Магические будни интровертки

Глава 16

На сей раз я приходила в себя намного дольше и не так приятно. Голова кружилась, в ушах стоял шум, во рту появился противный привкус крови, а если я пробовала пошевелиться — что у меня совсем не выходило! — то подступала тошнота. Так себе ощущения, я вам скажу. Я лежала на спине на каком-то покрывале, а под ним явно росла трава, тело моё будто набили ватой, а веки настолько потяжелели, что я не могла открыть глаза. Хотя очень хотелось, потому что вокруг меня явно происходило что-то важное.

— Тётенька Настя, попей! — донеслось до меня как будто издалека, но я сразу же почувствовала, что к моим губам приложили что-то холодное. — Тётенька Настя, помогай. Мы сами без тебя не справимся. Тётенька Настя!

Я бы и хотела что-то сделать, но мои усилия ни к чему не приводили. По-прежнему я лежала бездвижно и только диву давалась, как у меня вообще получалось дышать. Мне было по-настоящему страшно, и я наверняка ударилась бы в панику, если бы могла. А я не могла ничего. Зато слух постепенно возвращался.

— Папочка, надо что-то делать.

Уж не знаю, что там юная змейка предложила, но Тор чуть ли не простонал:

— Почему я?..

— Потому что, если это сделаю я, Любава мне потом голову открутит, — тяжко вздохнул Митрофан. — Ты её знаешь.

— И на меня не смотри! — возмутилась царевна-лягушка. — Она мне даже не нравится!

— Я могу! — вызвался Боюн. О, а вот и он объявился.

— Ты в пасти не удержишь, — с явным сожалением отказал ему Тор. — А…

— Пап! — Василиса сказала это таким тоном, что с лёгкостью можно было расшифровать, мол, пап, ты чего?

— Ясно, твой яд. — Голос викинга звучал всё обречённее и обречённее. Мне как-то обидно стало.

— Да оставьте вы её! — Этот раздражающе писклявый голос я не узнала. — Конец ей. А я говорила…

— Заткнись, Ринка! — рявкнул на неё леший. — Мы с тобой ещё потолкуем.

А… Тогда понятно.

— Бабушка Рина, а может, мне с тобой лучше поговорить?..

— Не надо! Молчу!

Что я там в последний раз вещала? Нравятся мне дети? Не помню. А вот Василиса отныне точно поселилась в моём сердце. Хотя, если я всё правильно поняла, есть вероятность, что ненадолго.

— Папочка, некому больше. Давай.

И тут я почувствовала на губах до безумия приятное прикосновение. Тор бережно раздвинул их своими губами и влил в меня немного воды, затем отстранился и проделал то же самое, а потом ещё и ещё. Чудеса стали происходить молниеносно. С каждым глотком пропадало то, что меня беспокоило. И только открывать глаза я не торопилась. Пусть страх и не покинул меня полностью, но я уловила странное наслаждение, охватывающее меня всё больше и больше. Уж не знаю, связано ли это с мужчиной, оказавшимся удивительно нежным, или с тем, что я, кажется, только что избежала смерти.

Наверное, так себя чувствовали Белоснежка и Спящая красавица, когда их пробудили поцелуем. Хотя… Если вспомнить, что в первом случае это был едва знакомый мужик, да и во втором тоже, то мой опыт даже, скорее всего, стоял особняком. По крайней мере, своего спасителя я видела намного чаще.

— Тётенька Настя, не притворяйся. Папа, с ней уже всё хорошо.

Чёрт, вот же мелочь глазастая.

— Настька… — захныкал где-то рядом Боюн. — Ты живая…

— Живая, живая, — пробормотала я и наконец соизволила открыть очи. Надо же… Уже и ночь успела наступить. Но звёзды светили настолько ярко, что я прекрасно видела всё, что меня окружало.

Викинг помог мне сесть, но я пока не набралась достаточно сил, поэтому он стал моей временной опорой, прислонив мою спину к своей груди и обняв одной рукой за талию. Врать не буду — мне нравилось.

— Спасибо, Тор, — сказала я, повернув к нему голову и ненадолго задержав взгляд на его губах. И подумать не могла, что они настолько мягкие. Да и нежность, с которой викинг ко мне сейчас относился, никак не вязалась с тем образом, что успел сложиться в моей голове. Где тот постоянно насупленный бука? Когда его успели подменить? — Правда спасибо.

Тор еле заметно улыбнулся и кивнул.

— Настенька! — Кошак запрыгнул ко мне на колени и принялся тереться обо всё, до чего дотягивался. Так, у меня во рту каким-то образом появилась его шерсть. Я сплюнула её и, обхватив Боюна руками, крепко обняла, не дав ему и дальше делать из меня мохнатое чудище. — Настенька, я так переживал!

— Всё хорошо, — увещевала его я. — Уже всё хорошо.

Какие-то обрывки памяти возвращались ко мне, но я чувствовала, что мне предстояло ещё многое вспомнить. А возможно, что-то уже кануло в небытие, но я об этом вряд ли когда-нибудь узнаю.

— Ну, живая? — подняв бровь, поинтересовалась царевна-лягушка. — Тогда я пошла. И без вас дел хватает.

— Спасибо, Хекат! — крикнула я ей в спину.

Златовласка на миг обернулась, хмыкнула и растворилась в темноте леса.

— Далеко пойдёшь! — пропищал кто-то, хотя я так знала, кто, но никак не могла разглядеть. — А я тебя недооценила.

— Ринка, умолкни! — прикрикнул на неё Митрофан, но я всё ещё не могла определить, где она. Вот что определённо радовало, так это что точно не во мне. Ух, как подумаю, так вздрогну. — Настасья, ты как?

Я прислушалась к себе и улыбнулась:

— Хорошо всё, слабая только. Спасибо тебе, Митрофан. — Он махнул рукой, мол, о чём говоришь — свои же. — Василиса, и тебе большое-пребольшое спасибо!

— Пожалуйста, тётенька Настя! — расплылась в улыбке она и поудобнее устроилась с ногами на своём пне-троне.

— Может, теперь вы мне расскажете, что тут вообще происходит? — поблагодарив всех, попросила я.

— А вот пущай она сама и рассказывает, раз кашу заварила, — заявил леший.

— А ну, отпусти меня, придурок! — пропищала-прошипела Арина. Из высокой травы её вытащил Митрофан и за волосы поднял над собой.

— Очуметь… — только и смогла произнести я.

Потому что меньше всего я ожидала увидеть тряпичную куклу с жёлтыми вязальными нитками вместо волос. В высоту она была не больше двух моих ладоней, одета в красивое и искусно сшитое льняное платьице, по нижнему краю которого проходили вышитые васильки. Коричневые башмачки из ткани прятали ножки, а руки украшали браслеты из каких-то разноцветных крошечных камней. На белоснежном лице чернели пуговицы на месте глаз, улыбающийся рот представлял из себя две красные нитки, зато о носе никто не позаботился. Вероятно, кукле он и не был нужен.

А во лбу у неё красовалась та самая бусина — сокровище тролля Ту́пика.

— Настя, я её боюсь… — прошептал Боюн, прижавшись ко мне плотнее и попытавшись спрятаться в моих руках. Да куда там — кот он отнюдь не маленький.

У меня и самой волосы дыбом встали, потому что в своё время я прилично пересмотрела ужастиков с говорящими куклами разного калибра.

— Ты же сам её принёс, — заметил Тор.

— Так, она ж тогда неживая была… — всё так же не повышая голос, пояснил кошак.

— Кхм, кхм, — прокашлялась тряпичная Арина. — Так, меня кто-нибудь слушать будет или как?

В общем, если опустить все гадости в мой адрес — а они, наверное, составили половину всего рассказа, — то выходило приблизительно следующее. Время Арины Травницы в этом мире подходило к концу — к счастью, эту информацию я вспомнила, поэтому вопросов не задавала, — а уходить непонятно куда не хотелось. Вообще, насколько я поняла, после смерти хранитель возвращается, так сказать, в космос и становится его частичкой. Арину такая судьба не устраивала, ей вполне нравилось жить в Изначальном мире, да и юность и красота за долгие годы нисколько её не покинули. Здесь, кстати, Митрофан не удержался и выругался, потому что ему довелось попасть сюда не юношей в расцвете сил и привлекательности, а уже хорошо пожившим старцем. Впрочем, в его родном мире срок жизни леших исчислялся веками, а потому особо он не жаловался. Тем более что и Любава его не девкой красной ему повстречалась. Вот тут я подумала, что ему повезло, что она его не слышала.

Затем на Митрофана шикнула Василиса, и кукла продолжила. О магии Арина знала много — ещё в нашем с ней мире увлекалась, но там магические каналы слабые — ого, так и у нас магия существует! — поэтому особо разгуляться не могла. Здесь же, в Изначальном, намного проще стало теорию подкреплять практикой. К тому же Арина завела много полезных знакомств, выяснила много чего ещё более полезного, а потому знала, что делать, чтобы продлить своё весьма приятное пребывание в этом мире.

Готовилась она заранее, поэтому успела собрать всё, что нужно. Кандидатуру в преемницы она — вот здесь я не уловила, что именно и как именно она сделала, — отыскала идеальную. И внешне с Ариной схожа и так же, как и она, одарена талантом травничества. И, как и положено, жалостлива и чиста сердцем. Причём это кандидатка должна была доказать непосредственно перед тем, как отправиться в свой новый дом. Вот так с лёгкой руки Арины Боюн и оказался на дереве — кот мой никак таких сведений не ожидал и только и смог что произнести своё коронное «мать моя котячья». А дальше всё пошло не по плану, то есть появилась я. На этом месте Арина остановилась и хорошенько прошлась и по моим умственным способностям, и по привычкам лезть не в своё дело. А вот это неправда! Это не я свою протеже в юбку нарядила, чтобы на дерево лезть!

А дальше случилось что случилось, и я вместе с Боюном оказалась в Изначальном мире и обязанности Травницы перешли ко мне. Обязанности перешли, а знания, веками накопленные предшественницами, нет. Да и как они могли, если Арина никуда не делась? Вот тут я приободрилась — значит, не всё потеряно, значит, и я смогу стать настоящей Травницей! Но кукла меня осадила, сказав, что знания без способностей мало чем помогут. А таланта к травничеству у меня нет. И я была вынуждена с ней согласиться — раз уж у меня кактусы дохли, то что уж говорить о более прихотливых растениях.

В общем, Арина планировала вытеснить сознание преемницы своим, а несчастную переместить в особую куклу. Над последней она трудилась долго и усердно, раздобыла все материалы, совершила все ритуалы и оставалось всего-то занять тело новой Травницы. Но не тут-то было. Арине я досталась зажатая и нелюдимая, поэтому и подступиться ко мне она толком не могла. Однако вскоре нашла мои слабые места и вот тут уж разгулялась. Как выяснилось, я не была сильна — мягко сказано! — не только в травничестве, но и в готовке. Именно тогда разум Арины подавлял мой. А побочным эффектом стала частичная потеря памяти, причём не только тогда, когда мною владела предшественница. И, к сожалению, подтвердилась моя догадка — многие воспоминания мне не вернуть. Но кроме того, что Арина занимала моё тело, когда я впадала в беспамятство, она приловчилась управлять мной — и даже моими мыслями, хоть и не всеми! — когда я была собой.

Она и на Совет меня пускать не хотела, потому что опасалась, что другие хранители смогут догадаться, потому что у пруда сущность становится очевидной. И всё же в конце концов отпустила туда, не без внутренних терзаний, потому что иначе мы бы все могли погибнуть, а это уж точно противоречило её плану. Она не зря боялась — хранители всё сразу поняли, однако сделали вид, что не имеют понятия, что со мной произошло. Было решено отвести меня к Василисе, но не сразу — змейке нужно было дать время, чтобы создать живую воду — вот тут у меня возникли вопросы, но я подумала, что задам их как-нибудь позже. Вскоре оно было готово, и мы с Боюном встретили Тора, который как раз и шёл за мной.

Отдельно хотелось бы отметить моего отважного котика. Он ведь пошёл против своих страхов, чтобы спасти меня. Во многом именно благодаря ему хранителям удалось исполнить задуманное. Он и куклу отыскал и принёс, потому что Арина позаботилась о том, чтобы никто из коллег не смог до неё добраться. А дальше дело техники и волшебства Василисы, о котором я, кстати, хотела бы расспросить змейку поподробнее, но после. Сейчас бы хоть то, что рассказала Арина, переварить.

— Так что, я теперь свободна? — осторожно поинтересовалась я.

— Не совсем, тётенька Настя, — вздохнула Василиса. — Бабушка Рина в тебе корни успела прорастить. Если их сейчас выдернуть, то и тебе не жить.

М-да…