Личный целитель Его Светлости

Глава 21

- Ничто не вечно, все приходит в этот мир, все в нем превращается в тлен. Равно, как нет ничего исключительного, - задумчиво заметил рыб.

Возможно, я слишком часто всматривалась в физиономию окмалиона, поэтому стала различать ее выражения. Сейчас Гатто грустил.

Он грустил, а я, выходит, скорбела? Не рано ли я опустила руки? Когда мы с отцом обсуждали теорию «кокона смерти», мне в голову приходили удивительные мысли. Как ни странно, тогда я видела не один, а сразу несколько способов борьбы с проклятьем темных. Правда, экземпляр был в лабораторной склянке, а все формулы ритуалов исключительно на бумаге.

Так почему я растерялась сейчас? В моем распоряжении собственные знания, интуиция и смекалка. Я могу попросить помощь у Эммы и Лойса, я могу попросить Гатто помочь…

Так почему?..

У истинного целителя должны быть стальные нервы, холодный разум и только потом, где-то на заднем плане горячее сердце. Я всегда думала, что речь идет не о чувствах, а о желании помочь страждущему. И сейчас понимала, что была абсолютно права.

Сильные чувства делают целителя слабым, неуверенным в себе. А любовь зла и беспощадна, потому что, теряя близкого человека, сам испытываешь невыносимую боль и подсознательно все время боишься этой боли.

Святой Вершитель! Как? Как отец не сошел с ума, когда на его глазах умирала мама? Как он смог сделать ужасающий по сути своей выбор: продлить мучения любимой, чтобы попробовать спасти хотя бы меня, или отпустить нас с миром? Смогла бы я?

Я присела на краешек кровати, положила руку на грудь герцога и прислушалась. Тук… Тук-тук… Его сердце билось. Слабо, замедленно, но билось, а жизнь все еще боролась со смертью, не давая Ирсу уйти к Вершителю.

Такой сильный и такой слабый, такой мужественный и такой ранимый, такой чужой и такой родной мужчина будил во мне доселе незнакомые чувства. Мощные, жгучие, настоящие. Выходит, я его люблю? И нет, это не влюбленность. Это то самое, ради чего отец подвергал невыносимой боли родного человека, чтобы ее смерть не была напрасной, чтобы в мире осталась ее частичка – я.

Герцог боролся. Он боролся со злом всю жизнь, но ему помогали армия, соратники, друзья. И вот сейчас Ирс борется со злом один, как может, как умеет. Борется и проигрывает ему. Но разве я могу позволить злу победить? Нет. Если Войтеру суждено пройти этот тяжелый, опасный путь, то я пройду его вместе с ним, и буду рядом до самого конца… Я вздохнула и поправилась – до самой победы!

- Ты чего притихла, малек? – насторожился окмалион. – Страдай, ничего другого не остается.

Надежды на рыба рухнули? А вот и нет. Об этом я сама буду судить, когда узнаю все, что знает Гатто о «коконе смерти».

Я посмотрела в спокойное лицо Ирса. Он не был наделен той самой стандартной красотой, что так манила и привлекала девушек, которые боготворили Алекса Навиласа, но в нем сочетались мужество и… надежность. Именно с таким мужчиной чувствуешь себя защищенной от всех бед и невзгод. И пусть он не может всерьез увлечься Александрой Эсби, но… Это не важно. Не важно, потому что…

- Я не дам тебе умереть… - прошептала я Войтеру и перевела взгляд на окмалиона. – Хочешь вкусных зигистаров?

Признаться, я понятия не имела, как буду выращивать существо, питающееся темной магией, но единожды решив, отступать не привыкла.

- Так хочешь? – спросила я.

Выпученные глаза выпучились еще больше, губы и жабры пришли в движение, а на морде читалась крайняя степень заинтересованности.

- Что ты еще придумала, малек? – спросил рыб. – Утверждаю, он обречен, все действия бесполезны.

- Зигистар, - напомнила я.

- Что ты хочешь?

- Все, - просто ответила я.

Это было чистой правдой. От герцога я хотела все – любовь, дом, детей… Но даже если он не захочет мне дать все это, стану довольствоваться одной улыбкой, мимолетным взглядом, словом. От него я действительно приму все.

- Конкретнее, малек. Твой разум слишком примитивен, чтобы я смог постичь твою мысль по жалким обрывкам информации.

До чего же он меня… раздражает! Но… жизненно важно оставаться спокойной. Для Ирса жизненно важно. Я сделала глубокий вдох и спокойно ответила:

- Расскажи мне все, что знаешь о «коконе смерти». Я хочу знать обо всех исследованиях отца по темной магии и проклятьям. Особенно моменты, которые он не доверял даже своим записям, но наверняка доверил тебе. Кроме того, хочу, чтобы ты поделился своими собственными наблюдениями по каждому вопросу.

На этот раз рыб посмотрел… уважительно. Или нет? Вернее – разве такое может быть? И все же в рыбьих глазах мелькнуло оно – уважение.

- А ты не так проста, малек. Мне становится любопытно, - ответил Гатто. Он не был бы сам собой, если бы не напомнил: - Но про зигистар не забудь. Приблизь голову к аквариуму.

Что ж, процедура привычная. Окмалион не раз таким способом передавал мне знания, но в этот раз процесс затянулся.

Сколько продолжалось мое обучение не понимала, не знала, не чувствовала. В какой-то момент почувствовала, что тиски, сжимающие мою голову ослабли, и я наконец могла опуститься на стул и выдохнуть.

Кажется, за окном стемнело, а на меня навалилась такая усталость, что даже встать в ту минуту я бы не смогла. Рыб выглядел немногим лучше. Он тоже потратил много сил. Даже отливающая золотом и серебром чешуя потускнела.

Мне стало жаль окмалиона.

- Конфету хочешь? – я порылась в кармане и нашла две отложенные про запас энергетические карамельки.

- Свяжешься с тобой – научишься есть всякую гадость, - ответил Гатто.

- Это да или нет?

- Это фантик сними, малек, и предложи мне пищу со всем уважением.

Пожалуй, фантик я снять могла. Больше того, я сняла даже два фантика. Одну конфету отправила себе в рот, а другую – в аквариум, где ее тут же подхватил рыб.

- Извини, на уважение сил пока нет. Я тебя завтра два раза поуважаю, ладно?

Окмалион проигнорировал мою шутку. Жаль, вроде смешно получилось.

И что теперь я знала о недуге герцога?

Хмм… А ведь знала я многое. Кроме того, черные, унизанные шипами нити, я видела лучше и отчетливее, почти не напрягая зрение. Без всяческих усилий.

Знала ли я как вылечить Ирса? Нет, не знала. Гатто не врал, когда утверждал, что излечить «кокон смерти» такой степени запущенности невозможно, потому что он тоже не знал, как следует действовать.

И все же, небольшой выход я нашла. Правда, никаких гарантий на улучшение он не давал, зато позволял выиграть время. Заклятие стазис замедляло все процессы организма, в том числе и циркуляцию магических потоков. А это означало, что и «кокон смерти» находится в том же стазисе и не растет, не выпускает новые шипы, не тянет из герцога силы.

Без риска для организма можно было держать Ирса в таком состоянии большую часть суток, потому что ему все равно требовалось есть, хоть немного двигаться и частично использовать магию, чтобы исключить застой любой жизненно важной субстанции, будь то лимфа, кровь или магия.

- Придется потерпеть, Ваша Светлость, - прошептала я и усилила стазис, который все же истончился к этому времени. – Спите спокойно, а я пока постараюсь найти выход.

Герцог мне не ответил. Да и кто бы мог хоть что-то толковое сказать?

Впрочем, один человек мог – Роан ас Тейли. Я открыла дневник отца и стала читать.

Знакомый наклон букв, знакомый почерк. Сначала, чтобы не терять время, я акцентировала свое внимание на описании экспериментов и опытов, магических формулах. Надо признать, большинство исследований отца опережало свое время. Хотя, и в мое время они все еще оставались революционными и актуальными. Некоторые, разработанные им методики, применялись на практике. Только их изобретение приписывалось вовсе не Роану ас Тейли, а кому-то другому, приближенному к семье Навиласов.

Чем дальше я читала, тем больше злилась. Нет, вовсе не из-за несправедливости мира. К ней я привыкла с детства и воспринимала как данность, считая, что человек, исполняющий свой долг, должен быть выше этого. Я злилась из-за того, что в дневнике отца не было ничего важного, что интересовало меня в данный момент.

Разумеется, он ведь вел этот дневник, когда был молод, непростительно юн и беспечен. Возможно, именно поэтому я переключилась на другие его записи, где молодой Роан описывал посиделки адептов, розыгрыши, подтрунивание над магистрами. Я всегда видела отца серьезным, собранным, увлеченным решением очередной задачи, а со страниц дневника на меня смотрел совсем другой человек – веселый, в чем-то легкомысленный и… влюбленный!

И имя девушки было вовсе не Анна Эсби. Вернее, ее фамилии отец не указывал в дневнике, называя ее «моя Си». Лишь по записке, которая все еще хранилась между страниц тетради, я узнала полное имя девушки – Сиенна Н.

Допустим, отец дорожил отношениями и просто любил эту Си, но зачем клочок бумаги хранил Навилас, если утверждал, что дневник попал к нему случайно.

А дальше… Дальше все так закрутилось, что, к своему стыду я позабыла и о Гатто, и даже о герцоге, погрузившись в трагическую историю любви, развернувшуюся передо мной.

Такой накал чувств, такая страсть! Тайные встречи и свидания, тайный брак и… беременность девушки, чему несказанно обрадовался юный Роан. Он обожал свою Си, а девушка беззаветно верила своему избраннику. Увлечение историей магии их только сплотило. Роан подробно описывал свои поиски древних кладов, труды магов прошлого, но особенно – тот пыл, с которым принимала его открытия Сиенна. Влюбленные мечтали, как всего через год они получат королевские дипломы и растворятся на бескрайних просторах светлых земель. Будут жить в небольшом домике, растить ребенка и помогать людям в какой-нибудь небольшой лекарне. А еще станут заниматься наукой, ибо материала к тому моменту Роан собрал немало.

Странно, тогда никто не объявлял отца преступником. Никто его не преследовал, не обвинял. Хотя, было довольно много странностей в этой истории. Почему Роан, являясь потомком древнего магического рода, заключил брак тайно? Ведь любой род, кроме, пожалуй, королевского или герцогского, с радостью бы принял зятем сына ас Тейли, пусть и не наследного.

Или… Девушка была именно из такого рода?

В целом, счастье в тайном браке не продлилось долго. Отец молодой жены узнал обо всем и воспылал праведным гневом, ибо Сиенна должна была стать следующей королевой и никак иначе. Он забрал дочь и спрятал ее в одном из своих дальних замкав, чтобы скрыть сам факт и беременности, и совершенно ненужного семье брака.

Но даже тогда гонения на отца не начались. Да, на него объявили охоту, но тайную, поскольку влиятельному лорду не нужна была огласка. И пока Роан переезжал с места на место, урывками занимаясь любимой наукой, его супруга родила.

И так уж совпало, что, ослабев после родов, она практически мгновенно заразилась «серой смертью». Отец даже думал, что ее специально вывели враги влиятельного лорда.

Вот тогда-то тесть нашел нежеланного зятя. И…

Нет, он его не убил, а смиренно просил излечить его дочь, потеряв всякую надежду сделать это самому. Наверное, он все же любил ее, хотя и лишил счастья, дарованного девушке самим Вершителем.

Это была первая эпидемия странной болезни. Роан работал дни и ночи, но не смог найти лекарства, и девушка умерла. Что происходило дальше, известно одному лишь Вершителю, последняя же запись в дневнике потрясла меня до глубины души.

Роан ас Тейли писал:

«Завтра меня не станет. Актав не оставит жизнь неудачнику, но я ни о чем не жалею. Я жил и работал, спасал кого мог, но не обрел возможностей бога, ибо лишь Вершитель способен на истинные чудеса. Меня удручает лишь то, что перед своей кончиной не смогу увидеть сына, еще раз взглянуть в его синие, как у матери, глаза, подержать крошечную ладонь. Расти, Александр! Расти, сынок! И будь счастливей нас».

Актав… Александр… Сиенна Н.

Навиласы…

А Алекс Навилас…

Ох, Святой Вершитель! Как же все непросто в этом мире!

И дневник… Отец не забывал его в академии, он оставил его в том замке, где родился мой брат, где умерла Сиенна, где Актав Навилас похоронил страшную тайну.

Не знаю, как Роану удалось сбежать, но, если на свет появилась я, лекарство против «серой смерти» и еще много всего, он смог. А Алекс… Алекс вырос с мыслью о том, что его мать умерла в родах.

С момента побега и начались гонения. Именно из-за личной трагедии древние практики объявились вне закона. Актав не простил отцу смерти дочери, хотя тот не был виноват в этом. Как все просто и как же все сложно…

И главное – я ни на шаг не приблизилась к спасению герцога, зато поняла, почему меня так тянет к Алексу Навиласу. Я не могла его ненавидеть, поскольку в нас текла одна кровь – кровь нашего отца Роана ас Тейли, лучшего целителя светлых земель.

- Вот ты где, Алекса, - я обернулась на голос.

За окном давно сгустилась ночь, которую вот-вот должен был разбавить рассвет, и я никак не ожидала здесь и сейчас увидеть его.

- Вы должны отдыхать! – строго высказала… главе.

- Пустое, - отмахнулся Алекс и уселся рядом со мной. – Ты – отдых для моих глаз, и даже твой строгий голосок – услада для моих ушей.

И… Что мне делать?

- А я предупреждал, - философски заметил рыб. – От разделения полов одни проблемы.

Пожалуй, сейчас я готова была согласиться с окмалионом.