Квартирник

Глава 25 Проблемы педагогики

— Так, на развод выходим — я, собирая в ежедневник справки по вчерашним кражам, сердито взглянул на Студента, который увлеченно разговаривал с кем-то по телефону и, очевидно, не собирался покидать нагретое место.

Младший лейтенант изобразил пантомиму, что идет очень важный разговор и ему необходимо остаться на месте.

— Где твои подчиненные? — взгляд начальника уголовного розыска не предвещал ничего хорошего.

— Кадет ночью поддежуривал, они с группой еще с последней, утром заявленной кражи, не приехали. А Студенту по телефону позвонили, из области, не понял, из какого райотдела, какая-то информация у них срочная.

— Надеюсь, не их собутыльники из Мошкинского райотдела звонят? — шеф ухмыльнулся в усы: — После развода Студента ко мне пришли, чтоб рассказал, что за информация. Ладно, чем планируете заниматься?

Прозорливостью шефа я был поражен. Оказалось, что звонили именно из Мошкинского райотдела и именно собутыльники, вернее — собутыльник. Федор — побратим Студента и Кадета по эпической битве с самогонщиком и его женой, торопился поделится с «братаном» последними новостями.

— Представляешь — срывающимся голосом докладывал позже мне Студент: — Их на следующий день, ближе к обеду, подняли по тревоге. Оказалось, что потерпевшей в областном розыске еще раз альбомы с ранее судимыми показали, в том числе и из соседнего района, и прикинь — в цвет. Она одного воровайку уверенно опознает. Вот, умеет же кто-то со свидетелями работать. Ну, короче, данные жулика в Мошкино скидывают, начальник РОВД собирает всех, способных, так сказать, держать оружие, и на трех машинах едут в соседний район. Пока в ворота ломились, пока пса цепного хозяйка успокаивала и в будку загоняла, жулик это дело просек, через окошко вылез и по огороду в сторону леса убежал. Наши в дом вошли, осмотрели, убедились, что человека дома нет, а потом Федька видит — в огороде следы свежие, к туалету ведут. Сначала подумали, что он на толчке сидит, или спрятался там, в сортире, и к будке побежали, а следы мимо туалета идут, через забор и дальше в лес, к реке. Наши полезли, а там рабица старая, стала провисать, короче одежду порвали, перелазить неудобно. Хотели поддоны на забор положить, чтобы по ним перебежать, а под поддонами мешок спрятан, такой знаешь, брезентовый и рваный. Наши глядят в мешок, а там деньги, по пятьдесят рублей девятнадцать пачек. Прикинь. Ну конечно, те, кто помоложе, через забор сиганули и по следам побежали, только до полыньи на реке добежали, и все, след пропал. То ли жулик в полынью упал и не выплыл, то ли он ее обошел, а может они не тот след взяли, короче, опять упустили. Сегодня ориентировка придет на розыск. А те, кто поумнее, те деньги в дом потащили и при понятых их стали актировать. Ну и Федор, кореш мой, тоже с этими, опытными, деньги считал. Так баба этого жулика, Бобров, кажется его фамилия, когда узнала, что это деньги с их огорода… Короче, Федору опять по голове досталось, бабу впятером скрутить не могли, она здоровая, говорят, своего мужика в кулаке держала… На чем я остановился? А, короче, жулик убежал, бабу его задерживать не стали, по ней видно, что она о деньгах не в курсе была, хотя потом, когда у нее деньги отбили, на всю деревню выла и орала, что это ей бабушкино наследство осталось. Сказала, что если ее мужика поймают, она его лично кастрирует, ибо идиотам размножаться нельзя. Но, в любом случае, Федька доволен. Говорит, что премию обещали за обнаруженные деньги. Конечно не по тысячи, как первоначально было, а поменьше, так как народу до хрена участвовало. Думает, что рублей по триста выдадут на человека. Паша, а когда нам премию дадут?

— За что тебе премию? — я перестал делать вид, что я совсем не слушаю эту важную для меня информацию и поднял голову от ежедневника.

— Ну как за что? Мы что, не раскрываем?

— Студент, ты что говоришь. Я не знаю, что вы там с Близнюком раскрывали, но я последние две недели ничего на раскрытие не давал, так что скоро не премию дадут, а разгонят в народное хозяйство и новых наберут — умных, красивых, и желающих работать с полной отдачей. Понял?

— Так что, премии совсем не будет? — иногда Студент вел себя как маленький ребенок.

— Студент, премию хочешь?

— Очень. Мне надо до нового года получить — молодой человек, внешне мой ровесник, смотрел на меня как малыш, у которого солдат отобрал конфетку.

— Ладно, я подумаю сейчас и тебе скажу, что делать.

Через полчаса прибыл облепленный снегом Кадет, бойцы сели пить чай, и когда я появился в кабинете с планом мероприятий по отработке и задержанию фигурантов срочно зарегистрированного оперативного дела, ехать куда— то мои подчиненные были не настроены.

— Так, бойцы, машина на ходу?

— Паш, давай завтра, с утреца начнем. Погоду хорошую обещают и вообще.

— Так, пацаны… Я вам говорил, не хотите — не работайте. Один с утра ноет, что денег к праздникам нет, премию просит, второй туда же, только задом шевелить не хотите. За утро, из полезного, успели только по второй кружке чаю выпить. Я вас предупреждал, вы мне, в принципе, не нужны. Я сейчас поеду и сам все сделаю, только, в этом случае, в журнале свои фамилии увидеть не рассчитывайте. А то вам и информацию дай, и еще сам ее реализуй. Так не пойдет. Последний раз спрашиваю…

Напуганные, гонимые явно не муками совести, бойцы передового отряда советской милиции, обжигаясь, в последний раз торопливо глотнули подкрашенного заваркой кипятка и, накинув куртки, выскочили из кабинета. Правда, Кадет через минуту вернулся:

— Паша, дай денег на бензин, а то у меня в баке сухо.

Получив пятерку, подчиненный убежал.

Через час я подъехал в адрес, на котором мои бойцы должны были выставиться, чтобы скрытно понаблюдать за остатками банды фельдшеров, до которой в беготне последних дней у меня не доходили руки.

Снег падал белыми пушистыми хлопьями, синяя «копейка» втиснулась в ряд таких же исчадий советского автопрома, просто на глазах покрываясь белым покрывалом, что делало ее не отличимой о ее соседок. Парни стали грамотно, перекрывая оба выезда из двора хрущевки, где проживал обладатель золотистой «копейки», который отвечал за «колеса» в этом преступном сообществе медработников.

С первого взгляда, казалось, что можно было уезжать, что все в порядке и торчать здесь, подстраховывая молодых оперов, нет ни какого смысла. Но в порядке все было только на первый взгляд. Изгнанные из теплого кабинета злым начальником-выскочкой, оперативные уполномоченные не приуныли, а нашли себе занятие по душе — через лобовое стекло, изредка очищаемое «дворниками», было видно склоненные друг к другу знакомые головы. Судя по взмахам рук, парни играли в карты, сбрасывая их куда-то в район рычага переключения скоростей.

И все бы ничего, в другой ситуации я бы подошел к «засаде» и привел бы игрунов в чувство, но золотистая «копейка» во дворе сильно парила из выхлопной трубы — кто-то старательно грел двигатель, полностью вытянув рычаг воздушной заслонки. Идти разбираться с малолетними игрунами — наверняка, с вероятностью в девяносто процентов, привлечёт внимание водителя охряной «копейки». Плюнув на личный состав, что в последние пару минут вообще не поднимали головы, я продернул машину метров на пятьсот вперед. Когда, через пять минут, машина Жирафа вырулила на из дальнего от засады выезда на улицу, опера предсказуемо не дернулись, а я не торопливо катил вперед, в попутном направлении. Мимо меня, виляя задом, шлифуя покрышками подмерзший асфальт, стрелой промчался яркий болид, чтобы тут же оттормозиться под запрещающий сигнал светофора. На «зеленый» мы тронулись вместе, я держась сзади.

И хотя стиль вождения у нас разный, я умудрялся потихоньку подкатывать к перекресткам, не особо отставая от рвущего на «зеленый» Жирафа. У станции метро объект наблюдения подхватил на борт невысокого парня с какой-то поклажей, подробности я разглядеть не смог, между нами было метров двести. Покружившись по району, золотистая машина свернула во дворы новых высотных домов, где припарковалась к одному из подъездов. Два человека, заперев двери малолитражки, вошли в один из подъездов. Тот, что вылез с заднего пассажирского сидения, нес в руке металлический серый чемодан или ящик — с места, где я припарковал машину, подробности не просматривались.

У меня было не более десяти минут на то, чтобы вызвать подмогу, так как пытаться в одиночку задержать двух молодых парней — успешно это бывает только в книжках о попаданцах, а не в реальной жизни. Время обеденное, в РОВД никого нет, дежурка, как всегда, либо на обеде, либо на выезде. Мои бойцы, скорее всего, заняты очередной раздачей, не замечая даже, что объект наблюдения из-под наблюдения ушел. Секундная стрелка бежала по циферблату, отсчитывая время, и я рванул в самое ближайшее место, где мог получить помощь.

Районный медицинский вытрезвитель из всех служб милиции находился ближе всего. На мое счастье у крыльца стоял серый «газовский» грузовик с будкой, а боевой экипаж в полном составе травился никотином в компании с местным медиком.

— Здорово, мужики — я подкатил к самому крыльцу: — дело есть на сто рублей!

— Ой, ты, посмотрите на него! Как в розыск перешел, так деловым стал до невозможности, и тачку приобрел…

— Блин, вы шутники известные, я бы с вами потрепался, но минутки тикают. Квартирных воров задержать хотите? Только быстро решайте, а то уйдут.

— Что надо? — с сотрудников «трезвяка», как и с любого милиционера, постоянно требовали «раскрытий», поэтому за раскрытие они были готовы заплатить дорогую цену.

— Вон, во дворе двенадцатого дома стоит «копейка», золотистая, мимо не проедете. Я сейчас заезжаю во двор слева, а вы соответственно справа. Заехали и стоите. Если я увижу, что они с вещами, то перекрываю им дорогу. Вы как увидели, что я их торможу — быстро подъезжаете и подпираете их в корму. По газонам они не уйдут, там снега навалено. Ну а том начинаем их брать.

— Раскрытие точно нам отдаешь?

— Не сомневайся. Давайте, поехали.

Мы немного не успели, когда я свернул во двор, навстречу мне на большой скорости выскочила «Вазовская» «единичка», Жираф, что с выпученными глазами жал на тормоз, носился по двору жилого дома как по загородному шоссе. Две машины, скользя по ледовой корке, мчались навстречу друг другу, особо не снижая скорости, несмотря на все ухищрения водителей. Мою, более короткую, «тачку» стало разворачивать боком, и я чуть довернув руль, с размаху въехал белым боком автомобиля в слежавшийся сугроб, что накидал за зиму работящий местный дворник. Придурки на «копейке» не доехали до моей, вставшей под углом, поперек проезда, машины буквально полметра.

— Да ты бля…ездить не умеешь — бледный от пережитого Жираф, неуклюже вытаскивал из кабины свое длинное тело, матерясь на весь двор.

Я не рискнул открывать водительскую дверь, упершуюся в промерзший до состояния льда снежный холм, поэтому пришлось, неуклюже перекидывая ноги через рычаги коробки передач и раздатки, вываливаться со стороны пассажирского сидения.

— Ты че, бля, пьяный что-л.? — Длинный Слава попытался схватить меня за куртку, пришлось его отталкивать. Я не мог сориентироваться в обстановке — напарник Жирафа из машины не вылез, я вообще его не видел, потому что длинный «гонщик» в попытке схватить меня, закрывал мне весь обзор.

— А это что здесь происходит? — экипаж «спецмедпомощи», разглядев, что у меня начались нешуточная возня между раскоряченных машин, примчался на помощь, даже фельдшера с собой прихватили, что с любопытством выглядывал из деревянной будки.

Пока Жираф-Слава, разворачивал свою длинную шею, чтобы посмотреть, кто там еще к нам присоединился, я отчаянно махал ментам руками, надеясь, что они поймут, что никого ломать не надо, кина не будет — я не видел в оранжевой машине второго парня, я его вообще нигде не видел.

Слава Богу, старший экипажа понял, что с раскрытием у нас что-то не срастается, поэтому приступил к привычной и рутинной работе — требовал у Славы предъявить документы, одновременно старательно принюхиваясь к высоченному оппоненту — не является ли он их клиентом. Наконец скандал во дворе девятиэтажки затих. Я осторожно отъехал от сугроба, разблокировав дорогу. Жираф, продолжая дергать машину, умчался, вполголоса матеря меня и ментов, а у меня начались трудные объяснения с окружившими меня сотрудниками МВД.

— Ну и че, Паша, где наше раскрытие?

— Мужики, честно, думал, что они на кражу приехали.

— Они это кто?

— С этим длинным сюда еще один парень приехал, я его не рассмотрел, но у него был с собой серый металлический ящик или чемодан. Я был уверен, что там инструмент, чтобы дверь вскрывать. А когда во двор въезжал, то этот, длинный, на скорости из него вылетел, чуть мне морду всю не разнес. Гляжу — он в машине один. Я правильно понял, что вы когда у него багажник смотрели, там тоже никакого ящика не было?

— Не, ничего такого не видели.

— Вот я и не понял, что за … — я схватился идею, как утопающий за соломинку: — Пять минут у вас есть? Я по подъезду пробегу, может второй там еще, в подъезде, или квартиру вскрытую найду.

Через пять минут я понял, что я ничего не понимаю. Спустившись с девятого этажа пешком и внимательно осматривая и толкая каждую дверь, я не обнаружил никаких следов взлома. Мужика, прячущегося за коробом мусоропровода, в обнимку с металлическим чемоданом я тоже не нашел. С этими нерадостными вестями я вернулся к загрустившим коллегам.

— Ну и че будем делать, лейтенант?

— Пары пузырей с меня хватит?

— Не, нам раскрытие нужно. Если ты с нами им рассчитаешься, то пару пузырей мы тебе сами подгоним, у нас с ними ситуация нормальная, а вот с раскрытиями как-то не очень.

Мужиков я знал не первый год, не одну сотню сильно пьяных граждан им передал, поэтому ответил, придав голосу уверенность, которой в душе совсем не было:

— Парни, до Нового Года, за неделю, я вам раскрытие дам. Обещаю. Просто имейте в виду, если начну вас по рации вызывать, и слово «должок» скажу, то все дела бросайте и летите, куда вызов идет. Вам же надо хоть пару минут за жуликов подержаться, а то с меня спросят, какого, извините, …рожна, ты отдал раскрытие отличным парням из медвытрезвителя?

Полные энтузиазма, сотрудники спецмедслужбы обещали мне слушать рацию очень внимательно и лететь на вызов под кодовым словом «должок» как стремительные стрижи. В общем, расстались почти друзьями.

— Докладывайте, бойцы, что накопали на фигуранта, а то развод через пять минут — я раскрыл ежедневник, приготовившись внимать ввалившимся в кабинет уставшим чудо-богатырям.

Студент с Кадетом обменялись быстрыми взглядами.

— Машина целый день во дворе стояла и его самого мы тоже не видели — бодро доложил один из них, второй решил промолчать.

— Угу. Ну ладно. Завтра опять туда же выдвинитесь, только вставайте не на одном и том же месте, а то к вечеру вас вычислят. Ладно, пойдем на развод.

— Громов, что сегодня наработали, что раскрыли? — шеф с усмешкой посмотрел на меня, как будто что-то знал.

— Я после развода вам отдельно доложу. — Рассказывать при всех о своем фиаско и в деле воспитания подрастающего поколения и в деле наружного наблюдения было стыдно.

Естественно, докладывая шефу, картину мира я приукрасил. О неудачной слежке рассказал, подразумевая, что наружное наблюдение мы вели втроем, а вот про обман и саботаж со стороны подчиненных докладывать не стал, лишнее это.

— Так, Студент, согрелся? Иди тогда, Кадета за домом смени, а то он уже полчаса там в сугробе стоит. Давай, давай, не филонь за счет товарища.

На правах начальника я полулежал на заднем сидение синей «копейки», а мои младшие товарищи, сменяя друг друга, перекрывали обратную сторону дома, пресекая даже теоретические пути отхода преступника. Парни мерзли по очереди, наверняка с тоской вспоминая, как вчера они отлично проводили время, дежуря здесь, у дома Жирафа, но без меня. Прощать вчерашний обман им я не собирался. Одно дело, когда я вру вышестоящему начальству, это другое. Но врать в лицо мне? Этого спускать мальчикам я не собирался.