Лебедь и медведь

Глава 2

Дверь открылась почти сразу, как он постучал, чтобы явить взору Мейсона яркую улыбку и веснушчатый нос его невестки — угрозы для общества.

Он тут же сунул коробку из пекарни в руки Миранды.

— Это морковный торт с двойной глазурью, — сказал он быстро, пока она не начала злиться и рычать на него.

В первый раз они встретились несколько дней назад: Миранда поймала его, когда он совершал набег на холодильник брата, ситуацию ухудшило еще то, что Мейсон разрушил ее планы на утренний секс. Этот двойной удар стал причиной того, что Мейсона запихнули в шкаф и заткнули ему рот носком. Но это было не самое ужасное, он слушал, как брат и его пара все-таки устроили утренний — и достаточно громкий секс. Он, наверное, никогда не оправится от этой травмы.

— Ну, разве ты не милашка? — воскликнула Миранда. Каким-то образом ей удалось удерживать торт одной рукой и обнимать его другой.

Мягкие изгибы прижались к нему, и Мейсон расслабился, когда шансы умереть от нападения бешеной зайки снизились. Затем снова напрягся, когда увидел, как Чейз смотрит на него поверх плеча Миранды.

Мейсон вырвался, хотя это оказалось нелегко — как будто у Миранды были гены анаконды в родословной. Ее хватка на его руке была почти железной, когда она потянула его внутрь.

— Медвежонок, посмотри, кто пришел в гости.

— Я не слепой, — сухо ответил его брат.

Миранда сияла, как белобрысая Барби или пациентка психушки — Мейсон не стал разбираться в нюансах. Она толкнула его в сторону дивана и упрыгала на кухню, вероятно, чтобы слопать пирог. Мейсон мудро держал свои догадки при себе. Не надо злить пушистую убийцу.

— Говори быстро. Ужин почти готов. — Чейз уселся напротив него, скрестив руки на груди. Раздраженный, сердитый и не боявшийся показывать этого. По крайней мере, некоторые вещи, такие, как благодушие его брата, никогда не меняются.

Мейсон сделал глубокий вдох, чтобы что-то сказать, но тут у него потекли слюни, а потом до его мозга дошло, что обозначает этот аппетитный аромат.

— Ммм, пахнет тушеным мясом, картофелем, морковью в медовой глазури и свежим хлебом?

— Да. И на тебя не хватит.

— Ой, да ладно, совсем немного, — попросил Мейсон. Он не пробовал особое жаркое, приготовленное братом по рецепту их мамы, уже несколько месяцев.

— Нет.

— Ох, Ворчун, — крикнула Миранда из кухни. — Помнишь, что я говорила о том, что надо делиться, особенно с семьей? Это будет отличная практика, прежде чем мы пойдем навестить моих родителей на следующей неделе.

— Но я не хочу идти.

— Тогда можешь распрощаться с медовыми пирогами навсегда, — пригрозила она.

У Чейза задергалась щека и нахмурились брови. Сжав зубы до состояния, когда можно дробить ими гранит, он сказал:

— Хочешь остаться на обед? — Глаза Чейза предупреждали о скорой смерти, если Мейсон согласится.

— С удовольствием, — сказал тот с ухмылкой и поманил Чейза пальцем: «ну, иди, попробуй меня достать».

И Чейз бы, наверное, сорвался и принял его игру, но Миранда выпрыгнула из ниоткуда и приземлилась на колени своей пары — все пять футов изгибов и светлых вьющихся волос.

— Что случилось, док? — спросила она, выражение ее лица было серьезное, но в зеленых глазах светилось веселье.

Чейз фыркнул.

— Ты опять смотришь «Багза Банни»?

— Может, немного. Знаешь, я просто пытаюсь оставаться верной своим корням, особенно учитывая, что у нас скоро появится маленький пушистик.

— Мы спим вместе чуть больше двух недель. Ты не беременна.

Чейз озвучил это как факт, но Мейсон мужским чутьем почувствовал проблеск страха в словах брата. «Сосунок!» О, как сильно он упал.

— Пока нет, — поправила она. — Я думаю, ты не особо стараешься.

— О, я буду сильно стараться, — обещание Чейза вышло тихим и ворчливым.

— Обещаешь? — спросила Миранда, хлопая ресничками.

Мейсон подавился.

— Ох, гадость. Извините, что прервал вашу прелюдию, но на случай, если ты не заметил, здесь сидит твой младший брат.

У старшего вырвался смешок.

— О, бесценно слышать это от тебя, семейного кобеля.

— Эй, что за день сегодня, почему все меня так называют?

— О, кто еще назвал тебя кобелем? — спросила Миранда с широко открытыми от любопытства глазами.

— Джесси в офисе FUC, когда я оценил ее за задницу. Но в свою защиту скажу, что я не был особенно настойчив.

Миранда фыркнула.

— Ха. Не верится. Джесси — крепкий орешек. Она думает только о работе и никогда — о развлечениях. Я все время говорю ей, чтобы она позволила себе расслабиться, но она утверждает, что у нее есть дела поважнее, чем тридцать секунд смотреть, как какой-то парень потеет и кряхтит.

Мейсон поморщился. Тридцать секунд? С таким опытом у него тоже было бы плохое отношение к сексу.

— Значит, она ни с кем не встречается сейчас, я правильно понимаю?

Он пытался не показывать, как заинтересован в ответе, и с треском провалился, судя по подергиванию носика Миранды.

— О, кто-то интересуется Джесси. — Она почти пропела эти слова, подпрыгивая на коленях у своей пары.

— И кому-то здесь все равно, — проворчал Чейз. — Может, мы не будет затрагивать тему Джесси и ее сексуальной жизни? Почему-то мне кажется, что ей это не понравится.

— Нет, не понравится, и она может очень разозлиться, — прошептала Миранда.

— Почему ты шепчешь? — спросил Мейсон.

Миранда подозрительно осмотрелась.

— Когда я защищала Чейза, у нас здесь были установлены камеры, чтобы следить за ним. Они должны быть дезактивированы.

Мейсон понял намек и засмеялся.

— Я уверен, что они деактивированы. С учетом того, чем вы, ребята, любите заниматься, она бы уже ослепла или вырвала бы себе глаза, чтобы не видеть ваших игр.

— Я думаю, кто-то завидует, — самодовольно сказал Чейз.

Завидует, что его брат нашел женщину, которая любит заниматься сексом и сделала его счастливым? Единственную женщину? Одну на всю оставшуюся жизнь?

Ответ должен быть «нет». Разве его девизом не было что-то вроде «разнообразие — это жизнь»? Но наблюдая, как Миранда прижалась к Чейзу, сидя у него на коленях, и как его сварливый старший брат, чье лицо сейчас было нежным и довольным, улыбался, шепча что-то ей на ухо, Мейсон почувствовал укол зависти.

Каково было бы ощущать рядом одного и того же человека? Кого-то, с кем он мог бы делиться секретами, шутить, заниматься любовью каждый день… Как ни странно, на ум пришли искорки шоколадно-карих глаз и дерзкая ухмылка. Он покачал головой.

«Кажется, безумие моего брата заразительно».

Мейсон не был готов остепениться. Ему нравилась холостая жизнь игривого медведя.

— Итак, что мы делаем в первую очередь? Ужинаем или говорим о планах FUC использовать Миранду в качестве приманки?

Да, после этого маленького заявления Чейз ссадил Миранду в сторону, чтобы повалить брата на пол и использовать его голову в качестве молотка. Мейсон осознавал, что использовал эти крышесносящие новости, чтобы отвлечь свой ум и тело от некой красотки с кожей цвета мокко. И это сработало, да, но зависть вновь вернулась, когда Миранда поцеловала «бо-бо» своего ненаглядного Чейза. Челюсть Мейсона пульсировала, но он не получил такого же лечения, хотя тоже был избит.

«Почему у меня нет того, кто поцелует мои „бо-бо“?»

А действительно, почему?

Джесси раздраженно фыркнула, в основном злясь на саму себя. Перед ее взором разворачивалась настоящая драма.

«Я такая стерва, что подслушиваю разговор между Мирандой, Чейзом, и этой болью в заднице, Мейсоном».

Миранда надрала бы ей задницу, если бы узнала, что Джесси снова активировала настенные камеры. Она сделала это, когда Мейсон огорошил ее своей новостью.

Джесси лгала самой себе и придумала оправдания. Она, конечно же, сделала это, чтобы убедиться, что Мейсон не сдрейфит, но, честно говоря, глупо было отрицать некое нездоровое любопытство. Конечно, она знала о его репутации дамского угодника, и его действия усилили это впечатление. Но все же, он очаровал ее на том уровне, который она не понимала.

Недавний шлепок по заднице застал ее врасплох, но не потому, что не понравился, хоть она и притворилась, что это так, а потому что никто и никогда прежде не осмеливался бить ее по попке. Определенно не ее бывшие, и девушка всегда считала, что это потому что они находили ее задницу слишком большой — «воздушные шары» — вот первое, что приходило им на ум. Джесси не могла отрицать удовольствия от осознания, что кто-то посчитал ее достаточно сексуальной, чтобы шлепнуть. Конечно, тот факт, что шлепнувшая ее рука принадлежала настоящему кобелю, подпортил удовольствие, потому что Мейсон, ясное дело, шлепал все, что попадало в поле его зрения.

Но это не помешало ей испытать девичий трепет — с головы до ног и между ними — когда она увидела лицо Мейсона. Дерзкая усмешка заставила увлажниться ту часть ее тела, которая обычно нуждалась в смазке. Фотографии, которые она видела, не передавали всей его привлекательности. Высокий, широкоплечий и мускулистый; такой твердый и восхитительно мужественный. Мускулы его бедер натягивали джинсы, выпуклости бицепсов — футболку, а взгляд ниже показал, что у этого медведя огромный размер ноги, что хорошо сочеталось с массивными руками. Это заставило Джесси задуматься, а правы ли старые байки….

Как будто этого было недостаточно, он обладал скульптурно вылепленным лицом бога — с квадратным подбородком, орлиным носом и губами, которые изгибались в самой удивительной улыбке. И он это прекрасно знал, мерзавец.

Несмотря на изменения в трусиках, Джесси отказалась признавать очарование Мейсона, потому что это было лишь тем, чем было. У нее — Х-хромосома. У него — Y.

Природа диктовала ему пытаться залезть ей в штаны. Он шлепнул ее, потому что флирт в его мире также естествен, как дыхание.

И все же он очаровал ее. После их встречи в офисе Хлои Джесси провела кое-какое расследование и обнаружила, что большинство файлов Мейсона засекречены. Но это не помешало ей копнуть глубже и поразиться еще большему количеству тупиков. Все, что она нашла — это то, что он хорошо служил сообществу оборотней в течение многих лет, правда, под прикрытием. Мейсону были объявлены несколько благодарностей, и он получил высокую оценку от своего начальства.

Но она ничего не узнала о его личности, ну, кроме того, что у него не было постоянной подруги, и он носил четырнадцатый размер ботинок. Так что да, она шпионила за ним, активируя камеры, которые не успела убрать из квартиры Чейза и Миранды. Услышав упоминание о себе, она выругалась. Состроила недовольную гримасу, когда Миранда раскрыла ее мысли о сексе. Затем покраснела от чувства вины, когда они обсудили то, что она могла наблюдать.

«Вот почему говорят, что подслушивать плохо».

Слышать, что люди говорят о тебе откровенно — всегда больно, даже если они говорят только правду. Однако это не мешало ей смотреть, как Чейз и Мейсон устроили драку на полу, Чейз выиграл только потому, что Мейсон не использовал приемы, которым обучился во время службы, — хороший братский жест, который заставил Джесси нахмуриться. Она ожидала — и ошиблась, — что Мейсон попытается победить любой ценой.

После боя они расселись, чтобы поесть и поговорить, в основном, о том, что Джесси рассказала ему ранее, находясь в офисе Хлои.

Отключив онлайн-трансляцию, она откинулась на стуле и потерла глаза.

«Что со мной не так?»

Этот тип неустойчивого поведения был присущ другим. Ставшая притчей во языцех способность девушки оставаться невозмутимой — одна из лучших черт, которые она унаследовала от своего отца. Несмотря на то, что обычно она оставалась спокойной, если только не сталкивалась с экстремально напряженными ситуациями — или с отцом — Джесси на сей раз не могла скрыть дрожание перышек.

Есть только один выход. Игнорировать игривого медвежонка. Если она продолжит грубо отвечать и не даст ему ни единого шанса, он побродит вокруг и найдет кого-нибудь, чтобы мучить — скорее всего, своим членом, заставляя кричать от удовольствия. Джесси зашипела при мысли о том, что Мейсон перенесет свое очарование на кого-то другого.

«Как я могу ревновать?»

Джесси упала головой на стол и застонала, когда лоб ударился о кнопки клавиатуры.

«Неужели мне так не хватает внимания или любви, что я нахожу интригующим даже известного сердцееда?»

Девушку раздражало даже простое осознание того факта, что она нашла Мейсона привлекательным.

Телефон зазвонил. Обрадовавшись способу отвлечься, Джесси ответила:

— Технический отдел FUC, Джесси слушает.

— Ты еще не одумалась? — холодно звучавший вопрос отца заставил девушку потереть переносицу.

— С головой у меня пока все в порядке, пап. Знаешь, зарабатывать себе на жизнь считается достойным занятием.

— Не тогда, когда ты принцесса, — ответил он.

— Ах да, как я могла забыть? — протянула она с сарказмом. — Извините меня за то, что я хочу жизнь, не предполагающую поцелуи в задницу и перепих с незнакомцем, потому что тебе нужен этот союз.

— Следи за своим языком, Джессика! — рявкнул ее отец.

— Прости, папа, — ответила она, потому что это было проще, чем слушать нотации в ответ на предложение отстать от нее.

Фальшивые извинения не помешали Джесси улыбнуться при мысли о том, что ей удалось поставить на место любителя командовать.

— Нравится тебе это или нет, но ты моя дочь — и принцесса, и поэтому у тебя есть обязанности перед своей семьей и народом. Твой жених, которым ты пренебрегаешь, не был бы чужим, если бы ты вернулась в стаю и к своим обязанностям.

— Ничего не выйдет, папа. Я же тебе говорила.

— Ты не можешь избегать этого вечно, — предупредил ее отец. — Твой жених заждался. Как долго ты будешь играть в эту игру? Ты хочешь войны?

— Ты преувеличиваешь.

Канадские лебеди были, по большей части, спокойной стаей. Ее папа просто хотел альянса, чтобы пользоваться некоторыми из больших нетронутых озер к северу от них.

Как видно, ему никогда не приходило в голову просто спросить. Нет, он решил, что лучший способ получить дешевое место для отдыха — выдать замуж свою старшую дочь. А потом удивляется, почему не получил подарок на День отца.

— Я? Ты думаешь, как эти безумные канадцы воспримут твое очевидное оскорбление?

— Все равно, пап. Этот разговор закончен. Передай привет тете Матильде.

Она повесила трубку, прежде чем отец смог произнести еще хотя бы слово. Каждый разговор в последнее время был похож один на другой, и Джесси устала от этого.

Когда уже ее отец поймет, что жизни, которую он запланировал для нее, просто не будет?

«Меня не волнует, что я — лебединая принцесса по крови. Я выйду замуж за кого хочу и когда захочу».

Храбрые слова. Теперь ей только нужно заставить своего папу поверить им — и не подрезать ей крылья.