Куратор

Глава 12

До Верхнего Камнегорска не ходили электрички или поезда. Добраться туда можно было на машине или автобусом с пересадками. Пока у меня нет машины, оставался автобус.

Дорога заняла долгое время, и поспать толком не удалось, но я торопился. Уже к обеду следующего дня я добрался до посёлка.

И этим я нарушил собственную инструкцию, которую давал Воронцову. Но сделал это сознательно, чтобы оставить себе пространство для манёвра.

По плану, после последнего сеанса связи Воронцов должен был ждать меня или моего посланника только через пару дней. Но если он предал, то и засада будет ждать именно в то время. А я прибыл заранее, чтобы оглядеться.

Посёлок казался тихим, спокойным. Из шумного здесь были только мычавшие коровы и верещавшие индюки, и ещё два петуха в одном из дворов, кричавшие по очереди. У некоторых домов стояли машины, но асфальта на дорогах не было. В паре мест были глубокие лужи. Дома только частные, сделанные из дерева, только администрация, банк, почта и пункт выдачи заказов размещались в серой двухэтажке из силикатного кирпича. И школа была из такого же материала, но она располагалась далеко отсюда.

Посёлок ещё не вымер окончательно, но близок к этому, ведь молодёжи и взрослых мужчин было мало, работы для них здесь не было, и на пути попадались в основном старики, дети и несколько женщин.

Впрочем, сюда приезжали туристы — к югу отсюда находились озёра, считавшиеся целебными. Люди приезжали не настолько часто, чтобы здесь была развитая инфраструктура, но достаточно, чтобы на каждого приехавшего не пялилось всё село.

И я вполне мог сойти за очередного туриста, и одежду подобрал подходящую, и рюкзак, и прочее. Главное — удобная обувь, потому что ходить пешком придётся долго. Ещё у меня была ярко-жёлтая куртка, якобы чтобы не потеряться в лесу, но её я хотел использовать как отвлечение. Если будет надо — надену, а все свидетели скажут про парня в кепке и ярких шмотках. Потом сниму.

Так что даже участковый, куривший возле здания администрации, не смотрел на меня дольше необходимого. Турист и турист. И это хорошо, что не смотрел, потому что у меня был с собой китайский ТТ.

Оружие может пригодиться. Во-первых, сам Воронцов мог повести себя непредсказуемо, кто знает, что с ним случилось за два месяца, он и раньше был чудной. Во-вторых, теоретически его могли найти и устроить на меня засаду. И в-третьих, вдруг если он решит, что выгоднее меня сдать, он даже не будет раздумывать.

Да, после того, как я получил сообщение в храме, у нас был ещё один сеанс связи. Для этого планировалась телеграмма или звонок. Это уже более рискованные, но оперативные способы.

Телеграмму я всё же не стал использовать — для этого требовалось показывать документы, а я хотел держать личность Толика Давыдова как можно дальше от этого дела. Да и мы же с Толей полные тёзки, и для Воронцова могло бы выглядеть подозрительно. Он же должен знать, что старый чекист Давыдов мёртв. И тут вдруг приходит телеграмма от отправителя с такой фамилией.

Со звонками вышло проще. В администрации посёлка стоял стационарный телефон, ещё пара аппаратов была в частных домах. Да, Воронцов рисковал больше, когда отвечал. Но если он соблюдал все мои инструкции, то один звонок ничего не изменит.

А если нет — тем более. Но короткий разговор не помог ни мне, ни ему, ведь деталей там было мало. Только условные сообщения, что понял, всё готово.

План на эту поездку у меня простой. Первое — убедиться, что свидетель жив и никуда не делся. Второе — проверить, насколько безопасно его текущее убежище, и не стоит ли перевезти его в другое? Третье, но самое важное — собрать оставшиеся показания.

Ведь он рассказал мне далеко не всё, когда мы виделись в последний раз ещё весной.

Факт существования живого свидетеля важен, но времени прошло слишком много, и мне нужно знать, что он тогда скрыл. В первой жизни добить это я не успел, нужно в этой. Чтобы знать это всё самому и качать дальше, чтобы ни случилось.

Кроме того, у него хранилась одна вещичка, которую я собирался использовать против своих врагов. Хотя он будет против, но никуда не денется.

Я тщательно ознакомился с расписанием автобусов рядом с остановкой, сверил часы, после пошёл по посёлку дальше с видом человека, который знает, куда идёт, и зашёл в магазин.

Вернее, на почту, но она почти ничем не отличалась от магазина. Причём казалось, что магазин был здесь с советских времён, будто даже холодильная витрина как раз осталась с тех пор. Здесь мало что можно купить, разве что хлеб, сыр, колбасу, крупы и тушёнку, но в посёлках такое пользуется спросом.

Разве что нет пива и водки, но этого добра навалом в соседнем магазине, товар ведь ходовой.

— Карточки не принимаем, — отозвалась темноволосая продавщица, жуя жвачку, и даже не посмотрела на меня.

Она глазела в книжку с мягкой обложкой. Ей лет двадцать, и она ещё вполне ничего, но говорить с ней больше необходимого я не стал, чтобы не запомнила, тем более раз так поглощена чтением.

Купил у неё воды и две газетки.

После вышел и добрался до нужного домика. Это как раз один из тех, куда я тогда присылал открытку. Он не был заброшенным — просто хозяева жили в городе.

Но им постоянно приносили новые газеты, ведь на этот адрес была оформлена подписка, так что почтальон не удивился бы ещё одному письму.

Двор зарос сорняками, забор покосился. Я глянул — калитка давно не открывалась, никто её не трогал, а почтовый ящик пустой. Или забрали соседи, но в этом посёлке воровали редко, или захватил Воронцов.

Я бросил в почтовый ящик купленную спортивную газету. На ней никаких посланий не было, ведь послание — сам факт её появления здесь. Вторая у меня в правом кармане — это условный знак, что я свой.

После можно было уходить, но я захотел кое-что проверить. Встреча должна была быть в нечётный день, но почту Воронцов должен был забирать по чётным, лично.

Вот и увижу, как он соблюдает инструкции. Я занял позицию в доме напротив, и вот этот был заброшен ещё раньше. Сорная трава здесь была выше забора, и она меня скрывала, а яркую куртку я снял давно.

Я следил за этим местом, пока есть время.

Воронцов так и не показался, но вскоре появился незнакомый пацан на велосипеде. Ему лет семнадцать, одет в майку с российским флагом на груди и старые шорты. Худой, одни локти и коленки, но стрижка слишком вольная для сельского парня, да и он сам слишком тщедушный.

Он выглядит, как городской подросток, отправленный на лето к бабушке, чтобы поменьше проводил времени за компьютером и телефоном.

Он подъехал к почтовому ящику и вытащил всё, что там было. Украл? Или это Воронцов обленился и отправил вместо себя другого?

Или — что хуже — сбежавший программист опасался, что в ящик подложат бомбу или начнут стрелять сразу, как увидят? Вот и подговорил кого-то рискнуть, наверняка обещая деньги.

Людей я видел разных, способных и не на такое. Воронцов мне таким не казался, но я с ним и знаком был недолго. Впрочем, человеком он всегда был своеобразным, порой производил впечатление, что жизнь окружающих совсем не ценит, и в критических ситуациях мог показать свою настоящую натуру.

Себя он называл то интровертом, то мизантропом, то ещё каким-нибудь модным словечком, хотя это просто зашуганный ботаник, который боится людей.

Скоро узнаем. Если это так, то планы придётся корректировать.

Но если пацан возит почту для программиста, то этот бородач от меня получит. Ведь мало того, что он нарушил инструкцию, так ещё и пацана подставил. Дело даже не в засаде, ведь против нас такие люди, что могут схватить мальчишку и допросить, а то и пытать перед тем, как убить. Чудом выживший Фатин соврать не даст.

Пацан поехал дальше по улице, через три дома бросил велик у ворот и зашёл внутрь. Там он жил, судя по тому, что не залаяла собака.

Возможно, я плохо думаю о Воронцове, и шкет просто украл газету на растопку в баню или ради развлечения. Скоро увижу.

После я покинул посёлок и направился на север, мимо старой пасеки. Идти долго, так что по пути перекусил бутербродом с сыром, запив ещё тёплым чаем из термоса.

Здесь сплошной лес, даже машины не ездили. Но всё же можно было разглядеть следы велосипедных шин. Получишь ты у меня, Воронцов.

Вскоре показался лесной домик из брёвен, массивный и мрачный. Но сразу я не пошёл, а подождал, решил оглядеться. И не зря.

Сначала услышал шум встревоженных птиц, а после — звук скребущих по земле велосипедных колёс. Показался и сам пацан, который накинул на себя куртку и штаны, чтобы в лесу не закусали комары или гадость похуже.

Он остановился перед домом, бросил газеты на крыльцо и придавил их стоящим там ведром. Под ним, похоже, лежали деньги, пацан их взял, проверил на свет и поехал назад.

Я спрятался за деревом, чтобы он меня не увидел, нацепил тёмные очки, кепку и поднял воротник повыше, до самого носа. И перчатки сразу надел, чтобы в доме не натягивать их и не отвлекаться.

Когда пацан уехал, дверь открылась. Показался Максим Воронцов — бывший ведущий программист проекта «Щит».

Да, два месяца не прошли бесследно. Теперь он не полный крепкий парень, а тощий, грязный, со спутанной бородой, как у лешего. Ему тридцать два, а выглядит, наверное, на пятьдесят. Но этот облик подходил его характеру больше.

Зато у него было ружьё, которое он небрежно держал на локте. Двустволка двенадцатого калибра. Что-то бурча себе под нос, Воронцов начал проверять газетки, разыскивая объявления.

Говорит сам с собой, ну да, это от одиночества, людей он не видел давно, а с тем парнем лишний раз говорить не хотел. Одну газету он открыл, полистал, смял и бросил на землю, а сам пошёл за дом, не выпуская ружьё.

Я следом, очень тихо. Не зря я так много хожу, теперь и дыхалка хорошая, а ещё сохранялась юношеская гибкость и ловкость. И техника никуда не делась. Наберу ещё немного массы и буду способен на многое.

Но и так порой выходило неплохо. Я подобрался к бубнящему Воронцову сзади, схватил ружьё за ствол и приклад и прижал к его горлу, следя, чтобы он не нажал на спусковые крючки. А то ещё выстрелит, с него это станется.

— Аа, чё, куда? — завыл Воронцов противным, хрипящим голосом.

— Тебе что сказано, Максим Андреич? — жёстким тоном спросил я. — Не подключать никого без нужды, только когда необходимо. Почему посторонний возит тебе почту?

— А вы кто? — удивился программист. — Вы же…

— В дом!

Я отобрал ружьё, пихнул его прикладом и погнал внутрь. Лучше оружие ему не оставлять. Воронцов постоянно оборачивался, но я не давал ему присматриваться ко мне. Зато вместо этого я похлопал себя по правому карману, откуда высовывалась газетка.

— А-а-а! — протянул он. — Сигнал…

— Внутрь.

Он живёт один, хотя свинарник такой, будто здесь как минимум десяток таких нерях. Спал он на кровати, на которую были сложены тряпки и старая одежда, на столе стояли горы одноразовых стаканчиков и тарелочек, банки из-под тушёнки, над которыми летали мухи, и гора газет. Нет интернета, поэтому читает газеты и книги.

Книг, кстати, очень много, остались от старых хозяев домика, целых два сундука. На кровати лежал томик «Мастера и Маргариты», его любимой книги, уже захватанный грязными руками.

Электричества нет, но на столе лежало несколько пауэрбанков — возможно, заряжает, когда приходит в посёлок, чтобы здесь можно было включать ноутбук. Много пластиковых сисек из-под пива — пристрастился к такому, пока здесь.

Сам ноутбук на столе, такой же, как у Толика, но более навороченная модель. Он включён, но сети нет, значок перечёркнут. И быть не может, здесь даже мобильная связь не ловит. Камера заклеена. Батарея ещё наполовине.

Посторонних людей здесь не бывает, но место всё равно скомпрометировано. Надо уводить свидетеля отсюда.

Но перед этим мне нужно знать то, что знает он. Потому что он сильно наследил, и его могут найти.

— Ты вообще кто такой? — спросил он, потирая лоб.

Интонации у него своеобразные — громкие, но скрипучие. Как у человека, который редко разговаривает с людьми.

Я пока не показывал ему своё лицо, но всё равно потом придётся.

И всё же, что он ещё нарушил?

— Я понял, кто ты, — Воронцов выпрямился. — Давыдов же работал на китайцев, как писали в газете. Значит, ты тоже от китайцев? Когда они меня заберут? Я и с ними готов поработать, да и с кем угодно, лишь бы отсюда убраться.

Я шагнул к нему, и он, как зашуганный, быстро отступил к бревенчатой стене и упёрся в неё.

— Ты бы со всеми работал, — проговорил я. — И с китайцами, и с американцами, и с британцами, и с кем угодно.

— А что, сидеть здесь? — возбудился он. — Я тут столько пострадал из-за этого Давыдова. Все сериалы пересмотрел, какие были, — Воронцов показал на ноутбук, — по два раза. А Давыдов меня здесь забыл, а потом ещё и сам оказался предателем! Мне здесь надоело!

— Слушай сюда.

Я сел на табуретку, держа ружьё в руках. Он с опаской покосился на него и на перчатки, в которых я держал оружие.

— Дело Давыдова продолжается, и жив ты только благодаря ему. Хотя ты будто очень стараешься сдохнуть.

— Да если бы не он, я бы уже за бугор свалил! — прокричал он.

— Через аэропорт? — я поморщился. — Не смеши.

— Я договорился насчёт этого! — заспорил программист.

— Не договорился. Хотя и пытался. Я знаю, на кого ты выходил. Это был контакт Трофимова. Так что никуда бы ты не свалил, тебя бы поймали и зарыли. И Давыдов не предатель. Он не предавал никого. В отличие от тебя.

— А я чё, предавал? — Воронцов надулся.

Я наклонился к нему.

— Вот мой бывший шеф молодёжи никогда не верил, думал, что они все ненадёжные. Но все, кто был на твоём месте до тебя, хоть и молодые, на это не шли. У них был стержень, они отказывались, хотя рисковали жизнью. Но держались и не предавали никого. А ты продался без раздумий.

— Зато я живой, — он засмеялся, слишком громко. — А они нет.

Это не признак безумия, это слишком долго программист торчал здесь, вот и смех такой. Я поднялся, и он сразу затих, испугавшись.

— Ты взял бабки без проблем, предал всех, а потом испугался, что когда станешь не нужен, то закопают, — проговорил я. — Ведь ты слишком много знаешь. Только после этого ты начал искать, кто тебя спасёт. А Давыдов тебя нашёл и определил сюда. Чтобы ты, гад, своим поступком искупил вину. Чтобы помог вывести врага на чистую воду. Я дело его продолжаю. А ты свой поступок ещё не искупил. А искупишь или нет — зависит от тебя. Пока не вижу готовности. Всё. Собирай вещи. Уходим.

— Куда?

— Увидишь. А это место ты уже выдал. Если попадёшься — оставлю тебя им, чтобы закопали. Ведь и так знаю достаточно.

Да, этого я хотел использовать как свидетеля, ведь он бывший сообщник предателей, которого они хотят убрать. Неудобный, и от такого избавятся быстро в любом изоляторе.

И всё же, мне надо выяснить, что он скрыл в том разговоре. Если это не единственное нарушение безопасности, у них могут быть зацепки, и рано или поздно они на него выйдут. Скорее даже рано, я не могу рассчитывать на удачу, что они про него забыли.

— Ты не всё знаешь, — проговорил Воронцов. Уже торгуется.

— Вот и расскажешь, — я усмехнулся. — Посмотрю, насколько ты полезен. Собирай еду, пригодится. А если узнаю, что кто-то поймал того парня из посёлка из-за тебя — ответишь ты.

Программист побледнел, огляделся и начал кружить по домику, бестолково собирая вещи. Сначала закинул в рюкзак ноутбук. Потом достал банки тушёнки, обернул их одеялом и закинул сверху. Но пусть берёт, сколько унесёт, тащить всё равно ему.

Впрочем, путь будет долгим, возможно, придётся ночевать в лесу. Еда не помешает, потому что там её взять негде. Но надо подумать, где ещё его спрятать. Это место было лучшим вариантом.

И по дороге — выяснить всё. Другого шанса больше может не быть.

— Ружьё где взял? — спросил я, оглядывая его.

— Да у деда купил одного, — Воронцов грубо пихал вещи в рюкзак. — Ему всё равно, он бухает с утра до вечера. А в лесу ночью страшно. Говорят, что трусость — главный порок, но лучше быть живым, чем мёртвым. А ты тоже чекист? Или откуда ты всё знаешь? Такой молодой, а уже…

— Собирайся.

Из-под кровати он достал замызганную записную книжку, на которую смотрел слишком жадно. Начал заталкивать её в карман, но она не лезла, слишком толстая. А ведь и в прошлый раз она была здесь, и он не выпускал её из рук.

Пока он пытался её спрятать, на пол что-то выпало. Это белая карточка с экраном и кнопочками. Холодный криптокошелёк, лёгкий, но денег там может быть много. Он попытался было её подобрать, но я взял эту приблуду первым.

— Эй! — возмутился Воронцов.

— Пригодилась тебе крипта в лесу? — я усмехнулся.

— Да ты не понимаешь, — он сжал кулак. — Тут столько бабла, ты в жизни таких бабок не видел. Это как в том фильме, где негр на деньгах лежал, помнишь? А здесь ещё больше, и даже потратить негде. Меня этот криптовалютный вопрос совсем испортил. Эй! Ты чего?

Я убрал карточку к себе и отобрал записную книжку.

— Чтобы без шуточек. И никуда не убежал.

Он продолжил, а я сел, оглядывая помещение.

Воронцов нарушил кучу указаний. Ещё бы немного, и он бы сам выбрался в город, так что я успел его перехватить. Хорошо, что не стал откладывать поездку.

— И жрать-то нечего было два месяца, — жаловался Воронцов. — Одна каша да тушёнка. Говорят, что никогда и ничего не просите, сами дадут, но мне никто и ничего не давал. А в магазине том кроме колбасы ничего и не было!

— Не наглей, жрать тебе нечего было. У многих и этого нет. Зато похудел лучше, чем на своей кето-диете, или на чём ты там сидел?

— Слушай, — он остановился. — А ты знал меня раньше? Откуда ты вообще…

— Не отвлекайся. У тебя пять минут.

Воронцов куда-то всё смотрел, и я проследил за его взглядом. Подушка, сваленная, грязная, но под ней явно что-то лежало.

Я откинул её стволом ружья и достал.

Твою дивизию.

— Почему не выключен? — я достал телефон, большой и широкий смартфон, почти лопата.

— Так всё равно связь не работает… эй!

Я подошёл к нему и приподнял экран на уровень его лица, и тот разблокировался. После открыл браузер и чаты.

— Я же ничего не писал, — пролепетал он. — Просто смотрел.

— Когда? — спросил я и проверил ещё раз.

— Когда эту панихиду заказывал.

— Да ты ещё раньше делал, по датам вижу. Кому ты крипту переводил?

— Себе! На разные места. Деньги крутиться должны.

Вот жадный. Скорее всего, он уходил куда-то ещё севернее, где доставала вышка из другого региона. И там открывал интернет. Неизвестно, писал ли он что-то, потому что всё подправлено, или с кем-то связывался, или просто со скуки смотрел какие-то сайты.

Прошагал двадцать километров, где могла ловить вышка, и подключался к сети. Может быть, даже подключал ноутбук. Потом возвращался, но факт подключения уже есть и зафиксирован. Криптоинвестор, блин.

Ставки выросли. И мне это не нравилось.

Слишком часто он выходил и регулярно, и если у кого-то есть карта подключений, эту закономерность могут отследить в любой момент. Сначала будут прочёсывать тот район, потом всё ближе и ближе.

Может, отследят это завтра, может — через месяц. Может, никогда. А может, уже следят.

— На выход! — приказал я. — А потом поговорим.

Теперь им даже не нужно искать какого-то свидетеля в посёлке. Если есть доступ к сетям, то могут отслеживать какие-то аномалии трафика в безлюдном месте, а после сложить два и два, и обратить внимание на этот лес.

Учитывая, сколько следов оставил товарищ Воронцов, они могут локализовать разные подозрительные места и оперативно проверить их. Вот и надо валить.

Приедь я завтра, могло быть поздно. Может быть, уже поздно.

Но ещё ничего не потеряно.

Он шёл позади, громко дыша, а тяжёлый рюкзак оттягивал ему плечи. Всё ныл, не понимая, куда идти, ведь карта была только у меня в голове.

Когда зашли дальше, я остановился перед ним и снял ружьё с плеч. Он резко выдохнул от испуга, а я полез в карман и протянул ему кое-что.

— Твой последний шанс, Максим Андреич, — сказал я, держа в руке тонкий диктофон. — Проект «Щит». В чём его суть? Ты никогда не говорил до конца. Я знаю, что это больше, чем просто система перехвата дронов-камикадзе.

— Ты чего? — возмутился он. — Не буду я ничего говорить! Ты же меня тогда грохнешь!

— Вот пока не увидел, как ты подставил того пацана, я такой вариант даже не рассматривал. И сколько ещё у тебя косяков — неизвестно. Говори. Ты упоминал Давыдову, что это нечто большее, чем просто дроны.

— Без меня твои доказательства не стоят ничего, — всё пытался торговаться Воронцов.

— Зато я сам буду знать суть. А сколько у меня доказательств есть — ты и представить себе не можешь. Не тяни время. Если вычислят, то тебя убьют первым.

Я прислушался, показалось, что где-то закаркали вороны. Нет, показалось, но слушаю дальше.

— У проекта двойное дно, — Воронцов сглотнул и покосился на диктофон. — Не просто ржавая посудина, которая пуляет дроны в небо, а серьёзная оборонительная система, которая может масштабироваться в любых объёмах.

— Это я знаю.

— Нет, — он помотал головой. — Даже не представляешь возможности. То, что «Иглис» показывает для военных, — это всего лишь крошка того, что умеет проект «Фантом».

— Чего? — я подошёл ближе.

— «Щит», — торопливо поправился Воронцов. — Конечно, я имел в виду «Щит».

— Не просто так ты оговорился, — произнёс я медленно, но отчётливо. — Я слышал это слово, видел в записях главного инженера и у… одного куратора по безопасности. Но в чём суть?

— Если я скажу…

— Назад тебе дороги уже нет. Говори. Или брошу здесь.

Воронцов замолчал, глядя на меня просящими глазами. А я слушал. Место тихое, и любое присутствие человека будет заметно. Главное, чтобы сами не кричали.

— Ты же понимаешь, что система «Щит» будет искать тебя, — тихо сказал я. — Если ей дадут доступ к данным сотовых вышек или спутников. Система сразу вычислит закономерность.

— Не, — он помотал головой. — Так быстро не…

— Лучше говори, раз начал. И не думай, что выйдет отмазаться. Ты для них уже враг. Они тебя не пощадят, чтобы ты им не предлагал. Попомни моё слово.

— Короче, — Воронцов сглотнул.

Говорил он быстро и путанно, но суть я уловил.

Проект «Щит» — очень перспективная система. Дроны, которые он запускает, действуют без участия человека и способны на многое. Да и это только летающие дроны-перехватчики, но и в дальнейшем другие боевые беспилотные машины: самоходные танки, истребители, самолёты, ракеты ПВО и прочее. Всё, что могут разработать потом.

Всё что угодно, вплоть до тяжёлых управляемых ракет.

Это может быть армия, которая реагирует на любую угрозу максимально быстро, потому что система сама принимает решение, как справиться с текущей проблемой. Очень быстро и эффективно, и ею можно было закрывать целые рубежи.

А проект «Фантом» был узкой лазейкой в этой системе, тщательно спрятанной так, чтобы её не смогли обнаружить при любых проверках.

Главный инженер с фамилией Апрель, чью смерть расследовал сначала Петрович, а потом я, полагал, что это средство предосторожности. На случай если система «Щит» достанется какому-нибудь нелояльному генералу или врагу, то в действие вступит проект «Фантом».

Я не программист, и нюансы не знал, но суть уловил. При его активации система «Щит» начинала сбоить и пропускать некоторые дроны сквозь плотный щит ПВО. Эти дроны маскировались под свои, и система их не определяла, а сами они содержали вредоносный код, который удалялся после выполнения.

Это небольшие сбои, очень редкие, в пределах допусков, чтобы не вызвать подозрений, но это давало возможность загрузить в систему новые данные и перейти к дальнейшим шагам. Иначе нельзя, более серьёзную лазейку обнаружат сразу, ведь такие вещи держат на контроле.

— И никто этого не заметит? — со скепсисом спросил я.

— Это я сам придумал! — Воронцов нахмурился. — Постепенное внедрение и заражение. Физический вирус фактически! Каждый такой дрон будет понемногу подтачивать общую безопасность, и его не заметят, пока не станет поздно.

Следующим этапом оборонительная система начинала передавать данные и вести разведку объекта, который сама должна была оборонять, а система «Фантом» готовилась к полноценной работе.

И третий шаг — атака охраняемых объектов своими силами в нужный момент.

Все эти дроны уничтожали то, что должны были защищать.

Тот, кто ставил это себе на вооружение, можно сказать, держал пистолет у своего виска. А система «Фантом» нажимала на спусковой крючок.

— Но и это не суть, — Воронцов сидел с таким видом, будто получал удовольствие, говоря о своём проекте. Ещё и два месяца молчания сделали своё дело, вот он говорил и говорил. — Система «Фантом» изначально задумана, как троянский конь.

— Ты о чём?

— Смотри, — он наклонился ближе. — За проектом идёт пристальное внимание многих зарубежных разведок. С самого первого дня, несмотря на все ваши меры предосторожности.

— Они знают, что мы делаем?

— Не, тогда бы это всё не удалось, — Воронцов помотал головой. — Тогда бы они поняли, в чём подвох. А так суть была спрятана успешно. Троянский конь.

— Ты говорил.

— Изначально хотели поставить систему «Щит» на вооружение странам вероятного и потенциального противника, — начал перечислять он. — Чтобы они украли это у нас, подкупив кого-нибудь. Чтобы они думали, что стащили лучшую в мире защитную разработку, поверили в неё и поставили себе на службу. Чтобы она показывала лучшие результаты, чтобы она давала им преимущество, чтобы с ней они побеждали. А потом…

Он сжал кулак так, что он захрустел. Взгляд горел.

— А потом мы бы нажали на кнопку, чтобы их уничтожить. Ну, такой был замысел, но потом это как-то отложили, — Воронцов отмахнулся. — Посчитали, что враг не купится, и просто решили разрабатывать оборонительную систему для себя. Но код «Фантома» оставался в системе. На всякий случай. Его разрабатывали дальше.

Это бы всё объяснило. Это даже показало бы, что Трофимов ведёт двойную игру, чтобы довести настоящее дело до конца любой ценой.

Но всё было намного хуже. Это я понимал, и сейчас сходилось всё, что я накопал раньше.

Вот только теперь я представляю масштаб.

— Но что-то пошло не так, — сказал я. — Погиб главный инженер производства и программисты, которые были до тебя. Все, кто разрабатывал ядро «Фантома».

— Ну да, — Воронцов полез в карман, но покосился на меня и убрал руку.

— Кто ещё знает о сути?

— Не так много. Почти никого не осталось. Секретность же была абсолютная, чтобы никто не заподозрил, в чём подвох. А на самый верх ушло, что проект якобы отменён. А он ещё действует.

Нет-нет, должно быть что-то ещё, чтобы всё сошлось.

— Этот кошелёк, — я похлопал себя по карману, где лежала записная книжка Воронцова и тот кусок пластика, — достался тебе не просто так. Как и остальным. Ты всегда ищешь выгоду, и другие тоже. Вы продали за границу этот секрет. Или… хуже?

— Хуже, — мрачно признался он, но во взгляде никакой вины не читалось.

— Петрович ведь говорил, что и в Минобороны прошла волна смертей, — я почесал лоб. — А те, кто остался… — медленно проговорил я.

— Теперь пытаются навязать систему «Щит» вашей армии, — едко сказал Воронцов. — Даже не зная, в чём подвох. Ведь система выглядит круто, а про её суть они уже не знают. Аннушка уже разлила масла, и уже вовсю катятся головы. О «Фантоме» не только не знают. В него не верят. А кто про него говорит — тот долго не живёт.

«Вашей армии», как он говорит. Своей он её не считает.

А ключ от этой системы уже продан врагу за огромную сумму в криптовалюте. В том числе и тобой. Вот откуда столько денег. Больше, чем за воровство дронов.

Мы сами разработали оружие, которое теперь хотят использовать против нас самих. И больше никто не знает об этом. Никто из тех, кто мог бы этому помешать.

Любой, кто вмешается — тут убирается. Ведь всё это воспринимается как нападки и провокации на перспективный проект. Якобы зарубежные разведки мешают нам принять такое на вооружение, пока сами ставят аналоги у себя дома.

Всех, кто выступает против — обвиняют в предательстве, как меня.

Истоки дела уже давно потеряны в архивах или вообще удалены. И система «Щит» принимается на вооружение без всяких поправок.

И это в то время, когда у врага ключ от этого оружия.

И как доказать, что это происки врага? Только действовать.

Когда Воронцов закончил говорить, я отобрал у него диктофон и убрал к себе. По крайней мере, что бы ни произошло дальше, показания у меня есть, пусть они и не имеют юридической силы. И я сам их знаю.

— И что теперь? — спросил Воронцов, когда мы углублялись дальше в лес. — Теперь меня перепрячут? Держать свидетеля при себе? Иначе никак, да? Без меня никуда.

— Сильно не радуйся. Теперь понимаем, с чем столкнулись. А с тобой ещё поговорим. Когда закончится, будешь отвечать за всё.

— Но ты…

— Тише, — я прислушался.

Мне в голову пришли его слова о том, что можно выследить кого угодно через систему наблюдения. Да я и сам его этим напугал.

Тогда ему было скучно, и обидно, что у него гора денег на криптокошельке, а он не может ими воспользоваться.

Но надо всё это обдумать. Предусмотреть варианты, осложнить жизнь врагу, и качать это дело, независимо от того, примут доказательства или нет.

Надо запустить свой проект «Фантом», как я уже начал делать…

И тут я снова услышал шум встревоженных птиц. Что-то их напугало.

А после донёсся характерный звук маленьких двигателей. Множество жужжащих, но уже хорошо знакомых моторчиков, которые я часто слышал, когда был на объекте.

Дроны летели над лесом. Система «Щит» выслеживала цель.

У них много дронов, и они могут проверить каждое такое подозрительное место. Мы побежали.

Но Воронцов быстро бегать не умел, и попался. До укрытия он добежать не успел, и когда его заметили, он выпрямился и помахал рукой. Думал, что его простят.

— Эй! — Воронцов замахал руками. — Я буду с вами сотрудничать! Я помогу закончить проект!

Один дрон спустился сверху и приблизился к нему, и программист заулыбался, встав так, чтобы летающая приблуда рассмотрела его получше. Да, это дроны с нашего проекта. И управляет ими не человек.

— Ты что? — Воронцов напугался. — Я же вас сделал! Код тридцать два! Код тридцать два! Код…

Бах!

Не сработало. Безоткатная трёхствольная установка на дроне выстрелила из одного ствола. Воронцов с удивлённым видом, будто не понимал, как его детище могло убить его самого, отошёл к дереву и сполз по нему. Кровь бежала из большой раны в груди.

А дрон быстро повернулся и с высокой скоростью полетел в мою сторону. А сверху к нему присоединились два других.

Или застрелят, или увидят новое лицо. Любой из этих вариантов для меня смертелен.