Магия и пули

Глава 6

Гемпп вошел в кабинет начальника Третьей секции[32] германского Генштаба и принял стойку смирно.

— Гутен таг, герр оберст-лейтенант.

— Гутен, гауптман, — ответил Николаи[33]. — Проходите, Гемпп. С чем пожаловали?

— Донесение агента из Парижа.

— Покажите, — Николаи протянул руку.

Гауптман достал из папки листок и вложил его в ладонь начальника. Тот быстро пробежал глазами текст и положил листок на стол.

— Присядьте, — приказал, кивнув на стул. — Есть несколько вопросов.

Гемпп молча подчинился.

— В Париж приехал русский князь Юсупов. С чего вы взяли, что это интересно?

— Его встречал в порту французский офицер. С ним был конвой из двух солдат. Сгрузили ящики, похоже, что с оружием. Доставили их на вокзал, оттуда отвезли в Париж. Мы не смогли проследить их дальше, но удалось узнать, что князь Юсупов побывал на стрельбище французской армии. В Гавр он приехал в штатском платье, но в тот раз надел мундир и орден. По описанию — Святой Георгий. У русских это высшая военная награда. Князь молод и вряд ли смог бы получить его в войне с японцами. Я попросил своих сотрудников проверить награждения в России за несколько последних лет. И вот что получилось. Вы помните пограничное сражение под Гродно?

— Его забудешь! — хмыкнул Николаи. — Такой позор для нас!

— Как сообщили русские газеты, отпор полку покойного фон Притвица возглавил русский подпоручик по фамилии Кошкин. За что был повышен в чине и награжден Святым Георгием.

— Фон Мольтке в это не поверил, — качнул головою Николаи.

— Понятно, почему, — поддакнул Гемпп. — Какой-то низший офицер России сражался с оберст-лейтенантом рейха, к тому же одержал победу. Но мы на всякий случай уточнили. Не вправе дать оценку действиям фон Притвица, но этот Кошкин перед тем сражением доставил в Гродно новое оружие. А именно: ручные пулеметы. Их партию отправили к границе. Разведка наша это прозевала, фон Притвиц ничего не знал. В итоге наша кавалерия попала под огонь.

— Я помню, — отозвался Николаи. — Огромные потери.

— Как стало нам известно, тот Кошкин и придумал эти пулеметы. Он инженер на Тульском оружейном заводе.

— И что?

— Его усыновил известный русский князь Юсупов. За точность сведений ручаюсь.

— В Париж приехал русский князь-изобретатель, привез с собою ящики с оружием, — промолвил Николаи. — Вы правы, Гемпп, — такое любопытно. Но если речь о легких пулеметах, то вряд ли интересно. В Генштабе не считают их серьезным вооружением.

— Фон Притвиц тоже так считал, — заметил Гемпп. — В итоге застрелился.

— А вы дерзки, — ответил Николаи, — но в чем-то и правы. Проверить нужно. Что вы предприняли?

— Велел следить за князем.

— Что дало наблюдение?

— Пока что мало. Юсупов побывал на заводе «Гладиатор». Чем занимался, неизвестно, там нет германской агентуры. Завод недавно стал военным. Теперь русский заинтересовался аэропланами. Его не раз видели на аэродроме за Парижем. Князь, вроде, учится летать. Встречался с Шарлем де Ньюпором. Агенту удалось узнать: Юсупов заказал ему аэроплан, при этом попросил внести в конструкцию изменения. Какие — неизвестно, узнать не удалось.

— Узнайте, Гемпп! — воскликнул Николаи. — Аэропланы — это важно, в Генштабе уделяют им внимание. Что хочет русский инженер? Какие новшества придумал?

— Я должен сделать это быстро?

— Как можно скорей.

— Придется действовать решительно. Похитить князя, хорошенько допросить, но это может кончиться скандалом. Провалим группу и агентов.

— Такое нежелательно, — ответил Николаи. — Поставьте князя перед выбором. Даст обязательство работать на Германию — и будет жить. А нет — исчезнет навсегда.

— Вас понял, герр оберст-лейтенант. Я могу идти?

— Идите, Гемпп, я жду от вас известий…

Федор действительно увлекся авиацией. После переделки пулеметов у него появилось свободное время. Военно-бюрократическая машина Франции крутилась медленно, с лицензией мутили, и, чтобы не скучать, он отправился на летное поле за Парижем. Хотел всего лишь посмотреть, но неожиданно запал и загорелся небом. Нашел распорядителя полетов, мужчину с пышными усами и в кожаной тужурке.

— Могу я научиться пилотировать, мсье Леру? — спросил француза.

— Конечно, мсье, — ответил тот. — Внесите в кассу плату за уроки и приступайте к обучению. Когда хотите начать?

— Хоть сейчас!

— Платите, я вам подберу инструктора.

Не прошло часа, как Федор сел на деревянную скамеечку перед нижним крылом самолета с гордым именем «Фарман», а вставший за его спиной инструктор пояснял, как управлять этим чудом французской инженерной мысли. Потом взревел мотор, и аэроплан побежал по полю. Они так прокатились пару раз, инструктор сообщил, что урок закончен, другой же будет завтра. Сначала нужно научиться рулить аэропланом, полеты будут позже. Разочарованный Федор слез на землю и пригласил инструктора в кафе. Там угостил его обедом и вином.

— У вас несомненные задатки для пилота, — польстил ему француз. — Машину вы чувствуете и не боитесь ею управлять. Вам приходилось это делать раньше?

— Нет, — ответил Федор. — Но я, мсье, инженер. Приехал из России.

— Русских я учил, — сказал француз. — Отличные пилоты. Храбрые и отчаянные. Не хуже наших.

— Мы могли бы заниматься больше, чем сегодня? — поинтересовался Федор. — Хочу быстрее научиться.

— За дополнительную плату, — сообщил француз.

— Договорились, — улыбнулся Федор и достал бумажник.

Тут нужно пояснить. Гражданская авиация того времени была сугубо коммерческим предприятием. За плату публике демонстрировали полеты, могли покатать на аэроплане и даже научить им управлять. За деньги проходили перелеты и состязания пилотов. Богатый человек мог заказать себе аэроплан и летать на нем, куда захочет. Но требовалось получить лицензию — Brevet de Pilote Aeronaute, которые выдавал Аэроклуб Франции. Состояние здоровья будущих пилотов никто не проверял, не лимитировалось время обучения. Претендент на обладание «бреве» сдавал комиссии экзамен, продемонстрировав самостоятельный полет — взлет с посадкой и «коробочку» над аэродромом с поворотами над ориентирами.

Федор полетел на третий день. Для начала сделал взлет с посадкой, а затем стал учиться разворачиваться в воздухе. Летал с восторгом. Взмыв с поля, он чувствовал себя птицей — свободной, не привязанной к земле. Такому ощущению способствовала конструкция «Фармана» — кабины у него не было совсем. Пилот сидел на кресле впереди крыла, мотор и винт располагались за спиной. Казалось, будто ты летишь без крыльев, как будто сам собой, и ветер бьет тебе в лицо. Холодный, к слову, пробирающий насквозь. Хотя в Париже осенью не зябко, как в Москве и Туле, но в воздухе довольно некомфортно. Федор купил себе кожаную куртку на меху, такие же штаны, ботинки с крагами. И шлем с очками — как без них? Голова не мерзнет, а холодный ветер не выжимает из глаз слезы.

Щедрый русский инженер (то, что он еще и князь, Федор умолчал), скоро стал своим на аэродроме. Отлетав урок, Федор приглашал инструктора и знакомых выпить по стаканчику вина. От халявы не отказывались. К слову, никакого предполетного контроля у пилотов не имелось, поддатых допускали к самолетам. Разве что лишь кто-то сильно перебрал. А стаканчик — это ерунда, кровь согреть — и только. В кафе Федор познакомился с Шарлем де Ньюпором[34], знаменитым летчиком и совладельцем авиастроительной фирмы. Похвалил его аэроплан и попросил разрешения на нем летать.

— А если разобьете аппарат? — засомневался Шарль. — У вас ведь нет «бреве»?

— Месье Юсупов уверенно летает, — вмешался выпивавший с ними инструктор. — «Бреве» получит на ближайшем показе для комиссии. Это лишь формальность. Пусть попробует.

— Перед полетом я дам вам чек на сумму стоимости аэроплана, — предложил Федор Ньюпору. — Если сломаю, построите себе новый.

— Давайте, — согласился Шарль. То, что летчик может сам разбиться, его не волновало.

Так Федор испытал «Ньюпор IV»[35]. Для начала научился им рулить, а после полетал. Аппарат ему понравился. Нет такого ощущения полета птицы, как в «Фармане», но зато скорость больше, а пилот сидит в закрытом фюзеляже. Что он и сказал его владельцу.

— Если нравится, построим и для вас, — предложил Ньюпор. — Эти аппараты популярны у военных. Покупала их Россия. Как вам предложение?

— Чек не хочет возвращать, — хмыкнул Друг. — Он его, вполне возможно, обналичил. Гробанулся б ты на старом аппарате, а ему бы прибыль.

— Принимаю, — согласился Федор. — Только я внесу в конструкцию небольшое изменение.

— Например? — насторожился Ньюпорт.

— Перед пилотом на капоте поставьте крепление для пулемета.

— Вы не сможете стрелять! — воскликнул француз. — Пули разобьют винт.

— Мы поставим на мотор синхронизатор. Пулемет будет стрелять после прохождения перед стволом лопасти винта. Ничего сложного в этом нет, нужна дополнительная деталь на валу мотора, соединенная тягой к спуску пулемета. Ладно, не будем это городить, а поступим проще: закрепим на основании лопастей металлические уголки, чтобы пули, попадая в них, рикошетировали в безопасную для пилота и аппарата сторону[36]. Да, придется пожертвовать частью пуль и полезной мощностью винта. Срок службы мотора тоже сократится, но это тот случай, когда цель оправдывает средства.

— Хм! — задумался Ньюпор. — Вы могли бы дать мне чертеж и описание конструкции?

— Что взамен? — улыбнулся Федор. Экий прыткий перед ним француз. Желает на халяву новинку получить.

— Что хотите?

— Мы запатентуем изобретение. На территории Франции права на него будут ваши, но вы обязуетесь за каждый винт с уголками переводить на мой счет некую сумму. Скажем, 20 франков.

— Согласен! — засмеялся Шарль. — Сомневаюсь, что вы на этом много заработаете. Аэропланов мы делаем десятки, на винты же, вроде ваших, спроса нет совсем.

— Война покажет, — хмыкнул Друг. — Винты будут выпускать тысячными сериями.

На том и порешили, Юсупов получил свой аппарат. Но перед этим многое случилось…

В тот день, приехав на аэродром, Федор стал свидетелем необычного события. Пилоты и ученики окружили распорядителя полетов. Федор подошел поближе. В центре круга, рядом с месье Леру находилась женщина — молодая, стройная, красивая. Распорядитель полетов ей что-то объяснял, в ответ женщина крутила головой. Сильный ветер относил слова, разговора было не расслышать.

— Что здесь происходит? — поинтересовался Федор у знакомого пилота.

— Баронесса Ларош требует допустить ее к полетам, — объяснил француз. — У нее имеется «бреве»[37]. Леру же против, говорит, что она не в должном состоянии. В сентябре Ларош с другом, Шарлем Вуазеном[38], разбилась на авто. Шарль погиб, баронесса пострадала. Леру не хочет доверять ей аппарат. Говорит, что не оправилась от травмы — телесной и душевной. Шарль был ее любовником.

— Понятно, — сказал Федор и стал наблюдать за спором. Леру занят, а без него к аэроплану не подпустят. Ларош все же настояла на своем: Леру махнул рукой и сделал знак помощнику. Тот поклонился женщине и повел ее к «Фарману». Федор подошел к распорядителю полетов и, переговорив с французом, направился к своему.

Ларош взлетела первой. Ее «Фарман», пробежав по полю, оторвался от земли и потихоньку полез вверх. Федор обратил внимание, что аппаратом баронесса управляла не сказать, чтоб уверенно. Дали отмашку и ему. «Гном» за спиной взревел, и «Фарман» покатился, набирая скорость. Колеса потеряли твердую опору, аппарат взмыл в воздух. Федор вел его вслед за баронессой. Маршруты для пилотов здесь проложены давно, все взлетают в едином направлении, а после или ходят по «коробочке», или выполняют собственное задание. Федору сегодня предстояло упражнение на дальность — преодолеть с десяток километров по прямой, развернуться над назначенной деревней и вернуться на аэродром. Его «Фарман» поднялся метров эдак до двухсот, баронесса забралась чуть повыше. Федор наблюдал за ней с опаской — вдруг внезапно повернет, и они столкнутся. Что тогда? Парашюты здесь пока не применяют, хотя их уже изобрели. Полетят они к земле, как ангелочки, только тем падение не страшно. А вот людям — очень неприятно.

Федор снизил аппарат, чтоб пройти под «Фарманом» Ларош. В этот миг баронесса повернула влево, сделав это слишком резко. «Фарман» вздрогнул и свалился в штопор. Со своего места Федор видел, как Ларош лихорадочно дергает ручку управления, судя по всему, женщина впала в панику. В этом состоянии ей из штопора не выйти, разобьется вместе с аппаратом. Размышлять на тему: «Ну, и что мне делать?», он не стал. Руки, ноги сами сделали движения. «Фарман» Федора заскользил навстречу терпящей бедствие, в точно выбранный момент оказавшись чуть пониже и правее аппарата баронессы. Она увидела его, и Федор разглядел отчаянье во взоре женщины. Он весь напрягся, вызывая дар, от этого усилия кровь хлынула из носа. Баронессу вырвало из кресла, и она, мелькнув кометой, оказалась на помосте аппарата рядом с Федором. Он схватил ее за воротник пальто.

— Держитесь за меня! — крикнул, заглушая шум мотора.

Женщина вцепилась в рукав его кожанки.

— А теперь за кресло! — приказал ей Федор. — Сядете на бак с бензином и держитесь за спинку моего сиденья[39].

Баронесса подчинилась, видно, паника прошла. Будь иначе, Федор получил бы проблему. Все же летное «бреве» дают не просто так. Трусы на «фарманах» не летают. Заняв место пассажира, баронесса наклонилась к его уху и крикнула: «Мерси!».

— На поле разберемся, — буркнул Федор, развернув «Фарман».

Посадил он аппарат привычно — даже не скользил. Пробежав по полю, заглушил мотор. К ним рванулись, все, кто наблюдал за драмой в воздухе — происшествие не осталось незамеченным. Аэроплан баронессы грохнулся на землю, поначалу все решили, что она погибла, но на приземлившемся «Фармане» разглядели две фигуры. Спустя несколько минут обоих авиаторов, сошедших с аппарата, окружила возбужденная, галдящая толпа.

— Как вам это удалось, месье Юсупов? — перекрикнул соплеменников Леру. — Мы все решили, что мадмуазель погибла — ее аэроплан свалился в штопор. Вы же привезли ее с собой.

— В воздухе поймал, — ответил Федор. — Баронесса спрыгнула ко мне на «Фарман». Я успел подставить аппарат.

— Это невозможно! — покрутил головой Леру.

— У мадмуазель спросите, — Федор указал на баронессу.

Взгляды устремились на нее.

— Я немного растерялась, — начала Ларош, приосанившись под взглядами мужчин. — У меня не получалось вывести «Фарман» из штопора. Приготовилась к смерти. Ах, месье, это было так печально! Умирать такой молодой… А потом заметила: ко мне летят. Для чего, не поняла сначала, это ведь опасно — аппараты могли столкнуться. Но потом сообразила — мне спешат на помощь. Что случилось дальше, описать довольно сложно. Меня словно выдернули из кресла и перенесли на аппарат месье. Я пришла в себя, ощутив, что меня держат за воротник. Месье велел вцепиться в его куртку, а потом сесть на место пассажира. Так вот и спаслась. Посмотрите! — указала она на Федора. — У него кровь. Наверное, я упала на него. Извините, дорогой друг!

Она шагнула к Федору, извлекла платочек из кармана и стала вытирать кровь с его лица.

— Мерси боку — сказала, завершив. — Вы спасли мне жизнь. Как зовут вас, мой герой?

— Федор, — ответил Кошкин. — По-французски — Теодор. Инженер Юсупов.

— Русский? — удивилась женщина.

— Да, — ответил Федор. — Я приехал по делам в Париж, здесь увлекся авиацией. Вот, учусь летать.

— На сегодня вам достаточно, — заявила баронесса. — Вы отправитесь со мной. Я должна поблагодарить своего спасителя, — объяснила окружившим их мужчинам.

Она взяла Федора под руку и повлекла к стоянке экипажей.

— Кто оплатит мне разбитый аппарат? — крикнул вслед Леру.

— Позже разберемся! — отмахнулась баронесса. — Вы же видите: я занята.

— Ловко отбоярилась, — заметил Друг. — Съехала от темы. А потом замылит, дескать, ничего не знаю, аппарат мне дали неисправный. Сами виноваты. Дамочка из шустрых. Гадом буду, у стоянки попрощаетесь.

Друг ошибся. У стоянки экипажей баронесса встала, повернувшись к Федору.

— Как вы это сделали, месье? Я не прыгала сама. Отвечайте честно!

— Я владею магией, — ответил Федор.

Близость этой женщины волновала его не на шутку. Ее жаркое дыхание, аромат духов…

— Вы аристократ? — спросила баронесса.

— Князь, — признался Федор.

— О, ля-ля! — воскликнула она. — Прямо как в романе. Познакомилась в полете с русским князем, и при этом он же спас мне жизнь. Вы женаты, Теодор?

— Нет, — ответил Федор. — Слишком молод для семьи.

— Ну, а я не замужем, — сказала баронесса. — Как все это романтично! Предлагаю познакомиться поближе. Вы не против проводить меня домой?

— Буду счастлив, — отозвался Федор.

Баронесса подозвала экипаж. Там заняла место рядом с Федором, прислонившись к нему телом. Даже сквозь толстую одежду Федор ощущал ее горячее бедро. По пути они не говорили, баронесса лишь назвала извозчику адрес. Экипаж остановился у большого дома на Елисейских полях. Федор расплатился, выпрыгнул на покрытый асфальтом тротуар и помог Ларош сойти.

— Нам сюда, — указала женщина на богатый подъезд.

Дверь им открыл швейцар. Федор сунул ему франк и, подав руку баронессе, поднялся с ней на второй этаж. Там Ларош извлекла из сумочки ключи и отперла дверь квартиры.

— Проходите, князь! — улыбнулась обещающе. — Будьте моим гостем.

В небольшой прихожей он помог снять женщине пальто, сам стащил с себя тужурку.

— Предлагаю так, — сказала баронесса. — Там за дверью ванная. Есть горячая вода. Вы ее налейте и влезайте, я же попрошу консьержа заказать для нас обед. Ресторан неподалеку. Отдыхайте, мой герой!

Федор так и поступил. Скоро он лежал в горячей ванне, наслаждаясь негой. В воздухе довольно так продрог, да еще неслабо испугался. Выплеск дара опустошил его силы — он едва довел «Фарман» до аэродрома. Эскапада со спасением могла кончиться печально — грохнулись бы оба, Федор это понял лишь сейчас. И с чего его толкнуло помогать? Он подумал и ответил твердо: трусости себе бы не простил. Хладнокровно наблюдать, как погибает женщина… Пусть даже незнакомая ему.

Дверь внезапно распахнулась, в ванную вошла Ларош в халате. Сбросила его и, оставшись совершенно обнаженной, подошла поближе. Федор не успел на это отреагировать, как она полезла в ванную.

— Как тут мой герой? — спросила, улыбнувшись, и устроилась напротив. — Нравится горячая вода?

— Вы мне нравитесь гораздо больше, баронесса! — не замедлил Федор. — Прямо как наяда, шагнувшая сюда с картины.

— Вы галантны, князь! — улыбнулась баронесса. — А раз вспомнили о мифах, нарекаю вас сатиром. Эта ваша шерстка на груди, — пальцы женщины коснулись его тела. — Рожек нет, но это дело поправимое. Вот женитесь и заведете.

Ларош захохотала. Федор подхватил ее под подмышки и посадил к себе на колени — лицом к лицу. Она не воспротивилась.

— Давай же, мой сатир! — шепнула и прикрыла веки. — Люби свою наяду. Я чувствую, что ты готов.

И Федор дал. Получилось очень бурно: с криками и стонами, с волнением воды. Заодно и ополоснулись. После обоюдного оргазма баронесса выбралась из ванны.

— Скоро принесут обед, — объяснила и подняла с пола халат. — Вы тоже одевайтесь. Здесь, на вешалке, халат, тапочки внизу.

Федор подчинился. Чья одежда, спрашивать не стал — без того понятно. Халат оказался великоват, тапочки — больше на размер. Покойный Вуазен, как видно, был немного покрупнее. Едва ступил в прихожую, как в двери позвонили — привезли обед. Два официанта занесли корзины с судками и бутылками. Они накрыли стол в гостиной, использовав посуду из буфета. Федор расплатился, дав каждому на чай. Ларош стояла рядом, наблюдая. Как понял Федор, все в деталях разглядела: и сколько денег у него в бумажнике, и сколько дал официантам. Те собрали судки и удалились.

— Прошу, мадмуазель! — Федор указал на стол.

— Мерси, — сказала баронесса, подходя. Федор помог ей сесть и устроился напротив.

— Шампанского? — спросил, указывая на бутылку.

— Давайте, — согласилась баронесса.

Федор сорвал фольгу с горлышка бутылки и, наклонив ее, вытащил пробку. Хлопок — и в бокалы полилась пенная влага. Федор поднял свой.

— За наше случайное знакомство, мадмуазель Ларош!

— Для вас — Раймонда, Теодор, — сказала баронесса. — Знакомство наше вышло романтичным, но меня сейчас трясет. Как вспомню штопор и свое отчаянье… Когда б не вы… На поле так не ощущала, но теперь…

— Вы пейте, — улыбнулся Федор и пригубил шампанское.

Раймонда осушила свой бокал, вздохнула и взяла столовые приборы. Некоторое время они молча ели. Проголодались оба, поэтому и кассуле, котлеты де-воляй и прочие мясные блюда сметались на ура. Дессертом стало крем-брюле. Шампанское сменилось на бордо, а после — на коньяк. Плеснув в бокал янтарной жидкости, Федор пригубил напиток и сыто улыбнулся. Раймонда достала пахитоску. Федор сбегал в прихожую и принес зажигалку. Щелкнув, помог ей прикурить.

— Какая странная вещица, — сказала баронесса, забрав ее у Федора. — Маленькая и изящная. Не видела таких. Вы где купили?

— В России. Их производят в Туле.

— В Париже нет ни у кого? — спросила баронесса.

Он подтвердил.

— Отдайте мне в подарок. Я многих удивлю.

— Берите, — улыбнулся Федор.

— Вы настоящий русский князь, — сказала баронесса. — Решительный, отважный, щедрый. Какие ваши планы на Париж?

— Закончу здесь дела, вернусь в Россию.

— Я была там, — сказала баронесса. — Приехала на состязание пилотов. Призов не получила, зато увидела страну. Она большая и богатая. Я б с удовольствием туда вернулась, но нужен покровитель из России. Ведь я актриса, Теодор. Приеду к вам сама, начну с низов, не факт, что даже примут в труппу. Летать, как видели, умею, но нужен аппарат и помощь в продвижении. Без человека со связями в России делать нечего.

«Что ж, очень откровенно», — подумал Федор.

— Француженка! — заметил Друг. — Они ужасно меркантильные. Но наши тоже не отстанут. Надеюсь, не влюбился? В Россию не потащишь?

— Подумаю, — ответил ему Федор.

— А вы ведь князь, — закончила Раймонда. — И сможете помочь.

— Всего лишь инженер, — ответил Федор. — Служу на казенном заводе, в высшем свете не вращаюсь.

— Но вы же маг!

— У нас их много. К тому же я плебей и рос в приюте. Меня принял в род известный князь Юсупов, но для аристократии остался парвеню. При всем желании помочь не в состоянии.

— Что ж, очень жаль, — вздохнула баронесса. — Я все равно вам благодарна и могу помочь познакомиться с Парижем. Театры, казино, кафешантаны, кабаре… Не пожалеете.

— На бабки круто разведет, — раздалось в голове. — Не вышло с покровительством, так здесь разденет. Француженка, ты ее в качель.

— Учту, Раймонда, — поклонился Федор. — Как только разберусь с делами…

— Дела, дела, — скривилась баронесса. — Шарль тоже ими занимался постоянно. А я скучала. Теперь вот вы. Иди ко мне, мой занятый герой…

В «Ритц» Федор вернулся лишь к утру. Сняв с себя одежду, принял ванну, надел халат и, вызвав коридорного, велел подать омлет и кофе. За завтраком его застала Оболенская. Ворвалась в номер после стука в дверь и бросила на стол французские газеты.

— Вот! — заявила, ткнув в них пальцем. — Как вам не стыдно, князь?

— А что случилось? — удивился Федор.

— В газетах пишут: завели любовницу — француженку, актрису, пилотессу. А я считала: учитесь летать. На самом деле — на свиданья ездили.

— Присядьте! — Федор указал на кресло. — Допью свой кофе, посмотрю.

Варвара фыркнула, но подчинилась. Покончив с кофе, Федор взял газеты. Раскрыл одну — портрет Ларош, Раймонда улыбалась с фото. Он углубился в текст.

— сообщал репортер по фамилии Депардье.

— Спортсменку, комсомолку, — хмыкнул Друг.

«Которая отправится в Московию, — закончил репортер. — Где снег и дикие медведи в городах».

Федор засмеялся и, положив газету, взялся за другую. В ней репортер писал о том же, лишь иными фразами. Остальные он только пролистал. Охота глупости читать!

— Что вас встревожило? — спросил Варвару. — Вот этот треп?

— А это все неправда?

— Отчасти, — Федор улыбнулся. — Вчера я познакомился с Ларош на летном поле. Так получилось — спас от смерти. Ее «Фарман» свалился в штопор, я подлетел поближе и снял ее на свой. Пришлось использовать природный дар. Баронесса была очень благодарна и отвезла меня к себе. Мы там обедали. Пожалуй, все.

— В отель вернулись только утром, — нахмурилась Варвара. — Вы ночевали у нее!

— И что с того?

— Ведь это грязь! Как вы могли?!

— Варвара Николаевна, вы мне не мать. И не сестра, насколько знаю. Я не обязан вам давать отчет.

— Вы говорили: я вам друг!

— И что с того?

Варвара зарыдала.

Федор встал и, подойдя поближе, протянул платок.

— Утрите слезы. Если это вас утешит, то продолжения с Ларош не будет. Она меня вот так поблагодарила. Каприз красивой баронессы.

— Она не баронесса, — всхлипнула Варвара. — Простолюдинка и актриса. Взяла себе красивый псевдоним. Распутная девица. Как вы могли?!

— Да будет вам! — ответил Федор. — Небольшое приключение. С мужчинами случается.

— Если вам женщина нужна, — вздохнула Оболенская. — Так я ведь есть.

— Вон что оно… — Федор возвратился к креслу за столом. — Вы сами до сего додумались, иль кто-то подсказал? Позвольте догадаюсь: Полина с Алевтиной. Поэтому в Париж со мною напросились?

Варвара покраснела и уставилась на пол.

— Позвольте объясню, — продолжил Федор. — Да, вы мне друг, я вам обязан. Но сделать вас любовницей постыдно для меня. Нечестно, непорядочно, зазорно. Мне наплевать, что думают другие, но я себе такого не позволю. Обидеть женщину и близкого мне друга…

— Вы не обидите, — промолвила Варвара. — Я вас люблю. Давно, а вы не замечаете.

— Тем более, — ответил Федор. — Грешно воспользоваться вашим чувством — я перестану уважать себя. Мы объяснились?

— Да, — Варвара встала. — Простите за скандал. Я поступила некрасиво.

— Нет некрасивого в искренности, — ответил Федор. — Но вы присядьте, о делах поговорим.

Варвара подчинилась.

— Что по картинам?

— Приобрела четыре. Два Ренуара, есть Дега, Лотрек. Ван Гога вы купили сами.

— Закупки прекращаем, скажите это галерейщику. Я заказал себе аэроплан, а он недешев. Еще расходы на доставку…

— Я поняла, — сказала Оболенская.

— Теперь идите.

Варвара встала.

— Нет, погодите! — Федор тоже встал. — Хочу, чтоб знали: вы мне очень дороги. Какая баронесса! — он махнул рукой. — Она не стоит вашего мизинца.

— Спасибо! — Варвара улыбнулась. — Я запомню.

Она ушла.

— Ну, что, прошлись с тобой по бабам? — хмыкнул Друг. — Нарвались на скандал, в газетах прописали. Нет, с этим надо что-то делать. Варвару — или отдалить, или тащить в постель. Сама ведь предложила.

— Я не люблю ее.

— И что такого? Как будто здесь все браки по любви. Жена из Оболенской получится хорошая — верная и преданная. Хозяйственная-таки.

— Так сам же говорил, чтоб держался от нее подальше!

— Варвара изменилась, не заметил? Не рвется более командовать, послушной стала.

— Так это до поры до времени. Пока не выйдет замуж.

— Не думаю. Ты, Федя, изменился тоже. Возможно, не почувствовал, но я-то вижу. Тебя теперь не наклонить. Ларош отшил, а раньше бы не смог. Счел бы себя ей обязанным, раз спали вместе. А так — адью и досвидос. С Ньюпором быстро разобрался, хоть я молчал. Взрослеешь, друг!

— Возможно, — согласился Федор. — Только с Оболенской поспешать не буду.

— Ну, вскрытие покажет! — ответил Друг.