Лед Апокалипсиса 3

Глава 22 Сбор

Вся жизнь цивилизованных людей полная условной лжи.

Люди, ненавидящие друг друга, встречаясь на улице,

изображают на своих лицах самые блаженные улыбки.

князь П. Кропоткин

— Сколько, ты говоришь?

— Сто девять, — ответила рация голосом Иваныча, — считая тебя, того смурного зэка и штрафника Киппа.

— Я обещал, что не удивлюсь, но я удивлён. Поведай, а отчего все такие смелые, Иваныч?

— Потому что я и моя семья едут.

— Ээээээ… Ну, такое мы с тобой предполагали… А Хан?

— Нет. И тут я даже рад, буду спокоен за всё, что осталось и всех, кто остался. Опять-таки, будет куда вернуться, если что-то пойдёт не по плану.

— Не был бы я так уверен, что такая возможность будет — вернуться. Отойдём от колонии на сто километров, на двести и всё, назад дороги нет.

— Саныч, не грузи философией. Если говорить в целом, то есть про нашу прошлую, про нормальную жизнь, то туда в любой случае нет назад дороги. Начиная с сегодняшнего дня, я занимаюсь грузовиками и автобусами, короче, готовлю технику. На тебе промежуточный лагерь. По словами Климентия там серьёзные подвижки.

— Ну да, — без особого энтузиазма ответил я. — На стадии подписания акта ввода в эксплуатацию. Правда не на такое количество он рассчитан.

— Что, не разместиться?

— Отчего же, просто нужно ещё пару саморезов вкрутить, провести работу по мелочи. После того, как я вообще привыкну к мысли, что в экспедицию отправляется такая большая толпа.

— Ну, время у тебя есть.

Время есть… Время — это ресурс странный, оно всё время есть и его всё время не хватает. Его не нужно искать, производить, невозможно накопить.

Время оно просто есть, просто существует.

Сегодня четырнадцатое января второго года Новой эпохи.

Точной даты отправки нашей туристической группы в направлении юга не существовало, но Климентий, исходя из того, что ему было известно о климате Новой эпохи, рекомендовал отправку не ранее, чем после середины февраля. До этих пор наш континент будут сотрясать малые и большие бури, спонтанно возникающие на поверхности области низкого и высокого давления, ветра, буранов и локальных похолоданий.

И оно не здорово, если тебя накрывает похолодание с минус тридцати, что уже много и до минус пятидесяти, когда половина техники необратимо и фатально выйдет из строя. А может и вся.

Поэтому к Климентию мы прислушивались.

— Ладно, Саныч, — оторвал меня от мыслей Иваныч, — конец связи… Ты точно не хочешь назад в колонию?

— Нет, я тут занят работой.

— Опасностей нет?

— Нет. Проводник появлялся, мы опять на границе его «путей». Мы мирно пообщались, и он ушёл.

— Что он попросил за то, что мы пройдём по его землям?

— Формально — ничего. Просто, когда мы уйдём, то первое, сообщим ему, насколько удачно у нас получилась экспедиция.

— Информация. А что ещё?

— Второе — это база. Мы тут оборудуем неплохую базу с отоплением, вентиляцией и канализацией. Для группы в десять-двадцать человек очень даже неплохо. Мы оставляем её ему. Ну, то есть, мы бы в любом случае её бросали, а так она становится «оплатой». Ну, а если мы, как писал Григорий Остер — ругаясь, побежим толпой обратно… Мы её используем для обратного пути. Короче, когда мы куда-то дойдём, база его.

— Отлично. Ладно, всё, держись там. Конец связи.

— Конец связи.

Сосуществование с Киппом, человеком, которому я по-прежнему не доверял и это было взаимно, происходило, как это ни странно, довольно комфортно. Кипп любил технологии, Кипп пытался починить приборы, даже если они особенно не нужны, налаживал системы и благоустраивал, даже зная, что это место скоро доведётся покинуть.

Ну, то есть, я допускаю, что он возьмёт и останется тут. И это не считая, что у него есть база в Доме Сектантов, тоже оборудованная по принципу «заходи и живи».

Подвал был готов к проживанию. Отопление от котла, твердотопливного, который так же грел воду в бойлерах, с генератором, переехавшим из дома (у него была своя труба отвода выхлопов), с грамотно расставленной мебелью, утеплённой ванной комнатой, шестью крошечными спальнями, внутри которых стояли готовые боксы.

Центр помещения — это нечто вроде студии, то есть совмещённый зал и кухня, а также и зона «спортзал», стойки с котлами-бойлерами. Наверное, Кипп разделил бы и это всё на зоны при помощи гипсокартона, но так как в самом центре подвала помещался котёл, то всё крутилось вокруг него, чтобы всё обогревалось.

Раскопки прекратились. Я посчитал, что мы докопались до всего, чего хотели.

У Чинаря общими усилиями прибрана его комната в котельной, установлен спальный бокс, Кипп провёл туда проводной телефон и локальную сеть. Так же поставил Чинарю ноутбук, которым тот оказался не способен пользоваться, а потом, после некоторых раздумий, небольшой, но качественный телевизор и приставку типа «денди». Всё это питалось от системы аккумуляторов, заряжаемых от ветряка, нового, установленного на крыше пятиэтажки, из ещё одного электромотора и вырезанных из нескольких железных листов лопастей.

Теперь Чинарь резался в денди днями и ночами. Ну, тут оно как — чем бы дитя ни тешилось, лишь бы никого не убило.

Ноутбук в комнате бывшего сидельца показывал процент заряжения, скорость пополнения и так далее… Это крайне полезная штука, была бы, если б Чинарь был способен ей воспользоваться. Короче, без Киппа это всё быстро превратиться в груду хлама, при условии, что Чинарь останется, а Кипп уедет.

Я никого не ловил за пуговицу и не спрашивал, точно ли он поедет. Напротив, у меня была своя причина топать на юг, а наличие причин у других меня не волновало. Мой план, если вообще этот длительный импульс можно назвать планом, был многовариантен.

Сейчас из этого плана была выброшена Орда. В плане определён вектор движения. И впереди в плане было много-много неизвестности.

— Будешь в ФИФА? — Кипп спрашивал меня примерно каждый раз. И каждый раз я отказывался.

— Слушай, Кипп, есть такая байка…

— Эта байка будет вместо ответа?

— Это и есть ответ.

— Ну давай.

— Однажды на одном подъезде повесили фотоэлемент, систему релешек, всё такое, чтобы электричество экономить. Фотоэлемент видит уровень освещения, чем определяет день сейчас или ночь. И вот…

— И?

— Поставил местный ЖЭК, уехал. Вечером фотоэлемент отследил, что освещение упало и… Он включил реле, с громким звуком, грохотом. Включил свет в подъезде и вокруг. Но была и крошечная проблема, свет ламп попадал на фотоэлемент. И тогда тот решил, что настал день. И снова с грохотом выключил освещение. И тогда фотоэлемент понял, что пришла ночь. И снова всё включил. Задержка была пара секунд.

— И долго этот трагический процесс шел?

— Бесконечно… Пока дядя Вася со второго этажа не озверел от постоянного моргания и грохота, не вышел и не побил все лампочки. И сей беспрерывный цикл прекратил. На следующий день ЖЭК лампочки вернул. И вечером всё повторилось. И так продолжалось пару дней, пока ЖЭК не понял некоторой системной проблемы в реакции фотоэлемента.

— Странник, ты к чему ведёшь?

— Я веду к тому, что ты, как тот фотоэлемент, весьма прямолинейно действуешь, Кипп.

— А может быть, Странник, моё упрямство объясняет то, почему я всё ещё жив? Те результаты и ту работу, которую я выдаю?

Я не спешил с ответом.

— Ты знаешь, может и так, Кипп. Может быть твоё иррациональное упрямство делает тебя тем, кем ты являешься… Гм… Мне не интересно ФИФА, я не играл и не интересовался футболом, так сказать, при всём уважении.

— Мортал комбат?

— Слушай, ты просто поиграй, я чай попью. Тебе не обязательно давать мне джойстик.

Кипп некоторое время молчал.

— Метро 2033? — продолжил он.

— Это считай, сильно политизированная история про нашу жизнь. История про нас с тобой, только смешнее и наивнее.

— Ассасин Крид?

— Давай. Обратно убийства, зато в туристической обложке. Так сказать, хотя бы попутешествуем.

Прошёл неполный месяц.

Кипп в какой-то момент съездил на снегоходе в свой Дом Сектантов. Расстояние до его было всего порядка двенадцати километров, причём, дом Сектантов не был известен Проводнику или не входил в его сферу интересов, в отличие от территории Чинаря.

Он уехал, а я думал, вернётся ли? В общем-то здесь все добровольно, так что, когда он вернулся на следующее утро на внедорожнике Toyota Hilux, одной из единиц ордынцев, с увеличенными колёсами, лыжного типа защитой днища двигателя, утеплением всего, что можно и громадным баком в багажнике, часть моих сомнений развеялась.

Он припарковал свой драндулет рядом с моим вездеходом, и мы продолжили подготовку к приезду основной группы.

Работы было много, но мы всё запланировали, составив большой список и как-то так вышло, что сделали всё за одиннадцать дней, работая без передышки.

В итоге последние дни я вынужденно занимался спортом, спал и ел. Судьба давала мне передышку, а мой опыт показывал, что передышка эта не к добру.

Первыми, кто прибыли, были Денис и Кабыр. Денис был со своей пассией, Кабыр со своей коллекцией оружия и кое-какими моими вещами.

Мы с Киппом встречали гостей, спрятавшись от бури в недрах одной из квартир, расчистив стекло.

Вообще перевалочная база построена с соблюдением привычной маскировки. Ну, то есть спрятать занесённую пятиэтажку невозможно. Но если не знать, что в её окрестностях прячутся люди, то и не угадаешь.

В условиях стоячего воздуха можно заметить дымок из замаскированных труб, однако, поскольку ветер дул почти постоянно, его просто уносило и всё.

Некоторое количество снега и грунта, выбранного при раскопках, я вытащил и вывалил на поверхности, но раскидывал равномерно и сейчас их уже занесло и никаких тёмных пятен они не образовали.

Так что, если бы Климентий не наводил наших пацанов, хрен бы они нашли базу.

Они подъехали, а мы шагнули из проёма разбитого окна. В защищённые очками лица ударил ледяной ветер.

Кипп, не меняя выражение лица, достал красные флажки и стал показывать, куда парковать технику.

— Привет, Кабыр-джан, рад тебя видеть, — я обнял и похлопал хакасского охотника.

— Я привёз твоё барахло, как и говорил.

Да. Как это часто бывает, я уехал, не взяв с собой многие из предметов личного обихода, трофеи, снаряжение, ценности… Да и плевать, не для того я живу, чтобы обрастать барахлом.

Как пел Окуджава, «товарищ мужчина, живи по-походному, дверь отворя». Поэтому, как это часто бывает, я двинул налегке.

Тем не менее Кабыр приехал с аккуратно собранными сумками моего барахла. Он заботился обо мне больше, чем я сам о себе. Бесценный человек. Три человека, две единицы техники. Мой вездеход и Тойота Киппа стояли в выкопанном приямке, укрытые парашютной тканью, рядом расположились вновь прибывшие.

На сегодня больше не работали. Кипп показывал жилище, народ осваивался. Как-то само собой предполагалось, что наиболее близкие ко мне люди будут жить в более комфортабельном подвале, а остальные в помещении склада.

— Слушай, Странник, а я смотрю, много стройматериалов осталось? — Денис стрельнул глазками в сторону Киппа, словно тот заявлял на них права.

— Да, мы всё, что использовали, расходовали аккуратно, не портили и не выбрасывали. Пригодится.

— Вот и я думаю. Мы же едем куда? — спросил Денис.

— На море, южнее, — не совсем понял вопроса я.

— Мы едем в никуда, туда, где нас никто не ждёт. И листовой металл, саморезы, обрезные доски — всё это может оказаться очень ценным.

— Транспортные расходы колоссальные, — Я поднял руки в жесте «сдаюсь». — Нет, не берусь судить, насколько это разумно и целесообразно. В крайнем случае будет как в анекдоте.

— Каком?

— Когда по пустыне идут двое. Один несёт телефонную будку, второй телеграфный столб. И рассуждают. Тот, что с будкой — если появится лев, я в будке спрячусь. А ты? Второй — А я, если лев появится, брошу столб и убегу налегке. То есть если будет тяжко, бросим тонны стройматериалов и взлетим.

Сотников посмотрел на меня долгим взглядом, пытаясь понять до какой степени я шучу. А тут трудно судить, может и не шучу.

— Так, народ, — откашлялся я. — Личное пространство Дениса и его прекрасной пассии особо охраняемо. С голыми… пейсами не ходим, бытовой работой не грузим.

Наверное, мои слова были излишними, выжившие умели делать всё для выживания, быта, готовки, стирки, мелкого ремонта костюмов и так далее. Те, кто считал, что есть «женская работа», уже вымерли.

…

Новые и новые люди пребывали каждый день. Спокойствие выветрилось, база была в постоянно беспокойном состоянии. Одна радость, все вопросы по организации я перекинул на вновь прибывших. Спальных боксов не хватает? Делайте. Шести туалетов мало? Делайте. Никаких обязательств по уровню комфорта я на себя не брал.

Транспорт пребывал неравномерно, по одной-две машины за раз, причём всё чаще это была двойка — один трактор, один автобус. Трактор, чтобы вытягивать его, когда он сядет. Не если, а именно когда. Даже тюнингованные автобусы не отличались особой проходимостью.

В какой-то момент прибыл Иваныч и я вздохнул с облегчением, потому что теперь бразды правления были в его руках, а я максимально отгородился от того общежития, что возникало на складе.

Людей становилось больше и больше, по ощущениям не сто человек, а пятьсот. Разговоры, споры, очереди в туалеты.

Мы в свой подвал никого не пускали, зря я и Кипп его строили?

Количество людей росло и… В какой-то момент это накопление критической массы закончилось.

В очередной день я проверял вездеход, грузил в него мелочи, прикидывал, на какое время хватит продуктов, а потом…

— Завтра сутки на сборы и сон, — уведомил меня Иваныч. — Всё, что хотите открутить, забрать, подготовить — завтра. Колонна ждать не будет.

Комендант обвёл всех долгим взглядом.

Я поднял руку:

— Нищему собраться — только подпоясаться. У меня вопрос, ты Чинаря пристроишь в один из автобусов?

— Да, уже определил его. Да ты не переживай, автобусы и так заполнены на четверть. Всё барахло промаркировано и подписано. Плюс есть трал, куда мы поставим стопки со стройматериалами. Завтра всю колонну выстраиваем на зимнике. Есть желание стать в качестве головной машины, Саныч?

— Вообще-то есть. Это и символично, я же всё это придумал, да и опыт у меня по поездкам у меня самый большой. К тому же я Странник.

— Нет возражений. Кабыр и Денис в хвосте. Я в середине. Кипп?

— Я бы стал вторым. Присматривать за Странником, — штрафник делал независимый вид, но народ сторонился. Оно и понятно, тут каждый первый помнил, что он бывший заключённый, причем не абстрактный как Чинарь, а современный, заключённый Новой Эпохи.

— Нет возражений. Остальных раскидаю так, чтобы разбавить автобусы. Опять-таки если у автобусов будут проблемы, чтобы помогать. Теперь, связь через Климентия.

— Это как водится.

— Допускаются отставания, но, любого отставшего, отставшую единицу техники прикрывают минимум ещё две машины. Основная колонна тихоходная, у нас тринадцать автобусов, общей вместимостью более трёхсот пятидесяти человек. То есть запас у нас более чем трёхкратный, но… Исходим из того, что они частично загружены личными вещами. И если автобусы будут ломаться, а они будут, то мы их будем пробовать ремонтировать, а не получится, то перегружаем и бросаем.

— Идея понятна, — кивнул Денис. — Трактора, грузовики и внедорожники тоже способны поломаться. Но по общему правилу — колонна двигается вперёд. Трогается с рассветом, после восьми, двигаемся до пяти вечера, потому что это ближе к закату. Останавливается, становимся в круг. Внутри автобусы, по периметру более шустрая техника.

— А если местность не позволит? — задал неприятный, но очень даже беспокоящий всех вопрос Кабыр.

— Плохо, вот что, — вздохнул Иваныч. — Представь, что мы окажемся в зоне проживания агрессивного клана и они ночью на нас нападут? И мы станем в линию на льду. А рядом, допустим, высокие берега? Жопа. Жопы надо не допускать. Если будет такая местность, то… Ну пока я считаю, что мы будем ехать и после заката. Вообще теоретически мы могли бы ехать и ехать, в колонне полно сменных водителей. Если не круглые сутки, то долго, сильно после заката. Но это становится сильно опаснее.

— Климентий, ты тут? — спросил я в середину помещения, словно тот был невидимкой.

— У меня нет определённой локализации, Антоний, — ответил искусственный интеллект, причём для этого он использовал динамики висящего на стене телевизора. — Но я слышу каждое слово. А что?

— У нас есть несколько дронов, мы сможем прямо во время движения их выпускать, вести разведку, избегать таких вот узких мест?

— Я со своей стороны помогу.