Летающая В Темных Покоях, Приходящая В Ночи

Шел по стране девятнадцатый год.

Снегом и дымом дышал небосвод.

Власть поднималась и падала власть,

Чтобы подняться — и снова упасть.

Ветер с разбегу ударил в окно.

Стало в местечке от флагов красно.

А в синагоге молился раввин,

Был он тогда в синагоге один.

Только промолвил он: «Шма, Исраэль!» —

Дверь синагоги слетела с петель.

Черная куртка, в руке — револьвер:

«Ты — мракобес и реакционер!»

…Лампа, наган, приготовленный лист.

Перед раввином — суровый чекист.

Глянул с усмешкой и громко сказал:

«Вижу, раввин, ты меня не узнал!»

«Ну, почему же? — ответил раввин. —

Ты — Арье-Лейба единственный сын.

Не было долго в семействе детей.

Он поделился бедою своей.

Он попросил, чтобы я у Творца

Вымолил сына — утеху отца.

Помню, я долго молился — и вот,

Вижу, что сын Арье-Лейба — живет».

«Где же хваленая мудрость твоя?

Птичкой порхнула в чужие края?

Ребе, молитвы свои бормоча,

Вымолил ты для себя палача!» —

«Знал я об этом, — ответил старик, —

Делать, что должно, я в жизни привык.

Жертвою стать или стать палачом —

Каждый решает, тут Бог ни при чем».

Лампа, наган, да исчерканный лист.

Долго смотрел на раввина чекист.

Черная куртка, звезда на груди…

Дверь отворил и сказал: «Уходи…»

…Что там за точка средь белых равнин?

Улицей снежной проходит раввин.

То ль под ногами, то ль над головой

Крутится-вертится шар голубой…