Лицо под маской

Глава 13

Уилл втиснулся на маленькое парковочное место на улице перед зданием хосписа. Ему не хотелось заходить внутрь и беспокоить персонал. Они и так загружены работой без их вторжения. Словно прочитав его мысли, Адель улыбнулась Уиллу.

— Да ладно, нам не придется их сильно беспокоить. Мы можем обратиться к менеджеру или тому, кто за него отвечает, и если они заняты, договоримся о встрече в другое время.

— Да. Отличная идея.

Он шел по дорожке, размышляя, с какой стати кому-то понадобилось убивать такого доброго и заботливого человека, как Полина Кук. Это не имело никакого смысла. Когда они открыли дверь со стеклянным фасадом, Уилл ожидал, что здесь будет пахнуть больницей, и приятно удивился, что это не так. Он ожидал, что в воздухе будет витать запах смерти, а все вокруг будут ходить и плакать в платки. Вместо этого его встретила приветливая секретарша, которая выслушала его просьбу и попросила их присесть, пока она звонит менеджеру.

Он посмотрел на Адель, которая кивнула. Они сидели в тишине и ждали, пока женщина, выглядевшая примерно ровесницей Энни, не вышла в коридор и не остановилась перед ними.

— Здравствуйте, вы, должно быть, детективы? Я Диана Портер, менеджер. Может, вы пройдете в мой офис? Мы все в шоке из-за Полины. Она была такой милой леди. Я не могу в это поверить.

Они прошли за ней по коридору в кабинет, который был светлым, просторным и в нем пахло еще приятнее, чем снаружи.

— Пожалуйста, садитесь. Могу я предложить вам что-нибудь?

Адель покачала головой. Уилл присел.

— Нет, спасибо, но это очень мило с вашей стороны. Извините за беспокойство, но нам действительно нужно узнать, как можно больше о Полине.

— Конечно, нужно, и я расскажу вам все, что знаю. Она была такой милой женщиной, но очень застенчивой и держалась особняком.

— Как же ей удалось стать здесь волонтером?

— Она хорошо относилась к пациентам и их семьям. Она прекрасно общалась и с персоналом один на один. Я думаю, она была довольно одинока. Полина никогда не говорила о своей жизни за пределами этого места, что очень печально. Не могу поверить, что кто-то до такой степени хотел причинить ей боль, что она убил. Это невероятно.

— У вас есть контактные данные ее ближайших родственников? Просто мы не смогли найти никого, кроме ее соседки.

Диана покачала головой.

— Я не знаю, чем она занималась в свободное время, кроме чтения. Она приносила книги для пациентов, закончив их читать. Она не говорила о прогулках и общении. Она посетила рождественский ужин, но думаю, что это скорее из-за нашего давления на нее. Не потому, что Полина сама этого хотела, и она ушла после того, как подали десерт. Она вообще не пила.

Адель, казалось, изо всех сил старалась не расплакаться, ее сердце явно болело за эту милую леди, которая не сделала ничего плохого, кроме того, что помогала другим, нуждающимся в утешении. Уилл был в замешательстве; он ничего не понимал.

— Вы не знаете, могла она кого-нибудь расстроить? Может, какие-то сердитые родственники винили ее за то, что она находилась рядом с их близкими, когда следовало быть им?

Диана покачала головой.

— Никого. Пациенты, с которыми Полина сидела, и их семьи были крайне благодарны ей за то, что она могла составить им компанию и дать семье столь необходимую передышку. Я не могу представить, чтобы кто-нибудь когда-нибудь рассердился на нее из-за чего-нибудь. Никто из персонала вообще не слышал о каких-либо проблемах, и, поверьте мне, если бы они возникли, сотрудники знали бы об этом. У меня здесь потрясающая команда, но они любят посплетничать, как и все остальные. Любой даже отдаленный скандал распространился бы по этому зданию как грибок.

Уилл провел рукой по волосам, затем встал. Адель последовала его примеру.

— Что ж, спасибо за уделенное время. Вы очень помогли.

— Не за что, но боюсь, что на самом деле это не так. Если бы она была ужасной и имела много врагов, принять ее смерть стало бы проще, но с Полиной все обстояло совсем по-другому.

Адель улыбнулась Диане.

— Да, спасибо вам.

Они вышли и пошли обратно к машине Уилла. Никто из них не говорил, потому что оба пытались понять мотив убийства Полины Кук. Уилл так злился. У них ничего не было. Обычно к этому времени появлялись зацепки, и темные секреты начинали всплывать на поверхность. Стоило узнать какую-то информацию о ком-то, и некогда идеальный муж или жена вдруг переставали быть такими уж идеальными. Ничего подобного не происходило, и он чувствовал, как в его груди нарастает разочарование. Выезжая с парковки, он повернулся к Адель.

— Должно же быть хоть что-то. Как может быть, чтобы на нее вообще ничего не нашлось? Как будто она никогда не существовала и не жила жизнью за пределами своих четырех стен и хосписа. Что это за жизнь?

— Ну, тогда твоя теория об убийстве незнакомцем верна? Нам нужно подумать о том, как убийца вышел на нее. Как она оказалась в верхней строке списка жертв для какого-то психопата?

— Ты права. Давай попробуем что-нибудь выяснить, потому что начальство уже злится, что у нас нет никаких зацепок. Только они не так злы, как я, потому что мне это не нравится. Мы упускаем какое-то звено, и я не могу понять, какое.

Остаток пути до участка он проехал в молчании. Уилл знал, что Энни хорошо разбирается в подобных вещах. Она могла бы покопаться и найти что-нибудь в Интернете. Возможно, она даже сможет поговорить с самой Полиной и расспросить ее о том, что произошло. Было бы здорово, если бы Энни смогла использовать этот странный талант разговаривать с мертвыми. Только он никак не мог спросить ее или рассказать об этом. Иначе это будет означать, что он слишком сильно вовлекает жену в это дело.

Хотя Энни все еще находилась в декретном отпуске, все знали, что в случае ее участия в расследовании велика вероятность серьезных неприятностей. У нее имелась привычка притягивать серийных убийц, и Уилл не мог позволить подвергнуть ее риску, к тому же теперь нужно думать об Альфи. После Энни Альфи — лучшее, что когда-либо случалось с ним, и он не хотел рисковать ни тем, ни другим. Ему нужно найти ответы самому. Так гораздо безопаснее для его семьи.

Потягивая холодное пиво, Горди не мог выбросить из головы воспоминание о том, как он воткнул нож в мать Колина. Он слишком наслаждался этим. Какое же это приятное чувство, когда нож пронзает кожу, рассекает мышцы и органы. Он никогда не чувствовал себя так здорово, так уверенно.

Колин с головой окунулся в цирковую жизнь, и цирк «Барнардс» удивлялся, как они вообще обходились без услужливого, сильного парня, который никогда не жаловался и не хотел останавливаться на отдых.

Хлопнула дверь фургона, вырвав Горди из грез.

— Боже, как воняют эти слоны. На уборку их клеток уходит целая вечность. Ты бы видел, какого размера…

Горди поднял руку.

— Я могу себе представить, спасибо, Колин. Избавь меня от подробностей.

— Ну, я закончил, Горди. Можешь теперь показать мне, как быть Тафти?

Горди посмотрел вниз на газету, которую пытался читать. Он почувствовал, как запылали его щеки, когда взглянул на зернистую черно-белую фотографию матери Колина на третьей странице.

Он закрыл газету, страх охватил его разум. Могут ли копы узнать, что это его рук дело? Горди так не думал, потому что не оставил после себя никаких улик. «Серьезно? Неужели правда ничего не оставил?»

— Да ладно, Горди, я работал хорошо, как ты и говорил. Мне надоело убирать дерьмо за животными. Я хочу быть клоуном, как ты.

Горди кивнул и поднялся на ноги. Выпив остатки пива, он вытер рот тыльной стороной ладони. Слегка пошатнулся вперед, но затем поймал равновесие. Он поднял газету и сунул ее под мышку.

— Дай мне пять минут, парень, а потом я займусь твоим лицом. Если ты продолжишь приставать ко мне, ничего делать не стану. Понял?

Колин кивнул, не решаясь заговорить снова, чтобы Горди не счел это за назойливость и не отказался наносить на него клоунский грим. В душном помещении фургона повеяло свежим воздухом, когда дверь открылась и Горди вышел наружу. Колину стало интересно, куда он направляется. Он услышал громкий треск, когда стеклянная бутылка разбилась о металлический бак, который они установили в середине каравана, чтобы складывать в него вонючий мусор. Колин улыбнулся, глядя, как Горди поднимается по ступенькам. Он почувствовал, что на его губах начинает собираться слюна, и провел рукой по лицу. Ему не хотелось злить Горди, а он мог бы, если бы размазывал слюни повсюду как дурак.

— Колин, садись на стул, ты такой же высокий, как и я. Не смогу же я достать до твоего лица таким образом, правда?

Ухмыляясь, Колин сел и закрыл глаза, терпеливо ожидая, когда Горди сотворит свою магию и превратит его из медлительного, неуклюжего типа в циркового клоуна. Об этом моменте он мечтал с того самого первого вечера представления. Он сидел на трибуне один, завороженный артистами, особенно клоунами. Они нравились ему, потому что смешили людей по-доброму, не так, как дети иногда смеялись над ним и заставляли Колина чувствовать себя глупым. Когда он станет клоуном, над ним не будут так смеяться — только по-доброму. Все захотят, чтобы он стал их другом, как когда-то он сам хотел подружиться с Горди.

Пока Колин сидел с закрытыми глазами, мечтая о жизни циркового клоуна, Горди изо всех сил старался наложить клоунский грим на его лицо. Но это получалось с трудом, потому что его мысли постоянно возвращались к газетной статье. Если полиция нашла ее тело, они захотят поговорить с Колином и, возможно, даже попытаются обвинить его в случившемся. Он не допустит этого. Он превратит парня в клоуна и замаскирует таким образом, чтобы обеспечить его безопасность. Когда он наконец нанес ярко-красную краску на губы Колина, то отступил назад и улыбнулся сам себе.

— Я уже могу посмотреть, пожалуйста? Я могу посмотреть?

— Еще нет, я не закончил. Ты же хочешь выглядеть на все сто? Потерпи.

Горди пошел в свою спальню, снял парик с подставки и стянул костюм с вешалки. Он отнес их обратно в тесную кухоньку, где Колин все еще сидел с закрытыми глазами. Горди натянул парик на голову парня.

— Так, не смотри пока. Вот, надень это.

Он передал свой костюм Колину, который протянул руку, но не стал хватать его.

— Ты уверен? Мне примерить его? Можно мне его примерить? Правда?

Горди засмеялся.

— Да, ты определенно можешь примерить костюм. Давай, он должен тебе подойти.

Колин разделся до майки и трусов. Осторожно влез в костюм, как будто боялся, что каким-то образом его повредит. На минуту Горди показалось, что у него дежавю. Словно он смотрелся в зеркало. Конечно, Колин коренастее его, и голова у него больше, но в костюме он выглядел довольно убедительно в роли клоуна Тафти.

— Так, теперь ты можешь пойти в мою спальню и взглянуть в зеркало, чтобы понять, как тебе нравится.

Колин почти оттеснил его с дороги, чтобы добраться до зеркала. Горди услышал восторженные возгласы и хлопки, когда Колин аплодировал себе, и не удержался от улыбки. Мальчишке так легко угодить, и из него получился довольно убедительный клоун; возможно, все сработает как надо. Кто бы мог подумать? Колин вполне способен стать таким же знаменитым цирковым клоуном, как и все остальные. Хорошо бы, чтобы его принимали сверстники, а не дразнили.

— Ну, что ты думаешь?

— Это самое лучшее, что я когда-либо видел. Я не могу перестать смотреть на себя. В смысле, это правда я, или это ты, и я вижу какой-то сон?

— Нет, это точно ты. Я думаю, из тебя получится отличный клоун. Как ты смотришь на то, чтобы пойти на сцену и попрактиковаться?

Колин не ответил. Он выбежал мимо него из фургона и направился к огромному красно-белому полосатому шатру. Горди достал из холодильника еще одно пиво, отвинтил крышку и последовал за ним.