Луна для двоих

Глава 29. Нир

Начинать разговор со вторым после главы прайда было немного волнительно. Особенно смущало то, что совсем недавно я на него накинулся с кулаками и возможно напугал этим его женщину. Помня о том, каким был прежний глава, а также что передо мной стоит его внук, я ожидал его недовольства.

То, что его дядя вытащил нас из той лаборатории и пытался помочь сейчас, конечно, хорошо, но вовсе не значило, что теперь меня примут с распростёртыми объятиями – раз, а два – что не захотят указать на моё место.

На самом деле, хоть я и не боялся его, но приготовился к чтению нотаций или открытой агрессии. Пусть раньше он себя так не вёл со мной, но и я прежде был для его не соображающим подопытным всего лишь.

– Я смотрю наша снежная королева растаяла, – ухмыльнулся вдруг он, подмигивая мне и явно намекая на что-то пошлое.

Нахмурился. Он её оскорбляет? Или так по-дурацки шутит?

– Да брось, брат, – хлопнул он меня по плечу. – Просто забавно, что она вся такая замороженная, а с тобой стоит в обнимочку, не перечит лишний раз, слушается. Ты бы знал, как я рад, что наконец появился хоть кто-то, кто не взвоет от её присутствия и при этом обеспечит безопасность этой стервозной заднице.

Мне не нравились разговоры о Рине за её спиной. Тем более в таком формате. А ещё мне надо бы держать себя в руках рядом с ней, чтобы над ней потом так же не ржал весь прайд – что она меня «слушается». Я в отличие от него иллюзий не питал – не перечит она мне только намеренно демонстрируя, что принимает меня за своего истинного. Сама-то небось внутри уже раздумывает, как при этом сделать по-своему. Это ж как плохо надо её знать, чтобы поверить в эту демонстративную покорность.

– Я собирался говорить с тобой о своём месте в прайде и просить дать мне работу, а не…

– Вот твоё место и твоя работа, – он кивнул на дверь за моей спиной, очевидно намекая на Рину. – Охрану она не принимает ни в каком виде. От тебя-то явно не станет избавляться. Я задолбался приставлять к ней втихую своих ребят. Она их вычисляет и снова требует убрать. А как, когда за ней охотятся чёрные постоянно? И это при том, что она знает про прайд слишком многое. Теперь её либо охранять, либо убить…

Я двинулся к нему. Совсем с ума сошёл?! В смысле убить?!

– А ты, я смотрю, шуток вообще не понимаешь? – он вздохнул. – Ладно. Попробуем иначе. Своенравная тебе досталась женщина, дружище. Никто из моих ребят её не может выдержать. Потому тебе, как единственному, кого она не может послать далеко и надолго, поручаю её охрану. Считай, что говорю от имени главы прайда. Позже с ним тоже увидишься.

– Я – часть прайда? – уточнил на всякий случай. Хотелось бы конкретики.

– А есть возражения?

– Нет.

– Ну и отлично! И за то, что я тебя потрепал, зла не держи, – хмыкнул.

Вообще-то я бы поспорил, кто кого там «потрепал», но…

– Ууу, как всё запущено. Снова не врубаешься, где надо смеяться? Вот вы парочка, конечно.

Это я проигнорировал.

– Ещё мне нужен дом.

– Дом?

– Раньше прайд выделял жилище для…

– Да и теперь выделяет, – перебил, как всегда не дослушав. – Только не говори мне, что хочешь поселиться от неё отдельно? Я думал, Вы вместе и всё такое.

– Для нас с ней. Я отработаю.

Мне было неприятно говорить об этом, будто прошу. Но других вариантов не было. Сам я сейчас не могу обеспечить Рину всем необходимым. И если работу он мне дал, то теперь мне нужно её куда-то привести.

– Так у неё есть квартира, хотя туда ей лучше не возвращаться, чёрные уже знают тот адрес…

–У неё есть, – повторил я, и до него наконец дошло.

– А. В этом смысле. Вообще не вопрос. Тем более, что если вы продолжите так же развлекаться тут, то скоро работать будет некому и некогда, лучше вас изолировать, – он снова пошло ухмыльнулся. – Завтра заеду за тобой, посмотрим.

– Спасибо.

И вот тут он впервые перестал скалиться, а стал серьёзным.

– Мне жаль, что с тобой случилось это всё. Ни я, ни Эрнард не поддерживаем идеи прежнего главы. У нас всё иначе. И мы рады каждому, кто возвращается в наши ряды после того, что вам пришлось пережить. Я знаю, что это такое.

– И ты?

– И я. Поэтому не думай, что чем-то обязан теперь за поддержку. Мы все держимся вместе не просто так. По одному нас давно бы всех перебили… – но его серьёзности хватило ненадолго. – И наконец-то я вздохну спокойно, не думая о том, куда эта через чур самостоятельная ломанётся следующий раз и во что влипнет. Если что – первым делом докладываешь мне. Потом уже действуешь.

Я кивнул. Хотя понимал, что если Рине будет угрожать опасность, то в первую очередь я стану защищать её, а уже затем докладывать.

Мы ещё немного обсудили организационные вопросы. Потом Эрдан, пожав мне руку (на этот раз нормально), ушёл. Было странно чувствовать себя вновь частью прайда. Быть не одному. Не только в плане Рины, но и вообще. Хотя с ней – особенно.

До сих пор помню, как увидел её издалека в первый раз. Она была слишком далеко. Даже запаха её не почувствовал. Зато заметил, какая она идеальная. И сразу понял, что хочу её себе. Вот только тогда мне все эти мысли быстро отбили. Отвели на очередной эксперимент. Потом на следующий…

Я никогда не расскажу ей всего, что пережил. Потому что не хочу делиться с ней своей болью. Своими страхами. О них я умолчал даже сейчас, когда говорил с Эрданом… Но я не мог подвести.

Понятно, что для её защиты сделаю всё возможное и невозможное, даже пожертвую своей жизнью, но… Я не был уверен, что расскажи я ему всё, как есть, он не приставит к ней другого. А мне нужен дом, куда можно отвести Рину и остальное, чтобы ей не нужно было думать ни о чём, кроме её любимой работы.

И если с племянником главы прайда всё прошло вполне неплохо (мне даже показалось, что он нормальный парень без замашек своего изверга-деда), то как продолжать водить за нос Рину, придумать не мог. Ну как ей признаться в собственной слабости? Вдруг она посчитает, что я трус? Что я недостаточно хорош для неё? Я столько лет мечтал, что всё у нас будет как сегодня… Что она сама будет меня хотеть и делать всякие приятные вещи… И как мне теперь рассказать ей правду?

Мои размышления закончились тем, что решил ничего не говорить Рине. Пока. И протянуть это насколько возможно. Я могу защитить её и так. И уверен, что сделаю это лучше кого-либо другого. Ведь у меня есть наиболее сильная из возможных мотивация – я люблю её.

Что бы она ни делала, что бы ни говорила. И чья бы метка ещё на ней ни была…

Да, моя точно стала последней. Я никому не позволю теперь даже приблизиться к ней, не то что пометить. Она моя! Только моя. И метка на ней будет тоже только моя.

Если уж нельзя свести метку волка, то что ж, я смирюсь с этим. Если его нельзя убивать (что, конечно же, очень жаль), то тоже. Не стану создавать ей новые неприятности и развязывать вражду между прайдом ирбисов и стаей чёрных волков. Ладно.

Но если он ещё хоть однажды сунется к ней. Если он только посмеет смотреть на неё, как он смотрел, то мне придётся лишить его зрения. И оторвать то, чем он думает в эти моменты.

Ревновал ли я? О нет. Ревность у меня была к тем, с кем она была по своей воле. А вот к нему… Дело теперь было совсем не в ревности. Я просто ненавидел его. За то, в какое положение он её поставил. За то, как подло поступил с ней. Потому что с ней нельзя так! Ни с кем нельзя. Но с ней – особенно. И он, подлый блохастый кобель, посмел заставить её… Ну попадись мне только…

Я сделаю всё, чтобы научить её заново доверять. Пусть и сам не был честен до конца.

Но что я мог ей сказать? Что испугался, когда понял там, в карцере, что могу обратиться? Что было страшно представить, как она может себя повести? И что совершенно не знал, что делать дальше.

Каждому непросто признавать свои слабости. А мне рядом с ней, такой идеальной – так тем более.

Я всего лишь вчерашний пациент, который почти десять лет провёл в клетках и под препаратами. Тот, кого она считала своей ответственностью. Кого считала слабым. Ничего не соображающим. А тут раз – и я снова могу обратиться в человека. Могу говорить. Вот только больше всё стараюсь молчать…

Хотя я и неплохо всё осознавал последние несколько лет, это не помогало мне теперь чувствовать себя уверенным в этой обычной для окружающих жизни. То ли дело этот её волк… Он брат действующего альфы. Наверняка ему не нужно подбирать верные человеческие слова, чтобы не выглядеть идиотом, не нужно просить ни у кого занятие для себя. Правда, при всём этом он мудак, каких поискать. А этот минус так просто не исправить. Я-то от своих недостатков избавлюсь рано или поздно. А он – нет. Поэтому и Рине будет лучше именно со мной.

Это точно.

Огляделся вокруг. Надо же. Я впервые свободен – не в камере, не в карцере – просто в её комнате. И дверь не заперта. Я могу пойти куда захочу. Но куда я хочу? Конечно же к ней.

Вообще я не был против прогуляться и увидеть солнце, луну, небо, траву. Но только если Рина пойдёт со мной. Мне не хотелось отпускать её от себя ни на шаг. И всё время её тискать. Она так старательно пытается быть со мной милой… Даже улыбнулся. Ей ещё тренироваться и тренироваться, чтобы выглядело правдоподобно.

Хотя внутри я чувствовал, что пока мы наедине, она совершенно расслаблена. А ещё она делает это… Рина называла это «отпускать дар». Я прежде, до неё, никогда ничего такого не чувствовал и не знал даже. Но теперь постоянно ждал, когда она сделает это снова.

В этот момент мои собственные чувства будто бы обострялись до предела. Внутри становилось так тепло от них, а по коже бежали приятные мурашки – словно по ней водят мягким, пушистым пёрышком. Если бы можно было, то я бы её эту «функцию» вовсе не отключал. И как я понял, ей самой тоже такое нравится. А значит, когда мы останемся наедине подальше от общего дома, я попрошу её не сдерживаться.

Принюхавшись, сразу определил, где можно её найти. И пока шёл по коридорам, видел внимательные взгляды персонала. Ну да. Я первый такой, кто только что вышел из полутрансформации и спокойненько разгуливает тут, как ни в чём ни бывало. Обычно ребята ещё долго приходят в себя и учатся общаться заново. Поэтому такое внимание и опасения были понятны. Но я не винил их.

Так же, как и Рина, они просто привыкли относиться ко всему с холодной головой. И каким бы разумным не казался им пациент, лучше не поверить и проверить, чем довериться и совершить ошибку. И правильно.

Толкнув дверь, я оказался в какой-то лаборантской. Тут всё было заставлено колбочками, баночками, и помимо Рины здесь же была та кошка, которая спровоцировала её в прошлый раз.

– Ммм, кто к нам пришёл, – потянулась она и встала с кресла. – Как ощущения?

– Нормально, – кивнул ей и обошёл по дуге.

Для её же безопасности.

– Кажется твой красавчик меня побаивается, – усмехнулась она, за что тут же получила предостерегающий взгляд Рины. Мне-то было всё равно, что она говорит и как меня называет.

– Ну какие же вы оба скучные, просто жуть! – на этом моменте она оставила нас вдвоём, намеренно задев бедром небольшой столик, отчего колбочки грустно звякнули. Рина вздохнула.

– От неё пахнет почти как от тебя, – заметил я задумчиво.

– Тебе это нравится? – среагировала вдруг она совсем не так, как я ожидал. Думал, просто расскажет. Хотя узнать, что она меня тоже ревнует даже к запахам, было приятно.

– Мне нравится, как пахнешь ты, – поцеловал её легонько в волосы. – Так почему?

– Проводим эксперимент.

– Хочешь сделать её… такой, как ты? Чтобы могла подходить любому?

– Она не против. И кажется, всё идёт успешно.

И тут мне в голову пришла идея:

– А ей случайно не нравится твой брат?

– Надеюсь, что нравится, – усмехнулась Рина. – Но главное, чтобы ты ей не понравился, а то быть беде, – и мотнула головой, показывая, что больше не хочет это обсуждать.

Я про себя тоже ухмыльнулся. Ну всё же как приятно, когда тебя ревнуют! Когда я для неё – не просто пациент и замена её брату, а желанный мужчина.

– О чём вы говорили с Эрданом? – перевела она тему.

– Я могу рассказать тебе это на улице? Хочу почувствовать ветер.

В глазах Рины отразилось сожаление, словно она была расстроена, что не догадалась до этого сама. И следом она прильнула к моей груди, прошептав, что это отличная идея. Ну вот. Снова в ней проснулась моя ласковая кошечка. И это ли не идеальное начало нашей новой жизни?