Люди Крови

14

– Почему ты просто не убил его? – спрашивает Элизабет, едва я успеваю проснуться и пошевелиться рядом с ней.

Ее слова сразу вырывают меня из полусонного состояния, из того теплого, дремотного убежища, где прячутся наши мысли, изо всех сил сопротивляясь пробуждению. Итак, я просыпаюсь, потягиваюсь, зеваю, стараясь промедлить с ответом как можно дольше. Не хочется впускать Хорхе Сантоса в свое сознание. Я бы предпочел, чтобы Элизабет мирно дремала рядом со мной, но она переворачивается на другой бок и повторяет:

– Так почему ты его не убил?

Сон окончательно покидает меня. Вздохнув, я отвечаю:

– Хорхе Сантос – это всего лишь человек, который не смог вовремя остановиться и перестать преследовать меня. Когда мы вернемся на Майами, я с ним встречусь, отвечу на несколько его дурацких вопросов и пошлю его на все четыре стороны.

Этим все и кончится.

– Не понимаю, – настаивает она. – Ты сказал, что он – всего лишь человек. Стоит ли он того, чтобы встречаться с ним, отвечать на его вопросы…

Действительно, почему я это делаю? Один телефонный звонок Артуро – и Хорхе Сантос быстро и незаметно исчезнет. Но я не могу объяснить Элизабет, что вовсе не желаю убивать брата Марии. Если бы Мария была просто моей добычей, если бы я не знал ее, если бы она была всего лишь одной из сотен убитых мною за много лет, я бы даже не задумался… Но она лежала в моих объятиях, улыбалась моим словам, я решил, что оставлю ее в живых, и… обманул ее. Если Хорхе Сантос по глупости попытается посягнуть на мое имущество и Артуро убьет его, – значит, так тому и быть. Если же нет, я постараюсь отделаться от него по-хорошему. Это единственное, что я теперь могу сделать для бедной девочки.

– Там посмотрим, – говорю я. – Если он будет и дальше надоедать, тогда… тогда я последую твоему совету.

Мне не терпится отправиться в путь. Хочу побродить по своему старому дому. Хочу спать в своей постели со своей женой. Здесь мне не хватает влажного ветра, неумолчного гула океана за окном. Мне хочется пересечь Бискайскую бухту на своем «Грейди Уайте», показать Элизабет резвящихся дельфинов. Но когда она просит меня задержаться на один день, чтобы провести его с матерью и сестрой, я не могу отказать ей.

Ее отец застает меня на веранде. Дело к вечеру, и я греюсь в лучах заходящего солнца. Чарльз Блад – в своем истинном обличье, а я – в человеческом. Дракон возвышается надо мной, как огромная башня.

– Уже упустил из виду свою жену? – шутит Чарльз.

Я отвечаю улыбкой. Чарльз Блад прекрасно осведомлен о моей способности в любой момент чувствовать, где находится Элизабет. Я вижу их с Хлоей наверху, хотя очертания и несколько размыты. Они обе в человеческом обличье. Хихикают, перешептываются, делятся мечтами о будущем. Я всегда знаю, где Элизабет и благополучна ли она, как знаю это о своей руке или ноге например. Должно быть, именно это имела в виду мать Элизабет, когда сказала, что между нами всю жизнь будет существовать тесная связь. Пусть не делиться нам больше мыслями, но мы чувствуем друг друга каждую секунду.

– Вообще-то, я даже рад, что застал тебя одного. Хочу поговорить с тобой, пока ты не забрал ее у нас, – говорит Чарльз.

Я весь внимание.

– Уж не знаю, почему так вышло, но ты получил очень неподходящее воспитание, – он машет лапой с длинными когтями, словно отгоняя от этого факта.- Впрочем, что теперь об этом говорить -дело прошлое. Сейчас гораздо важнее, чтобы ты понял, что ты обретаешь.

– Что вы имеете в виду? – спрашиваю я, напомнив себе, что он как-никак отец моей невесты, с трудом преодолевая порыв повернуться к нему спиной и отказаться выслушивать его нравоучения.

– Я имею в виду Элизабет,- говорит он, внушительно глядя на меня своими холодными зелеными глазами. – Я знаю, на что способны наши юноши.

У тебя, несомненно, большой опыт общения с женщинами. Но теперь ты имеешь дело с другой женщиной – с женщиной нашей породы. Она может принадлежать тебе, но было бы наивно думать, что ты можешь руководить ею…

– Отец говорил мне, что наши женщины бывают очень порывисты и необыкновенно упрямы.

Чарльз смеется:

– Особенно твоя жена. Она из всех моих детей больше всего похожа на свою мать. Так что я знаю, что говорю. Иногда кажется, что ты делишь ложе с тигрицей, – тон его снова становится суровым. – Так вот, твое дело – следить, чтобы она не причинила себе вреда. Знай, что я рассчитываю на тебя… что я поручаю ее тебе.

Я киваю и заверяю, что ему не о чем беспокоиться. И все же после его ухода задумываюсь, как же мне управлять этим полудиким существом.

На следующее утро нас будит гудок машины Дерека. К тому времени, как я заканчиваю одеваться, Дерек успевает прогудеть еще три раза. Элизабет в человеческом обличье, обнаженная, все еще нежится на тонких простынях. Она вздыхает и говорит.

– Я еще даже не уложила вещи. Пожалуйста, пойди и составь этому дураку компанию. Скажи ему, что я скоро приду.

– Скоро? – усмехаюсь я, уже наученный горьким опытом.

– «Скоро» для моей возлюбленной может означать от нескольких минут до нескольких часов. С самым невинным видом она пожимает плечиками:

– Обещаю: я быстро!

Родителей Элизабет и ее младшего брата я застаю в их естественном обличье. Они принимают солнечные ванны на веранде в ожидании нас с Элизабет. Хлоя, в человеческом теле, босоногая, прелестная, в обрезанных до колен джинсах и красном топе на тоненьких бретельках, которые перекрещиваются у нее на спине, сидит на капоте «лендровера». Увидев меня, она машет рукой и спрыгивает с капота. Дерек, тоже в своей человеческой оболочке, сидит за рулем и, хмурясь, посматривает на часы. Двигатель автомобиля раздраженно урчит.

– Слушай, дружище, зря я вызвался отвезти вас на побережье. Что я вам, такси, что ли! Сколько можно ждать? Вам бы следовало поторопиться, чтобы я засветло успел вернуться домой.

– Не обращай на него внимания,- говорит Хлоя.

Привстав на носочки, она чмокает меня в щеку.- Просто Дереку завидно, что Элизабет уезжает из дома раньше него.

– Элизабет просила передать, что скоро спустится, – говорю я.

– Слыхали! – машет рукой Дерек.

Хлоя хихикает. Она хватает меня за руку и тянет за собой:

– Пошли, я покажу тебе конюшню и мою лошадь!

Я позволяю ей себя увести.

– Ты часто смотришь кино? – спрашивает она, – А телевизор? А какие книги тебе нравятся?

Мои ответы – только повод для новых вопросов, Я вдруг понимаю, что очень хотел бы взять эту девочку с собой. Пусть бы жила с нами. Из всей семьи моей невесты, включая и саму Элизабет, Хлоя – самая любознательная. Она гораздо больше других интересуется тем, как живут люди.

– Я назвала его Аттикус,- говорит Хлоя, подведя меня к стойлу с небольшой белой лошадкой. Она усмехается: – Папа спросил, почему я выбрала это имя. Я ответила, что так звали одно очень нежное существо. «Но ведь ты никогда не знала никого, кого бы так звали!» – удивился папа. Знаешь, ему не нравится, что я слишком много читаю. Мне смелости не хватило признаться ему, что я назвала лошадку в честь адвоката из «Убить пересмешника». Ты ведь читал эту книгу, правда?

Я киваю, и она награждает меня широкой улыбкой. Потом она вскакивает на лошадь, пришпоривает ее своими босыми пятками, мчится во весь опор, однако вскоре останавливается, дожидается меня и пускает лошадь шагом.

Когда мы подходим к дому, Элизабет машет нам с веранды. Я машу в ответ. Очень забавно видеть мою невесту в человеческом обличье, окруженную тремя драконами. Даже ее младший брат гораздо выше ее. Потом я обращаю внимание на кожаный чемоданчик и маленький деревянный ящичек, что стоят на полу у ее ног.

– Это все ее вещи? – удивленно спрашиваю я Хлою.

– Это все, что у нее есть,-просто отвечает она.- Мы здесь, в Яме Моргана, не нуждаемся в обширном гардеробе.

– А коробка?

– Там семена и рассада. Мама хочет, чтобы Элизабет взяла их с собой и там посадила свой собственный сад.

Я киваю, вспомнив о садике моей матери на Кровавом рифе. Как хорошо, что теперь за ним будет кому ухаживать!

Уже в машине я говорю Элизабет:

– Надо купить тебе кое-что из одежды в Монтего.

Хлоя скачет на своей лошадке рядом с автомобилем. Она вполне поспевает за нами. Они с конем как будто срослись, стали одним целым. Перед поворотом из Ямы Моргана Хлоя отстает, помахав нам на прощание. Элизабет машет ей в ответ.

– Я буду скучать по ней,- печально говорит она.

Потом долго смотрит на пробегающий мимо пейзаж и молчит, видимо погрузившись в свои мысли. Дерек тоже не слишком словоохотлив сегодня. Прежде чем высадить нас на побережье, он передает мне сложен ный листок бумаги:

– «Клейпул и сыновья» – наши агенты в Кингстоне, – говорит он. – Отец просил сказать тебе, чтобы именно туда ты переслал обещанное нам золото.

И он уезжает, не сказав сестре ни слова на прощание. Мое первое побуждение – немедленно выйти в море и покинуть эту землю. Только отсутствие у Элизабет нужных документов останавливает меня.

На следующее утро я везу Элизабет в Монтего. Магазины, толпы туристов – на все это она смотрит широко раскрытыми глазами. Я снисходительно улыбаюсь. Мне приятно наблюдать за ее непосредственной реакцией на незнакомый, странный для нее мир.

– Погоди, ты еще не видела Майами! – говорю я ей.

Элизабет не пропускает ни одного магазина, примеряет все вещи своего размера. К полудню она накупает одежды на несколько больших чемоданов. Тогда я решаю покончить с покупками и сфотографироваться на удостоверение личности. Фотографию надо срочно выслать в офис Джереми Тинделлу. Элизабет капризничает, но потом уступает.

– Ты покинешь Ямайку уже американской гражданкой,- объясняю я.

Она далеко не так снисходительна, когда мы заходим в книжный магазин и я трачу полчаса на то, чтобы выбрать пять-шесть книг в мягких обложках.

– Зачем они тебе? – удивляется она.

– Мне нравится их читать.

Элизабет качает головой:

– Однажды я пробовала, но мне быстро наскучило. Хлоя заставляет Дерека покупать ей книги. Папе это не нравится… Он говорит, что читать эти глупые истории о людях – пустая трата времени. По-моему, он прав.

Вечером, на катере, она так же непримиримо качает головой, когда я пытаюсь объяснить ей, что охотиться здесь не следует.

– Через несколько дней, когда Тинделл оформит все бумаги, мы выйдем в море и сможем охотиться каждую ночь, есть сколько угодно…

– Но я голодна сейчас!

– У нас в холодильнике есть мясо. Это не Страна Дыр. Здесь слишком светло. У людей мощное оружие.

Вокруг цивилизация. Надо быть осторожней.

Элизабет угрюмо принимает от меня размороженный бифштекс, вяло откусывает от него несколько раз и откладывает его в сторону.

– Я пошла спать, – говорит она и уходит в каюту, не дождавшись меня.

Чуть позже я тоже ложусь. Пробую привлечь ее к себе. Она высвобождается. Мне приходится смириться с отказом. Проснувшись ночью, я обнаруживаю, что Элизабет нет в постели. Конечно же, она охотится за несколько миль отсюда. Я вспоминаю слова ее отца. Как же я смогу защитить ее, если она не слушает моих советов?

Элизабет радуется еженощной охоте. Она наедается и потом спит большую часть дня. Я отказываюсь охотиться с ней ночью, умоляю ее не рисковать, пока мы не выйдем в море. Она не обращает внимания на мои предостережения, но, как хорошая подруга, всякий раз делится со мной своей добычей. Иногда она приносит людей на катер уже мертвыми. Иногда заманивает их и убивает внизу, в салоне.

– С мужчинами легко,- говорит она.- Они готовы идти за мной куда угодно, стоит лишь поманить их возможностью секса.

Конечно, я сержусь, браню ее за неосторожность, но никогда не отказываюсь от свежего мяса, которое она мне предлагает. И заняться любовью после еды тоже не отказываюсь. Когда она спит после охоты, у нее такое безмятежное лицо, что я просто удивляюсь. Проснувшись после полудня, она бродит по лодке с абсолютно безразличным видом. Столь невозмутимо ведут себя только кошки. Заговаривает она со мной нечасто.

– Разве тебе не хочется узнать обо мне побольше? – спрашиваю я ее как-то вечером перед сном.- И неужели тебе больше нечего рассказать мне о себе?

Она вздыхает и качает головой:

– И почему это тебе все время надо разговаривать? У нас с тобой будет полно времени для этого, Питер. Почему бы просто не наслаждаться каждой минутой, которую мы проводим здесь? Зачем ждать от каждого дня чего-то другого, кроме того, что он и так дает нам?

Но для меня время тянется слишком медленно. Я брожу по палубе как неприкаянный, нервничаю из-за каждого человека, приближающегося к судну. На следующее утро я звоню Джереми Тинделлу и требую доложить, как обстоят дела с документами.

– Ради бога, Питер, – набрасывается на меня Тинделл, – мой младший сын Тайлер сгорел! Он мертв! От его кампании остались одни угли. Я уверен, вы знали об этом! Моя жена в ужасном состоянии. И вы пристаете ко мне с какими-то документами?

Оперативно сработал Артуро. Молодец!

– Жаль, что вы не сумели подыскать вашему сыну более безопасный бизнес, – бесстрастно, но тщательно подбирая слова, говорю я. – Надеюсь, впредь вы будете более бережно относиться к своей семье и к себе самому. Надеюсь, вы не забудете о

случившемся… да и о документах, которые должны срочно выслать мне.

– Не беспокойтесь,- говорит Тинделл.- Кстати, отчет по Сантосу, который вы заказывали, уже у меня. Все бумаги для Элизабет спешно оформляются. Скоро вы получите и то и другое. И еще, Питер… Вряд ли двое моих сыновей, оставшихся в живых, моя жена или я сам впредь позволим себе что-нибудь рискованное. Мне хотелось бы верить, что больше ничего ужасного с нами не случится…

– Не случится, – уверенно говорю я и вешаю трубку.