Маша без медведя-2

18. ЗА БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ

ЕЩЁ ДОГОВОР

Дверь открыл новый дворецкий, вышел на крыльцо, огляделся. Я тем временем влетела в дом, дождалась, пока он вернётся внутрь и велела:

— Доложите хозяину: прибыл гость, которого он ожидает.

Дворецкий развернулся и пошёл весьма целенаправленно, как это всегда бывает с людьми под внушением.

Евстафий Ильич торопливо вышел навстречу — его я под свою тень впустила — любезно поцеловал мне ручку и лично проводил меня в свой рабочий кабинет. На большой бархатной подложке, в порядке, соответствующем моему риталидовому гарнитуру, разместился набор камней. В свете настроенных ламп это было красиво, аж дух захватывало — о чём я честно и сказала. Я выложила оправу рядом:

— Не знаю, как вам удалось угадать, но раньше всё это выглядело очень похоже.

Хозяину это замечание, кажется, понравилось, и он начал процедуру установки камешков на свои места, с удовольствием перечисляя мне названия и характеристики подобранных камней, среди которых более всего меня поразила «благородная шпинель» — я такого раньше и не слышала. Первым делом мне были преподнесены серёжки, которые я с удовольствием (наконец-то!) надела, затем и колье.

Я посмотрела на себя в зеркало:

— Ваша работа выше всяких похвал!

— То, что вы сделали для меня — неоценимо.

— И всё же — благодарю. Также хочу предупредить вас, что на момент обеда я буду прикрыта тенью от прислуги — они даже не будут знать, мужчина приходил к вам сегодня или женщина, какого возраста… кто бы их ни спрашивал.

— Весьма предусмотрительно.

Мы направились в нарядную столовую. По дороге нам попалась горничная, присевшая в мелком книксене. Везде чувствовалось оживление — словно приход весны. Полагаю, с исцелением сына дом Скворцовых прекратил быть пугалкой для соседей и знакомых. Прислугу вон пригласили. Вот и славно.

Обедали мы вдвоём. Это было несколько странно — я думала, Сергей воспользуется случаем меня увидеть. Хотя, Бог знает, какие у него за полгода накопились дела. А кроме того, у меня имелись планы, для реализации которых лучше момента было не угадать.

Отдав должное кушаньям и похвалив мастерство повара, я начала:

— Евстафий Ильич, у меня к вам есть ещё одно предложение.

Он отложил приборы и сплёл пальцы шалашиком:

— Слушаю.

— Мне, некоторым образом, нужны деньги. Первое, что мне приходит в голову: я могу предложить вам исцеление. Не омоложение, нет! — я сразу предупредительно подняла ладонь. — Но на свой возраст вы будете чувствовать себя настолько хорошо, насколько это в принципе возможно.

Ювелир довольно долго задумчиво смотрел на свои руки, затем, цепко — на меня:

— И вы можете вернуть мне хорошее зрение?

— И здоровую спину, если пожелаете. Правда, это вызовет дополнительные для вас расходы в виде необходимости смены гардероба.

Не знаю, что за портной шил этому дяденьке, но дефекты фигуры покрой скрывал максимально.

Он усмехнулся:

— Многие отдали бы состояния, чтобы иметь возможность совершить подобные расходы… Сколько вы хотите?

Я подпёрла подбородок рукой:

— Если честно, я очень плохо ориентируюсь в деньгах. Давайте так: вы заплатите мне столько, сколько сочтёте справедливым. Можете отталкиваться от стоимости медицинских услуг, если вам удобно. Меня это нисколько не покоробит.

Ювелир поднял брови и задумчиво пожевал губами:

— Счёта в банке, я так понимаю, у вас нет?

— Не знаю. Предположительно, есть, но пользоваться каким-либо счётом для меня сейчас несколько затруднительно.

— В таком случае наличные?

— Это было бы идеально.

— Когда мы сможем начать?

— Мы уже начали. Подготовительная часть в вашем случае займёт около двадцати минут, а вот для основной вам придётся снять… как это называется? Пиджак?

— В таком случае, мы успеем побаловать себя десертом. Это ведь не повлияет на результат?

— Нисколько!

На десерт предлагался шикарный торт, который вызвал у меня исключительно положительные эмоции:

— Обалдеть! — честно сказала я. — Какое изысканное сочетание нежных медовых коржей и лёгкой клубничной кислинки в креме. Ставлю этому торту десять из десяти.

Да, медведи любят и мёд, и ягоды.

Хозяин довольно засмеялся:

— Рад, что мне удалось вам угодить.

— Что ж, давайте теперь переместим вас куда-нибудь на табуретку или даже лучше на стул, но сесть наоборот.

— Руками опереться на спинку?

— Да. И пиджак долой.

Я потёрла руки, настраиваясь. Единственное, что меня смущало: задуманная нами перестройка позвоночника несколько выходила за рамки медицинских операций. В редких подобных случаях (если уж до такого доходило), на Гертнии прибегали не только к магическим, но и к медикаментозным — очень сильным, между прочим — средствам, которых я была лишена. Фактически, к наркотикам.

— В чём дело? — сразу отметил заминку хозяин.

— Евстафий Ильич, обратная деформация такого рода, как мы затеяли — это даже чуть больше, чем исцеление. Это будет…

— Болезненно?

— Я постараюсь купировать, но боюсь, что полностью не получится.

Он слегка кивнул:

— За всё должна быть плата, и не только деньгами. Я надеюсь, мне удастся перенести её, сохранив лицо?

Я вздохнула:

— Тут, видите как. Можно ослабить до предела. Но тогда процесс растянется месяца на два. Я буду приходить ежедневно. Можно ускорить до предела. Но… это, по-моему, уж слишком.

— Если уж терпеть боль, то лучше недолго. Я бы предпочёл, чтобы вы постарались ускорить процесс.

— Давайте так. Я буду усиливать воздействие. Как только вы поймёте, что край — говорите мне, хорошо?

Он молча кивнул.

Ну, с Богом.

Позвоночник был самой сложной частью, и если мы сможем завершить сегодня, это будет прямо победа. Я подключила свой магический «наркоз» и начала наращивать воздействие — обезболивание сразу давало определённые допуски. В момент, когда боль пришла, он вздрогнул. Та-а-ак, теперь осторожнее…

Я не просила моего пациента снять рубашку. Постеснялась, если честно. Но в тонком плане мне было видно, как начали сдвигаться и менять форму внутренние телесные конфигурации. Честно говоря, я думала, что уже предел, но он молчал. Я добавляла воздействие по капельке.

Через несколько минут он прохрипел:

— М-м-м-х-хват-с-с-сит…

Нет, пожалуй даже чуть-чуть ослабим, иначе можно всё испортить…

Спустя долгих двадцать минут стало видно, что основная внутренняя структура и соответствующая ей энергоматрица восстановлены в первоначально предусмотренном природой виде. Теперь нужно дать процессу доработать. Плавный, плавный выход и перевод на остаточное воздействие…

Руки хозяина, вцепившиеся в спинку стула, тряслись. На указательном пальце правой руки сидел перстень с довольно крупным камнем. Блики от граней дрожали в солнечном луче. Вот этот камушек для моих целей очень даже подойдёт. Я накрыла его ладонью, ускоренно вкачивая ману — в риталиде было скоплено достаточное её количество — настраивая исходящий поток на обезболивание, исцеление и главное — на стабилизацию трансформации.

— У вас очень высокий болевой порог, Евстафий Ильич, получилось быстро. Теперь самое сложное позади. Сегодня я прописываю вам покой, тяжёлое не поднимать, побольше спать.

— И свежий воздух? — вымученно улыбнулся он.

— Свежий воздух — хорошо. Но лучше уж не гуляйте, пусть Валера комнату проветрит, и достаточно. А завтра я также к вам зайду, проверю, чтобы никаких неприятных сюрпризов…

— Обед?

— Обед у вас шикарен. Но не уверена, что на долгие посиделки будет время. А вот чаю с тортиком — вполне.

— Но я всё-таки распоряжусь. На всякий случай.

Хоть хозяин сейчас выглядел не лучше меня после ликвидации колдуна, он стойко держался, провожая меня, и снова целовал мне пальцы. Занятная эта традиция, честно скажем. Однако, приятно — сразу чувствуешь себя чуть ли не королевой.

— Переживаю я за тебя, — сказала вечером Маруся, доподлинно осведомлённая об истинной природе моих «приступов слабости». — Как запаникует наша докторша: «Ой, отчего снова ухудшения?» — она очень натурально изобразила интонации Елены Игоревны. — Начнёт настаивать, что углублённые обследования нужны, в Москву тебя отправлять, под предлогом того, что там клиники получше, всякие специальные аппараты. Или даже в императорский госпиталь, воспитанницы имеют право.

Идея госпиталя меня даже слегка зацепила, хотя здравомыслие кричало, что Дмитрия Александровича я там встретить точно не смогу — он сейчас должен быть приписан к госпиталю академии, да и вряд ли он вообще соберётся хворать…

— Меня больше слежка настораживает. Судя по тому, что они сидят спокойно, моих отлучек никто не обнаружил.

— Главное — не расслабляйся. Самомнение — наш худший враг, — сурово сдвинула брови Маруся. — Только начнёшь думать, что у тебя всё схвачено — ан, уже специалиста получше выписали.

— И такое тоже возможно. Да, надо постараться с ювелиром побыстрее закончить, чтоб не светиться лишний раз.

В пятницу, вернувшись с обеденной прогулки, я снова отправилась к Скворцовым.

Хозяин встретил меня приветливо, выглядел он сегодня куда как лучше! Мало того, что спина распрямилась, добавив чуть не двадцать сантиметров роста — глаза ясные, седины почти не осталось, походка пружинящая. Одним словом, жених.

Однако настроен он был хмуро.

— Ваш вчерашний визит не остался незамеченным. Ко мне опять приходили.

— Просили артефакт?

— Более чем настойчиво. Хуже того — пытались дознаться о вас: кто, откуда. Намекали на недовольство… — он кривовато усмехнулся, — сильных мира сего.

— Да отдайте вы им этот дурацкий камень! — всплеснула я руками. — Навлекать на себя гнев власть имеющих — вот ещё затея! Закодировать новый артефакт я вам и так смогу. Именной, заметьте. Что вы хотите? Видеть ложь, злой умысел, яды, поддельные камни (если вам, допустим, это для дела необходимо), сопротивляться внушению — так? Можно и ещё что-то выдумать. Немножко исцелять, допустим… Бодрить? Нет, это ж тогда для сна его снимать придётся. Лучше, наверное, сделать упор на душевное равновесие? Даже если его выпросят или обманом купят, он не будет работать ни с кем, кроме вас или того человека, на которого вы мысленно укажете. А после вашей смерти — с вашим законным наследником. Добавим ему жёсткости, чтобы при попытке украсть он парализовал вора. Плюс мы можем навести немножко маскировки, чтобы ни сам предмет, ни его магическая составляющая, не привлекали особого внимания. Целее будет, и всякие мутные личности не явятся вам досаждать.

— И всё это в одном предмете? — поражённо уточнил Евстафий Ильич.

— С условием, что мы возьмём достаточно энергоёмкий камень. К примеру, тот перстень, что у вас на руке. Единственное, работа это небыстрая. Мне потребуется часа четыре минимум. Что же касается вопросов обо мне — вы ведь толком ничего не знаете.

— Ну, как же…

— Хорошо, давайте, — подначила я. — Что вы можете обо мне рассказать?

— Вы — молодая девушка, гимназистка, воспитываетесь в императорской гимназии для дворян.

— И зовут меня Мария? — улыбнулась я. — Но это же всё я вам сказала. На самом деле я могу быть мужчиной, — я накинула маску дядьки Гроя, сидящего в кресле нога на ногу, с кружкой пива. — Или предстать вообще не человеком, — я обернулась лисом в накинутом пестротканом плаще.

Лисы — излюбленные персонажи гертниского фольклора. Ходили легенды, что в древности это была одна из сильнейших магических рас, которые решили уйти в другой мир. Никаких археологических подтверждений эти истории, понятное дело, не имели, но сюжетов пересказывалось множество, особенно о лисе Рестке и его возлюбленной Линси.

Лис поправил серьгу в рваном ухе и хищно ухмыльнулся.

— Пожалуйста, прекратите, — попросил хозяин. — Кем бы вы ни были, образ девушки…

— Воспринимается лучше, я понимаю, — я приняла родной вид. — Однако, рекомендую вам смело рассказать вашим преследователям о том, что вы видели. Думаю, они распознают, что в ваших словах нет лжи, и получат определённую информацию к размышлению. И вот ещё. Вы отдали мне набор камней. А знаете вы, что для горных троллей драгоценные камни — это лучшее лекарство? Разные виды от разных каменных болезней, — это тоже было из сказок, но распространяться об источнике я не собиралась. — Может, я тролль? Девушка-тролль, и истинное моё обличье слишком тяжеловесно и чуждо для человеческого восприятия?

— Вы меня окончательно запутали, — признался хозяин.

— Это же прекрасно, — я усмехнулась. — Давайте ваш перстень, Евстафий Ильич, и я обещаю, что не буду откусывать этот вкусный бриллиант, как бы мне ни хотелось…

Мы ещё раз обсудили список функций нового артефакта, и я начала работу.

Закончила я поздно. За окнами стоял тёмный январский вечер, больше похожий на ночь. От ужина я отказалась — хотелось скорее домой. В смысле — в гимназию, успеть немножко поболтать перед сном с подружкой.

Благодарный ювелир выложил передо мной на стол тиснёный кожаный ридикюль на длинном шнурке:

— Прошу. Главное — внутри.

Я открыла застёжку-фермуар* и заглянула внутрь.

*Фермуар — обычная перекрёстная защёлка

на кошельке или сумке,

украшенная двумя бусинами

(как правило, металлическими).

— Ух ты! А это не много?

— Опасаюсь, как бы этого ни было мало. Вы не представляете, каково это — жить, ежедневно, из года в год, смиряясь с собственной… неполноценностью.

Я вспомнила взгляды, которые бросали на меня гертнийские одноклассники, и захлопнула ридикюльчик:

— Отчего же. Отлично представляю.

— А это, — ювелир торжественно раскрыл ладонь, — за вашу сегодняшнюю работу.

Я снова хотела было возопить, что это слишком много, но потом вспомнила, что подобная услуга для этого мира является эксклюзивной — и не стала.

Аккуратный золотой браслет с цветами и листочками, переливающимися разноцветными гранями камней, приятным образом гармонировал с риталидовым гарнитуром, пусть и немного отличался оттенком металла. И что самое примечательное — в центральное овальное звено были встроены крошечные часики! Мечта моя!

— Ой, с часами это вы вообще угадали! И очень красиво, благодарю, — я повесила ридикюль через плечо и позволила хозяину застегнуть мне браслетик. — Евстафий Ильич, я загляну к вам где-то через недельку, убедиться, что всё идёт должным образом. Никаких неожиданностей, вроде бы, не предвидится, но всё же. А ту каменюку отдайте этим, пусть тешатся. Да расскажите им про мои виды, — я на пару секунд задумалась, — да и про то, что зловредного духа из Сергея я изгнала на другую планету, тоже можете рассказать, иначе не отстанут ведь. Только в общих чертах.

— А это не повредит вам?

— Вряд ли. Кроме того, в противном случае они начнут додумывать, и, подозреваю, выдумают невесть что.

— Хорошо, как скажете.

— И не сочтите за труд, велите горничной открыть окна для проветривания…

СВОБОДНЫЕ ПОЛЁТЫ

Несмотря на то, что время ужина давно прошло, летела я в отличном настроении. Ожерелье у меня теперь есть, в приданом Маруси накопителей для неё тоже предостаточно, так что несколько пухлых пачек местных банкнот явно не мелкого достоинства (да ещё, если присоединить к ним выручку за картину…) придавали мне энтузиазма. Я отчего-то была уверена, что за такие деньги я и дом себе смогу купить, не то что понравившуюся девчачью мелочь.

И я решила не отказать себе в удовольствии и пролететь над центром — и, может быть, даже съесть что-нибудь вкусненькое в ресторане, который (как говорил Баграр) на меня посмотрит. Город был шикарен! Начать с того, что кроме трамвайных линий и время от времени перегораживающих улицу растяжек рекламных объявлений, больше никого в воздухе не было. Это вам не Гертния с принудительно ограниченной скоростью полётов в жилых районах!

Рестораны имелись в ассортименте. С учётом позднего времени и погашенных вывесок магазинов, они особенно выделялись своим сиянием. Но пока как-то… пафос, пафос, а мне хотелось что-нибудь более живого и интересного. И тут я вспомнила, что кажется видела на набережной корабль, прямо целиком переделанный под ресторан. А вот это было бы занятно!

Я свернула на боковую улицу, которая, если я не ошибаюсь, должна была вывести меня поближе к нужному пункту. Пролететь со свистом, что ли? Вроде бы, впереди растяжек нет.

Я начала разгоняться, ускоряясь всё больше и больше, пока ветер не засвистел в ушах — и вдруг затормозила так резко, что меня чуть не опрокинуло на месте.

Среди припаркованных на стоянке автомобилей была и машина Сергея — сине-металлический искристый ягуар.

Интересно-интересно…