Лебедь и медведь

Глава 10

— Я люблю тебя.

Он произнес эти три слова с абсолютной искренностью, и на совсем ничтожное мгновение Джесси позволила себе насладиться ими. А потом реальность ударила ее по голове.

Она столкнула его ничего не подозревающую тушу на пол.

Усевшись на матрасе так, что возвышалась над ним, Джесси положила руки на бедра и пристально смотрела на медведя.

— Что с тобой? — закричала она. — Зачем ты все испортил?

— Я? Кто столкнул мужа с кровати после умопомрачительного секса?

— Ты мне не муж.

— Скажи это священнику, который венчал нас.

— Это была вынужденная договоренность. Мы можем все аннулировать.

— Вообще-то нет. Твои липкие бедра говорят иначе.

Она смогла только выдавить нечленораздельный крик.

— Детка, знаешь, это не так горячо, как когда ты кричишь во время оргазма, и все еще не объясняет, почему я нахожусь на полу.

Джесси сделала несколько глубоких вдохов. Они не успокоили ее.

— Ты сказал слово на букву «Л».

— Ну, извини меня за мои чувства к тебе.

— Ты не любишь меня, — непреклонное заявление, даже если какая-то ее часть желала обратного.

— Не хочу тебя огорчать, но это так.

Паника затрепетала внутри, часть ее стремилась поверить его словам.

Более рациональная часть разума натолкнулась на попытку сердца пуститься по этому чрезмерно оптимистичному пути. Как кобелю можно верить? Вероятно, он говорит это всем девушкам. Она просто не знала, почему он ждал окончания секса, чтобы использовать свою смертельную Л-бомбу.

— Возьми свои слова обратно!

— Заставь меня.

Мейсон встал и посмотрел на нее: шесть футов ощетинившегося, обнаженного мужчины с эрекцией. Боже, он выглядел таким чертовски горячим и неотразимым.

Джесси зажала волосы своего мужа в кулак и притянула к себе для поцелуя, который превратился в грубые объятия, где каждый из них соперничал за господство.

Мейсон повалил ее на матрас, тяжелое тело придавило девушку сверху, колено раздвинуло ее бедра. Он удерживал ее, думая, что контролирует ситуацию. Джесси прикусила губу мужчины, и тот застонал от ее агрессивности, его язык скользнул по ее губам.

Джесси кончила уже три раза. Ей должно было хватить на несколько месяцев. Ну, или недель, по крайней мере, но от его явного желания ее тело загоралось еще больше. Ее клитор пульсировал от его прикосновений. А киска дрожала от желания, которое мог удовлетворить только Мейсон.

Жаль, что она не могла убежать от него.

Она хотела бы отвергнуть его утверждение о любви. Забыть о принудительном браке. Но не могла бороться с тем, что он заставил ее чувствовать. Мейсон заставил ее тело ныть, а саму Джесси — кричать от удовольствия. Он заставил ее сердце жаждать того, чего, как она думала, она не может иметь. Но она может притвориться хотя бы на несколько минут.

Толкая его назад, Джесси попыталась вернуть себе контроль.

Он не двигался с места. Зубами ухватив его за нижнюю губу, она приказала:

— Ложись на спину.

Почти мгновенно он перевернулся на спину. Джесси села верхом на него, горячий ствол члена прижался к ее спине. Она обхватила свои груди и сдвинула их вместе. Мейсон зарычал, его глаза с отяжелевшими веками внимательно наблюдали за ней. Девушка наклонилась вперед, пока одна из ее грудей не оказалась перед его ртом. Он потянулся, принимая предложение, его горячий рот начал посасывать нежную горошинку, вырывая из нее стон. Черт, это было хорошо.

Пока Мейсон терзал ее соски, Джесси выгнула спину и стала кружить своей киской над его членом, вращаясь так, чтобы потираться о головку клитором. Она дразнила его, наслаждаясь тем, как его гладкая, влажная и припухшая головка гладит ее чувствительный клитор. Видимо, ему тоже это понравилось. Большие руки сжали ее бедра, и Мейсон толкнул Джесси вниз, пронзая ее. И ей это понравилось. Она приподнялась на нем, низкий, хриплый стон скользнул с ее и его губ одновременно, и они оба застыли от интенсивного удовольствия.

Прижав ладони к груди Мейсона, Джесси задвигалась, медленно раскачиваясь, надавливая на клитор. Ее киска пульсировала.

— Еще, — задыхался он.

Она извивалась, насаживая себя на его член, наслаждаясь ощущением пульсации и растягивания. Он был таким диким. Джесси делала это снова и снова, их дыхание стало резким и прерывистым, удовольствие нарастало. Его пальцы впились в ее бедра, когда он захрипел: «Да», снова и снова. Девушка находилась на пороге блаженства, когда внезапно комната задвигалась: Мейсон перевернул их так, чтобы она лежала под ним.

Ему удалось это сделать, не разделяя их, и он приземлился между ее бедрами.

Боже, как это хорошо.

Обхватив Мейсона ногами за талию, Джесси позволила себе на мгновение забыться.

Позволила ему думать, что он главный, пока Мейсон снова и снова вонзался в ее податливую плоть.

И вот его голова откинулась назад, а глаза закрылись, и она снова повалила его на спину. Это движение разъединило их на мгновение, а потом она снова с громким стоном насадила себя на его член.

Джесси скакала на нем, пока он беспомощно стонал под ней, его мускулы напрягались, пока мужчина старался сдерживаться. Когда Мейсон попытался снова перевернуть их, она зарычала:

— Не двигайся.

Он подчинился. Джесси скакала на нем быстро и жестко, наклоняясь вперед, чтобы тереться клитором, глубже загоняя его член.

Мейсон потерял контроль. Его член дернулся внутри нее, наполняя влажным жаром. Видя, как он подчинился, Джесси кончила.

Она достигла своей кульминации, выиграв раунд за господство.

Мейсон взял реванш во время третьего раунда в душе, когда трахнул ее на кафеле.

Насытившись, наконец, и слишком устав, чтобы говорить, они упали в постель, прижались друг к другу, как любовники. Или как муж и жена.

Она проснулась от того, что он любил ее; его тело все еще прижималось к ней, член скользил в ее теплом влагалище. Какой великолепный способ начать день.

Хотя он никогда не повторял признание — даже во время жесткого секса — оно висело между ними. И Джесси не знала, что с этим делать. Одно дело было заподозрить, что она что-то почувствовала к Мейсону, опасаясь, что она уже потеряла свое сердце, другое — что он признал, что любит ее.

Не то чтобы она поверила ему. Конечно, он действовал, как влюбленный мужчина, лаская ее тело с благоговением, не часто встречавшимся за пределами церкви. Но все же… медведь и лебедь? Бабник и ботаник? Не похоже, чтобы такое встречалось постоянно.

«А как насчет того, что мы женаты?»

Девушка знала, что должна противостоять тому, что он намеревался сделать. Страх удерживал ее.

Что если он продолжит утверждать, что любит ее и хочет, чтобы они остались вместе?

Как скоро она поверит ему и впустит в сердце?

А скоро мишка наткнется на свежее мясо — вероятно, со светлыми волосами и маленькой задницей — и что тогда произойдет? Как она могла позволить себе доверять ему, зная его репутацию?

Внутренний диалог, впрочем, не мешал ей заниматься сексом. Мейсон был слишком хорош, чтобы сопротивляться. И во время этого умопомрачительного секса говорить о чем-либо еще, особенно об эмоциях, не было возможности.

Они оставались в этом состоянии подвешенности в течение двух дней, часами находясь в дороге, пока Джесси не вынуждала его съехать на обочину.

Затем со свирепостью, которая волновала ее, Мейсон занимался с ней любовью, как животное, их тяжелое дыхание заставляло окна запотевать, их горячее соединение раскачивало и сотрясало автомобиль, проверяя на прочность амортизаторы.

В эти моменты она не хотела думать ни о будущем, ни даже о завтра. Она просто хотела чувствовать, что он действительно любит ее и никогда не устанет от нее, никогда не покинет ее. Джесси надеялась, что это не отчаяние заставляет ее так страстно заниматься сексом.

Черт возьми, чего бы только она ни отдала за ружье. Она бы пристрелила себя за глупость. Что случилось с ее невозмутимостью и спокойствием?

Она и вправду была готова пришибить этого медведя за одну только попытку прикоснуться? Все прошло, как только он улыбнулся и схватил ее.

По крайней мере, их частые секс-остановки сделали путешествие приятным. Что касается места назначения? Он отказался сказать ей, куда они направляются, только сообщил, что ей понравится.

Придурок.

И он ничего больше не сказал о том, что узнал от гиены, которого съел. Единственное, что она знала наверняка — несмотря на то, что гиена знал злодея, какой-то психический блок помешал бандиту рассказать им что-нибудь интересное об этом вдохновителе. Он даже не мог его описать. Или так утверждал Мейсон.

Джесси приходило в голову, что Мейсон солгал ей из-за неуместного чувства долга, чтобы уберечь ее. Но опять же, действительно ли она хотела узнать больше о безумном ученом, который хотел поэкспериментировать с ней? Нет, если она хочет спать по ночам. Подождите, она не спала по ночам из-за некоего похотливого медведя.

На пятый день, за полчаса до места назначения — как сказал медведь — они остановились, и Джесси вывалилась из машины, размять ноги и освежиться. На самом деле, ей нужно было больше, чем размяться. Ей нужен был хороший трах, как это называла Миранда. Зная, что они скоро не смогут быть наедине, Джесси подумала, что это может быть их последний шанс на интимную близость.

Да, она хотела уйти от Мейсона и его эротического влияния и попытаться восстановить свое хладнокровное спокойствие, но одновременно боялась этого, потому что действительно наслаждалась не только сексом.

Нагнувшись, она прикоснулась к пальцам ног, пошевелила попкой — смелый кокетливый маневр, который его вдохновлял. Никогда раньше мужчина не заставлял ее чувствовать себя такой желанной, такой сексуальной. Ощущая явную страсть Мейсона, Джессм расцвела в сексуальное существо, которым, как она думала, никогда не будет.

Снова покачивая попой, она улыбнулась, когда услышала заинтересованный рык. Возможно, это было связано с тем, что она надела юбку, которую он купил ей, без трусиков. Мейсон настаивал, что с ее фигурой просто преступлением будет носить брюки. Она ответила на его самонадеянность в выборе ее гардероба отсутствием трусиков.

Это сводило его с ума, в хорошем смысле. Ей нравился взгляд, которым Мейсон окидывал ее, поднимая юбку и глядя на ее обнаженную щелочку. Она думала, что ей никогда не надоест этот взгляд. Но, несмотря на удовольствие, которое они испытывали, Джесси беспокоилась, что придет день, когда ему станет скучно. И тогда медведь пустится на поиски нового меда. Эти мысли угнетали ее.

Выпрямляясь, она вскрикнула, когда его руки подняли ее юбку и обхватили голую попку.

— Этот медовый запах для меня? — прошептал Мейсон ей на ухо, прежде чем поцеловать в шею.

— Нет, — солгала она, но сердце уже начало биться.

— Ты такая дразнилка, детка. Наклонись для меня. Я хочу попробовать.

— Ты хочешь. Я не в настроении.

— Врунишка.

Боже, она любила их ласки.

— Докажи, — сказала она и сорвалась с места.

Он гонялся за ней вокруг машины, а потом поймал. Мейсон крепко обнял ее, пока она задыхалась.

— Я тебя не хочу вот нисколечко.

Вызов брошен и принят. Мейсон схватил девушку за талию и уложил на капот машины. Разводя ее колени, он разместился между ее бедер. Схватив Джесси за руки, он зажал их в одной ладони, удерживая над ее головой. Не то чтобы она сильно сопротивлялась.

Вспыхнула самоуверенная улыбка. Мейсон сдвинул ее юбку, обнажив киску, и Джесси не могла побороть дрожь, что прошла сквозь нее, когда мужчина провел пальцем по губкам, задержавшись на чувствительном клиторе.

— Знаешь, — сказал он обыденным тоном, который вовсе не сочетался с его пылающим взглядом. — Раньше я думал, что лучшие лакомства можно найти в корзинах для пикника. Конечно, в украденных.

— Что, пересмотрел «Йоги» в детстве? — спросила она, затаив дыхание, пока Мейсон двигал пальцем в ее киске.

— Ах, Йоги. Мой герой. Его приключения в мультфильмах и заставляли меня воровать корзинки.

— И ты чемпион в этом конкурсе. Я уже знаю это. И что ты об этом скажешь?

Она качнулась, надеясь, что он поймет и заменит палец членом.

Мейсон склонился и горячо подул на ее открытую щелочку.

— Корзины для пикника, ням-ням, но они на втором месте после меда между твоих ножек.

Что-то сказать в ответ оказалось невозможным, если только за ответ не считать ее стоны. Но ему, похоже, понравился ее ответ.

Мейсон приподнял ее ягодицы и набросился на киску, его аномально проворный язык играл с ее плотью, доставляя удовольствие. Джесси кончила, крича, и тут он вошел, наконец, в ее киску своим твердым членом.

— И это, — прохрипел он, вгоняя себя в ее плоть, — в сотни раз лучше, чем соты.

— Ненормальный, — и она притянула его к себе для поцелуя.

Это продолжалось, — он трахал ее, удерживая руками за бедра, иначе она соскользнула бы с капота, — пока насмешливый голос не прервал их совокупление.

— Сынок, как мило с твоей стороны принести птицу на обед.

Потрясенная от того, что ее поймали, чего она должна была бы ожидать в какой-то момент, учитывая то, что занимались они сексом на улице, Джесси дернулась, пытаясь прикрыть себя, пока Мейсон потянулся за штанами, пряча член.

Что еще интереснее, он покраснел. Впервые. Ничто обычно не смущало его.

— Мама, ты выбрала неудачное время!

Ее временный муж обернулся вовремя, чтобы попасть в объятия медведицы, которая подняла его с земли.

Вот дерьмо. Джесси хотела спрятаться за каким-нибудь камнем или хотя бы провалиться сквозь землю — как вариант. Все, что угодно, чтобы скрыться от смущения за то, что ее застукали с Мейсоном, — и не просто кто-нибудь, а его мать.

Старая медведица выпустила своего сына из объятий и бросила критический взгляд на Джесси. Та выпрямила спину и встретила пристальный взгляд.

Будучи принцессой, она знала, как надо выглядеть достойно в любых обстоятельствах, даже если чуть не намочила трусики, когда большая медведица — просто громадная — посмотрела на нее сверху вниз убийственным взглядом.

Джесси не знала куда отвести взгляд. Хоть нагота и была естественной в мире перевертышей, встреча со свекровью в чем мать родила все-таки не подходила под это определение.

Джесси постаралась не вздрогнуть, когда мать Мейсона подошла и обнюхала ее.

— Лебедь?

— Да, мэм, — ответила она.

— Не называй ее мэм, — вмешался Мейсон, подмигивая Джесси, как бы говоря: «не волнуйся, все под контролем». — Мы все-таки женаты, поэтому ты должна называть ее мамой.

Вопли Джесси и ее новой свекрови, вероятно, можно было услышать за несколько миль. А одинаковые подзатыльники, опустившиеся на голову Мейсона? В его ушах, вероятно, будет звенеть еще несколько часов, но он вполне заслуживает наказания за то, что сбросил такую бомбу.

— Женаты? Ты не любишь свою мать достаточно сильно, чтобы пригласить ее на свадьбу? — бушевала медведица. Джесси видела, что мать Мейсона возмущена и обижена.

— Это вышло своего рода экспромтом, — ответил Мейсон, смущенно пожав плечами. — Что я могу сказать, момент был подходящим, и я просто не смог сдержаться.

— Не лги своей матери, — сорвалась Джесси. — Мой отец заставил его жениться на мне. Это вынужденный брак.

— Правда? — протянула его мать. — И могу я спросить, почему твой отец почувствовал потребность связать вас двоих?

Джесси покраснела, пытаясь найти деликатный способ сказать, что ее папа не оценил, что она спаривается с медведем.

— Ее папе не понравилось то, что я не смог держать свои руки подальше от его дочери. Ты можешь обвинить меня? Она чертовски горячая. И видя, как я люблю ее…

Джесси ударила его.

— Что я тебе говорила об использовании слова на букву «Л»?

— Я буду использовать его, если захочу. Любовь. Любовь. Лю-ю-ю-бо-о-о-вь, — пробормотал он, когда уклонился от удара Джесси.

Его мать только смотрела на них, возможно, спрашивая себя, не сошли ли они с ума.

Он, наконец, перестал дразнить ее, но, будучи умным мужчиной, спрятался за мать. Джесси глянула на него и позвала «Кис-кис-кис».

Мейсон высунул язык и подвигал им. Джесси зарычала.

Его мать затрясла головой.

— Дети, не заставляйте меня доставать деревянную ложку.

Мейсон поцеловал маму в макушку и пробормотал:

— Прости.

— Ну, раз ты женат на птичке, значит, я не смогу попробовать свой рецепт лебединого супа, — сказала пожилая медведица с тяжелым вздохом.

— Мама! Не могу поверить, что ты это сказала. Она же стоит прямо здесь.

Джесси прикусила губу, чтобы не рассмеяться в шоке. Веселое выражение появилось на лице его матери.

— Дерзкий детеныш. Мы обсудим это в доме.

С этими прощальными словами его мама трансформировалась в массивную медведицу и сбежала.

Бедный Мейсон. Ужас только начался.

Джесси пошла в атаку. Она ударила Мейсона по груди и завопила:

— Ты сошел с ума? Зачем ты привел меня к своей матери?

— Ну, да, мои родители живут здесь.

— Ты псих. Зачем ты рассказал ей про наш временный брак?

— Он не временный.

— Да, временный.

— Нет, не временный. И я заставлю тебя повторять, что это навсегда, если ты продолжишь спорить. Ты действительно хочешь заставить меня сделать это, зная, что моя мать снова выглянет на улицу, если мы не войдем в дом в ближайшее время?

По мере того, как Мейсон озвучивал угрозы, Джесси успокаивалась. Она плотно сжала губы и забралась обратно в машину. Но то, что она не стала с ним спорить об этом сейчас, не означало, что она не заставит его заплатить как-нибудь потом.

Например, можно лишить его секса.

— Что теперь? — наконец, спросила Джесси сквозь сжатые зубы.

Медведь, насвистывая, направил машину по ухабистой грунтовой дороге, окантованной огромными деревьями.

— Теперь мы пойдем к родителям и будем наслаждаться хорошей старомодной домашней кухней.

— Я замужем за маменькиным сынком, — проворчала она.

— Да, и горжусь этим. Выше нос и улыбнись, мы уже почти на месте.

— Я убью тебя за это.

— Встань в очередь, принцесса. Если только ты не хочешь связать и мучить меня. Если это так, то я собственноручно отдамся в твою власть и предоставлю наручники.

— О боже, лучше отдайте меня тому извращенцу, — простонала она, снова ударяясь о стекло. Ладно, может быть, это было слишком, но теперь девушка не могла перестать воображать Мейсона в наручниках, обнаженным и в ее милости. Черт, она столько могла с ним сделать. Ее соски сжались, внизу стало влажно. И это была его вина. Ну, она отказалась страдать одна.

— О, Мейсон, — промурлыкала она.

— Что? — спросил он рассеянно, когда они выехали на выложенную гравием подъездную дорожку возле гигантского коттеджа, который конкурировал по размерам с большинством гостиниц.

— Говоря о наручниках… Хочу связать тебя и вылизать путь по груди к твоему толстому члену. Умираю, как хочу сосать твой большой-пребольшой член, касаясь себя. И когда ты будешь пульсировать, а моя киска станет влажной, я собираюсь наклониться и… — Она не договорила и выпрыгнула из машины, разглаживая юбку.

— Джесси! — прорычал он вслед за ней. — Ты не можешь оставить меня в таком состоянии. Пойдем со мной, пока мама не увидела нас. Я знаю место в лесу.

— О, мама, мы здесь! — пропела Джесси, скрещивая руки на груди и бросая на него дьявольскую ухмылку.

— Злая лебедь, — пробормотал он, опуская руки, чтобы прикрыть эрекцию.

— Я предпочитаю «орально одаренная», — Джесси подмигнула ему, облизывая губы, затем хихикнула, наклонившись, и подняла солнцезащитные очки, которые специально уронила.

Сдавленный стон был ответом, которого она добивалась. Поднявшись, Джесси подошла к входной двери коттеджа. Почти тут же та распахнулась, и из нее вылетел и бросился к ним светловолосый вихрь.

— Джесси! — счастливый визг Миранды чуть не сделал ее глухой.

— Миранда? Какого черта ты тут делаешь? — спросила девушка, ошеломленная восторженными объятиями подруги.

— Ну, после нападения Сесиль Виктор решил спрятать нас в самом безопасном месте, которое смог придумать.

— Как проживание с родителями Чейза и Мейсона может быть безопасным?

— Потому что только идиот может встать между мной и моим первым внуком, — сказала медведица, с которой она познакомилась раньше. — А у меня есть отличный рецепт для идиотов.

— Приятно знать. Хотя теперь я удивлена, как Мейсон вообще пережил свое детство.

Три женщины повернулись, чтобы взглянуть на бурого медведя, который ухмылялся им с нескрываемым весельем.

— Я тоже, — пробормотала его мать. — Я Келли, кстати.

— Джесси, — ответила девушка, протягивая ей руку.

— Добро пожаловать в семью, Джесси, — попав в медвежьи объятия, девушка подумала, что лучше не упоминать о временном аспекте отношений.

Не буди спящего медведя, так, кажется.

И так началась самая странная неделя в ее жизни. А также самая лучшая.

Она встретила отца Мейсона в тот же день за обедом, которым можно было накормить целую армию.

Большой мужчина по имени Пит настоял, чтобы она называла его папа-Медведь, и обнял ее так крепко, что она, вероятно, уменьшилась в размерах.

Джесси восстановила размеры обратно, когда съела достаточно еды, — по настоянию каждого — что заставило ее задуматься, а не пытались ли они ее откормить к Рождественскому ужину. В течение следующих нескольких дней она узнала, что такое настоящая семья.

Она научилась делать печенье с нуля с мамой Мейсона и шлепать Мейсона, когда тот приходил, чтобы украсть несколько. Игла и нить перестали быть ее врагами. Она проводила вечера, играя в настольные игры, не в силах остановить хихиканье, когда в середине каждой игры Чейз обвинял Мейсона в мошенничестве и выводил его на улицу одарить братской любовью. Мейсон на самом деле обманывал и, что было еще более забавно, позволял брату думать, что тот был более крупным и злым, чем он сам во время этих поединков. Это то, что заставило сердце Миранды смягчиться и вызывало ее хихиканье.

Папа-Медведь стал называть и ее, и Миранду дочками, принося им угощения каждый раз, когда приходил с работы домой и ругал парней, когда они ныли о том, что они ничего не получили. Папа-медведь также раздавал лучшие объятия: одновременно грубые и все же безумно ласковые. Поведение Келли демонстрировало ее собственную привязанность. Джесси не могла не полюбить родителей Мейсона. Это то, чего она всегда хотела. Жаль, что она не сможет оставаться рядом.

Мейсон продолжал их брак-фарс, называя ее женой при каждом удобном случае, не важно, сколько синяков она оставила на его голенях. Ночью ей приходилось прикусывать щеку, чтобы не кричать, когда он доводил ее до кульминации — как правило, два-три раза — прежде чем переворачивался на спину, прижимая девушку к себе.

Какое прекрасное время. Какая ужасная игра. Джесси хотелось плакать.

И кто-то, наконец, это заметил.

На третий день Миранда вытащила Джесси во двор и передала ей пистолет. Та посмотрела на него непонимающе.

— Ты самоубийца? — спросила она.

— Глупая птица. Конечно, нет. Но я подумала, что ты хотела бы знать, как стрелять, в случае, если появятся плохие парни.

Джесси знала, что Миранда была столь же умной и заботливой, сколь и легкомысленной.

— Ты действительно думаешь, что мне нужно защищать себя?

— Не. Мейсон скорее отрежет свою руку, чем позволит тронуть перышко на твоей шейке.

— Пока, — мрачно ответила Джесси.

— Что ты имеешь в виду, говоря пока? Ты замужем. Он всегда будет защищать тебя.

— Разве Чейз не сказал тебе? Потому что я знаю, что Мейсон рассказал ему. Мой отец заставил нас пожениться.

Раскаты смеха сотрясали Миранду, когда она, обняв себя, захохотала.

— О, скажи мне, что ты на самом деле так не думаешь? — задыхалась она между хихиканьем. — Ты видела Мейсона, верно? Ты действительно думаешь, что комната. полная лебедей, могла бы заставить его делать то, чего он не хотел?

Джесси нахмурилась.

— Я думаю, нет. Но все равно, у него не было выбора, если он не хотел убить несколько человек.

— Поверь мне, когда я говорю, что Мейсон мог бы сбежать, если бы захотел. Этот мужчина этого не сделал. Разве это тебе ничего не говорит?

— Он сказал, что любит меня, — призналась Джесси.

— И?

— В первый раз я столкнула его с постели, сказала, что он лгун и потаскун, — ей, по крайней мере, хватило совести покраснеть за свое признание.

Миранда уставилась на нее.

— Ой. Вау. А я думала, что это мне с Чейзом было трудно.

Джесси нахмурилась.

— Уф? Я не понимаю. Ты говоришь, что Мейсон будет упрямиться по поводу всего этого фальшивого брака?

— Нет. Я говорю о том, что ты пытаешься отрицать то, что чувствуешь к нему. Поверь мне, Лютик, ты любишь Мейсона.

— Нет.

— Да.

— Нет, не люблю.

— Не заставляй меня стрелять в тебя, — угрожала Миранда, наставляя на нее пистолет. — Ты любишь медведя, и это дерьмо пугает тебя.

Раздражение заставило Джесси ответить коротко.

— Ну да, потому что, скорее всего, когда все уляжется, он найдет себе новую телку, чтобы преследовать, а я останусь в дураках.

— О, Джесси, ты, бедная заблуждающаяся птичка. У меня есть новости для тебя. Мейсон любит тебя. Знаешь ли ты, что он никогда — НИКОГДА — не проводил ночи с девушкой до тебя?

Нет? Ее пульс ускорился.

— Откуда ты это знаешь?

— Потому что, как и у меня, у Мейсона проблемы с границами, и он говорит гораздо больше о своей личной жизни, чем нужно. Я знаю, что он очень редко когда-либо брал одну и ту же девушку дважды и никогда не оставался с ней надолго. А сколько он был с тобой? Больше недели?

— Ну и? Не похоже, чтобы у него был большой выбор.

— Он никогда не брал девушку на встречу с родителями.

— Он сделал это, чтобы защитить меня.

Миранда снова прицелилась.

— Перестань отрицать это! — закричала она. — Просто скажи это!

Была ли психо-зайка права? Несмотря на все ее предупреждения, она любила Мейсона? И мог ли он искренне любить ее?

— Я…

— Продолжай. Скажи это. Скажи это, ты, трусливая птица.

— Я…

— Миранда! Я купил тебе морковный торт.

Чейз увидел, как Миранда вытаскивает пистолет из рук Джесси и убирает его в карман, прежде чем отскочить, ее лицо светилось от голода. Но через плечо она бросила:

— Поживи немного, Джесси. И начни немного доверять. Ты, может быть, будешь удивлена.

— Как насчет нашего урока стрельбы?

— Ты спятила? — ответила блондинка. — Ты с пистолетом? Знаешь, я не самоубийца.

Нет, но она знала одну зайку, чей компьютер надо будет заразить вирусом.

Или нет.

Ведь Миранда дала ей пищу для размышлений и хороший пинок под хвост. Может быть, она должна успокоиться и последовать за своим сердцем. Самое худшее, что может произойти — она останется с разбитым сердцем, и все, кстати, из-за Миранды. И если это произойдет, то она вспомнит слова Элмера Фадда: «Это кроличий сезон, и я охочусь на зайку».

Мейсона не должно было удивлять, что Джесси и его мать так хорошо поладили. И как им не поладить, когда их лучший прошлый раз сводит его с ума? По крайней мере, эта зарождающаяся дружба держала их рядом друг с другом и с Мирандой, и освободила его от некоторого беспокойства.

Мама будет держать Джесси в безопасности. FUC использовало их в качестве приманки, лакомого кусочка, и Мейсон почти видел, как Чейз отрывает ему голову за то, что он подверг опасности Миранду. Однако нрав его брата не беспокоил его и вполовину так сильно, как реакция Джесси, когда она узнает, что он соврал.

Он не сказал ей все, что рассказал Грегори. Как и о том, что их плен позволил выиграть время. Злодей хотел, чтобы в FUC думали, что Джесси и Мейсон в опасности. Он надеялся, что их спрячут в том же месте, где прятали Миранду и Чейза. Видимо, в то время, как он и Джесси были в отключке, гиена ввел им GPS-трекеры, а потом рассказал отцу Джесси, куда их поставил.

Почему ему не приходило в голову спросить короля-лебедя, как он узнал, где их найти? Грегори недооценил лебединых охранников, оказался пойман и выдал им свои секреты — и внутренности, которые Мейсон отдал крысам в подземельях. Эти твари были длиннее бедра человека.

С тех пор, как он узнал о маячке, он хотел только найти и удалить его. Но Хлоя, с которой Мейсон консультировался по телефону, остановила его.

— Это может быть наш единственный шанс. Ты действительно хочешь провести следующие несколько месяцев или лет вот так: оглядываясь, беспокоясь о том, что они похитят Джесси?

Слова Хлои подействовали на него больше, чем он думал. Мейсон не хотел беспокоиться о том, что Джесси попадет в плен. Он хотел, чтобы она была в безопасности. Хуже того, он знал, что Джесси бы вызвалась, если бы знала. Так почему он не сказал ей?

Потому что он не хотел видеть ее испуганной, постоянно оглядывающейся. В отличие от Миранды, которая может надрать задницу даже в качестве человека, Джесси была мозгом любой операции. Дай ей компьютер, она может уничтожить врага. Поставить ее перед бандитом с оружием или когтями, и она станет ужином.

Нет уж, если Джесси и будет чьим-то лакомым кусочком, то только его.

Однако чтобы сохранить секрет в безопасности, ему нельзя носиться вокруг нее.

В противном случае она что-нибудь заподозрит.

Виктор и другие его приятели из спецназа, к которому Мейсон когда-то принадлежал, патрулировали и прятались в лесах, окружавших его дом детства. Мейсон чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы привести Джесси в одно из своих любимых мест, на ручей. Погода была аномально теплой в середине ноября, это был, вероятно, последний шанс насладиться ею до весны.

— Ах, как красиво, — воскликнула Джесси. Увидев бурлящую воду, она сразу же сняла ботинки и пробралась в ручей. Все еще одетая в юбку, которую он купил, вместо брюк, которые Миранда одолжила ей, она выглядела идеально и непринужденно в вяло текущей воде.

— Это больше, чем красиво, — сказал Мейсон, снимая свои ботинки и закатав штаны. Он повесил рубашку на ветке дерева — универсальный знак для своих братьев-оперативников: «я буду занят, так что уходи отсюда». Потом вошел в воду, его пальцы зарылись в мягкое дно.

— Это место, где мы собираемся ловить наш ужин на вечер.

— Ты привел меня сюда на рыбалку? — Темные глаза недоверчиво уставились на него.

— Если я скажу «да», то я в беде? — спросил он, оценивая свое решение. Рыбалка заняла первое место в пятерке его любимых занятий в прошлом, и он хотел разделить эту любовь с женой. Или это была одна из тех вещей, которые он должен был сохранить для себя?

Она засмеялась свободным, хриплым смехом, который послал дрожь по его спине — и прямо в член.

— Я люблю рыбалку, но мой отец запретил мне делать это, когда мне исполнилось двенадцать. Видимо, это было неприлично для принцессы — ловить свой ужин.

— Неприлично кричать «ВПЕРЕД!», когда скачешь на мне, но это не мешает тебе, — ответил Мейсон с ухмылкой.

Боже, этот образ, вероятно, останется выжженным в его разуме как самый эротический в мире. Единственное, что он мог добавить, чтобы сделать его еще более совершенным — белый «стетсон»[4]. Слава Богу, Рождество было не за горами.

— Ты ловишь мне рыбу? — спросила она, положив руки на бедра, на ее губах появилась самоуверенная улыбка.

— Спорим, что я поймаю первым, — похвастался он.

— Ха, — быстрая, как молния, она наклонилась и погрузила лицо в воду. Спустя несколько секунд Джесси выпрямилась, рыбка извивалась в ее зубах. Она выгнула бровь.

— Ты чертовски идеальная, — простонал он.

Бросив рыбу на берег, она облизнула губы и улыбнулась.

— Докажи.

Шлепая по мелководью, она ринулась прочь, стаскивая одежду, пока не оказалась обнаженной в лучах солнца. Она подошла к более глубокой части ручья и нырнула, всплыла через несколько метров с мокрыми волосами и жемчужинами воды на коже. Джесси поплыла обратно к нему с дерзкой улыбкой и остановилась, когда стало достаточно мелко. Богиня, поднимающаяся из волн, и ему нужно поклоняться ей. Или, по крайней мере, слизать капли воды, висящие на кончиках ее сосков.

Но принцесса бросилась прочь из объятий своего мужа. Смех танцевал по воде, щекоча его кожу. Мейсон перестал преследовать ее и громко взревел от разочарования. Не то чтобы девушка чувствовала жалость к нему. С ухмылкой она направилась обратно на большую глубину и нырнула: на поверхности мелькнули округлые изгибы ягодиц и все.

Его недовольство, казалось, забавляло ее, но оно привлекло внимание других. Из кустов вдоль ручья выскочили две медведицы. Они двигались, превращаясь в светловолосых близняшек, Элизу и Азалию. Вообразите, кукол, сделанных «Маттел»[5], и увидите похотливых сестер, которые с интересом смотрели на него.

— Мейсон! — закричала Элиза.

— Мы очень хотели увидеть тебя снова.

— К черту, просто увидеть, — сказала ее сестра, облизывая губы.

— Она хочет сказать, что мы не переставали думать о тебе с прошлого раза. Ты был потрясающим.

— Спасибо. Но видите ли, я…

— Возбужденный. Мы слышали.

— Мы позаботимся об этом за тебя.

На самом деле, его член съежился до невероятно малых размеров, когда они подошли. Он просто знал, что Джесси смотрела и, наверное, злилась. Это наверняка воскресит ее беспокойство… Или он мог использовать это в своих интересах?

— Извините, леди, у нас были прекрасные времена в прошлом, но теперь я женатый человек.

Смех встретил его заявление.

— Ты такой шутник, — шагнула к нему Азалия, качая бедрами.

— Без шуток. Я познакомился и женился на самой прекрасной женщине на свете.

— Красивее, чем мы? — спросила Элиза, обхватывая свою грудь. Но не такую полную, как у его Джесси.

— В миллион раз, к сожалению. Она умна и слишком хороша для меня, — близняшки изумленно уставились на него.

— Ты говоришь, как будто влюблен.

— Я влюблен. И однолюб, к тому же. Извините, но вы должны рассказать другим, что я теперь занятой мужчина и очень горжусь этим.

Увидев, как взгляд блондинки переместился на что-то позади него, Мейсон не был захвачен врасплох, когда скользкая рука обвилась вокруг его талии, и пара сочных грудей прижалась к спине.

— Если вы не возражаете, — сказал он с усмешкой, — Мы с женой хотели бы уединиться.

Он не стал смотреть, как уходят близнецы. Его член снова ожил, было просто не до того. Он повернулся к Джесси и улыбнулся ей.

— Эй, принцесса. Я же сказал, что поймаю тебя.

Она фыркнула.

— Ты и твой язык опасны, и я говорю не только о случаях, когда ты используешь его между моих ног. Не могу поверить, что ты их отверг.

— Я могу, потому что они ничто по сравнению с тобой. Ты не понимаешь, Джесси? Я люблю…

Ее глаза расширились, и она толкнула его в сторону, прежде чем он смог закончить. Отступая в воду, он не увидел, но услышал выстрел. Еще более страшный звук издала его Джесси: она ахнула, а затем запахло медным запахом крови.

— Джесси! Нет!

Его драгоценная принцесса упала в воду, и он подхватил ее, дырка в верхней части плеча кровоточила и сводила его с ума.

Вокруг гремели выстрелы, один едва не задел его жену. Положив ее на плоскую скалу, чтобы голова оказалась над водой, Мейсон позволил медведю взять верх. С ревом, который обращал в бегство всех вокруг, он в одно мгновение обратился и понесся в направлении стрелка, или лучше сказать стрелков. Близняшки с одинаково пустым выражением лица держали ружья. Элиза обстреливала все вокруг, в то время как Азалия, прицеливаясь, все еще пыталась попасть в него и Джесси, пули летели мимо в опасной близости. Прежде чем он смог добраться до них и оторвать им головы, Виктор вылетел из кустов.

Выведя из строя неожиданных убийц, Мейсон изменил форму и вернулся к Джесси, обнял ее и стал укачивать на руках.

— О, детка, зачем ты оттолкнула меня в сторону? Я бы принял пулю за тебя. Все мы здесь, чтобы охранять тебя.

Ее ресницы дрогнули.

— Почему тебе всегда быть героем? — прошептала она.

— Потому что я люблю тебя, черт возьми.

— Да, я тоже люблю тебя, ты, гигантский пушистик, — ее губы скривились с намеком на улыбку, хоть лицо и было искажено от боли.

— Любишь?

— Да. Но не смей задирать нос больше, чем уже есть.

Вне себя от радости Мейсон целовал ее висок, щеки, даже кончик носика, шепча: «Я люблю тебя» снова и снова.

— Вы прекратили эти телячьи нежности? — закричал Виктор с берега. — Я сейчас блевану.

— Хочешь крокодиловые сапоги? — спросил жену Мейсон, пока нес ее на отмель.

— И кошелек тоже, — ответила Джессм, прежде чем закрыть глаза. Расслабленность ее тела дала ему понять, что она потеряла сознание.

В панике он едва не оторвал руку Виктора, когда крокодил шлепнул компресс на рану и сильно надавил.

— Ох, черт возьми, Мейсон, — проворчал его старый друг. — Все хорошо, с ней все будет в порядке.

— Заткнись. Подожди, пока найдешь ту самую, и ей причинят боль. Тогда посмотрим, какой ты храбрый.

Виктор вздрогнул.

— Никогда. Я видел, что это сделало с тобой и Мирандой. Я предпочитаю держать свои яйца в сохранности.

— Ты не знаешь, что теряешь, — ответил Мейсон, отводя волосы Джесси от лица. — Теперь скажи мне, почему я не должен убивать тебя за то, что ты позволил двум стрелкам приблизиться достаточно близко, чтобы навредить ей в первую очередь. А что насчет Миранды и Чейза? Если нас атакуют, что происходит в коттедже?

— Да, мы не подозревали сестер. Они только что вернулись из колледжа, и твоя мама поклялась, что они никогда не предадут их, — смущенно признался Виктор.

— Что, ты не заметил пару медведей с оружием? — огрызнулся Мейсон.

— У них его не было, когда они гуляли. После того, как вы поговорили с ними, они направились к яме с каким-то упавшим бревном. Следующее, что мы поняли — девушки стреляли.

Мейсону это не нравилось. Это казалось слишком безрассудно и ненормально.

— Выражение на их лицах напомнило мне о гиене, когда я спросил его о злодее.

Оно же сохранялось на лицах близняшек, когда прибыли другие оперативники — и заковали их в наручники.

— Как будто им промыли мозги или загипнотизировали. Что касается твоего брата и Миранды, они в безопасности. Те, кто атаковал коттедж, были обычными вооруженными наемниками, и людьми в придачу. Мы легко их обезвредили, и Миранда невредима, хотя Чейз едва не спятил и угрожал скосить лес, чтобы никто не смог больше снова подобраться так близко.

— Как думаешь, всё закончилось?

Виктор пожал плечами.

— Сомневаюсь. Пока мы не захватим злодея, есть вероятность, что никто из нас не будет в безопасности.

«В таком случае, я должен быть более бдительным с моей женой».

А еще он должен был заставить Джесси повторить слова, сказанные раньше.