Ловцы снов

Глава 2

Я спала и знала, что сплю. Странное ощущение, необычное.

Я никогда не практиковала осознанные сновидения. Знаю, другие пробовали. Это же такое поле для экспериментов – проникать в чужие сны. Столько неконтролируемых эмоций, нескольких минут хватит, чтобы насытиться на полгода. Но был риск не вернуться. Всегда есть риск запутаться, заблудиться в лабиринтах чужого сознания. Никогда больше не выйти и до конца своих дней остаться овощем.

Неоправданный риск. Сны непредсказуемы. А эмоции можно найти и наяву, главное – уметь искать. Или вызывать. Этим искусством я овладела в совершенстве. И не лезла туда, где опасно.

И вот – как-то само получилось.

Во сне я танцевала.

Вообще я не умела – умела другая, почти стертая из воспоминаний, прозрачный, как призрак, образ. Светлые волосы, рыжие ресницы, родинка справа под нижней губой. Ярко-синие глаза. Была ли та она вообще? Была, кажется. И танцевать училась с детства – склонять голову в поклоне, тянуть лоб к колену, выгибать спину. Перекат. Поддержка партнера. Новое па.

Я всегда восхищалась природной гибкостью и огромным усердием, с которым она тренировалась. Высокий, гладкий лоб покрывался испариной, а кончики пальцев слегка подрагивали, когда она вытягивала руку.

Я никогда так не умела – увлекаться чем-то настолько, что мир исчезал, и рождалась новая реальность. Но во сне почему-то танцевала, рисуя движениями картинку. Здесь не было пределов для фантазии. Струился ярко-зеленый шелк, мерцали бриллиантовые шпильки в свете софитов, и, казалось, крылья вырастали за спиной, когда я отрывалась от натертого воском паркета. Зеркальная «я» вторила моим движениям.

Во сне можно многое. Вернуть давно утраченное. Постичь непостижимое. Освободиться.

Танец дарил легкость. И покой, которого так давно хотелось душе. Казалось, прощение прозрачным газом растворилось в воздухе, вдыхалось, выдыхалось, впитывалось в кожу, и я освобождалась от груза, долгие годы лежащего на плечах.

Я кружилась, и монетка кружилась тоже. Затертая, с легким зеленоватым налетом старины и тройной спиралью на обороте. Того, кто крутил ее, я не видела. Его скрывала тьма. Сон создает тайны, а мотивы остаются нераскрытыми.

Я растворилась в музыке. Ступни скользили, отрывались от пола и снова касались его, лаская. Быстрее. Еще… Сливаясь с воздухом, я становилась прозрачной. И исчезала, как исчезает монета в руках у фокусника. Он сидел рядом – безликий, серый, одетый в темную толстовку с капюшоном – не разглядеть лица. Но я почему-то чувствовала, как он улыбается. Танец этот – для него, как и сам сон. Музыка, движения, даже мое платье – все придумано им. И чем быстрее крутится монетка, тем яростнее танцую я…

Испуг пришел слишком поздно. Я дернулась в сторону, незнакомый сценарист отшатнулся, монета сверкнула и исчезла, а моя рука схватила воздух.

Пробуждение было болезненным. Раскалывалась голова, шумело в ушах, во рту поселился кисловато-гнилостный привкус, навевающий единственную логичную мысль – о зубной щетке.

Черт бы побрал этого дикого! Подло использовать свои способности, особенно когда я не могу ответить тем же. Я послала в сторону Егора сто тысяч немых проклятий и кое-как села на кровати. Штормило. Перед глазами плыли багровые пятна, пространство рассыпалось на миллионы мелких деталей, которые никак не хотели складываться в общую картинку. Доползти бы до умывальника…

Встать получилось, до двери я добрела, пошатываясь. Пару шагов по коридору, щелчок выключателя. Кран заворчал, плюнул в раковину ржавой жижей и с утихающим шипением замолчал.

– Черт бы побрал и тебя, и всю эту унылую хижину! – высказалась я, подавляя приступ тошноты. Присела на край ванны, закрыла глаза. Вдох-выдох. Выбросить ненужное из головы, освободиться от раздражения, которое только мешает. Слушать, как воздух входит в легкие, наполняет их. Сердечный ритм выравнивается, шум в ушах стихает, дыхание становится ровным, в меру глубоким.

Привычный ритуал работает даже в новом теле, сознание помнит, как добиться нужного результата. Я впускаю в себя ужасающую мысль с холодным спокойствием.

Теперь я человек, а это все меняет. Стиль жизни, ежедневные ритуалы, привычки. Зато голод не будет мучить. Извечный, злой, неумолимый. И можно попытаться жить. Другие живут как-то…

Ты же так не умеешь, Яна. Никогда не умела. Станет скучно, тоскливо.

Она так говорила. Кружилась в платье – темно-синем, в горошек. Безвкусица жуткая, но ей шло. Бусы еще эти, крупные, пластмассовые. И светлая прядь, выбившаяся из прически. Извивается, льется к ключице и вниз, на тяжело вздымающуюся грудь.

– Возьми… – Голос глубокий, хриплый, пропитанный улыбкой. – Возьми мою радость.

Не знаю, зачем вообще позволяю себе вспоминать. Разговор с Егором всколыхнул прошлое, взболтал, заставляя его проступить, проявиться. Как следствие – этот сон… Воспоминания. Те самые, которые я так старательно хоронила.

Их я тоже вытравила. Я умела избавляться от ненужных переживаний, не тратить на них драгоценное время. Прошлого не вернуть, ошибок не исправить, единственное, что можно из них извлечь – опыт. А он бесценен.

Когда я вышла из ванной, мое состояние значительно улучшилось. Во всяком случае, тошнота почти ушла, и не штормило. А головная боль – дело поправимое.

В квартире было тихо. Неестественно тихо, я бы сказала. Егор ушел, а на кухонном столе я нашла записку. «Буду к обеду. Не глупи». Краткость – сестра таланта, ага. Сначала вырубил, а теперь указания дает. Сама разберусь, что делать.

Часы на стене показывали одиннадцать – самое время для начала отличного дня. День и правда обещал быть чудесным. Солнце полностью высушило лужи, плеснуло светом на влажную землю, из которой хаотично, пучками торчала молодая трава. На ветвях вздулись почки – вот-вот лопнут, выпустят свежую зелень. Из открытого окна пахло свежестью и весной. Красота!

Кофе я нашла в шкафчике над мойкой, в холодильнике отыскалась вполне приличная ветчина, нарезанный ломтиками сыр и зелень, в хлебнице – остатки вчерашнего хлеба. Не очень полезный завтрак, но, во-первых, я со вчерашнего дня ничего не ела, а во-вторых, утро простит тебе то, чего не простит вечер. Впереди у меня по плану насыщенный день, нужно подкрепиться.

Желудок благодарно заурчал, после кофе в голове окончательно прояснилось, головная боль утихла, и остатки кошмара выветрились, будто его никогда и не было.

Егор меня, конечно же, запер. Ни ключей, ни мобильного телефона я не нашла, изнутри замок было не открыть. Индюк недоверчивый! Сказала же, что подумаю над его предложением. Интересно, что он будет делать, если пресловутые родственнички действительно начнут искать Алису? Приедут сюда, станут в дверь тарабанить, полицию вызовут… Вот пусть и разбирается тогда, рассказывает, что это у нас такой вид БДСМ-отношений: он меня запирает, а я его смиренно жду. Голая. В кружевном фартуке. Устроить, что ли, ему такой сюрприз? Только боюсь, таких изысканных одежд я тут не найду. Кружево у девицы было явно не в фаворе…

С балкона открывался унылый вид на дворик. Грязные лавочки, припорошенные сигаретными окурками, пачки из-под чипсов, пивные бутылки стайкой около пустующей урны, детская площадка с ржавыми турниками и перекошенными качелями. Образец культуры и быта! Однако светило солнце, на отливах жарко ворковали голуби, и о будущем думалось легче, чем вчера. Во всяком случае, я его уже представляла – будущее это. Смутно, правда, но все равно прогресс.

С Виктором увидеться все равно дадут – Егор наверняка хочет убедить меня в его виновности, и, если подыграю, смогу извлечь выгоду. Чем быстрее соглашусь на дурацкий план дикого, тем быстрее решу проблему. К тому же, одна голова хорошо, а две – лучше, Виктор поможет выбраться, выяснит, что со мной в конце концов произошло. У него есть доступ к архиву, возможно, где-то уже упоминалось о подобных случаях «переселения душ». Егор при этом может думать, что я ему помогаю – надо же как-то приспосабливаться к новой жизни. Чем больше узнаю об Алисе, тем скорее стану независимой.

Поэтому, пожалуй, побуду паинькой – пусть радуется. Все равно свое получит рано или поздно, уж я-то постараюсь. Ответит и за грубость, и за ограничение свободы.

Около часа я рылась в шкафу. Не скажу, что безуспешно, ведь из каждой, даже самой уродской вещи можно сделать некое подобие конфетки, особенно если дополнить образ удачными аксессуарами. С ними, к слову, ситуация была не менее печальной: деревянные бусы невнятного цвета, серьги из перьев, с десяток пестрых вязаных шарфов и невероятное количество фенечек. Да уж, такое даже дети цветов побрезговали бы нацепить на себя.

В завалах тряпья я отыскала мятую белую блузу и классические брюки со стрелками. Пожалуй, с этим можно работать. Утюг нашелся в нижнем ящике комода, косметика – в потертой сумочке, и через час с некой долей удовлетворения я рассматривала свое отражение в зеркале. До идеала, конечно, далеко, но уже хоть что-то. Подумав, я расстегнула две верхние пуговицы не блузе. Одно из оружий женщины – ее красота, второе – умение создавать видимость этой красоты. Второе, причем, намного эффективнее первого.

Духи у Алисы оказались на удивление приятными. Легкий, ненавязчивый и свежий аромат – все, как я люблю.

К приходу Егора я была почти во всеоружии. Он, однако, не оценил моих стараний.

– Умойся, – заявил мне с порога. – И пуговицу застегни. Выглядишь как…

– Как? – насмешливо переспросила я, опираясь спиной о стену.

Дикий казался усталым и злым. Не похоже было, что именно я стала причиной раздражения. Ну или не только я.

– Полагаю, ты привыкла вести себя развязно. Но Алиса была не такой, а через час у нас встреча с ее подругой. Ты же не хочешь, чтобы она начала подозревать некие… отклонения?

– Мне-то какое дело? – пожала я плечами. – В конце концов, это ты затеял нелепое расследование. Запер меня в квартире, шантажируешь.

– То есть вариантом с психушкой ты не прониклась? Жаль. Но, может, на практике оценишь. Могу сделать пару звонков.

– Не кипятись, – поморщилась я. – Уже и пошутить нельзя. И вообще, тебе ли не знать, что злость – очень опасная эмоция. Мы оба в курсе, что это лишь угроза: сдашь меня и потеряешь главный шанс оговорить Виктора. Не то, что я хочу в этом помочь…

– Не оговорить, а доказать вину, – поправил Егор.

По взгляду поняла – не врет. В глаза смотрит пронзительно и действительно старается меня убедить. Не хитрит, правда верит в то, что говорит. Принципиальный до чертиков, и как только выжил один. Или он не один? Что если у диких существуют свои шайки или объединения? Совет, конечно, старается за ними следить, и Виктор всегда утверждал, что они анархисты, но вдруг ошибался? За всеми не уследишь, а человеческую хитрость еще никто не отменял. Дикие вполне могли объединиться против нас, ведь совершать диверсии проще сообща…

– Яна… – Егор вздохнул и прислонился спиной к двери. Глаза прикрыл, и от меня не укрылись ни круги под ними, ни серый цвет лица. Интересно, он вообще спал? Или держится только на заемных эмоциях? Хотя занимать-то больше не у кого… – Понимаю, что я тебе не нравлюсь. Ты мне тоже не особо, уже какая-то взаимность. Однако, у нас есть кое-что общее – Алиса. Она погибла, а ты здесь, и это произошло не по роковой случайности. Кто-то сделал это с вами.

– И ты считаешь, это Виктор? Если так, почему он до сих пор не связался со мной? Ведь если ты прав, и он действительно…

– Он предлагал Алисе покровительство, – перебил он. – Она отказалась.

– И он решил засунуть в нее меня – уж я-то точно не откажу! – саркастично заключила я.

– Я не понимаю, почему ты. И как это вообще возможно – пересадить сознание, словно орган. Но верю, что, когда пойму, найду мотив не только этого убийства, но и всех предыдущих. Убийства Светланы…

– Прекрати!

Я и сама не поняла, как это произошло. Мгновение – и я оказалась рядом с Егором, а еще через секунду он перехватил мою ладонь у своего лица.

– Похоже, не только у меня проблемы с самоконтролем, – усмехнулся он, и мне захотелось плюнуть ему в лицо. Непозволительный, совершенно нелогичный порыв. Я ведь собиралась косить под дурочку, а тут… – Может, ты не в курсе, но, когда у донора переизбыток, ему стоит поделиться с кем-то.

– Я в курсе, – прошипела я. – Но это будешь не ты, и не надейся!

– Если захочу, могу взять и без спроса.

– Псих!

– Умойся. – Он отбросил мою кисть, словно это была ядовитая змея. – И возьми себя в руки, у нас дело.

Весенняя погода больше не радовала, и я сердито смотрела на солнечный город из окна машины Егора. Удивительно, как отдельные индивидуумы умеют портить настроение и выбивать из колеи. Или это последствия «вселения»? Никогда не ощущала себе настолько беспомощной и растерянной. И порыв этот… Я ведь умею себя контролировать и, на тебе, – сорвалась. Открылась, а ведь перед ним не стоило открываться. Теперь Егор точно знает, куда бить. И ударит, определенно. Выберет момент, когда я буду наиболее уязвима, и постарается меня уничтожить.

Нет уж, я не доставлю ему такого удовольствия. Уверена, у дикого тоже есть слабые места, Алиса – одно из них, но есть еще. Найду их, получу над ним власть, и уже не он, а я буду рулить ситуацией.

– Куда мы едем? – поинтересовалась я как можно дружелюбнее. Улыбаться не стала – он прекрасно чувствует фальшь. Главное сейчас сохранить контакт, и разговор для этого – лучшее средство.

– Говорил уже, – отмахнулся Егор, круто выворачивая руль и объезжая зазевавшегося на светофоре водителя старенького «Мерса». Кто-то сзади посигналил, но Егор, как ни в чем не бывало, нажал на педаль газа.

– К друзьям Алисы, помню, – кивнула я. – Но зачем?

– Начнем с последнего дня ее жизни, – пояснил он неохотно. На меня при этом не взглянул. Вообще казалось, что смотреть на меня ему было неприятно. Зачем было отсылать меня смывать с такой тщательностью нанесенный макияж, если любоваться на природную «красоту» он не собирался? – Где была, с кем встречалась. Есть человек, который знал распорядок ее дня до минуты.

– И поэтому ты везешь меня к нему? Все-таки решил, что вариант с мозгоправом – единственно правильный?

– Склоняюсь к нему все больше, – съязвил Егор, но в голосе больше не было былого раздражения. Только усталость.

– Ты вообще спал?

Я не собиралась спрашивать – вырвалось. То ли жалость, то ли сочувствие, уж и не знаю, откуда взялось. Теперь стало сложнее контролировать себя в плане эмоций. Ничего не поделаешь, тонкости физиологии донора не изменить. Рядом со стриксом им хочется отдавать, так уж устроен мир.

Егор, видимо, подобной заботы не ожидал. Сверкнул на меня недоумевающим взглядом и поинтересовался:

– Тебе-то что?

Пожала плечами – ответить было нечего. Да и не хотелось. Слишком все зыбко и ненадежно, самое обидное, что теперь даже себе доверять стало трудно. Нужно заново учиться: и самоконтролю, и некому пофигизму, и стойкому прагматизму. Эмоции, как обжигающая лава, бурлили внутри и мешали думать. Любой, даже самый невинный раздражитель мог вывести из себя. Потому нужно быть осторожнее, меньше говорить и еще меньше прислушиваться, особенно к Егору. И как можно быстрее выйти на связь с Виктором – от этого, похоже, зависит моя дальнейшая жизнь. И свобода.

Егор припарковался в неприметном дворе, у входа в подвал, над которым красовалась тусклая вывеска «Метаморфозы». Если это судьба так шутит, то юмор у нее сомнительный. Весьма.

Внезапно потемнело. Небо заволокли тучи, клочковатые, густые. Сорвался ветер, норовя выдуть из моего теперешнего нескладного тела все тепло.

Крутые ступени скрипели под ногами, я хваталась руками за скользкие от сырости стены и дрожала. От холода, скорее всего – рановато для блузок из тонкой ткани, особенно когда теплой курточкой похвастать не можешь. И когда ботинки текут. Черт бы побрал эту Алису с ее убогим гардеробом!

Егор шел впереди, держался отстраненно и молчал. Так даже лучше. Когда начинаем общаться, заканчивается все одинаково – ссорой. Рушить нестабильный мир с диким в мои планы не входило.

Дверь распахнулась, и передо мной предстала полутемная обстановка захудалого паба. Низкие массивные столы и подобные им стулья с высокими спинками, захочешь – не сдвинешь. Круглые светильники на столах, пепельницы и устойчивое облако дыма в воздухе. Распрекрасно! Теперь волосы и одежда пропитаются им надолго.

– По возможности молчи, – велел мне Егор, придерживая за локоть. – Говорить буду я.

– Слушаюсь и повинуюсь, – скривилась я и сложила руки на груди.

Мы направились вглубь, мимо барной стойки, которую небрежно протирал молодой и симпатичный бармен. Поймав мой взгляд, он мило улыбнулся – видать, Алису тут знали. Я машинально улыбнулась в ответ, на автомате попыталась собрать впустую пропадающие крохи симпатии. Не вышло. Как-то даже обидно, что дара нет.

Егору до моих страданий дела не было, он целенаправленно шел к столику у окна, к сидящей за компьютером девице.

– Привет, Мышь, – небрежно бросил он, фамильярно присаживаясь рядом с ней.

Девушка выглядела… странно. Вызывающе. И при этом вопиюще безвкусно. Выкрашенные в голубой цвет волосы были стянуты ярко-розовыми резинками в два торчащих в разные стороны небрежных хвоста. Лоб закрывала такая же голубая косая челка. Она падала ей на глаза, и Мышь постоянно пыталась ее сдуть. Безрезультатно, к слову. Над челкой торчали очки с круглыми стеклами в широкой оправе, что придавало этому недоразумению схожести с Гаечкой. Точнее она походила на Гаечку, скрещенную с Мальвиной.

Иногда она запускала в волосы пальцы с разноцветными ногтями и убирала челку назад. Лучше бы она закрывала ей кругозор, ей богу. Торчащая челка смотрелась еще комичнее и напоминала корону из перьев попугая. На карнавале в Рио, наверное, произвело бы фурор…

– Халло, – отозвалось недоразумение и тут же нахмурилось, заметив меня. – Ты скайп включать пробовала?

– Ээээ… – растерялась я и присела напротив.

– Это я виноват, – очаровательно улыбнулся Егор. – Выдернул Алису из реального мира.

– Любовь-морковь, ну-ну, – хмыкнула Мышь и подула на синюю прядь. – Смотри, отчислят Алиску, станет подворотни мести. Или, еще хуже, на шею тебе сядет.

– Пусть садится, – радостно согласился Егор. – Я только за.

Посмотрите, заботливый какой! Это что же, получается, он врал мне про Алису. Если так, то все его душевные терзания связаны с любовичками. Как банально… Я уж подумала, это в нем благородство проснулось. Ответственность за донора. Даже скучно теперь ему помогать.

– К тому же, – дикий нацепил маску задумчивости и легкой обиды, – позавчера ты сама увела Алису на целый вечер.

– Так то было по делу, – протянула Мышь и снова подула на челку. – Андрей спонсоров пригласил, а Алиса у нас лучшая по части дипломатии.

– Спонсоров? – заинтересовался Егор. – В ваш клуб?

– Ага. Дались они ему! Нормально ведь все было, но нет, нужно, чтобы о нас узнали в мире. Развитие, плюшки всякие в виде конференций. Амбиции какие-то… Фу быть таким меркантильным!

– Согласен, – кивнул Егор и лукаво на меня посмотрел. – Деньги портят людей.

Я невозмутимо молчала и пялилась на столешницу. Если разговор и имел ко мне какое-то отношение, смысла я пока не уловила. Мышь углубилась в пучины виртуала, сосредоточенно тыкала пальцами в неприлично громкие кнопки клавиатуры и, казалось, совершенно потеряла к нам интерес. Я испытывающе посмотрела на Егора: чего, мол, мы делаем в этой дыре. Егор невозмутимо принял меню у хмурой официантки и повелительно заказал два крепких кофе. Без сахара. Ну уж нет, раз вызвался содержать, пусть и с желаниями моими мирится.

– Мне фиалковый раф, пожалуйста, – поправила я Егора, – на что он лишь усмехнулся и ближе подвинулся к Мышке-норушке, бесцеремонно заглядывая в экран ее ноутбука. Я-то думала, это со мной такой грубиян, а ему просто изначально такта не отсыпали.

Мышь поперхнулась и уставилась на меня как на чудо природы.

– У нас не готовят, – почти зарычала официантка и шмыгнула носом.

– А какой у вас готовят?

– У нас только растворимое кофе. Но могу попросить, чтобы в него молока налили.

Прокисшего, небось.

– Обойдусь, – поморщилась я и отвернулась, потеряв к ней всякий интерес. Мышь смотрела на меня, прищурившись, Егор – зло, и я поняла, что в чем-то прокололась. Что, ничтожества вроде этой рыжей никогда не слышали о нормальном кофе?

– Чего это тебя на экзотику потянуло, Лиса?

Потрясающе! У меня теперь и прозвище есть. Еще пару пошлых татуировок, две рюмки водки и вольюсь в банду идиотов.

– Так кофе одно или два? – нарочито громко переспросила невоспитанная девица.

– Один, – поправила я, не прерывая зрительного контакта с Мышью. Раз прокололась, нужно как-то исправлять, а то пустит меня Егор на ментальные котлеты, а я жить хочу. Это желание вообще как-то ощутимее, когда наблюдаешь себя в гробу.

Официантка фыркнула и удалилась.

– Хватит доставать Маринку, – бесстрастно сказала Мышь, снова утыкаясь взглядом в ноутбук. Подозрительности на ее лице больше не было. – Ты сама Олежку бросила, а она за ним с пятого класса бегала, вот и бесится. Не уподобляйся. И вообще, у тебя теперь Егор есть.

О, да тут страстные разборки местного разлива. Олежка – это, по-видимому, бармен. Только этого мне не хватало до полного счастья – вычисления углов любовного треугольника. Со школы тригонометрию не люблю.

А Алиса, оказывается, та еще соблазнительница. Действительно в тухлом… ой, в тихом омуте черти водятся.

Что ж, в любовь я играть умею.

– Егорушка – клад! – немедленно согласилась я и накрыла ладонью его руку. Дикого аж передернуло. Похоже, у него на меня аллергия. – Не нарадуюсь. Даже не знаю, за что мне такое счастье-то привалило.

Сарказма сдержать не смогла, и он выдал меня… нас с потрохами. Но какое мне дело до каких-то синеволосых девиц и прочих знакомых Алисы? Постепенно – сразу будет слишком подозрительно – я все равно разорву эти тягостные и ненужные отношения. И «жениха» пошлю… куда подальше. Вот только разберусь, что со мной произошло.

Егор сжал мою руку чуть ли не до хруста костей и наградил пронзительным взглядом. Мышь даже не заметила нашей замаскированной перепалки и продолжала сосредоточенно стучать по клавишам. Я все меньше понимала смысл этой странной встречи, но предпочла молчать. Наверняка у Егора есть некий план, вмешиваться в который я не сочла нужным. Сыграю кроткую девочку, которой скорее всего и являлась Алиса.

– Сегодня вы снова идете к Андрею? – наконец, поинтересовался Егор, глядя при этом почему-то на меня, а не на Мышь. Ах да, это же я его девушка, не стоит забывать. Я пожала плечами, помня о предостережении молчать.

– Вот! – Мышь развернула к нам монитор ноутбука. – Событие года.

На странице красовался рекламный баннер в бирюзовых тонах с манящим лозунгом «Познай себя изнутри». Ниже расположилась картинка с сидящим в позе лотоса человеком, на котором кругами были обозначены чакры. Баннер приглашал на открытую встречу с обществом, практикующим осознанные сновидения, и обещал массу новых ощущений, избавления от болезней и познание себя настоящего.

Интересно…

Егор внезапно выпустил мою руку и поднялся.

– Нужно позвонить, – бросил небрежно и тут же удалился на улицу.

Если это такая проверка, то я ее не поняла. Сам же велел молчать, а тут… Мышь хмурилась и на меня не смотрела.

– Мы идем на это мероприятие? – решила я разбавить неловкое молчание невинным вопросом.

– Придется, – поморщилась Мышь. – Но я не одобряю. Раньше все было как-то камерно, все друг друга знали, зона комфорта на месте. А теперь набежит толпа, и прощай уют. Реклама, чтоб ее. Инвесторов ищут, а нафига они? Только свои носы сунут и начнут все менять. Вот увидишь, все центровые сбегут.

– Денег захотелось, понятно…

– Я могу понять Андрея, это его детище, а денег на аренду нет. Раньше вообще собирались у него, а потом жена выгнала. Кто согласится принимать у себя в доме сборище стремных придурков? А еще чаи всякие, сладкое, чтобы в норму прийти. Вот и приходится выкручиваться.

– Скинуться – не вариант?

– Ты чо, Лиса? – Она взглянула на меня недоумевающе. Разве что пальцем у виска не покрутила. – Уже сто раз обсуждали! Не всем финансы позволяют и квартиры снимать, и тратиться на благотворительность.

Ого, вот оно как, значит… А по апартаментам Алисы и не скажешь, что она такая богачка. Дыра самая настоящая, о гардеробе я вообще молчу.

– Извини, – виновато потупилась Мышь. – Слишком резко вышло.

Ничего, ничего. Продолжай. Чем быстрее узнаю о прошлой обладательнице этого тела, тем скорее избавлюсь от дикого.

– Ты же знаешь, у нас мало кто помочь может, а у тебя не так много денег, чтобы поднять весь клуб. А на одних амбициях Андрея не выедешь, всем комфорта подавай. Кофе, чай, печеньки. Аренда, в конце концов.

– Да уж… Возможно, идея с инвесторами не так и плоха.

– Да там тех инвесторов… В бессмертие души верится сложнее, чем в счет в банке. Всем прибыль нужна, сама понимаешь, – выпалила Мышь. – Уверена, Алмазову тоже. Не нравится он мне. Какой-то скользкий.

– Алмазов? – У меня даже голос дрогнул. Быть не может! Таких совпадений не бывает, и, чтобы окончательно убедиться, что не ослышалась, я спросила: – Виктор?

– Вот чего он тогда к тебе прицепился, а? Нужно было сказать Егору, он быстро научил бы некоторых не цепляться к чужим девушкам. Все твоя неконфликтность… Я бы сама промеж рогов дала, чтобы не повадно было за руки хватать!

– Уверена, он не хотел меня обидеть.

Это я сказала скорее для себя, чтобы поверить. Убедительности в голосе не было ни капли. Если Виктор и правда замешан, если…

Нет. Поверю в это, придется признать: я обречена. Мне не поможет никто, а отчаяние – не лучший советчик. К тому же, мало ли причин для интереса Виктора к клубу. Возможно, он и правда искал там донора. Возможно, предлагал Алисе свое покровительство. Я могу даже допустить, что на молоденьких девочек его тянуло – все-таки он мужчина. Человек, в конце концов. Люди имеют слабости. Это не повод считать его убийцей.

– Хотел или не хотел, а рукоприкладство его не красит. Хотя, вангую, деньги его нам не светят. Особенно, если продолжат приходить такие, как он. – Она ткнула пальцем в сторону выхода.

Я обернулась и обомлела. Гоша! А он какого черта тут делает? Сначала новость о Викторе, теперь этот объявляется именно там, где нахожусь я. Была бы параноиком, впала бы в истерию. К счастью, прагматизма во мне достаточно, чтобы не искать врагов там, где их нет. Да и не тянет Гоша на того, кого следует опасаться. Божий одуванчик, тихоня и стесняшка. Сколько себя помню, он и смотреть-то на меня боялся, всякий раз отводил взгляд. И заикаться начинал так забавно. Все время хотелось потрепать его по волосам и отправить к мамочке.

Сейчас не хотелось. Сейчас Гоша был моим шансом на свободу.

– Извини, я на минуту.

Встала и уверенно направилась к барной стойке, куда прошествовал нежданный гость.

– Жорж!

Он обернулся, прищурился, не узнавая. Конечно, ведь я теперь на себя совсем не похожа. Но не передать, как я была рада встретить его здесь. И, чтобы предотвратить возможную капитуляцию в опасно близкую дверь, я схватила его за рукав.

– Это просто подарок судьбы!

– Простите… – промямлил Гоша и потупился. Щеки тут же пошли пятнами – так обычно бывало, когда он смущался. По началу меня это забавляло, затем начало раздражать, а потом я привыкла и потеряла всяческий интерес к любимому чаду Виктора. Любовь к детям иррациональна, даже если они не родные.

– Ты мне очень нужен. Вот прям сейчас.

– Простите… – повторил он немного гнусаво и осмелился все же на меня посмотреть. – Мы, кажется, незнакомы.

– Так давай знакомиться, – предложила я и протянула руку. На всякий случай ладонью кверху – в знак высочайшего доверия и полной открытости. – Алиса.

– Георгий, – несмело улыбнулся он. – Друзья зовут меня Жорж.

Он сжал мою руку, едва-едва, и тут же отпрянул, словно боялся обжечься. А потом посмотрел на декольте. Все же не прогадала я с блузой.

– Вы такой застенчивый, – промурлыкала я, взяла его под локоть и увлекла вглубь бара, к самому дальнему столику, в углу.

Полумрак – идеальное место для интимных разговоров, особенно когда нужно следить за входной дверью и не прозевать Егора. Он, похоже, не на шутку увлекся телефонным разговором. Впрочем, мне это на руку.

– Мне нужно, чтобы вы кое-что передали отцу, – заговорщически прошептала я, глядя Гоше прямо в глаза. – Сумеете?

– Отцу? – переспросил он, вытаращился на меня, отчего сделался еще больше похож на рыбу.

– Скажите Виктору, что Яна передавала привет.

Я попросила у него ручку и записала на салфетке адрес квартиры – единственный контакт, которым располагала.

Виктор придет. Обязательно. Уверена, он не списал мою смерть на случайность или рок, наверняка ведь пытается докопаться до правды, выяснить причины и найти виновных. А значит, придет.

– Пусть заедет до обеда, в будний день, – добавила я, полагая, что Егор не сможет присматривать за мной круглосуточно. Наверняка он где-то работает – дорогую машину нужно еще содержать. Я уже молчу о приземленных потребностях в виде еды и одежды.

– Я…яна?

Казалось, новость ошеломила Гошу настолько, что он потерял дар речи. Бедняжка. Всегда жалела убогих.

– Валевская, – добила я и встала из-за стола. Пора закругляться, Егор не станет долго изображать занятого разговором.

Не оглядываясь, я проследовала к столику, за которым сидела Мышь. Не знаю, заметила ли она мое отсутствие, но возвращение никак не отразилось на ее сосредоточенном на переписке лице.

– Этот чудик стремный, – спустя пару минут бесцветно произнесла она, не отрываясь от компьютера. – Трется в клубе, зырит странно, будто выбирает себе жертву. – Наконец, она решила почтить меня взглядом. Весьма пронизывающим. – Маньяк!

– Гоша был в клубе? – удивилась я.

– Да он там прописался! Гоша… тоже мне имечко. С таким и до заворота мозгов недалеко. – А ты с ним когда познакомиться успела? Не видела, чтобы вы там общались.

– И часто он там… появлялся? – Я проигнорировала вопрос и постаралась сохранить на лице бесстрастное выражение. Получилось наверняка не очень, и я сделала вид, что изучаю собственные ногти, совершенно не знакомые с маникюром. Печальное зрелище.

– Ты чего! Каждый четверг, – с энтузиазмом ответила Мышь, окончательно позабыв о существовании ноутбука. Видать, живые сплетни ее интересовали несколько больше, чем бездушная машина. – Не помнишь, что ли? Он еще к Ольге клеился, но к ней каждый дурак клеится и выпрашивает приглашение на вип-танец. Или в койку.

Мышь страдальчески закатила глаза, и по этому жесту я поняла, что о пресловутой Ольге она не лучшего мнения. Пригодится мне эта информация? Вряд ли. Если учесть, что я никого не помню из знакомых Алисы. А вот факт, что Гоша захаживал в место, где проводила время наша пай-девочка, весьма любопытен.

– Так может, он ее поклонник? Если за ней таскался?

Мышь пожала плечами.

– Может. – И добавила яростно: – Я вообще не понимаю, зачем она к нам ходит. Светит буферами да жопой в блестках, улыбается, молчит, а как дойдет до дела – с практиками полный провал. Чакры, видать, забиты спермой.

Ого, жестко. Мне даже захотелось познакомиться с этой Ольгой, это ж надо так уметь людей доставать. Вызывать настолько живые и настолько сильные эмоции уметь надо. Респект.

Егор вернулся внезапно, почти так же внезапно, как и ушел.

– Я сегодня иду на встречу клуба, – тут же ошарашила я, однако удивленным он не выглядел.

– Конечно, иди.

И улыбнулся еще так противно, как только челюсть не свело. И тут я поняла: он планировал это с самого начала! Решил сделать меня приманкой в своей маниакальной охоте на Виктора. Виктор же не знает, что я – это я, вдруг растеряет бдительность и нападет прямо среди толпы людей. Тут Егор его и схватит.

Идиот! Хотя… мне это только на руку.

Я одарила дикого такой же приторной улыбкой и отвернулась.

– Вот гад! – экспрессивно воскликнула Мышь и резко захлопнула крышку ноутбука. Выглядела при этом как обиженный пупс из магазина игрушек. – Взломал-таки!

– Кто и что взломал? – неохотно поинтересовалась я. Все-таки номинально она мне подруга, наверное, в таких случаях полагается проявлять интерес к проблемам друг друга.

– Диггер семь семь семь взломал-таки мой акк на облачном диске и выложил в сеть фотки с прошлого нового года. Ну те, на которых я кальян курю в эротическом костюме Снегурочки. Позорище!

– Теперь ты точно его убьешь, – усмехнулся Егор.

– Шутишь?! Теперь придется с ним на свиданку идти. Проспорила ведь. А вообще… – Она сделала паузу и мечтательно посмотрела в потолок. – Он так упорно добивается моего внимания, пожалуй, стоит дать ему шанс.

Очаровательно!