Маркиз

Глава 42 Стратег проводит военный совет

— Отдыхаем, — приказал я, узнав, что засадный полк желтых развернулся и побрел обратно, к секретной переправе через протоку. — Не будем их преследовать.

Стратегический резерв повстанцев двигался, как и положено крупному воинскому соединению. С передовой разведкой, фланговыми дозорами и, надо полагать, тыловым охранением. Поэтому они еще до выхода из леса знали, что город пал — достаточно было увидеть, как втекают за стены вражеские (мои, в смысле) отряды.

Нападать желтые не решились — слишком серьезной была разница в численности. Любой китайский полководец (да и любой другой), с таким раскладом предпочел бы отступить, а не лезть в драку, если заведомо обречен на поражение. Так поступил и этот — развернул войско и повел его обратно за протоку. Любое другое направление для него означало гибель. Учитывая мое превосходство в кавалерии и стрелках, по дорогам они бы от нас не ушли.

Преследовать их я не стал. Смысл? Мои бойцы утомлены, на руках куча пленных, с которыми только предстоит разбираться, бросать города мне сейчас совсем не с руки, ну и, наконец, куда они, на хрен, денутся? Позиция, бывшая столь выгодной для организации засады, превратилась для желтых в ловушку.

У меня же город в качестве базы, в котором уже начали восстанавливать сожженные ворота. Армия, пусть и уставшая, чуть меньше тридцати тысяч численностью — потери при штурме были до смешного малы, восемьдесят человек погибшими и три сотни ранеными. Могли бы, наверное, вообще без потерь обойтись, если бы солдаты не ломанулись за бегущими защитниками.

К тому же во главе войска, ко всему прочему, стоят шестеро одаренных высокого разряда. По здешним меркам это было довольно круто.

Другими словами — никаких шансов у желтых не было. Хотя… Нельзя было исключать вероятности того, что проводники, которые у них имелись, смогут вывести засадников из изрезанной речными руслами местности другими путями. Туда, где десять тысяч человек не попадут между молотом и наковальней, стоит им выйти из леса. Но это же сколько времени потребует — ужас. А моя армия как раз получит нужный ей отдых.

Но и бросать ребятишек без пригляда я тоже не собирался. Делать мне нечего, оставлять без внимания крупное бандформирование на землях, которые с сегодняшнего дня принадлежат мне! Пусть пока лишь номинально, но тем не менее. Поэтому Амазонка сформировала из своих лучших конных стрелков несколько малых отрядов, человек по двадцать, и отправила по следам уходящего войска. Наказала в бой не вступать ни при каких обстоятельствах и раз в несколько часов отправлять донесение о положении дел.

— Желтые двинут на соединение со своими основными силами, — высказал мнениеМытарь, отпив чая.

Мы сидели во дворце наместника, который уже освободили прежние хозяева и скромненько, по-походному пировали. Несколько сортов чая, с десяток блюд, большая часть которых представляла собой вариации на тему риса с овощами. Мясо тоже было, но доминировала все же рыба — в здешней области жили за счет реки, а не охоты или скотоводства. А еще на столах не было ни капли вина или не дай бог самогона, который у местных шел за водку. Дел еще предстояло множество, а какие дела на пьяную голову?

На импровизированный пир в главный зал дворца были приглашены все командиры моей армии, должность которых предполагала управление тысячей и выше. Набралось их довольно много, что неудивительно для армии в почти тридцать тысяч. А ведь были еще руководители служб, которые формально не имели под своей рукой людей, но по должности и званию соответствовали тысячникам. В общем, человек пятьдесят собралось.

Сперва подняли чаши за победу. Потом мы с Мытарем вручал награды отличившимся командирам — повышенное денежное содержание или дорогое оружие. После чего перешли к обсуждению сражения и дальнейших наших планов.

Я не собирал это как совет. Думал, просто небольшой мозговой штурм в приятной обстановке и на сытый желудок. Хотелось понять, чего хотят мои воины, не все же время капитанов слушать. Но, как выяснилось, рассчитывал я на это зря. Строгая общественная иерархия не позволяла командирам говорить по-настоящему откровенно. В основном они поддакивали и славили мой стратегический гений, но сами ничего не предлагали. Кроме ближнего круга, который давно привык к странностям обновленного Вэнь Тая. Не доросли тут еще до «демократии».

В общем, в итоге получился все же совет. С большим количеством зрителей и немногочисленными выступающими.

— Желтые двинут на соединение со своими основными силами, — сказал Мытарь.

— В этой местности они к дорогам выходить будут долго, — развил мысль Секретаря Ган Нин.

— Надо бы их подловить и разбить, — дополнил Лю Юй.

Я покивал. Не сказать, что прямо свежие мысли, но приятно сознавать, что мои капитаны по-прежнему рвутся в бой.

— Чтобы их подловить, придется разделить войско, — заметил Юань Мао. Как интендант и специалист по логистике из всех моих капитанов он был самым осторожным в суждениях человеком. Да еще и Стражем, пусть всего пятого разряда.

— Даже если мы разделим войско на две части, каждая его половина будет превосходить засадников числом и уровнем снаряжения! — запальчиво выступил Пират. После удивительно легкого взятия города у него было шапкозакидательное настроение.

— Нельзя забывать, что Юн Вэйдун бродит где-то по этим землям, пытаясь собрать свои войска в кулак, — напомнил Прапор. — Разделив армию в попытке поймать эти десять тысяч желтых, мы рискуем столкнуться с превосходящими силами противника. Я бы предложил Стратегу начать дополнительный набор новобранцев в армию. Теперь, когда владения Вэнь стали больше, у нас будет достаточно средств на содержание армии.

— Ну, это еще посчитать нужно! — вставил Мытарь. — Налогооблагаемая база, конечно, большая, но, во-первых, мы еще не контролируем всю территорию уезда, а во-вторых, время сбора податей лишь через два месяца.

Налоги тут собирали пять раз в год. Некоторые владетели и чаще, но я не желал становиться тем, кто выжимает все соки из трудового народа. А то вообще фигня получится — мы тут воюем за Китай, а те люди, ради которых, по логике, все это затеяно, мрут от голода.

Нет, я не питал иллюзий — в большинстве земель так и происходило, ханьская пастораль с поэзией, благородными господами и сытыми крестьянами, живущими под управлением мудрых князей, осталась где-то в конфуцианском прошлом страны. Но у себя-то я мог сделать все нормально, да?

— Сперва нужно разделаться с Юн Вэйдуном! — когда очередь высказываться снова дошла до Быка, он не стал раздумывать. — Мы должны выступить в направлении южных территорий уезда, которые все еще находятся под его контролем, и навязать ему бой. Отступать ему особенно некуда, так что мы должны давить на него до тех пор, пока он не упрется в земли уважаемого отца молодой госпожи Чэн.

Несмотря на то, что Юэлян уже дважды участвовала в сражениях в составе армии, для побратима, да и для прочих капитанов, она по-прежнему оставалась «молодой госпожой», а не боевым товарищем. Между собой они могли нарушать все правила приличия китайского общества, зубоскалить друг над другом, перебивать выступавшего или подтрунивать над ним, но на Юльку это не распространялось. Невеста командующего, девушка, дочь знатного южного владетеля — что тут скажешь.

Я видел, что Юэлян это напрягало. Не демонстрируемое уважение к ее статусу и способностям — хотя ценили их всерьез, а то, что ее не принимают во внутренний круг. Она этого желала, но, конечно же, не могла сказать: «Ах, отбросьте вы все эти условности, господа гусары, зовите меня просто Юэ! И шампанского еще пару ящиков — для всех!»

Она, кстати, тоже присутствовала на пиру. Сидела рядом со мной, как и полагалось, но не в платье, а в стилизованном под мужскую одежду костюме. Броню только сняла.

Когда я повернул к ней голову, она выдала:

— Я считаю, что мы должны преследовать отряд засадников. Изнурить их внезапными атаками с разных флангов, заставить постоянно находиться в готовности к бою. У нас превосходство в коннице и стрелках, мы должны это использовать.

Амазонка, сидевшая через стол от невесты, улыбнулась и согласно закивала. Такая стратегия пришлась ей по душе.

Вот что забавно! Все мои капитаны, да и суженая тоже, мыслили в рамках, так сказать, собственной первостихии. Словно Путь определял образ мыслей. Огонь желал немедленной битвы, скачки вперед, чтобы ветер в лицо и волосы назад, Металл — защиты рубежей и усиления возможностей за счет рекрутинга, Земля — планомерного наступления и генерального сражения, а Воздух — молниеносных ударов на изнурение.

Я при этом никакого давления своей воздушной ци не чувствовал. Любой путь, ведущий к победе, был для меня хорошим. Поэтому большую часть времени я сидел молча, слушая соображения своих соратников.

— Чтобы изнурить засадников атаками, нужно, чтобы они сперва вышли на твердую почву. — Прапор покачал головой. — В топкой почве здешних мест наша конница не сможет реализовать свои возможности.

Прежде чем Юля ему ответила, он продолжил:

— И прошу, не забывайте, что оставленные здесь Юн Вэйдуном десять тысяч пехоты, теперь лишены путей снабжения. Такое количество людей нуждается в большом объеме продовольствия, а получить его они могут, только выйдя на территории, еще контролируемые Желтыми повязками.

— Что именно ты предлагаешь? — тут же вступил в спор с ним Пират. — Дождаться, пока солдаты врага издохнут от голода? Это твоя стратегия?

— Вовсе нет! — тоже немного завелся Юань Мао. — У них должно быть достаточно припасов, чтобы без труда выйти к южным землям уезда. В противном случае их специалист по снабжению зря получает жалование. Я лишь говорю, что засадное войско желтых не останется за протокой, а вынуждено будет двигаться на соединение с основными силами.

— Я так и сказал, — напомнил Мытарь.

— Тогда нам нужно выждать несколько дней, а когда получим подтверждение тому, что засадники движутся на соединение с основными силами, последуем за ними. — Амазонка сверкнула глазами. — Пехота позади, а конница, в частности конные стрелки, сядет на пятки их колонне. Заодно и выйдем на основное войско Юн Вэйдуна.

Это уже было похоже на нормальный план. И силы дробить не придется, и цели будут достигнуты. Лишь бы не нарваться на вдвое выросшую армию генерала желтых. А такой риск существовал.

— Стратег Вэнь Тай, прошу, позвольте высказаться! — услышал я вдруг голос.

Повернул голову и с удивлением увидел, что заговорил один из тысячников. Как же его зовут? Сиюнь Джан вроде бы? Молодой мужчина, простая одежда которого была выдержана в темно-коричневых тонах. Пехота, неодаренный — тут же дополнил освоившийся в этом мире разум. Одежда тут несла куда больше информации, чем у меня дома.

— Говорите, тысячник Сиюнь Джан, — кивнул я.

Мне действительно было интересно, ради чего один из не входящих во внутренний круг пехотных командиров — причем не из элиты даже, а из обычных копейщиков — решил нарушить хранимое остальными почтительное молчание.

— Если позволите выразить мнение, господин, то проблему засадников можно решить, не прибегая к оружию. Так мы сохраним силы вашего войска и ослабим армию Юн Вэйдуна.

— И как же это сделать, тысячник?

Я постарался, чтобы в моем голосе не слышалось сомнения, но, видимо, не преуспел. Сиюнь Джан смутился, склонил голову еще ниже, но все же нашел в себе смелость продолжить.

— Я родом из этих мест, господин. Когда в эти земли пришли Желтые повязки и стали устанавливать свои порядки, мои родители, они жили в этом городе и зарабатывали на жизнь почтенным ремеслом горшечников, покинули дом и бежали в Поян. Поэтому я немного знаю о том, как тут все устроено. Когда Хань пала и императорская семья погибла, а на землях Поднебесной воцарился хаос, многие жители деревень и даже усадеб бежали в труднопроходимые районы поймы реки Гань. Жить там можно только рыбной ловлей и собирательством, зато безопасно, так как ни одна крупная армия не способна войти в болотистую местность. А с маленькими разбойничьими отрядами местные научились справляться самостоятельно.

Я слушал его, кивал и никак не мог взять в толк, к чему он ведет. В болотах вокруг реки Гань проживало много беженцев — и что? Нанять их в армию? Обложить налогом? Почему нельзя просто озвучить предложение, а не рассказывать долгую предысторию? Китайцы!

Но перебивать тысячника я не стал. Уже хорошо, что один из командиров решился открыть рот. Такое надо поощрять.

— Среди пленников, которых мы взяли, я встретил своего знакомого, мы с ним росли на одной улице, — продолжал меж тем Сиюнь Джан. — Узнав меня, он обратился за помощью. Обещал вывести на болотных людей, которые служат проводниками у засадников. Желтые заключили с ними договор — они не лезут в болота, а те, кто там нашел убежище, оказывают услуги.

— Мы не поведем армию в болота, опираясь лишь на слова твоего друга детства, — отрезал я, сообразив, наконец, о чем говорит тысячник. — Это может быть ловушкой.

— Ничтожный просит прощения у господина! — Сиюнь Джан смутился еще больше. Сложив руки на лбу, он бахнулся им в пол. — Я очень взволнован, поэтому выразился неточно. Не нужно вести армию за протоку! Но можно заключить союз с болотниками. Если они согласятся, засадный полк желтых никогда не выйдет на твердую землю!

А вот это было уже очень интересно. Одним махом минусануть из армии Юн Вэйдуна десять тысяч человек, не потеряв при этом ни одного своего воина, это было бы очень удачно. Неужто эти болотники настолько сильны и многочислены? Хотя зачем им воевать числом? Они могут просто завести засадников в непроходимую топь, а потом бросить их там одних.

От этой мысли мне даже дурно стало. Трудно придумать более паршивый конец, чем смерть в трясине! Понятно, что это мой личный страх, но даже представлять такое было страшно. Когда из-под ног уходит земля, когда от каждого рывка ты только глубже погружаешься в жижу, когда мутная грязь затекает тебе в рот и ноздри, а ты даже пошевелиться не можешь… Бр-р-р!

«В мясорубке битвы или под ливнем из арбалетных болтов, смерть, безусловно, куда красивее и не пропахнет кровью и дерьмом из распоротого брюха! — выдал внутренний голос язвительно. — Какая тебе разница, как они умрут, если перестанут быть для тебя проблемой? Подбери сопли и принимай решение! Ты все равно собирался их убить!»

Я мог бы, конечно, возразить Лё Хе — на самом деле себе, я же не псих какой-то, думать, что мой внутренний голос какая-то другая личность, не имеющая отношения к белому и пушистому Леше. Мог бы сказать, что в битве у воина есть шанс выжить, бежать, попасть в плен, наконец. А у застрявшего в болотах воинства такого шанса нет и не будет. Все, кого болотники бросят без проводников, обречены умереть от голода или сгинуть в черной бездонной трясине.

Мог бы, но не стал. Потому что он…

Да твою же мать, Леша! Хватит уже прятаться за «воображаемыми» друзьями! Понятно, что для любого стало бы стрессом попасть в древний Китай, и вполне объяснимо придумать «внутренний голос», который говорит жестокие, но здравые вещи! Те, которые ты, продукт мирного времени и высоких технологий, не способен принять сразу и безоговорочно. Но он — это ты! Затверди это уже себе и перестань устраивать эти мутные диалоги!

Вот сейчас ты — именно ты, всех демонов тебе в зад и короля ада впридачу! — прав. Какой бы страшной ни была смерть, на которую ты подпишешь своих противников, это будет твое решение. Хреновое или правильное, жестокое или нет, но твое, а не чье-то иное. И ты примешь его сам, а не потому, что тебе так нашептало подсознание. И отвечать за него тоже будешь ты.

Потому что идет война. Всех, блин, против всех. Да, на той стороне, возможно, есть неплохие парни. Даже среди тех, кто останется в трясине, вероятно, есть будущие изобретатели, художники и лекари! Но ты-то на этой! И тут вместе с тобой Пират, Бык, Мытарь, Амазонка, Прапор, Матушка И, Ванька! Юэлян тоже здесь! И их жизни зависят от твоих решений.

Может, это и паршивенькое обоснование для принятия решения о смерти десяти тысяч человек, но уж какое есть. И другого не будет. Как и поиска способов как бы так сделать, чтобы и победить, и совесть потом не болела. Такое доброхотство приводит, как правило, к еще большим жертвам.

— А они согласятся? — спросил я. Порадовался еще, что после этого внутреннего монолога голос звучал ровно. — Подними уже голову, тысячник Сиюнь Джан, хватит разглядывать узор на камне.

— Я не знаю, господин! Но знаю, к кому нужно обращаться, если хочешь связаться с болотниками. И что нужно им предложить, чтобы они согласились.

Часом позже, когда превратившийся в военный совет победный пир закончился, и все разошлись по своим делам, в том же самом зале дворца наместника я принимал парочку торговцев деревом. Отец и сын, Фу Лин и Фу Цю соответственно. Оба коренастые, в одинаковых темно-серых халатах и такого же цвета платочках на узлах волос — у одного они были полностью седые, а у второго черные. На меня гости не смотрели, растянувшись в «поклонах» низших к высшему — то есть банально опустившись на колени и уткнувшись лбом в пол.

— Не будем ходить вокруг да около, торговцы Фу, — сказал я. — Я хочу, чтобы вы отправили весточку Девятиголовому Младенцу. Я буду ждать его один и без охраны сегодня же вечером у границы леса. Это станет с моей стороны жестом доброй воли и демонстрацией добрых намерений. Я хочу заключить союз с жителями реки.

Всему этому меня научил тысячник Сиюнь Джан. Девятиголовым Младенцем звали вождя болотников. Кстати, слова «болотники» они очень не любили. Предпочитали называться «жителями реки», а своему правителю приписывали мифические свойства, такие, как неспособность утонуть, возможность ходить по трясине, аки посуху, а также наличие у него девяти жизней, как у какого-нибудь кота — отсюда, в общем-то, и прозвище.

Торговцы были связными с беженцами, и именно на них указал друг детства моего тысячника. Взятые моей гвардией и со всем уважением препровожденные во дворец наместника, они пытались все отрицать. Но у меня не было времени с ними спорить и желания силой выбивать признание.

— Послание понесет господин Фу Лин. Его сын будет ждать отца здесь, у меня в гостях. Времени мало, уважаемый торговец Фу Лин. Прошу вас поспешить.