Лиса в курятнике

Глава 4. Разрушенные планы госпожи Циньин

Когда повозка подъехала к высоким воротам усадьбы Сюань. Лунцао спрыгнул с повозки и постучал в ворота. Через некоторое время они медленно отворились, и на пороге появилась служанка. Увидев Лунцао и бесчувственного Сюань Ли в повозке, она ахнула и бросилась внутрь, выкрикивая имя госпожи Циньин. Лунцао знал, что сейчас начнется.

Госпожа Циньин тем временем готовилась к выезду в столицу, на турнир в Тайсюэ, и оживленно хлопотала. Воображение услужливо рисовало перед ней триумф ее сына Ли, и позорное поражение ненавистного Сюань Си, падающего под ударами безжалостного соперника. Потом её супруг торжественно на общем собрании провозглашает её дорогого сыночка Ли наследником!

Слуги сновали вокруг, выполняя её многочисленные поручения: проверить наличие лучших шелков для облачения, отполировать до блеска нефритовые украшения, убедиться, что в дорожной повозке достаточно целебных снадобий и амулетов от злых духов.

Госпожа Циньин лично следила за каждым этапом подготовки, не упуская ни одной мелочи.

В её планах было не только присутствие на турнире, но и активное влияние на ход событий. Она намеревалась использовать все свои связи, чтобы обеспечить сыну Ли преимущество и избавиться от Сюань Си. Подкупить судей, распространить ложные слухи о слабости соперника, — ничто не могло остановить её на пути к заветной цели.

Наконец, всё было готово. Госпожа Циньин завтра в сопровождении многочисленной свиты намеревалась отправиться в столицу, полная надежд и тревог. Впереди её ждали интриги и борьба. Но она была готова ко всему, лишь бы добиться желаемого

Крик служанки заставил её обернуться к воротам, в которые медленно въезжала повозка, на которой лежал окровавленный Сюань Ли. Госпожа Циньин пошатнулась. Триумф, казавшийся таким близким, рассыпался в прах, словно замок из песка, смытый внезапной волной. Она подбежала к повозке, отталкивая слуг, и увидела сына, превратившегося в жалкое подобие себя самого. Его лицо было залито кровью, одежда изорвана, а дыхание едва уловимо.

Гнев и ужас смешались в её сердце. Кто посмел поднять руку на ее сына? На того, кого она готовила в наследники своему мужу? Ненависть к Сюань Си вспыхнула с новой силой. Неужели он настолько коварен, что решил устранить соперника таким подлым образом, прежде чем турнир успеет начаться?

— Кто это сделал? — прошипела госпожа Циньин, с трудом сдерживая ярость. Слуги в страхе молчали, боясь навлечь на себя ее гнев. — Я спрашиваю, кто это сделал? — в голосе её зазвенела сталь.

Лунцао, дрожа всем телом, пролепетал.

— Госпожа… Я по вашему приказанию выслеживал Сюань Си, он заехал на постоялый двор, и я решил дождаться его, но тут подъехал господин Гао, он тоже ехал в академию. Я растерялся, но решил опередить их возле уступа, надеясь, что господин Гао уедет вперед, а Сюань Си отстанет от него. Но когда я приехал к уступу, под ним лежало тело господина Ли. Я сразу поднял его и отнёс в селение к лекарю, потом привез сюда. Я не знаю, что произошло.

Госпожа Циньин похолодела. Её планы рушились на глазах. Но неужели нападение произошло не случайно, и кто-то целенаправленно выслеживал Сюань Ли? Кто? Впрочем, это могло подождать. Госпожа Циньин кинулась к сыну, велела перенести его в дом, и начала громко выкликать имя врача.

Лекарь Линь Бао тут же появился, но едва оглядев раны господина Сюань Ли, побледнел. «Ему не выжить, а выжить — стать калекой», — пронеслось у него в голове. Он принялся судорожно ощупывать пульс, прислушиваться к дыханию, но все его действия были скорее ритуальными, чем наполненными надеждой. Больного перевязали, но кровь продолжала сочиться сквозь разорванную ткань одежд, багряным пятном расползаясь по дорогому ковру.

Сюань Ли лежал неподвижно, лишь изредка вздрагивал всем телом, словно пытаясь стряхнуть с себя тяжкий груз небытия. Его лицо, обычно гордое и надменное, сейчас искажала гримаса боли, но глаза не имели выражения и были совершенно пусты.

В комнату ворвалась служанка, рыдая и причитая, но Линь Бао жестом остановил её.

— Тише! — прошипел он. — Шум только ускорит его уход…

Он вытащил из своей сумки несколько трав и принялся растирать их в ступке, смешивая с водой. Затем, смочив тряпицу в полученной смеси, аккуратно приложил ее к ранам господина Сюань Ли. Это было больше похоже на попытку остановить поток воды дырявым решетом, но Линь Бао продолжал свои манипуляции с усердием обреченного. Он знал, что исход предрешен, но как врач, он не мог сдаться без боя. Он должен был сделать все, что в его силах, чтобы хотя бы немного облегчить страдания умирающего.

— Он выживет? — госпожа Циньин показалась на пороге.

Лекарь не стал утешать её.

— Если ваш сын дотянет до утра, то может выжить, но он ударился головой и я боюсь, что такие травмы… Он едва ли будет понимать хоть что-то.

Руки госпожи Циньин сжались в кулаки. Все её планы пошли прахом. В голове с бешеной скоростью проносились обрывки мыслей. Годы подготовки, интриги, жертвы — всё ради того, чтобы возвести сына на пост главы семьи. А теперь? Теперь он может остаться беспомощным ребенком, марионеткой в чужих руках? Она чувствовала, как в груди поднимается ярость, смешанная с отчаянием.

В глазах госпожи Циньин, полных ужаса и муки, отражалась вся ее жизнь, все ее мечты, рушащиеся в одно мгновение. Она смотрела на дверь, за которой угасала жизнь ее любимого сына, и в ее сердце росла ледяная пустота, грозящая поглотить ее целиком. Она чувствовала, как мир вокруг нее тускнеет, теряет краски, превращаясь в беспросветную тьму, где нет надежды, нет будущего, есть только невыносимая боль утраты. Она не позволила себе сломаться. Слишком многое стояло на кону. Циньин посмотрела на лекаря холодным, пронизывающим взглядом.

— Вы должны сделать всё возможное. Я заплачу любую цену. Найдите лучших целителей, достаньте самые редкие лекарства. Главное — верните моего сына.

Лекарь склонил голову. Он знал, что перед ним не просто мать, а женщина, готовая на всё. Но он понимал, что даже если найдет самых лучших целителей, они скажут то же, что и он.

Тем не менее, за лекарями послали, а горестное извести о падении господина Сюань Ли с уступа сразу разлетелось по всему дому. В огромном поместье воцарился хаос. Слуги бегали взад и вперед, словно муравьи, потревоженные бурей. Кто-то рыдал в углу, а кто-то, будучи более практичным, уже прикидывал, кому же теперь достанется наследство?

Отец умирающего Ли Сюань Циньяо схватился за голову, словно пытаясь остановить обрушивающийся на него мир. В его глазах плескалась безмерная скорбь, смешанная с отчаянной надеждой на чудо, которое, казалось, ускользало с каждой секундой.

Тетки Циньян и Циньдянь визжали и плакали, их рыдания разносились по комнатам, словно стоны раненых птиц. Каждая слеза была свидетельством их любви к племяннику, каждой крик — отражением боли, разрывающей их сердца. А как же иначе, ведь кричи они тише, кто-то мог бы подумать, что им всё равно.

Сестра Цинмэй тоже голосила, хоть и умеренно и только тогда, когда в комнату кто-то входил.

Невеста Сюань Ли Гао Шаньгуань кусала губы, сдерживая досаду. Если её жених не выживет, все планы породниться с домом Сюань пойдут прахом.

И только старуха Сюань Инь, проигнорировав всеобщее смятение, медленно поднялась с кресла и, опираясь на трость, поплелась к родовой часовне. Она знала, что беда не приходит одна, и девятихвостая лиса, о которой она упомянула на собрании, была лишь предвестником страшных событий.

В глубине души старуха знала, что беда с её внуком Сюань Ли — это только начало.

В следующие дни состояние Сюань Ли немного стабилизировалось, но его бессмысленный взгляд, устремленный в пространство, не давал надежды на то, что его удастся полностью исцелить. Лекарь Линь Бао, проведя бесчисленные часы у его постели, продолжал экспериментировать с различными травяными отварами и акупунктурой, но результаты оставались неутешительными. Лицо лекаря, обычно излучающее уверенность, теперь было отмечено тенью уныния и беспокойства.

Госпоже Циньин, посещавшая сына ежедневно, сжимала его холодную руку и шептала слова утешения, хотя и понимала, что он, вероятно, не слышит её. Её сердце разрывалось от боли при виде того, как он превратился в тень самого себя, и все, что осталось, — это пустота и отчаяние.

Однако те, кто думали, что госпожу Циньин так легко сломать, ошибались. К немалому удивлению слуг, она не отменила поездку в Чанъань. Её супруг Циньяо наотрез отказался ехать с ней и бросить сына, но её дочь Цинмэй и молодая госпожа Гао Шаньгуань согласились составить ей компанию. Сама госпожа Циньин возлагала теперь все свои надежды на сына Чана и желала поговорить с ним о назначении его главой дома.

Цинмэй же хотела встретиться с господином Гао и окончательно выяснить, что у него на душе. А Гао Шаньгуань, несмотря на то, что терпеть не могла чужих советов, теперь нуждалась в совете брата, с которым хотела обсудить сложившуюся ситуацию.

На следующее утро повозка из имения Сюань выехала по дороге в Чанъань, и в этот же день достигла столицы и въехала в академию. Они остановились в гостевом доме, и Гао Шаньгуань сразу отправилась на поиски брата. Но его не было в его покоях, не было его и на уже закончившихся лекциях. Наконец она разыскала его на трибунах возле ристалища, где он угрюмо наблюдал за тренировками мечников.

Радость Гао Шаньцы от встречи с сестрой была весьма умеренной.

— Шаньгуань? Зачем ты приехала?

— Ты что, не знаешь, что стало с Сюанем Ли? Он либо умрёт, либо будет калекой! — в голосе Шаньгуань проступили истеричные нотки.

— Знаю, но что поделаешь? Думаю, что ты и сама всё понимаешь. Тебе надо теперь либо заключить помолвку с Сюань Чаном, либо искать другого жениха, — усмехнулся Гао.

— Ты что, знаешь этого Сюань Чана? — нахмурилась сестра. Ей не понравился тон брата.

— Да. Он не подарок. Но едва ли это важно для тебя. Хотя вообще-то… — Шаньцы усмехнулся ещё наглее, — я знаю, сестра, что ты едва ли прислушаешься к моим словам, но не лучше ли тебе остаться на турнире и присмотреть себе кого-то получше, чем люди семейки Сюань? Боюсь, что девятихвостая лиса действительно собирается подгрызть опоры дома Сюань. Может, Хань Юй? Он довольно богат. Или Лан Тан? Впрочем, — тут же поправился Шаньцы, — не стану навязывать тебе своё мнение.

Гао Шаньцы обладал не только умом, но и недурным чувством юмора. После смерти отца он возглавил дом Гао, и обязан был позаботиться о сестре, в противном случае его поведение восприняли бы как «ненадлежащее» и осудили бы. Это было не нужно Гао и он, скрепя сердце, ожидал удобного случая выдать Шаньгуань замуж и навсегда отделаться от неё.

Для него самого после ранения Сюань Ли ничего не изменилось. Ему нужен был брак с Цинмэй, однако теперь, когда доля братца Ли ему, возможно, уже не понадобится, приданое Цинмэй должно быть увеличено — и Гао твёрдо намерен был поговорить об этом с Сюанем Циньяо.

— Вы остановились в гостевом доме? С госпожой Сун Циньин?

Шаньгуань кивнула, добавив, что Цинмэй тоже приехала. Гао вздохнул.

— Разве не пристойней им было остаться в имении и ухаживать за сыном и братом? Но, как бы там ни было, ты можешь поселиться у меня, — вежливо пригласил он, но Шаньгуань отказалась.

Гао не настаивал.

— Чем плох этот Сюань Чан? — без обиняков спросила Шаньгуань.

Гао Шаньцы вздохнул и задумчиво оглядел заснеженные пики гор вдалеке.

— Мне трудно сказать, чем он хорош. Рассуждать о его недостатках — утомительная рутина, похожая на перебор дешевых бусин. Он глуп, жаден, вечно играет в кости с солдатами из караульного полка. Проиграл все деньги, начал занимать. В итоге задолжал сумму, равную его годовому содержанию. К тому же не вылезает от певичек. Ну, в этом ничего удивительного: когда человек лишен таланта и разума, ему остаются лишь низменные утехи. При этом, как ни странно, он убежден в собственной непогрешимости. Словно булыжник, возомнивший себя драгоценным нефритом.

— Но если теперь он станет главой семьи…

— …то за пару лет пустит её по миру. Он куда хуже девятихвостой лисы, поверь.

— Но что мне тогда делать?

Гао попытался скрыть улыбку. Надо же, его строптивая сестрица просит совета!

— Тяни время. Им нужны наши деньги, нам нужны их связи. Но если дом Сюань и вправду упадёт, нам не стоит оказываться под его обломками. Пока не назначили главу семьи, не соглашайся на помолвку. Если им и вправду станет Сюань Чан, я не женюсь на Цинмэй. Лучше скандал из-за нарушенного слова, чем связь с гибнущим домом.

— Что ты такое говоришь, Шаньцы? — в голосе Шаньгуань послышался настоящий испуг. — Ведь кроме несчастного случая с молодым Сюань Ли, ничего пока не произошло.

— А это немало, сестричка. Основная беда в доме — госпожа Сун Циньин, старшая наложница Сюаня Циньяо. Она непомерно амбициозна и чрезвычайно настойчива. Она хочет уничтожить Сюань Си, законного наследника. Её дети не имеют прав на главенство в доме, но она ни перед чем не остановится, пока не сделает своего сына наследником. Удар по её старшему сыну выбил почву у неё из-под ног, потому что Сюань Ли обладал даром интриги, был разумен и властен. Он мог бы возглавить дом и не дать ему погибнуть. Но Сюань Чан способен только разорить его, и госпожа Циньин не настолько глупа, чтобы не понимать это. Сейчас она одержима только одной мыслью: захватить власть в доме — и она все равно будет стремиться посадить на место главы полумёртвого Сюань Ли, или ничтожного Сюань Чана, и править за их спинами. Но глава семьи Сюань Циньяо ещё не настолько глуп и немощен, чтобы уйти и молча наблюдать из Северных покоев за развалом своего дома.

— Понимаю…

— Завтра турнир. Оденься понарядней и внимательно смотри по сторонам. Тут нет нищих. Студенты Тайсюэ — дети богатых землевладельцев и высокопоставленных чиновников. Если дом Сюань тонет, нужно найти другой. Ты, по счастью, не склонна увлекаться, разумна и холодна. Выбирай, присматривай новую партию осторожно и продуманно, но с домом Сюань пока связей не рвём. С госпожой Сун Циньин и Цинмэй держись вежливо и спокойно.

— Хорошо, — слова брата показались Шаньгуань разумными.

Если Гао Шаньгуань хоть и с трудом, но всё же нашла брата в Тайсюэ, то госпоже Циньин не повезло. Она не смогла найти в академии своего младшего сына Сюань Чана. Слуги только пожимали плечами, а встреченный ею приятель сына сказал, что он наверняка у певичек-чанцзы в квартале Пинкан.

Квартал Пинкан, прибежище поэтов и куртизанок, всегда был головной болью добропорядочных матерей. И госпожа Циньин, несмотря на свой высокий статус, не избежала участи быть обеспокоенной. Ее Сюань Чан, в отрочестве смышленый и подающий надежды, в последнее время все больше времени проводил вне стен академии, пренебрегая занятиями ради сомнительных удовольствий.

Госпожа Циньин прибыла в Пинкан, словно императрица, спустившаяся в трущобы. Шелковые одеяния и украшения резко контрастировали с грязными вывесками блудных и чайных домов. Она чувствовала себя неуютно, но решимость найти сына пересиливала брезгливость.

Первый же дом, в который она вошла, встретил ее смесью ароматов благовоний, рисового вина и женских духов. Музыка лютни и смех доносились из-за ширм. Циньин, стараясь сохранить достоинство, спросила у хозяйки, не видела ли она молодого человека по имени Сюань Чан.

Хозяйка, опытная женщина с крашеными губами и лукавым взглядом, прищурилась, оглядывая госпожу Циньин с головы до ног.

— Молодых людей здесь много, госпожа, — она усмехнулась, давая понять, что прекрасно понимает мотивы визита аристократки, — но господина Сюаня тут нет.

Госпожа Циньин с трудом сдержала раздражение. Она знала, что в этом месте правят другие законы, и ее титул здесь мало что значит. Поэтому она сменила тактику, вытащив из рукава небольшой мешочек с серебром.

— Я хорошо заплачу. Мой сын дорог мне, и я хочу, чтобы он вернулся к учебе.

Увидев деньги, хозяйка чайного дома смягчилась.

— Ваш сын… Сюань Чан, говорите? Припоминаю такого. Он часто бывает с Лань Хуа. Она одна из наших лучших певиц, — она указала на одну из ширм, откуда доносился особенно мелодичный голос. Спросите, может, она знает, где он.

Госпожа Циньин, оставив мешочек с серебром хозяйке, направилась к указанной ширме. За ней открылась небольшая комната, украшенная шелковыми подушками и картинами с изображением цветов. В центре комнаты сидела молодая девушка с лютней в руках. Глаза лучились умом и грустью.

— Лань Хуа? — спросила госпожа Циньин, стараясь говорить мягко. — Я ищу своего сына, Сюань Чана. Хозяйка сказала, что он часто бывает у тебя.

Девушка взглянула на нее, затем опустила глаза.

— Сюань Чан? Поищите его в казармах караульного полка. Он сказал, что хочет отыграться…