Квартирник

Глава 6 Прописка

Сейф был приоткрыт, из замочной скважины торчал ключ. В темных внутренностях железного шкафа виднелась стопка папок разной степени заношенности. Понятно. Коллеги собрали дела оперативного учета по тяжким преступлениям нашей направленности и с легкой душой скинули их на нашу новорожденную линию. Дела заводились на тяжкие преступления, не раскрытые в течении недели. И, если нераскрытое уголовное дело следователь, со спокойной душой, через два месяца скидывал в архив, вынося постановление о приостановлении работы по нему, то уголовный розыск свои дела вел десятилетиями, в теории примеряя каждого, попавшего в поле зрения преступника, на причастность к старым делам.

Я закрыл сейф, ключ сунул в карма и двинулся к компьютеру. С щелчком утопилась большая прорезиненная кнопку пуска, экран монитора мигнул и по нему побежали черные и синие загрузочные страницы «ДОС» и «Нортон Коммандер».

— А игры тут есть? — Тезка забыл о сигарете и мгновенно оказался за моей спиной.

— Есть. Вот например — «Ф-117».

— О, классно. Паша, а не покажешь, как тут ей играть.

— Давай. — я освободил стул оператора: — Садись, бери в руки «мышь», если будешь сам делать — быстрее освоишь.

В понедельник утром капитан — коммандер Шихман, кавалер дюжины военно-морских и прочих крестов, а также пары медалей Конгресса, встретил меня красными, как у кролика глазами — его «стелс» бомбардировщик громил «красные» МИГи-31 у берегов Ливии.

— Ты что, всю ночь играл?

— Нет, просто раньше пришел — почему-то я ему не поверил. Наверное, маме Паша сказал, что все прошедшие сутки он был в засаде, ловил опаснейших преступников.

Первые несколько дней прошло спокойно. Я забивал в базу похищенное имущество, мой напарник либо красиво курил, пуская колечка дыма в приоткрытое окно, либо бегал по следователям, выпрашивая дела с квартирными кражами. Первоначально, когда я начал давать ему задания, младший оперуполномоченный задал мне резонный, по его мнению, вопрос:

— Почему я? Сам сходи.

Бунт на корабле надо было гасить в самом начале.

Приподнявшись над напарником (я был выше и шире Шихмана), я особенно добро улыбаясь, сообщил, что Павел может сделать осознанный выбор: либо бегать по поручениям, либо самостоятельно забивать эти бесчисленные норковые шапки и «кольцо обручальное, проба триста семьдесят пять, вес около двух грамм, размер семнадцать». А игру с самолетом-невидимкой мне придется стереть, так как компьютеру катастрофически не хватает оперативной и долговременной памяти.

Посмотрев на свои желтые от табака ногти, бригадный генерал ВВС США Шихман сказал, что всегда мечтал выполнять мелкие поручения, связанные с оздоровительной ходьбой. А для дальних походов он готов предоставить свою «ласточку», при условии, что я выпрошу у начальника деньги на бензин. Больше конфликтов по поводу подчиненности у нас не было, никогда.

Жизнь отдела уголовного розыска Дорожного РОВД подчинялась нехитрым правилам. Не считая заместителя начальника РОВД по оперативной работе, начальника розыска и двух его заместителей, в списках личного состава числилось двадцать оперов, из них шесть — старшие оперативные уполномоченные, а также пять, введенных совсем недавно, младших оперуполномоченных. Утро начиналось в восемь часов сорок пять минут на общегородском селекторном совещании в Ленинской комнате, где районные отделы отчитывались перед городскими и областными управлениями о проделанной работе за прошедшие сутки и принимали позу ответственности за наиболее резонансные преступления, случившихся на их территории. В условиях господства социалистической теории, что преступность является родимым пятном капитализма, и каждое преступление должно быть раскрыто, любой сотрудник МВД был виноват всегда. В половине десятого оперативники собирались в кабинете начальника розыска, докладывали планы на день, получали неотложные задания и были свободны до восемнадцати часов вечера. Ты мог пойти в кабинет и завалиться спать, поехать на пляж или домой, делать давным — давно обещанный ремонт, купаясь в счастливых глазах супруги. Расплата за все наступала вечером. В восемнадцать часов мы вновь собирались в кабинете начальника, где коротко докладывали о свершениях за день подвигах. После чего начальник или ведущий совещание заместитель, открывал заветный журнал и развод личного состава вступал в свой апофеоз.

— Ну, у кого есть раскрытие? — руководитель обводил тяжелым взглядом опустивший глаза долу т потупившийся личный состав, как царь Петр Первый всматривался в бояр перед укорачиванием бород. По зародившейся в тьме веков традиции, уголовный розыск нашего района должен быть докладывать ежедневно о раскрытии, как минимум, одного преступления, включая выходные, праздники и даже первое января. Больше можно, меньше нельзя. Чаще всего, кто-то из старших оперов, обменявшись быстрыми взглядами со своими коллегами, выдыхал:

— У нас есть раскрытие.

После чего, счастливый начальник кидал смельчаку и молодцу журнал для внесения данных о раскрытом преступлении, и виновном лице, а остальные, весело переговариваясь, шли по своим делам до следующего утра. В случае ситуации, когда таких смельчаков не было, личный состав отправлялся поработать часов до восьми— девяти, десяти вечера, после чего вновь собирался для обсуждения этого же вопроса. В одиннадцать часов вечера, когда на вопрос начальника «У кого есть раскрытие» ответом было лишь мрачное молчание и скрип зубов, начальник УР понимал, что чуда сегодня не будет, люди отпускались по домам, а начальник уголовного розыска начинал готовиться к язвительным вопросам от непосредственного, а также областного и городского руководства на утреннем селекторе. Единственным выходом отскочить от заслуженной выволочки из уст вышестоящих кураторов был бодрый доклад, что личный состав работал всю ночь, задержал злодейского злодея и через час, максимум пару часов, будет раскрыто тяжкое преступление.

Казалось бы, что такое раскрыть семь преступлений в неделю, имея такое количество личного состава? Но, как всегда, дьявол крылся в деталях. Ежедневно один оперуполномоченный заступал на суточное дежурство в составе оперативной группы по району. То, что сотрудник уголовного розыска раскрывал в течении дежурных суток, в зачет уголовного розыска и его лично не шел. Преступления, раскрытые в течении суток с момента поступления заявления о них, считались преступлениями, раскрытыми по «горячим следам» и воспринимались руководством как нечто несерьезное и раскрытыми дежурной частью. Конечно, если в течении суток раскрывалось убийство, изнасилование, тяжкие телесные повреждения или разбой, эти игры в «легкое» раскрытие отбрасывалось в сторону и одуревших от бессонных суток оперативников хвалили, а бывало, что поощряли, но это было очень редко. Поэтому, опытные опера, получив на дежурстве ценную информацию, старались укрыть ее от всех, как хомяк в защечный мешочек, а вот потом, после дежурства, можно было это преступление и дать на раскрытие.

Второй сложностью работы было то, что наш район был маленьким, но относительно зажиточным, с прекрасной транспортной доступностью, поэтому гастролеры со всего города ехали на нашу территорию сотнями и ежедневно. Соверших преступление, жулики стремительно расползались по своим окраинам, вывозя в неприметных спортивных сумках или даже карманах, ценности, нажитые преступным промыслом. Единственным выходом для сотрудников было дружить со своими коллегами из других районов Города и области, следственных изоляторов и исправительных учреждений. Поездка дважды в месяц в тюрьму или на «зону» была обязательно для каждого. Приходилось брать бутылочку коньяка, чтобы под него и нехитрую закуску получить крупицы информации, касающиеся нашего района.

Выдав начальнику в качестве «прописки» на раскрытие две кражи, совершенные завхозом Яковлевым, я несколько дне получал в свой адрес теплые улыбки от руководства. Но, потом наступил вечер пятницы. Начальник уголовного розыска, как опытный рэкетир, добрым словом и угрозами объявить все выходные дни рабочими, выбил из старших оперов три раскрытия, а мне, на прощание посоветовал брать работу линии в свои руки, напрягать бездельника Шихмана и начинать давать результат. С этого момента я понял, что наш медовый месяц завершился досрочно.

— Товарищ майор, а когда у нас старший появиться?

— Работайте пока сами, старший будет позже, примерно через месяц.

— Ну что, товарищ Шихман? Как будем раскрывать преступления?

Вопрос мой застал Пашино тело на порогу кабинета а душу — очень — очень далеко от меня. Глядя на меня глазами больной собаки, младший уполномоченный, осторожно поинтересовался, что он может сделать.

В это время зазвонил телефон. Услышав в трубке знакомый голос я показал Шихману, что он должен остаться, пока я не закончу непростой разговор.

— Можешь радоваться, я сделала все, как хотел ты — в телефонной трубке дрожал от обиды голос женщины с тяжелой формой раннего токсикоза:

— через неделю выхожу на новое место работы. Меня можешь не искать!

Я оторопело смотрел на трубку, откуда раздавались частые гудки прерванного соединения, и думал, что в таком взвинченном состоянии, Алле оставаться работать в вино-водочном просто опасно. Беременность на пользу ей явно не пошла, слишком часто, и по любому поводу женщина срывалась в истерику. А слова, что искать ее не надо, означало категорическое требование найти ее, после чего, весь вечер, слушать жалобы на то, что ее жизнь кончена и теперь она вынуждена влачить голодное существование среди эмалированных ведер, пластиковых умывальников для дачи и вонючего стирального порошка. Конечно, если бы я мог рассказать ей, через какую кровь прошел местный спиртовый рынок в ходе своего становления и многократного передела, Алла бы бежала из своего любимого магазина впереди собственного визга. Но, в нынешнее время, это было настолько фантастично, что самый любящий меня человек, выслушав историю недалекого уже будущего, с доброй улыбкой попросил бы меня сходить к доктору, поэтому я молчал. Единственной спасением для меня стало то, что если я приходил к бывшей водочной принцессе с Демоном, Алла умиротворенно падала не диван, кобель утыкал свою огромную башку ей в теплый бок, и они надолго замирали без движения, лишь периодически, на пару, хрюкая от удовольствия. Во любом случае, бросить на произвол судьбы женщину, носящую моего единственного в этом мире ребенка, я не мог. Но и скакать всякий раз, когда барышне хочется закатить истерику, я не собирался. Я же мужик, а мужикам все эти вторые и третьи уровни осмысления подаваемых сигналов чужды. Скажет приезжай — приеду, сказала — не ищи меня, значить искать не буду, у меня вон — единственный подчиненный пытается сбежать, по миллиметру подползая в двери из кабинета.

— Паша, внимательно слушай. Ты завтра и все последующие дни занимаешься следующим — поднимаешь из архива все квартирные кражи за год. Из дела копируешь протокол осмотра и заявление потерпевшего, чтобы там, обязательно, был список похищенного. Второе — если в квартиру залезли необычным способом, то есть не банальный взлом двери или разбития стекла окна, то ты ставишь пометку, я потом разберусь, ты меня понял?

Не слушая нытье младшего уполномоченного, что это очень сложная для него задача, я вытолкал его домой, к маме, а сам сел за разработку плана по выведению нашей линии в передовые.

Субботнее утро я встретил на платформе Главного вокзала, откуда уходили электрички на Топки. Как не хотелось еще поспать, пришлось вставать в семь утра, чтобы успеть на девятичасовой поезд. Агент Бывалый появился за пять минут до отправления состава. Очевидно, что неделя у воров, снабжающих Игорька хабаром, была результативной. Парень шел, прогибаясь под весом здорового баула, наброшенного на спину. Я незаметно пристроился сзади, подтолкнув мешок снизу, в самый критический момент, когда Игорь, не рассчитав силы, в неустойчивой позе завис на узкой лестнице вагона электрички. Не заметив моей помощи, Рыжий влез в тамбур и завертел головой, выбирая, в какой вагон ему сесть. Я зацепился за лямку баула пальцем, и когда Игорь, приняв, решение, шагнул вперед, двигаться у него не получилось.

— Я сейчас кому то в лоб дам — поняв, что что-то не в порядке, зарычав, Игорь пытался развернуться, чтобы увидеть шутника.

— Покурим? — под нос парню сунули пачку «Кэмэла» из моих старых запасов. Игорь инстиктивно вытянул из пачки «цивильную» сигарету, обернулся к благодетелю и на его лице появилась нешуточная злость.

— Ну что еще надо?

— Поговорить. Или ты, Игорек, хочешь, чтобы я с тобой в твоем дворе встречался?

В принципе, поболтали мы продуктивно. После второй халявной сигаретки Бывалый расслабился, и говорил уже сам, не вынуждая меня вытягивать информацию из него клещами. Я слушал парня, периодически кивал, дымя сигаретками «не в затяг», и думал о том, что Игорек парень вполне перспективный, и по обычной схеме работать с ним нельзя. Если сейчас изъять вещи, задержать двух хмырей, что уже пару месяцев снабжают Рыжего явно ворованными вещами, все закончиться очень быстро. Хмырей я, скорее всего, «поколю», раскрою десяток краж, половина которых, наверняка, совершена на территории чужого района. В итоге через месяц мне придется начинать все сначала, Игорь, как источник информации, будет скорее всего скомпромитирован, а как человек, доверившийся мне, вероятнее всего, пострадает физически.

Рыжий перед судом, влепившим ему «условку», устроился на работу сантехником ЖЭУ. Заявление юный правонарушитель написал, трудовую книжку ему завели, но заработную плату за него получали совсем другие люди.

Отделавшись в уголовном процессе легким испугом, Игорь после суда стал думать, как жить дальше. Жить, как большинство сверстников, что о наличии судимости особо не задумывались, продолжая жить как жили, время от времени окучивая подвернувшихся «лохов» и «ботанов», а потом, с ужасом получая сумму из двух приговоров реального срока, умный мальчик не хотел. Поэтому, услышав на посиделках во дворе, где местная шпана собиралась, сидя по вечерам на двух, утащенных в кусты, лавочках, что у знакомых пацанов трудности с реализацией вещей, Игорь решил стать скупщиком краденного. Заняв у мамы денег, Рыжий заплатил за сумку вещей треть от цены новых, после чего стал торговать ими за половину, а некоторые — за две трети от цены не ношенного. Бизнес шел успешно. Долг маме был возвращен, на жизнь хватало. Уезжая в райцентр другой области, Рыжий чувствовал себя в полной безопасности. Местные жители были весьма довольны — за хорошими вещами не приходилось ехать в город, а то, что вещи не новые, так и цена адекватная. Местная милиция, купив несколько годных предметов со скидкой, благожелательно посоветовала местной гопоте юного коммерсанта не трогать, а подходить к нему только с деньгами. В общем жизнь начала налаживаться, пока судьба не подбросила Рыжему подлянку в лице меня.

Игорь был готов со мной делиться выручкой, но я почему-то отказывался и только задавал опасные вопросы.

— А скажи, Игорь, вещи ты где получаешь?

— Дядя паша, ну вот зачем вам это? Меня если запалят, то там же и прирежут. Вам то все равно, а мне еще жить хочется.

— Игорь, поверь, если мне надо, я могу все и без тебя узнать. Но если я сам буду все узнавать — на хрена ты мне нужен? Да и подставить тебя могу на раз-два в любой момент. Но у меня на тебя планы совсем другие. Раз у тебя коммерческая жилка прорезалась, я тебя, в чем могу, помогу. Мне чем больше тебе хабара будут сдавать, тем лучше. Поэтому ты не играй в партизана, а рассказывай, что и как, поверь, все это в твоих интересах.