Маугли из Космоса

Глава 32

Ничего путного Аля не придумала ни ночью, засыпая, ни утром.

Миша, едва позавтракав, поднял тяжеленный рюкзак с привезенными из Нижнеярска железками, прихватил сломанный телевизор и уединился в мастерской. Оттуда немедленно раздался стук молотка, повизгивание ножовки по металлу, жужжание сверла. Прислушиваясь к этим звукам, Аля копошилась на кухне, с грустью думая, что не сказала вчера самого главного — о своей беременности, но не соваться же с этим сообщением к нему в мастерскую. Может, Миша починит, наконец, телевизор? Дело терпит — не завтра же рожать.

Муж работает, и жене надо. Окинув хозяйским взором дом, Алевтина обнаружила признаки запустения, которые ускользнули от нее, когда она наводила порядок накануне.

Оказалось, что работы у хозяйки невпроворот, и к обеду она не управилась. А когда убрала наконец в дальний угол тряпку, веник и совок, сообразила, что ни самого обеда, ни ужина приготовить не успела. Хороша хозяйка… Аля метнулась к рукомойнику, потом — во двор, яйца собрать из-под несушек, но пробегая мимо мастерской, удивилась тишине. И вспомнила, что уже давно не слышала, как Миша работает. Сменила траекторию, рванула дверь на себя. В тусклом свете уходящего дня отчетливо был виден верстак, заваленный металлической стружкой и обрезками цветного провода, закапанный канифолью, тускло поблескивающий серебристыми нашлепками припоя, молоток, пассатижи, отвертки, паяльник и даже — раскуроченный телевизор. Миши не было.

Аля машинально прикоснулась к кожуху паяльника — чуть теплый. Выходит, ушел муж совсем недавно и, похоже, унес с собой то, над чем трудился. Нехорошее предчувствие зашевелилось у нее в душе, хотя она прекрасно понимала, что сегодня Миша далеко уйти не может. Поход с группой школьников — это не прогулка по окрестностям, к нему действительно нужно подготовиться. Нет, предчувствие не имело отношения к сегодняшней отлучке мужа — Але не нравилась сама идея похода с кружковцами. Может быть, потому что Миша относился к нему уж слишком серьезно? Вот и в Нижнеярске пропадал почти целый месяц. Чем он там столько времени, спрашивается, занимался?

А что если он нашел в областном центре другую? Приехал в большой город по делам, встретил местную красотку и влюбился. Красотка оказалась не слишком взыскательной особой, приветила приезжего у себя и не отпускала, покуда не надоел. Картинка получилась столь анекдотичной, что Аля даже прыснула в кулак. Нет, глупости это все. Что-то иное держало Мишу в Нижнеярске, что-то серьезное — и вряд ли связанное с походом или, по крайней мере, не только с ним. Аля машинально потянула из путаницы металлической стружки жесткий завиток, и ее вдруг осенила та самая мысль, которую она тщетно пыталась ухватить со вчерашнего вечера, когда они с Мишей сидели на завалинке и смотрели на звезды.

Догадка эта была настолько страшной, что Аля закричала, словно от нестерпимой боли. Нет-нет-нет! Этого не должно быть! Он не может так поступить с нею! Она же столько ждала его. Столько вытерпела. Она сделала для него все что могла! И сделает еще больше. Отдаст ему всю себя, до последней кровиночки. Лишь бы он остался с нею. Не уходил. Не бросал ее с маленьким Вадиком — ведь это его сын! Неужели же Миша не хочет встретить ее из роддома, взять в руки крохотное тельце, прижать его к сердцу? А потом, гулять с малышом в коляске, гордо показывать знакомым, укачивать на ночь, а когда сын подрастет — рассказывать ему свои сказки о невероятных приключениях в далеком космосе?..

Первый шок прошел, боль отпустила сердце, к Але вернулась способность рассуждать более-менее хладнокровно. Если бы Миша хотел от нее уйти, он бы не вернулся из Нижнеярска. В конце концов, справка о потере паспорта у него на руках, деньги он забрал почти все, какие были в доме, — пришлось даже снять со сберкнижки. Окажись муж беглым преступником, лучшей возможности и представить было нельзя, но он вернулся. Зачем? Чтобы сдержать обещание, данное кружковцам, и сходить с ними в поход? Это на него похоже. Миша всегда выполняет, что обещал. И никогда не лжет. Он никогда не обещал, что останется с ней навсегда, а значит, не связан словом. Вот что страшно…

Надо немедленно его отыскать и вымолить, нет — вырвать у него обещание, что не бросит… Рассказать о будущем ребенке, может тогда дрогнет его сердце? Но можно ли умолить человека, видевшего собственными глазами, как скрещиваются над обреченной планетой испепеляющие лучи бортовых орудий звездолетов Амарогролской империи? Можно ли вырвать слово у того, кого рвали клыками чудовищные обитатели безводных пустошей Салахара? По силам ли ей, скромной провинциальной учительнице, остановить звездного скитальца, который пересек Галактику вдоль и поперек?

Нет, все это чепуха. Глупые бабьи надежды на силу своих слез и неодолимость любви. Не об этом сейчас нужно думать, не на это надеяться. Сейчас важно понять, зачем ему этот турпоход с малопихтинскими пацанятами. Именно в нем вся загвоздка. Спросить у самого Миши? Бесполезно. Врать он не станет, но и отвечать — тоже. А может — не спрашивать? Пойти сейчас к Корнелии Степановне и потребовать, чтобы та запретила этот поход. Все-таки она пока завуч. А если эта потомственная интеллигентка начнет либеральничать, обратиться к историчке Володиной. Пусть Пожарная Сирена проявит принципиальность, коль уж она так беспокоится об их с Мишей моральном уровне. Или еще проще — сообщить Марьину, он обязан не допустить, чтобы находящийся под следствием гражданин нарушил условия своего временного освобождения из-под стражи, или как это у них называется…

Последний вариант настолько понравился Алевтине Казаровой, что она решительно отшвырнула злополучную стружку и вернулась в дом — приводить себя в порядок и переодеваться. Тщательно умылась. Кинулась к комоду, выдергивая все ящики подряд. Потом — к платяному шкафу. Где мое новогоднее платье?.. Ага. Вот оно. А чулочки, туфельки?.. Туточки… Та-ак, эти духи, пожалуй, чересчур нежные… А вот эти — в самый раз. Теперь подвести глаза, оттенить губы… Красотка. Гоголевская панночка.

Аля не собиралась униженно умолять бравого милиционера, чтобы тот удержал Мишу в поселке, пусть этот затянутый в милицейский китель сухарь не думает, что гражданка Казарова в чем-либо раскаивается. Она намеревалась бить влет. Конечно, чтобы добраться до дома участкового, придется пройти через весь поселок, и малопихтинские кумушки потом будут месяц перемывать «учителше» косточки — ишь, вырядилась, будто в театырь — но Але было все равно. Миша должен все оставшиеся дни лета сидеть дома. И тогда уж она постарается донести до дремучего его космического разума всю серьезность положения.

Черт побери, он скоро станет отцом и должен думать теперь не о галактиках и звездных кораблях, а о жене и будущем ребенке! Понятно, что любого мужика тянет в заоблачные выси, лишь бы избежать ответственности за тех, кто рядом, но на то и существуют любящие женщины, чтобы соразмерять высокие устремления любимых мужчин с решением насущных проблем семьи. Кто-кто, а уж она это сделать сумеет. Получалось у мамы, получится и у нее. Не собирается Алевтина Казарова коротать бабий свой век матерью-одиночкой. Не для того в таежной глуши блеснул ей лучик счастья, чтобы снова остаться в беспросветности. И плевать она хотела на любые сплетни и кривотолки.

Когда Аля вышла из дому, закатное солнце едва просвечивало сквозь смолистые колонны кедрового бора, что высился на дальней окраине Заовражья. Мычали коровы, возвращающиеся с пастбища, глухо брякали боталы, щелкал пастуший бич. Але вдруг показался нелепым ее наряд, а цель вечернего вояжа — сомнительной. Она словно собиралась донести на мужа. И все-таки Алевтина не стала возвращаться и только ускорила шаг. Дом участкового стоял на противоположной стороне Малых Пихт, у дороги, ведущей к шахтам и горно-обогатительному комбинату «Красного медника». И если свернуть к оврагу и пройти малозаметной тропинкой, не придется всю дорогу красоваться на глазах у всего поселка.

Аля повернула к оврагу, огляделась — не подсматривает ли кто? Скинула туфли и сняла чулки. Босиком по вытоптанной в травянистом склоне оврага тропке бежать было легче. Фонтанчики прохладной пыли взрывались между пальцами. Обиды, страхи, переживания вдруг отдалились, растворились в вечернем воздухе. Аля словно вернулась в детство. Летние каникулы на исходе — это огорчительно, но скоро начнутся занятия, звонки к урокам, утренние заморозки. Привычный распорядок дня, привычные заботы — и никаких космических страстей. Жизнь вернется в старое русло. Она понимала, что обманывает себя, что никогда уже ничего не будет по-прежнему.

Чем дальше Алевтина уходила от своего дома, тем нелепее ей казалась собственная затея. И когда потемневшая от времени и дождей кровля марьинского дома показалась из-за других поселковых крыш, Аля твердо решила, что не пойдет она к участковому. Незачем людей смешить. Домой, правда, тоже не сразу вернется. Погуляет здесь, вдоль оврага, подышит. А если Миша ее не застанет, что ж, пусть поволнуется. Если он вообще способен волноваться из-за нее. Не слишком ли она с ним носится? Мужика надо держать в ежовых рукавицах, а не заглядывать в рот, ловя каждое слово. Нет, с этого момента жизнь у них пойдет по-другому. Или он выкинет всю эту космическую дурь из головы, или… Аля и сама не знала, что «или». О Мишино безразличие к житейским коллизиям разбивались любые «или»…

С хрустом раздвинулись кусты малины, росшие по краю обрыва, и на тропинку выкарабкалось многорукое, блестящее, лязгающее металлом создание. Аля сразу узнала его — это была кошмарная тварь, растерзавшая Владика Безуглова. Сумерки скрадывали тошнотворные подробности строения гадины, Аля лишь разглядела, что по обеим сторонам, провисающего, безобразно раздутого, похожего на мозг мешка растопырились два сложно устроенных металлических полушария. Взрыв ими глинистую почву, гадина рванулась к женщине, выбросив вперед пучок извивающихся щупалец. Алевтина и ахнуть не успела, как была оплетена ими с головы до ног. Забилась, завизжала, пытаясь оторвать от себя омерзительные липкие веревки. К счастью, она потеряла сознание раньше, чем Страж нахлобучил ей на голову некое подобие тернового венца, микроскопически тонкие шипы которого, проникнув сквозь кожу и черепную кость, добрались до коры головного мозга.

Не видела Аля и выскочившего из своего дома участкового Марьина. Старший лейтенант смотрел телевизор в теплом круге домашнего уюта, когда услыхал отдаленный истошный женский крик. Не раздумывая, он бросился к кобуре, выхватил служебный «Макаров» и как был, в майке и семейных трусах, выскочил на улицу. С минуту постоял во дворе, повертел головой, стараясь сообразить, откуда донесся вопль, и решительно повернул к оврагу. И почти сразу же наткнулся на шарообразное нечто, которое катилось ему навстречу с бесчувственной женщиной, зажатой в клубке щупалец.

— Стой! Стрелять буду! — крикнул милиционер, сделав предупредительный в воздух.

Разделенный на две половинки шар не сбавил скорости, перемалывая вращающимися частями дерн. Тогда Марьин выстрелил в упор, целясь в подобие мозга, тошнотворно колышущегося в движении. Взвизгнув, пуля отрикошетила от незримой оболочки, окружающей чудовищное создание. Третий раз участковый стрелять не стал, опасаясь задеть женщину, схваченную неведомой тварью. На свою беду, старший лейтенант Валериан Петрович Марьин не знал, что Страж расценил его действия как опасные для жизни и здоровья опекаемой им особи.

Бешено вращающееся правое полушарие на ходу ощетинилось лепестковыми лезвиями. Милиционер не успел отскочить — лезвия впились ему в ногу, с хрустом подминая все тело под чудовищную тяжесть инопланетного монстра. В следующее мгновение Страж отбросил малопихтинского участкового. Очередной абориген, попытавшийся ему помешать, был устранен максимально эффективным способом. С безвольно повисшей в его щупальцах Алевтиной, ломая кустарник, Страж сверзился в овраг. Ему нужно было немного тишины и покоя, чтобы перекачать в мозг подопечной необходимый объем информации.

Однако на этот раз удача покинула Стража. Не успел он расположиться в глухой, скрытой буйно разросшимся ивняком балке, как чуткие рецепторы его уловили приближение еще одного прямоходящего млекопитающего, коими эта планетка была слишком густо населена. Если бы Страж бездействовал, ему бы не составило труда замаскироваться. Простой абориген принял бы его за валун, тем более — в сумерках, но тот, кто крался по дну оврага, не был простым аборигеном. И в руках он держал не примитивное огнестрельное оружие.

Страж умел мгновенно оценивать обстановку и понял, что, в отличие от предыдущего, исход этого поединка заранее не предрешен. Сеанс информационного обмена с мозгом подопечной пришлось прервать. «Терновый венец» был снят, щупальца осторожно положили все еще бесчувственное тело аборигенки на мягкий суглинок. Ощетинившись всем своим боевым арсеналом, Страж ринулся в новую драку, стараясь двигаться так, чтобы все время оставаться между нападающим и подопечной особью. Он сумел подобраться к противнику вплотную. Навис над хрупким существом, на семьдесят процентов состоящим из жидкости, но не успел смять его, как давеча несчастного милиционера. Высокоэнергетический плазменный заряд сокрушил силовую защиту, разорвал полушария, спек совершенный мозг в однородную бессмысленную массу, разбросал по округе щупальца — Стражу Зрячих не суждено было выбраться с этой проклятой планеты.