полю бойни, что-то отнимая у инопланетных мертвецов. Потом явственно разобрал, как кого-то тошнит. И хотел было окликнуть бедолагу, но его самого вдруг скрутило рвотным спазмом. Пока астрофизика выворачивало, товарищ по несчастью куда-то пропал. Зато внезапно прочистило уши, и Берестов услышал все усиливающийся гул в вышине.

Что-то свалилось сверху и больно стукнуло Берестова по ноге, но он не обратил на это внимания. Его взгляд приковало встречное кружение голубых огней под округлым днищем дисковидного звездолета. С каждой минутой эти огненные круги становились все уже, а гул — все тише. Астрофизик осознал, что теперь-то пришельцы уж точно улетают. Вернее — удирают с негостеприимной третьей планеты в системе ничем не примечательного желтого карлика, оставляя тела своих погибших товарищей. Это бегство было настолько постыдным и несправедливым, что рассудок обычно здравомыслящего сэнээса затопило волной гнева.

Не соображая, что делает, он выхватил из-за пояса генеральский ТТ, снял с предохранителя и принялся палить в отлетающий звездолет-диск. Хлесткие щелчки пистолетных выстрелов и короткие вспышки раздробили наступившую было тишину августовской ночи на коротенькие отрезки. Эхо умножало их, разнося по округе, но продолжалось это недолго. Осознав, что уже нажимает на спусковой крючок вхолостую, Берестов выронил пистолет.

Совершенно невредимый инопланетный корабль уходил все выше и выше. Некоторое время старшему научному сотруднику Нижнеярского филиала Института Космических Исследований Академии Наук Союза Советских Социалистических Республик, всемирно известному астрофизику, лауреату Государственной премии Берестову Гелию Аркадьевичу еще удавалось различить среди ослепительного вороха звезд мигающую голубоватую точку, но непроизвольно моргнув, он навсегда потерял ее из виду. Словно неспокойный гигант Бетельгейзе заслонил своим красным щитом удирающий звездолет.

И только тогда астрофизик услышал назойливо повторяющийся однообразный звук, который раздавался совсем рядом, где-то возле все еще ноющей от удара ноги. Кряхтя, он приподнялся на локтях, оперся ладонями, подтянул ноги и сел. Увидел настойчиво мигающий огонек, нащупал плоскую коробочку. Это оказалась чудо-рация. Точно такой же пользовался хамоватый подросток, верховодящий стайкой необыкновенно драчливых пацанов и фанатично преданный своему учителю с большой буквы.

Та-ак, где-то здесь должна быть клавиша приема…

Берестов переключил тумблер и услышал голос встревоженного генерала Привалова:

«Эрик, Эрик, почему молчишь!.. Говорит генерал Привалов! Эрик, ответь, пожалуйста! Прием…»

Астрофизик переключил рацию на передачу и проговорил в микрофон:

— Говорит Берестов, товарищ генерал! Эрика здесь нет, Сергей Валерьевич… Похоже, здесь никого, кроме меня, нет…