Луна для двоих

Глава 28

Но прежде чем переходить к откровенным разговорам, мне хотелось выяснить сначала наиболее важное.

– Ты чувствуешь мою кошку?

Нир выглядел озадаченным.

– Я точно видел твою волчицу, и не могу понять, как это возможно, что я чувствую к тебе притяжение, если ты другого вида.

– Хочешь сказать, что сейчас не ощущаешь разницы?

Он мотнул головой.

– Но ты чувствуешь мою самку?

– И я, и мой зверь тоже.

– Волчицу? – уточнила недоверчиво.

– Я не знаю, – сдался. – Никогда не понимал, кто ты по виду, и даже сейчас просто чую желанную самочку, и твой обалденный запах. Но не могу сказать, кто ты.

– Тогда у меня для тебя сюрприз, – вползла из-под его руки. – Только если я застряну, позови меня. Умеешь?

– Я подопытный, а не умственно-отсталый, Рина, – укорил он меня.

– Прости, – мягко поцеловала его в щёку, – просто я не знаю, как у вас в прайде заведено, что рассказывают, а что нет. Вдруг ты не понял бы, о чём я говорю.

– Тебе не за что извиняться, – он сел. – Что ты хотела мне показать?

Я встала и попыталась обратиться в самку ирбиса. Но не получилось. Та завертелась на месте и обернулась внутри меня в волчицу. Интересно, как часто они собираются проворачивать этот фокус? И как мне заставить их угомониться.

Волчица довольно зевнула, ей явно нравилось меня дразнить. И самое главное – сознание самки было одно, просто разные тела. То есть их не две. Это одна кошка-волчица, которая теперь будет вечно развлекаться, устраивая внутри меня хороводы с постоянными оборотами.

Настроившись, я обернулась как обычно. Волчицей.

Та радостно потянулась к Ниру, и он погладил её между ушами, глядя вопросительно и видимо ожидая обещанного сюрприза. Изнутри я дала команду оборота. Оказалось, это тот ещё квест – оборачиваться, когда ты уже обернулась. Стало правда не по себе. Застрять в звере будет слишком легко – вдруг не смогу контролировать двойной оборот.

Но всё прошло быстро и легко. Вот только стояла волчица, облизывая ладонь Нира, и раз – уже белоснежная кошка, размером чуть больше, ласкается об его руку, выпрашивая погладить и её. Вот тут глаза моего мужчины из ожидающих превратились в огромные восхищённые.

– Рина! Я даже не знал, что так бывает!

Радостно он принялся наглаживать самочку, и на этот раз помимо умиления и удивления, я видела ещё искреннюю такую радость. Ну да. Он наверное думал, что если у меня другой вид, то у нас не может быть детёнышей. Но во-первых, он не знал, что я принимаю в обороте вид своего самца, потому и подхожу вообще любому. А во-вторых, я сама не знала, что у меня может быть две сущности. По идее должна остаться последняя. И раз волчица никуда не делась, то наверное метка волка привязала меня сильнее, чем я думала, хотя прямо сейчас никакой связи с ним я не чувствовала. Только с Ниром.

Наласкавшись вдоволь (а кошка у меня оказалась жадной на ласки, вертясь перед Ниром и так, и эдак, чтобы случайно не осталось на ней не поглаженного им места), я решила, что можно и обратно. Но не тут-то было.

Кошечка честно пыталась обернуться в человека, но не выходило. Мы даже запаниковали, пока Нир не понял, что я всё же застряла внутри.

– Ты не волнуйся только, – улыбнулся мне. – Расслабься, Рина.

Я честно попыталась и настроилась на зов его зверя. Обычно зверь звал, наоборот, самочку, но сейчас уговаривал её вернуть мне тело. Вот только она и сама была не против. В отличие от своенравной волчицы, я-кошечка была по характеру гораздо мягче и явно не собиралась меня пугать или намеренно вредить.

Делая попытку за попыткой, уже начинала подумывать, как буду управлять исследовательским центром прямо из кошки – благо я всё ещё контролировала свою звериную часть. Уж кто-кто, а я прекрасно знала, как обращаться с нашими животными, и даже Нира про застревание изначально предупредила просто на всякий случай, всерьёз не рассматривая такую возможность. Но сейчас просто не понимала, что не так.

Зато Нир оказался в этом плане сообразительнее.

– У меня есть идея, – сообщил он, глядя мне в кошачьи глаза. – Обернись в волчицу сначала. Можешь?

А это была интересная мысль. Попробовала. И вот перед Ниром вновь стоит беленькая волчица, высунув свой розовый язык и красуясь. Он потрепал её по голове.

– А вот теперь попробуй в себя. Хотя я уже и не знаю, какая ты мне нравишься больше, слишком большой выбор, и каждая хороша, – он легонько коснулся пальцем её розового носа, и волчица чихнула.

Пробовать было волнительно, но я это сделала. И вполне успешно. Правда оказалась на четвереньках, отчего глаза Нира заблестели одновременно и желанием, и смехом. Но ни то, ни другое не помешало ему подгребсти меня ближе и усадить на свои колени.

– Ну вот, а ты боялась. Всё хорошо.

– Как ты это терпел? Ужасные ощущения, когда не управляешь собственным телом, и даже сказать ничего не можешь.

По коже прошёл озноб. Наверное, если бы я успокоилась, а не начала паниковать, то и сама бы додумалась, что теперь следует делать всегда двойной оборот. Но рядом был Нир, который сам только-только вышел из полутрансформации, от этого становилось сначала тревожнее – потому что вот он пример того, что может со мной стать, а потом спокойнее – потому что он на меня действует как убойный транквилизатор.

– Со временем привыкаешь, – отозвался он.

– А покажешь мне своего зверя? Нужно проверить, всё ли в порядке у тебя с оборотом.

– Давай в другой раз.

– Ну я тебе показала своих обоих, – заглянула ему в глаза и увидела там нечто, очень похожее на волнение. – Что-то не так?

– Просто думаю, почему у тебя целых две звериных сущности, – слукавил он, очевидно уводя разговор в другую сторону. В этот раз решила на него не давить. Успею ещё.

– Сама не понимаю, если честно.

– Ты родилась волчицей?

– Нет… Я из прайда горных львов.

Глаза Нира распахнулись:

– Львов? Так вот откуда такой характер!

Я рассмеялась.

– Возможно. Звериную натуру сложно исправить. Но свою львицу я потеряла…

– Как?

– Понимаешь… Наш прайд жил очень далеко от остальных не просто так. Самки моего вида подходят любому другому, но после того, как обретают метку – теряют своего зверя от рождения, а взамен могут оборачиваться тем, которого имеет истинный.

– То есть кошечки у тебя не было до моей метки?

– Нет. И по идее волчицы тоже не должно было быть уже. Остаётся только зверь последней пары. Во всяком случае, я думала всегда, что так.

– У тебя есть идеи, почему она осталась?

Я пожала плечами.

– Расскажи, – он обхватил меня за талию своими ручищами, разворачивая к себе лицом и поглаживая большими пальцами живот.

– Думаю, дело в том, что метка волка сильнее, чем мне представлялось. Хотя я её не чувствую. Только твою.

– Но… иметь два зверя не плохо? Или это всё может быть опасным? Ведь если ты не чувствуешь, то по идее он не может тебе вредить.

– Про опасность – вряд ли. Такие, как я, приспособлены подстраиваться под любой вид, поэтому проблем с двойной сущностью быть не должно. А вот насколько это плохо… видимо, мы узнаем только со временем. Или просто обнаружится, что я вот такой уникум.

Нир положил подбородок мне на плечо.

– А как думаешь, может вернуться твоя львица?

– Мне не известны случаи, чтобы возвращалась.

– Какая она была?

– Белоснежная, – я улыбнулась, вспоминая, как приятно было ощущать её грацию и мощь. – Мы с Энниром родились альбиносами. У нас белые звери.

– А он тоже может принимать несколько обличий?

– Нет, он останется горным львом, но у него есть другая особенность. Когда-нибудь настанет время, и ты о ней узнаешь, – даже не сомневалась в этом, потому что приложу все усилия, чтобы вытащить брата из этого состояния.

– Кем тебе понравилось быть больше всего?

Из него так и плескало почти детское любопытство. Хотя каждому наверное было бы интересно встретить вот такое вот чудо. Мне самой-то было странно осознавать, что я такая.

– Наверное, львицей. Но это скорее потому, что я родилась такой. Волчицу долго не могла принять. Держала внутри, не оборачивалась. Сложно было осознать, что я теперь другая. Да и повадки её на меня тоже начали влиять. Например, – я хитро улыбнулась, – ей понравилось, что я у тебя первая женщина.

Скулы Нира покрылись милым румянцем. И видеть такое на сильном, взрослом мужчине было так трогательно.

– Ты бы хотела быть не первой, если бы не волчица?

– Мне всё равно, – ответила честно. – Я просто хотела бы быть твоей.

– Ты моя. И с тобой я наверстаю всё, что пропустил.

– Даже не сомневайся, – прильнула к его крепкой груди.

– Расскажешь про свой прайд?

– Прайд как прайд. Только из-за дара некоторых наших самок вызывать влечение у любого самца и из-за универсальности всех остальных, есть свои правила.

– Например?

– Например, наш вид скрывается от других – чтобы не использовали возможность самок становиться парой любому. Но при этом нередко самцы выбирают себе в пары чужих. Самкам такое запрещено, потому что род вымрет – ведь дети рождаются вида отца. Хотя дочери иногда и наследуют дар матерей подходить любому мужчине.

– То есть… у нас с тобой будут котята ирбисов?

– Котёнок, ты хотел сказать. Один славный пушистый котёнок.

– Мы ещё вернёмся к этому вопросу, Рина, – усмехнулся Нир.

– Но в целом да. У меня не может родиться горный лев, если только он не поставит мне метку последним.

– Не поставит, – заявил мой барс уверенно.

– Ну вот. Значит, только ирбис.

– Отлично, меня устраивает, – снова разулыбался он. – А какие ещё правила?

– Остальные тебе не понравятся.

– Говори.

– Например, несмотря на то, что наши дети, особенно те, что обладают даром, не могут выжить без положительных эмоций, без ласки – ты видел, как я отпускаю себя, позволяя чувствовать, примерно также ведут себя все младенцы, пары в прайде создавались не по любви.

– А как же иначе? Если вы подходите всем, то…

– То глава прайда просто выбирал двоих подходящих по возрасту и статусу. Иногда, если по статусу не было достаточного количества самочек, то… В общем, семья создавалась не только с одним мужчиной.

– Подожди, – Нир нахмурился. – Вас принуждают жить с тем, кого не любишь?

– Выходит, так. Именно поэтому мои родители сбежали из прайда. Маму хотели отдать одному из братьев главы. Но они ушли до того, как это случилось бы.

– И ты выросла в нормальной семье?

– Более чем, – я улыбнулась, – мои родители любили друг друга и нас. И Небо наградило их лунными двойняшками.

– Твой брат же вроде младше тебя?

– Младше, да, это и странно. Но наши жизни связаны. У нас часто рождаются двойняшки – у них одна жизнь на двоих. Мы не знаем, почему Эннир, появившийся через пять лет, был связан со мной. Но это так. И я всегда считала своим долгом хранить нашу общую жизнь ради него, даже если не хотелось ради себя.

– С ума сойти, Рина! Сколько всего интересного!

– Правда, интересно. Но прошу тебя, не говори ни с кем об этом. Я не рассказывала никому никогда так подробно. Не хочу, чтобы кто-то открыл охоту на таких, как я. Волки не знали всего, но и малости им хватило, чтобы сделать верные выводы, – я помрачнела.

– Ты любила его? – вдруг спросил Нир, и я совершенно не поняла, о ком он говорит.

– Его? – повторила.

– Волка. Того, чья на тебе метка.

– Вот ты о чём, – усмехнулась с горечью. – Нет. Я вообще вряд ли кого могла любить, кроме родителей, Эннира… и тебя.

– А ты меня уже любишь? – на этот раз вопрос прозвучал недоверчиво.

Я чмокнула его в щёку.

– Вообще я говорила о чисто теоретической возможности. С теми, к кому я испытываю сильные эмоции, держать себя сложнее. А мой дар сводит их с ума – кроме возбуждения в голове не остаётся ничего. У тебя иммунитет.

– Значит, мы настоящая истинная пара?

– Я так думаю.

– А он, выходит, попытался тебя у меня украсть?

– Вот только не нужно вынашивать планы мести. У чёрных волков нет понятий хорошо и плохо, они делают только то, что считают полезным. Уверена, он исполнял приказ своего чокнутого альфы – не более.

– Никогда не поверю, что он не хотел этого сам.

– Даже если и хотел, никогда не посмел бы сделать такое без ведома своего брата.

– Так он – брат альфы чёрных?

– Брат.

– Он обманул тебя?

– Скорее поставил в условия, в которых у меня не было другого выхода. Видишь ли, таких как я, нельзя принуждать. Нельзя причинять физический вред. Нельзя постоянно держать в атмосфере агрессии и боли. Потому и наши дети не доживают до взросления, если те, кто рядом, их не любят, и уж тем более – наказывают строго.

– Что случилось?

– Кто-то выпустил из камеры всех подопытных. Они бросились на меня. Это здесь всех лечат моей кровью, поэтому ко мне они испытывают, скажем, тёплые чувства. А те – просто агрессивные звери, оказавшиеся наедине с самкой. Он их прогнал, предложив свои условия…

– То есть заставил? – гнул Нир свою линию.

– Я сделала выбор. Понимаешь? – обхватила его лицо ладонями. – Я. Могла отказаться. Сражаться. Не стала. К тому же моя тогда ещё горная львица была от него в восторге. Хотя понятия не имею, почему. Я просто не стала сопротивляться инстинктам. И если за что и ненавижу его, так за то, что пытается мной манипулировать. Всё.

– Он ей понравился? – Нир ревниво сверкнул глазами.

– Понравился, – не стала лгать, чтобы не разжигать в нём ненависти к волку. Пусть лучше примет с трудом неприятную правду, чем будет искать возможность мстить.

Не хочу, чтобы он вообще вмешивался в мои дела со стаей чёрных. Не будет с этого ничего хорошего.

– А теперь всё ещё нравится?

– Теперь ей нравишься ты. И мне нравишься ты. А уж моя внутренняя кошка вообще от тебя без ума.

– То есть ты сама не без ума, – он прищурился, а я рассмеялась.

Ну чисто – ревнивый ребёнок. Такой огромный, но такой славный.

– И я без ума, – проворковала ему на ушко, – разве ты не заметил? – повела ладонью вниз по его прессу, и… в дверь постучали.

Нир недовольно рыкнул. Но оставив быстрый поцелуй на его шее, я всё же поднялась. Пора вспоминать, что я тут вообще-то работаю. А то сколько времени уже развлекаюсь и треплю языком только.

– Идём. Там кажется Эрдан.

Накинув на себя халат и дождавшись, когда Нир прикроется, открыла дверь.

– Ну наконец-то! Эррин! Из-за тебя у нас все палаты забиты спаривающимся персоналом! Совести совсем нет?

– Ты что хотел? – даже взгляд не отвела, и голос прозвучал холодно-спокойно.

Могу я это исправить? Нет. Так толку себя корить. Пусть отдохнут ребята. Эрдан же закатил глаза:

– И кому я говорю о совести? – но тут же в его глазах появилась привычная смешинка. – Но вообще это забавно. Как думаешь, когда они очухаются, офигеют от того, что творили?

– Мой дар вызывает возбуждение, а не провоцирует оргию. Партнёров они себе выбирают сами – можно было обойтись и подручными методами. Но если ты настаиваешь, то можем провести эксперимент над тобой…

– Только попробуй! Не приведи Небо я накинусь на Мию, я тебя потом… – он осёкся, потому что рядом со мной вырос Нир, приобнимая меня за талию и внимательно слушая наш разговор.

Не думаю, что Эрдан испугался. Точно нет. Скорее – сообразил, что моя угроза неисполнима – раз, а два – нет смысла снова драться с только что выздоровевшим пациентом.

– Эрдан, – протянул он руку Ниру.

Тот ответил крепким рукопожатием. Долгим. И судя по побелевшим костяшкам обоих, мальчики меряются силой. Вздохнув, расцепила их схватку, скользнув кончиками пальцев по запястью Нира – трогать при нём чужого было бы травмоопасно.

– С возвращением в прайд, – сразу обозначил племянник главы место Нира, показывая, что всё ещё считает его членом прайда и тот не остался одиночкой.

– Спасибо. Нам с тобой надо поговорить, – ответил он твёрдо.

– Так я за этим и пришёл, – хохотнул Эрдан, и вот его хорошее настроение явно Нира бесило. Он-то у меня спокойный, уравновешенный.

Ну ничего привыкнет. Меня тоже когда-то раздражало.

Правда, тут оказалось, что у парней «свой мужской разговор», а мне надо слинять из собственной же комнаты. Вообще хотела возмутиться. Потом глянула на Нира и передумала. Если я признаю его своим мужчиной, то придётся считаться с его мнением и решениями – я не могу его вечно контролировать. Пусть поболтают… Главное, чтобы снова не подрались.