Магия, алчность, интеллект

Расследование

— С вами всё в порядке? — со сварливыми нотками в голосе спросила Юи. И смотрела при этом на Сеню с очень большим подозрением.

Сеня пожал плечами. Какой-то неправильности в здоровье он не ощущал. Хотя, в чём-то Юи была права. Он ощущал какую-то неправильность. И в своих ощущениях, и вообще в самочувствии. Странную. Потому, что не относится к здоровью.

Спросил у Системы.

Система немедленно отрапортовала, что со здоровьем всё в порядке. Количество миди новой версии — сто процентов. Ясное дело старой — ноль. Так что помявшись Сене пришлось признать что есть только один вариант причины его неприятности — ведь убил этого «недографёныша» Алана, очень уж болезненным и нехорошим способом.

Угрызения совести?

Да, с таким вариантом угрызений Сеня ещё не встречался. И ведь присутствовал при кончине мерзавца.

«Казнь», которую учинили разборки мидихлориан в организме этого недоумка, ужаснули всех присутствующих.

Уже когда его тащили в лазарет, руки покрылись пузырями, а кости пальцев вообще потеряли форму. Один из носильщиков от этого зрелища вообще выронил ношу, от чего уже потерявший сознание недовампир вывалился из носилок на пол, чем привлёк повышенное внимание мимопроходящих студентов.

И как раз в этот момент пошла реакция не только на руках. По-видимому, вливание старой версии через руки привело к цепной реакции по всему организму. Пузыри стали появляться по всему туловищу от чего рубашка стала бугриться в самых неожиданных местах пока пуговицы не оторвались и вся эта дрянь не стала видна всем.

Кости стали меняться также везде. Пациент захрипел.

Толпа любопытных, быстро собравшаяся вокруг копошившихся носильщиков тела, попятилась. Пока закатывали тело снова на носилки, оно ещё больше успело измениться. Так что когда доставили болезного к медикам, те пришли в ужас как бы «по умолчанию». Ведь что-то делать с ЭТИМ… Никто не знал что и как.

Главврач лазарета с первого же взгляда понял что видит.

— Магическое бешенство. — тусклым голосом выдал он диагноз и посмотрев на присутствующих добавил: Не жилец.

— Где вы его нашли? — спросил прибежавший на шум один из представителей безопасности Академии.

Члены секты что-то проблеяли. Видя их несостоятельность, вышла Юи и в пару предложений описала то, что было нужно.

Безопасник переключился на доктора и они обменялись тоже парой фраз с какими-то чисто медицинскими терминами. Когда же главврач обернулся к пострадавшему, его глаза округлились — тело всё быстрее теряло привычную форму. Сизые бугры корёжили его.

— Всем немедленно покинуть помещение! — рявкнул доктор. — Быстро!

И махнул, прежде всего своим.

Те поняли что сейчас произойдёт и чуть ли не волоком потащили опешивших студентов к выходу. Но дойти до двери не успели.

Позади глухо бухнуло и всех окатила туча мелких кровавых капелек. Хоть и лёгкая, но всё-таки ударная волна от взрыва, толкнула в спины, ударила по ушам.

По проходу летело облако перьев из разодранной подушки. Как перья не перемешались с ошметками тела, и капельками крови было загадкой. Но вот окровавленные клочья простыней и одеяла валялись по всему приёмному покою.

Алан, четвёртый сын графа, недовампир, прекратил своё существование. От него буквально нечего было собирать. Разве что отскребать со всех поверхностей приёмного покоя и с присутствующих, не успевших выскочить за дверь.

Юи последнее время как-то странно косилась на Шохова. Что-то ей в его поведении, или внешнем виде, не нравилось. Что-то вызывало опасения. И то, что она сподобилась-таки напрямую спросить аж через три дня после происшествия — показатель. Ведь реально что-то не то творится!

А ведь после убиения даже не одного, а очень многих, тогда, под перевалом Медвежий, как прекрасно помнил Сеня, с ним ничего не было. Разве что дикая усталость, которая, кстати, прошла уже через день. Но та усталость была объяснима. А сейчас-то что?

Усталости — не было. Каких-то болезненных ощущений — тоже нет. Но что-то постоянно вертится на краю сознания. Как нечто, что надо бы понять, вспомнить, но никак не вспоминается, не осознаётся.

— Юи, спасибо за заботу, но-о у меня со здоровьем как-то… даже слишком хорошо. Я не понимаю почему ты беспокоишься.

— Хм! Вы какой-то другой стали. После этого… которого вы «недографёнышем» назвали… Аланом-как-его-там…

— Другой? Какой?

Юи нахмурилась, пытаясь поточнее сформулировать впечатления.

— Вы стали какой-то… вялый. Какой-то… некритический.

— «Некритический»? — удивился Сеня.

— Вы слишком часто соглашаетесь.

— Да? Не замечал.

— А я заметила! — снова включив сварливость, отметила Юи.

— Спасибо. Я послежу за собой. — подобравшись, уже совершенно другим тоном ответил Сеня.

— Угу. Да. — недоверчиво кивнула Юи, и перешла к насущному.

— Вы просили напомнить — вам через десять минут к ректору. Наверное опять это дурацкое расследование.

Сеня кивнул и как-то даже на автомате засобирался.

Потом остановился и с удивлением прислушался к себе.

И ведь действительно — раньше этого не было.

Не было вот этого «автоматизма» — кто-то сказал и Сеня тут же побежал исполнять. Как минимум, перед этим исполнительским зудом, несколько секунд Сеня тратил на осознание приказа или просьбы, а после планирования своих действий. Если, конечно, не шёл сразу же отказ от исполнения просьбы-приказа.

Сеня удивился.

Покачал головой.

И заслужил одобрительной реплики от Юи.

— Вот! Вы теперь как и прежде.

— Хм… Я понял! — ещё больше смутившись кивнул Сеня и пряча глаза, всё равно зашагал к двери. Всё-таки ректор звал.

Однако и тут его догнало осознание: и чего было смущаться? И почему⁈

Так тяжело подействовала кончина того морального урода? Так ведь не должна!

С такими «оптимистичными» мыслями Сеня доплёлся до кабинета ректора.

Ректор выглядел как обычно — зверская харя из-под насупленных бровей. Руки лежат на столе поверх каких-то бумаг. Пальцы сцеплены в замок.

— Проходи. — буркнул он после приветствий и кивком указал на стул, ближайший к его столу.

Секретаря, как тут же отметил Сеня, не было. Возможно, предстоял либо конфиденциальный разговор, либо очередной тур перевода Асеновских записок. Они считались достаточно секретными, чтобы не только не показывать их секретарю даже издали, но и вообще не упоминать об их существовании. Не говоря уж вообще об их переводе.

Ректор с минуту рассматривал Шохова будто не решаясь что-то то-ли спросить, то-ли сообщить. Потом щёлкнул в воздухе пальцами, будто решил как на демонстрации в аудитории сделать маленький огнешар. Только вместо создания огнешала он кашлянул. И как-то у него грозно это получилось.

— Шо-Хау! У меня тут… — он приподнял руки и посмотрел на бумаги, которые до этого прикрывал своими ручищами. — … Отчёт о расследовании происшествия с дракой. Вашей дракой с…

Ректор снова покосился на бумаги, видимо, забыв имя и фамилию того самого «четвёртого сына графа».

— Простите… не драки, — влез Сеня в монолог ректора, — А вполне респектабельного поединка.

— Скажешь, дружеского? — скривился ректор в скептической улыбочке. Даже усы у него как-то по-особому изогнулись усиливая скепсис.

— Вполне респектабельного и не нарушающего Правила Академии. — закруглил Сеня, стараясь не отвечать прямо на поставленный вопрос. Да и как иначе, если омерзение от даже вида спесивой морды Алана было изрядным? Но ответ прокатил. Ведь опережал следующий вопрос, который уже явно заготовил ректор.

Ректор откинулся в своём кресле и скривился. То, что он не верит Сениной байке можно было и не спрашивать — и так видно невооружённым взглядом. Заподозрил, змий, что Сеня что-то серьёзно недоговаривает.

— Хорошо. — не меняя скептического выражения лица согласился ректор. — Но тогда другой вопрос: не пытался ли Алан-как-его-там, применить какую-нибудь магию? Из запрещённых.

Сеня открыл было рот, повинуясь первому побуждению, но вспомнил Юи. Снова подобрался, гася эти «первые побуждения». Чтобы внимательно осмыслить что же у него спросили.

И не зря! Вопрос был с подковыркой. А подковырки, часто имели неприятные следствия в виде уже других вопросов. Ведь при таких поединках было запрещено применять любую магию. Разве что кроме усиления, что, кстати Алан и применил.

— Усиление… разрешено? — как-то даже для себя не уверенно спросил Шохов.

— Кроме усиления. — жёстким голосом спросил ректор и, для усугубления эффекту, ещё и уставился своими колючими гляделками в Сеню.

Кольнул страх. Ведь видно, что ректор и его подчинённые до чего-то докопались. И теперь подозревают Сеню. Ведь вопрос — в верном направлении.

Сеня чуть не ответил. И это «чуть» его ещё больше напугало. Ведь для того, чтобы сдержаться, понадобилось приложить очень большие усилия.

«Он что, какую-то магию применяет? — подумал Сеня. — Некую магию подчинения? Если так, то совсем хреново! Точно подозревает. Надо собраться с силами. Волю в кулак! Следить за вопросами и собственными ответами!».

— Что ты сделал с вассалами Алана?

— С кем? — спросил Сеня. — Этими, что были в его культе? Если вы про них — я их впервые увидел тогда же. Когда зашёл в помещение их культа. Если с этими — то ничего.

— Не с культистами. Со студентами Второй Академии.

«О как интересно! Оказывается, ректор уважает ту Академию и его учащихся. Ведь сказал именно „Второй Академии“, а не назвал его наиболее распространённым эпитетом. Нелицеприятным. Ведь называли её так именно аристократы Первой».

Это соображение почему-то помогло Сене собраться и уже отвечать по своей воле, а не навязываемой.

— Я понял о каких. Поэтому могу поклясться, что с ними ничего не делал.

— А вот друзья Алана утверждают, что это именно ты их покалечил.

— Врут. Проверьте их с детектором.

Ректор к чему-то прислушался и ухмыльнулся.

— Могу ли я узнать что с ними случилось, и почему вас так заинтересовало? — спросил Сеня.

— У них разрушен силовой каркас миди. — ответил ректор. — И будешь утверждать, что ты к этому никакого отношения не имеешь?

— Какое отношение я могу к этому иметь? — вопросом на вопрос.

Ведь снова и с подковыркой, и с двойным значением. Ведь можно сказать: «Ты им его разрушил», и «Из-за тебя кто-то другой разрушил» (или в месть тебе, или по твоей просьбе-требованию, и так далее). Отвечая просто «не имею» — это почти соврать. А если у ректора в столе, куда он косится, лежит детектор, он среагирует как на ложь. Если ответить «да», то — ректор возьмётся не за вторую, а за первую версию — «ты его разрушил». Как, по мнению любого дознавателя, наиболее вероятную. Чтобы сократить время расследования как раз по таким наиболее вероятным и следуют.

Сеня считал, что как раз «из-за Сени Шохова им порушили Систему, так как хотели отомстить удачливому Всходненцу через тех, кто от него зависел». Или — уже из мести «непослушным простолюдинам, осмелившимся иметь дела с этим Всходненцем». Последнее — уже чистые предположения, так как у реального виновника уже не спросишь. Никак. Бешенство его распылило в облако кровавых капель.

Ведь реально Алан мог и просто, из соображений поднятия своего уровня, завампирить «неких подлых» да ещё «своих собственных». Причём без какой-либо мысли и связи с «каким-то всходненцем».

— Алан мог сделать это для того, чтобы мне отомстить. Или без какого-то такого умысла. Ведь те ремесленники его собственные. — ответил Сеня и тут же понял, что подставился.

— Из твоих слов делаю вывод, что ты знаешь что было сделано, если так прямо обвиняешь Алана. Исключая какие-то случайности.

— Элементарная логика, господин ректор. И ничего более. Начиная с того, что они его собственные. Не чьи-то. Даже не собственность его вассалов. По его словам, которые он произнёс именно тогда, перед схваткой, все ремесленники были в его непосредственном и подчинении, и собственности. Он сказал буквально: «мои вассалы».

— Но это же не исключает того, что ты мог через Его вассалов ему отомстить. Разрушить каркас миди.

— Версия, конечно, интересная, — ядовито отозвался Сеня. — Но вы не пробовали спрашивать у самих ремесленников кто их вот так покалечил?

— Они как один ничего не помнят. А если пытаются вспомнить — теряют сознание. Не правда-ли очень удобно для сокрытия истины?

— Да. Удобно. — согласился Сеня. — Поэтому — спрашивайте культистов. Или самого Алана.

Последнее он сказал максимально ядовито. Но тот факт, что у всех завампиреных заблокирована память — серьёзный звоночек! Ведь из этого следует, что та мразь была не таким лохом как казалось. Что-то такое знал. Не просто умел управлять миди, заставляя их двигаться. Преимущественно к себе любимому.

Что-то из подсознания снова кольнуло Сеню. Но как кольнуло, так и кануло во тьму.

— Что ты знаешь о магобешенстве? — задал вопрос в лоб ректор.

— Как о самой загадочной болезни. — коротко и «ниочём» ответил Сеня.

— Подробнее.

Опять: если в столе детектор — на элементарных уточняющих вопросах можно поймать. Просто внимательно отслеживая места, где могут быть умолчания. Поэтому верная тактика отвечать вопросом на вопрос.

— Вы думаете, что Алан где-то заразился?

— Ты считаешь, что этой болезнью можно заразиться?

— Да. Есть такая теория.

А что? Если этот дегенерат где-то черпанул такое количество миди старой версии — чем не заражение? Ведь чтобы от них избавиться, надо знать какую именно команду отдавать миди и вообще, что миди можно отдавать команды. Впрочем, если покалеченным ремесленникам был отдан приказ, а приказ именно через миди, то последнее он знал.

— Где? — нешуточно заинтересовался ректор.

— Считаю, что в Дебрях. Или через мясо дебрянских зверей.

Ответ точнее не бывает. Ведь именно в этом был уверен Сеня. Правда, мелкое умолчание — третья версия. Это когда вампирил кого-то, и навампирил прежде всего легкоусвояемых старых. Кстати Система в своё время подтвердила. Действительно, старые более прилипчивые. А то, что у большинства до критических концентраций не доходит — так это тоже просто. Не все шляются по Дебрям так часто как Охотники, и не все жрут добытое ими как не в себя.

То, что некая статистика ректору известна, Сеня убедился весьма скоро. Из уточняющих вопросов. Правда, к его удаче, эти вопросы увели чуть в сторону от опасного.

Ректор остановился в расспросах.

Побарабанил пальцами по листам с результатами допроса и задал вопрос в лоб.

— В Академии ныне очень многие убеждены, что именно ты виноват в том, что Алан погиб от бешенства. Есть даже версия, что у вас, всходненцев, есть такая технология. Через магию. Есть такое? Действительно ли ты виноват в бешенстве Алана?

— Я не виноват. В применении магии я был пассивен. И не применял её. Но вот Алан — да, применил нечто, что я почувствовал, но названия которого я не знаю. Почувствовал кратковременно. Прямо перед тем, как его начало корёжить. Потому считаю, что скорее всего сам Алан был виноват в том, что его уничтожило магобешенство.

Ректор снова невольно куда-то покосился.

Ну точно — в левом ящике стола лежит детектор лжи. И он молчит!

А что? Всё правда!

Сеня не знает названия применённого волшебства? Да, не знает. Ведь обычно отдельные техники немедленно получают название. А то, что в рамках целого искусства, который Сеня называл про себя вампиризмом должны быть несколько таких техник, он был уверен. Как минимум три.

К тому же, когда Алан с мордой радостного дебила, дорвавшегося до сладкого, принялся тянуть у него миди, — Сеня даже не сопротивлялся. Ведь заранее, пока шли, пока болтали, он отформатировал приличный «пакет» миди «в обратку» — до «изначальной версии», как её называет Система, — и весь тот «пакет» сосредоточил в руках.

Этот недовампир, заполучил именно ту часть, которой ему не хватало для триггер-реакции начала магобешенства.

Кто из Сени тянул миди? Алан!

А Сеня — ничего! Просто наблюдал, как мразь получает то, что заслужила сполна.

Так что по части применения магии, Сеня перед Академией чист аки родниковая вода. Ведь то, что он проделывал с миди — вообще магией не считается. Так как совершенно не известно. Для Сени ведь это всё давно — ТЕХНОЛОГИЯ! Не магия!