Лунная заводь

ГЛАВА 18. ДЖЕТОВЫЙ АМФИТЕАТР

Уже несколько часов подряд я наблюдал за тем, как черноволосые "ладала", потоками струившиеся через мосты, наполняли пешеходную часть дороги, стекаясь ручейками к грандиозному, украшенному семью террасами храму. До сих пор мне еще ни разу не довелось побывать там внутри, да и снаружи это сооружение, превосходящее размерами все остальные, мне приходилось видеть только издали: ненавязчиво, но достаточно твердо, меня все время держали от него подальше, пресекая все мои поползновения рассмотреть его подробнее. Несмотря ни на что, мне все же удалось оценить его размеры — эта монументальная постройка возвышалась никак не меньше, чем на тысячу футов над своим серебристым фундаментом и приблизительно такого же размера был диаметр его круглого основания.

Хорошо бы узнать, думал я, что привлекло в Лору такое несметное множество "ладала" и куда они идут. У всех без исключения головы были украшены венками, сплетенными из самых красивых, мерцающих блестками цветов; и все они: старые и молодые, гибкие, стройные девушки с дразнящим, лукавым взглядом, карликообразные юноши, матери с младенцами на руках, похожие на гномов старики — все они лились нескончаемым потоком, по большей части в полном молчании, с мрачным и угрюмым видом.

Едкая горечь светилась в их глазах, что-то еще показалось мне необычным в характерном выражении полузлобного, полувеселого коварства на их лицах… Я пригляделся и стал замечать в толпе то вызывающе вскинутую голову, то брошенный украдкой угрожающий взгляд.

Вдоль всего пути, по которому они следовали, выстроилось множество солдат, одетых в зеленую форму, а гарнизон того единственного моста, который находился в поле моего зрения, показался мне усиленным по крайней мере вдвое.

Все еще недоумевая, я оторвался от своих наблюдений и направился назад, к нашему павильону, в надежде, что Ларри уже вернулся от Йолары — он находился у нее уже больше двух часов.

Едва лишь я ступил на порог нашего дома, как появился запыхавшийся Радор и в своей обычной экзальтированной и немного смешной манере напустился на меня, но сейчас я почувствовал, что карлик на самом деле нервничает.

— Пошли быстрей, — велел он мне, прежде чем я успел что-то сказать. Совет принял решение, и Лаарри уже ждет тебя.

— Какое еще такое решение? — задыхаясь, спросил я; мы уже торопливо шли по мозаичной тропе, ведущей к дому Йолары. — И почему Ларри ждет меня?

Услышав ответ Радора, я почувствовал, как лихорадочно забилось сердце у меня в груди, а по телу пробежала холодная дрожь панического ужаса и страстного нетерпения.

— Танцует Сияющий Бог, — вот что сказал зеленый карлик! — И вы будете участвовать в богослужении.

Неужели мы наконец-то увидим танцы этого неведомого существа, о которых столько наслышаны?

У Ларри, похоже, начисто отсутствовали мучившие меня дурные предчувствия.

— Вот повезло! — крикнул он, когда мы встретились в большой приемной зале, где сейчас на было ни одной живой души. — Думаю, это стоящее зрелище, док, и скучать нам не придется, хотя после всего, что я видел на фронте, меня трудно удивить, — добавил он, подмигнув мне.

И тут я, вздрогнув, как ужаленный, припомнил, что Ларри не знает о Двеллере ничего, кроме моего невыразительного отчета об этом явлении: ибо нет в человеческом языке слов, способных описать то невероятное сплетение радости и ужаса, которое я испытал" Интересно, подумал я, как повел бы себя Ларри О'Киф, если бы ему пришлось столкнуться с этой тварью, и какими словечками из своего лексикона он бы ее описывал.

Радор начал проявлять нетерпение.

— Пошли, пошли, — подгонял он нас. — Надо еще многое успеть, а времени все меньше!

Радор привел нас в крохотную комнату с фонтанчиком; в миниатюрной чаше бассейна скопилась молочно-белая вода, похожая на огромную жемчужину, оправленную в серебристое кольцо.

— Все моются! — приказал он, и подал нам пример, быстро разоблачившись и плюхнувшись в бассейн. Всего лишь минуту-другую позволил поплескаться нам карлик. Когда мы вылезли и уже было собрались одеваться, он остановил нас.

В этот момент, повергнув меня в состояние крайнего замешательства, впорхнули, без всякого предупреждения, две черноволосые девушки, держа перед собой на вытянутых руках какие-то странные одеяния, отливающие тускло-голубым цветом. Увидев, как мы заметались, прикрываясь чем попало, Радор разразился хохотом. Он забрал от девушек одежду и, все еще посмеиваясь, выпроводил их из комнаты, потом набросил одно из одеяний на меня. Ткань оказалась на удивление мягкой, хотя явно имела какую-то металлическую структуру: она походила на паутину, сплетенную из тончайших, металлических нитей. Платье плотно застегивалось на горле. Подхваченное в талии широким поясом, оно ниспадало складками до самого пола, причем складки скреплялись между собой полдюжиной свитых петлями шнуров, а на плечах свободно лежал капюшон, напоминающий монашеский куколь.

Радор набросил мне его на голову, так что капюшон полностью закрыл мое лицо, но ткань была такая прозрачная, что я мог все видеть сквозь нее, хотя и несколько расплывчато. Под конец он надел мне на руки длинные перчатки, сделанные из такого же материала, и высокие чулки, носок которых разделялся на пять пальцев, так же как у перчаток.

Увидев наше нескрываемое удивление, Радор снова принялся смеяться.

— Кажется, жрица Сияющего Бога не очень-то доверяет Прорицателю Сияющего Бога, — насмеявшись вволю, сказал Радор. — Эта одежда будет вас охранять от всяких непредвиденных., скажем так, случайностей. Ничего не бойся, Гудвин, — продолжал он доброжелательно, — даже самому Сияющему Богу не позволит Йолара хоть чем-то повредить своему Лаарри, и тебе тоже, раз ты его друг. Но я бы не поручился за того белобрысого верзилу с такой же уверенностью. Да, я беспокоюсь за него, ибо он мне тоже полюбился.

— Он будет с нами? — нетерпеливо спросил Ларри.

— Он будет там, куда мы идем, — с мрачным видом отвечал карлик.

Ларри, сразу посуровев, протянул руку и вытащил из кармана своей формы пистолет; запасную обойму патронов он засунул в кармашек, образованный складками пояса, а пистолет пристроил у себя под мышкой.

Зеленый карлик с любопытством следил за манипуляциями Ларри.

— Эта штука, — сказал Ларри, похлопав карлика по плечу, — убивает гораздо быстрее, чем ваш кез. Я возьму ее с собой, чтобы оградить от непредвиденных… случайностей голубоглазого парня, которого зовут Олаф. Если увидишь у меня в руках эту штуку, Радор, то держись от меня подальше, добавил он выразительно.

Карлик, блеснув глазами, кивнул головой. Он пожал нам обоим руки.

— Что-то должно произойти, — сказал он. — Не знаю, что и как, но что-то случится. Помните твердо — Радор вам друг, и в большей степени, чем вы сами думаете. А теперь — пошли!

Радор повел нас, но не к выходу, а по какому-то идущему с легким наклоном вниз коридору, пока мы не уперлись в глухую стенку, на которой был вырезан какой-то странный знак. Карлик дотронулся до него и точно так же, как это произошло в зале, где находилась Лунная Заводь, стена раскрылась. В конце коридорчика находилась низкая закругленная перегородка, напоминающая панель машины, на которой мы отправились в наше необыкновенное путешествие под землю, но значительно меньших размеров.

Заглянув за эту перегородку, я увидел уходящий вниз ствол шахты, но на этот раз слабо светящейся, а не черной, словно обитель леденящей душу тьмы.

Радор склонился над перегородкой. Механизм щелкнул и включился; сначала сомкнулись входные двери, потом скользнули на место створки машины, и мы быстро понеслись вдоль туннеля: ветер как сумасшедший засвистел у нас над головами.

Ее прошло и нескольких минут, как машина начала замедлять движение. Она остановилась в маленькой комнатушке, немного больше той, из которой мы начали свой путь.

Достав из-за пояса кинжал, Радор дважды стукнул в стенку рукояткой. В тот же миг панель стены отодвинулась в сторону, открывая пространство, наполненное голубоватой светящейся дымкой. По обеим сторонам открывшегося входа стояло двое карликообразных мужчин. Это были седоголовые старцы, облаченные в мягко спадающие до самого пола одежды белого цвета. Карлики тут же наставили на нас короткие серебряные жезлы.

Радор вынул из-за пояса кольцо и протянул его первому карлику. Тот внимательно изучил кольцо и передал стоявшему рядом с ним; до тех пор пока каждый самым тщательным образом не обследовал поданное кольцо, они не опустили свое необычное оружие. Я решил, что в этих жезлах заключалась та самая, наводящая ужас смертоносная сила, которую здесь называли кезом, позднее оказалось, что я не ошибся.

Нас впустили, и двери сомкнулись за нашими спинами. Место, где мы очутились, имело достаточно необычный вид. Все вокруг, и стены и пол, было облицовано зеленовато-голубым, напоминающим ляпис-лазурь, камнем. Вдоль стен размещались высокие пьедесталы со стоящими на них изваяниями из такого же голубоватого камня. Я насчитал что-то около двух десятков статуй, но в призрачном тумане не мог отчетливо различить их контуры. Заунывный монотонный шум ударил нам в уши, наполняя гулом всю пещеру.

— Это море, — неожиданно сказал Ларри. — Я нутром чую.

Гул перешел в рокочущий грохот, и прямо у наших ног вдруг образовалась трещина. Она прорезала пол пещеры футов на двадцать в длину и тянулась в обе стороны, пропадая в голубоватом, легком мареве. Через расщелину была перекинута одна-единственная узкая каменная плита шириной не более двух ярдов, ничем не защищенная с боков, — не было даже перил.

Четверо жрецов, возглавляя наше шествие, медленно пошли по ней, один за другим. Мы последовали за ними. На середине мостика они преклонили колени. Я тоже остановился и посмотрел вниз. В глубине, на расстоянии десяти футов, с невообразимой скоростью мчался между полированными стенами пропасти поток голубой морской воды. Казалось, что это бездонная пучина. Вода с шумом и ревом проносилась под нами и исчезала в низком сводчатом отверстии, видневшемся далеко справа. Поверхность стремительно несущейся воды блестела, точно клинок из полированной голубой стали. До боли знакомый, наш земной, благословенный запах моря донесся до меня оттуда. Он вдохнул в меня свежие силы и бодрость, и в то же время с щемящей сердце грустью я понял, как стосковался по земле.

Откуда могла попасть сюда океанская вода, изумился я, забыв на мгновение, как мы сами очутились здесь. Неужели мы были ближе к земле, чем мне казалось, или же этот могучий водяной вал извергался из огромной дыры в океанском дне. Один Господь Бог знает, сколько миль отделяет нас, затерявшихся на дне глубочайшей бездны, от поверхности земли. Я положил себе непременно доискаться до истины, и выяснить, как глубоко мы находимая… должен сказать вам, что я получил ответ, но никогда еще правда не доставалась человеку столь ужасным образом.

Рев воды постепенно затихал, голубоватая дымка рассеялась. Прямо перед собой мы увидели широкие ступени ведущей вверх лестницы, такие же громадные, как те, что привели нас к разрушенной арке и внутреннему дворику Нан-Танаха. Мы стали подниматься по ступеням, лестница постепенно становилась все уже, и стало видно, что она ведет в небольшое отверстие, из которого струился слабый свет.

Мы с Ларри по очереди выбрались через него наружу.

Оказалось, что мы стоим на огромной площадке, сделанной из какого-то блестящего, гладкого вещества, напоминающего слоновую кость. Площадь простиралась перед нами на добрую сотню ярдов или даже больше и нотой незаметно уходила в белую воду. Мы оказались лицом к лицу, и очень близко (не более мили) с той великолепной, словно сотканной из разноцветных лучей радуги, завесой, которую Радор называл Вуалью Сияющего Бога. Она явилась нашим глазам во всем своем неземном величии, повиснув между исполинскими колоннами — словно гора, протянув к небу могучие руки, подняла ввысь волшебный стяг, символизирующий наступление утренней зари. Под этой завесой, как кривая турецкая сабля, круто изгибалась полоса пирса, на которой сгрудились кучки слабо отсвечивающих храмовых построек.

Но едва окинув взором эту завораживающую своим величием картину, я почувствовал какое-то странное стеснение в груди и упадок духа, невыносимая тоска легла мне на душу, словно что-то огромное, навалившись на меня, сжимало сердце тисками, душило за горло. Я повернулся., и Ларри едва успел подхватить меня, когда я пошатнулся.

— Держитесь, старина! Держитесь, — прошептал он.

Первое, что ухватило мое уплывающее сознание, — это была взметнувшаяся на невообразимую головокружительную высоту стена, при виде которой желудок подкатил у меня к горлу, словно я заглянул вниз, в бездонную пропасть; затем в моем мозгу отпечатались размытые пятна неразличимых белых лиц и еще блеск, нестерпимый блеск сотен и тысяч горящих глаз. Гигантский, невероятных размеров, колоссальный амфитеатр, построенный из черного джета навис надо мной уходящими в поднебесье ярусами, охватывая огромным полукругом площадку из слоновой кости, на которой мы стояли.

Ряды амфитеатра поднимались вверх почти перпендикулярно на многие сотни футов и пропадали в сверкающей дымке, заменяющей здесь небо; с каждой стороны их поддерживали, словно лапы чудовищного зверя, угольной черноты подпоры.

Сейчас, когда первоначальная оторопь от вида этой умопомрачительной громады отпустила меня, я увидел, что это и в самом деле амфитеатр, ярусы которого почти нависают друг над другом, сдвигаясь назад под едва заметным углом; а белые пятна лиц, резко выделяющихся на черном фоне, и бесчисленное множество ярко блестевших глаз принадлежат мириадам людей. Они сидели до ужаса тихо и неподвижно, украшенные гирляндами светящихся цветов, сосредоточив свои взоры на переливающейся всеми цветами радуги завесе, взгляды их скользили надо мной, словно поток воды; мне стало страшно, напряжение их взглядов было столь велико, что казалось чем-то материальным.

На расстоянии пятисот футов от нас поднималась гладкая глухая стена амфитеатра, поддерживая выступающую вперед террасу, с сиденьями, а над ней, отделяя ярусы для другой части амфитеатра, я увидел что-то вроде панно: на мертвенно-черной поверхности панели слабо светился голубоватым светом гигантский диск, со всех сторон его симметрично окружало огромное количество собранных в гроздья кружков, значительно меньших размером.

Площадку, на которой я стоял, с двух сторон обрамляли маленькие, украшенные колоннами ниши, — я насчитал что-то около двух десятков — низкая каменная ограда протянулась вдоль них по всему фасаду; каждую нишу наглухо закрывала (если не считать смотрового отверстия) изящная, украшенная прямоугольным орнаментом решетка: эта картина напомнила мне чем-то исповедальни в старинных римских соборах, куда приходили преклонить колена рыцари средневековья и сейчас приходят люди моего народа, живущие на нашей благословенной земле. А внутри я увидел, что эти зарешеченные ниши битком набиты представителями господствующей в Мурии белокурой расы: сказочно красивыми женщинами и похожими на карликов мужчинами.

Справа от меня, на расстоянии нескольких футов от дыры, через которую мы сюда попали, между украшенными лепным орнаментом нишами, шел проход; а на полпути между нами и массивным основанием амфитеатра находилось какое-то возвышение.

От площадки к этому возвышению вел широкий, пологий пандус. Вдоль этого помоста, на возвышении и через центр блестящей площадки вниз, туда, где ее отлогий край целовали белые воды, вела широкая полоса рассыпанных, испускающих слабое свечение цветов, подобно роскошному ковру из восточной сказки.

На одном краю этого усыпанного цветами возвышения стояла Йолара в одеянии из легкой шелковистой ткани, которая не скрывала ни одной линии, ни одного изгиба ее великолепно сложенного тела, сквозь складки тонкой материи просвечивала нежная белая кожа; на противоположном краю, увенчанный диадемой из голубых камней, сверкающей на серебристых кудрях, с обнаженным могучим торсом стоял Лугур!

Ирландец судорожно вздохнул. Радор тихонько тронул меня за руку, и все еще находясь в каком-то оцепенении, я позволил провести себя между рядами, и дальше, по коридору, расположенному позади огороженных лож. Около одной из них зеленый карлик остановился, открыл находившуюся в задней стене дверь и пригласил нас с Ларри пройти внутрь.

Мы вошли и огляделись вокруг, я обнаружил, что наша ложа располагается как раз напротив того места, где пологий помост взбегал на возвышение, и Йолару отделяет от нас не больше пятидесяти шагов.

Она бросила на О'Кифа быстрый взгляд и ласково улыбнулась ему. В глазах жрицы вспыхивали крохотные огненно-красные искорки, она всем телом трепетала и содрогалась от возбуждения, под полупрозрачной кожей пробегала сладостная дрожь радостного ожидания.

Ларри присвистнул.

— Глядите-ка, док! Маракинов! — воскликнул он.

Я посмотрел в ту сторону, куда он показывал.

Напротив нас сидел русский точно в такой же экипировке, как и мы с Ларри; наклонившись вперед, он с жадностью разглядывал все вокруг блестящими от любопытства глазами. Если Маракинов и заметил нас, то ничем этого не показал.

— А вон там — Ояаф! — сказал О'Киф.

Под резной загородкой ложи, в которой сидел русский, находился открытый вход, и там я увидел Халдриксона. Не защищенный ни колоннами, ни решеткой выход из его ложи открывался прямо на площадку из слоновой кости, совсем рядом тянулся след цветочной дорожки, бегущей на возвышение, на котором стояли в окружении других жриц и жрецов Йолара и Лугур. Олаф сидел один, и сердце мое дрогнуло при виде его печального лица.

Ларри смотрел на норвежца мягко и задумчиво.

— Приведи его сюда, — попросил он Радора.

Зеленый карлик, как и мы, смотрел на северянина, легкая тень жалости смягчила выражение его как обычно насмешливого лица. Радор покачал головой.

— Нет, — ответил он, — сидите и ждите. Вы ничего уже не сможете изменить., да может ничего особенного и не случится, — прибавил он, но я мог бы поклясться, что он сам слабо верит в то, что говорит.