Лебедь и медведь

Глава 6

Мейсон ударил по двери мужской уборной так, что она с размаху протаранила стену. Мужчина едва сдерживал ярость.

«Как она могла накормить меня всем этим дерьмом о том, что я недостаточно хорош для нее?»

Потому что он понял, что это полное дерьмо, как только услышал. Даже Джесси не смогла полностью скрыть своего отвращения к тому, что сказала ему. Не смогла скрыть своего отчаяния, когда пыталась заставить его уйти.

Ему было больно. Ему! Мужчине, у которого было больше женщин, чем, вероятно, у всех его друзей вместе взятых. Ему, которого никогда раньше не отвергали.

И теперь, когда Мейсон оказался целиком и полностью очарован — больше, чем когда-либо мог себе представить — женщиной, которую действительно хотел сильнее всех остальных, но она не хотела, чтобы он был рядом.

Хуже того, мужчина не понимал, почему.

Она легко призналась, что Эрик — ее жених, чью рожу Мейсон с удовольствием бы расквасил — ничего не значил для нее. Но он — тот, кого хотел ее отец. Мейсон был уверен, что Чейз скривился бы, узнав, что девушка плюет с высокой колокольни на свой статус или качество крови. А это ее нелепое утверждение, что из-за цвета кожи они не смогут быть парой? Так что же действительно заставило ее сбежать?

«Кобель».

Слово пришло ему в голову из ниоткуда, преследуя его, как издевательство над его прошлыми подвигами. В этот момент его охватила пугающе ясное осознание. Джесси боялась его, потому что правда думала, что он хочет, чтобы она стала еще одной зарубкой на ножке его кровати. Но он же ей сказал, что все иначе. Сказал, что он хочет ухаживать за ней.

И она испугалась. Может ли ответ быть таким простым, как доверие?

Если да, то как заставить ее увидеть, что она что-то значила для него? Что он действительно хотел ее надолго, а не на одну ночи?

Мейсон от волнения ходил по уборной и споткнулся, когда его ноги начали заплетаться.

«Что за хрень?»

Закружилась голова, он протянул руку к стене и удержался. Мужчина покачал головой, борясь со слабостью, которая растекалась по его конечностям.

«Черт, Джесси была права».

Печеньки были отравлены, но кем и с какой целью? Неужели криминальный гений ищет новые образцы для экспериментов? Неужели они до сих пор поджидали идиота, который попадет в их ловушку? Они хотели, чтобы кто-то из перевертышей вырубился, чтобы потом попросту выкрасть его?

Какого черта. Он съел только два, и у него всегда были способности к быстрому восстановлению, отточенные за годы работы в спецназе, где обучали противостоять применению химического оружия. Мейсон засунул голову под кран, открыл холодную воду и поочередно то глотал ее ртом, то умывал лицо. Живительная жидкость отрезвила его, и мужчина откинул голову назад, чтобы удовлетворенно рыгнуть.

Ему стало лучше, и в голову вернулась ясность. Что, если кто-то еще съел несколько отправленных печенек? Кажется, Джесси не поверила ему и, наверно, уже упаковала их для того, чтобы отослать в лабораторию, но на всякий случай…

Мейсон вернулся назад в пустые коридоры FUC к рабочему месту Джесси. Он нашел коробку на ее столе, этикетку, написанную неряшливыми каракулями, так не похожими на ее обычный аккуратный почерк. Подняв конверт с пузырьковой пленкой, Мейсон встряхнул и взвесил его. Ужас заставил мужчину уронить легкий пакет, в котором не осталось ничего. Разве что легкий запах, как напоминание.

«Она съела печеньки!»

Мейсон выбежал из кабинета и рванул мимо лифта к лестнице, перепрыгивая через перила. Он вылетел в главный вестибюль и выбежал через стеклянные двери в стремительно наступающую ночь.

Мужчина осмотрел улицу, но не увидел никаких признаков Джесси. Сделав глубокий вдох, он позволил своему носу отфильтровать несметное количество ароматов. Мейсон почти упал на колени от радости, когда почувствовал знакомый цитрусовый запах. Он рванул вперед, беспокойство заставило его сердце сжаться, а адреналин превратил ноги в пружины.

И все же он чуть не опоздал. Мейсон уже увидел Джесси, в знакомой военной куртке и ярко-красной шапке, и тут упала на землю прямо у ног пары неуклюжих фигур.

Издав рев, который не часто услышишь за пределами леса, Мейсон бросился на мужчин, которые схватили его Джесси и закинули ее в ожидающий их фургон. Бандиты прыгнули в машину, но прежде чем та смогла отъехать, Мейсон вскочил на капот, смяв его, и ударил кулаком в лобовое стекло. Стекло треснуло. Еще один удар кулаком, и он разнес его на куски, которые упали в кабину. Конечно, это сделало задачу для парня, наведшего ствол ему в лоб, намного легче.

— Сваливай или я разнесу тебе мозги, — сказал бритоголовый незнакомец, в его глазах был дикий блеск.

Отлично, он наткнулся на гребаную гиену. Сумасшедшие гребаные ублюдки. Но Мейсон не боялся за себя. Раньше он сталкивался и с худшим. У него даже были шрамы, чтобы это доказать. Он улыбнулся.

— Ты связался не с тем медведем, — не успев это договорить, Мейсон быстро прыгнул на крышу грузовика, не останавливаясь, когда мужчина выстрелил, перевернулся на спину, прислушиваясь и подсчитывая количество выстрелов, сделанных гиеной.

Один, два, три…

Полностью заряженный 9-миллиметровый «глок» делает до семнадцати выстрелов. Когда бритоголовый водитель прекратил стрельбу на шести выстрелах, Мейсон вскочил с того места, куда приземлился на колени, и начал пробираться к переду грузовика. Вместо того чтобы стрелять снова, ублюдок запустил двигатель. Мейсон вытянул руки, ухватившись на металл, когда грузовик газанул от бордюра. Его ноги болтались, и он напряг пальцы, чтобы удержаться. А потом полетел вперед, когда водитель ударил по тормозам. Крутясь и переворачиваясь, Мейсон приземлился, вскочил и, наконец, вытащил свой собственный револьвер из кобуры на лодыжке одним движением. Шины завизжали, когда фургон стал разворачиваться.

Пуф. Пуф.

Мейсон прострелил две передние шины и направился в сторону фургона, снова выстрелил, на этот раз в двигатель, заставляя его захлебнуться и умереть.

Тела высыпались из фургона, и внезапно в ночи раздался свист пуль. Одна из них попала ему в предплечье, но это не имело значения.

В спецназе их всегда обучали стрелять одинаково эффективно с обеих рук. Перекинув оружие в левую, Мейсон стал стрелять, одновременно перемещаясь зигзагом. Мужчина попал одному отморозку в запястье, то завопил — и один пистолет покинул поле боя. Пуля врезалась в его бедро, заставляя зарычать, но Мейсон проигнорировал боль. Он больше был рад тому, что эти идиоты не умели стрелять по движущейся цели.

Рванув вперед, Мейсон несколько раз быстро выстрелил и услышал еще один визг, а затем и топот ног, когда гиена и последние два приспешника скрылись из виду.

Поравнявшись с грузовиком, Мейсон заколебался, разрываясь между желанием поохотиться на ублюдков и необходимостью проверить состояние Джесси. Страх за девушку заставил его ворваться в фургон. Он нашел ее — Джесси лежала на полу на спине, приоткрыв рот и храпя. Подняв ее на руки, Мейсон осмотрел ее на наличие травм, но не увидел ничего, кроме расцветающего синяка на лбу.

Резкий вой сирен наполнил ночь, их звук усиливался, приближаясь. Выскочив из фургона и морщась из-за боли в бедре, мужчина отошел на расстояние около двадцати футов, а потом повернулся и выстрелил в бензобак. Тот загорелся, и Мейсон быстро повернулся и побежал прочь, склонившись над своей драгоценной ношей, на случай, если летящие обломки достигнут их, когда автомобиль позади взлетит на воздух.

В более контролируемых обстоятельствах он бы вызвал FUC и заставил их отбуксировать фургон вместе с двумя телами, лежащими рядом с ним, но с человеческими властями нужно было действовать быстро — и так, чтобы скрыть улики.

В городе все время происходили перестрелки, однако единственное, чего никогда не допускали перевертыши — так это чтобы их кровь попала в руки людей.

Как бы то ни было, их местный полицейский чистильщик, крот, сделает так, что некоторые улики исчезнут, чтобы ничего не вызвало подозрений. Переложив Джесси на другую руку, Мейсон прошел несколько кварталов, держась ближе к зданиям и теням, избегая любопытных взглядов незнакомцев. Вечерняя апатия буквально окутывала город, вероятно, это и было единственной причиной, по которой мужчине сошел с рук побег с такой драгоценной ношей.

В конце концов, он вернулся в здание FUC к своей машине на подземной парковке. Теперь Мейсон стал более осторожным. Он молча извинился перед Джесси, когда перекинул ее с рук на плечо, чтобы снова вытащить пистолет и выставить его перед собой, подкрадываясь к машине. Никого. Вздохнув с облегчением, он осторожно положил девушку на заднее сиденье своего «доджа-челленджера». Опустившись на свое место, Мейсон поморщился. Не из-за боли в ранах, а из-за пятен крови, которые он наверняка оставит на кожаных сиденьях.

Войдя в свой дом, квартиру на верхнем этаже кондоминиума, которую в последний месяц он посещал чаще, чем в последние несколько лет, он поблагодарил звезды за лифт, который начал движение и не прекращал его, пока не остановился на нужном этаже. Высокотехнологичная функция для тех, кто любит себя, предпочитая неприкосновенность частной жизни, даже так близко к дому.

Процесс укладывания Джесси на кровать подарил Мейсону извращенное удовольствие, хотя он знал, что девушка наверняка разозлится и ударит его, когда придет в себя. Но это не помешало ему снять с неё шапку и пальто, а также сапоги. Мейсон укрыл Джесси одеялом, а потом направился обратно в гостиную, чтобы позаботиться о себе.

Ему пришлось убрать сотовый от уха, когда Хлоя, хоть и по понятным причинам, стала орать как сумасшедшая, разглагольствуя об их безответственном отношении к работе. Мейсон мог только спокойно согласиться, огорченный тем, что его неосторожное пренебрежение собственной безопасностью стало угрозой жизни Джесси. Однако, несмотря на его глупость, из этого испытания получилось что-то хорошее. Хлоя приказала ему охранять Джесси днем и ночью, на случай, если попытка отравления была целенаправленной, а не случайной.

Какая тяжелая работа. Защищать принцессу-лебедь. Он мог бы приклеить себя к ее телу, чтобы удержать в безопасности. Боже, иногда он любил свою работу. Мейсон с удовольствием согласился с новой должностной инструкцией и закончил разговор.

Покончив с работой, Мейсон, наконец, собрал и выложил на тумбочку в ванной медицинские инструменты, необходимые, чтобы позаботиться о ранах.

С одной стороны, в спецназе обучают первой помощи при ранениях. С другой, бойцы ненавидели применять эти знания, потому что это означало, что они были небрежны или самонадеянны.

Он разделся до боксеров — белых со счастливой рожицей. Мейсон не носил трусы. Его «мальчикам» нужно было пространство, чтобы дышать. Раны на руке и бедре все еще кровоточили, кожа вокруг была испачкана засохшей кровью. Мейсон поднял бутылку антисептика и сделал глубокий вдох, прежде чем вылить её на раны. Чертовски жгло, но он стиснул зубы, а потом, взяв пинцет, занялся пулей в бедре. Ему пришлось немного покопаться, но потом он все-таки вытащил сплющенный кусочек металла и кинул его в раковину, куда пуля со стуком упала.

Мейсона удивило, что пули были изготовлены из обычного металла, а не из серебра.

Серебро ослабляло иммунную систему перевертыша, и, тем не менее, войска злодея редко использовали его. Одну пулю еще предстояло достать, и Мейсон не стал долго раздумывать над этим.

К сожалению, к другой ране на предплечье оказалось сложнее добраться, и, несмотря на все ухищрения, он не смог вытащить металл.

— Черт, черт!

Громко выругавшись, Мейсон швырнул пинцет в раковину.

— Что ты делаешь? — спросил кто-то заплетающимся языком.

Мейсон повернулся, чтобы увидеть, что Джесси опирается на дверной косяк его ванной. Ее глаза все еще блестели от наркотиков.

— Эй, это же лебединая принцесса вернулась в страну живых. Я вижу, ты переработала те наркотики, что были в печенье.

— Ты!

Джесси подняла палец и ткнула им в Мейсона, затем куда-то влево, а потом вправо, не переставая моргать.

— Прекрати двигаться.

— А я и не двигаюсь. Это наркотик, который тебя вырубил.

— Я так и знала. Ой. Вспомнила, что хотела сказать. Я же тебе говорила.

— О печеньках? — Он улыбнулся. На лице Джесси было написано торжество, хоть и немного смешанное с растерянностью. — Да, ты была права. Я склоняюсь перед твоей великолепной и точной дедукцией. А теперь, почему бы тебе не устроиться поудобнее на минутку, пока я закончу?

Ее глаза расширились, прежде чем сфокусироваться на нем. Плотно сжимая губы, девушка ткнула пальцем в дыру в его руке, потом — в рану на бедре, а затем — в окровавленные инструменты рядом с запятнанными тряпками на стойке.

— Тебя подстрелили, — заявила она.

— Пустяковая рана, — сказал Мейсон, цитируя старых добрых «Монти Пайтонов»[2].

Джесси посмотрела на него.

— Да ну?

Она ткнула в рану на его руке, и мужчина вскрикнул.

— Идиот. У тебя дыра в твоей дурацкой руке. Почему ты не пошел к доктору Брюстеру, чтобы он проверил и зашил тебя?

Мейсон пожал плечами.

— Мой дом был ближе, и, кроме того, у меня на руках была храпящая принцесса, о которой нужно позаботиться.

— Я не храплю.

— Если вы так говорите, мисс Храпуша. Теперь, если ты закончила издеваться над моими ранами и слабым мозгом медведей, позволь мне закончить?

Она тяжело вздохнула.

— Сядь.

Мейсон сморщил лоб.

— Зачем?

— Так мне будет легче ударить тебя, — сказала она, призрачная улыбка появилась на ее губах. Мужчина попятился, и ее улыбка стала шире.

— Трусишка. Я не собираюсь умышленно делать тебе больно, как бы заманчиво это ни звучало. Но извлечение пули наверняка не особо приятно.

— Я могу потерпеть. Знаешь, я большой медведь.

Он подмигнул, чтобы Джесси поняла, в чем суть. Плохая идея. Она ударила его по раненой руке.

— Ты когда-нибудь можешь быть серьезным?

— Что? Я просто говорю правду. Хочешь посмотреть?

Она издала страдальческий вздох и посмотрела в небо, бормоча: «Почему я?»

— Потому что…

Она прервала его.

— Нет. Не говори этого. Уверена, что это снова будет что-то грязное, а я не в настроении. Передай мне пинцет, прежде чем я потеряю терпение.

— Тебе не обязательно это делать, — мягко сказал он, заметив, как Джесси тяжело сглотнула и неглубоко вздохнула, когда снова сосредоточилась на его ране.

— Я большая девочка. И смогу сделать это, но только ты знаешь, что я не люблю вид крови.

— Это предупреждение, что ты можешь упасть в обморок, и мне нужно поймать тебя?

— Нет, всего лишь предупреждаю, что меня может стошнить, и все это, вероятно, потечет тебе на колени.

Выражение его лица, несомненно, не заслуживало громкого смеха, и Джесси расхохоталась. Он попытался просверлить её в ответ взглядом, но ее лицо светилось смехом, губы изогнулись в широкой улыбке, а глаза засияли, и он подумал, что никогда не видел ее более красивой.

Мейсон сел на унитаз — не самое, конечно, благородное место, — и решил, что сможет справиться с чем угодно, если это означало, что девушка прикоснется к нему. Но на всякий случай он не стал закрывать крышку и развел ноги, молясь, чтобы, если ее все-таки стошнит, она не промахнулась.

Пальцы нерешительно коснулись его руки, и Мейсон посмотрел на Джесси, любуясь тем, как девушка прикусила нижнюю губу, когда уставилась на его рану.

— Ты спас меня.

Она сказала это скорее, как утверждение, чем как вопрос, и он кивнул.

— Как только я увидел, что ты съела печенье, я пошел искать тебя. И почти опоздал.

Осознание того, как он был близок к потере, прошибло его, и Мейсон вздрогнул.

— Тебе холодно. Я постараюсь побыстрее.

Джесси прикоснулась к его ране трясущимися руками.

— Я буду жить, — сказал он сухо. — Ты не должна делать этого. Я, в конечном итоге, сам свалял дурака.

Но даже с трясущимися руками Джесси могла бы извлечь пулю менее болезненно и бескровно, чем если бы он делал бы это сам.

— Я могу сделать это, — пробормотала Джесси, склонившись к ране, ее лицо было достаточно близко, чтобы дыхание трепетало на его коже.

Мейсон ничем не мог удержать растущий интерес своего члена, не мог перестать вдыхать ее запах, позволяя теплому, цитрусовому аромату омывать его ноздри.

Купаясь в удовольствии от ее близости, он даже не вздрогнул, когда девушка ткнула пинцетом в рану на руке. Не издал ни звука, когда она неуклюже прощупала его рану, хотя и заскрипел зубами. В конце концов, она выдернула проблемный кусок металла с возгласом: «Есть!» Ее торжествующая улыбка стоила этой боли, но удовольствие быстро уменьшилось, когда беспощадная принцесса полила рану антисептиком и схватила иглу.

— Хм, я не думаю, что это необходимо, — сказал Мейсон, когда Джесси закрыла один глаз. Кончик ее розового языка показался из ротика, пока она пыталась попасть ниткой в ушко смертоносной иголки.

— Не будь маленьким медвежонком.

— Это твой способ сказать мне, что у тебя большой опыт в штопке? — спросил Мейсон с сомнением.

— Я — принцесса. Я никогда в своей жизни не штопала вещи, но сейчас это не имеет значения, — сказала она с яркой улыбкой. Девушка опустилась на колени и посмотрела на него с озорной улыбкой. — Я уверена, что это не повредит.

Так мило, от одного этого взгляда его член снова стал подниматься.

Она положила руку с иглой на его бедро и посмотрела вниз.

Мужчина понял, что Джесси заметила его «счастливое» состояние, потому что ее глаза расширились, а рот распахнулся.

— Собираешься позаботиться и о другой проблеме? — поддразнил он.

— Не думай, что мне стало жаль тебя, — прорычала она, проткнув его кожу иглой, а затем поморщилась от его вскрика.

Он положил руку поверх ее.

— Думаю, будет достаточно заживляющего спрея, если ты не возражаешь.

— Решай сам.

Джесси встала и протянула ему бутылку со спреем, прежде чем отойти. Конечно, она выглядела злой, но Мейсон все равно улыбнулся, потому что, несмотря на ее досаду, он точно знал одно. Девушка хотела его. Запах возбуждения щекотал его чувства и заставлял мужчину торопиться с перевязкой, потому что он заполучил принцессу-лебедь в свою берлогу и не собирался отпускать. Даже искушение, спрятанное в украденной корзине для пикника, не возбуждало его так сильно, как мысль о том, что он коснется и попробует Джесси. Туристы могут спать спокойно.

Джесси шагала по гостиной, оформленной в спокойных тонах, но в новом, современном стиле. По телу проносилось множество эмоций. Облегчение — ведь Мейсон спас ее. Огорчение — ведь он был ранен. Возбуждение от его полуголого состоянии.

И самое главное — досада, потому что, несмотря на все причины не делать этого, несмотря на ее слова, он, очевидно, все еще желал Джесси, и, черт возьми, она тоже хотела его.

Вот почему ей нужно уехать. Сейчас. К счастью, ей не нравились кошельки, поэтому у нее был полный карман денег, да и ключи оказались с собой — не большое утешение, но все же.

Единственная дверь, которая была двойной, как лифт, не открылась.

— Она активируется ключ-картой, — сказал Мейсон совсем близко.

Джесси резко обернулась и отметила, что хоть он он надел широкие штаны, скрывающие нижнюю часть тела, но все равно оставил свою грудь голой на ее обозрение.

Взгляд на темные волоски на его груди не ослабил ее возрастающее возбуждение, а лишь усилил его. Девушка ткнула его в твердый пресс в надежде, что он отступит.

— Отойди, а?

Мужчина шагнул ближе.

— Что ты делаешь? — отрезала она.

— Мне было приказано держаться рядом с тобой в случае, если попытка похищения была преднамеренной.

— Я сомневаюсь в этом. Теперь открой дверь, чтобы я смогла пойти домой.

— Нет.

Он прижался к ней, и, несмотря на то, как крепко ей пришлось вжаться в стену за спиной, девушка не смогла избежать его жара и твердости.

— Что значит «нет»? Ты не можешь просто держать меня здесь.

— Ну, вообще-то, могу.

— Я звоню Хлое.

— Которая поддержит меня, потому что твоя безопасность имеет первостепенное значение.

— Я… Я звоню своему отцу.

Дыхание Мейсона затрепетало у ее виска, прежде чем он потерся губами о ее кожу.

— Сомневаюсь, что ты пойдешь на это. Или ты действительно хочешь выйти замуж за эту чопорную палку, которую выбрал тебе отец?

Нет, но все же… она не могла оставаться здесь. Не могла остаться и допустить, чтобы эти губы путешествовали по щеке и дальше. Ей необходимо остановить это безумие. Мейсон был бабником. Он трахнет ее и бросит. Хуже того, он, вероятно, доставит ей столько удовольствия, что потом она не сможет смотреть на других мужчин… не то чтобы она хотела кого-то другого. Не так, как хотела Мейсона.

— Это неправильно, — прошептала девушка, когда его рот скользнул по ее челюсти.

— Если это неправильно, то почему это так хорошо? — пробормотал он, прежде чем захватить ее губы в плен.

А затем Джесси забыла, почему ей нужно держать его на расстоянии. Ее больше волновало, хочет ли он ее только для перепиха. Было наплевать, что отец ожидал, что она выйдет замуж за незнакомца или что она пожалеет об этом утром. Все, чего она хотела — еще. Еще Мейсона. Больше жаркого удовольствия, которое так сильно взрывалось в ее теле.

К черту последствия. Ее похитили, и она чуть не оказалась обезьяной в какой-то сумасшедшей лаборатории. Девушка заслужила момент блаженства, чтобы вспомнить, что жива. И Мейсон заслужил приз за спасение.

Джесси обняла его и прижалась губами, яростно ответив на поцелуй, который породил цепную реакцию. Его рот стал твердым и упрямым, жестким и требовательным. От горячей похоти у девушки перехватило дыхание, она задыхалась, ее рот раскрылся для страстного, настойчивого языка.

Завязалась влажная дуэль — их языки скручивались и извивались в танце, она ощущала прикосновения Мейсона каждой клеточкой тела до самых пальчиков. Но больше всего наслаждалась этим ее киска, увлажняясь и дрожа от болезненной потребности.

Повернувшись, Джесси вдруг поняла, что поменялась с Мейсоном местами, чтобы оттолкнуть его к стене, жадно взяв под свой контроль поцелуй. Никогда еще она не действовала так агрессивно. С такой страстью. Она хотела поглотить каждый его дюйм. Вкусить упругую плоть, которая соблазняла ее в течение нескольких недель. Джесси оторвалась от его губ и поцеловала в ложбинку на шее.

Мейсон застонал, и его руки легли ей на ягодицы, сжали их, вызвав у девушки жар удовольствия. Она уткнулась лицом в волосы на его груди, потираясь щекой, прежде чем наброситься на один из его плоских сосков. Он зарычал, и Джесси усмехнулась, когда потянула его плоть.

— Нравится пожестче? — поддразнила она, когда снова прикусила, восхищаясь тем, как его бедра приподнялись в ответ, чтобы потереться о ее прикрытую одеждой киску.

— Может быть, — он крутанул ее так, что девушка снова оказалась прислоненной к стене.

Его темные глаза впились в ее, когда мужчина позволил своим рукам найти подол длинной рубашки и потянуть его вверх — до тех пор, пока его ладони не коснулись голой кожи на ее талии. Там, где путешествовали, скользя по коже, ладони, оставался огненный след, и девушка подняла руки без просьбы, чтобы Мейсон мог снять с нее рубашку. Джесси немного застеснялась, когда он уставился на ее пышную грудь и округлый животик. Ее белый бюстгальтер резко контрастировал с кожей, но, если его пламенный взгляд был каким-то показателем, то мужчине нравилось, что он видел.

— Такие роскошные, — пробормотал Мейсон, опуская голову. Он поцеловал ложбинку между ее грудей, а руки опустились на ее тяжелые полушария, сжимая их.

Дыхание Джесси сбилось, когда он поймал ее сосок в рот через ткань, тонкие кружева на пути не мешали палящему жару его губ. Схватив Мейсона за голову, девушка потянула за волосы, притягивая его ближе, тихонько рыча, пока он всасывал ее грудь в рот.

Ей хотелось ощутить его в своей киске, вбивающимся в ее плоть, сжимать его все крепче и крепче. Мужчина издал звук протеста, который умер, когда Джесси поднесла руки к поясу его штанов и сдернула их. Она позаботилась о том, чтобы стащить его боксеры со штанами, позволив его члену, наконец, освободиться. Длинный и толстый, он коснулся ее живота. Девушка обвила руками ствол, восхищаясь тем, как Мейсон зашипел и дернул бедрами.

Пока она ласкала твердый ствол, очарованная контрастом своей и его кожи, руки Мейсона нашли и расстегнули ее штаны, позволяя им с легкостью упасть с бедер. Джесси не отпускала его, пока скидывала сапоги и освобождалась от брюк, сжимая и тихо смеясь над его сдавленными стонами удовольствия. Стонами, которые вскоре стала издавать и сама, когда его рука оказалась между ее бедер.

Мейсон тихо рычал, — сексуальный гул, который заставил ее задрожать, когда мужчина коснулся ее влажных трусиков.

Одно мимолетное прикосновение, и она чуть не кончила. Девушка задвигала рукой на члене быстрее, ее бедра двигались в такт.

— Если ты не остановишься, это будет слишком быстро, — простонал он.

— Ха, как будто я не видела этого раньше, — возразила Джесси, все еще слишком очарованная его размером, но чувствуя, что нужно остановиться.

Но ее слова вызвали неожиданную реакцию. Следующее, что девушка осознала — это что ее руки прижаты к стене над головой, а тело Мейсона прижалось к ее обнаженной горячей коже. Его взгляд скользил вниз, вспыхивая и впиваясь в нее.

— Я не один из тех парней. И хотя первый раз может быть немного быстрым, я обещаю, что к концу этой ночи ты не просто забудешь всех тех неумелых мальчиков, ты никогда не будешь хотеть кого-то еще.

Именно то, чего она боялась. На мгновение сомнения относительно происходящего захватили ее, но, будто прочитав ее мысли, Мейсон сжал девушку крепче. Его губы почти наказывали ее поцелуем. Мужчина пожирал ее рот, сжимая рукой ее запястья. Другая прошлась по ее телу до бедра. Раздался звук разрываемой ткани — Мейсон сорвал с нее трусики.

Джесси возбужденно раздвинула бедра под настойчивыми исследующими пальцами. Она понимала, что пойдет до конца, и на этот раз она действительно хотела его, но вместо этого мужчина просто положил ладонь на ее киску. Это должно было показаться странным или глупым, но жар его ладони сделал ее еще более возбужденной, и Джесси изогнулась от прикосновения, молча прося большего. Он провел пальцем по ее складочкам, смачивая ее желанием, прежде чем покружить вокруг бугорка. Девушка хотела протестовать против медленной пытки, но его губы захватили ее, предотвращая любой звук.

И затем он коснулся ее, потирая гладким пальцем клитор. Заставляя ее тело дрожать, как никогда раньше. Учитывая сильное возбуждение Джесси, этого было достаточно, чтобы заставить ее кончить, ее крики восторга он поглотил поцелуем.

Когда Мейсон отпустил ее руки, чтобы схватить за талию и поднять, она подумала о том, что наделала, и решила, что просто подождет, пока он сам себя удовлетворит. Обычно так и было с ее мужчинами. Но как только кончик его члена прижался к ее по-прежнему дрожащей киске, судорога прошла сквозь нее, и Джесси обнаружила, что хочет, чтобы он был внутри. Хочет, чтобы Мейсон вошел в нее и потребовал ее. Снова.

Девушка обняла его за бедра, направляя в себя. Но он сдержался, входя осторожно, с мучительной медлительностью, которая заставляла ее хныкать от нужды. Когда Мейсон, наконец, полностью ввел себя, она издала долгий стон, восхищаясь тем, как он наполнил ее и как крепко ее плоть сжала его член. Джесси не думала, что это может быть еще лучше, пока он не начал двигаться короткими ударами, из-за которых ее возбуждение всего лишь за несколько минут из ничтожного возросло до сильнейшего, доводя ее до края блаженства с почти безумной быстротой.

Его руки скользнули по ее талии, чтобы ухватить за ягодицы. Впившись пальцами в ее мясистые ягодицы, он все быстрее и быстрее врезался в нее, их тела были скользкими от пота. Каждый глубокий удар заставлял Джесси вскрикивать, пока она не кончила снова, пока подавляющие волны удовольствия не накрыли ее, пока она не закричала его имя, крепко прижимая мужчину к себе.

Мейсон закричал, когда достиг кульминации, его тело в последний раз дернулось, распространяя теплый, ароматный, жидкий жар, заставивший ее содрогаться, пока толчки проносились сквозь них обоих.

Она обмякла, как лапша, и почти тут же задремала. Девушка не протестовала, когда Мейсон отнес ее в кровать, их тела были все еще тесно переплетены.

Черт возьми, она даже не смогла отвернуться, когда мужчина забрался в постель рядом с ней, когда его большое тело окутало ее. Вместо того чтобы что-то сделать, например, одеться и уйти или хотя бы оттолкнуть его, Джесси уснула с улыбкой на губах и неожиданным теплом в сердце.