Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

Алек Невала-Ли родился в 1980 году в Калифорнии, в Долине Кастро. Закончил Гарвардский колледж со степенью бакалавра по классической литературе и несколько лет проработал в сфере финансов, затем стал профессиональным писателем. В марте 2012 года вышел его первый роман «Похититель икон» («The Icon Thief») – современный триллер, действие которого разворачивается в мире искусства в Нью-Йорке. В декабре ожидается продолжение под названием «Город изгнанников» («City of Exiles»). Первая повесть автора в жанре научной фантастики, «Инверсус» («Inversus»), вышла в 2004 году в журнале «Analog», потом там же были опубликованы еще пять рассказов: «Бескостный» («The Boneless One»), который мы сейчас представляем вашему вниманию, а также «Последняя надежда» («Last Resort»), «Каватаро» («Kawata.ro»), «Эрнесто» («Ernesto») и «Голоса» («The Voices»). В настоящее время Алек Невала-Ли вместе с женой живет в Оук-Парке, штат Иллинойс.

В нижеследующем жутком рассказе писатель переносит нас в воды печально известного Бермудского треугольника (или куда-то поблизости от него), чтобы поведать об угрозе гораздо более коварной и опасной, чем все те, о которых обычно читаешь на эту тему.

I

– Перед тем как мы поднимемся на палубу, хочу вас кое о чем предупредить, – сказал Рэй Уили. – Сейчас мы находимся в районе Бермудского треугольника.

Трип открыл глаза. Хорошенько выпив и вкусно поев, он почивал под убаюкивающее легкое покачивание яхты. Глядя на темную обшивку потолка над головой, он не сразу сообразил, где находится.

– Сколько времени?

– Три утра. – Рэй поднялся со стула возле кровати. – Мы находимся в шестистах километрах северо-восточнее Антигуа.

Пока Трип садился, Рэй уже направился к двери каюты. За последний год он отрастил седеющую бороду, которая смягчила резкие черты лица, но взгляд ярких голубых глаз оставался по-прежнему острым и мигом привлек внимание Трипа. Как бы то ни было, миллиардер сам лично разбудил его впервые.

– Вставайте, – поторопил Рэй. – Вам понадобится фотоаппарат и записная книжка.

При упоминании о блокноте Трип машинально бросил взгляд на стол, где оставил бумаги перед сном. Похоже, Рэй не стал рыться в его записях, но даже если так, то ничего предосудительного он отыскать не смог бы. Блокнот Трипа, куда он вносил мысли относительно путешествия на яхте, был надежно припрятан среди пижам.

Трип выбрался из постели, натянул джинсы и куртку-штормовку. Взглянув на койки у противоположной переборки, он обнаружил, что его соседей уже нет.

– А что, Эллис и Гари…

– Они уже на палубе, – бросил Рэй. – Поторопитесь. Вы все поймете, когда окажетесь там.

Трип надел палубные туфли и повесил на шею фотоаппарат. Проследовав за Рэем через кают-компанию, он почувствовал под ногами приглушенный рокот – едва уловимую вибрацию двигателя яхты, противостоящего волнам. Света в кают-компании не было. Когда они шли к лестнице, Трип увидел Ставроса, капитана и главного инженера яхты, который сидел у внутреннего поста управления рулем, огоньки на пульте подсвечивали его круглое лицо.

Ночь на палубе «Ланцета» царила холодная и безветренная. Двое мужчин в одинаковых штормовках стояли в кокпите и смотрели на пустые воды Северной Атлантики. Одним из них был гидробиолог Эллис Харви, налобный фонарь освещал интеллигентные черты его обветренного лица; другим – микробиолог, студент докторантуры Гари Бейкер, его лицо белело в обрамлении очков и аккуратной бородки клинышком.

Увидев Рэя, Эллис нахмурился. Не секрет, что двое старших ученых не очень-то жаловали друг друга.

– Мы собираемся на ночное погружение, – сообщил Эллис. – Приготовить третий набор амуниции?

– Я пас. – Трип воду не любил. – Что за переполох?

Гари махнул рукой вдоль корпуса яхты:

– Вон, прямо по курсу. Видите?

Трип обернулся взглянуть в указанном направлении. Какое-то время он видел только воды океана, и то лишь там, где рябью отражались огни яхты. Когда глаза привыкли к темноте, он заметил участок воды посветлее. Сначала он решил, что это обман зрения, попытка разума внедрить в невыразительный водный простор нечто представляющее интерес. И только благодаря четкой линии форштевня, вырисовывающейся на фоне непонятного свечения, он наконец понял, что все это реально.

– Огоньки. – Трип обвел взглядом собравшихся. – В воде что-то светится.

Такое впечатление, что Рэй гордился зрелищем, словно лично сам ради Трипа вызвал это видение.

– Гари заметил их несколько минут назад, когда заступил на ночную вахту. Мы до сих пор гадаем, что бы это могло такое быть.

– Световое пятно слишком большое для искусственного, – заметил Эллис. – Похоже на природное явление. Возможно, люминесцирующие микроорганизмы…

Трип едва ли его слушал. Учитывая отсутствие ориентиров, расстояние до слабого голубовато-зеленого свечения сложно было оценить, навскидку примерно миля. Не постоянное, не однородное, оно как бы состояло из трепещущих лоскутков большей и меньшей яркости. Сначала Трипу показалось, что мерцание вызвано движением волн, но по мере приближения стало ясно, что это сами огоньки пульсируют в унисон.

– Оно синхронизировано. Разве это может быть природным явлением?

– Не знаю, – отозвался Рэй и широко улыбнулся. – Мы здесь именно затем, чтобы это выяснить.

В голосе миллиардера Трипу послышалась жадность. Он знал, что последние два года «Ланцет» под предводительством и финансированием Рэя с помощью самых современных технологий занимался исследованиями баснословно огромного генетического разнообразия океанической жизни с негласной целью отыскать гены и микроорганизмы, которые можно выгодно продать. До сих пор путешествие не отличалось богатством событий, но, если то отдаленное свечение окажется неизвестной формой жизни, оно, безусловно, может стать очень прибыльным.

Но когда Трип попытался заговорить об этом с Рэем, тот только хмыкнул в ответ, что неудивительно. Не секрет, что Рэю не нравилась идея написать о нем статью, ради чего Трип и оказался на борту. За три проведенных на яхте дня Трип заметил в экспедиции целый ряд противоречий, и Рэй, словно что-то почуяв, его сторонился. Таким образом, Трип решил, что запланированная на борту «Ланцета» неделя может так и закончиться без интервью.

Яхта продвигалась вперед, морские воды пенились у ее носа. Трип стоял между Рэем и Эллисом, погрузившимися в недружелюбное молчание, а Гари тем временем достал гидрокостюмы и акваланги. Вскоре яхта приблизилась к пятну, у корпуса в воде был виден свет. Рэй из рубки по телефону велел Ставросу остановить двигатели, и вибрация тут же прекратилась.

Судно свободно скользило по воде, со всех сторон окруженное свечением, и Трип попытался получше рассмотреть необычный феномен. Вблизи стало ясно, что свечение исходит от бесчисленного множества ярких точек, с виду не выделявших тепло, но определенно живых.

Эллис перегнулся через перила и провозгласил:

– Рэй, это вовсе не микроорганизмы.

– Давайте рассмотрим их поближе, – отвечал Рэй.

Трип начал фотографировать, а двое старших ученых облачились для погружения и перелезли через перила. Когда они скользнули в воду, Трип на миг увидел их силуэты на фоне подводного зарева, освещавшего их из глубины подобно волшебному фонарю. Прошло несколько секунд, и аквалангисты исчезли из виду.

Гари, который стоял рядом, предложил:

– Если хотите, можно воспользоваться комнатой для наблюдений.

– Идея недурна, – согласился Трип, опуская фотоаппарат. Комната располагалась в носовой части яхты двумя метрами ниже ватерлинии. Добравшись до крепящихся к форштевню на болтах сходней, Трип обернулся и взглянул на Гари, который ободрительно ему кивнул, и полез внутрь.

Предстояло спуститься на двадцать футов. Добравшись до последней ступени, Трип очутился в проложенной пенопластом крохотной каморке с таким низким потолком, что там было невозможно стоять в полный рост. Пахло плесенью и ржавчиной. Трип растянулся прямо на полу, чуть ли не носом уткнулся в самый большой из пяти иллюминаторов и вгляделся в океан.

Он не сразу понял, что же открылось его взору. В воде плавали скопления светящихся точек. Их было множество, некоторые дрейфовали словно вслепую, другие сбивались в косяки, распускали щупальца и строем безмятежно проплывали мимо иллюминаторов.

Трипа так захватило странное зрелище, что он даже про фотоаппарат позабыл. Сначала ему показалось, что его окружают потусторонние создания как будто из сна. И только когда одно существо проплыло рядом с иллюминатором и почти что прижалось к стеклу, он наконец понял, кто это.

Яхту окружили сотни осьминогов. Когда глаза привыкли к темноте, Трип увидел, что у спрутов вдоль каждого из восьми щупальцев идут два ряда светящихся голубовато-зеленых точек. Сами по себе точки сияли не так сильно, но все вместе осьминоги освещали воду так же ярко, как светится зимней ночью перегруженная автомагистраль.

Розовато-коралловые осьминоги с распущенными щупальцами достигали размера велосипедного колеса. Пока Трип включал фотоаппарат, студенистые глаза из воды глядели на него. Он уже собирался сделать снимок, как услышал шаги над головой. Кто-то спускался по лестнице.

– Не против, если я присоединюсь к вам?

Голос застал его врасплох. Обернувшись, он увидел дамские ножки. Когда женщина спустилась к нему, оказалось, что это Мэг – горничная на яхте и по совместительству матрос.

– Никоим образом, – отвечал Трип, не зная, как себя вести.

Мэг была подтянутой и стройной, с короткими темными волосами и аристократическим точеным носом. С момента первой встречи она произвела на него впечатление молодой женщины, которая прекрасно осознает свою силу, но при этом хорошо понимает, что это не будет длиться вечно. Кроме того, хотя отношения открыто не афишировались, все на яхте знали, что ночи Мэг обычно проводит в каюте Рэя Уили.

– Пришла посмотреть, что за переполох, – сказала Мэг и тоже растянулась на полу. – Удивительно, правда?

– Так и есть. – Трип опять повернулся к иллюминатору.

Они безмолвно лежали рядышком и смотрели, как мимо светящимися стайками проплывают огоньки. И тут он ощутил, что нога Мэг приятно прижимается к его.

Мигом позже в открывавшемся в самом большом иллюминаторе круге моря показался аквалангист. Проплывая мимо комнаты наблюдений, он повернулся к окну, и толщу воды пронзил луч фонаря. Лицо было плохо видно через маску, но казалось, что аквалангист буравит их взглядом.

Лежащая рядом с Трипом Мэг напряглась. Перекатившись на спину, она уцепилась за ближайшую ступеньку и начала подниматься по лестнице, не сказав ни слова. Трип не двигался. Позабыв об осьминогах, он по-прежнему смотрел в глаза аквалангиста, пока Рэй наконец не отвернулся и не уплыл прочь.

На следующее утро Трип вышел на палубу и обнаружил, что Рэй вместе с Эллисом и Гари стоит в отсеке для погружений. Над кормовой палубой натянули тент, защищавший от солнца, но мужчинам все равно было жарко- вато. Они брали пробы воды – этот ежедневный ритуал проводился каждые двести миль во время кругосветного плавания на борту «Ланцета».

Вода вокруг яхты кишела бесчисленными осьминогами, днем их свечение поблекло. Эллис перегнулся через перила.

– Как там у Теннисона? «Огромные и бесчисленные полипы…»

– «Бесчисленные и громадные полипы, – поправил Трип, радуясь возможности применить свое гуманитарное образование, – отвеивают гигантскими плавниками дремлющую зелень».

Он уселся и стал смотреть, как манипулятор с насосом на конце опустился на пять футов ниже поверхности океана. После того как были записаны данные о температуре и содержании соли, в пластиковый бак закачалось пятьдесят галлонов воды, которая проходила через несколько фильтров очистки. Процесс занимал около часа. Пока ждали, Гари пустился в дружественное состязание с первым помощником по имени Киран: кто скорее поймает осьминога? Гари спустил в воду закрепленную на тросе ловушку, а загорелый и мускулистый Киран предпочел метод поэнергичнее, сказав, что выучился ему на Канарских островах. В воду он сунул палку с крючком и привязанной к нему красной тряпицей, на первый взгляд способ этот не казался особенно эффективным.

Пока Эллис и Рэй складывали оборудование, они подхватили нить непреходящей полемики.

– Нужно здесь остаться, – утверждал Эллис. – Если мы отсюда уйдем, то лишимся возможности, которая представляется раз в жизни.

– Возможность вашей жизни, не моей, – уточнил Рэй и пошел сполоснуться под душем отсека для погружений. – Мы и так отстаем от графика. Если задержимся здесь, то не поспеем на Галапагосы, как было запланировано.

– Значит, сроки надо сдвинуть. Это же новый вид. До этого был описан только один вид светящегося осьминога…

– В таком случае захватите с собой несколько экземпляров. Я уже попросил Кирана составить рядом парочку аквариумов.

– Несколькими экземплярами не обойтись, – спорил Эллис. – Здесь мы наблюдаем удивительное коллективное поведение. Считается, что осьминоги обычно не передвигаются стаями на таком удалении от берега и живут под водой. Что-то заставило их группами всплыть на поверхность. Нам надо выяснить что.

Рэй повернулся к Трипу; у него на лице блестели капельки воды.

– Ясно вам? Эллис думает, что в батисфере есть место только науке. Он не может принять то, что новый вид осьминогов не способен изменить мир.

– Может статься, что это открытие мир не изменит, – осторожно произнес Трип, – но многие бы желали на них посмотреть.

– Согласен, – поддержал его Эллис. – Во всяком случае, это укрепит репутацию проекта.

Рэй мотнул головой, во все стороны полетели брызги.

– Вы не понимаете сути дела. В сегодняшней пробе воды найдется тысяча, если не больше, новых видов микробов. – Тут он повернулся к Трипу. – С каждым замером мы удваиваем количество генов, прежде известных у всех биологических видов по всей планете. Впервые к целой экосистеме применяются современные методы секвенирования. Не пойму, чем осьминоги важнее всего этого.

– Дело не в важности, – нетерпеливо отмахнулся Эллис, – дело в…

– Даже сейчас никому доподлинно не известно, что таит в себе океан, – продолжал Рэй, по-прежнему глядя на Трипа. – В каждом миллилитре морской воды содержится миллион бактерий и десять миллионов вирусов. До меня никто не пытался анализировать океан так же скрупулезно, как подходили к изучению генома человека. Когда мы закончим, результаты будут общедоступны на безвозмездной основе всем без ограничений. Друг мой, именно это укрепит нашу репутацию. А не осьминоги. – Он перевел взгляд на Гари, который сидел, сжимая в руках канат ловушки. – На мой взгляд, существует два научных подхода. Можно охотиться на что-то с тряпкой на палке, как это делает Киран, или же поставить приманочную ловушку и ждать, что туда попадется. Второй вариант, быть может, менее эффектный, но в перспективе…

Монолог Рэя прервал взволнованный возглас. На другом конце яхты Киран поймал на крючок осьминога и осторожно вытаскивал его из воды. Когда Киран опускал спрута в ведро, Трип видел, как в воздухе корчились щупальца.

Эллис повернулся к Рэю и спросил:

– Так что вы говорили о двух научных подходах?

Рэй заставил себя ухмыльнуться и повернулся к первому помощнику:

– Киран, как думаешь, сможешь поймать еще таких монстриков?

– Без проблем, – обещал Киран, забираясь в кокпит. – Сколько вам надо?

– Как можно больше. Сегодня на ужин у нас будут осьминоги.

Воцарилось неловкое молчание. Киран смущенно улыбнулся и пошел вниз. Помолчав, Рэй обратился к Эллису:

– Ну, хорошо. Мы задержимся здесь на день. Вам следует удовлетвориться этим.

– Отлично, – кивнул Эллис, хотя выглядел недовольным. – Постараюсь.

Ученые разошлись. Через несколько минут, когда закончился процесс фильтрации, Гари открутил несколько стальных пластин и с помощью пинцета достал внутренние фильтры размером с виниловую пластинку, перепачканные всеми оттенками коричневого: это на бумаге с убывающей степенью пористости осели различные микроорганизмы.

– Жаль, что вы стали свидетелем этого разговора, – сказал Гари Трипу, убирая фильтры в пластиковые мешки. – У этих двоих взгляды не всегда совпадают…

– Ну а вы? – задал вопрос Трип, помогая упаковать утренние пробы. – Как думаете, стоит ли нам здесь задержаться?

Гари направился к лестнице и ответил так:

– Зарплату мне платит Рэй, поэтому меня сложно назвать объективным беспристрастным наблюдателем. Дело в том, что они оба мне нравятся. Эллис столь же амбициозен, как и Рэй. Просто лучше это скрывает.

И молодой человек ушел вниз. На протяжении всего дня Трип ловил на себе взгляды, которые тайком бросал на него Гари из лаборатории, находящейся напротив кают-компании. Через окно Трип видел, как он паяльной лампой стерилизует ножницы и разрезает каждый фильтр на две части: одну он отправит в заморозку для дальнейших исследований, вторую возьмет на анализ прямо на борту. Гари не только ежедневно брал пробы воды, он большую часть дня проводил в лаборатории, растворял фильтры и исследовал генетический материал, а потому был единственным членом экипажа без загара.

Трип расположился в кают-компании, где в пластмассовом аквариуме плавал пойманный осьминог. С момента прибытия на яхту Трипа поражали требования, которые предъявлялись к научной группе. Расшифровка генетической последовательности организмов в пробе морской воды – процесс невероятно сложный, сродни составлению пазла из тысячи кусочков. Как правило, анализы обычно проводятся на берегу, но Рэй в надежде сэкономить время настаивал на том, чтобы все делалось на борту. Сейчас в стадии реализации находились несколько конкурирующих проектов по секвенированию морских экосистем, и Рэй был одержим идеей завершить проект к двухсотлетнему юбилею Дарвина, а до него оставалось менее трех недель.

Такая безотлагательность могла бы показаться странной, но, просматривая заметки, Трип подумал, что на карту поставлено не что иное, как репутация Рэя. Несмотря на роль, которую он, как известно, сыграл в расшифровке генома человека, Рэй по-прежнему оставался лицом спорным, больше известным в качестве жесткого бизнесмена, чем кристально честного ученого. Теперь, когда деньги не являлись для него задачей первостепенной важности, он финансировал этот проект в попытке доказать несостоятельность своих недоброжелателей, а заодно стать претендентом на Нобелевскую премию. В результате он подгонял ученых, что только усиливало разногласия в команде.

За ужином царило натянутое молчание. Кок Дон, весьма привлекательная блондинка с собранными в хвост волосами, приготовила севиче, чуть потомив осьминогов для придания им мягкости. Хотя мякоть получилась нежной, никто не мог это есть, и команда сосредоточилась на овощном карри, обильно запивая его вином и холодной водой.

– О яхте можно судить по тому, как льется вино, – проговорил Рэй; глаза у него покраснели. – На «Калипсо» у Кусто был бак для вина из нержавеющей стали. А у нас сколько бутылок?

– Двести в трюме, – ответила Дон. – И пятьдесят-шестьдесят в холодильнике.

Трип налил себе еще бокал. В отличие от других яхт, на которых накрывали отдельные столы для гостей и команды, здесь, на научном судне, все ели вместе. Впрочем, расположение духа у собравшихся от этого не становилось лучше. Трип обратил внимание, что Рэй относится ко всем как к слугам, даже к Ставросу, который стал капитаном яхты задолго до того, как миллиардер ее приобрел. Когда Рэй снисходительно попросил его сказать, как будет «осьминог» по-гречески, капитан отвечал:

– Конечно же, «октопус». Но Гесиод называл это существо «аностеус», что значит «бескостный». «Бескостный свою ногу гложет в холодном и жалком жилище».

– Не знал, что у нас тут столько знатоков, – сказал Рэй. Поверх бокала он бросил взгляд на Трипа. – Кстати, я пока не дал вам обещанного интервью. Свободны ли вы сегодня вечером?

Трип, который уже почти распрощался с надеждой получить приглашение, удивился нежданной удаче.

– Конечно. Может, после обеда?

– Мне надо сначала заняться кое-какими делами, но, если вам будет угодно заглянуть ко мне в каюту в десять, я смогу уделить вам час времени. – Он переводил взгляд налитых кровью глаз с Трипа на Мэг и обратно. – Если, конечно, у вас нет других планов…

Мэг вскочила, собрала тарелки и понесла их в камбуз. Раскрасневшийся от вина Рэй не сводил глаз с ее лица.

После ужина все разошлись. Киран отправился на палубу, и через миг под предлогом первой предполуночной вахты к нему присоединилась Дон, хотя слабый запах сладковатого дыма заставил Трипа предположить, что на уме у них что-то другое. Вокруг яхты в темноте снова мерцали осьминоги. Когда свет в кают-компании потушили, пойманный спрут тоже стал светиться в аквариуме.

Трип прошел в свою каюту и, поглядывая в иллюминатор на световое шоу, занялся пересмотром списка вопросов. Во время подготовки к интервью он вдруг начал как-то странно нервничать. И заметил, что грызет ногти, а ведь уже сколько лет этого не делал!

Ближе к назначенному времени Трип встал, удостоверился в том, что не забыл блокнот и диктофон, и вышел в коридор. На яхте царила полная тишина. В кают-компании сидел Ставрос и раскладывал пасьянс. Больше никого не было видно.

Трип подошел к двери в каюту Рэя и тихонько постучал:

– Рэй?

Ответа не последовало. Из-под закрытой двери пробивалась полоска света. Трип постучал второй раз и, снова не получив ответа, нажал на дверную ручку, которая с легкостью подалась.

После секундного размышления Трип открыл дверь и вошел в каюту. Один раз он уже заходил сюда – в день прибытия – и был впечатлен царящей здесь роскошью.

Склонив голову, Рэй сидел на своем рабочем месте спиной к двери, словно пристально рассматривал что-то на столе. Трип, опасаясь навязываться, осторожно приблизился к Рэю и тронул его за плечо, спросив:

– Вы по-прежнему хотите поговорить?

От легкого толчка Рэй повернулся вместе с креслом, причем движение обусловливалось исключительно импульсом. Глаза его были открыты, голова склонилась под неестественным углом. В горле зияла глубокая рана, спереди по рубашке струилась кровь и лужицей скапливалась на полу, впитываясь в бордовый ковер. Трип врачом не был и лично никогда с убийствами не сталкивался, но все равно сразу же понял, что Рэй мертв.

II

На его встревоженный крик первым отозвался капитан. Ставрос появился в дверях каюты – его невозмутимость странным образом успокаивала – и остановился. Посмотрел на Трипа, ничего не сказал, затем перевел взгляд на труп. Подошел к телу и прижал пальцы к шее, щупая пульс, что выглядело чуть ли не пародийно, обследовал рану, которая оказалась чистой и глубокой. Затем покачал головой:

– Мертвец на борту – плохой знак.

Трип смотрел на капитана, задаваясь вопросом, шутит он или нет. А Ставрос тем временем подхватил тело под мышки и положил на пол, и Трип бросился ему помогать. Пока они его перемещали, из раны на шее вытекла свежая струйка крови, которую тут же поглотил роскошный ворс ковра.

С порога кто-то ахнул. Мэг. Секундой позже в перчатках и лабораторном халате появился бледный от ужаса Гари. Из-за его плеча выглядывали Киран и Дон. Глаза у них были красные. Последним протиснулся вперед Эллис, который не сводил глаз с трупа на полу.

– Боже мой, – проговорил Эллис надорванным голосом. – Кто-нибудь видел, что случилось?

Все молчали. В иллюминаторе по-прежнему светились осьминоги.

– Я весь вечер провел в кают-компании, – отозвался Ставрос. – Не видел, чтобы сюда кто-то входил или выходил.

– Кто-то должен был здесь побывать, – заметил Трип. – Не мог же Рэй сам себе перерезать горло. А если он так поступил, то где нож?

Опять повисло молчание, на сей раз еще более подозрительное. Трип обвел взглядом лица собравшихся, выискивая намек на чувство вины, и тут заметил на полу кровавый след. Он вел от стола к дальней стене, где в перегородке находилась дверь.

– Куда ведет этот люк?

– На палубу, – ответил Ставрос.

Подошел к люку и легонько нажал на краешек ручки. Открылся узкий проход. Ставрос шагнул туда, за ним Трип и Киран, остальные столпились в каюте.

Прохладный воздух был недвижим, океан светился сверхъестественными огнями. В водолазном отсеке на палубе виднелись следы крови. Под душем собралась лужица розоватой воды, словно кто-то остановился ополоснуть руки перед тем, как пойти дальше. Ставрос обратился к Кирану:

– Вроде бы ты нес вахту. Ничего не видел?

Киран смутился:

– Мы были на носу, смотрели на огоньки. И мы… э-э-э…

– Да, знаю. – Ставрос с отвращением махнул рукой. – Парочка упоротых придурков.

Они вернулись в каюту. Кто-то прикрыл тело простыней, через которую уже просочилась алая кровь. Мэг плакала, сидя на кровати, Дон обнимала ее за плечи.

В углу Эллис тихонько разговаривал с Гари. Через миг он повернулся к собравшимся, словно вознамерившись взять на себя управление происходящим:

– Так. Теперь тот, кто это сделал, должен признаться.

Последовала затянувшаяся пауза, во время которой никто не сказал ни слова, все только переглядывались. В конце концов один за другим члены экипажа начали объявлять свои алиби. Вскоре стало ясно, что подтвердить свои показания могут только Киран и Дон, которые курили на носу яхты. После ужина Трип отправился в каюту, Гари вернулся в лабораторию, а Эллис находился в помещении для наблюдений в трюме, делая записи и рассматривая осьминогов. Ставрос сидел в кают-компании спиной к каюте Рэя, Мэг читала у себя.

Эллис обратился к Трипу:

– Его обнаружили именно вы. Что вы здесь делали?

– Вы же слышали разговор за ужином, – сказал Трип. – Рэй предложил мне взять у него интервью.

– Думаете? – Эллис натянуто улыбнулся. – Мне известно, что Рэй собирался оповестить вас о том, что отзывает разрешение на статью. Он мне сам сказал.

Трипа поразил подразумеваемый подтекст, и он спросил:

– Почему он передумал?

Эллис взглянул на сидящую на кровати Мэг и сказал:

– Кто знает, что было у него на уме?

Лицо Трипа пошло пунцовыми пятнами:

– Что вы хотите сказать? Рэй не собирался давать мне интервью, поэтому я его убил?

Ответа не последовало. Вскоре стало ясно, что никаких признаний ждать не приходится, и все едва ли не с облегчением занялись устройством тела во временное пристанище. Эллис отправился к себе в каюту и вернулся с аптечкой; пластырем он связал Рею руки. Когда это было сделано, Ставрос завернул тело в простыню и ловко обмотал капроновым шнуром. Опечатав каюту, они отнесли труп в камбуз, где Мэг и Дон разгрузили из холодильника бутылки с вином и вместо них всунули туда тело.

Когда они закрывали дверь, Трип случайно взглянул на расположенную над раковиной подставку и обнаружил пропажу одного ножа.

Пристроив труп, все собрались в кают-компании, чтобы обсудить, что же делать дальше. Первое решение далось просто. Как и многие яхты, «Ланцет» был оборудован системой камер видеонаблюдения, которые использовались крайне редко, но сейчас они договорились их включить. Еще они обсудили, как теперь спать ночью. В конце концов сошлись на том, что женщины будут ночевать вместе в одной каюте, Трип, Эллис и Гари – в другой, капитан и первый помощник займут отдельные каюты.

И наконец, встал вопрос о маршруте яхты.

– Выбора нет, – заявил Ставрос. – Нужно возвращаться. Если мы пойдем полным ходом, через три дня доберемся до Антигуа или Барбуды.

– Мы могли закончить проект через несколько недель, – с горечью проговорил Гари и посмотрел на собравшихся. – Понимаю, выбора у нас, похоже, и правда нет, но, когда все это кончится, я собираюсь завершить начатое.

Никто ничего не сказал. В аквариуме осьминог собирал и распускал щупальца и мягко светился, будто эмблема смерти со средневекового полотна.

Все провели бессонную ночь. На следующее утро Трип сидел в кают- компании, когда почувствовал сотрясшую пол успокаивающую вибрацию: заработал мотор. Он как раз улыбался Мэг и Дон, которые тоже почувствовали облегчение оттого, что они собираются тронуться в путь, как вдруг в кабине сработал сигнал тревоги. Секундой позже тревожный вой стих, и следом заглох мотор.

Трип поднялся на палубу, где увидел Ставроса, который присел над люком в машинное отделение, закусив нижнюю губу. От двигателя шел острый запах горелого металла.

– Перегрелся, – кратко ответил на вопрос Трипа Ставрос. – Разбираемся.

Осматривал двигатель Киран, из темного прямоугольника отсека показалась его голова с кляксой смазки на лице:

– Неладно с генератором и помпой. Ремень разорвало в клочья. Надо заменить.

– Сколько на это потребуется времени? – спросил Трип, расстроенный отказом двигателя.

Хотя яхта могла прекрасно идти под парусами, последние несколько дней выдались совершенно безветренными, следовательно, они находились в неделях пути от побережья.

Киран отер с лица смазку:

– Пару часов. Придется немного задержаться.

Мигом разлетелась весть об этом. Узнав о случившемся, Эллис объявил, что постарается изловить еще несколько осьминогов. При изучении пойманного накануне экземпляра он обнаружил, что у него не хватает одного, по-видимому отсеченного, щупальца.

– Нам нужен совершенный образчик, – заявил Эллис так, словно кто-то пытался ему прекословить. – Коль скоро нам суждено здесь застрять, проведем время с максимальной пользой.

Возражений не последовало, и Эллис с Гари занялись воплощением задуманного. Ночью яхта уплыла прочь от осьминогов, и они решили догнать их на лодке. Трип, радуясь возможности хоть ненадолго удрать с яхты, принял приглашение составить им компанию, и Мэг тоже согласилась присоединиться.

В водопаде брызг они с ревом отчалили от яхты. Было слишком шумно для разговоров, и Трип наблюдал за Мэг, у которой под глазами залегли темные круги.

Когда лодка приблизилась к косяку осьминогов, которые красноватыми пятнами виднелись в толще воды, Эллис выключил мотор.

– Мы с Гари нырнем вместе. Подождите нас здесь.

Оба ученых облачились для погружения, перелезли через борт надувной лодки и скользнули в воду. Трип наблюдал за ними, солнце палило ему прямо в затылок. Затем он обернулся к Мэг:

– Как вы?

– Я справлюсь, – отвечала Мэг.

Поля шляпы бросали густую тень на ее лицо, но голос, заметил Трип, звучал ровно.

Пока они ждали ныряльщиков, Мэг начала делать замеры температуры и солености воды, а Трип изо всех сил старался ей помочь. Шли минуты, и он, пытаясь навести разговор на других членов экипажа, сказал:

– Похоже, с Рэем было непросто работать.

Мэг оглянулась на яхту, которая покачивалась в семистах ярдах от них.

– Он привык быть все время правым. Эллис не мог с этим смириться. Он надеялся, что займется собственной научной работой, но Рэй слишком его прессовал.

– Кажется, Эллис считает, что косяк осьминогов – последний шанс сделать крупное открытие.

– Да, знаю. – Мэг запнулась, словно хотела сказать что-то другое. – Эллис не все понимает. Рэй много пил, и иногда, когда мы оставались вдвоем, он говорил мне…

Трип почувствовал, что она вот-вот откроет ему что-то важное.

– Что же? – приободрил он женщину.

– Рэй замалчивал некоторые открытия, сделанные на борту. Вам же известно, как он настаивал на том, чтобы Гари обрабатывал пробы прямо на яхте? Это для того, чтобы он мог укрывать результаты, обладающие торговым потенциалом. Если, например, найдется микроб, с помощью которого упростится производство этанола, или же обнаружится светящийся микроорганизм наподобие того, какой Рэй надеялся отыскать прошлым вечером, это будет стоить миллионы.

– Но ведь смысл этого проекта изначально был в том, чтобы результаты стали общедоступны, – заметил Трип. – Предполагалось ведь обнародовать каждый ген, верно?

– Так утверждал Рэй. И благодаря этому он мог нанимать таких, как Гари. Если спросить Гари, почему он присоединился к проекту, он ответит: потому что полагал, что генетические исследования будут максимально общедоступны. Но Рэй всегда руководствовался получением прибыли. И не собирался изменять своим привычкам.

Трип чувствовал, как у него в голове начинают складываться все звенья сценария.

– Вам много известно о науке, – заметил он.

– Я год отучилась в медицинском институте, потом бросила. Не выдержала вскрытий. – Мэг опять посмотрела на залитую солнцем яхту, которая казалась выполненной в масштабе моделью. – Давным-давно я решила: пусть моя жизнь будет посвящена удовольствиям, а не смерти. Довольно долгое время мне казалось, что брак с богатым человеком решит дело. Поэтому я встречалась с Рэем. Не надо делать вид, будто вы не знали.

Трип дипломатично ответил:

– Что ж, я подозревал об этом.

– Как и все остальные. Я не против. Знала, что он не собирается на мне жениться. – Мэг повернулась к Трипу. – Может, так даже лучше. Если бы он скрыл результаты исследований ради наживы, это рано или поздно стало бы известно. А теперь он, напротив, сделался мучеником. Отчасти я даже рада, что он мертв.

– Вы, вероятно, не хотите, чтобы я написал об этом, – попытался несколько разрядить напряжение Трип.

Мэг ничего не ответила. Что-то в ее неулыбчивом лице, которое по-прежнему скрывалось в тени, заставило его содрогнуться. Прежде чем оба они обрели способность заговорить, из воды показалась одетая в водолазную перчатку рука Гари, сжимающая осьминога, который обвил ее своими щупальцами. Через миг на поверхности показался блестящий гидрокостюм Эллиса, который тоже поймал спрута.

– Кажется, они вернулись с добычей, – заметила Мэг. И бросила взгляд на руки Трипа. – Вы грызете ногти. Нервничаете?

Когда она снова посмотрела ему в лицо, Трип выдержал ее взгляд и проговорил:

– Не больше вашего.

Они помогли Гари и Эллису залезть в лодку. И тронулись в обратный путь. Осьминоги извивались в ведрах у их ног и, стоило к ним прикоснуться, всякий раз сворачивались в оборонительный шар. Мэг с Трипом больше не разговаривали.

Они поднялись на борт яхты уже ближе к вечеру. Когда Трип услышал крики, он тут же направился в рубку. Стоя у входа в машинное отделение, Ставрос и Киран орали друг на друга, от волнения капитан даже прокусил губу.

– Ты просто тупой малака! – ругался он. – Если мы где-нибудь здесь сядем на мель, то по твоей вине…

– Бхенчод! Можно подумать, это я вывел из строя двигатель! – Киран рассвирепел не меньше капитана.

– Неужели диверсия? – Трип переводил взгляд с одного на другого. – Вы о чем?

– Ремень привода вентилятора, – сказал Киран. – Я пытался его заменить. но при запуске двигателя он рвался каждый раз. Я стал разбираться и выяснил почему. В шкиве повреждены шарикоподшипники. Причем из запасных частей исчез именно нужный набор этих самых подшипников! На прошлой неделе я проводил инвентаризацию, они точно были на месте. Значит, кто-то их украл.

– Что с двигателем? – спросил Трип. – Вы в самом деле думаете, что кто-то специально вывел его из строя?

Ставрос кивнул, на губе у него выступила кровь:

– Виновный мне ответит.

– Так или иначе, мы найдем выход. – Голос Кирана звучал уже немного спокойней. – Я могу взять запчасти с другого шкива. Но это значит, что мы сможем уйти отсюда в лучшем случае завтра.

Это омрачило оставшуюся часть дня. Пока Ставрос и Киран занимались двигателем, Гари подготовил аквариум для пойманного осьминога и поставил его рядом с первым, а Эллис забрал своего в лабораторию для подробного изучения. Наступил вечер, оба находящихся в кают-компании осьминога слабо светились каждый в своем аквариуме и не проявляли видимого интереса друг к другу.

Когда пришло время обеда, Гари предложил накрыть на палубе, чтобы от трупа в камбузе их отделяло расстояние побольше. Огоньки в воде светились ярче, чем прежде. Все расположились вокруг складного столика, одевшись в штормовки, натянули перчатки и занялись едой. Гари поднял вопрос, которого избегали все остальные:

– Когда все это закончится, кто из вас захочет вернуться?

Ответа не последовало. Гари отпил воды из стакана и продолжил:

– Знаю, об этом сейчас нелегко говорить, но на берегу у нас вряд ли найдется на это свободное время. Нужно сейчас обсудить.

– Нам известно, что тебе хочется считаться с желаниями Рэя, – наконец сказал Ставрос. На нижней губе у него засохла болячка. – Что касается меня, я пойду на «Ланцете». Мне неважно, куда отправится яхта.

– Мне тоже, – отозвался Киран. – Не все тут преданы Рэю так же, как ты.

– Дело не в преданности, – покачал головой Гари. – Важно видеть, что значимая работа не пропала даром. Здесь мы сделали немаловажные открытия, и необходимо удостовериться в том, что они будут обнародованы.

Трип глянул на Мэг, но она не захотела встречаться с ним взглядом.

– Я на борту всего несколько дней, но с подобными ситуациями знаком, – сказал Трип, хотя не был уверен в том, что с его мнением станут считаться. – Прежде всего надо подумать о живых.

Эллис хмыкнул:

– Мне кажется, что, если бы Рэй мог откровенно высказать свое мнение, ему бы в любом случае все это было безразлично. Теперь он мертв и ни на чем не сможет нажиться. Нобелевскую премию посмертно не присуждают.

Затянувшееся молчание попыталась прервать Дон, которая решила сменить тему. Сегодня белокурые волосы девушки были спрятаны под кепку. Она сказала:

– Смотрю я на эти огоньки осьминогов уже несколько дней, но понятия не имею, что они значат. Зачем они светятся?

Эллис с легкостью переключился на профессорскую манеру изложения:

– Возможно, они таким образом координируют групповую деятельность, например спаривание. Или же охотничью тактику. Обычно интеллект осьминогов недооценивают. Тем не менее они обладают довольно объемным мозгом с зачаточной корой и складчатыми долями, самым развитым из всех беспозвоночных, обнаруживают признаки памяти и способности к обучению. – Он задумчиво посмотрел на огоньки. – Конечно, они живут всего три-четыре года. Если бы продолжительность жизни у них была больше, кто знает, на что бы они оказались способны?

Экипаж погрузился в молчание. Все смотрели на воду, а Киран играл с зажигалкой, беспокойное трепещущее пламя словно подражало огонькам в океане, таким непостижимо древним. Трип подумал о трупных огоньках на кладбище, и ему вспомнился отрывок из Кольриджа: «Они двигались по дорожкам светящегося белого, и когда они поднимались, таинственный свет падал седыми клочьями…»

Вскоре Мэг убрала со стола и понесла тарелки вниз. Остальные разговаривали и пили, даже настроение наконец-то улучшилось, и тут из кают-компании раздался крик и звон разбитой посуды.

Вмиг все повскакали с мест. Они обнаружили Мэг посреди каюты с грудой осколков у ног. Она не сводила глаз с двух аквариумов, которые стояли в углу. И была бледна как мел.

– Смотрите, – ткнула Мэг трясущимся пальцем. – Вы только посмотрите…

Трип взглядом проследил, куда она показывала. Когда он в последний раз видел аквариумы, в каждом плавало по осьминогу. Теперь же ближайший был пуст, а в другом вода замутилась и посинела.

Когда вода стала прозрачней, Трип почувствовал прилив тошноты. Один осьминог прикончил другого. Цвет выжившего победителя сделался малиновым, а останки жертвы посерели и сморщились. Клубы крови погибшего замутили воду, на поверхности собралась пена.

Секундой позже Трип сообразил, что произошло, и ощутил, как внутренности словно сжало хладной рукой.

Оставшийся в живых осьминог пожирал собрата. Он клювом ампутировал одну из «рук» жертвы у самого основания и всасывал в себя: дюйм за дюймом она исчезала в его хитиновой пасти. Когда он окончил жуткую трапезу, осьминога сотрясла судорога, щупальца конвульсивно дернулись, глаза прикрылись и потускнели.

Эллис укоризненно взглянул на остальных и сказал:

– Кто посадил осьминогов вместе?

– Не думаю, что кому-то это могло понадобиться, – возразил Ставрос. – Скорее всего, он сам выбрался.

– Невозможно, – мотнул головой Киран.

Он подошел к пустому аквариуму. Обе емкости представляли собой пластиковый контейнер с крышкой, которая была закреплена так, чтобы сверху оставалась совсем узенькая щель для циркуляции воздуха. Меньше чем полдюйма шириной, она казалась слишком маленькой для того, чтобы через нее мог протиснуться осьминог.

Когда выживший закончил пожирать «руку» собрата и принялся отрывать следующую, Трипу в голову пришел наипростейший способ ответить на занимавший всех вопрос:

– Камеры видеонаблюдения. Мы же их вчера вечером включили.

– Давайте посмотрим, – предложил Эллис и отправился в библиотеку. Через минуту он вернулся с видеозаписью.

В кают-компании на стене висел телевизор. Эллис вставил кассету в проигрыватель и нажал кнопку перемотки. В этот миг Трип обратил внимание на то, что костяшки пальцев у ученого в синяках.

Не успел он поинтересоваться, как ему удалось так расшибить кулак, в телевизоре возникло изображение кают-компании. Видеокассета начиналась с кадров, которые записались всего миг назад: команда собралась вокруг аквариумов. Дальше все взбежали вверх по ступенькам задом наперед, и в каюте осталась одна Мэг. Осколки посуды с пола взлетели к ней обратно в руки, объединившись в целые тарелки, и потом Мэг тоже исчезла. На экране остались только аквариумы.

По мере перемотки кассеты хищный осьминог изрыгнул «руки» жертвы, и те приросли обратно. Через миг оба осьминога оказались живы и боролись в аквариуме, а затем…

– Даже не верится, – проговорил Трип. Глаза у него округлились. – Видели ли вы раньше что-то подобное?

Эллис ничего не отвечал, смотрел на экран, не отрываясь. Отмотав до того места, когда осьминоги оказались в отдельных аквариумах, он включил воспроизведение в нормальном режиме.

Несколько секунд осьминоги плавали каждый в своем аквариуме. Затем ближайший осьминог, один из тех, которых Эллис и Гари поймали днем, по очереди вытянул «руки» и схватился за край аквариума так, что кончики четырех щупалец немного торчали из узкого отверстия для воздуха.

Довольно долго ничего не происходило, затем осьминог начал протискиваться через щель. Смотреть на это было все равно что стать свидетелем странной оптической иллюзии. Сначала в отверстие пролезло первое щупальце и устремилось вниз уже снаружи аквариума. Следом за ним пробрались три следующих. Осьминог распластался, в щели показался кончик его мантии, следом – голова, которая тоже сплющилась, потом он пролез весь целиком. Оказавшись на столе, он направился к другому аквариуму.

По столу он двигался быстро, собирая и выбрасывая вперед щупальца. И менял цвет с розового на красный. По мере его приближения второй осьминог, который плавал в соседнем аквариуме, наоборот, бледнел, его гладкая шкурка становилась шероховатой, пупырчатой. Когда первый добрался до вожделенной цели, он зацепился одним щупальцем за край и распластался так, чтобы тело протиснулось в щель, которая была уже отверстия для писем в почтовом ящике. За считаные секунды он оказался во втором аквариуме.

Борьба длилась недолго. Мелькающий клубок щупальцев и клювов, и вот вода окрасилась голубой кровью. Трип не смог разглядеть, как именно один осьминог прикончил другого, но даже от мысли о происходящем у него волосы вставали дыбом.

Все кончилось меньше чем через минуту. На дне аквариума лежал мертвый осьминог. Победитель плавал в окровавленной воде, сворачивая и распрямляя щупальца. Затем он начал пожирать жертву.

III

– Даже не верится, – повторил Трип.

Оторвавшись от созерцания кровавой расправы на экране, он по лицам собравшихся увидел, что всех тоже тошнит. Словно по команде все члены экипажа перевели взгляд на аквариум и разом содрогнулись. Оставшийся в живых осьминог бросил пожирать сородича и теперь смотрел прямо на них своими желеобразными глазами, прижавшись головой к стенке аквариума – или им только показалось, что он буравит их взглядом. Ярко светились бугорки на его щупальцах.

Опустив взгляд, Трип заметил то, что было очевидно и раньше. Там, где прополз осьминог, между двумя аквариумами по столу тянулась мокрая дорожка. Почему-то из-за этого почти незаметного, быстро высыхающего следа произошедшее казалось еще более отвратительным.

Эллис первым обрел видимость самообладания и заметил:

– Надо было мне действовать осторожнее. Осьминоги славятся своей способностью пролезать куда угодно. Клюв – самая твердая часть их тела, все остальное отлично сжимается. Если удается просунуть клюв, то…

Киран выпучил глаза:

– Хочешь сказать, что все это совершенно нормально? Прошу прошения, но я немного в шоке от происходящего.

– Я не говорю, что этот случай обычный, – ответил Эллис. – Но ему можно найти объяснение. По поводу каннибализма как специалист ничего сказать не могу. Важно хорошенько закрыть аквариумы.

Сачком, который он держал на расстоянии вытянутой руки, Киран пересадил уцелевшего осьминога в прежний аквариум. Спрут казался насытившимся, потускневшие глаза подернулись пленкой, когда он, слегка подрагивая, скользнул в воду. Проволочной сеткой Киран закрыл отверстие сверху аквариума, таким образом опечатав его, затем то же самое проделал с аквариумом в лаборатории. Теперь осьминогам не сбежать.

Но даже с учетом мер предосторожности на яхте царила тревожная атмосфера. Через час Трип пошел спать, но уснуть долго не мог. А когда ему это все-таки удалось, его стали мучить кошмары. В одном сне он сидел за столом в своей каюте, дверь была закрыта. Не ведая об опасности, он просматривал свои записи, а тем временем осьминог пробрался к нему в каюту, протиснувшись сквозь щель под дверью, скользнул по ковру, забрался на кресло и прикоснулся к затылку липким щупальцем. Не успел он что-нибудь предпринять, как осьминог приложился похожими на клюв попугая челюстями к его шее и…

Трип очнулся от кошмара. Смятые простыни щупальцами обвили его ноги. За иллюминатором по-прежнему царила ночь. Пытаясь припомнить, что же все-таки разбудило его, он взглянул на свои руки, которые можно было рассмотреть в слабом свете от косяка осьминогов. Зрелище ужаснуло его. Ногти и пальцы оказались обкусаны, а кисловатый привкус во рту подсказывал ему, что он во сне грыз ногти.

Изучая, как сам себя изувечил, он обнаружил, что пальцы в нескольких местах кровоточили, и тут вспомнил, что же на самом деле его разбудило. Крик.

Он сел в постели и услышал голоса, доносящиеся из каюты напротив. Трип обулся и тихонько вышел в коридор, стараясь не разбудить спящих Эллиса и Гари. За дверью соседней каюты по-прежнему разговаривали. Он постучал и спросил:

– Все в порядке?

Голоса тут же смолкли. Через миг послышались шаги, и дверь чуть приоткрылась.

– Все в порядке, – тихонько произнесла Мэг, выглядывая в щелочку. – Идите спать.

– Неправда, совсем не в порядке. – За спиной Мэг появилась Дон. – Скажите ей, чтобы перестала.

– Перестала что? – не понял Трип и тут увидел, что со сгиба руки Мэг капает кровь. Он порывисто шагнул вперед и распахнул дверь. Обе женщины попятились. – Что тут у вас происходит?

– Ничего, – промямлила Мэг. – Вас не касается…

– Ты это брось! – Дон схватила Мэг за запястье. – Только посмотрите!

На внутренней поверхности руки в районе локтя у Мэг оказалось несколько ран. Порезы шли один за другим, были неглубоки и кровоточили, хотя ни один крупный сосуд не пострадал.

– Кто-то напал на вас?

– Никто ее не трогал. – По голосу Дон было слышно, что она на пределе. – Она сама.

Трип спросил Мэг, которая смущенно потупилась:

– Это правда?

Мэг вырвала руку, на пол упали капли крови.

– Ничего страшного. Когда нервничаю, я иногда пускаю себе кровь. Делала так с тех пор, как стала подростком. Причем никогда не резала настолько глубоко, чтобы это стало опасным. Не знаю, к чему устраивать переполох…

На прикроватной тумбочке Трип заметил нож с окровавленным лезвием и поинтересовался:

– Ты взяла его с кухни?

– Я собиралась его вернуть, – вздохнула Мэг. – У меня никогда и в мыслях не было испробовать его на ком-нибудь кроме себя.

– До ножа мне дела нет, – заявила Дон. – Мы дружим долго. Не могу поверить, что ты скрывала от меня…

Женщины снова принялись спорить. Трип хотел было ускользнуть, как вдруг вспомнил об аптечке Эллиса, в которой нашлось чем связать руки Рэю.

– Погодите, – сказал он. – Надо сделать перевязку.

Он направился к себе в каюту, где по-прежнему все спали, и отыскал среди вещей Эллиса аптечку. Вернувшись к женщинам, он обнаружил, что Дон немного успокоилась, а Мэг эдак небрежно подставила под локоть ладонь и собирала в пригоршню стекавшую кровь.

Трип раскрыл аптечку и достал лейкопластырь и марлевую салфетку. Он уже собирался закрыть саквояж, когда заметил, что под перевязочным материалом что-то спрятано. И сунул туда руку. Обнаружился прохладный и тяжелый сверток – не что иное, как набор подшипников.

– Пропажа из запчастей, – сказал Трип. И посмотрел на женщин. – Думаете…

Он не договорил. Мэг и Дон уставились на дверь, и выглядели они настороженно. На пол упала тень. Поднявшись на ноги, Трип обнаружил, что стоит лицом к лицу с застывшим на пороге человеком.

– Это моя аптечка, – совершенно спокойным голосом заметил Эллис. – Зачем она вам понадобилась?

– Оказывал неотложную помощь, теперь все в порядке. – Тут Трип поднял повыше упаковку подшипников. – А это еще что такое?

Эллис взглянул на пакет и сообщил:

– Я украл это из запчастей. Я не сомневался, что инициированная мной поломка двигателя задержит нас здесь на день, но все же счел нужным перестраховаться…

– Вы испортили двигатель, – констатировал Трип. О Мэг он уже позабыл. – Почему?

Эллис презрительно смерил его взглядом:

– Вы знаете почему. Я хотел, чтобы яхта задержалась здесь на день-два. Заставить Рэя прислушаться к голосу разума не представлялось возможным, поэтому я взялся за дело сам.

– И решил покуситься на мой корабль? – Это уже вступил в разговор Ставрос. Привлеченный шумом, он стоял в дверях, из-за его плеча выглядывал Гари. – Мы бы могли застрять здесь на целую неделю…

– Вы что, не понимаете? – воскликнул Эллис. Он подошел к окну и ткнул пальцем в сторону светящихся осьминогов. – Рэй торопился вперед, чтобы закончить проект к совершенно бессмысленному сроку. Мне же хотелось задокументировать природное явление, которое, возможно, больше никогда не удастся увидеть вновь. Разве я должен отстаивать свой выбор?

Гари оттолкнул капитана и шагнул вперед:

– Ты хоть слышишь, что говоришь? Да ты еще хуже Рэя! Тебя заботит только собственная карьера в ущерб всему тому чем мы здесь занимаемся! Может, ты и Рэя прикончил?

– Я Рэя не убивал, – решительно возразил Эллис. – Не могу поверить, что ты посмел обвинить меня в этом…

Неожиданно Эллис ударил кулаком в стену каюты, да так, что зазвенела перегородка. Все попятились, и тут он еще раз что было силы треснул по стене. Не успел никто вымолвить и слова – в дверях каюты появился запыхавшийся Киран.

– Не знаю, что у вас тут за переполох, но вам нужно прерваться, – заявил Киран. – На это стоит взглянуть!

Вместе с ним все прошли в кают-компанию, где был выключен свет. Киран показал на аквариум с осьминогом:

– Смотрите…

Трип почувствовал, как обуявший его гнев растворяется в тошнотворном ужасе. Когда они накануне поймали осьминога, то удостоверились, что у него целы все щупальца. Теперь же два из них пропали, остались только обрубки. Кровь окрасила воду, но отсутствующих щупальцев не было видно. Трипу вовсе не хотелось узнать, что с ними стало, только все же пришлось.

Осьминог сам себя пожирал. Он начал подтягивать к клюву одно из уцелевших щупалец, и, когда его основание оказалось возле широко разинутого рта, он разом отхватил конечность ударом клюва. В аквариуме заклубилась кровь. Не медля, осьминог нагнал отсеченное щупальце, сунул один конец в пасть и начал пожирать, всасывая в себя, словно длинную макаронину. Трип припомнил отрывок из Гесиода, который цитировал Ставрос: «Бескостный свою ногу гложет / в холодном и жалком жилище».

Эллис и Гари смотрели друг на друга, по-видимому, совсем позабыв, что только что спорили.

– Аутофагия, – резюмировал Эллис.

Гари кивнул. Было видно, что от зрелища его тошнит.

– Я должен был предвидеть. Пойду взгляну на другого.

– Подождите, – обратился к Эллису Трип. – Говорите, вы сталкивались с подобным и раньше?

– Не то чтобы сталкивался, но слышал, – отвечал Эллис. – Это явление называется аутофагия, то есть самопожирание. Неизвестно, отчего это происходит, видимо, тут дело в вирусной инфекции нервной системы. Это болезнь. Если в одном аквариуме находятся несколько осьминогов и один из них начинает сам себя пожирать, остальные последуют его примеру. Смерть наступает в течение нескольких дней.

В кают-компанию вернулся Гари и сообщил:

– Третий в порядке. Он не контактировал с этим вот, так что, быть может…

Эллис покачал головой:

– Если мы имеем дело с инфекционной аутофагией, она, скорее всего, поразила весь косяк. Насколько мы знаем, именно это привело их на поверхность. С помощью огоньков они согласовывают линию поведения. Это массовое самоубийство.

Хотя голос его оставался спокойным, Эллис был заметно расстроен. Он сунул разбитые в кровь костяшки пальцев в рот. Трип посмотрел на него, затем перевел взгляд на рехнувшегося осьминога, который у них на глазах сожрал собственное щупальце. В конце концов он поглядел на свои руки и понял, что все сложилось в единую картину.

– Нам необходимо прямо сейчас кое-что обсудить, – заявил он остальным. – Где Мэг?

Привели Мэг со свежей повязкой на руке. Вся команда расселась вокруг стола в кают-компании, собравшиеся смотрели на Трипа. В иллюминаторы было видно, как со всех сторон яхту обступили огоньки.

Трип положил руки на стол, демонстрируя их остальным:

– Видите? Последние пару дней я обкусываю ногти. Ничего подобного со мной давным-давно не случалось, но, как только мы вошли в эти воды, я грызу пальцы, словно маньяк. Почему? Не уверен, но догадываюсь.

Пока никто не ответил ему, Трип обратился к Эллису:

– Только что вы так сильно ударили в стену кулаком, что в кровь сбили костяшки. Вы так себя обычно ведете?

Даже если Эллис понял, куда клонит Трип, он не захотел ему подыграть:

– Я был расстроен. Не думаю, что это что-то значит.

– Но ведь это не в первый раз. Я видел синяки у вас на руках. Это же частный случай глобального поведенческого сценария, коему подвержены все мы.

Теперь Трип обратился к Мэг:

– Мэг, вас обуревает желание себя резать. Ставрос, вы до крови кусаете губы.

Гари с нескрываемым скепсисом смотрел на него:

– Так что же именно вы пытаетесь сказать?

– Мы подвергаемся влиянию окружающей среды, – подытожил Трип. – Вот этот вот осьминог по той же самой причине пожирает себя. Мэг, вы учились в медицинском университете. Не доводилось ли вам сталкиваться с заболеванием, следствием которого может стать подобное поведение?

– Только не на личном опыте, – медленно проговорила Мэг. – Знаю, что инфекции нервной системы могут привести к психотическому или же суицидальному поведению. Наследственные заболевания также могут стать причиной физического насилия. Дети кусают губы и обгрызают пальцы или же в виде замещения нападают на ближних. В конце концов их приходится физически ограничивать.

– В виде замещения, – повторил Трип, подчеркивая эту фразу. – Что это значит?

– Чувствуя потребность в саморазрушении, они переадресовывают агрессию на других. Насилие часто перенаправляется на семью и друзей, то есть на параллельный способ самому себе навредить.

– Ну а если подумать об убийстве? – предположил Трип. – Может ли это замещение зайти настолько далеко, что человек будет вынужден убить?

– Возможно, – кивнула Мэг. – Теоретически, если человек не контролирует свои действия, дело может дойти даже до убийства.

– Совсем как наш осьминог, – заметил Трип. – Он выбирается из аквариума для того, чтобы убить соседа, но, если потенциальных жертв не предвидится, он нападет на себя самого. Если заболевание поразило целый косяк, то мы находимся в эпицентре. Помните, как говорил Рэй: «В каждой капле морской воды миллион вирусов». Если мы имеем дело с заболеванием, оно должно передаваться через воду. Откуда у нас питьевая вода?

– Опреснитель, – ответил Ставрос. – Он очищает морскую воду, но от вирусов не спасает.

– У нас есть аварийный запас воды в бочках, – сказал Киран. – На нем команда сможет продержаться две недели. Возможно, нам даже удастся приспособить систему отбора проб для очистки питьевой воды…

– Но, если мы уже заражены, решить проблему с питьевой водой недостаточно, – заметил Трип. И обратился к Эллису: – Похоже, что у находящегося в экспериментальной лаборатории осьминога не замечено никаких тревожных симптомов. Как вы думаете почему?

Эллис на миг задумался, потом сказал:

– Сегодня днем я хотел рассмотреть его повнимательнее, поэтому дал ему наркоз – хлористый магний. Это обычный анестетик для головоногих. В организме человека этот препарат работает в качестве успокоительного для нервной системы, он блокирует нейромышечную передачу. Если ваше предположение верно и побуждение ранить себя является чем-то вроде приступа, препарат магнезии может подавить симптомы.

– Вполне возможно, – взволнованно согласилась Мэг. – К тому же у нас на борту большие запасы магнезии. Вероятно, можно использовать ее в качестве временного лечения…

Похоже, Гари это не убедило:

– Мне все же не верится. Даже если вы правы насчет вируса, вряд ли он одинаково действует на людей и осьминогов. К тому же мы пьем одну и ту же воду, а я в порядке. И вы, Трип, ничего не упомянули о Киране и Дон.

– Нас просто не спрашивали, – тихо отозвалась Дон.

Все уставились на нее. Дон сняла кепку и распустила волосы. Склонив голову на бок, она показала участок кожи в области темени. Не хватало клока волос около полудюйма диаметром.

– Я жую волосы, потом их глотаю, – смущенно проговорила Дон. – Трихофагия. Дурная привычка. Ничего подобного со мной не случалось с детства, но прошлой ночью опять началось, как раз перед тем как мы нашли Рэя.

Трип посмотрел на Кирана. Сердце у него бешено стучало.

– Ну а ты?

Киран закатал рукав рубашки и показал предплечье. На смуглой коже виднелись следы свежих ожогов. В нескольких местах вздулись пузыри.

– Я жгу себя зажигалкой, – безжизненным голосом сообщил Киран. – Почему – не знаю.

Все смотрели на ожоги. Затем, словно одна и та же мысль пришла в голову всем сразу, повернулись к Гари.

– Не знаю, что вам сказать, – ответил на их невысказанный вопрос тот. – Ничего необычного со мной не происходит.

Трип уже хотел что-то сказать, как вдруг обратил внимание не некую странность. Хотя в кают-компании было тепло, Гари не снимал перчаток. Заметив это, Трип попытался припомнить, когда в последний раз видел Гари без них, и не смог. В каюте Рэя он появился в лабораторных перчатках и рабочем халате. Большую часть следующего дня он провел в воде, следовательно, в водолазных перчатках; потом он же предложил ужинать на палубе, поэтому всем пришлось потеплее одеться.

Трип кашлянул и попросил:

– Гари, не могли бы вы снять перчатки?

Гари свирепо глянул на него и бросил:

– Не могу поверить, что слышу от вас это. Полнейшее безумие.

– Мне просьба не кажется беспочвенной, – заметил Киран. – Почему ты не хочешь их снять?

Гари открыл было рот, словно собираясь ответить. Потом неожиданно, застав всех врасплох, вскочил на ноги. Скрыться он не успел, Киран перехватил его и заломил руки за спину. Короткая борьба перемежалась ругательствами с обеих сторон, и Гари наконец сдался.

– Давайте посмотрим, – сказал Эллис.

Он вышел вперед и схватил Гари за левую руку. Трип потянул перчатку, сдернул ее и запнулся. Чистые пальцы Гари оказались целыми и невредимыми.

– Надеюсь, вы удовлетворены. – проговорил Гари. – Что, желаете повторить?

Трип посмотрел на остальных. Эллис и Киран слегка поубавили пыл, но все же не отпускали Гари и выпростали вперед его правую руку. Трип взял Гари за запястье и хорошенько потянул за вторую перчатку.

Как только он снял ее – даже выпустил из рук, и ока упала на пол. Гари закрыл глаза.

У него совсем не было кончиков пальцев. Ногтей не осталось, они оказались вырваны или отгрызены напрочь, причем первый сустав указательного пальца был откушен полностью. Чтобы остановить кровотечение, Гари прижигал раны.

При виде истерзанной плоти Эллис выпустил руку. Гари посерел. Глядя на обожженные обрубки, Трип припомнил паяльную лампу, которой Гари стерилизовал ножницы, и подумал о том, что все это должно было происходить уже, несомненно, довольно долгое время. Весь предыдущий день Гари провел в лаборатории: занимался образцами проб воды, разрезал фильтры, обрабатывал их ферментами. А то, что плавало в океане, концентрировалось в процессе фильтрации.

И если в воде находились возбудители инфекции, Гари, несомненно, получил наибольшую дозу.

– Извините меня, – сказал Гари, ни к кому конкретно не обращаясь. – Я действительно ничего не могу с собой поделать.

Изувеченная рука скользнула в карман. Сверкнуло что-то серебряное, и через миг из горла Эллиса хлынула кровь.

Гари выдернул обагренные ножницы и выронил из рук. Когда Эллис упал на колени, Гари вырвался и бросился к лестнице. Трип помчался за ним, остальные – следом; Мэг крикнула Дон, чтобы та скорей несла аптечку. Выбегая из кают-компании, Трип успел заметить, что уже мертвый осьминог покоится на дне аквариума.

На палубе колко хлестал дождь. Огоньки осьминогов вокруг яхты пылали пуще прежнего. В холодном люминесцентном свете Трип заметил, как на корме кто-то движется. Это Гари стоял в отсеке для погружений, сжимая здоровой рукой гарпун.

– Не подходи! – срывающимся голосом предупредил Гари. – Еще один шаг, и я проткну тебе сердце гарпуном. Ты мне нравишься, но это не значит, что я не смогу тебя убить. Может, так даже будет легче.

– Знаю, – сказал Трип. По лицу струился дождь. – Не стану принимать это на свой счет.

– Говори за себя. – Рядом с Трипом встал готовый к прыжку Киран, но на миг замешкался. Ставрос занял позицию неподалеку. Они молчали, смотрели и ждали под дождем.

– Я не хотел, чтобы так вышло, – сказал наконец Гари. – Я убил Рэя, но у меня не было выбора.

– Я тебе верю, – ответил Трип, потому что понимал: чем дольше им удастся занять Гари разговором, тем больше шансов захватить его врасплох. – Ты нанес ему рану только потому, что не хотел причинить вред самому себе.

Гари покачал головой:

– Кроме того, я был зол на него. Он скрыл самые важные результаты наших исследований. Вы знали об этом? Я сразу понял, когда увидел первый опубликованный им документ. Я же с самого первого дня работал в лаборатории и точно знал, что мы нашли. Рэй был жадным. Такой же, как Эллис. Такой же, как я.

Сжимающая гарпун рука чуть опустилась. Трип ощутил, как напрягся стоящий рядом с ним Киран, но и Гари это почувствовал тоже и снова поднял оружие.

– Ты вовсе не жадный, – проговорил Трип. – Ты хотел сделать то, что правильно.

– Думаешь? – переспросил Гари. – Когда пару дней назад я услышал, как Рэй разглагольствует о том, что собирается сделать свои исследования общедоступными, я больше не мог этого выносить. Отправился работать в лабораторию и сердился все сильнее. Не знаю, откуда брался этот гнев. Я подумал о самоубийстве – взять и перерезать себе горло, чтобы не участвовать в паутине сплошной лжи…

– Дело не в тебе, – сказал Трип. – Это вода виновата. И Рэй тут ни при чем.

– Но отступничество было вполне реальным. После ужина я пытался работать, но не мог сконцентрироваться. И увидел, что вытворяю нечто ужасное – отрываю собственные пальцы. Я поднялся на палубу, чтобы побыть одному. Думал броситься за борт, лишь бы прекратился гул в голове. И тут появился Рэй. – Глаза Гари затуманились. – Он пришел посмотреть на огоньки, но, когда увидел меня, мы разговорились. Я хотел побеседовать с ним наедине, поэтому мы через люк спустились в его каюту. Тут я уличил его в сокрытии результатов. Сначала он отпирался, потом грозил снять меня с проекта, если я откажусь сотрудничать; я жаждал покончить жизнь самоубийством, а затем мне захотелось убить и его тоже…

Не опуская гарпун, Гари взял грузовой пояс для погружений и надел на себя. И второй пояс тоже. По одному на каждое плечо так, что они перекрещивались у него на груди наподобие патронташей.

– Я даже не знал, что у меня в кармане лежат ножницы. И мог думать только об огоньках в море. Когда он умер, я пошел ополоснуть руки в отсек для погружений, а потом вернулся в лабораторию. Никто меня не видел, но, пока ждал, когда вы обнаружите тело, я обгрыз кончики пальцев.

Из-за дождя лицо Гари было сложно рассмотреть. Он продолжал:

– Так что самым жадным оказался именно я. Я убил Рэя, чтобы не покончить с собой. Теперь я сделал то же самое с Эллисом. – Он с трудом сглотнул. – Пора для разнообразия совершить что-нибудь бескорыстное.

Он отшвырнул гарпун. Никто не успел сориентироваться, как Гари перемахнул через перила вместе с двумя грузовыми поясами поперек груди и прыгнул в воду.

Трип и все остальные бросились к перилам. Гари уже и след простыл: тяжесть двух поясов тянула его вниз, воды мигом сомкнулись над его головой. Трип долго смотрел на поверхность океана, глаза его щипало от капель дождя, но Гари так и не всплыл. Вокруг яхты по-прежнему плясали призрачные огоньки, косяк осьминогов подсвечивал холодным сиянием безымянный саван океана, как делал уже миллионы лет.

Желтая стена сводчатой аркады госпиталя Холбертсон отражала лучи солнца. Сложив руки, Трип сидел в плетеном кресле под потолочным вентилятором и смотрел в сад. И не думал ни о чем определенном.

Соседнее кресло скрипнуло под весом того, кто решил составить ему компанию. Мэг.

– Как дела?

Трип обдумал вопрос. Посмотрел на свои руки и с некоторым удовлетворением отметил, что пальцы уже заживают, хотя ногти по-прежнему обглоданы.

– Ничего. А ты как?

– Хочу навестить нашего друга в соседнем отделении. Пойдем вместе?

Трип молча поднялся. Пока они шли по аркаде, им встретились две медсестры в белых хирургических масках, при их приближении вежливо склонившие головы, но державшиеся на расстоянии.

Яхта пришла в Антигуа два дня назад. После починки путешествие заняло три дня, учитывая частые остановки во избежание перегрева двигателя. Обеззараженная вода и соли магния помогали сдерживать разрушительные импульсы, только никто не знал, надолго ли хватит этих мер безопасности.

Пока они шли, Мэг тихонько призналась:

– Знаешь, когда я закрываю глаза, я их вижу.

Трип понимал, о чем она говорит. Всякий раз, стоило ему самому закрыть глаза, он видел огоньки осьминогов, мерцающие в темноте. Картинка навсегда отпечаталась у него в подсознании. Магнезия контролировала порывы, но не устраняла их полностью.

И тут он был не одинок. Он заметил на локте Мэг свежую повязку.

Они дошли до палаты в следующем отделении. Эллис с перевязанным горлом сидел в постели, на коленях у него были разбросаны записи. Удар ножниц пришелся всего в нескольких миллиметрах от сонной артерии.

Эллис посмотрел на них, когда они вошли. На вопрос о самочувствии он сначала опустил взгляд на руки. Синяки сошли. Потом ответил:

– Полагаю, что неплохо.

Глядя на разбросанные по одеялу записи, Трип узнал рисунки и наброски косяка осьминогов.

– Надеюсь, вы не жалеете о принятом решении.

Эллис пренебрежительно махнул рукой. Когда до берега оставалось несколько миль, он взял контейнер с последним осьминогом, отправил за борт и проследил, как тот скользнул в водную гладь. Даже учитывая принятые во избежание инфекции меры, риск заражения был слишком велик.

– Океан громаден, – сказал Эллис, его голос звучал еле слышным шепотом. – Другие открытия ждут своего часа. Хотя мертвые тоже заслуживают нашего уважения.

Трип только кивнул. Поговорив еще немного, он вышел, чувствуя, что Эллису и Мэг нужно остаться наедине. Направляясь к двери, он встретился взглядом с Мэг. Она улыбнулась ему. Тень печали все еще лежала на лице женщины. Потом Мэг повернулась к мужчине на больничной койке.

Солнце садилось, последние лучи просвечивали сквозь шпалеры. Трип пошел по аркаде, и перекладины шпалер поочередно то затеняли солнечные лучи, то пропускали их, что напомнило ему о мерцающих в воде огоньках. Он почти добрался до конца галереи, когда вдруг осознал, что левая рука медленно поднимается к губам.

Трип замер. Впереди, в нескольких шагах, лежал сад. Впившись взглядом в кончики пальцев, он усилием воли опустил руку. Подождал, пока пройдет порыв членовредительства, как случалось всегда. Наконец, через долгое, как ему показалось, время, приступ миновал. Трип выдохнул. Сунул руки в карманы и шагнул в сад, стараясь не смотреть на свет.