Лорд-Чародей

16

Когда они перевалили через поросшую травой вершину холма, Крушиле стало казаться, что за ним наблюдают. И он подозревал, что чувства скорее всего его не обманывают. Глаза и уши у Лорда-Чародея могли быть повсюду, и он не мог не заинтересоваться тремя Избранными, самостоятельно, без проводника, бредущими к его прежнему дому.

Кроме того здесь, как и во всем Барокане, их окружали лерры, а после того как они миновали пограничный камень, все эти лерры были дикими, незнакомыми и неприрученными. Здесь не было жрецов, способных с ними договориться, не было сил, способных их обуздать, если не считать той магической защиты, которой обладают Избранные. Поскольку трое путников вступили сюда без приглашения или сопровождения, лерры земли, деревьев и небес явно не спускали с них глаз.

Жители и жрец безымянного поселения пожелали им счастливого пути, но сопровождать до границы отказались. Жрец честно признался:

— Мы не желаем видеть тех ужасов, которые могут приключиться с вами, а если мы проводим вас до границы, то не сможем этого избежать.

Пограничным знаком служил черный валун. Вырубленные на нем символы и надписи настолько пострадали от ветров и влаги, что Крушила не смог понять их значения. Остановившись у камня, он вопросительно взглянул на спутников.

— Некоторые лерры предпочитают, чтобы их не беспокоили, а знаки почтения их раздражают, поскольку пробуждают от сна, — сказал Ведун, встав за спиной Крушилы. — Но большинство духов ценит наше внимание, ибо оно указывает на то, что мы с уважением относимся к их могуществу.

С этими словами Ведун опустился на колени, склонил голову и возложил ладони на землю у основания черного камня.

— Какие бы силы ни обитали за этой чертой, — напевно произнес он, — мы приветствуем их и предлагаем мир. Мы не желаем вам зла и вторгаемся на вашу территорию только потому, что нас призывает долг. Укажите нам дорогу, если можете, просите чего хотите, а мы сделаем все, чтобы ускорить свой путь и выполнить все ваши желания.

— Я никогда не слышал этой молитвы, — заметил Крушила.

— Несколько лет назад я услышал ее от проводника из Гэлбека, — сказал, поднимаясь с колен, Ведун. — Мне показалась, что она годится для этого случая.

— Будем надеяться, — произнесла Ясновидица и махнула рукой: — А теперь — туда.

— Ты считаешь, что Каменистый Склон там? — спросил Крушила. — Мне казалось, он чуть западнее.

— Ты прав, но я показала туда, где когда-то пролегала тропа. Я это чувствую.

Крушила внимательно посмотрел на траву под ногами и на густой кустарник впереди, но никаких признаков тропы не обнаружил.

— После пяти лет запустения это неудивительно, — заметил Ведун.

— Вперед, — скомандовала Ясновидица и прошла мимо пограничного камня.

Теперь они шагали по диким местам. Впереди — Ясновидица, Крушила прикрывал тыл. Молодой Воин всегда чувствовал разницу между дружественными и дикими леррами.

На сей раз ощущение было острее, чем обычно. Воздух словно дрожал от враждебности, а чувство, что за ними наблюдают, с каждым шагом становилось все сильнее. Всякий раз, когда он оглядывался по сторонам, Крушиле казалось, что на него смотрят глаза злобных созданий, скорчившихся за кустами или сидящих на ветвях деревьев. Если он пытался сосредоточить на них взгляд, глаза мгновенно исчезали.

Он чувствовал, как другие лерры кружат около них невидимками. Леррами полнилась не только земля, но и воздух. Время от времени враждебные духи касались его кожи — их прикосновения были леденящими. Да, здесь была жизнь, но это не спокойное и упорядоченное существование управляемых жрецами поселений или хоженых троп, а хаотическое движение разъяренных шершней.

Любое передвижение за пределами городов и деревень означало встречу с дикими леррами, но с такой злобной тревогой, что господствовала здесь, Крушила еще не сталкивался. Возможно, это было вызвано тем, что уже много лет в здешних местах не появлялись проводники, однако нельзя было исключать, что за этой суетой стояло нечто большее. Колючая трава и ветви кустарника цеплялись за ноги, земля при каждом шаге проваливалась, кожу обдували порывы холодного и какого-то липкого ветра. Когда Крушила, почувствовав на себе взгляд, в очередной раз оглянулся, смотревшие на него глаза не исчезли.

— О… — выдохнул он, застыв на месте.

Ведун и Ясновидица тоже остановились и принялись вглядываться в глубь леса.

Это всего лишь белки, подумал Крушила. Но на них смотрели не только белки. Там были белки, птицы, бурундуки, ящерицы и змеи.

Бояться в любом случае было некого. Страшных чудовищ или диких зверей Крушила не видел. Самые обыкновенные лесные обитатели. Странно только, что они сидели, стояли или лежали совершенно неподвижно, пристально глядя на путников. «И на меня», — подумал Крушила. Его рука опустилась на рукоять меча.

Некоторое время зверюшки молча взирали на них, а затем тишину нарушил писклявый и одновременно скрипучий голос.

— Вам не следует здесь находиться! — сказала одна из белок на местном диалекте.

Крушила едва не задохнулся, пытаясь подавить хохот, — настолько абсурдной показалась ему ситуация. Белка приказывала трем Избранным героям!

Но он довольно быстро осознал, что с ними говорит вовсе не грызун и даже не один из местных лерров. Желание смеяться мгновенно исчезло, и Крушила недовольно посмотрел на зверька.

Ему ведь так не хотелось, чтобы это случилось! Он надеялся, что, добравшись до Каменистого Склона, Избранные получат исчерпывающее и убедительное доказательство того, что Лорд-Чародей не преступал закона, что все те, кого он был вынужден убить, заслужили свою участь. После этого, посмеявшись над своими тревогами, они разбредутся в разные стороны.

Но если бы имелись исчерпывающие и убедительные доказательства, эта белка не приказывала бы им убираться прочь.

— Лорд, — сказала Ясновидица, — нас призвал сюда наш долг.

Белка прыгнула на другую ветку, склонила голову набок и спросила:

— Почему ты называешь меня Лордом?

Ясновидица отвернулась с презрительной усмешкой, вместо нее ответил Ведун:

— Лорд, если бы местные лерры могли использовать говорящих животных, то это не только стало бы достоянием рассказов и легенд, но и превратило бы дикие края в обитаемые земли. Когда лерры начинают с нами говорить, у нас появляется возможность вступить с ними в переговоры. В результате переговоров мы рано или поздно приходим к соглашению, и в новом для них месте появляются люди. Так рождается любой жреческий приход и, соответственно — поселение.

— А что бывает, если требования лерров оказываются слишком высокими? — поинтересовалась белка.

— Лорд, тебе известно, какая практика существует в Барабанной Коже и Саду Костей. Какие требования лерров могут показаться чрезмерно высокими, если то, что творится в этих двух поселениях, считается приемлемым?

Крушила не знал о существующей в названных поселениях практике, но ему как-то довелось слышать, как люди — мужчины и женщины — спокойно говорили о том, что следует ежегодно убивать по ребенку, дабы умиротворить одного из местных лерров. В двух поселениях, где он побывал, также существовали человеческие жертвоприношения. Возможно, имелись и более отвратительные требования, о которых знал Лорд-Чародей, но Крушила отнюдь не горел желанием выяснить подробности.

— Лорд, — сказала Ясновидица, прежде чем белка успела ответить, — тебе хорошо известно, кто я такая. Ты знаешь, что я способна видеть тебя, какую бы форму ты ни принимал и какое бы создание для общения не использовал.

Белка растерянно заморгала, повернулась и пустилась наутек, но сидящая на ближайшей ветке ворона прокаркала:

— Прекрасно. Но вам все равно не следует здесь быть.

— Нет, это тебе не следует быть здесь, Лорд. Мы выполняем свой долг, пытаемся дать оценку твоим деяниям, и ты не вправе вмешиваться.

Ворона захлопала крыльями и покрутила головой. Вместо нее слово взяла другая ворона.

— Вы бредете по диким местам. Вы можете погибнуть. Если вас убьют, мое могущество серьезно ослабнет.

— Это твои трудности, Лорд. Просто ты должен проследить, чтобы мы не умерли. Ты — Лорд-Чародей, и, конечно же, можешь довести нас до Каменистого Склона живыми и невредимыми.

— Но я не хочу, чтобы вы шли в Каменистый Склон. Там тоже небезопасно, — высказалась еще одна белка.

— Тем не менее мы должны.

— Вам это не понравится, — предупредила вторая ворона.

— Вполне возможно.

— Местные лерры вас терпеть не могут.

— Мы не сделали ничего, что могло бы их оскорбить. В отличие от тебя мы не подчиняем себе находящихся под их властью зверюшек. Мы всего лишь хотим как можно быстрее пройти через их владения.

В ответ листья над головами путников зашуршали, а белки и бурундуки вдруг зашевелились и престали на них глазеть. Казалось, даже температура воздуха упала сразу на несколько градусов.

В лесу повисла тишина. Никто не произнес ни слова.

Небо начало темнеть. Сквозь разрывы в древесных кронах Крушила видел, как над лесом собираются тучи.

— Думаю, нам следует поторопиться, — сказал он и положил руку на сумку с талисманом.

Прикосновение к волшебному клинку его немного успокоило.

Ясновидица искоса глянула на него и снова обратила свое внимание на двух ворон.

— Думаю, нам немедленно надо отсюда уходить, — сказал Крушила, и листва над его головой снова затрепетала. — Погода какая-то странная… Кажется, приближается буря. Средь бела дня…

И тут он увидел, что глазевшие на них лесные обитатели — ящерицы, белки и бурундуки — разбегаются во все стороны, чтобы скрыться в надежном убежище.

— Он может… — начал Ведун.

Послышалось громкое хлопанье крыльев, и стая хищных птиц пронеслась над их головами. Если бы Ведун и Крушила не успели упасть на землю, удара когтями им бы не избежать. Все животные попрятались, верхние ветви деревьев заколебались под ударами ветра.

— Он ушел, — сказала Ясновидица и тут же добавила: — В основном…

— Нам надо идти! — проревел Крушила, стараясь перекрыть шум уже ставшим ураганным ветра. — Идти немедленно!!

— Он не причинит нам зла, — сказала Ясновидица. — Не осмелится…

— Но это могут сделать лерры!

— Он не позволит… — Она умолкла и подняла глаза. Ветви деревьев уже начинали ломаться под напором ветра.

— Пошли! — крикнул Крушила и, схватив ее за руку, потянул за собой.

Медленно и неохотно, словно ничего не понимая, Ясновидица потащилась следом за Воином. Шествие замыкал Ведун. Не успели они сделать и десяти шагов, как разразился страшный ливень. С небес, которые всего пару мгновений назад были голубыми, обрушились потоки ледяного дождя.

Когда первые капли упали ему на голову, Крушила от изумления даже открыл рот. Ему уже доводилось бывать под дождем, но это было ночью, когда он тайком убегал из дома. Но чтобы лило днем! Все знают, что днем в Барокане дождей не бывает, поскольку погодой управляет Лорд-Чародей.

И вот правитель устроил потоп средь бела дня, начав играть не по правилам. Оправившись от потрясения, Крушила двинулся дальше, волоча за собой Ясновидицу. Какой бы ни была погода, они должны добраться до Каменистого Склона!

Невзирая на льющиеся с неба потоки, они продирались через лес, переходя на бег там, где позволяла растительность. Ясновидица уже не искала старую тропу, но Крушила считал, что теперь это не важно. Они так или иначе двигались в направлении Каменистого Склона. Молодой Воин не сомневался, что лерры знают об их присутствии. Оставалось надеяться лишь на то, что по пути им не встретится местный аналог Безумного Дуба. За пять лет на бывшей тропе могли возникнуть любые опасности, и теперь особого значения не имело, где шагать — по заброшенной тропе или по девственному лесу.

Пробираясь через кусты, Крушила возносил леррам молитвы, заверяя духов, что Избранные лишь исполняют свой долг. Когда Ясновидица потянула его за рукав и указала новое направление, он повиновался, хотя и не знал, нашла она старую тропу или просто решила вести их кратчайшим путем.

Очень скоро дождь сделался таким сильным, что видимость сократилось до нескольких футов. Подобных ливней Крушила не видел даже весенними ночами и почему-то считал, что такой потоп вообще невозможен. Но поскольку Ясновидица обладала особым зрением, дополнительных трудностей не возникало, и Крушила, не задавая лишних вопросов, уверенно шагал следом за ней. Позади шел Ведун.

Так продолжалось несколько часов. Они скользили по мокрым листьям, спотыкались о камни. Ревел ветер, ветви хлестали по лицу, струи дождя слепили глаза. Однако все говорящие животные исчезли, и никаких устрашающих проявлений магических сил, если не считать противоестественного ливня, не наблюдалось. Крушиле даже показалось, что враждебность окружающих их сил немного уменьшилась. Местные лерры, наверное, слышали их разговор с Лордом-Чародеем и решили стерпеть присутствие Избранных на своей территории как наименьшее зло. Впрочем, он настолько промок и замерз, что уже ни в чем не был уверен.

И вот наконец они вышли из леса на… Нет, не на поля, как ожидал Крушила, а в более молодой лес. Огромных старых деревьев здесь не было, вместо них стояли сотни юных деревцев.

И лерры тоже изменились. Враждебности диких духов больше не чувствовалось. На смену ей пришли ужас и боль. Крушила никогда не испытывал ничего, даже отдаленно похожего на это чувство. От удара, который он испытал, шагнув мимо пограничного камня, пресеклось дыхание. Крушила согнулся, упал на колени и закрыл уши ладонями.

Это не помогло. Крики боли и ужаса были не физическими, а духовными.

— О боги! — выдохнул он. — Что это? Что здесь случилось?

— Не знаю, — ответила Ясновидица. В отличие от него она осталась стоять, но Крушила видел, как дрожат ее ноги.

Всезнайка повел себя более разумно. Он просто сделал несколько шагов назад за границу поселения.

— Нам надо продолжать, — сказала Ясновидица, вперив взор в нечто, что Крушила видеть не мог.

— Да, — согласился он. — Сейчас.

Он попытался подняться. Когда со второй попытки это удалось, Крушила опустил правую руку на рукоять меча, а левую сунул в сумку, где хранился талисман. Как только он сжал серебряный клинок в ладони, давление на психику ослабло, и ему показалось, что вокруг него возникла невидимая завеса.

Ведун сделал глубокий вдох и вновь пересек границу.

Воссоединившись, они пошли по тому, что раньше могло быть пашней, а теперь стало поросшей молодыми деревьями и кустами залежью.

Когда дождь ослаб — упорство Избранных, видимо, надломило волю Лорда-Чародея, — Крушила увидел впереди темные силуэты стен и крыш поселения под названием Каменистый Склон.

Строения казались черными, несмотря на то что ливень превратился в легкую морось, а небо заметно посветлело. Даже подойдя ближе, Крушила мог видеть лишь какие-то неопределенные темные формы.

Когда же он подошел совсем близко, то понял, что все строения, или вернее то, что от них осталось, действительно почернели от копоти. Между остовами домов плавали расплывчатые клубки — наверное, местные лерры не покинули этих мест, приняв форму дыма.

Крушила замер, вгляделся в руины и не увидел ни единой целой крыши или стены. Двери домов были распахнуты, повсюду виднелись пятна черной копоти.

— Что здесь произошло? — снова спросил он.

— Именно это мы и должны выяснить, — сказала Ясновидица, шагая по залитыми водой остатками того, что прежде было садом.

— Есть здесь кто-нибудь?! — прокричал Ведун, довольно прилично имитируя диалект округа Гэлбек.

— Эй! — крикнул Крушила, использовав сложенные ладони в качестве рупора. — Кто-нибудь меня слышит?!

— В Каменистом Склоне нет ни единой живой души, — сказала Ясновидица, снимая обугленную щепку с искореженной дверной петли. — Во всяком случае, человеческой. Здесь — только мы, и наблюдающее за нами животное Лорда-Чародея.

— Но деревня… — сказал Крушила, обведя взглядом заросшие поля и обгорелые руины. По размерам поселение примерно соответствовало его родному Безумному Дубу, занимая почти весь склон холма и часть лежащей внизу долины. Это означало, что Каменистый Склон служил домом десяткам, а может, и сотням людей. Число обитателей, по оценке Крушилы, могло доходить до пятисот. — Куда они все ушли?

— Никуда. — Ведун откатил ногой обуглившееся бревно и достал из-под него половину человеческого черепа. — Они все здесь. Теперь я знаю, что заставляет нас так страдать. Эти кричащие и стонущие лерры — души мертвых.

— Они все мертвы? Не может быть! — Крушила огляделся по сторонам и ужаснулся, увидев тут и там бугорки, очень похожие на кучи полуистлевших костей.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты был прав, — донесся из руин дома голос Ясновидицы. — Но это — именно то, что я видела. Я чувствовала, что люди умерли здесь.

— Но… ты же не хочешь сказать, что это сделал Лорд-Чародей? Он же не мог так поступить! Это сотворили злые колдуны, а Лорд-Чародей позже с ними расправился.

— Воин, — мягко произнес Ведун, — мы точно знаем лишь одно — сбившихся с пути магов Лорд-Чародей здесь не убивал.

Крушила уставился на Ведуна, стараясь вникнуть в смысл его слов. Он знал, что это должно быть правдой, если так утверждают Ясновидица и Всезнайка. Но, с другой стороны, почему он в этом так уверен? Ведь доказательством служили всего лишь слова этих двоих, а версия, что Ведун помнит только правду, была весьма удобной для того, чтобы утверждать все, что угодно, и напоминала одну из старых легенд.

Но как бы то ни было, он теперь находится в царстве легенд о героях и злодеях. Ведь он Воин. Один из Избранных. Он — герой, а тот, кто побывал здесь несколько лет назад, несомненно злодей.

Но Лорд-Чародей не мог быть этим злодеем. А что, если им была сама Ясновидица? Ведун вообще мог не участвовать в заговоре, а версию о плохих чародеях не помнит потому, что версия лжива, а потому, что Ясновидица ему этого никогда не рассказывала.

«Постой, — сказал он себе. — Это вообще могло быть просто заблуждением. Может быть, она искренне верила в то, что все ему рассказала, а на самом деле вовсе и не рассказывала. Может, она рассказала кому-то другому и теперь путает неизвестного слушателя с Ведуном». Ясновидица — женщина немолодая, а пожилых людей частенько подводит память. Может, здесь вообще не было никакого злодея.

Но он видел перед собой сожженную дотла и усеянную десятками человеческих черепов деревню. Слышал душераздирающие стенания лерров. Помнил, как Лорд-Чародей делал все, чтобы не пустить их в Каменистый Склон.

А может быть, через ворон и белок с ними говорил вовсе не Лорд-Чародей? Крушила посмотрел назад на потемневший от дождя лес и сказал:

— Мы должны быть уверены до конца. Вы утверждаете, что Лорд-Чародей стер с лица земли деревню и убил всех ее обитателей. Если это так, то он, несомненно, становится новым Темным Лордом, и я обязан его убить. Но прежде чем кого-нибудь убивать, я желаю знать всю правду.

— Разумеется, — согласился Ведун. — Нельзя исключать и того, что у него было законное право так поступить — хотя в это трудно поверить, — но серьезно сомневаться в том, что здесь произошло нечто ужасное, у тебя нет никаких оснований, так же, как и в том, что Лорд-Чародей имеет к этому какое-то отношение.

— Да, против этого возражать трудно, — согласился Крушила. Он всем своим существом чувствовал присутствие душ умерших, слышал их крики и стоны. Ему даже показалось, что при упоминании о Лорде-Чародее стенания усилились.

В этих стенаниях были не только боль и страх. В них присутствовали ненависть и неистовое желание. Желание чего? Что они хотят ему сказать? Молодой Воин пока этого не понимал.

Из обугленного дверного проема появилась Ясновидица. В руках она держала какой-то предмет.

— Очень трудно представить, что могло бы оправдать это, — сказала она и подняла руку. На ее ладони лежал крошечный череп.

Череп младенца.

— Там была колыбелька. — Ясновидица указала на спаленный дом. — А это находилось в ней. — Она резко подняла голову. — Он за нами наблюдает.

Крушила проследил ее взгляд и увидел летящую к ним ворону. Вполне вероятно, что летела одна из птиц, с которой они уже имели дело, но определить точно Крушила не мог. Впрочем, это не имело никого значения.

Избранные молча ждали. Как только ворона опустилась на стропила сгоревшей крыши, Ясновидица сказала:

— Поведай нам, Лорд, о том, что здесь случилось. Скажи, это сделал ты? Объясни, как и почему. Что сотворили эти люди, чтобы заслужить подобную участь? И говори только правду. Всезнайка запоминает лишь правдивые речи, и мы тут же поймем, лжешь ты нам или нет.

Ведун хотел было что-то сказать, но раздумал. Крушила догадался, что Избранный собирался пояснить, что не обязательно забывает ложь, но в последний момент предпочел промолчать.

— Ведь здесь был твой дом, не так ли?

— Я родился вот здесь, — прокаркала ворона и неуклюже показала крылом на гору почерневших камней у подножия склона. — Моя мать умерла при родах, а отец покинул этот мир, когда мне было восемь лет.

— И ты уничтожил дом своего детства? Убил своих друзей и соседей?

— У меня не было здесь друзей! — прокаркала ворона. — Они все меня ненавидели. Я был маленьким, слабым и уродливым. При появлении на свет убил свою мать. Они меня ненавидели, — повторила птица. — Они называли меня Вонючкой, Свиной Харей и Убийцей. После того как умер отец, у меня много лет не было достойного прозвища. Только оскорбления. В меня швырялись камнями и гоняли по жнивью до тех пор, пока мои ступни не начинали кровоточить. Когда я попадался им в руки, меня избивали. Однажды я поклялся перед лицом всех лерров, что когда-нибудь стократно воздам им за жестокость. Когда мне исполнилось пятнадцать лет, я убежал из Каменистого Склона, чтобы учиться магическому искусству. Вернулся я сюда лишь пять лет назад, чтобы исполнить свою клятву.

— Но это дитя тебя никогда не мучило и над тобой не издевалось, — сказал Ясновидица, поднимая крошечный череп.

— Это делал ее отец! — хрипло воскликнула ворона. — Или, если быть точным, муж ее матери. Я не удивился бы, узнав, что эта шлюха зачала свое отродье от кого-то другого.

Крушила похолодел:

— Выходит, ты их всех знал?! И убил намеренно?

— Разумеется, знал. Прежде чем обрушить на них свою месть, я заслал шпионов, которые целый год следили за тем, что здесь происходит. Мне надо было продумать план мщения. Я подозревал, что кое-кто может мой поступок не одобрить. Вы, Избранные, могли не понять, что я должен был так поступить ради высшей справедливости. Поэтому я постарался сделать так, чтобы о моей мести не узнал никто. Я убил проводников — отца, дочь и внука, оборвав таким образом все связи с остальным Бароканом. С тем Бароканом, который населен достойными людьми. После этого я получил возможность убрать всю грязь из этого места. Но до того мне еще предстояло узнать всех обитателей деревни, чтобы ни один не избежал моего гнева.

Крушила окаменел от ужаса. Он пытался внушить себе, что это всего лишь дурной сон, ночной кошмар, что говорящая ворона ему грезится. Но пропитанная водой одежда и грязь под ногами были вполне реальными, убивая любую мысль о видении.

— Итак, ты считал, что все жители Каменистого Склона заслуживают смерти? — спросил Ведун. — Неужели когда ты был ребенком, среди них не нашлось никого, кто помогал бы тебе или по крайней мере держался в стороне?

— Никого! — прокаркала ворона. — Никого! Никого!

— У тебя не было семьи? — спросила Ясновидица.

— Я же сказал, что мои родители умерли.

— Но ведь кто-то пригрел тебя после смерти отца. Неужели жрецы и лерры не встали на твою защиту как одного из своих?

— Какое это имеет значение? Они все мертвы. Мертвы уже пять лет. Я клялся всеми леррами, что отомщу. У меня не было выбора.

— Но ты же не клялся убить всех! Разве не так?

— Именно так! Те, кто меня не мучил, не положили этому конец!

— Как… — Голос Крушилы стал почти таким же хриплым, как у вороны. Он прокашлялся и попытался снова: — Как ты это сделал?

— Тебе лучше этого не знать, — склонив голову набок, ответила птица. — Ведь я Лорд-Чародей, повелитель ветров, огня и стали. Ты действительно желаешь знать подробности?

— Мы хотим знать, истязал ли ты их перед смертью, или сделал так, чтобы они ушли из жизни быстро и без страданий, — сказал Ведун. — Для справки, как ты понимаешь.

— Вначале я наслал на них моровую язву, — ответила ворона. — Когда они все слегли, а часть уже умирала, я пустил в дело очистительный огонь и ураган, чтобы сильнее раздуть пламя. После того как все закончилось, я с помощью сильного ливня залил огонь и смыл пепел. Затем я явился в Каменистый Склон. Не в виде вороны или иного животного, а лично, во плоти, если можно так выразиться. Мне надо было убедиться, что дело сделано. Я отрубил головы тем, в ком, как мне казалось, еще теплилась жизнь. Затем я удалился, оставив их всех гнить. Я никого не мучил и ни над кем не издевался. Я не мог позволить себе опуститься до подобной низости. Я совершил это, чтобы избавить Барокан от гнили, а вовсе не для того, чтобы наслаждаться видом чьих-то мучений.

В этих словах, как показалось Крушиле, прозвучала самодовольная нотка, несмотря на то, что они были прокарканы вороной.

Некоторое время все молчали, а затем ворона спросила:

— Будете ли вы теперь, после того, как я все вам рассказал, считать меня воплощением зла или безумцем? Попытаетесь ли вы меня убить?

— Не знаю, — ответила Ясновидица, опередив собеседников. — Нам потребуется время, чтобы все обдумать, и мы должны посоветоваться с другими Избранными. Мы трое — меньшинство и не вправе принимать решения.

Крушила с изумлением уставился на нее.

— Я не хочу убивать вас, — прокаркала ворона. — Но в случае необходимости мне придется это сделать, хотя это и лишит меня части моего магического могущества…

— И остальные Избранные, несомненно, проголосуют за то, чтобы тебя устранить, — прервал птицу Ведун. — Лорду-Чародею категорически запрещается убивать Избранных.

— За вас будут мстить не только Избранные, но и Совет Бессмертных, — согласилась ворона. — Если я прикончу восьмерку Избранных, все чародеи Барокана возжелают моей крови, а у меня практически не останется магических сил, чтобы им противостоять.

— Полагаю, что никто из нас этого не хочет, — сказала Ясновидица. — Но, надеюсь, ты понимаешь, что мы обязаны рассказать другим о том, что ты здесь сделал.

— И вы решите, были ли мои действия проявлением высшей справедливости или приступом безумия. Признание меня безумцем будет означать объявление войны. Войны не на жизнь, а на смерть.

— Смерть вовсе не обязательна. Ты можешь добровольно уйти с поста, — сказал Ведун. — Так двести лет назад поступил Темный Лорд из Паучьего Болота.

— Возможно, — прокаркала ворона. — Возможно.

С этими словами птица встряхнулась, похлопала крыльями, каркнула и улетела прочь.

Крушила и без слов Ясновидицы понял, что Лорд-Чародей их оставил. По крайней мере на время.

Кроме того, до него наконец дошло, чего требуют духи убиенных обитателей Каменистого Склона.

Они хотят справедливости.

Нет — это не совсем точно. Души убитых жаждут мести.