Адовы 3: Малой (*60 иллюстраций)

Глава 19 В круге пятом: бесплодные земли

Даймон моргнул. Уж к чему нельзя привыкнуть, так это к порталам. Тебя сначала сплющивает до размеров атома, затем расширяет до масштабов Вселенной. А затем ты просто оказываешься где-то ещё. Целый и невредимый. И жмуришься, пока не придёшь в себя.

Палящий свет лился повсюду. Колун стоял среди выжженной пустыни с безвольной Марой на плече и пытался понять его источник. На раскалённом небе не было солнца, не представлялось возможным увидеть и Луну. Но на них как будто направили тысячи прожекторов со всех сторон, которые грели и ярко светили.

В это безбрежной демонической пустыне, где песок был, как раскаленные угли и обжигал голые ноги как мясо гриль, царила невыносимая жара. Если на предыдущем круге их мучила влага и духота, то здесь воздух был пересушен. И о влаге можно было только мечтать. А ещё Даймон знал из Сонной книге, что на этот круг попадают мечтатели… предавшие свою мечту, остановившиеся на полпути или сделавшие всё, чтобы даже самый вдохновляющий проект не состоялся. И дело на этот раз было вовсе не в чиновниках-бюрократах, но в исполнителях любого масштаба. И теперь их души плавились в аду, а всё, что им оставалось делать этим подсушенным и подвяленным душам, это бормотать: «не, ну я же мог это сделать вовремя» или «а вот если бы я постаралась, то всё бы получилось».

Даймон снова поморщился, глаза не сразу привыкли к яркому свету. Но некий заменитель солнца, словно его злобный антипод — Антисолнце, безжалостно палило землю, превращая её в безжизненный ландшафт, где даже тени боялись появляться, а души, которые на земле весили 21 грамм теряли до трети своего веса на принудительной сушке. И с одной стороны могли считаться стройными, с другой — незначительными.

Но ещё демонёнок читал, что на этом уровне ада обитали джины и ифриты — существа, рожденные из огня и тёмных помыслов Антисолнца. И судя по легендам, джины были хранителями древних тайн и исполнителями любых желаний. С одной лишь оговоркой. Они могли исполнять желания, но за каждое желание требовали свою плату. Порой просто несоизмеримую с самим желанием. Ведь человек, как и любое другое живое существо порой столь примитивно, что просто не знает, чего действительно желать, чтобы это могло перевернуть весь мир. И просто выполняет свои первичные потребности, оставаясь на прежнем уровне и без точки опоры, которая могла бы поставить весь мир с ног на голову.

Стройные джины показались сразу. Их светящиеся глаза мелькали среди пыльной бури, поднимая ту везде, куда следуют. Смех, подобный звону колокольчиков, раздавался в пустыне повсеместно. И демонёнок мог расслышать: «чего желаете?» или «малыш, я исполню любое твое желание!», а то и вовсе «дай только приказ, повелитель».

Но за разговорами теми скрывалась опасность. И Сонная книга остерегала, что каждый, кто осмеливался призвать джина, рискует потерять нечто более важное, чем попытку сформулировать пожелание: свою душу, свободу или даже человечность, если монстру, демону, богине или любому животному есть что терять в этом плане.

Стараясь не слушать джинов и быстро пресытившись песчаными дюнами, Даймон повернулся к спутникам. Малой судя по виду, был доволен прогулкой. И после портала тут же попытался снова «покататься на пёсике», на этот раз приспособив для приключений Пукса.

Но демонический пудель тут же скинул его обратно, взглядом давая понять, что «на мне где сядешь, там и слезешь!».

— Хочу кататься! — требовал Малой, периодически подбегая к демоническому пуделю с новыми попытками.

— Тише! — рявкнул демонёнок. — Никаких просьб и желаний на этом круге! Иначе они услышат.

Он зажал рот младшему брату и попытался всё объяснить:

— Если будешь говорить о своих желаниях и мечтах вслух этим существам вокруг, то мы никогда отсюда не выберемся. Все мы! Понимаешь?

— Угу, — кивнул малец и захлопал густыми ресницами.

Поднялся гул. И все резко перевели взгляд на ту часть пустыни, где показалось пламя, а сам песок под ногами обернулся стеклом.

Это были ифриты!

Огненные духи показались среди оплавленных песков, как само воплощение ярости и разрушения. Их пламя не только обжигало, но и поглощало всё вокруг, опаляя невысокие плато и в бессильной ярости стараясь испепелить всё, до чего могут дотянуться. Бесспорно, это были духи самого уничтожения.

Ифриты так быстро летали, что Даймон предполагал увидеть вихри вместо ног, но ноги у них всё же были. У кого привычная пара, у кого одна, но такая мощная, что он мог прыгать далеко и долго. Эти существа бродили по пустыне, оставляя за собой следы из пепла или стеклянную дорожку, которая только фокусировала свет и после их поступи ещё больше стремилась выжечь всё вокруг!

Глаза ифритов светились, как угли в ночи, и каждый их шаг без преувеличения сотрясал землю, вызывая песчаные бури, ещё более разрушительные, чем у джинов. Оба типа существ словно спорили между своими группами, кто создаст больше завихрений из песка, огня и дыма. Но где бы они не проносились, хорошего для округи было мало. Они уносили в небытие все, что имело хоть какую-то ценность!

В то же время на широком плече Колуна заворочалась, приходя в себя, Мара, более не желая валяться безвольной тряпичной куклой.

— Госпожа, отдыхайте. Вы потратили столько сил, — попытался устроить её поудобнее Рыцарь Смерти.

— Нет, пусти меня! — потребовала она тут же.

— Зачем так убиваться, — прошептал Колун, бережно опуская богиню на песок.

Немного отдышавшись и придя в себя, Мара поморщилась и спросила:

— Где это мы?

— Известно где, — ответил демонёнок. — А аду. Но если быть точнее, то это пятый круг. Бесплодное царство, где ничему не расти, кроме ярости, гнева и боли несбывшихся мечтаний. Парадокс заключается в том, что сами желания здесь могут быть исполнены по щелчку пальца. Так что бойтесь своих желаний и ничего не зага…

— Кататься! — тут же потребовал Малой, словно забыв про всё, что говорил ему старший брат.

Мгновенно джины оказались рядом, едва чуткого слуха коснулось пожелание.

— Чего изволите? — тут же спросил один из них, самый синий и самый дерзкий, подлетев почти вплотную.

— Кататься! — повторил Малой и добавил с улыбкой. — И сказку!

— Будет исполнено, — кивнул джин и самый младший Адов мгновенно оказался у него на плечах. До тех пор бесплотных, но как только его эфемерной структуры коснулись, он стал плотным как седло. А следом вручив вожжи мелкому наезднику, добавил. — Куда поедем?

— Пф-ф-ф! — сделал одним губами Малой и тут же попытался слезть. А между тем повторил. — Кататься хочу!

— Но мы же и собираемся кататься, — сказал ему джин, но наездник снова попытался слезь, заартачился и прядал губами, будто сам конь.

Даже по виду было понятно, что не такой прогулки ожидал Малой.

— Кататься на Тяпе! — мгновенно уточнил он запрос.

— А кто такой Тяпа? Или что это такое? — даже немного растерялся джин, готовый предоставить их хоть сотнями, если бы знал, что делать.

Увидав растерянность собрата, тут же его инициативу перехватил другой джин. Фиолетовый, как перезревший чёрный виноград.

— А давай я буду Тяпой? — предложил он и пересадил Малого на себя, тогда как сам встал на четвереньки и создал настоящее седло у себя на спине. — Видишь? Я — Тяпа!

— Пф-ф-ф! — всё ещё было недоволен Малой и снова попытался слезть. — Тяпу хочу! Ты не Тяпа!

Джины тут же заспорили кто такой Тяпа или что может его заменить. И такая вокруг буря поднялась от этого спора, что их тут же укрыло как от внимания приближающихся ифритов, так и от прочих джинов.

Быстро сориентировавшись в ситуации, Даймон тут же подхватил Малого, усадил себе на шею и скомандовал:

— Бежим!

Пукс был только рад выполнить команду, тут же увязавшись у ног хозяина. А Колуна дважды просить не требовалось. Снова подхватив ослабевшую Мару на плечо, он поспешил за ними. Но проржавевшие во влажности доспехи, тут же забившись песком в местах сочленений, на этот раз уже не просто скрипели, а просто молили о пощаде. От чего Рыцарю Смерти пришлось по ходу избавиться сначала от рукавиц, затем от наколенников, затем от набедренников и налокотников. А когда на песке следом остались наручи, налядвеники, набрюшник, латная юбка и предплечник, Рыцарю пришлось перекладывать Мару с плеча на плечо на бегу, чтобы избавиться ещё и от наплечников.

Всё это Колун делал мощными рывками, просто срывая старые, ветхие ремешки, потрескавшиеся от длительного ношения. Высохшие в пустынной жаре, они отрывались с лёгким щелчком без всякой помощи посторонних.

Вскоре Рыцарь Смерти остался в одном кольчужном сабатоне и самой кольчуге. И теперь прыгая на одной ноге, пытался избавлялся от нижней части обмундирования. Но жар песка тут же заставил его отыграть назад, едва обнажённая нога ступила на него. И Колун шустро натянул кольчужный сабатон обратно, который, судя по всему, использовал вместо носок.

Между тем Рыцарь Смерти скинул достаточно лишнего веса, чтобы вертеть Мару на плечах как сухую веточку. А вскоре он уже нагонял Даймона.

На плечах же самого демонёнка Малому никак не сиделось спокойно. И он снова потребовал:

— Сказку!

— Тихо ты, — снова попросил его старший брат, оглядываясь на клубы пыли позади. — Я сам расскажу тебе сказку, только ничего не проси. Понял меня?

— Угу, — кивнул младший брат.

И Даймон попытался припомнить всё, что читал о джинах и ифритах в Сонной книге. Сбавив ход, он начал рассказывать:

— Значит так. Шёл по пустыне мужик один. Но без крыльев, к сожалению, — почесав собственное крыло, демонёнок присмотрелся к Пуксу, и решил идти туда, куда ведёт пёс. — Страшно ему было брести одному. И в этой бездне страха одиночества и преисполненный великого желания выжить, брёл этот мужик по пустыне в поисках спасения сколько хватало сил. Но песков вокруг было много, а мужик — один. И даже словом не с кем ему было обмолвиться. Не то, что воды попросить или о хлебе с румяной корочкой рассказать.

Малой заслушался, перестала дёргаться на уже более мягком плече носильщика Мара. Постоянно принюхивался к чему-то среди дюн Пукс. Но едва демонёнок задумывался на миг замолкал, как Малой снова начинал ёрзать и требовать продолжения. Приходилось сочинять на ходу.

— Сердце мужика было полно надежды на лучшее, а разум твердил, что ничего не выйдет, — пришлось продолжил Даймону. — Мужик знал, что в бесплодной пустыне его ждёт лишь смерть и вечное забвение. С каждым шагом чувствовал, как жара проникает в его душу, а как тени закатного солнца удлиняются. И стаи джинов и ифритов уже следят за ним, готовые вмешаться в его судьбу.

Малой захлопал в ладоши, теперь уже от радости.

— Устало шагая вперёд, мужик поборол страх перед скорой смертью. Но напоследок решил ещё пожить. И произнёс древнее заклинание, которое когда-то услышал в легендах, что рассказывала ему бабушка… ну знаешь, такая как Агата Карловна, но старая и седая, а не молодящаяся и в модных очках.

Малой примолк, внимательно слушая.

— Вокруг мужика тут же закружились песчинки, поднялась пыльная буря, а он оказался в самом её центре. Где стало так тихо, словно умерли все звуки. А в самом эпицентре ему явился джин. Всё, как и полагается у джинов: синий, величественный и загадочный, как Мара, когда я спрашиваю, кто съел мой кекс? Ты ведь знаешь, что мы, демоны, любим сладкое?

— Ничего я не ела! — тут же ответила Мара и вздохнула. — Оно само вышло. Нечего было меня с ним один на один оставлять под хорошую книгу с чаем.

— «Что ты желаешь, смертный? Говори, раз призвал меня и моих братьев!» — изобразил голос джина Даймон. — Его голос звучал как гром в тишине. И путник, осознав всю тяжесть выбора, задумался. Ведь чего можно на смертном одре желать? Конечно, он мог попросить о богатстве, власти или о вечной жизни. Но в его сердце горела лишь одна мечта — вернуть то, что он потерял. Никто ведь не гнал его в эту проклятую пустыню. Он сам пришёл в неё из благодатных краёв, где текут чистые реки и повсюду есть хлеб. А людей столько, что хоть часть, но ему улыбнётся. И со многими он мог разговаривать часами. В беседе и стакане воды не откажут.

— Глупый? — тут же уточил Малой.

— Ну, не такой уж и глупый, просто хотел побыть один, в себе разобраться, а по итогу так далеко забрёл, что обратно уже так просто не выйти, — задумался Даймон и вспомнил, что сюжет зависит только от него, а брата надо учить, а не только ругать. — В общем, когда к нему явился джин и предложил исполнить любое желание, в этот момент мужик и понял, что истинная сила не в желаниях, а в том, ЧТО мы готовы отдать ради и надежды на лучшее. Жертвуем ли мы любовью, возносим на алтарь свои страсти или просто резко хотим кекса с чаем, не важно. Важно, как мы к этом пришли. Ведь у всего есть предыстория. А история этого мужика началась именно в пустыне, когда он понял, что дело не в джине, или угрожающим ему новым зноем ифритам, а только в нём самом. И только он сам может решать, готов ли открыть двери к новым возможностям. А если готов, то чем готов рискнуть ради своей мечты? Неужели, всем?

— Чем всем? — тут же спросил Малой.

— Я и говорю, что в нас по идее и так уже есть всё, что нужно. А всё остальное — лишь наши временные потребности, — тут же ответил ему брат. — А мужик загадал какое-то глупое желание по итогу, ну джин его и оставил навсегда бродить по пустыне, чтобы другим неповадно было. А может, мужик сам стал джином. Никто этого точно не знает.

— А ведь так близок к истине был, — добавил Колун, проникнувшись историей, а затем добавил. — Меч надо было брать! Волшебный только, чтобы враз этого джина перерубить можно было. Ну или взять в заложники. И исполнял бы он мужики желания хоть каждый день.

— Глупый, — только убедился в рассказе Малой и снова принялся ёрзать на плечах, пока старший брат его не ссадил.

— А он прав, умные по пустыне не ходят, — поддержала Мара. — Умные по пустыне — катаются! А кто это там выглядывает на нас из-за дюны?

— Тяпа! Кататься! — тут же обрадовался Малой и первым побежал к неизвестным существам, чтобы тоже от них что-нибудь потребовать.