Ловушка для Сверхновой

Глава 18. Двойная угроза

Олег Громов

Мы нырнули прямо в то самое место, куда исчез призрачный флагман Беккера. И словно кто-то ухватил меня за голову и ноги, начал растягивать, как резиновую ленту. Странное напугавшее меня ощущение. Никитин рассказывал об этом. Называлась эта штука «феномен спагетти» и происходила с объектами, которые попадают в чёрную дыру. В глазах потемнело, затошнило. И тут мы вырвались на волю, прямо передо мной стала нарастать бело-голубая махина. Оказалось, мы мгновенно перенеслись к Земле. С облегчением я выдохнул, дал команду суперкомпу перевести шаттл на околоземную орбиту и выключить двигатели.

Сквозь пухлые хлопья облаков просматривалась серо-стальная водная гладь, проткнутая острыми горными вершинами. На панорамном экране выскакивали и вновь пропадали координаты тех мест, где мог бы совершить посадку наш космолёт. Ничего подходящего. Разрушено, затоплено. Хаос.

Космолёт влетел на неосвещённую солнцем сторону, окунувшись в чернильную тьму, робко прерываемую редкими золотыми искорками. Где же залитые электрическими огнями мегаполисы? Почему за такое короткое время Земля превратилась в ад?

И вновь в кабину хлынул яростный свет. А бортовой суперкомп радостно оповестил, что место для посадки найдено. И я глазам своим не поверил — станция Мак-Мердо в Антарктиде! Там действительно была отличная ВВП, куда могли сесть даже тяжёлые самолёты. Но как там посадить космолёт в мороз и снег?

Стоп. Какой мороз и снег? Рассвирепевшее от гамма-излучения Сверхновой солнце растопило все льды. Лишившись векового панциря, Антарктида сжалась в крохотный лоскуток и где-то на востоке его, между скрытых под буйной зеленью гор, находилась теперь чаша бывшей полярной станции с будто игрушечными кубиками домов и ангаров.

Для проформы я отправил сигнал «свой-чужой», но в ответ увидел на экране лишь помехи. Панорамный экран отобразил во всей красе взлётно-посадочную полосу, высокий гриб диспетчерской вышки, столбы с огнями высокой интенсивности для посадки — скорее всего, они не работали. Но сейчас, при ярком солнечном свете, они были не нужны.

Решил, что буду садиться в ручном режиме, по приборам. Не впервой. Главное, чтобы полосы хватило. Повёл космолет на снижение, аккуратно сбрасывая скорость. Прижал шасси к пластобетону, как мягко, как мог. Надрывно и резко завизжали тормоза. И вот мы уже мчимся между невысокими ангарами и домиками, а за ними сверкает расплавленное солнцем серебро океана.

— Всё, приехали, — я бросил взгляд на Мизэки. — Как ты?

Ей здорово досталось. Сидела, откинувшись без сил на спинке кресла, грудь тяжело вздымалась и опадала под свист дыхания, вырывавшегося из приоткрытого рта.

— Всё в порядке, — голос прозвучал тихо, но уверенно.

Гибкими змеями уползли в кресло привязные ремни. Девушка попыталась привстать, но её качнуло, повело, так что пришлось вцепиться в подлокотники. Я подскочил и успел подхватить её, усадив вновь.

— Ладно, я пойду на разведку, а ты здесь пока посиди. ОК?

— Будь осторожен, Олег.

Я открыл верхний люк в кабине и, прихватив «Сжигатель», вылез. Внимательно в бинокль оглядел местность. И тут же обнаружил гостей — к космолёту направлялась троица в камуфляжной форме, с автоматами наперевес. Остановились в дюжине шагов и невысокий, но плотный мужик, возглавлявший группу, задрав голову, крикнул:

— Твой аппарат?

— Мой, — отозвался я.

Вылез на крыло и уселся там, положив пушечку на колени.

— Ясно. Крутая вещь. Слезай, поговорим. Обещаю, мы тебя не тронем.

Тронут они меня, пусть попробуют. Закинув «Сжигатель» за спину, я спрыгнул с высоты трёхэтажного дома, даже не вызвав лестницу.

— Лихо сиганул, — с явным одобрением оборонил главарь, подошёл ближе, так что я смог разглядеть его плоский, словно вдавленный в лицо, нос, широкую нижнюю губу. Все остальное тонуло в тени. — Ну, и кто ты такой?

— Полковник Олег Громов.

Главарь ухмыльнулся, показав неровные зубы с большими расщелинами между ними, и хохотнул.

— Ну, с такой х…й, — он уважительно кивнул в сторону шаттла за моей спиной. — Можешь себя считать хоть Иисусом Христом и всеми его апостолами.

— А с такой х…й кем я могу себя считать? — с вызовом поинтересовался я, приподнял левую руку и ослепительный солнечный зайчик подпрыгнул на зеркальной синеве катаны.

Они отшатнулись, схватившись за автоматы. Тень скрывала их лица, но я видел сверкнувшие белки глаз. Главарь вытащил допотопную рацию и пробурчал в динамик:

— Этот хмырь говорит, что он — полковник Олег Громов. Да! Именно! И у него бионическая рука.

Он спрятал рацию и сделал знак своим подручным:

— А эту хреновину мы у тебя всё-таки заберём. Не возражаешь? Нас ведь много тут. И всех ты нас не перестреляешь. Так что давай, шагай.

Я не стал спорить и отдал высокому сутулому парню «Сжигатель». Отдал с сожалением, но понимал, что мужик прав — всех перестрелять я бы не смог. Да и не стал бы. Мы прошли по узкой улице, свернули к одноэтажному дому, под остроконечной крышей которого висела сильно выцветшая надпись: «Станция Мак- Мердо». Рядом с крыльцом несколько парней в камуфляже резались в карты. Они равнодушно проводили нас взглядами и вновь углубились в игру.

Комнатушка, где располагался штаб, особого впечатления не производила, из мебели — деревянный стол у стены, заваленный какими-то бумагами, смахивающими на карты. Несколько разнокалиберных стульев явно из разных гарнитуров, один с изящной выгнутой спинкой в виде лиры, остальные с прямыми, самые обычные. Табурет, или скорее низкая стремянка с дырой в сидении. Пол из плохо пригнанных между собой досок, подозрительно прогибался под ногами. Окна были неплотно закрыты грязно-белыми жалюзи, сквозь щели пробивался свет, заставляя танцевать пылинки в воздухе.

Напротив входа стена была завешена оружием, но явно допотопным: винтовки, автоматы. Парочка дробовиков с укороченным стволом. Так что возникло ощущение, что я провалился куда-то лет на сто назад, в землянку последней Великой мировой войны. Гнетущее впечатление довершала свисающая с потолка лампочка на шнуре, тень её выглядела как петля на виселице.

Охранники втолкнули меня внутрь, я сделал шаг замер, поражённый до такой степени, что хотелось протереть глаза, ущипнуть себя за руку. Парень, что сидел на столе, выглядел моей копией. Или скорее клоном, если бы его сделали с меня лет бы десять назад. Крупный нос с горбинкой, рыжеватые кудряшки, которые я ненавидел. Старался стричься коротко, чтобы не видеть этой мерзкой курчавой заразы у себя на голове. Но как только волосы чуть отрастали, они начинали виться. Кажется, это делала меня каким-то женственным.

— Ну что, давай знакомиться, — хрипловатым баском сказал хозяин. — Я — командир спецотряда армии господина Пьерпонта Моргунова, полковник Олег Громов. А вот кто ты?

Я не знал, что ответить. Если этот чувак был моим клоном, то говорить о ДНК- экспертизе бессмысленно. Мериться бессмертием? Страшновато. Они легко справились бы со мной, заколотили бы в гроб, закопали в землю, так что выбраться я бы не смог. Ну, или привязали бы к ногам чугунную чушку, бетонный блок и сбросили в море. И там бы я умирал и воскресал бессчётное количество раз. Меня передёрнуло, холодная струйка пота пробежала по спине.

— Чего молчишь, ублюдок?

Я сглотнул комок в горле — всё внутри пересохло, а язык и нёбо стали, как наждачная бумага. Выглядел этот персонаж просто отлично. Не то, что я, вымотанный до последней степени, в заскорузлых от пота рубашке и штанах, продырявленном на спине лётном костюме. И бицепсы у моего двойника проглядывали из-под рукавов борцовки так, как никогда не было у меня. На месте Мизэки я бы выбрал этого крутого парня, а не себя.

Стоп! Мизэки! Я же бросил её в космолёте. Твою ж мать! Что будет с ней, если они расправиться со мной? Бессильное раздражение хлынуло душной волной.

— Вот ты говоришь, что ты — Олег Громов, — со снисходительной ухмылкой хозяин приблизился ко мне пружинистой походкой пантеры, смерил взглядом с ног до головы. — А знаешь ли ты, что по приказу господина Моргунова я обязан всех двойников Громова пускать в расход?

Он сделал изящный знак рукой и перед моим носом, как древний свиток, раскрылся голографический экран.

Я пробежался глазами по строчкам. Действительно там говорилось, что вследствие того, что появились банды, возглавляемые людьми, которые выдают себя за Громова, все двойники его объявлены вне закона.

— И кстати. Почему у тебя целая левая рука? Похитители её отрезали.

— Ну, да, отрезали, — я поднял руку и выскочивший острый кинжал, сменившись на катану, мгновенно стер торжествующую ухмылку с лица моего клона, что, конечно, не могло не порадовать меня. — А потом сделали небольшой тюнинг, — острое лезвие со свистом рассекло воздух прямо перед носом у моего двойника.

Тот отпрянул, нахмурился. Желваки заходили под кожей. Отошёл к столу, присел на уголок. Схватив парочку листов, повертел в руках. И я обратил внимание — левая рука у него ниже локтя выглядела чужеродно, будто сверху была надета длинная перчатка из плотного, отливающего серебром, материала. Если он мой клон, — промелькнула мысль. Зачем ему сделали биопротез левой руки? Могли бы восстановить полностью. Что-то тут не так.

— Ну ладно. Есть такое предложение, — изрёк, наконец, лже-Громов, откашлялся.

— Ты забудешь о том, что называл себя Громовом. Ну, скажем, станешь Джоном Смитом… нет-нет, — он покачал головой. — Алексеем Смирновым. Или Кузнецовым. Ну, или ещё как-то. Сам придумаешь. Присоединишься к моему отряду. Будешь обучать моих ребят управлять космолётом, на котором ты прилетел сюда. Ну и кое-какие мои поручения будешь выполнять. Как тебе эта мысль? Поможешь, так сказать, восстанавливать порядок на Земле.

Служить этому говнюку на посылках совсем не хотелось. Но другого выхода не оставалось. Нужно обжиться, разведать что, да как. А потом уж приступать к каким- то активным действиям. И главное, надо найти Никитина. Уж он-то сможет определить, где реальный Громов, а где самозванец.

— Согласен, — ответил я. — А почему вы не сбили мой шаттл?

— Мы его на радарах не распознали, — растягивая слова по слогам, подал голос один из моих охранников, длинный парень с таким худым лицом, будто он не доедал или постоянно втягивал щеки. — Обнаружили только, когда вы посадили его.

Ага, понятно. Значит, всё-таки эффект, как его там — Шнайдера-Боднара сработал. Это уже хорошо.

— А другие космолёты у вас есть? — поинтересовался я.

— Ну да, есть. Штырь, покажи ему. И заодно его апартаменты. Надеюсь, тебе у нас понравится, — обратил ко мне изучающий взгляд, и лёгкая ухмылка оттянула левый уголок рта. — Не курорт, конечно. Но и не тюрьма, — лже-Громов хохотнул, но как-то совсем не так, как сделал бы я. Слишком старательно и театрально.

— Я понял. Да, ещё кое-что хотел сказать. Я не один прилетел. Со мной напарница. Девушка. Ей тоже нужна комната.

— ОК, — почти дружелюбно улыбнулся командир, но глаза остались пугающе холодными.

Вместе с тощим парнем мы вышли из штаба, я спустился с крыльца и направился к космолёту, который по-прежнему высился в гордом одиночестве на взлётной полосе. И только когда оказался рядом, вдруг отчётливо осознал, что совершил глупейшую ошибку, спрыгнув с крыла, не спустив лестницы. Как мне теперь забраться обратно? Я сделал вид, что так и должно быть, медленно прошёлся вдоль фюзеляжа, обдумывая, как выкрутиться из этого дурацкого положения. Ругая себя последними словами, я обошёл космолет и чуть не уткнулся носом в лестницу с другой стороны. Это напрягло меня. Кто-то без моего ведома проник в космолёт? Быстро перебирая ногами, забрался внутрь. С колотящимся сердцем ворвался в кабину и застыл. Место, где раньше сидела Мизэки, пустовало. Проклятье! Я высунулся из люка, огляделся, пытаясь сообразить, куда могла подеваться девушка. Вновь вылез из кабины, зацепив взглядом длинного парня, который со скучающим видом стоял под крылом и думал о чём-то своём, не обращая никакого внимания на мои передвижения.

— Ты долго будешь лазить туда-обратно?

Я вздрогнул, и, резко развернувшись, увидел девушку, прямо перед собой. Она возникла из ниоткуда, словно вынырнула из портала.

— Что уставился? Я всё время была рядом, — продолжила она спокойно. — Ты забыл, что у меня есть костюм невидимости?

Я схватил её в охапку, и не стесняясь прижался к её губам.

— Напугала меня, чертовка! — оторвался, с улыбкой изучил её лицо.

Она высвободилась из моих рук и направилась к парню, который поджидал нас. Я нагнал её:

— Мизэки, а ты видела этого… ну моего двойника? Что у него на уме?

— Не знаю, — ответила она и лицо стало серьёзным. — Почему-то я не могу читать его мысли. Совсем. Будто он робот или ещё кто-то. Абсолютная тишина.

— Вот как. Это хреново.

Длинный парень не удивился, увидев нас вместе. Только равнодушно мазнул взглядом по фигуре Мизэки.

— Пошли, покажу вам комнаты.

Когда проходили мимо одноэтажного домика, распахнулась тонкая фанерная дверь, вывалилось двое парней. Один из них хихикал, как юная барышня, а второй ржал во все горло, забрасывая голову назад. У обоих в руках было по бутылке, к которой они прикладывались. Шатались, едва стояли на ногах. Глаза мутные, взгляд блуждал где-то далеко. Наш сопровождающий только поморщился, на лице появилось гадливость, и он что-то пробормотал себе под нос. Словно ему было стыдно за поведение сотоварищей. Впрочем, я и так понял, что никакой это не военный гарнизон, а скорее бандитское логово.

Высохшая земля потрескалась, из-под ног сыпались комки грязи, кое-где пробивались жухлые пучки травы. Рядом с полуразвалившимся строением, смахивающим на бывшую оранжерею, у стены стояла тележка на одном колесе со спущенной шиной. На ней валялся генератор, такой старый, словно он пролежал на дне морском лет двести, и ржавчина почти сожрала его.

Под деревянным навесом трое парней резались в карты. Когда мы проходили мимо, один из них кинул замасленную шестёрку пик, что явно не понравилось его товарищу. Он вскочил, матерно выругался и схватился за нож, воткнутый рядом с бумажной тарелкой, на которой устроили пиршество жирные чёрные мухи. И за нашей спиной я услышал шум потасовки, вопли и возню. Но наш охранник даже не обернулся, видно это не было событием, стоящим его внимания.

Свернули к группе деревянных бараков под округлыми крышами, но миновав их, оказались перед парой аккуратных трёхэтажных домиков, вполне приличных, даже штукатурка ещё не обвалилась, только в паре мест на стенах рисовались грязные потёки.

Когда Мизэки ушла в свою комнату, я с удовольствием растянулся на большой кровати, и только сейчас ощутил, как зверски, просто смертельно устал. Хотелось только вымыться и завалиться спать. Я пролежал пару минут, потом приподнялся, заметив, что парень не ушёл, стоит в дверях и на худом лице блуждает слабая улыбка, будто хочет что-то спросить, но жутко стесняется.

— Полковник, — наконец, выдавил он из себя фразу через силу. — Научите меня управлять этой штукой? Ну, вашим космолетом.

Застенчиво и почти подобострастно взглянул.

— Тебя как зовут?

— Штырь.

— Нет. Реально. Не кликуха эта поганая, а имя. Настоящее.

— Григорий Кирилов.

— Возможно, смогу, Гриша. А ты где лётному делу обучался? В академии, в аэроклубе?

— Нигде, — удивив своей честностью, парень помрачнел, ярко-голубые глаза погасли, словно выключил свет лампы. — Так, немного летал, когда возможность была.

— А скажи, есть в вашем отряде настоящие пилоты? Ну скажем из тех, кто раньше служил на базе воздушно-космических сил Моргунова?

— Да, есть.

— Ясно, — я замер на миг, стараясь сдержать внезапно заколотившееся сердце. — А Яна Беккера среди них нет?

— Беккера? Нет, конечно. Он же погиб во время налёта на лагерь секты. Об этом по всем каналам показывали.

Сердце подскочило к самому горлу, рухнуло с высоты и волны бессильной безнадёжности захлестнули с головой.

— Погиб? Это точно?

— Ну не знаю, насколько точно. С ним была эта журналистка Эва Райкова. Что потом книгу написала об Громове. Она знает. Может рассказать. Она у нас в отряде.

— Журналистка была вместе с Беккером? Серьёзно? А что она там делала? Парень помолчал, недоверчиво, скорее даже с подозрением, изучая меня.

— Вы что реально не в курсе? — он покачал головой. — Но об этом каждая собака знает.

— Гриша, я реально не знаю. Потому что вернулся на Землю только что. А до этого я черт знает где был. Рассказать — не поверят.

— Расспросите её. Только она того… Малость не в себе, — он криво ухмыльнулся.

— Она поварихой и официанткой в офицерской столовой работает. Классные чизкейки печёт. С клубникой.

Ну, если у них тут на базе даже клубнику выращивают, то не все потеряно. Может быть, прежний порядок вернётся.

— А где находится столовая?

— Отсюда выйдете, пройдёте до конца улицы и налево свернёте. Там вывеска.

— Спасибо, Гриня. Ещё вопросик. Роботкач есть у вас? Одежонки мне бы какой прихватить. Я вот тут весь поистаскался.

— Да, есть, — кажется, он даже обрадовался моей просьбе, которую легко выполнить и в то же время завоевать моё доверие. — Сейчас принесу.

Он развернулся, исчез в проёме двери. А я притворил её, подхватив мохнатое полотенце со спинки кровати, на удивление чистое, даже с вышивкой золотом по краю, ушёл в душ. Стоял там под струйками воды, барабанящими кожу так приятно, что я даже разомлел. Иногда самые простые вещи могут доставить массу удовольствия. Особенно, если долго был их лишён.

Бездумно рассматривая разошедшуюся лучами трещину в зеленовато-бурой керамической плитке, размышлял о том, как мне теперь вести себя с этим лже- Громовом. Наверняка, он захочет со мной расправиться. Не думаю, что по приказу Моргунова, скорее потому, что я — его конкурент. Убить-то не сможет, но Мизэки будет в опасности. Правда, я помнил, как смог спасти её, введя собственную кровь. Но насколько это будет помогать дальше?

Гришка вернулся довольно быстро. Принёс пару свёртков и здоровенный ящик, доходивший ему до пояса. С трудом дотащив до окна, смахнул ладонью пот со лба и широко улыбнулся.

— Вот, полковник. Это подарок. Вам.

Я подошёл к ящику, который оказался баром из тёмного полированного дерева. Двойные дверцы разошлись с солидным скрипом, явив содержимое — выстроившиеся на полочках пузатые бутылки.

— Ну, шикарно, — я вытащил одну, перевернул, проверив, как пузырьки воздуха собираются у толстого донышка. По внешнему виду настоящий коньяк. — Спасибо. Одобряю. Выпьешь со мной?

— Не, — он помотал головой. — Потом. Отдыхайте.

И направился к двери. Но на миг остановился и, развернувшись вполоборота ко мне, серьёзно бросил:

— Если он вас не убил, значит, вы нужны. Но он того… С конкурентами быстро расправляется.

— А что, Гриня, — я шагнул к парню, встал прямо перед ним, чтобы говорить тихо.

— Ты веришь, что он — полковник Олег Громов. А?

— Нет. Но раньше мне плевать было. А сейчас…

— Ясно. Слушай, а из него пилот хороший? Как он в небе?

— Хороший, — на удивление с уважительной интонацией, даже как-то мечтательно, протянул парень и в его словах я не ощутил ни малейшего вранья. — Летает он классно.

Кольнула ревность — придётся мериться с этим ублюдком ещё и моими способностями летать. А уж если он тоже может выдерживать аховые перегрузки, то совсем дело швах. Раскисать не стоит. Никто не говорил, что будет легко и просто, и встретят меня тут с распростёртыми объятьями, как героя, вернувшегося с Великой войны.

Столовую я отыскал быстро. Свернув за угол, увидел живописную картину — почти высохшее озеро, заросшее по берегам осокой, и грязно-коричневый остов самолёта. Похоже на бомбардировщик или транспортник последней Великой мировой войны. Нос и длинные широкие крылья с остатками пропеллеров торчали из сарая. Видно эта штука использовалась, как пункт наблюдения или для защиты, черт их разберёшь. И вот на это великолепие и смотрели окна одноэтажного домика со скошенной над входом крышей, над которым была прибиты доска, где синей краской было намалёвано: «Столовая».

Но внутри помещение выглядело вполне сносно. Стены и потолок из неокрашенных досок. Пара длинных столов, тоже деревянных. В стенах по три широких окна.

Присел в углу, не зная, к кому обратится. Но почти мгновенно подскочила худенькая девчушка, стройная в синем платье и кружевном переднике. Каштановые волосы забраны на затылке в узел. С интересом оглядела, на лице мелькнуло что-то похожее на удивление, но быстро скрыла его, нацепив на лицо официальную улыбку.

— Барышня, я бы хотел поговорить с мисс Райковой. Эвой Райковой.

— Ну, конечно, — в голосе официантки я услышал нечто, похожее на презрение, что удивило меня. Вроде бы я не давал никакого повода. — Сейчас позову. Если она, конечно, захочет.

Ага, она ещё и с норовом, эта Эва. Я хорошо помнил её, с тех пор, как увидел на авиашоу. Она брала у меня интервью после того, как в очередной раз я показал свои кульбиты и чувствовал себя таким счастливым от того, что всё получилось, как нужно. И небо покорилось мне.

И потом, уже вернувшись на землю, я благосклонно воспринимал знаки восхищения, которые оказывала мне эта красивая стройная девушка с густой гривой вьющихся волос. И ощущал волны пленительного очарования, исходившие от неё. Она умела подчинять себе мужчин, заставлять их терять голову. Но меня бесило это состояние. Ненавижу, когда кто-то пытается подчинить себе. Сразу пытаюсь вырваться, как дикий зверь, на которого умелый охотник накинул лассо. Эва несколько раз пыталась встретиться со мной. И в конце концов я преодолел это ощущение, дурман рассеялся. Быть её очередным «трофеем» мне претило. А вот Артур, кажется, запал на неё основательно, голову потерял, бедняга.

— Вы что-то хотели?

Такой мелодичный, пробирающийся до печёнок голос, от которого холодело в горле. И в то же время звучавший безразлично и даже грубо.

— Эва, ты не узнаешь меня?

— Много вас таких сейчас и все хотят одного, — равнодушно скользнула взглядом.

— Поздно пришли. Обед закончился, а ужин будет часа через два.

— Ну что-то осталось? Хоть чего-нибудь?

— Что-то осталось. Сейчас принесу. Только это будет все холодное.

— Хорошо. Мне все равно. Лишь бы было съедобным. И Эва, я хотел кое-что спросить.

— Что?

Я сглотнул комок в горле. Эта девушка выглядела, если не безумной, то реально была не в себе. Бесформенное платье непонятного тёмного цвета, висевшее на ней мешком, криво надетый передник. Растрёпанные, торчащие во все стороны слипшиеся пряди волос. Она словно боялась, что кому-то может понравиться. И вызывала скорее жалость, чем желание.

— Присядь. И мне ничего от тебя не нужно, только узнать о Беккере.

Её глаза вспыхнули и тут же погасли, дёрнула головой, будто пыталась отогнать неприятные мысли. Но всё-таки присела напротив, скрестив пальцы, положила руки на стол, и я заметил вспухшие синие жилки и обломанные ногти.

— Что узнавать? Об этом показывали всё массмедиа каналы.

— Я ничего этого не мог видеть. Я вернулся на Землю только что.

— Я это уже слышала много раз. Всё вы возвращаетесь на Землю…

Она говорила механически, как робот, как кукла. Это начало меня раздражать. Хотелось вскочить, схватить за плечи, встряхнуть и крикнуть в лицо: «Я — Олег Громов. А не тот ублюдок, который выдаёт себя за меня!» Но промолчал, сумел взять себя в руки. Откинулся на жёсткую спинку стула, и перекладина больно впилась в спину. Просчитал до пяти, чтобы унять закипавший в душе гнев.

— Эва, я знаю, что ты была с ним. Ты видела, как он погиб? Я хочу узнать только это.

Она вдруг обмякла, закрыла лицо руками. Потом медленно опустила их, предстала передо мной слабой, отчаявшейся женщиной, выглядевшей намного старше, чем была на самом деле.

— Ян применил эту ловушку Никитина. Она поглотила странный летающий объект, который атаковал нас. А потом наш космолет стало затягивать в какой-то портал. И Ян закричал, чтобы я катапультировалась. Я нажала рычаг. И все. Меня выбросило куда-то. А космолет исчез. А потом я попала…

Задышала тяжело, прерывисто, подбородок её некрасиво сморщился, задрожали губы. Опустила голову. От дикой жалости мне свело горло, я не выдержал, сжал девушке мягко руку. Эва подняла взгляд на меня, посмотрела прямо в глаза с такой отчаянной нежностью, что у меня заныло сердце. Слабо улыбнувшись, вскочила:

— Простите, я совсем забыла. Принесу вам поесть.

Убежала и вернулась, запыхавшись, с подносом, стала расставлять тарелки с едой, от которых исходил такой аромат, что желудок мгновенно свело от голода. Рукава её платья задрались, мелькнули беззащитно круглившиеся косточки на запястьях. Поставила блюдо с чизкейками, обильно политые клубничным джемом с крупными глянцевитыми темно-красными ягодами. Когда села напротив, я взял вилку, нож, и чтобы не обидеть Эву, начал резать мясо, положил кусочек в рот.

— Вкусно.

Яркий свет из окна падал почти осязаемым золотистым столбом, задевая краем её лицо, так что я видел едва заметный тёмный пушок над её верхней, резко очерченной, губой. И представлял, как было бы здорово вставать по утрам, садиться за стол на уютной кухне, уставленным блюдами, которые приготовили заботливые руки. Видеть взгляд обожающей тебя женщины.

— Эва, а что по поводу Никитина. Ты что-нибудь слышала о нем?

— Нет, — она печально покачала головой, в глазах словно поплыл туман. — После похорон… — она едва заметно передёрнулась, как от озноба. — Он прислал мне сообщение, что Моргунов хочет приставить охрану к нему и перевезти в какое-то место, где Артуру будет спокойней. Он летел куда-то на космолёте и послал сообщение, что не знает, где находится, потому что иллюминаторы закрыты. И все. Больше я ничего о нем не слышала.

Значит, Моргунов всё-таки решил защитить Артура, начал бояться за свой проект после того, как меня похитили. Но куда он исчез? Где он?

— Скажи, Олег, — голос Эвы отвлёк меня от моих раздумий. — Почему я не была тебе нужна. Совсем не нужна?

Тень легла в уголках глаз Эвы, разошлась паутинкой морщинок. И я подумал, что и Мизэки, и Эва будут стареть, лет через двадцать-тридцать они сморщатся, сгорбятся. А потом отойдут в мир иной, и я останусь совсем один. Буду скитаться по Вселенной, с болью вспоминать тех, кого любил когда-то, и потерял. Кошмар бессмертного человека, которому никогда не будет покоя. Но казалось, это отговорки, а реально я не знал, что сказать. Лишь открыл рот, чтобы озвучить какие-то лживые слова, которые бы пришли в голову только что, как оглушающе мерзко заорала сирена. Замигали кроваво-красным светом лампы, торчащие из стен.

— Что случилось? — пытаясь перекрыть шум, прокричал я. — Пожар?

— Нет! Налёт! — Эва вскочила, бросилась к окну. Потом вернулась ко мне, схватила за руки и потянула за собой: — Надо спрятаться в убежище. Идём!

— К черту убежище!

Апатию как рукой сняло. Я, наконец-то, могу показать себя в бою. Прямо сейчас, перед моими новыми товарищами. Перед Эвой. И пусть только этот лже-Громов посмеет оспорить моё мастерство!

Я выскочил из столовой и бросился к взлётной полосе, к космолёту.