Маугли 4

Пролог

Я вспомнил многое, но далеко не всё. Хотелось продолжать, но не получалось.

Мешал странный дискомфорт.

Слева в боку.

У меня есть бок.

Как странно.

Бок — это направление или часть тела?

Поскольку у направления вряд ли может быть дискомфорт, значит часть тела. И где она?

У меня?

У меня есть часть тела? А само тело?

Похоже, тело тоже есть…

Неожиданно!

Мысли текли медленно и абсолютно безэмоционально. Не в первый раз.

Такое состояние частенько наступало после погружения в периоды очень плотного затемнения сознания.

Идея повспоминать своё прошлое без тела оказалась неплоха. Я, наконец, умудрился что-то найти, но наткнулся на очень сильные моменты ментальной обработки. Контакт с такими эпизодами меня вырубал на неопределённое время. Придя в себя, я плохо соображал и часто не мог понять, где я и что я. Отсутствие тела при этом часто вызывало панику. Спустя какое-то время — очень условная категория — я полностью приходил в себя.

Я точно знал, что эти попытки что-то вспомнить — правильное решение, но не был уверен, как долго мне придётся продолжать. Уж очень невпечатляющими были результаты.

Что же я вспомнил?

Что нас готовили.

Кто готовил? К чему? Как готовили? Кого «нас»? Хорошие вопросы. Пока не нашёл ответа. Одно можно сказать точно. Это была очень жестокая подготовка. То ли потому, что нас ждали ещё более суровые испытания, то ли потому, что мы должны были вести себя только по вписанному в разум сценарию. Или и то, и другое. Пока деталей не было.

Всё, что я смог увидеть в виде образов, это ворота величественного здания, похоже, храма. Я и другие люди заходим туда, после чего идёт какая-то настолько жестокая обработка, что доктор Ри со своими панельками и платформочками вообще кажется безобидным цыплёнком. Пока весь прогресс состоял в том, что я нырял в какой-то беспросветный мрак и боль и, выныривая, анализировал крохи полученной информации. Например, сейчас я точно знал, что в навязанном внушении была идея «не верь». А кому, почему и так далее — ищите ответ в следующих сериях.

А теперь вот странные фантомные ощущения, будто у меня есть тело. И дискомфорт какой-то странно знакомый. Усилием воли я заставил мысли шевелиться побыстрее и вдруг понял, что это за ощущение.

Кто-то ткнул меня пальцем в бок!

Откуда это вообще?

— Маугли, придурок чёртов, отзовись, тупой баран!

И снова этот тычок в бок.

Крапива?

Я вообще про неё забыл! Доктора Ри вспоминаю легко, а Крапиву забыл! Охренеть!

— Крапива, привет!!! Это ты?

— ТЫ ЖИВОЙ!!!!!!!!!!!

Не верьте, если скажут, что телепатические вопли не могут оглушать. Во всяком случае моя девушка не только освоила телепатическую щекотку, но и успешно оглушила меня телепатическим криком.

— Живой! Да. Только не знаю, где я.

Сказав это, я тут же попытался задействовать Восприятие, чтобы найти хоть какие-то ориентиры. Раньше это никак не помогало: пустота и темнота. Но сейчас у меня эти странные ощущения в боку…

— Ты живой!!! — Крапива очередным воплем полностью разрушила мои попытки понять, где я.

— Живой! Секунду!

Я с огромным удивлением обнаружил, что тот самый фантомный бок, в который меня ткнули пальцем, очень даже реален. Я его трогаю не менее реальной рукой. В полной темноте, но я в настоящем теле! Офигеть!

— Ка, я в теле!

— Ура! Спускаюсь к тебе!!!

Пока Крапива куда-то спускалась, я стал ощупывать себя и тщательно сканировать Восприятием окружение.

Я лежал на тёплой, немного пружинящей губчатой поверхности. Кровать, или постамент с ложем, или капсула находилась в центре небольшого пустого зала. Сверху мою лежанку прикрывал полукруглый купол. А ещё тут было абсолютно темно.

Ладно, сейчас Крапива спустится и включит свет. Получается, меня, вернее, моё тело поместили на хранение.

— Ты можешь встать? — снова вышла на связь Крапива.

— Не знаю. Тут какая-то крышка сверху. Можешь свет включить?

— Тут включён свет и нет никакой крышки.

А вот это уже интересно.

— Ты стоишь рядом со мной?

— Да. Я держу тебя за руку!

— Чёрт.

— Что случилось? — Крапива волновалась.

— Похоже, я не в том теле, которое ты держишь за руку.

Более тщательное сканирование тела Восприятием подтвердило, что это никакой не Маугли.

Другое тело.

Хорошо ещё, что мужское!

— Маугли, ты где⁈ — Крапива успешно передала мне своё беспокойство.

— Я на связи, но… Я не знаю, где я.

Я описал, что показывает Восприятие. Это оказалось совсем не то место, где лежит моё тело Маугли.

Крапива расстроилась. Я тоже. Но не сильно.

— Ладно. Разберёмся. Сейчас я попробую тут осмотреться. Как выберусь отсюда, выйду на связь.

— Давай! Главное, ты живой! А то я уже такого наслушалась!

— Расскажешь мне всё обязательно. Сейчас я только попробую сам понять, куда меня занесло.

Я пошевелил руками и ногами. Слушались нормально, ничего не болело. Какой-то дискомфорт был, будто я в неудобной одежде, неприятный, но не болезненный.

Ладно, надо из-под этой крышки выбираться.

— Ты как? — неожиданно спросила меня Крапива.

— Кое-как… А что?

— Поверить не могу, что ты на связи. Ты сейчас молчал, и я испугалась, что мне всё показалось.

— Всё хорошо! Я, к сожалению, не рядом с тобой, но на связи. Прорвёмся.

— Ладно. Давай разбирайся, куда тебя занесло. И не молчи подолгу. Вдруг, ты глюк!

— Ты меня привела в себя тычком в рёбра, кстати. Твой глюк боится щекотки.

— Да. Я по несколько раз в день тебя звала. И тыкала в рёбра телепатически, да.

— Ой! Хватит!!! — я дёрнулся всем телом от очередного тычка.

— Ха-ха! Работает! — настроение Крапивы улучшилось.

— Я тебя люблю.

Почему-то показалось правильным сказать это здесь и сейчас.

На том конце телепатической линии возникла пауза.

— Я тебя тоже.

Мы помолчали, но при этом я не чувствовал разъединения общения.

— Всё же будет хорошо? — немного робко спросила меня девушка.

— Да. Возможно, не сразу, но будет.

— Ну, давай там, вылезай из своей норы.

— Стараюсь.

Я стал давить на крышку руками, та достаточно легко поддалась и упала на пол. Вот и первые звуки. Но с ушами что-то не то. Будто в шумоподавляющих наушниках. Судя по звукам пол твёрдый. За пределами постели было прохладно.

Так, а глаза у меня вообще работают? Может, я слепой? Тут темно, или я просто ничего не вижу? Поморгал. Непонятно. Может, с глазами что-то не так, может, просто тело непривычное. Темнота в любом случае абсолютная. Хорошо, что есть Восприятие. На коротких дистанциях оно прекрасно заменяет зрение.

Спустился с постамента. Тело слушалось. Пол холодный. Я, кстати, вообще голый.

— Маугли, ты жив?

— Да, Крапива, я жив. Слушай, а сколько меня не было? Ты так переживаешь, будто меня десять лет не было.

— Три месяца прошло со взрыва Цитадели.

— Тоже немало! — я особо не удивился, хотя про себя отметил, что для меня субъективно прошло всего несколько дней. Видимо, я действительно сильно вырубился после взрыва.

— Вообще-то, тебе чуть ли не сотню лет беспамятства пророчили. Говорят, что если ты силовую установку взорвал и был рядом с ней в момент взрыва, то тебя минимум на такой срок должно было вырубить.

— То есть, можно сказать, повезло?

— Однозначно.

— Ладно. Я тут понять не могу, где оказался. Круглый зал, постамент с матрасом, колпак чуть ли не хрустальный. Все даже как-то торжественно.

— Матрас звучит не очень торжественно.

— Ну, тут, наверное, какой-то особый торжественный матрас. Церемониальный матрас.

— В общем, я смотрю, ты там совсем не в депрессии и не в шоке после взрыва.

— Нет.

Я, пока болтал с девушкой, обошёл зал по кругу. Дверь есть. Не стал сразу открывать, решил проявить осторожность и посмотреть (Восприятием), что ещё я здесь упустил. Вроде, ничего.

Дверь не открылась. Ну, вот. И что делать?

Я врезал по двери кулаком. Дверь это не впечатлило. Да я и не старался. Посмотрел Восприятием — дверь сдвигалась по направляющим влево, но была зафиксирована сверху и снизу. Я попытался её сдвинуть. Безрезультатно. Тогда я стал отвешивать ей пинки. Сильно, но так чтобы ногу не повредить. Босиком всё-таки. При этом я цензурно и не очень уговаривал этот сезам открыться.

Через несколько десятков ударов дверь с хрустом и скрипом открылась. Сама. Просто взяла и отъехала в сторону. То есть, это что, такой пароль был? Обматери преграду и отвесь пинка, повтори раз двадцать-тридцать, тогда откроется? Странно, но ладно.

Я вышел из своего склепа и оказался не в коридоре, как я подсознательно ожидал, привыкший к земным алгоритмам планировки помещений, а в большом зале, тоже круглым, как и тот, из которого я вышел, но намного больше. Моего Восприятия не хватало, чтобы дотянуться до противоположной стены.Потолок здесь был не менее пяти метров. Я медленно пошёл направо, стараясь держаться на расстоянии трёх метров от стены, внимательно рассматривая обстановку Восприятием.

И, надо сказать, обстановка здесь имела место быть. Первый же увиденный предмет заставил меня остановиться. Им оказалась стойка с копьями. Самыми настоящими копьями. Длинными и короткими. Некоторые даже и копьями, наверное, нельзя назвать, так как на конце палки имелся не только колющий наконечник, а что-то типа лезвия от меча. Не менее двадцати колюще-режущих хреновин на длинных ручках. Я подошёл к этой стойке, вытащил копье с самой короткой ручкой и лезвием напоминающим мачете на конце. Вся эта штука была длиной примерно метр шестьдесят. Незатейливая форма, но мне понравилось.

Дальше я шёл, помахивая ею. Или им. Мачете на длинной ручке — это она или он? Махал я, кстати, как мне казалось, весьма умело.

Итак, что там дальше?

Ага. Мечи. Ну, после копий это уже не сюрприз. Тоже разные и даже в ещё большем количестве. Желания поменять свою недоалебарду на какой-нибудь меч не возникло. Жаль, тут бесконечно темно, реально интересно рассмотреть весь этот холодняк глазами. Ладно, что ещё тут у нас есть?.

Примерно треть периметра зала занимали стойки и столы с оружием. Ножи, топоры, кистени, булавы и всё, что на них похоже, было аккуратно разложено или поставлено. Никаких луков или арбалетов, не говоря уже об автоматах Калашникова или Глоках, в этом странном месте не было.

Дальше вдоль стены стояли большие глубокие шкафы. В них были сложены какие-то брикеты, пакеты и тряпки. Пока не стал ковыряться. Потом посмотрю повнимательнее.

Последняя часть стены была увешана совсем бесполезными для меня вещами — картинами. Я «видел» Восприятием рамы, но не видел изображение. Если «присмотреться» совсем внимательно, то можно было распознать разную степень шероховатости поверхности. Значит, что-то там было изображено, но что я понять не мог.

Я задумался. Какая-то мысль ускользала. Будто я что-то пропустил. Что-то заметил, но не заметил, что.

— Маугли, ты как? — снова вышла на связь Крапива. И опять я почувствовал её беспокойство. Волнуется.

— Туплю стою.

— Ты точно не глюк?

— Точно.

— Чем докажешь?

— Эээ… Пока ничем. Я сейчас немного занят, но потом какой-нибудь факт из своей биографии припомню, который ты точно не знаешь. А ты у родителей проверишь. Кстати, с ними всё в порядке?

— С родителями и остальными всё хорошо. Ты не обижайся, я просто волнуюсь очень.

— Без проблем! У меня тут всё пока очень интересно.

Я рассказал Крапиве свои последние открытия. И та задала вполне логичный вопрос:

— Если дверь сама открылась, отъехав в сторону, значит, там всё ещё есть работающий источник питания. Значит может быть и освещение. Поищи выключатель!

Точно. Мою ускользающую мысль поймала Крапива. А ещё я, кажется, понял, где этот выключатель. Рамки картин не были одинакового размера, но одна была совсем маленькая. В подошёл поближе и прикоснулся к небольшому квадрату. Ничего не произошло. Я нажал сильнее. Теперь произошло.

— Ка, угадай, что со мной не так? — обратился я к Крапиве.

— Ты в женском теле?

— Не всё так кардинально. Я просто слепой. Свет загорелся, но я еле-еле это вижу.

— Ну, попроси Гланду всё починить. Наверняка и в новом теле такая же система есть, как в старом.

— Хорошо. Попробую разобраться.

— Давай. У меня сейчас совещание. Часа два буду занята. Но ты, если что, меня дёргай.

— Хорошо.

Так… Мою слепоту может починить операционная система тела. Для прошлого тела даже полностью выколотые глаза были бы всего лишь временной трудностью. А тут пока неизвестно. Интересно, на что способна Гланда-Два. Или, вполне вероятно, Гланда-Ноль. Что-то мне подсказывает, что это тело постарше будет.

Я попытался привычным способом вступить в общение с «операционкой» этого тела, но никакого отклика не получил ни на один телепатический импульс. Восприятие тоже ничем не могло помочь. Я стал просматривать тело очень внимательно. Мужское тело. Очень даже неплохое. Ну в моём понимании: много хорошо развитых мышц, но без излишней массивности, и мало жира. Черты лица немного непривычные, но понять, в чём именно, не удаётся.

Так. И где эта Гланда-Ноль?

Я чего только ни делал: и звал, и командовал, и будил — ничего. Будто у этого тела вообще нет никакой внутренней управляющей системы. Хотя детальное изучение показало, что с телом всё не просто. Слишком качественное расположение мышечных волокон. Отсутствие каких-либо зажимов, дисбалансов. Нервная система намного более разветвлённая, чем в обычном теле. Силу и скорость я пока не тестировал, но что-то подсказывало, что всё будет на высоком уровне. Например, я продолжал вращать в пальцах достаточно мощное древко то ли копья, то ли алебарды, и раскрутил его так, что оружие издавало шум как от мощного вентилятора. И было совсем не трудно контролировать такую скорость. Но при всех очевидных (оче-не-видных, но ощущаемых Восприятием) плюсах, я так и не знал, как починить глаза.

— Да где ты⁉ — в сердцах высказался я, в надежде хоть так зацепить вниманием операционку этого тела.

«Здесь» — пришёл ответ СНАРУЖИ тела. Я сразу понял, что общаюсь с аналогом Гланды, так как ответ был не словесный, а эмоционально-концептуальный. То, что мне ответило, просто отметило, своё местонахождение с оттенком «чё орать-то⁈».

Вот это поворот…

— Ты контролируешь тело? — раз уж я получил ответ на вопрос, заданный вслух, то пока так и буду продолжать.

— Конечно! — в ответе сквозило даже какое-то недоумение. — Я создал его!

Тут я кое-что понял. В моём новом теле операционная система — мужик. В принципе, логично. Тело-то мужское. Прошлую операционку я назвал женским именем исключительно потому, что сначала назвал это явление словосочетанием, содержащим слово женского рода «операционная система». Но по факту эта штука так привязана к телу, что логично, что она (оно, он) имеет пол.

— Ты подчиняешься мне, — я не совсем спросил. Я заявил это утвердительно.

— Конечно! — я получил уверенное эмоциональное согласие.

— Можешь восстановить зрение?

—??? — меня вообще не поняли.

— Я хочу с помощью этих органов видеть свет и образы, — я послал телепатические картины леса возле дома в Дудиково, просто как пример того, что можно увидеть глазами. Также послал образы своего отражения в зеркале, когда я рассматривал свои яркие синие глаза.

Операционный систем (ну, пока назову его так) задумался, потом сообщил, что вполне возможно это устроить.

— Постарайся побыстрее, — распорядился я.

А сам опять задумался. Этот Гланд, я решил не напрягать фантазию для придумывания имени, однозначно находится снаружи тела. И как это понимать? Это что вообще за аномалия. Он же тело строит и регулирует всю его работу. Вроде как, внутри должен быть. Или нет?

Что я вообще знаю об этих управляющих телами системах? Или это существа? Хрен его знает. Важно ли разобраться в этом лучше? Важно. Актуально? Не очень. Значит, отложу на потом.

Глаза ощутимо зачесались. Гланд, похоже, принялся за работу. Я же, обойдя зал по кругу, пошёл в центр. Там обнаружился стол, стул и какая-то неуместная тонкая прямоугольная перегородка типа ширмы на подставке. Размер этой штуки был не менее двух метров в высоту и трёх в ширину, поверхность гладкая.

Ладно, прозрею, рассмотрю всё внимательнее. Глаза чесались уже очень сильно и противно. Что делать — потерплю. А пока я сел на стул и стал Восприятием рассматривать стол. Но стол никакими секретами меня не обрадовал. Искусственный материал, нет никаких ни ящиков, ни тайников, ни вмонтированных клавиатур или магических печатей. Глаза перестали чесаться. К сожалению.

Теперь они болели. Что ж, терпим.

Какое-то время я занимался исключительно терпением. Никакие мысли не могли отвлечь от жуткой боли. Болела вся голова, не только глаза. Но глаза болели совсем уж страшным образом. Ещё чуть-чуть и я все труды этого сраного Гланда сейчас сам себе выцарапаю!

Я уже не орал, а выл от боли.

Крапива вышла на связь с беспокойными вопросами, что у меня происходит. Я нашёл в себе сил кое-как ей объяснить, почему я засоряю телепатический эфир своим воем. Получил телепатическое поглаживание по голове. Стало легче, но совсем немного.

Но всё рано или поздно заканчивается. Закончились и мои мучения.

Я разлепил веки и осмотрелся. Зрение работало неплохо, но не идеально. Главное, я, наконец, могу видеть.

По всему потолку располагались плоские круглые светильники, испускавшие «тёплый» жёлтый свет. Просторный зал был освещён прекрасно. Я проигнорировал оружие и первым делом посмотрел на непонятную ширму. Все оказалось просто.

Зеркало.

Вот и рассмотрю себя повнимательнее.

Отражение с интересом рассматривало меня. А я его. Что-то похожее на Маугли в чертах лица было, но похожее на что или на кого понять не удавалось. Тело во многом походило на тело Маугли, только по специфическим нюансам можно понять, что гимнастикой это тело не занималось. Недостаточно перекачанная спина и живот. Мощные перевитые сухожилиями запястья заставляли задуматься либо о навыках в большом теннисе, либо о фехтовании. Я покосился на ряды холодняка у стены. Теннисных ракеток там не было.

Стал внимательно рассматривать лицо.

О! А я понял, на кого похоже лицо! На меня! На Маугли. Когда мы с Крапивой в Новосибирске заморочились сменой внешности, я изменил лицо в сторону некого выдуманного образа, а оказалось, что не совсем он и выдуманный. Чёрные волосы, высокий лоб, синие (но не прожекторно яркие) глаза. Прямой нос. Челюсть чётко очерчена. Лицо скорее худое. В целом отражение выглядело увереннее того, кто на него смотрел. И серьёзнее. Трудно представить этого брутального мужчину рисующим голую девушку на площади города, танцующим стриптиз или выцеливающим из рогатки очередной фонарь. Да. В прошлом Маугли был и рогаточный вандализм…

Нет. Этот тип, скорее, привык командовать людьми, отправляя их на смерть или за смертью.

Я смотрел в зеркало, просто стоял и просто смотрел, а в моей голове что-то происходило. Что-то распаковывалось. Непроглядная тьма в разуме развеивалась, оставляя всё ещё туманные, но уже образы. Я чувствовал, что сейчас смогу вспомнить очень многое о своём существовании до попадания на Землю.

С трудом я отвлёкся от рассматривания слишком объёмного привета из прошлого. Это тело, это лицо — это моё прошлое. Это моё тело. Чувство неловкости и плохо сидящей одежды как-то незаметно прошло. Сейчас я чувствовал себя в новом теле очень комфортно. Немного хотелось есть и пить, но в целом всё было отлично.

Ладно, с телом потом разберусь.

Я огляделся.

Интересно, что там за картины?

Первая же, которая почему-то меня привлекла больше других, заставила впасть в ступор. На ней была изображена девушка, одетая в некрасивые футболку и куртку. Откуда-то пришло знание, что эта одежда — форма. И она не просто некрасивая, она ненавистная. Ничего себе… Какие интересные подробности. Но форма, конечно, не главное.

Я смотрел на портрет Крапивы. В другом теле с другим лицом, но Крапивы. И тоже черты девушки с портрета немного повторяли черты Крапивы после смены внешности в Новосибирске. Она, получается, тоже подсознательно откатывала внешность к прежнему образу.

Только у этой девушки на портрете, в отличие от меня в зеркале, не было никакой самоуверенности на лице. Только отчаянная решимость. Словно ей предстояло сделать что-то очень опасное, чего она никогда не делала. Но она была готова и не собиралась отступать. Картина была графическая, черно-белая, но художник отлично передал всё, что стоило передать. И опять я чуть ли не на физическом уровне почувствовал, что память заполняется доступной информацией. Даже не так… Информация всегда там была, сейчас с неё спадают оковы.

Я не знаю, сколько я стоял, рассматривая портрет Крапивы. Не думая, не вспоминая, просто рассматривая.

— Привет! Ты обо мне думаешь? — вышла на связь девушка. — Что-то серьёзное? Я пока занята, но могу всех распустить.

— Нет, не отвлекайся. Ничего срочного. Потом расскажу.

— Хорошо, — Крапива «положила трубку».

Я проморгался и пошёл к следующей картине. Она была побольше размером, так как изображала двух близнецов. Художник не стал уменьшать их изображение, вместо этого просто взял холст побольше. Тоже чёрно-белый рисунок. Очевидно, что это братья, уж слишком похожи черты лица, но немного отличаются. Один помассивнее, другой более стройный. И тоже что-то было не так с этой картиной. Очевидно, это тоже какой-то привет из моего прошлого, но кто эти парни я понятия не имел.

И было в этой картине что-то ещё, что заставляло снова и снова пристально вглядываться в рисунок. Будто прямо здесь изображена какая-то важная деталь, которую я не замечаю. Что ж… Если она изображена, я её найду. Спустя несколько минут, я, наконец, обратил внимание, что глаза у близнецов нарисованы абсолютно одинаково, что не может быть ничем иным, кроме как осознанным посылом художника. Каждый штрих, каждая чёрточка совпадали абсолютно. Все остальные части тела и одежда (тоже эта странная ненавистная форма) были нарисованы сами по себе, а вот пристальный и спокойный взгляд братьев был абсолютно идентичен. Это точно что-то значит, но что я пока не знаю.

Но узнаю. И опять это странное чувство загрузки информации в памяти.

С трудом оторвав себя от близнецов, я пошёл к следующей картине.

Там был изображён… Я.

Это же тело, в котором я сейчас, но немного моложе. В зеркале я выглядел на тридцатник, картина же показывала юношу лет двадцати. Подходя к картине, я подсознательно ждал ещё одного привета из прошлого, но всё равно не был готов к тому, что увидел. Я был изображён так же, как и все остальные, — по пояс. Руки сведены за спиной. Художник умудрился передать, что руки за спиной удерживают наручники, а не желание принять такую позу. Но главное не руки…

Это лицо… Если Крапива была изображена полная решимости, близнецы просто внимательно и спокойно смотрели, то я пытался порвать стягивающие меня путы. На шее набухли вены, челюсти стиснуты, но главное глаза. Они были полностью чёрные.

Я очень сильно кого-то ненавидел. Художник смог это максимально точно передать, залив мои глаза чернотой. Я пугал. Изображённый на холсте я пугал даже меня теперешнего. Столько разрушительной мощи скрывалось в существе на этой картине. И художник идеально поймал момент, когда это существо перестало сдерживаться. Чуть ли не через силу заставляя себя рассматривать этот портрет, я видел не человека, пытающегося освободиться от наручников, а демона, сбрасывающего оковы. Силу, скрывавшуюся в черноте глаз этого монстра, не могли удержать никакие наручники.

Я вспомнил, как с лёгкостью рассуждал с Крапивой насчёт того, что мы становимся монстрами или чудовищами. Это было, когда на имперской базе я шёл убивать майора и его жену. Мол, иногда нужно быть монстром, и ничего такого в этом нет, раз ситуация заставляет. Ну, одно дело рассуждать и всего лишь лишить тел двух тонгеров, главное отдавать, зачем это делаешь и какие последствия, другое…

Я не знал, что именно другое. Но сейчас я смотрел в глаза настоящему монстру. Было неприятно. Я смотрел. Потом смотрел ещё. Потом стоял и смотрел достаточно долго. Глядя на себя прошлого, я отчётливо осознал, что сделал что-то очень плохое. Настолько плохое, что этому не было никаких оправданий. Да уж…

Куда, сука, меня занесло вообще⁈

Разыгравшиеся эмоции улеглись. Логично возник вопрос: это кто же меня так довёл-то? Хороший вопрос. И что-то мне подсказывает, что я очень близок к тому, чтобы на него ответить. Не уверен, что я здесь в правильное время, но что в правильном месте, сомнений не вызывает.

Всего три картины рассмотрел, а эмоций через край. И ведь это не всё. Есть и ещё. Ладно. Идём дальше.

Я подошёл к следующей картине. Внимательно рассмотрел, что там изображено…

— Ка, можно тебя на минуточку? — минут через сорок позвал я девушку.

— На связи! Что случилось?

— В общем, я попал в зал, полный напоминаний о прошлом. Тут даже твоя картина есть, — я передал девушке образ, показывающий её портрет. — В ближайшее время буду вспоминать в подробностях своё боевое прошлое. Не зови меня, я сам буду выходить на связь. Мне очень важно всё вспомнить. Нам важно.

— Хорошо. Про тебя можно кому-то рассказать из нашего отряда?

— Ни в коем случае. Соблюдай по мне траур и всё такое. Даже родители пусть думают, что я в неизвестном месте, скорее всего, в вечной отключке. Старайся не общаться со мной поблизости от телепатов.

— Хорошо. Ты это… — девушка на секунду замешкалась. — Осторожнее там.

— Да я же только вспоминать буду.

— Не факт, что это безопасно.

— Не факт, — согласился я, — но вариантов нет. И да, я буду осторожен.

— У тебя там еда хоть есть?

— Есть и еда, и вода. Тут прям запасы непортящихся продуктов. Дверь не открывается, кстати, так что мне всё равно тут делать больше нечего.

— Ну, давай. Я тебя жду. И скучаю!

— Я вернусь! Обязательно.

Получив телепатический тычок в рёбра, я почувствовал, что Крапива ушла со связи.

Я же насыпал себе в миску неочищенных орехов, похожих на грецкие. Стал пальцами ломать скорлупу и задумчиво жевать чёрт знает сколько лет пролежавшие плоды. На вкус ничего. Шкафы оказались забиты едой. То есть всё в этом помещении было заточено под то, чтобы я мог тут находиться какое-то время без проблем. Даже туалет в одном из шкафов нашёлся. Вернее, это была туалетная кабинка с душем, а не шкаф.

Ладно. Бессмысленно оттягивать неизбежное. Мне надо просмотреть в памяти всё то, что распаковалось после просмотра картин. Готов-то я готов, но чё-то я очкую. Тут я невольно посмотрел на спокойных близнецов. Показалось, что эта фраза имеет к ним какое-то отношение, но я быстро выкинул странную мысль из головы.

Что ж приступим…