Левиафаны

23. Боль, которую несет каждый

Я до последнего был уверен, что это ловушка.

Да что там, каждый был уверен, в том, что снаружи нас ждёт засада или какая-то подлянка.

— Странник. Ты ведь слышишь меня? Ты всё ещё здесь? — спросил я у пустоты.

— Да, конечно, — ответил он, появляясь из ниоткуда, будто был здесь с самого начала.

— Сможешь построить портал через окно наружу? — спросила Сайна вперёд меня.

— Да, — с некоторым запозданием ответил он.

Окно наружу не открывалось, но для создания портала достаточно и визуального контроля.

— Не нужно, — остановил я их. — Я хотел…

— Почему не нужно? — Возмутилась девушка. — Сюда же идут враги?

— С главой безопасности я бы тоже пообщался. Кстати, готов поспорить, что он тебя слышит.

Я кивнул на камеры.

— Мне было интересно другое. Интересно с самого начала. Странник, ты знал, что здесь творится?

— Да и нет, — ответил он. — На каждом тридцатом под властью левиафанов творится нечто подобное. Как это проявляется конкретно здесь — я не знал.

— Ясно. Рейн, а как действовало твоё Чёрное Солнце?

— Так же, — выдавил он из себя. Вид у друга был так себе.

— Этот мир не создан и не задуман таким Системой, — выразил я свою мысль. — К тому же Леви у нас не просто монстр. Он одновременно левиафан и в то же время — проходчик. Я так пронимаю, сначала проходчик, а затем — левиафан. Так, Рейн?

— Так, — подтвердил он, опустив голову ещё ниже. — Чёрное Солнце не вмешивалось в жизни мирных на тридцатом, но требовало жертвоприношения и косвенно способствовало расистской диктатуре незуми, которые стали поклоняться ему первыми.

— А затем… вы получили его фрагмент и встроили в себя? Вы его, получается, поделили как-то?

— Да. Один из моих учеников, Меас, нашёл способ разделить его. Мы думали, что так сможем снизить негативные эффекты…

— Насколько действия Леви похожи на логику Чёрного Солнца?

— Если он получил прозвище «Чёрное Солнце», сам как думаешь? — огрызнулся Рейн, проявив неожиданную агрессию. Затем отвернулся и бросил сквозь зубы. — Извини. Меня бесит то, что я не могу свернуть ему сейчас шею. Или хотя бы этому гоблину.

— Залунямс чудовище, — произнесла Альма. — Я никогда прежде не видела настолько чёрной души. Пустотники творят зло из-за внутренней боли. Этот зеленокожий творил зло из трусости, жестокости и невежества. Его нельзя перевоспитать или наказать.

— К чему ты это? — обратился я к сумрачному ирию.

— Темница душ может уничтожить его сущность. Сейчас я вижу его насквозь. Смерть вернёт его в поток Стены. Я не хочу этого допустить.

На глазах аалорна проступили чёрные слёзы. А мне вспомнилась секретарша с откусанной щекой.

— Мы идём вниз, сказал я. — Мне нужно поговорить с отцами.

Поговорить… мда. Конечно же, речь не шла о разговоре. Всех четырёх нужно будет убить, включая их босса. Информация о том, что произошло в офисе зелёного диктатора не должна покинуть эти стены. Иначе весь маскарад не будет иметь смысла.

А затем нужно будет спуститься к центру безопасности и запустить туда Сайну.

Мы вышли из кабинета главы. У входа всё так же сидела перепуганная насмерть секретарша со следами побоев и укусов.

— Как тебя зовут, — спросил я на выходе у неё.

— Марьяша, господин.

— Ты идёшь с нами, Марьяша.

Та встала, будто кукла и последовала приказу. О том, чтобы сопротивляться, у местных не было даже малейшей мысли. И от этого на душе было ещё паскудней.

— Кот, найди ту блондинку, которая расстреляла своего босса.

— Найду, и? — отозвался он.

— Веди к нам.

Парень кивнул и ушёл в невидимость.

— Лже-отец Арктур, — прозвучало в динамиках. — Мы ждём вас на втором у лестницы.

— Звучит так, будто вам жить надоело, или это большая ловушка, — ответил я в пустоту.

— Мы допустили прорыв и ликвидацию президента этого домоправления. Мы все уже мертвецы, — ответил механический голос.

— Тогда почему бы вам просто не покончить с собой?

— Самоубийства запрещены протоколом.

Охренеть ответ.

Ждали они нас именно там, где и обещали.

Четыре отца в красном со спирами. И в центре — дед. На вид ему было за сотню. Но с учётом того, что жизнь поддерживала электроника, наверняка в реальности было больше.

Множество морщин, сильно облысевшая голова, очки, которые на самом деле совсем не очки, а сложное устройство с искусственным интеллектом. В руках — его уникальная спира, сделанная по собственным чертежам и наработкам. На ушах — наушник-усилитель, позволявший слышать больше, чем могла наша Эстель без её недостатков.

Стефану этот старик был хорошо знаком.

— Отец Врунгель, — произнёс я, гладя на дряхлого старика с обилием металлических имплантов.

— Дед, — ответил он, — Я уже дед. Ты знаешь, как меня зовут?

— Да. Как ты уже понял, я иномирец. Достаточно сильный, чтобы избавить твой мир от Леви.

— Не выйдет. Ты слишком слаб. У тебя нет ни единого шанса.

— Ну посмотрим. Пусть нас рассудит судьба. У меня есть только один вопрос к тебе, раз уж ты решил сражаться с нами в лоб, честно.

— Я слушаю тебя, иномирец.

— Почему ты пропустил нас наверх? Если тебя должны убить за то, что ты не спас ту мразь, что сидела наверху, не лучше ли было просто не пускать нас туда?

— Моя жизнь ничего не значит, — ответил старик. — А со смертью Залунямса пленники этого дома почувствуют надежду.

— То есть ты решил пожертвовать собой, чтобы я сделал то, чего ты не можешь?

— Не все дома и техноструктуры настолько ужасны. Он был худшим из тех, кого мне довелось видеть. Но однажды первая птица прилетит за нами и свергнет всю эту мразь. Тогда вы тоже падёте.

— А кто назначил этого кровожадного упыря, как не он?

— Его назначило голосование. Выбор людей этого дома.

— Тогда почему выбрали чудовище? В этом доме живут идиоты?

— Они считали, что спасаются от Прохора.

— А он был хуже?

— Таким же, как все, иномирец. Я удовлетворил твоё любопытство.

— Последний вопрос. Почему ты взываешь сейчас к тому, кто создал эту систему, а не борешься с ним?

— Он защищает человечество от иномирцев. У него нет времени следить за каждым. Как только такие, как ты, прекратят атаковать наш мир, он вернётся и спасёт всех нас.

— Тебе не обязательно умирать, дед Врунгель. Присоединяйся ко мне. Давай вместе спасём твой мир от таких, как Залунямс.

— Ты зло, лже-отец Арктур, — ответил Врунгель. — Ты напал на наш дом. И Левиафан раздавит тебя.

— У тебя есть доказательства, что я «зло», как ты выразился? У тебя есть факты…

— Довольно! Я благодарен тебе за то, что ты помог людям этого дома. А теперь позволь мне умереть с честью за то, во что я верил всю свою жизнь.

— Твоя вера ошибочна…

Ответа уже не последовало. С молниеносной скоростью старик вытянул свою короткую спиру и выстрелил мне в голову.

Произошло это так быстро, что спас лишь покров. Но затем среагировал Рейн, и между нами и противником появился защитный шлейф артефактного щита.

Четвёрка отцов бросилась в разную сторону, а их главарь подпрыгнул вверх. В ответ послышались выстрелы. Рейд открыл пальбу из разнообразного оружия. Однако враги эффектно уклонялись от пуль, заранее просчитывая их траекторию.

Нейросеть такого уровня не могла промазать и не совершала лишних действий. Несмотря на то, что мы стреляли практически в упор, поразить хотя бы одного из отцов мы не могли.

Боевая магия была намного медленнее оружия, но массовые навыки перекрыли большую часть открытого пространства вспышками огня и льда. А следом за ними полетели гранаты.

Первый ход был за противником. Второй — за нами. Оба — оказались бессмысленны. Никто не смог навредить другому.

Осознав, что защита артефакта Рейна не пробивается их энергетическим оружием, они сразу же сменили тактику. Двое пошли в атаку — вместо спиратонов в руках оказались виброклинки и энергобарьеры.

Странник коснулся маски и шагнул в стену, исчезая в ней. Но за ним остался золотистый отпечаток.

Белая не долго думая, прыгнула в него, а следом за ней Тия с растительным и каменным телами. Вскоре они оказались за спинами у противника, у самой лестницы. Противник был готов и к этому. Группа перестроилась. Боевая пятёрка идеально дополняла друг друга. Вернее, четвёрка — я вдруг понял, что главный противник уже не здесь.

И вовремя.

Он вышел будто из ниоткуда. С равнодушным лицом существа, в голове у которого проходило сейчас множество расчётов.

— Арк! — послышалось предупреждение Хантера, но я и сам уже понял, где мой противник. И сразу же активировал стихийное тело.

Затем почувствовал жжение. Сложно сказать где — ведь тело моё превратилось в сгусток лишайника. Спиральная пуля создавала за собой аномальную ударную волну, потому область поражения была значительно больше, чем у обычной.

Он успел подскочить ко мне и выстрелить почти в упор, разгадав одну из слабостей покрова — он не работал вплотную.

Я вернул себе телесную форму — держать стихийный облик с такой болью было невозможно. Но даже так создал не одно тело, а два. Второе было древнем — и враг был вынужден уклоняться от его размашистого удара.

Оттолкнув его металлической ногой, дед снова нашёл меня, молниеносно перезарядился и выстрелил.

И в тот же миг сам уклонился от удлинившегося майра. А в последний момент защитился оружием. Это ему не только удалось, но следующим выпадом он сам поймал майр за лезвие и выхватил из моих рук.

Хищное живое оружие так просто не сдавалось, потому уже сам клинок вырастил несколько тонких лоз и попытался крепко обхватить старого киборга. А тот — пока отбивался — угодил в облако спор незримой плесени.

Теперь победа над противником была уже вопросом времени. Но это время ещё нужно было продержаться.

Старик ещё только начинал!

Будто молния, он с невероятной скоростью подскочил к Альме и в один миг срубил ей голову. Уклонился от серпа Тии и вонзил ей в грудь виброклинок, который появился у него буквально из ниоткуда.

Выхватил из рук её серпы, пока девушка распадалась на энергию хаоса переходя в навык каард.

То же происходило и с Альмой. Эпический кинжал, некогда бывший у Дины и едва не стоивший жизни Тие в самом начале пути, воспроизвёл запечатанный навык. Ирий перерождалась, а в месте её гибели встал убитый ею последним гвардеец.

Тот сразу же направил оружие в спину старику и начал поливать противника огнём.

С другой стороны в миллиметре от носа старика пролетела пуля Лифы.

Два серпа скрестились на шее эльфийки. Та в последний момент уклонилась от первого, но от второго уже не смогла — рассечённое пополам тело повалилось на пол.

После — где-то у него за спиной, там где Рейн держал щит, пискнула и взорвалась граната киборга. Я лишь увидел, как отлетает чьё-то тело, а друг переходит в форму слайма, чтобы восстановиться.

Миг, и по полу покатилась голова призванного вместо Альмы гвардейца в шлеме. Старик выхватил его оружие, но оно было лишь созданной хаосом каард копией, потому сразу же рассыпалось в пыль.

Киборг же развернулся, сделал пасс левой рукой, и из под его алой мантии в восстановившуюся Тию полетели странные устройства, напоминающие небольшие вертушки с лезвиями. Они срезали руку, а затем впились в тело, второй раз развеивая шаманку.

Следующий удар серпом должен был оборвать жизнь Дины, но перед ней возник псионический щит. Оружие замерло. Но не замер маленький белый шарик с алыми линиями, который прошёл через защиту, замерцал красным и взорвался. Да ещё и со слепящим эффектом.

По глазам больно резануло — на пару мгновений я потерял возможность видеть. Послышались звуки ударов, крик и свист серпа. Затем я перешёл на сенсорные системы растений, и снова восстановил картину происходящего.

Но в этот момент дед уже снова был возле меня. Прошёл через заслон из лишайника, обошёл созданного мной древня и уклонился от удара лианами в спину. Мы снова оказались напротив друг друга.

Противник вонзил металлическую руку мне в живот и резко поднял вверх, ломая деревянные копии внутренних органов. Но на этом ловушка захлопнулась. Моё сознание и дух были на этот раз не в теле человекоподобной копии, но в теле древня, на которого противник внимания не обратил.

Эти секунды стали решающими. Ложное тело набухло и взорвалось. Противника окатило шрапнелью из острых шипов разрывных плодов, спорового облака грибной колонии.

Тем временем, незримая плесень, как и в случае с Рыбником, сработала идеально. Только, как и в прошлый раз — пришлось немного подождать.

Старый киборг резко развернулся, шагнул было ко мне, перехватывая в руках серп Тии и вдруг роняя на пол. Секундное удивление. Враг замер. А затем расплылся в улыбке.

— Хороший… бой… — губы его уже не могли произнести ни звука, но его голос раздался из скрытых динамиков в помещении.

Я повалился на колени, не в силах даже вернуть себе человеческий вид, чтобы разговаривать. Хотя надо бы. Всего бой продлился меньше минуты, но за это время я умудрился потратить почти все силы, и мана снова была близка к нулю.

Ещё и убийство Альмы сбило активный навык чистоты, потому вокруг снова становилось темно от льющегося со стен яда.

Судя по звукам, у остальных тоже всё было кончено.

Писк и шипение. Застывшее тело погибшего от незримой плесени киборга вдруг превратилось в алую лужицу. Я приготовился к продолжению, решив что это ещё один навык, но всё оказалось проще. Внутри тела киборга был некий механизм, уничтоживший его тело. Чтобы не досталось врагу, наверное.

— Хренасе… дедушка… — прохрипела Сайна.

Вид у девушки был перепуганный.

У её ног Альма возвращала к жизни эльфийку, но видимо опоздала, потому как ушастая признаков жизни не подавала. С другой стороны под стенкой читал молитву Вайс, залечивая раны Хантера.

Досталось, похоже, всем. И крепко.

Почему-то после бойни, когда нас окружила целая армия, я думал что будет легче. Это так на них повлияло появление деда? Вспышки воспоминаний Стефана говорили о том, что их учат работать в связке и переговариваться по внутренней сети киборгов.

Может, надо было шарахнуть эфирной гранатой? Хотя, тогда бы у нас все защиты полетели. Плюс у нас же пол группы имеют способности на мане. Ещё неизвестно, кому бы от этого было хуже.

Но всё же… это было неожиданно очень близко к поражению. У меня ещё оставалась одна жизнь. Тия свои две потеряла. Альма тоже…

— Две жизни, Арк! Ты мне должен! — грубо бросила окровавленная Белая, хромая в нашу сторону.

— Две потеряла? — сочувственно спросил я.

— Две осталось! — прорычала она. — Ты в курсе, что на здании руны живой темницы⁈

— Поясни, — бросил я, продолжая осматривать результаты нашего боя.

— Я не могу возродиться за пределами этого здания, Арк! — воскликнула она с нотками паники.

— Это можно отменить?

— Они замуровывали людей в стенах заживо, — пояснила хантрей. — Ритуал некрозодчих… таким промышлял Вязь, когда строил базу синдиката в городе. Правда, он использовал разумных монстров.

— Я убью Леви… — послышались полные ненависти слова Рейна.

Я посмотрел на друга и мне самому сделалось не по себе. Вокруг него от гнева буквально искажалось само пространство. И он уже не походил на печального добряка Рейна, а был Гильгамешем. Безумным судьёй, ненавидящим зло.

— Фрагмент левиафана исказил мою суть, Арктур. Сфера была средоточием гибридной стихии Хтонии. Самой страшной из гибридных стихий. Она исказила моё стремление к справедливости, превратив в жажду кровавого фанатика. Это я создал ангелоидов, осквернив свет энергией хаоса. Она исказила Эхмею, Меаса… и она исказила Леви. Видимо, мне же предстоит положить этому конец, убив носителя его фрагмента.

— Его фрагмент будет моим, — холодно сказала ирий.

— Ты не представляешь, что это, Альма.

— Не представляю, — ответила она. — Но я должна принять его, чтобы понять, кто я.

— Ты не левиафан, Альма! Единственное, кем ты станешь, получив его — это новым левиафаном!

— Спокойно, приятель, — вмешался я. — Нас тут чуть не угробили в простой драке. Сейчас вообще не до того, чтобы делить тушу неубитого левиафана.

— Арк, мы должны…

— Я разделяю твои чувства, друг, — перебил я его. — Но сейчас мы должны доделать дело и валить отсюда наверх.

— Я остаюсь здесь, — Рейн скрестил руки на груди.

— Ты несёшь чушь. Много ты тут сам навоюешь? Был бы ты эфирным архитектором или друидом, я бы ещё подумал. Но ты чистый танк без саммона. Почти лишившийся сил. Ты сдохнуть собрался, или как?

— Я должен ответить за то, что сотворил Гильгамеш. И я в ответе за то, что творит мой ученик.

— А самоубийство — это типа искупление такое? Ты бред несёшь, Рейн! Никто не отказывается от охоты на этого мудака. Но мы это будем делать так, чтобы был результат, а не биться головой об стенку.

За спиной у Рейна появилась призрачная копия Альмы. Она коснулась его спины двумя руками, усмиряя гнев духовным целительством. Тот вздрогнул, сжал зубы, но затем всё же расслабился.

— Идём вниз, — приказал я. — Тех, кого вырубило с концами, тащите с собой. Убежище пока не призову.

— Кстати… насчёт фрагментов, — чуть повеселела Сайна. — Из этого бешеного тоже что-то выпало.

Я обернулся назад. От тела старого киборга не осталось ничего, кроме красной лужи и кусков металла. Однако правила Стены едины для всех — из киборгов тоже выпадали фрагменты. В его случае некая запчасть, как от механизма.