Люди Крови

18

Признаться, это не входило в мои планы, но Элизабет настаивает на том, чтобы сопровождать меня на встречу с Сантосом. Она обещает встать рано, чтобы выехать по первому моему слову. Накануне ночью, после охоты над Бимини и каналом, она еще раз дает мне понять, сколь серьезны ее намерения: не превращается в дракона перед сном и ложится со мной на мою широкую двуспальную кровать.

Я рад этому. После нашего приезда каждую ночь после любви мы желали друг другу спокойной ночи и спали в разных местах. Она предпочитала отдыхать в своем естественном облике, расположившись на сене, я же привык к простыням и матрасу и люблю проводить ночь человеком. Конечно, мне не хватало ее близости, но, должен признаться, что поступиться своими привычками мне было ничуть не легче, чем ей своими.

Я улыбаюсь, проснувшись утром от ее дыхания и ощутив тяжесть ее ног, переплетающихся с моими. Даже пока был жив отец, я много времени проводил в одиночестве и порою тосковал. Появление Элизабет на острове все изменило. Даже когда она спит в своей комнате, а я занимаюсь делами где-нибудь в другом уголке дома, я всегда чувствую ее присутствие, и оно согревает меня, создает мне ровное настроение. Какой бы упрямой и капризной ни бывала иногда Элизабет, она сделала мою жизнь гораздо полней, и я люблю ее за это.

Но каждый день у нас разыгрываются маленькие сражения. Элизабет трудно проснуться до полудня. Когда я, обняв ее, шепчу: «Элизабет, пора вставать», она, забыв про свое вчерашнее обещание, стряхивает с себя мою руку и, отвернувшись, сонным голосом отвечает: «Потом».

– Встреча назначена на десять,- раздраженно говорю я, отодвигаюсь от нее и резко встаю.- Я собираюсь прийти вовремя, с тобой или без тебя.

Элизабет не отвечает. Наконец, когда я уже решаю не ждать ее и, отвернувшись, начинаю натягивать брюки, она садится в постели.

– Разумеется, со мной! – восклицает она, запускает в меня подушкой и по-детски радуется, что попала. – А потом, когда все закончится, ты должен прокатить меня по Майами.

Пока Элизабет одевается, я роюсь в ящиках письменного стола в поисках листка бумаги с адресом фирмы «Клейпул и сыновья». Элизабет подходит сзади, как раз когда я нахожу листок.

– Я обещал твоему отцу подарок. Хочу сегодня захватить его с собой в офис, чтобы Артуро отправил его агентам вашей семьи. Если хочешь написать Хлое или кому-нибудь еще из родных, то как раз будет удобный случай переслать.

Моя жена качает головой и тянется к медальону на золотой цепочке, который она оставила на ночь на столике.

– Я не умею писать письма, – говорит она, надевая украшение. – Почему бы тебе не написать за меня?

Я пожимаю плечами:

– Конечно.

Элизабет, сверкнув улыбкой, поворачивается передо мной так и этак, чтобы я полюбовался ее новым платьем из желтого шелка. Я притворяюсь, что внимательно его разглядываю, стараюсь улыбнуться, но кое-что меня смущает – медальон у нее на шее.

– Что? – спрашивает Элизабет, почувствовав не ладное.

– Я предпочел бы, чтобы ты не надевала это сегодня, – говорю я, указывая на цветок клевера.

Она дотрагивается до медальона пальцами:

– Но я всегда ношу его! Это ты мне его подарил.

– Сантос его заметит. Я снял его с его мертвой сестры.

Элизабет недовольна:

– Теперь он мой. Кого волнует, заметит он или не заметит…

– Меня, – отвечаю я. – Согласившись на эту встречу, мы надеемся рассеять его подозрения, а вовсе не укрепить их. Сегодня ты можешь надеть

что-нибудь другое.

– Нет! Ради какого-то человека…

– Элизабет! – вздыхаю я.

– Хорошо, я спрячу медальон под платье ради

тебя, – говорит она и роняет цветок клевера за корсаж, так что остается видна лишь золотая цепочка. – Но снять его – ни за что!

– Что ж, прекрасно,- говорю я,- если он не увидит его. – Я замолкаю, чтобы в нескольких строчках сообщить ее родственникам, что у нас все в порядке.

Потом отправляюсь в сокровищницу.

Минут пять у меня уходит на раздумья о том, что подарить тестю: золотые монеты или тяжелые слитки золота, сложенные у стены. В конце концов я решаю, что Чарльзу Бладу будет особенно приятно получить в подарок золотые слитки, добытые моим отцом. Я беру один из них и взвешиваю на ладони. Четыре слитка уже весят вдвое больше моей жены. «Прекрасно, – думаю я, заворачивая пять слитков в мешковину,- старик останется доволен». Чего не скажешь о Элизабет. Увидев, как я несу подарок на катер, она хмуро спрашивает:

– Зачем так много?

– Мы можем себе это позволить, Элизабет. Это же для твоей семьи.

– Это для моего отца! – возражает она. – Можешь мне поверить, остальным от этого никакой пользы не будет.

Охранник в униформе открывает перед нами дверь в фойе здания «Монро». Его рука лежит на кобуре. Внутри здания нас ожидают еще трое охранников, и каждый из них глаз не сводит со свертка мешковины у меня в руках, и у каждого рука на кобуре. Я улыбаюсь им, поворачиваюсь к видеокамере, установленной в углу комнаты, и киваю, зная, что Артуро за нами наблюдает.

Один из охранников провожает нас до отдельного лифта, который отвезет нас в офис концерна «Ла Map». Пропустив нас в кабину, он ждет у входа, пока дверца не закроется. Наверху нас встречает Артуро, а за его спиной маячит еще один охранник. Снова чисто выбритый, в идеально сшитом костюме, контролирующий ситуацию, Артуро делает движение нам навстречу: а вдруг мы сами не догадаемся выйти из лифта?

– Тебе не кажется, что вы несколько перестарались? – спрашиваю я.

Он отрицательно мотает головой:

– Ты, кажется, забыл, что в тебя стреляли на днях?

Я киваю и поворачиваюсь к Элизабет:

– Артуро волнуется, как бы нас с тобой не убили.

Она притворяется, что ужасно напугана, и округляет глаза. Артуро мрачнеет.

– Они могут быть очень хорошо вооружены,- говорит он моей жене.- Вы ведь читали отчет? Этот парень, Сантос, не питает к вашему мужу дружеских чувств.

– Вряд ли тот военный гарнизон, который выздесь раскинули, умерит его враждебность, – говорю я. – Я бы предпочел, чтобы ты сам охранял меня, и не так явно. Этот человек придет сюда поговорить со мной. Сомневаюсь, что он начнет с того, что разрядит в меня свой пистолет.

– А если ты ошибаешься? – спрашивает Артуро.

Я усмехаюсь:

– Ну тогда Элизабет станет очень молодой и очень богатой вдовой.

Латиноамериканец переводит взгляд на пакет, завернутый в мешковину.

– А это что такое? – спрашивает он.

– Подарок для моего тестя. Мне нужно, чтобы ты отправил сверток его агенту в Кингстон. Вот адрес.

Артуро кивает, отгибает уголок мешковины, из-под которого успевает блеснуть золото, и присвистывает. Прекрасно понимая, как тяжела моя ноша, он не предлагает свою помощь.

– Оставь это у меня в кабинете, в шкафу, – советует он. – Я займусь этим после встречи с Сантосом.

Джереми Тинделл приходит ко мне в кабинет поздороваться. Пожимая мою руку, он брюзжит:

– С того пожара и смерти Тайлера моя жена непрерывно плачет, а два других моих сына боятся собственной тени…

Я равнодушно пожимаю плечами:

– Людей убивают не тени, а их собственные ошибки. Вот недавно кто-то совершил большую ошибку, выстрелив в меня.

Лицо Тинделла багровеет, голос его становится хриплым:

– Что вы сделали с моей лодкой? Можно было и поосторожнее! Пятна на палубе, на мостике, везде… Я скребу-скребу, но все время нахожу новые! В салоне пришлось сменить покрытие на полу. Что, черт возьми, вы там делали? – Прежде чем я успеваю ответить, он трясет головой: – Нет, не надо, можете не отвечать!

Он поворачивается к Элизабет, протягивает ей руку и мрачно произносит:

– Поздравляю вас. Вы вышли замуж за настоящее сокровище.

Моя жена кивает, быстро пожимает ему руку, тут же отворачивается и отходит к окну. Она стоит и наблюдает за стоянкой через дорогу и за бухтой вдали. Утренний свет обнимает ее, делая платье почти прозрачным, – сквозь легкую ткань просвечивает ее точеная фигурка.

Впервые я замечаю ее несколько округлившийся живот, налившиеся груди. Я подхожу к ней сзади, обнимаю, кладу руку ей на живот и беззвучно говорю:

– . Наш сын начинает обнаруживать свое присутствие.

Она поворачивается ко мне лицом и отвечает:

– Если тебе не нравится, я могу изменить свой облик…

– Нет, – я целую ее в лоб. – Мне очень нравится.

Джереми покашливанием дает понять, что он еще здесь, и говорит:

– Мы с Артуро думаем, что нам стоит присутствовать при вашей встрече. Мы можем пригодиться.

– Как хотите, – отвечаю я.

– У вас будут для нас поручения? – спрашивает он.

– Нет, – отвечаю я. – Я просто собираюсь ответить на его вопросы. А потом – свозить Элизабет в город за покупками.

Элизабет первой замечает Сантоса.

– Смотри, – говорит она, указывая в окно на стоянку Монти через улицу. Я вижу старую зеленую спортивную машину, из которой выходят двое:

черноволосый мужчина и худая блондинка.

– Похож на того, на фотографиях.

– Ты права, – киваю я.

Артуро звонит вниз и дает распоряжение одному из охранников сопроводить парочку наверх. Потом он принимается переставлять стулья в моем кабинете.

– Ты сядешь за свой стол. Элизабет может сесть справа от тебя, – приговаривает он, ставя стул для моей жены. – Джереми сядет слева. Сантоса и эту женщину мы посадим прямо перед столом, а я буду вон в том конце комнаты, у них за спиной. Мало ли что…

Он достает из переднего кармана своего пиджака маленький хромированный автоматический пистолет, взводит курок и снова прячет пистолет в карман. Увидев мою недовольную гримасу, Артуро пожимает плечами и говорит:

– На всякий случай.

Секретарша Эмили явно нервничает. Лицо у нее красное, руки чуть дрожат. Она вводит Сантоса и Мортон, докладывает о них и опрометью бросается вон из кабинета. Я сижу за столом, все остальные – так, как их рассадил Артуро. Выдерживаю Сантоса и его подружку в дверях несколько секунд, чтобы получше рассмотреть их. Сантос тоже не теряет времени даром и внимательно изучает меня, что делает мою неучтивость вполне извинительной. Он кажется несколько плотнее и старше, чем на фотографиях. Как я и ожидал, он явился на встречу не при параде: в джинсах и желтой майке. Зато Кейси Мортон удивила меня своим сугубо деловым строгим синим костюмом. В руках у нее маленькая синяя сумочка. Даже в туфлях на низких каблуках она кажется на добрых три дюйма выше Сантоса. Со своей мальчишеской стрижкой, тощая, почти костлявая, она вовсе не принадлежит к тому типу женщин, какой, как я думал, должен бы нравиться Сантосу. Мне кажется, ему больше подошла бы дама поменьше ростом, с более пышными формами и не столь суровая на вид.

– Ей придется подкормиться немного, прежде чем я соглашусь пообедать ею, – беззвучно сообщает мне Элизабет.

Я с улыбкой киваю. Потом встаю и указываю парочке на стулья. Представляю им Артуро, Тинделла и мою жену. Сантос теперь сидит ко мне лицом. В окно за моей спиной светит яркое утреннее солнце, так что гостю приходится щуриться, когда он на меня смотрит. Я не предлагаю опустить жалюзи, зная, что Артуро не понравится, если я постараюсь хоть как-то облегчить Сантосу жизнь.

– Что ж, мистер Сантос, полагаю, вы хотели поговорить со мной, – начинаю я.

Он переводит взгляд с меня на Элизабет, с Элизабет на Джереми, оглядывается и смотрит на Артуро.

– С вами. Но я вовсе не хотел беседовать со всеми служащими вашего офиса.

Я снисходительно улыбаюсь:

– Мистер Тинделл – мой поверенный. Мистер Гомес – мой ближайший деловой партнер. У них есть подозрения, что вы пришли сюда не с добрыми намерениями, и потому они пожелали сами удостовериться, что мои интересы не будут ущемлены. Что до Элизабет,- тут я киваю в сторону Кейси Мортон,- я же не стал возражать против присутствия вашей подруги. Почему же вы возражаете против присутствия моей жены?

– Я думал, мы просто поговорим с глазу на глаз,- Сантос смотрит на Элизабет.- Разумеется, против вашей жены я не возражаю, но они…

– Я им полностью доверяю. Боюсь, что вынужден настоять на их присутствии.

Сантос пожимает плечами.

– Ладно. Пусть будут, – говорит он, скорее обращаясь к самому себе и к Мортон.

Она кивает и говорит:

– Начинай.

Сантос снова бросает взгляд на Элизабет, хмурит брови и спрашивает:

– Мария знала, что вы женаты?

– Мистер Сантос, однажды ваша сестра обслуживала меня в бифштексной «Детардо». Я не был тогда женат, но даже если бы был, сомневаюсь, что стал бы обсуждать с ней этот вопрос. За весь наш разговор мы оба произнесли не более пятидесяти слов. И, разумеется, наша беседа не носила личного характера. После ужина она действительно дала мне свой номер телефона и попросила позвонить ей. Но я этого не сделал.

– Вы должны понять: моя сестра… очень дорога мне, – тихо говорит Сантос, глядя в пол. – После смерти моего отца мать была слишком убита горем, чтобы заниматься нами, и мы с сестрой заботились друг о друге. И потом, когда мы выросли… Я мог рассказывать ей все. Я всегда мог рассчитывать на ее поддержку, а она – на мою. Когда она исчезла, как будто кто-то украл часть моего сердца… Кейси Мортон подается вперед и вперяется в меня своими бледно-голубыми холодными глазами:

– Два человека видели, как высокий светловолосый мужчина встретился с Марией на пристани.

Она села в его лодку. С тех пор ее никто не видел.

– Мало ли во Флориде высоких светловолосых мужчин? Мало ли их приезжает сюда отдыхать? – парирую я, потом отвечаю Сантосу: – Я понимаю ваше горе. За то короткое время, что я общался с вашей сестрой, у меня сложилось впечатление, что она очень симпатичный человек. Но должен сказать вам, что я категорически отрицаю то, что является подоплекой всех ваших расспросов.

– Мистер де ла Сангре, – вновь вмешивается Мортон, – где вы были в ночь на восемнадцатое марта?

– Дома, на своем острове.

Она так и сверлит меня глазами:

– У вас есть доказательства?

Краска приливает к моему лицу. И почему это ее вопросы так раздражают меня? Я решаю, что не ее это дело – меня расспрашивать. Происшедшее с Марией касается только Хорхе и меня.

– Во-первых, – говорю я, возвращая ей ледяной взгляд, – я дал согласие встретиться с мистером Сантосом и ответить на его вопросы. С вами я ни о чем не договаривался и ничего вам не обещал. Вы здесь – всего лишь как гость и наблюдатель. Так что позвольте мистеру Сантосу впредь самому формулировать вопросы. Иначе я буду вынужден сейчас же закончить нашу встречу. Во-вторых, – обращаюсь я к Сантосу, – у меня складывается впечатление, что вы очень активно собирали обо мне информацию. А если так, то вы, должно быть, знаете, что я веду очень уединенный образ жизни. Я проводил и провожу большинство ночей дома. А подтвердить это… Нет, этого никто не может подтвердить.

Сантос кивает, не обращая внимания на поджатые губы Мортон и ее покрасневшую от злости физиономию. Потом он слегка подается вперед, как будто мы играем в шахматы и ему пришло время сделать очередной ход:

– У вас когда-нибудь была моторная лодка? «Крис Крафт» или что-то вроде?

Я тоже наклоняюсь вперед, улыбаюсь ему. Он выдавливает ответную улыбку. Мы изображаем двух добрых друзей за приятной беседой.

– И снова вынужден отослать вас к вашим же изысканиям. Неужели вы до сих пор не выяснили, какие лодки за мной числятся? Сантос кивает.

– И что же? – поощряю его я.

– «Грейди», – отвечает Сантос.

Я откидываюсь назад, потом поворачиваю голову так, чтобы видеть в окно море, и спрашиваю:

– Мистер Сантос, вы пользуетесь моторными лодками?

– Я хожу под парусом.

– Вы знаете, на каком расстоянии отсюда мой остров?

Он кивает.

– Вас когда-нибудь застигал в море шторм?

– Разумеется, – отвечает Сантос.

– Тогда вы знаете, каково это. Неужели вы думаете, что, выходя в океан, я стал бы пользоваться таким ненадежным транспортным средством, как обыкновенная моторная лодка, имея настоящий, с большой осадкой катер, снабженный двумя двигателями «Ямаха»?

– Иногда люди пользуются разными лодками в разных целях.

– Лично я пользуюсь своей в целях передвижения.

Сантос пожимает плечами:

– У вас могли бы быть и другие, незарегистрированные лодки.

– Могли бы, но их нет. Мистер Сантос, возможно, вашу сестру увез высокий светловолосый человек в моторной лодке, но это был не я.

Тряхнув головой, Кейси Мортон, как ужаленная, вскакивает со своего стула, сумочка падает с ее колен к ногам Элизабет. Блондинка упирается ладонями в столешницу моего стола и выкрикивает:

– Тогда почему, черт возьми, с вами было так трудно встретиться? – она так и пышет злобой. – Чем вы, черт подери, занимались все эти месяцы?

Джереми Тинделл обрывает ее:

– Мисс, кем вы себя возомнили? Сядьте-ка. Вам было сказано сидеть смирно. У вас что, проблемы со слухом или трудности с восприятием человеческой речи?

Она поворачивается к Тинделлу вне себя от ярости. У нее даже вены на шее вздуваются. Однако прежде чем Кейси Мортон успевает ответить, Сантос берет ее за руку и говорит:

– Кейси, дорогая, успокойся, сядь. Я сам разберусь.

– Вообще-то на этот вопрос можно и ответить, – примирительно говорит он мне.

Я равнодушно пожимаю плечами, краем глаза следя за тем, как моя жена наклоняется поднять сумочку с пола Медальон выпадает из-за ее корсажа.

– Осторожно! – беззвучно сигнализирую я.

Медальон виден лишь одну секунду. Элизабет поспешно прячет его за корсаж платья.

Сантос не реагирует, во всяком случае, не показывает, что заметил. Он ровным голосом продолжает:

– Макс Либер сказал мне, что вы видели его несколько месяцев назад в «Детардо», и что он дал вам мой номер телефона. Вы не позвонили мне.

– Нет, не позвонил,- отвечаю я. Глядя на Сантоса и эту женщину, я поражаюсь разнице между ними. Он вежлив, неагрессивен, а она так и трясется от злости. Так и плюется желчью. – Я женился, а потом у меня был медовый месяц. Надеюсь, вы понимаете, что прежде всего я склонен был заниматься этим.

Сантос понимающе кивает и внимательно смотрит на Элизабет…

– Разумеется, Мария была всего лишь официанткой. Я понимаю. Но осмелюсь задать один вопрос…- он указывает на Элизабет.- Сколько ей лет?

Элизабет кидает на него гневный взгляд.

– Почему ты не покончишь с этой парочкой? – беззвучно спрашивает она. – Не понимаю, почему ты так терпелив.

– Еще несколько минут – и они отсюда уберутся,- говорю я ей, а потом, уже вслух, отвечаю Сантосу: – Не знаю, какое отношение это имеет к нашему разговору, но извольте: Элизабет двадцать один год. И ей, как вы понимаете, тоже не слишком приятно выслушать, как кто-то приписывает ее мужу интерес к другой женщине перед самой женитьбой на ней. Интерес, которого, я продолжаю утверждать это, не было.

– Я не хотел быть невежливым, – оправдывается Сантос. – Но вы сказали Либеру, что Мария была слишком молодой для вас.

Все-таки он очень похож на Марию, особенно глаза и рот. Как бы мне хотелось рассказать ему, до какой степени я не желал причинять зла его сестре. Но вместо этого я говорю:

– Мне тоже не хотелось бы быть грубым. У меня не возникло интереса к вашей сестре по ряду причин, которые мне не хотелось бы перечислять. Но одна из них, и немаловажная – мои намерения жениться на женщине, которую я люблю.

Хорхе Сантос кивает, смотрит на свою подругу, потом на Элизабет:

– Извините, если вам это неприятно, – говорит он моей жене. – Я уже почти закончил. Мистер де ла Сангре, – обращается он ко мне. – Не знаю, что я хотел выяснить сегодня. Мне известно, что вы богатый и влиятельный человек. Полиция, разумеется, не хочет впутывать вас в это дело. Двое ваших помощников тоже, видимо, обходятся вам недешево и блюдут ваши интересы. Но у меня пропала сестра и вы – пока единственная моя зацепка.

Я встаю и протягиваю ему руку:

– Надеюсь, что вы скоро поймете, что я – не та зацепка.

Он тоже встает и пожимает мою руку – крепкое мужское рукопожатие.

– Что ж, по крайней мере я не стал более уверен в вашей виновности, чем был до прихода сюда…

Разве что… – он замолкает и удерживает мою руку в своей. – Как вы думаете, нельзя ли мне приехать к вам на остров и побродить там немного? Чтобы все мои подозрения рассеялись окончательно…

– Конечно нельзя! – отвечает за меня Джереми Тинделл. – Мистер де ла Сангре и так проявил сегодня неслыханную любезность. Как его поверенный я с самого начала был против этой встречи…

– Довольно, Джереми, – говорю я, высвобождая Свою руку.- Вы, мистер Сантос, видимо, уже поняли, что я очень дорожу своим уединением. Уверен, что ваше расследование показало вам, насколько изолированно от других всегда держалась моя семья. Мы очень состоятельны и потому постоянно подвергаемся опасности. И мы пришли к выводу, что уединенный образ жизни защищает нас от нее лучше, чем что бы то ни было. Поэтому я вынужден отказать вам.

Хорхе Сантос улыбается мне, слегка наклоняет голову, прощаясь с Элизабет. Все уже давно стоят.

– Что ж, вы, в свою очередь, должны понять, что из-за вашего отказа я не снимаю с вас подозрений в причастности к исчезновению моей сестры.

– Каждый из нас делает то, что должен, – говорю я, выходя из-за стола. – Мне остается лишь надеяться, что когда-нибудь вы поверите мне.

Сантос задумчиво кивает.

– Глаза… – говорит он, переводя взгляд с Элизабет на меня. – Мария обратила внимание на ваши изумрудно-зеленые глаза. И у вашей жены они такого же цвета.

– Это семейная черта, – поясняю я. – Элизабет – моя дальняя родственница.

– Ага, – кивает Сантос, не сводя глаз с Элизабет. На сей раз его интересует ее шея. – Кажется, я это уже где-то видел… Можно? – говорит он и вдруг хватает тонкую цепочку, которую моя жена носит со дня нашей свадьбы. Он вытаскивает золотой медальон, жадно разглядывает его.

– И я должна все это терпеть? – беззвучно спрашивает меня Элизабет, пытаясь вырвать медальон из рук Сантоса.

– Нет! – кричу я и отшвыриваю его от Элизабет.- Вы забываетесь! Вы оскорбляете мою жену!

я еще раз толкаю его.- Оставьте ее в покое!

Сантос ничего не говорит. Отброшенный моим вторым толчком, он падает на одно колено, задирает штанину на другой ноге, выхватывает из кобуры глок и наставляет его на меня.

– Где вы взяли этот медальон? – рычит он.

Кейси Мортон рывком открывает сумочку и запускает туда руку, но прежде чем она успевает выхватить свое оружие, Артуро уже прижимает к ее виску свой маленький хромированный пистолет.

– Чем вы тут все занимаетесь, черт возьми! – спрашивает Джереми. – Это встреча цивилизованных людей или криминальная разборка?

Сантос все еще целится в меня.

– Питер? – мысленно обращается ко мне Элизабет.

– Не волнуйся. Его пушка нам не повредит, – успокаиваю я ее, а сам радуюсь, что в июне прогулялся по магазинам в торговой зоне. У меня есть убедительный ответ на вопрос Сантоса.

– Хватит изображать из себя крутого. Отвечай на мой вопрос, черт тебя подери! – Сантос встает

и подходит ко мне. Теперь его глок в одном футе от моей головы.

– Назад! – кричит Артуро, прижимая к себе Мортон и целясь в Сантоса.

Сантос мотает головой:

– Пусть он ответит, тогда уберу пушку.

– Вряд ли стоит таким тоном задавать мне вопросы, – говорю я. – Но в интересах восстановления мира и спокойствия я вам отвечу: я купил медальон в ювелирном магазине Мейера в июне. Он был выставлен у них в витрине и стоил четыреста пятьдесят долларов плюс налог. Я заплатил наличными. Если вы дадите мне пару дней, я пороюсь у себя в ящиках и найду квитанцию.

– Вы блефуете, – говорит Сантос. Он все еще целится в меня. – Этот медальон я подарил Марии на ее пятнадцатилетие… Цветок клевера… Изумруд посередине. Слишком уж много совпадений.

– Позвоните в магазин прямо сейчас, – я указываю ему на телефонную книгу на столе. – Спросите, есть ли у них что-нибудь подобное.

Я вместе с ним иду к столу, позволяя ему держать пистолет почти у самого моего виска, жду, пока он наберет номер и переговорит с клерком из магазина Мейера. Наконец Сантос благодарит его и вешает трубку. Потом медленно опускает свой пистолет.

– Ты тоже убери оружие, – говорю я Артуро.

Тот явно недоволен, но делает, как я велю. Кейси Мортон кидается к Сантосу. Не обращая на нее никакого внимания, он глаз не сводит с меня.

– У них больше нет таких, – говорит Сантос. – Но он сказал, что они продали несколько штук за последний год. Он сказал еще, что такие могли остаться в каких-нибудь других магазинах. Боюсь, что мне придется извиниться перед вами.

– Боюсь, что придется.

– И все же хотелось бы взглянуть на квитанцию.

– Я скажу Артуро, чтобы он показал вам ее, но насовсем не отдам.

Сантос кивает.

Джереми подходит к Сантосу:

– Мистер Сантос, думаю, вы понимаете, что вас можно арестовать за ту демонстрацию оружия, которую вы здесь устроили,- Джереми тычет ему в грудь своим костлявым пальцем.- Кто-то на днях стрелял в мистера де ла Сангре. К счастью, не попал. После сегодняшнего представления, полагаю, вы – самый первый подозреваемый. Думаю, полиция согласится со мной. Я настоятельно рекомендую вам держаться подальше от мистера де ла Сангре, его семьи и этого офиса. Если не послушаетесь, мы привлечем вас к суду, или… кое-что похуже. Понимаете? Сантос смотрит на меня:

– Для человека, в которого на днях стреляли, вы выглядите очень неплохо. Будьте уверены, если бы стрелял я, вы уже были бы трупом, – кубинец замолкает, потом переводит взгляд на Джереми. – Ваша фамилия Тинделл, верно?

Джереми кивает.

– В таком случае, черт возьми, берегитесь, мистер Тинделл, – он отодвигает Тинделла с дороги, берет Мортон за руку, и они идут к выходу. Уже в дверях он останавливается, оглядывается на нас с Элизабет:

– Не знаю, почему у меня такое странное чувство… насчет вас двоих…

– Не слишком доверяйте чувствам, мистер Сантос. На сей раз они вас обманывают. Желаю вам всего хорошего, мистер Сантос.

– Что-то мне не верится, что желаете,- усмехается Сантос.- Послушайте, какого черта вы так официально разговариваете? Я ведь только что держал пушку у вашего виска. По-моему, это очень сближает. Вы, например, можете называть меня просто Хорхе.

– Вы тоже можете называть меня Питером,- отвечаю я с притворной улыбкой. И лишь под конец выплевываю ему в лицо слова: – Но с сегодняшнего дня вам следует иметь в виду: то, что вы сказали Джереми Тинделлу, относится и к вам. Хорхе кивает:

– Сообщение получено и понято.

Когда проходит достаточно времени, чтобы парочка успела дойти до лифта, у Тинделла вырывается вздох облегчения:

– Обошлось!

– . Он не навсегда ушел, Джереми,- говорю я. – Ручаюсь.

– Можно сделать так, чтобы ушел навсегда,-говорит Артуро.

– Нет. Запрещаю его трогать.

– Прости, – беззвучно говорю я Элизабет, – но я вынужден ненадолго забрать твое украшение.

Она хмурится, отрицательно качает головой:

– Почему ты так носишься с ним? Этот человек – ничто!

– Элизабет, прошу тебя, пойми меня. Сегодня я получил удовольствие, – я тянусь к цепочке на ее шее. – Нечасто мне приходится встречать людей, готовых противостоять мне. Я хочу посмотреть, что из этого выйдет.

Она сердито отвечает:

– Тогда и ты пойми меня. Я уже давным-давно не ела молодого мяса. И сегодня я хочу поохотиться на молодую добычу.

Я вздыхаю и думаю, каково же приходилось отцу с моей матерью. У меня нет никакого желания отправляться на такую охоту, но другого выхода уломать свою жену я не вижу. Я киваю, она отвечает улыбкой, подходит ближе и позволяет мне снять с нее цепочку с медальоном. Передавая украшение Артуро, я говорю:

– Надо достать квитанцию от Мейера, датированную июнем.

– Как? – спрашивает он.

– Понятия не имею, – отвечаю я. – Просто достань ее и покажи Сантосу. И поскорее верни Элизабет ее украшение. Я хочу, чтобы она его носила не снимая.

Элизабет придвигается ближе ко мне, так что наши тела соприкасаются. Она поглаживает свою обнаженную шею.

– Мне нравится, что ты снял этот медальон с его мертвой сестры,- беззвучно говорит она мне.

Потом моя жена произносит вслух:

– И я хочу носить его не снимая.