Куратор

Глава 8

Девушка, представившаяся Катей, полезла в кожаную сумочку, висевшую на плече.

— А я с городского новостного портала, там работаю, — объяснила она, глядя на меня с приветливой улыбкой. — Пишем разные статьи на всякие темы, и сейчас как раз вы выписались, а мы давно хотели с вами поговорить.

— А что я такого сделал? — спросил я с непонимающей улыбкой, а потом сделал вид, что до меня дошло: — Из-за аварии, да? Там же те, кто меня сбил — какого-то майора застрелили.

— Да, только полковника ФСБ, — таинственным голосом сказала девушка. — Правда, в отставке, но сути не меняет. Пишем репортаж о том, что известно, и как раз статью о вас хотели написать.

— Там какие-то шпионские страсти, — я махнул рукой. — Мне тут недавно объясняли, я ничего не понял, а потом обвинили, что я там в своём пузыре плаваю, ничем не интересуюсь. А мне это зачем? И так хватило.

— Да-а, — протянула Катя, внимательно разглядывая меня.

— А вы там давно работаете? — я тоже оглядел её. — Просто недавно кто-то приходил, когда я там лежал, говорили, что журналисты, но доктор не разрешил. А я вашу группу тогда посмотрел в соцсетях, но вас там не помню. Давайте покажу, — я полез за телефоном.

— Я недавно устроилась, как переехала, — торопливо сказала она. — Первое ответственное дело, вот. Так что жду от вас помощи, — девушка засмеялась. — Вы меня спасёте.

— Само собой. Можно на «ты»?

— Ещё бы!

Легенда у неё есть, не сбилась, а я просто излишне болтливый, будто пытаюсь произвести впечатление. Эта внешность даёт кучу козырей. Когда надо — замученный курьер, когда надо — усталый студент, а если потребуется — недавний подросток, который клеится к понравившейся девушке.

— Значит, всё из-за этого полковника? — спросил я.

Я старался, чтобы голос звучал беззаботно и легко, и в то же время следил за её реакцией.

— Может, что-нибудь ещё вам известно? — Катя посмотрела на меня внимательнее. — То есть, все слышали, что вас сбили случайно…

— Там кафе есть, за поворотом, — показал я вдоль улицы. — Кофе люблю.

Она немного напряглась, явно думая, вдруг у меня сработает ассоциация, и я её вспомню, раз мы встречались утром. Но я этого никак не показывал.

— Можно и там.

Мы пошли рядом. Её голова доставала мне до плеча, шагала она расслабленно, но немного неестественно, будто пыталась изображать другую походку. И всё смотрела на меня.

— Ты сейчас работаешь? — спросила Катя.

— Пытался сегодня, снова курьером пошёл.

Я объяснял, чтобы она не принялась наводить справки в службах доставки, а поверила на слово. Всё равно ведь видела с термосумкой.

— Так, может, надо было отдохнуть?

— Не, надо подработать. Доктор, кстати, говорит, что ходить полезно. Да и нога уже почти не болит, а вот голове тяжело, устаю. Пару заказов унёс — и всё, хватит, устал.

— Понимаю.

— Ещё и охранник сегодня чужой бургер из заказа сожрал. Подставил.

— Да с этими охранниками, — в её голосе послышалась обида за сегодняшнее, когда её не пустили. — Некоторые очень любят идти на конфликты без всякой причины.

Я напряг память и сказал, как говорил Саша в общаге:

— База.

Она заулыбалась и кивнула. А мне иногда надо вставлять такие словечки, чтобы выглядеть естественнее.

В кофейне было людно, кто-то общался со знакомыми, попивая кофе и поедая сладости, кто-то сидел с ноутбуками. За стеклянной стойкой, где стояли тортики и пирожные, работали парень и девушка в коричневых фартуках. Сильно пахло кофе и печёным. Из-за кондиционера прохладно, но с кухни чувствовался жар.

Один столик освободился как раз вовремя, девушка забрала с него две кружки на блюдцах и протёрла деревянную поверхность. Я остановился перед кассой, думал, какой кофе взять, чтобы выглядеть студентом. Что они сейчас пьют? Всякие латте с карамелью и раф с кокосовым молоком?

Но всё же решил, что не так это уж и важно, и пьют они любой в зависимости от вкуса. Так что не обязательно пичкать себя всякой приторной химией, если не любишь.

Взял, как обычно, крепкий кофе с молоком, лишь бы побольше, а Катя заказала себе капучино с сахаром, но попыталась оплатить оба заказа.

— Да я сам, — настоял я, будто парень, пытающийся выглядеть перед девушкой более представительно, и достал карточку, а не наличные.

Пока я стоял у кассы, Катя села за столик и повесила на стул сумку. Из неё вытащила записную книжку и что-то проверила. Взглянуть бы, что у неё там есть.

— И как работается на сайте? — спросил я с лёгкой улыбкой, словно клеился.

— Много беготни, — ответила она. — Но такая работа, куда деться, с восьми утра до… вечера наматываю километраж…

Хотела сказать «с восьми утра до шестидесяти лет», но вспомнила, что уже говорила при мне эту шутку, и быстро сменила тему.

Я снова отпил кофе и присмотрелся к ней, пытаясь понять: поняла ли она, что я её узнал, и сейчас пытается сыграть хорошую мину при плохой игре? Нет, вряд ли, но она напряжена.

Или просто ещё не хватает опыта в таких делах, и она теряется? От этого будет зависеть многое.

Но тот, кто её послал, понимал, что дружелюбная девушка может выведать больше, чем суровый гэбэшник, который будет угрожать.

Потому что гэбэшник привлекает много внимания, особенно в городе, где творятся странные вещи.

Ну а недостаток опыта в таких делах искупит внешность и обаяние. Хотя опыта в таких делах ей точно не хватает, но старается. Ведь задача у неё в целом была не самая сложная — сходить на собеседование, наверняка со скрытой камерой, и поговорить со студентами, притворяясь журналисткой.

— А я ещё на лето в кофейню хотел устроиться, — я отхлебнул горячий крепкий кофе с молоком и откинулся на спинку мягкого стула.

Катя обхватила свою кружку двумя руками, погрев руки, а потом высыпала туда сахар и размешала, мгновенно уничтожив узор в виде кошачьей мордочки, который налил молоком бариста, а не стала снимать для соцсетей.

— И как успехи? — спросила она, пересев поудобнее.

— Не знаю. Хочу со знакомым поговорить, Серёга давно там работает, — забросил я удочку.

Это имя парня за кассой, который видел мою смерть. Она его ищет, и я тоже, чтобы поговорить. Вдруг удастся выяснить судьбу диктофона?

Поэтому и напоминаю его. Может, Катя даст намёки. А я им зацепки, чтобы понять, насколько с ними можно работать.

— Фатин? — клюнула она.

— Не, — я помотал головой. — Кабанов. Но Фатина я кажется знаю. Не лично, правда, так и не довелось пересечься, но переписывались иногда.

— А давно с ним общался? — Катя наклонилась чуть ближе к столику.

— Да после аварии ни разу, он всё время офлайн. А что, номер его нужен? А, ну да, — я оживился. — Он же, я слышал, тоже как свидетель, да? Писали в новостях, что на глазах у кассира застрелили того майора.

— Полковника, — снова поправила она. — Но да, это он.

Придётся ей придерживаться легенды, поэтому отвечает.

— А ты знаешь, как с ним связаться? А то не могу найти, никто не знает, где он.

— Не, — я помотал головой. — Просто мемасы слали, да раньше в «доту» гоняли.

— А-а-а, — протянула Катя, чуть расстроившись.

Значит, не знает, где он. Почему к нему интерес — понятно. Но почему он пропал? Надо узнавать больше.

— И что там у нас по интервью? — я сделал ещё глоток и поставил чашку в блюдечко. Чашка негромко звякнула. — Но это будет немного сложно.

— Если тебе, конечно, сложно вспоминать… — голос её прозвучал спокойно. — А то такое…

— На самом деле, сложно в плане провалов. Всё-таки пролежал в больнице почти два месяца, и месяц из них был в отключке. Поэтому не всё помню. Голова временами совсем пустая.

— А у меня тоже бывает пусто, особенно после рабочего дня.

Катя засмеялась. Я снова напряг память, вспоминая какое-нибудь подходящее для нового облика словечко.

— Жиза.

Она засмеялась громче.

Катя постарше меня нового, но совсем немного. Ей около двадцати пяти, вблизи это видно лучше, но она пыталась выглядеть совсем ровесницей.

И она тоже внимательно изучала меня, но я был расслабленным.

— Так что рассказывать?

Катя снова полезла в сумку. Но вместо записной книжки она вытащила диктофон.

— Если ты не против.

Это достаточно старенькая модель, которую уже можно подключить к компьютеру. Цифровой, японский. У меня был почти такой же, но чуть попроще. Один из двух. А вот второй ищу до сих пор.

— А ты потом не обучишь нейросеть на моём голосе? — спросил я с притворной серьёзностью. — Чтобы моей бабушке названивать?

Катя снова засмеялась.

— Нет-нет-нет. Это чтобы самой не забыть. Лучше всегда записывать. Я вообще всегда такая, всё записываю, на диктофон и на бумагу. Такая я аналоговая.

— А я не записываю, и потом ничего не помню, — я рассмеялся. — Ну, начинать?

— Да. Расскажи, что было, может быть, какие-то странности были перед этим. Мы пишем целый цикл статей, а случай вопиющий. Как в кино.

— Даже странно, что не засекретили, — задумчивым голосом сказал я.

— Это слишком громко обсуждали, — она со щелчком нажала на кнопку. Загорелась красная лампочка.

Девушка сказала искренне, как есть. Эту смерть заметили, а недруги использовали этот шум, чтобы замести следы. Уже ничего не скроешь, поэтому обсуждают, тут легенда не ломается.

— С чего начать? Переходил я дорогу, — начал я. — Самокат рядом с собой катил. И тут смотрю — на меня несётся тачка. Я даже не успел толком посмотреть. А потом — бам! И всё. Потом открываю глаза, а в палате все кричат: парень очнулся. И давай вокруг меня доктора прыгать.

— Серьёзно всё было, — произнесла Катя. — Ещё повезло. А больше ничего? Может, что-то раньше было странное? Мало ли?

Я допил кофе и посмотрел на дно чашки. А вот теперь нужна какая-то приманка. Что-то такое, что мог знать Петрович, что могла знать Контора, что мог знать Трофимов. Я хочу проверить, насколько Трофимов погружён в это дело и как быстро он узнает то, что выяснит Катя.

Но к этому надо подготовить и её, и самому кое-что сделать.

— Меня, кстати, днём чуть не сбили, — я начал закидывать удочку.

Заметил, как она оживилась. Вот это она и ждала, и начала уже было наводить на мысль. Они в курсе, что я чуть не сбил Толика, и хотят понять, было ли в этом что-то ещё?

— А что тогда случилось? — в голосе Кати прозвучала тревога.

— Сейчас расскажу. Еду я себе на самокате, и тут — бам! Передо мной джип остановился, чуть не сбил. Я аж упал, коленку разбил.

— Ого! — смотрела на меня с интересом. — И что дальше?

— Так что, выходит такой мужик, уже седеющий. Старый.

Конечно, прежний я для двадцатилетнего пацана выглядел стариком, хотя вполне себе бодрым.

— Начал сразу выделываться: мол, сам виноват, лезешь, куда не надо, катишься… Я ему говорю: «Ты что? Я сейчас тебя в интернет выложу!»

— Так, — кивнула она.

Я посмотрел на неё, на сумочку, висящую на спинке её стула так, чтобы она могла всё достать в любой момент.

— Достал телефон, начал его снимать. А тот раз и ментов свистнул. Они остановились прямо на дороге, как выскочили, и как давай меня хватать!

— Бить? — Катя удивилась.

Я говорил быстро, украшая и сочиняя, как сделал бы сам парень.

— Ну, за руки схватили, — я отмахнулся. — Не суть. Напугать меня хотели, на пятнадцать суток закрыть. А этот мужик вмешался, говорит: «Не надо, он всё понял, можно ехать». Они по струнке вытянулись, руки к голове приложили. Ну и уехали. Он на меня посмотрел, мол, катись отсюда. И я свалил.

— Так и сказал? — спросила она уже с сомнением. — И больше ничего.

Так, меня старого она лично не знает, иначе я бы её помнил. Да и как бы она меня знала? Я ушёл из Конторы, когда эта девушка там ещё точно не работала.

Но обо мне ей могли рассказать, и своё мнение она сложила, вот и сомневается в рассказе. Так что эта история, что мы с ней так сидим сейчас, точно связана с ФСБ.

— Так я же всё записывал! — воскликнул я.

— А запись осталась?

Я задумался и медленно достал телефон. Заметил, как она тут же уставилась на него.

— О, шестнадцатый айфон, — удивилась Катя.

— Прошка, — добавил я гордости в голос.

Но интерес у неё был не к дорогому аксессуару, а к его содержимому.

— Слушай, что-то должно остаться… — я немного напрягся, делая вид, что вспоминаю. — Потому что я старые фотки не удалял. Давай-ка посмотрим.

А теперь хитрим. Всё надо разыграть быстро, но убедительно.

Я вывел телефон из режима сна, но отвернул камеру в потолок. Сразу появилась надпись «Смахните вверх для Face ID или введите код-пароль».

Так бывает, если камера не видит лица.

Я начал вводить «0303200…», и Катя должна была это видеть.

Но в самый последний момент я поднял телефон чуть выше, чтобы датчик распознал моё лицо, и блокировка снялась сама.

Но я всё равно нажал туда, где должна была быть пятёрка, держа экран так, чтобы Катя вот этого уже не увидела. Но она должна знать, когда у меня день рождения или у неё записано.

Надо проверить, помнит ли она или сверится с чем-то.

— Сейчас, минуточку, — сказал я. — Отвечу.

Какой-то парень с группы как раз спрашивал, куда я пропал, а Миша попросил купить крылышек с сырным соусом, если я пошёл в кафешку через дорогу. Я отвечал, выбирая стикеры с привычным котом, и наблюдал за ней.

Катя сделала вид, что скучает, но достала из сумочки записную. Сверила дату рождения? Что ещё там есть обо мне? А о ком-нибудь ещё?

Скоро увидим.

Она быстро убрала её на самый верх и не застегнула замок, когда я резко приподнялся и прямо вместе со стулом подсел к ней вплотную, коснувшись плечом. Она не отсела, внимательно посмотрела в ответ и поправила прядь волос.

Нет, не парик. Это тогда был парик, а это её естественные.

Я наклонился к ней и показал телефон, при этом ощутил тепло её плеча и колена рядом со своим телом. Теперь сидели вплотную, как любовная парочка, и она не отодвигалась. Даже, наоборот, села ещё ближе.

— Смотри, — показал я ей экран телефона.

Код я сменил давно на более сложный и неочевидный. Но всё остальное на телефоне осталось прежним — все эти анимешные иконки и картинки в галерее, которые сохранялись из чатов.

— «Фрирен» смотришь? — спросила Катя.

— Бывает, — неопределённо сказал я.

— О, «Соло Левелинг»! — она увидела очередную картинку.

Я немного задумался, вспоминая что-нибудь из чатов Толика.

— Манхва была лучше. Само аниме не понравилось.

— А мне тоже.

Катя снова посмотрела на меня. А я нашёл нужное видео.

На экране появился я сам — старый я, спокойный, собранный, как всегда. Правда, камера смотрела чуть сверху вниз, потому что пацан был выше.

«Ты попал, — послышался звонкий голос Толика на видео. — Всё в интернет выложу!»

«А куда ты это выложишь? — старый я усмехнулся. — Интернет ещё утром вырубили. Из-за дронов».

А дальше старый я начал спокойно, с расстановкой объяснять юнцу расклад, пока не приехала полиция.

Катя смотрела на экран, а я вальяжно положил руку на спинку стула… и украдкой вытащил записную книжку из открытой сумки. Не заметила. Немного подождал и нажал паузу.

— Мне ненадолго, — я сделал вид, что мне неловко. — После больницы, порой, бывает.

— Понимаю, конечно, — она закивала.

Я положил телефон на стол и заметил, как Катя уставилась на него. Думает, как бы его разблокировать, чтобы проверить, есть ли там что-нибудь ещё. И ошибочно думает, что знает код.

— Скоро вернусь.

Я ушёл, оставив телефон, не сомневаясь, что она тут же его схватит. Главное, чтобы не сунулась в сумку. Но она точно захочет посмотреть, есть ли что-нибудь ещё на моём телефоне, что ей пригодится. Времени мало, она не будет отвлекаться.

Так-то девушка старается, просто не хватает навыков, но потенциал есть. Будто училась у кого-то из моих подопечных.

Ну, удачи с разблокировкой.

В туалете я быстро пролистал записную книжку, даже не фотографируя на второй телефон. Просто надо знать хоть что-нибудь.

Записи быстрые, понятные только ей, будто она записывала во время телефонного звонка или встречи. Но зная контекст, можно всё понять.

«ДАБ» обведено ручкой два раза. Это я, Давыдов Анатолий Борисович. Были пометки: «03032005, студ, общага, ЧМТ, курьер? (узнать), полный тёзка (!!!)».

Студент, живущий в общежитии, с черепно-мозговой травмой после аварии, который, возможно, работает курьером, о чём она хотела разузнать. И её удивило, что мы с Толиком были полными тёзками.

Дальше непонятные записи, но я заметил важное.

«ФСА. 17012002, бариста. Уволился? Анон. звонок на т. д. Есть важные данные. Сегодня пропал.»

Этого мне хватит.

Я вернулся, когда у неё должны были кончиться попытки на ввод пароля без риска его заблокировать, но до того, как она хватилась записной книжки.

Девушка смотрела на меня с улыбкой. Телефон лежал именно так, как я его оставил. Не сомневаюсь, что она вводила код, но не вышло.

— Сейчас продолжим, — взял телефон и снова разблокировал его.

В этот раз код не вводил — просто поднял к лицу, и датчик сработал. После я показал всё, что осталось. При этом снова придвинулся поближе и незаметно вернул записную книжку в её сумку.

При этом заметил сочувствующий взгляд парня за кассой. Точно — она схватила мой телефон со стола, когда я ушёл, и он это видел. Теперь думает, что хитрая девушка следит за каждым моим шагом.

— Ну, в целом, мы с ним договорились, — продолжил я. — Так что бывает и хуже. А потом как в кино — он какой-то шпион, его убили, а я попал под раздачу. Скинуть тебе это видео?

— Да, — Катя закивала.

— Куда?

Она продиктовала номер, но засмеялась.

— Это ты так номерок у меня стрельнул?

— А что? Сработало же, — я хмыкнул и отправил пробное сообщение.

— Ага. Ой, кот какой классный, — она увидела стикер, что я ей прислал.

— Сейчас перешлю файлик, — я кивнул. — Это было, кстати, на углу Чехова и Матросова.

— А потом? После видео?

— После разошлись. Он похлопал меня по плечу, что-то хотел сказать, но у него телефон зазвонил.

— Помнишь, о чём он говорил? — Катя снова уставилась на меня.

— Да не особо. С каким-то Петровичем говорил. Или про Петровича. А что, это важно?

— Ну а вдруг пригодилось бы, — она вспомнила о своём кофе и выпила, после промокнула губы салфеткой. — Такое дело, не каждый день бывает.

— Не помню, если честно, — я потёр лоб, будто начала болеть голова. — Дальше уже как-то обрывками. Иногда тяжело вспоминать.

— Понятно.

— Но если что — напишу.

На этом мы и расстались, она торопливо пошла по улице, никакая машина её не забирала. Группы прикрытия рядом не было, впрочем, это не внедрение, а просто разговор со свидетелем.

Я же пока остался в кофейне и заказал ещё кружку. Вышло неплохо, я узнал больше, чем она, и выдал дозированную информацию, что пригодится мне самому. Это не противодействие следствию — мне нужно понимание, насколько велико влияние Трофимова.

Этим я хотел заняться.

Нужно будет подготовить тайник, который можно описать парой слов, связанных с Петровичем, и что-нибудь туда положить. Простой намёк, чтобы те, кто в теме, сразу поняли, о чём речь. Например, абонентский ящик или тайник, который они смогут найти.

Нужно использовать какую-нибудь информацию о проекте, что нарыл Петрович, и проконтролировать, кто будет её забирать. Но осторожно, чтобы никто не решил, что я могу вдруг указать дорогу к убойному компромату, а просто слышал обрывок фразы. Или вообще не слышал, всё напутал, память подводит.

Тем более, в реальности мне действительно звонил Скуратов, оказавшийся предателем, и мы с ним говорили о Петровиче.

В общем, решаю, смотрю как использовать, и от этого уже делаем выводы. Но пока мне нужно идти.

Думаю, сейчас группа будет заниматься анализом видео, а мне пока нужно найти свидетеля — того парня, что был в кофейне в день моей смерти.

Фатин Сергей, как она говорила, и запись ФСА точно касалась его.

Там было примечание «анон. звонок на т. д.»

Значит, он звонил на телефон доверия ФСБ? Анонимно, но для чего он может позвонить? Что-то видел. Или нашёл диктофон и решил отдать кому надо? Но не стал отдавать местным, что-то подозревая.

Может, те его запугали? Предупредили, чтобы не светился, и он опасается за жизнь? Но не посчитали, что он опасен, поэтому отпустили. Ведь он же был свидетелем, который поучаствовал в спектакле после моей смерти. Видел то, что ему хотели показать. А зачистка такого свидетеля выходила за рамки спектакля.

Но дальше пошло не так, как планировали убийцы. Возможно, Сергей нашёл диктофон позже, но решился на звонок недавно. Быть может, он прокручивал в голове то, что тогда случилось — сцену убийства.

Для молодого человека, выросшего в городе почти в тепличных условиях, подобное могло запомниться особенно ярко.

Возможно, он крутил эту сцену в голове много дней, и наверняка вспоминал события, которые были странными: зачем чекист наклонялся к полу и куда протягивал руку после смерти.

Следаки не поняли, в чём дело, но это были местные. А пацан понял, неглупый. Он мог найти диктофон до того, как сделали ремонт? Вполне. Потом позвонил на телефон доверия, анонимно, но какая сейчас анонимность в наше время? И кто-то в центре решил отработать версию, но не доверяя это всё местным.

Вот только была большая проблема. Трофимов в курсе, что бывшие коллеги работают в городе, не афишируя себя. Знает, куда они идут, для чего и что хотят. Вот и вставляет палки в колёса, как было с собеседованием, ведь Катя хотела попасть в здание.

Знают, что она собиралась встретиться со мной, но это не посчитали угрозой. А что, какая тут может быть угроза? Никто в здравом уме не будет думать о том, что я жив.

Но если они знают о звонке Сергея, то точно постараются избавиться от него до того, как он даст показания, и помешать расследованию.

Надо найти этого Сергея, если он вообще ещё жив. Ведь теперь он не удобный свидетель, который скажет то, что нужно, а очень опасный.

Впрочем, в современном мире найти человека можно и без ресурсов спецслужб. Чем я и займусь.