Мангака 2

Глава 9

— Итак, на сегодня мы закончили. В принципе, я всеми доволен, постарались хорошо. Кое-кто, правда, местами переигрывал, но этими моментами мы займёмся уже в процессе самих съёмок, — режиссёр окинул внимательным взглядом наше измученное тяжёлым днём стадо, и повернулся к сценаристу, — Что скажете, Макото Синкай? Будем что-то менять в сценарии? Как вам наши актёры, кстати?

Сценарист, что-то ожесточённо пишущий в своём блокноте, оторвался от него, и посмотрел на нас оценивающим взглядом.

— Актёры хорошие, Такана-сан. Из образа никто не выпадал. Примерно так я своих героев и представлял. Безусловно, кое-какие моменты в сценарии есть, которые мне не понравились, но ничего существенного, и уже сегодня я их подправлю. Может, у самих актёров есть какие-то замечания к сценарию?

Все, кроме меня, тут же загомонили, что, мол, сценарий отличный, замечаний нет, хотя в перерыве большинство из них жаловались друг другу, что слишком мало им будет предоставлено экранного времени и фраз, и неплохо было бы полнее раскрыть их персонажей. Но вот непринято тут было своё недовольство начальству высказывать. Если бы у нас тут были звёзды первой величины, то, может, они и не сдержались бы, и высказали своё негодование, но все присутствующие к ним не относились, большинство из них до этого вообще только в сериалах снимались, так что все дружно сделали счастливый вид.

— У меня есть, — подал голос я, и встал, всей кожей чувствуя, как сверлят меня изумлёнными взглядами присутствующие. Режиссёр как-то дёрнулся, как будто собираясь остановить меня, но всё же промолчал.

— И что же вам не понравилось в моём сценарии, молодой человек? — поднял удивлённо вверх бровь сценарист.

— Не то чтобы не понравилось, просто кое-что вызывает вопросы, — невозмутимо ответил я.

— Слушаю вас внимательно, — чуть наклонил он голову, с любопытством глядя на меня.

— Я просто не могу понять, за кого будет переживать зритель в нашем фильме, — продолжил я, — Не секрет, что зрителю, когда он смотрит кино, хочется кому-то сочувствовать, за кого-то переживать. Даже в ужастиках есть положительные персонажи, из которых кто-то к концу фильма всё же остаётся в живых. У нас же я не понимаю, за кого будет переживать зритель. Подруга главного героя умирает самой первой, сам главный герой становится одержимым демоном, остальные же персонажи вызывают какое угодно чувство, но только не желание переживать за них. Вы не боитесь, что зритель почувствует себя обманутым, когда поймёт, что переживать ему тут не за кого? И разве правильно в конце фильма сажать моего персонажа в тюрьму? Ведь по сути, не он убивал своих одноклассников, а вселившийся в него демон.

— Наш зритель будет переживать не за кого-то, а за то, чтобы восторжествовала справедливость, — вздохнул Макото, снял очки, протёр их платком, и водрузил на место, — Чтобы никто не ушёл от возмездия. Для этого надо сделать так, чтобы зритель буквально возненавидел одноклассников главного героя, а добьёмся мы этого тем, что вызовем такую симпатию к подруге главного героя, что её смерть буквально шокирует всех. После этого каждый, кто будет смотреть фильм, станет мечтать о том, чтобы всех убийц буквально на части порвали. И в результате демон, вселившийся в Синдзи, не будет вызывать у них отрицательных эмоций, скорее даже, наоборот. Главного героя же мы не имеем права оставить без наказания, даже несмотря на то, что всё это совершил не он. Он пошёл на сделку с демоном, прекрасно понимая, что тот убьёт их, а значит, он тоже виноват в убийствах, и должен понести за них наказание. Не должно кино поощрять самосуд. Все зрители должны понимать, что право на насилие есть только у государства. Надеюсь, я смог удовлетворить твоё любопытство?

— Да, вполне. Спасибо, — задумчиво пробормотал я. Вот что значит, профессионал. Если с этой точки зрения посмотреть, то действительно, всё вполне логично выглядит. Нет, при желании, я нашёл бы к чему ещё докопаться, но это уже было ни к чему. Не буду из-за каких-то мелочей ссориться со сценаристом. Да и пофиг, на самом-то деле. За успех фильма отвечают они, а не я, вот пусть сами и думают над этим.

— Хорошо. В таком случае, если ни у кого больше вопросов нет, то я, с вашего позволения, пойду, и займусь доработкой сценария, — улыбнулся нам всем Макото, — Доработанный сценарий, Такана-сан, будет у вас в почте через два часа.

— Отлично, Синкай-сан, благодарю вас, — церемонно поклонился ему режиссёр, и сценарист вышел из зала. Минут через пять мы тоже толпой повалили на волю.

— Синдзи-кун! Ой, то есть, Сайто! Подожди! — раздался за моей спиной женский голос, когда я вышел на улицу, и успел пройти метров двадцать. Я оглянулся, и обнаружил там догоняющую меня Канну.

— И что тебе от меня надо? — довольно недружелюбно поинтересовался я потому что ничего хорошего от неё, как и от других актёров, не ждал, а ещё потому, что очень хотел есть, а когда я голоден у меня всегда отвратительное настроение. Это со мной сюда ещё с того мира пришло. Вечно как был голоден, так готов был убить любого, кто рядом оказывался. Впрочем, голоден я бывал не часто, и тщательно следил за тем, чтобы мой холодильник был всегда заполнен самыми разными продуктами до отказа.

— Не будь такой букой, я уже знаю, что ты не такой, — мурлыкнула она, беря меня под руку, догнав меня, и зашагав рядом со мной.

Вырываться я не стал, так как это очень глупо выглядело бы, да и, чего греха таить, чувствовать, как к тебе прижимается такая красивая девушка, было довольно приятно.

— Думаешь, ты успела меня узнать за столь короткое время? Ну-ну, — ухмыльнулся я, — И ты уверена, что нам по пути? Я так-то к метро иду, а такие девушки как ты, насколько я знаю, на нём не ездят?

— С чего ты взял? — удивилась она, — Я, вообще-то, именно на метро предпочитаю ездить. Я очень ценю каждую свободную минуту, знаешь ли, а метро мне прилично времени экономит. А насчёт того, какой ты на самом деле, я поняла по твоей игре. Ты — не профессиональный актёр, а потому не умеешь ещё скрывать свои настоящие чувства, когда играешь, или даже просто слушаешь других. Поверь, за те несколько часов, что мы провели сегодня вместе, можно довольно хорошо узнать человека. И я успела понять, что хотя ты и пытаешься выглядеть ежиком, выставляющим во все стороны колючки, на самом деле ты совсем не такой. Мне кажется, за этими злобными глазами скрывается довольно-таки доброе и ранимое сердце.

— Каждый раз, когда мне начинают рассказывать, какой я хороший, это означает лишь то, что от меня что-то нужно, — хохотнул я, — Скажи уже прямо, что тебе от меня надо.

— Прямо, так прямо, — вдохнула она, теснее прижимаясь ко мне. Шедший навстречу мужчина с восхищением глянул на неё, после чего с уважением и завистью посмотрел на меня, — Понимаешь… Эта роль очень важна для меня. Она может стать для меня той ступенькой, которая приведёт меня в мир большого кино. А может наоборот, похоронить мою карьеру. Как ты понимаешь, второй вариант меня не устраивает, и я приложу все силы, чтобы показать выдающуюся игру! Я устала сниматься в одних сериалах. Сколько проб я прошла, пытаясь пробиться в большое кино — ты даже представить себе не можешь! Десятки! И вот, наконец, у меня появился шанс громко заявить о себе! Показать всем, на что я способна! Что мне любая роль по плечу!

— Рад за тебя. Но я то здесь причём? — пожал я плечами, не понимая, зачем она мне всё это говорит. Я ей не психолог и не друг, чтобы выслушивать её откровения.

— При том, что без тебя у меня ничего не получится! — чуть встряхнула она меня, — Наши герои должны тесно взаимодействовать в кадре! Мы, как никак, влюблённых будем играть! И если между нами не будет, так сказать, химии на площадке, искры, или ты просто налажаешь, то никакая блестящая моя игра дело не спасёт! Мы должны так сыграть влюблённых, что даже все, кто будут на съёмочной площадке, должны поверить в это. Понимаешь? Чтобы каждый зритель потом плакал, глядя на мою смерть, и от всей души желал тебе отомстить моим убийцам! Твоё горе из-за моей смерти должно каждому, даже самому законченному цинику, тронуть душу! И добиться такой игры мы можем только вместе, объединив усилия.

— Слушай, ты слишком многого от меня хочешь. Не забывай, что я не профессиональный актёр. Да и зачем мне это нужно? — усмехнулся я, — Я прекрасно понимаю, зачем это тебе, всё-таки, у тебя вся жизнь с кино связана, но мне-то это зачем? Это моя первая, и, скорее всего, единственная роль в кино. Профессиональным актёром я становиться не собираюсь. Мне это не нужно. Нет, я не хочу сказать, что не буду стараться на съёмках, но и сильно напрягаться тоже не собираюсь. У меня и других дел полно помимо съёмок.

— Тогда, прошу, просто помоги мне, — глухо попросила она, опустив голову, — Я… Буду твоей должницей, и всё что хочешь для тебя сделаю, если наш филь станет успешным. Буквально всё, что угодно! Любое твоё желание выполню, которое в моих силах!

От этой фразы меня аж в жар в кинуло, едва я представил себе, как она могла бы поблагодарить меня. Будь мы персонажами какого-нибудь аниме, у меня сейчас точно бы носом кровь пошла.

— Я бы, может, и помог тебе, но никак понять не могу, чего ты от меня хочешь? — тяжело вздохнул я, уже устав от этого разговора, — Сказал же, что буду стараться. Чего ещё-то?

— Нам нужно тренироваться с тобой. Отыгрывать сцены помимо того, что мы будем делать на съёмочной площадке, — деловито произнесла она, — Без этого мы не сможем достоверно изобразить любовь. У нас там, между прочим, и сцена с поцелуем будет, когда я уже умирать буду. Очень драматичный момент, между прочим. Ты же ещё школьник, и я не уверена, что ты не начнёшь стесняться, когда до дела дойдёт.

— Так что нам с тобой, надо целоваться начать? — хохотнул я, но тут же проглотил смех, увидев, как серьёзно она смотрит на меня.

— Нет же? — неуверенно произнёс я, а мой внутренний голос взвыл — Да! Сделай это! Будь мужиком!

— Да, — кивнула она, — Целоваться. И не только. Ещё учиться правильно смотреть друг на друга, изображать влюблённый вид. Без этого у нас ничего не получится.

— И как мы это будем делать? И где? — озадаченно почесал затылок я, — Ты не забывай, что я — несовершеннолетний. Тебя за такое и посадить могут.

— С чего бы? Мы же с тобой не сексом заниматься будем. К тому же, возраст согласия у нас в стране шестнадцать лет, а тебе как раз шестнадцать, так что ничего мне не будет, если мы решим немного пошалить, — подмигнула она мне весело, а я аж побагровел, чувствуя, как меня в жар кинуло.

— Так что если хочешь получить мою благодарность таким способом, то я не буду против, — шепнула она мне прямо на ухо, чуть коснувшись его губами, и у меня по спине пробежал целый табун мурашек.

Не знаю, как бы я среагировал на эту провокацию, но тут рядом с нами, взвизгнув тормозами, остановился чёрный автомобиль, из которого выскочили каких-то три придурка, и кинулись на меня, избавив меня от необходимости отвечать.

Будь я один, то обязательно попробовал бы сбежать, а так пришлось вступать в неравный бой.

— Беги отсюда! — только и успел я рявкнуть ей, пробивая с носка в голень ближайшему противнику, и сразу же взвился в прыжке, пробивая коленом в голову второму.

Явно незнакомцы не ожидали подобной прыти от обычного школьника, потому удары получились у меня практически идеально. Двое на какое-то время оказались выведены из строя, вот только третий успел среагировать на мой удар, убрав ногу, и тут же контратаковал меня ударом с ноги в грудь, от которого уже мне пришлось уклоняться.

На какое-то время он вполне успешно связал меня боем, продемонстрировав неплохие навыки бокса, а потом до меня донёсся истошный крик Канны, — Сайто, сзади!

Я даже дёрнуться не успел, как в моём затылке расцвела вспышка боли, и я потерял сознание.

Когда я пришёл в себя, то меня сразу же вывернуло наизнанку, опустошив мой желудок, а голова отозвалась на неосторожное движение острейшей вспышкой боли.

Я глухо застонал, и только спустя пару минут рискнул приоткрыть глаза, опасаясь лишний раз пошевелиться, чтобы не вызвать очередной приступ боли.

Мои руки и ноги оказались связаны, а сам я сидел на деревянном стуле, с высокой спинкой, и был крепко к нему привязан.

Я попробовал оглядеться по сторонам, и тут же меня вывернуло ещё раз, что явно намекало на то, что у меня сотрясение мозга.

— Что, плохо тебе? В следующий раз будешь думать, прежде, чем со старшими спорить. Если у тебя будет, конечно, этот следующий раз, в чём я сейчас сильно сомневаюсь, — донёсся до меня ехидный голос Таканашито.

Я всё же рискнул чуть-чуть повернуть голову, и обнаружил, что нахожусь в каком-то подвале, судя по бетонным стенам без окон и потолку, на котором болталась на проводе одинокая лампочка, дающая тусклый свет. Рядом с железной дверью стоял тот придурок со съёмок, и со злой усмешкой глядел на меня.

— Ну ты и идиот… — пробормотал я пересохшими губами, — Из-за удара по ноге человека похищать? В Токио, где полно камер? Тебя очень быстро найдут, и сядешь ты на очень много лет…

— Видишь, ли, друг мой, — оскалился он в усмешке, подходя ближе, — Когда твой отец глава клана якудза, можно не сильно переживать о всяких там камерах. Точнее, вообще не переживать. Всё равно эти записи никуда не попадут. Никто не рискнёт связываться с якудза из-за обычного школьника. Я даже убивать тебя не буду. Просто распоряжусь, что бы тебе руки сломали. Попробуешь пойти в полицию, тогда с тобой и твоими родителями будет уже другой разговор, и тебе он не понравится, обещаю. Впрочем, даже если всё же обратишься в полицию, тебе это не поможет.

— Ну, сломаешь ты мне руки, и что дальше? Думаешь, я после этого бояться тебя стану? Тебя? Урода, который воюет со школьниками с помощью подручных своего папочки? — растянул я губы в усмешке, лихорадочно думая, как же мне выбраться из этой непростой ситуации. Да и руки жалко было. Как я рисовать буду, если их сломают? И чем я потом буду этого придурка избивать? А я обязательно это сделаю. Просто так ему это всё с рук не сойдёт. Впрочем, я и одними ногами смогу покалечить его.

— Да и плевать, — отмахнулся он, — Главное, роли ты этой лишишься, а у режиссёра уже не будет времени на поиски нового актёра, и ему придётся меня утвердить. Он, видите ли, посчитал, что я не подхожу для этой роли! Мол, типаж не тот, характер… Это у меня-то! — в бешенстве выкрикнул он, — Да я больше всех вас, жалких актёришек, подхожу для неё! Ну, ничего, — внезапно успокоился он, — Я ещё докажу ему, что подхожу на эту роль гораздо больше тебя.

— Каким образом? В кино помощников, делающих за тебя всю грязную работу, не будет! — рассмеялся я, проигнорировав очередной приступ головной боли.

— Заткнись, тварь, пока я сам тебе чего-нибудь не сломал! — рыкнул он, делая шаг в мою сторону.

— Что здесь происходит? — раздался вдруг из-за его спины смутно знакомый голос. Таканашито дёрнулся в сторону, повернулся, и я обнаружил за его спиной главу той банды придурков, которые напали на меня недавно. Как же, всё же, тесен мир…

— Не лезьте не своё дело, Тодоши-сан, — раздражённо отозвался Таканашито, — У вас дела с моим отцом, вот и занимайтесь ими, а в мои — не лезьте.

— Боюсь, что в данном случае, Таканашито-сан, ваши дела, похоже, очень скоро станут моими и вашего отца, — невозмутимо ответил тот, подходя ко мне, и внимательно рассматривая меня.

— Здравствуйте, Кушито-сан, — вежливо поздоровался он со мной, — Не волнуйтесь, думаю, скоро мы разберёмся с этим небольшим недоразумением, и вы окажетесь на свободе.

— Хотелось бы побыстрее, — буркнул я.

— Я сказал, не лезьте не в своё дело! Это мой пленник, и я сам решу, что с ним делать! — ещё громче рыкнул Таканашито, но в его голосе мне послышалось какое-то сомнение.

— Этот пленник находится в подвале вашего отца, и я сильно сомневаюсь, что он в курсе того, кого именно вы сюда притащили, и не очень этому обрадуется, когда всё же узнает, — повернулся к нему Кага, — Но к чему гадать? Я сейчас лично оповещу его, и мы с вами посмотрим, как он отреагирует на то, что вы пригласили сюда уважаемого Сайто Кушито. Я не прощаюсь, господа, — слегка кивнул он нам, и вышел из этого каменного мешка.