Ловушка для Сверхновой

Глава 10. Побег

Олег Громов

Оглушил взрыв. Мощная звуковая волна прошлась по коридору, едва не сбив с ног. Визг ударил по ушам, будто в барабанные перепонки воткнули шило. Кровавые ошмётки разлетелись по всему коридору, забрызгали серебристые стенные пластины, пол. Я весь сверху донизу оказался заляпанным останками звероящера.

Притянул к себе, дрожащую, бледную, как смерть Мизэки. В её широко открытых глазах бился страх и не перед монстром, которого я разнёс на куски, а скорее передо мной.

— Ну что ты, маленькая моя, — как можно мягче сказал я. — Всё в порядке.

— Ка-к-как ты это сделал? — сильно заикаясь, пролепетала она.

Проследив за её взглядом, только сейчас заметил, что сквозь кожу левой руки проступила тонкая золотистая решётка, а в шестиугольных ячейках, словно в пчелиных сотах, пылал огонь. На тыльной стороне руки от запястья до локтя раскрылось две щели, из одной торчал тонкий брусок.

— Захотел тебя спасти, так сильно, — бросил я с улыбкой, вытащил пластину и засунул в карман. — А чего ты так изумилась-то? Что ты не знала, какую руку мне сделала? А?

— Прости, Олег, — она высвободилась, вытащила платок, протёрла окровавленное лицо. — Не хотела тебе сразу говорить. Объяснила бы, как этим пользоваться, когда мы бы дошли до шлюза с шаттлами. Но ты сам! Сам всё освоил. Ты — необыкновенный человек. Это управляется телепатически. Как ты догадался?

В её голосе сквозило такое восхищение, что я ощутил со стыдом, как запылали уши и щеки. Как я это сделал, сам не понял. Просто увидев эту гадину, я впал в такую ярость и желание защитить Мизэки, что не удивился, как руку объяло невыносимым жаром, в ней раскрылись щели, из одной выскочил прямо в ладонь правой руки длинный беловатый брусок. Автоматически я швырнул его в этелофактуса, прямо в бугристую длинную морду, утыканную зубами.

Я кое-как стер с лица кровавое месиво. Боевая рука уже приобрела нормальный вид, став не отличимой от правой.

— Ладно, надо вернуться и захватить оружие. Я так понимаю, ты со мной?

— Но как ты собираешься прорваться? — на переносице её милого носика собрались нежные складочки, она вся как-то болезненно сморщилась, и вновь стало так жалко её, захотелось схватить в охапку, спрятать от всех напастей.

— У вашего корабля должны быть служебные проходы, для кабелей, для охлаждения, для механизмов. Передай мне схему, а я сам найду.

— Но мы не справимся с этими тварями! Нас двое, а их сотни!

— Ух, сотни. Много, — протянул я. — А откуда они вообще на вашем корабле? На черта вы их возите?

— Это как тараканы у вас, или крысы, — печально качнула головой Мизэки. — Пробираются, как мы находимся на какой-нибудь планете. Уничтожить их сложно. Они сразу находят укромные местечки, делают там гнездо, выводят детёнышей. Но сейчас ещё хуже…

Интересно, чем они питаются здесь? Командой? Но в таком случае от нынешних астронавтов здесь мало, что осталось. Полный неконтролируемый хаос.

— Даже так?

— Эти чудовища просачиваются через щели в пространстве-времени. Из-за того, что наш корабль здесь появился, и мы никак не можем улететь.

— И на Земле такая же чертовщина будет?

— Конечно. Пока мы не улетим отсюда! — в голосе Мизэки слышалась безнадёжность.

Мы вернулись к двери в Центр, и только сейчас я заметил над входом голографическую надпись «Hardware Labs» и неяркое голубоватое свечение, исходившее от неё. Но мог поклясться, раньше там были незнакомые закорючки, которые я просто принял за геометрический орнамент, украшение. Значит, теперь я ещё научился какому-то иноземному языку, который знали главные обители.

С тихим шелестом поднялась дверь, и мы вновь вошли в центр. Но теперь я целенаправленно начал обходить все стены, рассматривая оружие, которое вращалось под силовыми полями. Мизэки снимала поле, и я перетаскивал очередную здоровенную пушку, сваливая в общую кучу.

Оглядев дело трудов своих — отливающую золотистым металлом пирамиду из инопланетного оружия, я покачал головой:

— Это нам все не унести. Надо выбрать что-то мощное, но лёгкое.

Громкий топот, урчание, скрежет и глухой звон железа. Я вскинул глаза и мгновенно заметил, как из второго зала, где собиралось оружие, выливается толпа тех самых бронированных двуногих гадов с квадратными мордами.

— Мизэки, прячься! Быстро!

С громких свистом на меня неслась стая огненных шаров. Едва я успел отскочить за пузатую колонну, как они пролетели мимо. Шмякнулись о стены. И вспыхнули лишь фейерверком золотисто-красных искр.

Левую руку вновь погрузило в адское пекло — раскрылись полости, одна за другой выскочили пластиды. Я высунулся из-за колонны, швырнул под ноги монстрам пару бомбочек. Бабах! Все заволокло дымом. Утробное недовольное ворчание. Но лишь двое, стоявших впереди толпы, рухнуло оземь. Остальные вновь подняли оружие.

Прыжок. И я оказался около груды оружейного металла, выхватил самую большую пушку, машинально палец лёг на спусковую пластину. Грозное гудение. На экране, встроенном в приклад, один за другим вспыхнули зелёным, затем жёлтым и, наконец, огненно-красным прямоугольники, показывая уровень зарядки. И я шмальнул из пушки по гадам.

Не вылетел сноп огня, мощный лазерный луч. Только воздух задрожал, искажая очертания врагов, стены, отделанные ребристыми панелями, выпуклый орнамент на колоннах — все стало как жидкий металл.

Толпа монстров начала скукоживаться, оседать, будто их что-то высушивало изнутри. Глухой звон, стук.

— Ни х… себе, — вырвалось у меня.

Подошёл ближе. От толпы монстров осталась только испачканная сажей груда железа.

Рядом возникла Мизэки. Я бросил на неё взгляд и ухмыльнулся. Поднял пушку и внимательно осмотрел её.

— Врунья гребанная. Дезинтегратор не уничтожает живую плоть. Ха! Ещё как уничтожает. Во как! — я торжествующе оглядел поле боя с видом полководца, только что одержавшего победу над превосходящей силой противника.

— Дурачок, — она погладила меня по руке мягко, как ребёнка. — Не хотела просто говорить тебе об этом. Ты ведёшь себя, будто ты в игре. А мы ведь даже ещё не попытались вырваться отсюда. Дальше будет только хуже.

— Да и хрен с ним, — хохотнул я, но тут же стал серьёзным. — К Адаму твоему я не вернусь. И тебя не пущу.

Ещё не прошла окончательно эйфория от внезапного возвращения на этот свет. Теперь я убедился окончательно, что бессмертен. Но у этого состояния есть обратная сторона. Меня можно бесконечно пытать. Раны затянутся, я вернусь с того света. Но боль я испытываю, как обычный человек. Максимум, что может моё сознание, просто отключить меня на время, как перегревшийся автомат. А потом вновь включить, вернув к жизни.

Говорят, когда человек умирает, ему кажется, он летит по туннелю к ослепительно яркому свету, встречается с умершими родственниками. Да ни хрена подобного! Никакого туннеля, рая, ада, я просто упал в бездонный колодец, где меня объяла тьма. И время застыло, потеряв всякий смысл. Я ничего не ощущал, ни о чём не думал. И потом сквозь вязкую тьму услышал зовущий звук, мягкий, певучий. Будто меня звала мать, и хотелось вскочить, побежать на зов, но я не мог пошевелить даже пальцем, лежал как деревянная колода, и неподвижность сводила с ума.

Веки приподнял с трудом, будто на них сверху выложили свинцовые пломбы. И увидел совсем близко мерзкую рожу амбала, который истязал меня. Било по нервам жужжанье электропилы в руках этого ублюдка. Вложив всё силы в удар, я врезал Тенингену. Он хрюкнул, обмяк. Выпучил глаза, трясясь, как огромный кусок студня, выронил инструмент.

Чтобы было потом, я помнил смутно. Ярость так ослепила меня, что хотелось разнести к чёртовой матери всё, что подвернулось под руку. И с садистским наслаждением я кромсал, бил, резал мерзавца.

Когда Тенинген мешком дерьма свалился на пол, я увидел Мизэки, на щеках её проступили алые пятна, губы дрожали. Но глаза горели от радости. Она улыбалась.

А потом в плен взяла досада, когда понял, что у меня нет руки. Вырастить её я не смог бы. И может быть, другой бы человек на моём месте ощутил бы лишь радость от того, что он жив. А рука, ну что рука. Сделать биопротез сейчас проще простого. Да вот только для лётчика, для пилота он бесполезен. Не та чувствительность. Лётчику нужна мелкая моторика, как для плетения кружев, или игры на скрипки. Ни один протез на Земле не позволил бы мне её восстановить. Но Мизэки, гений, она смогла это сделать.

— Мизэки, передай мне схему корабля. Все детали, что знаешь.

— Как передать?

— Мысленно. Мысленно. Напрягись. Представь, что видишь её. И дай увидеть мне.

— Олег, это сложно, — она покачала головой. — Чтобы передать тебе мои мысли, общаться с тобой телепатически, мне пришлось использовать тот пыточный инструмент. Помнишь? Разряд током, чтобы активизировать те области твоего мозга, которые отвечают за телепатию. А так…

— А ты попробуй просто так, — я подошёл ближе, взял её за талию. — Вдруг получится без шоковой терапии?

Она немного выгнулась назад, глаза остекленели, и я вдруг ощутил, что впадаю в некое оцепенение, в транс. И мысли Мизэки стали прозрачными, понятными. Ясно и чётко я увидел всё внутренности корабля, будто знал это и раньше. Мелькали картинки — причудливо изогнутые под немыслимым углом ленты магнитных трапов. В огромных залах трудились инопланетные механизмы. В овальном бассейне, выбрасывая огненные фонтанчики, кипела ярко-оранжевая лава.

Иногда я чётко осознавал, как всё это работает, но чаще всего меня охватывал лишь восторг перед гением, который смог сделать это. И всё заслонила величественная картина — в огромном пустом зале в центре возвышалась шестигранная колонна, высотой с небоскрёб. Насаженные на неё широкие кольца разного диаметра, быстро вращались, разбрасывая ослепительные искры. Шипя они падали на прозрачный пол, и словно проходили насквозь, превращаясь в прекрасные звёздные кружева.

— Последнее, что ты увидел, — сказала Мизэки. — Это устройство, которое позволяет нам перемещаться по Вселенной и пролетать в другие миры. Но оно не работает. Крутится вхолостую. Потому что обратный механизм, его «сердце», с которым он связан, разрушен астероидом.

— Красиво. Если показать Артуру, может он смог бы понять, как все это восстановить. Почему вы не обратились к нему? Ему было бы интересно.

— Я так и сказала Адаму, но он не захотел раскрывать тайну нашего корабля.

— Я понял.

Я повесил на плечо дезинтегратор, плазмаган, а Мизэки отдал арбалет, который стрелял раскалёнными болтами. Лёгкий, но эффективный. Расставаться с остальным оружие жутко не хотелось, но и захватить всё мы не могли.

Подошли к выходу, и Мизэки набрала код.

И тишина. Никакого движения. Мизэки занервничала, вновь набрала код, и опять — неудача.

— Адам заблокировал выход, — сказала она таким упавшим голосом, что, казалось, наступил конец света.

— Не дурак же он. А я-то думал, чего он не насылает на нас новые орды врагов. Теперь мы в ловушке.

Я задумался. Плазменным резаком вскрыть эту дверь раз плюнуть, но мы потеряли бы кучу времени. И неизвестно, сколько пришлось бы уничтожить врагов. А боеприпасов в этой лаборатории было маловато.

Мизэки растерянно моргала, от лица отлила кровь. Испугалась, девочка. Но я знал, как её утешить и ободрить. Вызвал мысленно схему корабля и нашёл выход.

— Пошли! — скомандовал я бодро, и направился в угол зала, где на постаменте вращался, словно средневековый рыцарь в доспехах один из гардов, чей отряд я разъял на атомы. За ним, в углу, почти не отличимая от остальных плит пола, выступала шестигранная крышка люка.

Вообще заметил, что почти всё вокруг — стены, пол, постаменты для оружия были шестигранными. И решётка на моей боевой руке тоже подражала пчелиным сотам. Самая устойчивая и гармоничная структура. Пчёлы это давно поняли, а люди пришли к осознанию подобного не сразу.

Я развинтил болты, на которых держалась крышка, и довольно легко сдвинул, обнажив тёмный зев колодца. Посветив фонариком, понял, что бездна обманчива. Дно там как раз просматривалось хорошо. Спрыгнул вниз и помог спуститься Мизэки. Глаза мгновенно адаптировались к темноте. Я переключил их вначале на инфракрасный режим и тут же обнаружил в полусотне шагов длинное тело. Судя по очертанию — этелофактус.

И точно, тварь спала прямо на блестящих кишках труб, проходящих по полу. Проснулась и начала лениво потягиваться. Ну, прямо как кошка. Потом рявкнула, и медленно виляя длинным, как у варана, хвостом, потрусила к нам.

— Мизэки, стой за моей спиной, — скомандовал я.

Выхватив из брюк припасённый там плазмид, я швырнул в звероящера. Бабах! Мизэки взвизгнула. А фонтан кровавых ошмётков полетел прямо в нас. И на долю секунду я пожалел, что у меня нет щита против этой мерзости. Машинально поднял левую руку, пытаясь защититься и…

Летевшая в нас груда мясного фарша вдруг глухо шлёпнулась о невидимую преграду и медленно стекла багровыми потёками.

— Это ещё что такое? — удивлённо я поднёс левую руку к глазам.

Теперь сквозь кожу проступила серебристая решётка, но с теми же ячейками- сотами. А в них будто плескалась голубая жидкость.

— Похоже на силовой щит, — сказала Мизэки спокойно, как о чем-то само собой разумеющем.

— Чёрт возьми, Мизэки! — я едва сдержался, чтобы не выругаться матом. — Когда ж ты мне объяснишь, что у меня ещё в этой руке есть?

— Олег, — она вздохнула. — Это не просто бионическая рука, это практически существо, обладающее собственным разумом и самосознанием. Оно будет работать на тебя.

— Волшебная палочка? А если оно начнёт работать против меня? Обидится на что-то?

— Нет. Такого не должно быть. Не предусмотрено алгоритмом взаимодействия с хозяином.

— Круто. Только я не терплю непредсказуемость. Надо, чтобы во всем был план. Инструкция. Ладно. Пошли дальше.

Миновав кучку кровавых ошмёток — все, что осталось от этелофактуса, мы доползли до конца коридора. Он круто обрывался на квадратной дыре. Я осторожно заглянул туда — подо мной отливала металлом неширокая полоса, заросшая серо-зелёным месивом. Показалось, что оно шевелится, выбрасывает вверх нечто, похожее на шупальца. Мысленно я увеличил этот кусок карты. Огромный зал, размером с крытый футбольный стадион. Сверху донизу его пересекали хлипкие, смахивающие на качели, мостки, верхний ярус крепился к потолку цепями. В инфракрасном свете было заметно, что все поверхности — стены, потолок, мостки покрывала какая-то живая хрень. Она пульсировала, перемещала более горячие участки участки то туда, то сюда. И все это доверия не внушало. А скорее пугало.

— Эй, чего у вас там? Похоже что-то живое? Мясная фабрика? — пошутил я, пытаясь хоть как-то вывести Мизэки из ступора

— Нет, — сухо ответила она. — Раньше здесь была лаборатория, которая вырабатывала топливо из водорода. Мы улавливали его из космоса. Перерабатывали и сжижали. Но потом нашли другое топливо для двигателей. Более эффективное. А эту часть забросили. И тут поселилась какая живность, с которой мы бороться не стали.

— Да, Мизэки, нерационально вы используете свой звездолёт. Какого же он у вас реально размера? Если со стороны посмотреть? А?

— Большой. Но Олег, мы не пройдём здесь! Надо искать другой путь.

— По моим прикидкам прямо за воротами этого зала находится коридор, который ведёт к шлюзам. Это самый короткий путь.

— Он опасный, Олег! Очень опасный.

— Мизэки, если ты мне покажешь место на твоём звездолёте, где не опасно, я на тебе женюсь, — я притянул её к себе. — А вообще, если мы выберемся из этого ада живыми, я точно на тебе женюсь. Хочешь?

Она лишь тяжело вздохнула, даже не отшутилась, не стала кокетничать, не сказала, что замужем или что-то в этом роде.

Я вытащил из руки парочку бомбочек и швырнул вниз. Хлопок, ещё один. И серо- зелёная масса расползлась, стала прозрачным студнем, обнажив блестящий сплав. Я спрыгнул вниз. Шлёп! Чуть не поскользнулся. Но приземлился удачно, мостик не оборвался подо мной, даже не шатнулся. Это уже радовало.

— Ловлю, принцесса, — задрав голову, крикнул я девушке, чьё обеспокоенное лицо виднелось в проёме люка.

Мизэки осторожно спустила ноги, повисла на руках. Покачавшись так пару минут, разжала пальцы и очутилась прямо в моих объятьях. Я сразу ощутил, как она дрожит всем телом, а кожа у неё, как лёд. Прижал к себе и легко поцеловал в губы, покачал как ребёнка. Она высвободилась, как мне показалось с неохотой. Ну или мне так хотелось думать.

И я осмотрелся, наконец. Мостки, которые пересекали весь зал, по большей части обрушились от времени, или из-за того, что не выдержали тяжести этого странного живого месива. Интересно, а чем оно питается здесь? Может быть, всё это одна большая ловушка? И кто в неё попадались, эта хрень сжирала. Попасть на обед непонятно кому совершенно не хотелось.

— Ладно, пошли, — сказал, или скорее приказал я.

В тяжёлой ситуации нужно, чтобы кто-то мог не просить, не предлагать, а приказывать. Человек — существо стайное, поэтому инстинктивно идёт за лидером.

Я снял с плеча дезинтегратор и как пылесосом разложил всю эту живность на атомы. И мы побежали по освобождённому пути. Я обернулся и холодок пробежал по спине. Эта странная живность постепенно восстанавливала своё разрушенное тело, пульсировало и надвигалось на нас. Радовало ли то, что происходило это медленно. Мы вполне могли добежать до стены и перебраться к воротам.

— А-а-а-!

Мизэки поскользнулась, не удержала равновесия и перевалившись за хлипкие полуразрушенные перила, упала вниз. Я даже не успел схватить её за руку. Где-то далеко внизу раздался громкий всплеск, утробное чавканье и дикий визг огласил стены. Ну вот, на тебе, только жениться хотел. Зараза! Я сбросил оружие, вытащил из сумки налобный фонарик. Прикрепил и спрыгнул вниз.

Сколько летел, сказать трудно, но приземлился удачно — что-то мягкое, склизкое смягчило удар. Яркий свет фонаря ударил прямо в жуткую картину, от которой по коже продрал мороз. Тело девушки обвило толстое бревно. Оно вырастало прямо из пола. В прыжке я оказался рядом и тут только осознал, что не захватил никакого оружия с собой. Ни электропилы, ни плазменного резака. Болван! Балбес! Идиот! Отругав себя матерными словами, я лихорадочно огляделся, пытаясь найти какое- то оружие рядом. Ничего! Только сплошное пульсирующие болото. По нему шли волны. Они всей своей массой громоздилось, налезали на Мизэки, хоронили её

Вне себя от досады и ярости, я бросился на это бревно и изо всех сил стал бить кулаками. И тут живая масса вздрогнула, словно от боли. Дикий визг ударил в барабанные перепонки. А я радостно замахнулся, чтобы ударить ещё раз. Мама дорогая! Из левой руки у меня торчало лезвие с острой кромкой. Я хотел именно такое!

Я оседлал чудище и с удовольствием воткнул в него своё оружие. Длинный острый клинок вошёл как в масло, распоров плоть. Оно развалилось под моей рукой, как хороший кусок говядины под тесаком опытного мясника. И я с удовольствием раскромсал гадину.

Расшвыряв ногами останки в стороны, бережно поднял обмякшее, сразу ставшее невыносимо тяжёлым тело. Прижал к себе. Пару долгих мгновений, показавшихся вечностью, я ждал.

— Что это было? — Мизэки, наконец, открыла глаза, всхлипнула. И вдруг заплакала. Горько так, будто прощалась с кем-то дорогим.

— Некогда плакать. Некогда. Пошли.

Я потащил её к свисавшей с нижнего яруса полуразвалившейся лестницы. Надеясь, что она выдержит. Придерживая девушку одной рукой, подёргал за остатки перил. Вроде крепко. Помог Мизэки поставить ногу на нижнюю ступеньку. И девушка на удивление проворно забралась вверх. А я в мгновения ока оказался рядом.

Так мы перебрались на верхний ярус. Я подхватил оружие и мы осторожно, уже не спеша, начали пробираться в конец.

— Уф, вот наконец пришли, — я поднял дезинтегратор, чтобы очистить ворота от живой массы.

Но стоило мне поднять пушку, как раздался грохот, мостки заходили ходуном. Топот стада слонов в саванне. Страшный удар сотряс зал. Дверь вывалилась. И я с удивлением обнаружил, как открывшийся проход загородило существо, размером с трёхэтажный дом. Смахивало оно на слона, но вместо задних ног у него были гусеницы.

— Ну ни х… себе, — только успел сказать я.

Как из отверстия под хоботом вырвалась струя огня. Я успел оттолкнуть Мизэки за свою спину и согнуть левую руку перед собой, надеясь, что силовой щит сдержит огонь.

Какое там! На меня обрушилась адская, ни с чем не сравнимая боль. Я слышал свой дикий вой, будто он исходил не из моей глотки, а отовсюду, отдавался эхом. Перед глазами вспыхнули мириады сверхновых, и я рухнул в бездонный колодец с тьмой.

Но через мгновение, как показалось, открыл глаза и тут же увидел обеспокоенное лицо Мизэки. Она вздохнула и слабо улыбнулась. Я оглядел себя. Мизэки, видно сумела перетащить меня к самому началу нашего пути. Под люк, из которого мы выпрыгнули.

Чудовищное пламя должно было сжечь меня до костей. Но с изумлением я успел лишь увидеть, как исчез последний ожог, отвалилась толстая чёрная корка, а на её месте зарозовела здоровая кожа.

Я встал, отряхнул куски собственной сгоревшей плоти и огляделся. Бессмертие такая штука, что иногда ею совсем не радуешься. А чудище так и стояло в воротах, отрезав путь к свободе.

— Это что за монстр? — спросил я. — Живой?

— Нет. Это робот.

— Отключить сможешь?

— Нет, у него столько степеней защиты…

Мизэки с такой безнадёжностью помахала головой, что я матерно выругался и с досадой стукнул ладонью по хлипким перилам.

— Но если его оглушить чем-то, устроить замыкание, — быстро добавила девушка.

— Я смогу проникнуть в его процессор и сбить настройки.

— Я понял.

Уперев руки в боки, я походил по мостку туда и обратно. Задрал голову вверх и вгляделся в потолок.

— Там у вас кабели? Высоковольтные? Они в рабочем состоянии?

Мизэки тяжело вздохнула, и её взгляд говорил без слов, что я сморозил глупость. Но если идея, кажется поначалу глупой, это вовсе не означает, что она не верна.

— Если ты даже сумеешь перерубить их, получишь такой разряд тока…

— Сколько конкретно?

— Около двух тысяч.

— У, это пустяки.

Не обращая внимания на перекошенное от ужаса лицо девушки, деловито огляделся. Самый верхний ярус мостков как раз находился под самым потолком. Но как туда забраться? Придумать верёвку, липкую паутину, чтобы они вылетели из моей левой руки, я не собирался. Вспомнил, что предусмотрительно захватил с собой самую обычную лестницу с кошками. Вещь старинная, но такие вещи редко подводят.

— Олег, что ты собираешься делать? — Мизэки нервным движением отвела спутанные пряди волос с лица, взглянула с такой жалостью, что я не удержался и прижал её к себе.

— Я заберусь туда. Вооон на тот ярус, перерублю один из кабелей. Надеюсь, колымага ваша звездолётная не пострадает?

— Не пострадает! Но ты очень рискуешь!

— Да, но другого выхода нет.

Я вытащил из рюкзака свёрнутую в бобину лестницу. С одной стороны закрепил на ярусе, где находились мы. Потом лихо размахнулся и закинул второй конец на мостки под потолком. Резкий свист распорол воздух. Звон металлических крючков. И передо мной растелилась удобная дорога. Я перебрался наверх. Прополз дальше. Острым кинжалом, выскочившим из моей руки, перерезал тросы, на которых держался один из кабелей. Не самый толстый — надеялся, что такой толщины мне удастся перерубить.

Внизу маячила серо-стальная махина робота. Я видел её так подробно, даже с выпавшими заклёпками, вмятинами на загривке и парой глубоких борозд, словно от когтей огромного саблезубого тигра. Видать побывал этот робот в передрягах. Но вот чтобы взять и наслать на двух людишек этого монстра — это надо обладать садистским воображением.

Наконец, я добрался до конца. Мысленно перекрестился и рубанул по концу кабеля.

Разряд вошёл как разрывная пуля в тело, ослепила невыносимая боль, выбила слезы из глаз. Я взвыл раненным зверем, и рухнул вниз в колодец с клубящейся тьмой. На стенках его молнии чертили кривые зигзаги, с шипением рассыпались фейерверком искр.

И вдруг всё закончилось. Я открыл глаза и увидел, что по-прежнему лежу, скрутившись в позе эмбриона, на мостках под самым потолком. А рядом провис кабель, который я перерубил. Схватил его и, вложив все силы, сбросил вниз.

Ууух! Кабель с шумом оторвался от потолка и шлёпнулся о бок робота. Тот пошатнулся. Подняв хобот, протрубил боевой клич. По его металлической серо- голубой шкуре пробежали весело огоньки. Оглушил страшный скрежет. Бабах! От монстра отделилась передняя часть. Ворвалась в зал и стала бегать как курица с отрубленной головой. То там, то здесь вспыхивал яркий огонь — монстр брызгал беспорядочно из огнемёта. Но силы его явно были на исходе. Он бегал все медленнее, с трудом поднимая коленчатые ноги. Потом замер и свалился на бок.

— Есть! — заорал я радостно.

Посмотрев вниз. И встретился глазами с Мизэки. Не мог отсюда видеть выражение её лица, но лишь ощутил тёплую волну радости, исходившую от неё. Она ликовала так же, как и я.

Благополучно вернувшись на место, я свернул лестницу, и мы спустились вниз. Задняя часть монстра застыла неподвижно. Даже в таком половинчатом состоянии она производила шокирующее впечатление. Как памятник гениям внеземной расы.

Мы вышли в широкий хорошо освещённый коридор с высоченным потолком, все стены которого заросли бугристой серо-зелёной массой, которая постоянно вибрировала, пульсировала. Что производило мерзкое впечатление.

— На хрена вам такой робот? — спросил я.

— Не спрашивай, Олег. Для дела.

— Какого? С планетами воевать? Да? И Землю можете вот так же подмять под себя. При таких-то технологиях.

— Нет. Нам не нужна Земля. Мы просто хотим выбраться отсюда.

Я ощущал, что Мизэки напряжена, испугана, но говорит правду. Между нами словно возникла телепатическая связь. И я успокоился.

— Бл… — вырвалось у меня.

Мы свернули и тут же уткнулись в тупик. Одна сплошная масса перекатывала перед нами свои бугры.

— Как же робот сюда прошёл? — бросил я сквозь зубы. — И как эта хрень успела вырасти? Зараза!

— Робота, наверно, спустили из люка в потолке, — объяснила Мизэки.

И тут серо-зелёное месиво со странным чавкающим звуком разошлось, словно анус у задницы. Хлынула коричная масса. Такая вонючая, что глаза заслезились. Мы едва успели отскочить за угол.

— Чёрт! Ну что за …?! — я закашлялся, заткнул нос.

Кровь от злости ударила в голову. Я выхватил плазмаган и пальнул прямо в центр этой огромной задницы. Брр, — сказала она. И в центре образовалось здоровенная дыра.

Схватив Мизэки, которая заходилась в жутком кашле, я протащил её в дыру, которая тут же заросла за нами.

— Фу, можно, наконец, передо… — я не окончил фразы, поражённой картиной, представшей взгляду.

Огромный сферический зал. Мы стояли на узкой каменистой площадке, которая резко обрывалась через дюжину шагов. Я прошёл до конца, бросил взгляд вниз, потом наверх. Чёрт! Чёрт! Вход в шлюзы с шаттлами находился там. Совсем рядом. Рукой подать. Но по схеме здесь должен был быть магнитный трап. А его не было! Пустота полная. Лестницу не докинешь. Эх, если бы был бы какой-нибудь летательный аппарат. Ну, хоть что-то! Летающая доска! Ничего, пустота.

Сукин ты сын, Адам! — заорал я в бессильном гневе. — Всё равно мы отсюда выберемся! Всё равно! Не остановишь ты нас! Ублюдок! Мразь!