Квартирник

Глава 19 Звезды ловлю зубами

Ночь с Ниной оставило в моей душе неизгладимое впечатление. Мало того, что глядя на ее обтянутые бледной кожей косточки, хотелось посадить ее на ладонь, прикрыть второй, чтобы не мерзла и плакать от жалости, и только позывы двадцати двухлетнего организма, страдающего в данную историческую эпоху отсутствием регулярного секса, позволили мне с честью выдержать испытание. В довершении всего, Нина оказалась девицей в классическом смысле слова. И половину ночи мы орошали подушку слезами, она от горя и радости одновременно, а я от того, что вляпался в ситуацию, которую всегда пытался избегать.

После бессонной ночи, злой и не выспавшийся, я умудрился опоздать на утренний селектор, вбежав в здание РОВД, когда личный состав уголовного розыска заходил в кабинет начальника на развод.

— А Громов почему отсутствовал на селекторе — Начальник УРа, не глядя на меня, задал риторический вопрос Близнюку: — Он куда-то отпрашивался?

— У меня не отпрашивался — тут же влет «сдал» меня «отце-командир».

— Громов где? — глаза начальника розыска скользили мимо меня: — Его сегодня кто ни будь видел?

— Я товарищ майор — я скрипнув расшатанным стулом, приподнял седалище.

— А где вы были, товарищ старший сержант? Наверное, кого-то задержали и доставили в дежурную часть?

— Никак нет, проспал. Прошу простить.

— Спать любите? Наверное, рано я вам приказ на офицерское звание подписал. Как-то к службе вы относитесь безответственно. Надо выводы делать, организационные. После развода останься, разговор к тебе будет.

Ой, не к добру эти длинные заходы от начальника, беда одна не приходит. Сначала Нина, теперь это…

Когда народ торопливо потянулся на выход, в кабинете, кроме хозяина, остались Близнюк и заместитель начальника уголовного розыска.

— Ты Павел ничего нам рассказать не хочешь? — черные глаза Александра Александровича смотрели тяжело, пытаясь придавить меня к полу.

— Не виновен.

— Что?

— Я говорю, что все, что на меня наговорили, я не делал и не участвовал.

— Вот видите! — покрасневший, как свекла, Близнюк вскочил, тыкая в меня пальцем: — Ему все шуточки! Надо все у него проверить, я уверен, что они у него…

Я вздрогнул и не смог сдержать эмоций под пристальными взглядами начальника УРа и его зама — слишком много у меня могли найти при доскональном обыске. И кажется реакция моя была неправильной — боссы подобрались, как волки перед прыжком.

— Да что, в конце концов, случилось? — не выдержав, взревел я: — Может быть хватит в загадки играть?

В это время в кабинет сунулась наша «секретчица» Влада — единственная барышня в буйном коллективе оперов.

— Сказали завтра с утра приедут — протараторила она, и туже стрельнула глазами в мою сторону и с надеждой спросила: — Не признался?

Я хотел обматерить всех, но присутствие Влады меня остановило — она была девушкой приличной, а мы с ней некоторым образом приятельствовали.

— Может быть все-таки скажете, в чем я должен признаться? Всем будет легче, честное слово. Может, я признаюсь.

История оказалась банальной и закономерной— вчера «секретчице» поступил телефонный звонок. Чиновник из уголовного розыска областного управления внутренних дел буднично предупреждал о том, что на днях приезжает комиссия специально обученных ребят, с целью проверки выполнения положений приказов с двумя нолями в части ведения секретного делопроизводства. Влада, как ответственный сотрудник, тут же предупредила о предстоящем визите руководство и дала команду собирать на проверку дела оперативного учета, чтобы за отставшее время взглянуть на них свежим взглядом — где-то подпись не поставили, или страницы не прошнуровали, а в какое-то дело оперативный работник уже полгода не заглядывал и ничего не написал. При сверке с описью оказалось, что у капитана Близнюка не хватает в наличие двух дел. Казалось бы, какой пустяк, дела самые младшие, как шестерки крести в колоде, при козырях черви, но все-таки — дела то из секретных бумажек состоит, под строгим грифом, и утеря каждой тянет уже как минимум на увольнение, а как максимум…Слава богу, расстрелы отменили. Капитан, справившись со спазмом, который чуть не удушил его, почти теряя сознание, нашел в себе силы и произнес мою фамилию, так как я его единственный недоброжелатель, злой и беспринципный человек, что для достижения своих целей не остановиться даже перед предательством.

До моей квартиры не дозвонились, так как я, чтобы не терять настрой с Ниной, выдернул телефонный шнур из розетки. А посланный в мой адрес водитель подниматься на этаж не стал, сославшись на темные, по вечернему времени окна — свет я потушил, чтобы не избавиться от стойкого желания срочно накормить Нину.

В общем и целом, согласившись с основными доводами Близнюка, руководство уголовного розыска, афедроном чувствуя завтрашнее прибытие строгой комиссии, жаждало по-быстрому решить вопрос со мной и приобщить все-таки утерянные дела к общей массе секретных материалов.

Через пять минут увещеваний и запугиваний, я не выдержал:

— Что вы от меня хотите? Что я должен сделать? Сразу говорю — признаваться, что сжег его дела — я ткнул пальцем в сторону нахохлившегося на стуле Близнюка: — я не буду!

— А ты их сжег? — с надеждой спросил замначальника. Как я понимаю, в этой ситуации его устроил бы даже этот вариант, главное, что появился виновный, который мог это сделать и имел мотив.

— Да вы, товарищи командиры совсем долбанулись? Я понимаю этот алкаш — вечно на грудь примет и сидит в открытом кабинете, все дела из сейфа вывалив. Но мне на него плюнуть и растереть. Но я вас знаю давно, по большому счету вы мне зла не делали. На хрена мне вас подставлять, да еще так, по жесткому?

— Ну а кто тогда? Кому они нужны?

Действительно, дела никому не нужны, но кто-то их взял. И мотив навредить Близнюку есть только у меня, со всем остальными он был ровне и доброжелателен, а с некоторыми, не будем показывать пальцами, даже частенько выпивал.

— Так что я должен сделать, чтобы вы от меня отстали?

— Поехали, мы у тебя квартиру осмотрим.

— Я же могу вас на три буквы послать? — я улыбнулся в лица посмурневшим руководителям.

— Можешь.

— И мне за это ничего не будет, потому что вас всех разгонят…Правда?

Мужики переглянулись и согласились, что такой вариант вполне вероятен — уволят всех, если не посадят.

— Так вот, я готов показать вам свою квартиру, только давайте, поедем сейчас, чтобы закрыть это стремное дело.

Поехали ко мне в «гости» замначальника розыска и Близнюк. На лестничной площадке я сунул заму связку ключей.

— Ты что? Давай, открывай, не глупи.

— Нет уж, приехали обыскивать — сами открывайте и вперед, а то алкаш скажет, что я что-нибудь успел спрятать. Я в коридоре постою, в квартиру заходить не буду.

Когда мужики деловито зашли на кухню и полезли в шкаф, то из комнаты вышел Демон и из квартиры раздались истерические крики — пес считал квартиру своей территорией и посторонних терпел только в моем присутствии.

— Павел, убери пса!

— А что случилось, вы уже все посмотрели? — я заглянул в свое жилище — два взрослых дяденьки прижались к батареи отопления, отгородившись кухонным столиком от стоящего в проходе кобеля. Демон повернул свою башку на мой голос и вопросительно гавкнул.

— Вы Владимир Николаевич можете смотреть все что хотите. А Близнюку я не доверяю, пусть в подъезд выходит, а то еще подбросит что ни будь.

Замначальника УРа, смущаясь заглянул в пару мет, после чего, под злобное шипение Близнюка, который брызгая слюной, доказывал, что надо искать в других местах, что я слишком хитрый, чтобы хранить дела дома, отдал мне ключи, признавая тщетность поисков.

А через час мы, в том же составе, забыв взаимные претензии, поднимали в служебном кабинете тяжелые сейфы, выдирали из пазов декоративные решетки батареи отопления и старательно заглядывали в каждую щель. Слава Богу, полы вскрывать посчитали излишним.

Как веревочка не вилась, но на второй день проверки комиссия была поражена информацией о пропаже двух дел оперативного учета, после чего председатель комиссии лично пошел осматривать наш кабинет. К всеобщему изумлению и облегчению, подполковник из областного УВД торжественно вытащил две пыльные серые папки из-под сейфа Кадета и Студента, в котором они на пару хранили всякое барахло. Бросив напоследок «Идиоты», счастливый начальник проверяющих покинул наш разгромленный за двое суток поисков кабинет, неся помятые картонки в кабинет Влады, а мы стояли как громом пораженные — вчера днем мы, под счет раз-два и сочные маты, полностью выволакивали этот неподъемный шкаф из ниши, в котором он стоял. Естественно, никаких папок под ним не было.

Я держал в руке тяжелую телефонную трубку и не мог понять, о чем говорит и чего хочет от меня квакающий противный голос, раздающийся оттуда.

— Это кто?

С третьего раза до меня дошло, что со мной пытается разговаривать Захарова Нина, моя Мата Хари в логове обожравшихся от сыплющихся на них потоков налички комсомольцев — рационализаторов.

— Паша, ты что решил?

— Кто?

— Я говорю, что ты решил?

— Милая, у меня люди, я не могу разговаривать сейчас. Скажи, куда перезвонить или сама перезвони через десять минут — я с большим трудом произнес эту фразу.

— Я позвоню — в ухо набатом ударили пронзительные короткие гудки. Господи, зачем я столько пил вчера?!

Во рту стоял привкус металлических звездочек, которые я ловил зубами, выпивая полный стакан водки — традиция требует, не каждый день, а только второй раз за две жизни, получаешь первые офицерские звезды. Сидели очень мило, но возникла вечная проблема — господам офицерам не хватило. Откуда взялась бутылка технического спирта, что прятало свою гнусную, отдающую сырой резиной, сущность, я не знаю, но сейчас это привкус господствовал в моем очень больном организме.

Но надо было жить дальше, поэтому я выковырнул из ящика стола картонную баночку мятного зубного порошка, включил кофеварку и пошел вниз, в сторону туалета, приводить в себя в порядок.

Чистить зубы пальцем, да еще с тяжелого похмелья — дело очень сложное. Борьба с рвотными рефлексами от наличия, ерзающего по зубам некого предмета, даже если это твой собственный палец — процесс тяжелый, но я справился. Во рту посвежело, кошки, что делали там нехорошие дела куда-то убежали, а к моменту моего возвращения в кабинет в высокой кофеварке бесновалась кипящая вода. Слава Богу, кофе еще оставался — я наскреб чайную ложку со дна металлической банки, тщательно размешал коричневые крупинки в крутом кипятке и сделал первый, самый вкусный, глоток.

Дверь распахнулась — на пороге нарисовался Кадет, заговорщицки показывая горлышко бутылки водки, укрытой под курткой:

— Товарищ младший лейтенант, полечитесь?

— Нет, брат, спасибо, воздержусь.

— А мы, пожалуй, оскоромимся со Студентом. Ты если передумаешь, приходи в десятый кабинет, мы там с пацанами… — не договорив, парень торопливо прикрыл дверь и куда-то заспешил. Через минуту стала понятна причина торопливости Кадета — за дверью раздались уверенные начальственные шаги, дверь распахнулась и в кабинет, во всем великолепии полковничьего мундира ввалился начальник Дорожного РОВД Дронов.

— Здравия желаю, товарищ полковник. — ноги сами по себе подбросили меня вверх, забыв о тяжелом похмельном синдроме.

— Громов, как дела? — крупный нос полковника сморщился, втягивая воздух, наверное, кто-то уже доложил, что я вчера проставлялся.

— Все нормально, Олег Владимирович — осторожно протянул я.

— А вот у меня не очень, представляешь?

— Я могу чем-то помочь? — несмотря на мятный зубной порошок, щедро намазанный на зубы, я старательно дышал в сторону.

— Наверное можешь. Мы тут итоги года подбиваем. Провал у нас получается по линии квартирных краж и грабежей с разбоями. Ничего не хочешь мне сказать?

— Что вы у меня хотите услышать? — меня явно раскручивали на принятие повышенных обязательств, и следовало следить за языком, а то мгновенно можно оказаться должником.

— Мы вот тебе шли во всем навстречу, звание тебе дали…

Первичное офицерское звание присваивал министр, и решающим тут было наличие незаконченного высшего образования, но в последние три дня все начальники хором рассказывали мне, что, выловленные в потоке водки зубами, две самые маленькие звездочки — целиком и полностью их личная милость ко мне.

— Товарищ полковник, а я тут причем? Был старший опер, а я один из трех подчиненных…

— Нет, ты меня не слышишь. Я говорю, что старшего у вас теперь нет, а дело надо делать. Выправишь ситуацию по итогам первого квартала, чтобы мы не в конце из десятка районов плелись, а уверенно, в середине списка были — будешь старшим опером.

Капитан Близнюк покинул нас неделю назад, вернувшись на спокойную должность в управлении речной милиции — пропавших, хотя и обнаруженных дел ему никто не простил.

— Олег Владимирович, как-то это сказочно звучит. Все до сих пор уверены, что дела у Близнюка я скоммуниздил, чтобы его подставить.

— Тебе достаточно того, что я уверен, что ты дела не трогал. И не наглей, такие предложения делаются один раз. Ты думаешь, что нет желающих эту должность занять и по-быстрому майора получить. Так что думай.

Тяжелые шаги полковника давно затихли в тиши коридора, а я все сидел и думал о сделанном мне предложении. С одной стороны, интереса не было. До майора мне еще служить и служить, а отвечать за все желания нет никакого. Два молодых олуха, доставшихся в наследство, Студент и Кадет, к самостоятельной работе не были приспособлены изначально, да и выполнение поручений требовало ежедневного и неусыпного контроля, оба готовы были исчезнуть по своим делам, как только чуть ослаблялись вожжи…

Вот на этой минорной ноте мысли мои прервал резкая трель телефонного звонка.

— Это Нина, ну что, ты решил?

— Нина, я ничего не понимаю, что я должен был решить?

— Ты болеешь что ли?

— Немного, вчера звание обмывал…

— Опять пил?! Я же говорила тебе … — барышня, «подарив» мне самое дорогое, частенько пыталась позволить себе лишнее.

— Нина, давай к делу. Свой моральный облик с тобой я обсуждать не буду.

— Я тебе вчера днем звонила и все тебе рассказала…

— Нина, вчера днем ты никак не могла мне ничего рассказать. Я как с утра убежал, так до пяти часов вечера в кабинете не появлялся.

— Но как? Я вчера позвонила, говорю привет, это Нина, есть информация, ты сказал — привет, говори…

— Нина, еще раз говорю, меня в кабинете не было. Рассказывай, что и кому ты рассказала?

— Я рассказала, что завтра деньги повезут, много.

— Куда?

— Я слышала в Томск-шесть…

— Может в Томск — семь?

— Наверное, а где это?

— Это Нина в Томске.

— Кто поедет?

— Я не знаю. Привалов засмеялся и сказал, что поедет постоянный экипаж.

— А на чем и откуда?

Да не знаю я! Я и так случайно услышала, они думали, что кабинет пустой и у двери, в коридоре болтали. Но Привалов точно поедет.

— Так, ясно. А теперь соберись и вспомни, с кем ты вчера по телефону разговаривала, на что его голос был похож?

— Плохо было слышно. Но я была уверенна, что это ты. А сегодня, когда ты сказал, я что-то перестала быть так уверенной…

— А о чем я еще спрашивал?

— Ну, мне еще вчера показалось странным, что ты меня не узнал, и спорил, кто я такая… Но я же говорю, что плохо слышно было…

— И ты представилась?

— Ну да, я сказала, что это я, Нина из центра технического….

— Нин, ты меня извини, но ты и дура! Как ты могла так подставиться…

— Кто я? Ты что сказал…

— Так, молча сиди, и слушай меня внимательно. Сегодня сидишь на работе, пока я тебе не позвоню. После звонка от меня выходишь и по улице Советов идешь прямо к своему дому, никуда не сворачиваешь. Ты хорошо поняла?

— Но я хотела…

— Нина, ты вообще, жить хочешь? Если нет, то прямо так и скажи, я с тобой возиться не буду. Просто скажи, да или нет. Нина?

После длительного молчания, и даже всхлипов, в трубке чуть слышно прошептали:

— Да, хочу…

— Прекрасно. Да, еще одно. Когда я тебе вечером позвоню, я скажу пароль — слова презумпция. Ты поняла меня? Если этого слова не будет, значить, что это ни я звоню.