Логово тьмы. Цикл ВОИН

Глава 10

В лесу стало холодно. Коня Мара дела в поводу, потому что ехать было совершенно невозможно – толстые ветви деревьев выныривали из кромешной тьмы чуть ли не перед самым лицом, ни одна капля света не просачивалась к невидимой под ногами земле.

Черная как сажа ночь казалась совсем чужой, незнакомой, откровенно враждебной. Она жила своей собственной жизнью, непонятной, странной: деревья скрипели без всякого ветра, впереди мелькали зеленоватые и синие огоньки. Ничего не освещая, они только подчеркивали густую холодную темень и узость окружающего пространства. Ратибор с Марой будто протискивались сквозь щель в скале, но стены были бесплотными, состояли только из сгущенного, как патока, мрака.

Лес хохотал, ухал, дразнил десятикратным эхом, позади иногда показывались кровавые уголья горящих глаз. Явно нежить, ни у одного нормального зверя глаза не горят как головешки, освещая половину морды. А то и всю… Да и сами морды не походили ни на что привычное, их даже и мордами назвать было трудно – в красноватом свете мелькали перепончатые уши, потускневшие от крови клыки и бугристая бородавчатая кожа.

Иногда глухое ворчание неведомых тварей пере ходило в надсадное рычание и визг, слышались мо гучие удары и треск раздираемой плоти – не рис куя напасть на людей, дрались между собой. Люди видать, им были в диковинку, куда привычнее рвать в клочья друг дружку. И хотя никто до сих пор на падать даже не пробовал, Ратибор до треска в жи лах сжимал рукоять меча, готовый рубануть все, чтс вылезет из холодного мрака. Единственным успоко ением был непрестанный звон колокольчиков, при вязанных к седлу Ветерка. Единственная ниточка i привычный мир.

– Эй, Волчара! – не выдержав напряжения, позвал стрелок. – Как там солнце?

– Висит. Светит. Чего ему станет? Спускается к закату своим чередом.

Волку уже порядком надоел один и тот же вопрос. Ему было трудно понять чувства друзей, бредущих в густой саже тьмы, когда над головой светит солнце, а птицы поют свои предвечерние песни. Возни и рычания тварей он не слыхал – видно, с того поверха мира доносились лишь звуки, издаваемые чужаками.

– Киева еще не видать? – в который уж раз спросил Ратибор.

– Может, и был бы виден, да лес мешает, – отфыркнулся Волк. – Там впереди роща вроде кончается, луг идет.

– Стой! – коротко приказал Ратибор. – Что за деревья вокруг?

– Осины, а что?

– Погоди…

Звон колокольчиков стих. Стрелок перехватил меч поудобнее и позвал Мару:

– Слыхала? Это не тот ли Змеиный Луг?

Она подошла ближе, таща за собой фыркающего от испуга коня.

– Может, и он. Но лучше туда не соватьсл. Береженого и боги берегут!

– Надо бы тебе его объехать, – кивнул Ратибор, но тьма бессовестно украла это движение. – Лучше с какой стороны? Так… Значит, мы нынче в двух верстах к заходу от киевского большака? Добро… Волчара, сворачивай вправо, на луг не выезжай, а как пойдет большак – правь на полуночь. Выберемся.

– Вы там как?

– Нормально… – соврал стрелок.

Снова звон колокольчиков, снова визг и рычание неведомых тварей. Не нападают. Может, им люди на сыть не годятся?

Две версты кончились, когда солнце привычного мира коснулось верхушек деревьев.

– Что-то вашего большака не видать, – встревожился Волк. – Сколько уж едем! Темнеть начинает… Ну и заблудило же нас!

– Быстро только сказка сказывается, – попробовал отшутиться Ратибор, но шутка вышла уж больно унылой. – Мара, что скажешь?

– Посмотреть бы его глазами, – пожала плечами девушка и шлепнула переступающего беспокойно коня. – Да иди ж ты ровно! И так тяжко!

– Да что тут смотреть? – незримо отозвался певец. – Лес кругом, все больше дубы пошли. И сырость, аж под копытами чавкает.

– Куда-то мы не туда заехали… – тревожно остановилась Мара. – Большак по сухому идет. Может, видишь что-то приметное? Холм, овраг, может, дерево какое особенное?

– Дерево есть! – обрадовался Волк. – Среди дубравы одна сосна затесалась. Высокая. И все ветки в одну сторону, будто ветром перекосило.

– Так это Стрибогова Сосна! – не меньше Волка обрадовалась Мара. – Она такая одна во всем лесу! Теперь я точно знаю, куда мы приехали, – там чуть правее Звериная Топь.

– Что?! – Ратибор от удивления даже меч опустил. – Какая топь? Мы же на восход ехали, а топь от луга на заходе! Что-то ты путаешь, красна Девица…

– Ничего я не путаю! Стрибогову Сосну вообще ни с чем спутать нельзя! Сами плутаете, а на меня всю вину…

– Эй, Ратиборушко, не обижай девицу, – с легкой угрозой произнес Волк.

– Защитник, леший тебя понеси! – сплюнул под ноги стрелок. – Мы вообще в какую сторону едем?

– Ясное дело, на полуночь! – совсем разозлился от такого недоверия Волк. – Солнце заходит с левой руки. Я не такой дурень, чтоб стороны света путать…

Что-то совсем рядом угрожающе рыкнуло в темноте, и Ратибор не глядя рубанул мечом, целя на звук. Руки дрогнули от удара, сухо крякнула разбитая кость, рычание превратилось в надсадный, быстро удаляющийся визг.

Мара стиснула повод и прикрикнула на взвившегося на дыбы коня:

– Да что же это за скотина такая бестолковая!

– Слушай, а? – разозлился стрелок. – Может, ты все-таки как-нибудь выведешь нас отсюда?

Он брезгливо разглядел на клинке темно-зеленую слизь и тонкие роговые чешуйки, прилипшие к острию. Сияющих в темнотеглаз стало как будто больше.

– Так ты скажи, куда ехать! – взмолился Волк.

– Чтоб тебя… – Ратибор уже не скрывал досады и злости. – Мне откель знать? Я тут стою, как у Ящера под хвостом, а может, там как раз и стою, судя по обилию света. А ты меня еще вопросами пытаешь! Там тебе, чай, полегче разобраться будет, чем мне, а?

Мара успокаивающе потрепала по морде дрожащего от страха коня и сказала примирительно:

– Может, хватит вам ссориться? Волк, в какую сторону скошены ветви у Стрибоговой Сосны?

– На восход.

– Что?! – удивилась Мара. – Как так может быть? Сосна впереди тебя?

– Да…

– Солнце садится слева?

– Ну.

– И ветви сосны скошены вправо?

– Я же сказал!

Мара замолчала. Только сбруя тихо звякала во внезапной тишине. И эта тишина пугала больше, чем чудовища.

– Эй! Ты где? – позвал Мару Ратибор. – Что замолчала?

– Этого не может быть! – упавшим голосом шепнула девушка. – Если смотреть на сосну с того места, где он стоит, ветви у нее должны быть скошены влево. Там все наоборот, Ратиборушко… Все перепуталось, переблудилось…

– Не понял… – Ратибор почувствовал, что в животе разрастается большой снежный ком, а душа медленно, но уверенно опускается к пяткам. – Там что, в привычном мире стороны перепутались? Как в зеркале?

– Вроде того… – услышал Ратибор пересохший от страха девичий голос. – Колдовство это злое, никак не иначе!

– Или что-то творится с самим миром, – сквозь зубы прошептал стрелок, не забывая чутко прислушиваться к темноте.

– Там у вас все в порядке? – подал голос Волк.

– Лучше некуда! – скривился Ратибор. – Мара, скажи, топь эта от него далеко?

– Нет. Он почти на ней. Сосна стоит уже на краешке гиблого места.

– А за ней Киев, значит, да?

– От нее до Киева версты полторы, не больше.

– Так…

Ратибор ненадолго задумался, прикидывая, как можно выкрутиться из столь необычного положения. Думалось плохо. Мешала густая тьма, огоньки злобных глаз и беспрестанное чавканье.

Вдруг Мара неожиданно уверенно сказала:

– Я, кажется, знаю, что делать.

Стрелок посмотрел на нее настороженно – что-то неестественное было в ее словах, будто не она говорила, а кто-то другой использовал ее голос.

– Ну? – подогнал он девушку, покрепче ухватив меч.

– Луна будет яркая… – невпопад встрял Волк.

– Затихни! – рявкнул на него Ратибор и услышал, как во тьме звякнули ножны, выпуская Витимов меч.

Ратибор ударил первым – он так привык. Так учила его полная опасностей жизнь. Так учили его все, начиная с отца и кончая врагами, – бей первым.

Всегда.

Конь, почуяв, что повод отпустили, метнулся во тьму, и вскоре послышалось жалобное ржание и жуткий хохот нежити.

Ратибор коротко ткнул острием меча, метя в живот Мары, но промахнулся – девушка юрко ушла от губительного лезвия, скрывшись в глухой темноте.

– Да не бойся же ты! – услышал он ее яростный крик. – Я не…

Но не стал ждать, что она скажет дальше, – снова ткнул темноту на голос. И снова попал в пустую тьму. Захихикала какая-то ночная. птица, вспорхнув из-под ног, и захлопала крыльями чуть не по лицу витязя. Теперь удара можно было ожидать откуда угодно – Мара, оказывается, могла двигаться так же бесшумно, как и сам Ратибор.

Леший бы побрал эту девку!

Стрелок прислонился спиной к дереву. Он был уверен, что сможет расслышать хоть что-то, прежде чем тяжелый меч смертельным жалом вырвется из-за полога мрака. Собственный меч он держал навершием у бедра – как учили. Где-то в другом мире звякнули колокольчики, голос Волка звал уже в третий раз, тревожно, настойчиво, отвлекая от самого важного.

– Эй! Ратибор! Отзовись! Мара, где вы?! – кричал Волк, но Ратибор его не слушал.

И вдруг свирепый рык упруго ударил в уши. В нем было столько злобы и всесокрушающей мощи, что стрелок почувствовал, как кровь застывает в жилах. Казалось, сердце вот-вот замрет, не в силах проталкивать ледяное сквозь ледяное, как в тумане виделись мечущиеся уголья глаз, как сквозь воск слышались рычание, визг и глухое утробное хрюканье.

Но где-то в уголке сознания проснулась мысль, что один он бы еще справился с десятком тварей, а вот Мара может не сдюжить, хотя с мечом управляется очень даже неплохо. Два чувства боролись в нем – только что он хотел убить девку, а теперь уже готов спасать от лиха.

Ратибор отчаянным усилием скинул оковы страха и, удивляясь сам себе, бросился в визжащую, рычащую кучу. Спросил бы кто, так стрелок и не ответил бы зачем. Вроде как врагу на помощь рвется. Глупо. Но думать о том, что разорвать могут не кого-нибудь, а девушку, было невыносимо. Даже позорно. А ведь всякому известно, что позор хуже смерти.

Из темноты вырвалась оскаленная морда, и Ратибор с наслаждением вогнал меч меж сверкнувших клыков. Он успел заметить, как острие вышло из покрытого шипами затылка, выдернул и снова ударил» – на этот раз по шестипалой когтистой лапе.

Сначала он колотил без разбору – твари насели очень уж густо, но едва стало полегче, витязь начал искать Мару. Девушки в темноте видно не было, и только глухие удары да хруст костей выдавали место отчаянной схватки.

– Мара! – позвал он, и в тот же момент сзади на-прыгнула тяжелая туша.

Стрелок не стал ждать, когда на шее сомкнутся челюсти, и, грохнувшись на колени, ушел в перекат. Еле вырвался – в когтях твари остались драные клочья кафтана, а плечи раскровило жгучими ранами. Он едва успел встретить второй бросок острием меча, но тут же на него навалились справа. Не успевая выдернуть меч, Ратибор изо всех сил шарахнул кулаком во что-то рычащее, снес кожу на костяшках и тут же прямо перед собой увидел Мару. Девушка, с трудом сжимая тяжелый меч, рубанула тьму, и на стрелка обрушился поток зловонной зеленой крови. Он попробовал подняться, но его снова сшибли, пытаясь ухватить зубами за лицо. Уже не думая, Ратибор ударил пальцами в пылающие уголья глаз.

– Ты собрался их всех перебить? – с издевкой крикнула Мара.

– Нет, сам сейчас в пасти полезу! – огрызнулся стрелок, снося голову с коротким загнутым клювом.

– Нам надо коснуться навершиями мечей! – Девушка еле перекричала приближающийся трубный рев.

Надвигалось что-тобольшое и. действительно страшное.

– Какого… – хотел было съязвить Ратибор, но понял, что сейчас поверил бы во что угодно.

Лишь бы выбраться из этой густой, ощерившейся клыками тьмы.

Он отбил очередной бросок, вспорол брюхо паукообразному чудищу, едва успевшему плюнуть ядом, и прыжком оказался за спиной Мары.

– Я готов! – задыхаясь выкрикнул он.

Мара коротко обернулась и, не став рубить бросившуюся на нее тварь, ударила навершием в навер-шие Ратиборова меча.

Стрелок даже не успел за нее испугаться, как в глаза больно ударил поток света.