Куратор

Глава 5

— Вдруг он тебя укусит? — с тревогой спросил Степан Аркадьевич. — Его же потом пристрелят из-за тебя. Не трогай лучше.

— У меня батя кинолог, — ответил я. — И сам в них разбираюсь. Не таких приучал.

— Не, пацан, опасно.

— Он тут сидит давно, — твёрдо сказал я. — Если так и будет сидеть, его точно отравят. Испугаются, что однажды нападёт, и заранее траванут. Сами знаете, сколько таких случаев было.

Он обречённо кивнул и остановил машину. Я вылез на пыльную просёлочную дорогу и поправил часы с тёмно-зелёным тканевым ремешком, что сегодня забрал из тайника и сразу надел. Барон коротко глянул в мою сторону и вернулся к наблюдению.

Доберман — умная собака. Но любая собака в первую очередь ориентируется на запах и звук голоса. А сейчас это всё было другое — другой запах, другой голос.

Зато осталась моя манера говорить, двигаться и действовать. И кое-что ещё из старой жизни, что могло помочь.

Я не спешил, шёл к Барону по дуге, не напрямую. Прямой путь навстречу собаки воспринимают как атаку. Барон без причины нападать не станет — пёс воспитанный, обучал его сам, но в обиду себя не даст.

Старался двигаться в своей старой манере, я умею такое контролировать. В других условиях я двигался иначе, как полагалось бы такому высокому парню, но сейчас шёл обычной походкой, той самой, к которой пёс привык.

Барон настороженно уставился на меня, навострив уши, но ещё ничего не понял. Я подошёл прямо к плите, и он начал напрягаться — всё-таки рядом незнакомец.

Остановился метрах в трёх от него, ближе подходить не стал. Руку тоже не тянул — так делать нельзя, собака может укусить. Просто встал, как привык, развернувшись чуть боком, а левую руку выставил в сторону.

Обычно Барон всегда радовался, когда меня видел, но я учил его быть воспитанным — он должен был обойти меня и сесть у левой ноги, ткнувшись носом в руку. Именно так я и стоял.

— Барон, — позвал я. — Хор-роший.

Пёс навострил уши ещё сильнее, хвост пару раз качнулся. Он внимательно посмотрел на меня, и я увидел замешательство в его взгляде. Интонация моя, манера речи моя — а вот голос совсем чужой, как и запах.

Он насторожился ещё больше, но не зарычал.

Я в той же позе, смотрел на него, но не в глаза — для собак это вызов, так ещё рано делать. И снова поправил ремешок на часах.

Пёс поднялся. Умные карие глаза смотрели на меня с недоумением, нос чутко и шумно втягивал воздух. Запах чужой, но кое-что знакомое всё-таки доносилось.

Барон тихонько и коротко заскулил. Не понимает, почему я одновременно такой чужой и такой свой.

А я спокойно ждал, только поднял телефон, будто говорю по нему. Я часто говорил по телефону, когда с ним гулял, наушниками не пользовался — эту позу он знал.

Пёс издал ещё один тихий скулящий звук, чуть склонив голову набок.

Машина со Степаном Аркадьевичем уехала, за нами больше никто не смотрел. Мы тут одни.

Пора.

— Барон, ко мне, — коротко сказал я.

Твёрдо, отчётливо, не повышая голос, как привык. Он медленно и недоверчиво приблизился, держа голову чуть опущенной, всё это время нюхая. Подошёл ближе, обнюхал кроссовки, джинсы, потом посмотрел на меня и тихо заскулил.

— Ко мне, — повторил я.

Барон медленно обошёл меня и сел слева, понюхав левую руку. После начал нюхать особенно внимательно — ведь на ней часы с тёмно-зелёным тканевым ремешком.

Тот самый старый запах, который он помнил. Пусть в той жизни я носил эти часы недолго, только когда выбирался на природу, потому что к деловому костюму они не подходили. Но запах въелся в ткань на годы.

Барон нюхал всё сильнее и сильнее, снова заскулил, уже дольше и громче, так и не понимая. Мокрый нос коснулся ладони, и я медленно провёл рукой по его голове, почесал за ухом, где всегда гладил.

Барон издал тихий довольный звук.

— Где мячик? — спросил я. — Принеси.

Он резво сорвался с места и побежал к плите, водя носом рядом с ней, пытался найти старую игрушку, которую обычно приносил с собой. Она, конечно, давно пропала. Барон с возмущением гавкнул, подобрал палку, лежащую в стороне, и принёс, аккуратно положив на землю передо мной. Всё ещё настороженный, но барьер ломался.

— Ну что, Барон? — сказал я. — Давай её сюда.

Я взял её очень медленно, чтобы не спровоцировать, и бросил. Барон побежал за палкой, вернулся с ней в зубах и снова положил её передо мной. А я уже сидел на корточках и ждал его.

— Ну что, Барон, соскучился?

Левую руку я чуть приподнял. Он ещё раз понюхал ремешок часов, жадно и долго.

— Иди сюда, — наконец произнёс я. — Хор-роший.

И тут будто что-то щёлкнуло у него в голове.

Пёс прыгнул на меня.

Едва не сбил с ног, радостно скуля, пытался лизать лицо, дрожал всем телом. Для него всё стало как раньше — запах, хотя бы его частичка, и знакомое поведение.

Он скулил и скулил, потом вдруг вскочил и начал то прыгать, то пригибаться к земле, то снова прыгать, подняв много сухой пыли над просёлочной дорогой. Иногда незлобно рычал и щёлкал пастью, потом снова прыгал.

А после снова прибежал ко мне и уткнулся мордой в бедро, тихо поскуливая.

Я его погладил, и он облизал руку, преданно глядя на меня.

— Дождался, значит, — сказал я. — Говорят, ты убегаешь постоянно? Не надо так.

Пёс улёгся на землю, перевернулся животом вверх. Я его почесал, и Барон начал довольно дрыгать задней ногой, издавая тихий урчащий звук.

— Барон, — я всё чесал ему живот. — Дождался. Хор-роший. Один друг у меня теперь есть, — сказал я псу. — Но что с тобой делать?

Брать к себе его опасно. И дело даже не в том, что бабушка и дедушка с ним не согласятся — я договорюсь, они даже рады будут. Мол, собака оторвёт внука от телефона и от компьютера.

Но про Барона знал и Трофимов, и другие люди в фирме, и прочие. Я с ним гулял много, часто, а щенка брал у начальника управления ФСБ по области — он сам мне его выбирал. И некоторые знают, что кроме меня Барон никого не слушается. Жил бы со мной сын, пёс бы его запомнил, но так.

И тут вдруг незнакомый парень появляется с этой же собакой. Слишком заметно, вызовет вопросы. Конечно, они не будут думать, что это я сам, и слежку из-за собаки никто не устроит.

Но они могут решить, что я знал эту собаку раньше, и начнут выяснять, когда именно оба тёзки пересекались друг с другом и для чего.

Надо аккуратно. Но видеться с ним, думаю, смогу почаще. Даже для какого-нибудь дела на природе смогу взять. И у меня появлялись идеи.

Барон наигрался, снова стал собранным и серьёзным, сидел теперь напротив меня с видом служебного пса, который выполняет свой долг.

— Задача для тебя есть, — твёрдо сказал я. — Охранять надо кое-кого. Пошли.

Поводка не было, только ошейник. Я протянул под ним сложенный ремень, чтобы сделать импровизированный поводок. Хоть пёс и не убежит, но это нужно сделать для одной вещи.

Немного задержусь, сделаю крюк, но ничего. Да снова прогуляться с псом того стоило. А сейчас кое-кого увижу. Риск, но не такой сильный, допустимый, это не вызовет вопросов.

Через полчаса я добрался до посёлка. Там я жил в частном доме ещё до развода, а сейчас там проживали Надька, моя бывшая жена, и мой сын Олег. Они же забрали Барона, но он постоянно убегал к той даче, где я жил.

Сразу к дому я не пошёл, остановился за углом, осмотрелся. Машины у ворот не стоит, или в гараже, или уехала. Барон лизнул мне руку и шумно задышал, высунув язык.

— Рядом, — сказал я и пошёл к воротам. — Охранять, понял? Дом охранять. Никуда не убегать. Я за тобой вернусь.

Пёс громко гавкнул. Вот и дом. Ворота железные, покрашеные в зелёный цвет, забор высокий из профнастила, но видно черепичную крышу дома и спутниковую антенну, уже немного ржавую.

Я постучал в шершавую железную калитку, нагретую от солнца, и она вскоре открылась.

Вышел Олег, мой сын. Барон на него посмотрел и потянулся, чтобы понюхать и лизнуть руку один раз, но не более.

А мне потребовалось сжать в кулак все эмоции, и не кинуться здороваться, расспрашивать как дела и с чем помочь, а сделать вид, будто это не родной сын, а незнакомый человек.

Выполнимая задача. Но крайне сложная для меня.

Вид у парня усталый, невыспавшийся, под глазами тени. Должен готовиться к соревнованиям. Раньше Олег был пухлым, но за последние годы стал заниматься спортом, вытянулся и раздался в плечах.

Он хоть и ниже ростом нового меня, но шире. Пошёл в меня, но лицо чистое, открытое, а не хитрое. Хотя у меня-то профдеформация была, а он от такого держится подальше. На нём вытянутая домашняя футболка и обрезанные джинсы. На пальцах левой руки замызганный пластырь.

Он посмотрел с удивлением на Барона, приоткрыв рот, потом на меня. Конечно, узнать во мне своего отца он никак не мог. Но мог видеть Толика в университете, поэтому во взгляде видно узнавание.

— Ваша собака убежала? — спросил я.

— Да, мама за ней только что уехала, — он кивнул и полез за телефоном. — Сейчас позвоню, чтобы вернулась. А ты как его нашёл? Ты же с транспортного факультета, да?

— Да, в политехе как-то пересекались. Ты с машиностроительного, помню, — я протянул руку. — Толя.

— Олег, — он её крепко пожал. — А как его нашёл? — Олег посмотрел на пса, который важно сидел у моей ноги, громко дыша.

— Соседи подсказали, а мне как раз на станцию надо было идти, решил крюк сделать. Возвращаю, — я улыбнулся и посмотрел на Барона. — Слушайся его! Больше не убегай.

Протянул ремень, Олег его взял, и пёс это видел, понимая, что это значит. Барон ткнулся носом в его ладонь, лизнул и чуть подбросил её, чтобы его погладили. Парень погладил его голову, и Барон громко задышал, сидя рядом с ним.

Команду понял, будет делать. И не убежит, теперь уж точно. Больше ему ждать не надо, а мы ещё будем видеться. Тут уже риска не будет. Если что, поймут, что мы познакомились с Олегом недавно, и нет оснований глубоко копать.

— Слушайся его, — повторил я.

— А ты откуда с собаками так умеешь работать? — спросил сын.

— У меня отец кинолог, — ответил я. — Научил. Если что, могу показать пару трюков. Пёс умный, но с ним надо работать.

— Слушай, я не против. Если время найдёшь, покажешь, буду рад, — Олег кивнул.

Пёс сидел рядом с ним, всем своим видом показывая, что никому его в обиду не даст и будет слушаться.

— Папа кинолог, — Олег усмехнулся. — А мой… ну ладно, — он кашлянул. — Спасибо. Давай вознаграждение принесу…

— Не надо.

— Ладно. Спасибо, всё равно, — он протянул руку снова. — Я вроде слышал про тебя, ты же в аварии был, да? В универе всё об этом говорили, фотку твою показывали.

Взгляд стал внимательнее.

— Когда отца убили, то и тебя походу они же сбили. Так писали везде.

— Выходит, что так, — я пожал плечами. — Но оклемался потихоньку. Надо теперь на природу выбираться, на воздух выходить почаще.

— Правильно. Папа тоже так говорил, — Олег помрачнел. — Поэтому за городом и живём, что здесь воздух лучше.

— А что с ним случилось? — спросил я. — Я не особо знаю, долго в отключке пролежал.

Олег сжал губы. Я подумал, что он сейчас ничего не скажет или скажет что-нибудь обидное.

— Не знаешь, значит, — задумчиво проговорил он и посмотрел через дорогу. — Весь город обсуждал. Но его по…

Олег не договорил, осёкся и помотал головой.

— Спасибо, Толя, выручил. Сейчас маме позвоню, а то переживать будет, куда Барон делся.

— Удачи, — попрощался я и снова сказал Барону: — Слушайся его.

Я умел читать по губам. Олег сказал «по…», потом прислонился языком к нижним зубам для звука «д», но не произнёс, затем рот застыл в полуулыбке для звука «с», а дальше ничего.

Это значит одно. Он хотел сказать: «подставили».

Олег не поверил в официальную версию. Возможно, Надька тоже не поверила.

Значит, должен быть кто-то ещё, кто не поверил, что старый чекист Анатолий Давыдов мог предать страну.

Это хорошая новость.

По крайней мере, сегодня хоть что-то из старой жизни привёл в порядок — собаку устроил и узнал, что несмотря на все разногласия с сыном, он меня предателем не считает.

Насчёт остального поработаем.

Когда уходил, то видел, что Олег кому-то звонил — наверняка матери, чтобы не ехала за собакой. А Барон сидел рядом с ним, глядя мне вслед. Но не бежал — выполняет работу.

Ещё увижусь с ними двумя.

Я тоже когда-то учился в университете, ещё в восьмидесятых. Получал образование перед тем, как меня взяли в КГБ. Тогда тоже жил в общежитии, и в комнатах проживало намного больше людей, чем сейчас.

Да, знаю, что общежития бывают разные, зависит от города и учебного заведения. Где-то есть приличные, из жилых блоков, где в каждой комнате живёт не больше двух человек, ещё и с отдельным санузлом для каждого модуля.

Где-то старинные, советского типа, с дешёвым ремонтом или без него, с одним туалетом на весь этаж и одной душевой на всё здание, ещё и переполненные, где все живут друг у друга на голове.

В общаге, где учился Толя, всё было вполне себе прилично.

У меня оставалась магнитная карточка для входа, и я прошёл сразу. Вахтёрша не обратила на меня особого внимания, только прошипела в ответ «здрасьте».

А вот куда идти дальше, я не понимал, надо было разбираться.

Было несколько старых фото, которые Толя сделал, когда купил свой айфон. Тогда он снимал всё, что попадалось под руку — был в восторге от новой игрушки. Их я видел.

Несколько снимков было сделано в коридоре. Я медленно поднялся на третий этаж и обошёл его. Нет, не похоже, что здесь. А вот на втором увидел тёмное пятно на стене, которое было на снимке, как раз под планом эвакуации. На фото как раз был виден краешек этого плана.

Значит, его комната где-то здесь.

— О, Толян! Выписался уже!

В дверях жилого модуля стоял тощий светловолосый парень в жёлтой футболке и шортах. Такой же тощий дылда, как Толя, но чуть пониже ростом. В руке он держал парящую кружку с нарисованной девочкой из аниме. Вниз свисала ниточка чайного пакетика.

Он шагнул ко мне, вытягивая руку, чтобы поздороваться.

— Потихоньку восстанавливаюсь, — медленно сказал я, пожимая ему ладонь. — Тут сам понимаешь…

— Ещё бы. Амнезия — вообще треш какой-то, — парень кивнул. — Ты вообще ничего не помнишь?

— Смутно. Образы какие-то, мысли…

— А как меня зовут, помнишь? — он всполошился. — Я же тебе писал, ты мне отвечал, я думал, всё норм. Не помнишь?

Я посмотрел на него, но его слова не особо помогали. Если бы они все ставили настоящие имена и реальные снимки в мессенджерах, то было бы проще, но там только ники и аватарки.

— Тяжело вспоминается, — проговорил я, потирая лоб. — Видишь, даже комнату найти не могу.

— О-о-о, — протянул парень. — Вот это треш! Ещё хорошо, что это я, а не Женя тебя увидел. Он-то бы… Давай, хоть заведу, куда надо.

Он уступил дорогу в модуль и показал нужную дверь.

Вот эту комнату я знал по фото. Внутри три койки и стол, который использовался как для учёбы, так и для перекусов, и один общий шкаф с одеждой.

Достаточно чисто — насколько может быть чисто в комнате, где живут три пацана. Вернее, два, потому что третий в последние два месяца находился в другом месте, а его вещи лежали без дела и пылились.

Пахло печеньем из открытой упаковки и чаем из кружки. По комнате гулял свежий ветерок из открытого окна.

Одна кровать застелена, причём очень ровно, но давно, на неё никто не садился. На другой, пустой, лежали джинсы и рубашка-поло. На третьей лежал пацан в серой футболке и в очках, который держал в руках игровую приставку красно-синего цвета.

Когда я вошёл, он поднял голову, отложил приставку и посмотрел на меня. Взгляд серьёзный, из примет — бледный, курносый, тёмная чёлка и очки в строгой оправе, на левом предплечье незаконченная татуировка, потому что рука перебинтована, но мультяшный рисунок разглядеть можно.

— Какие люди, — проговорил темноволосый.

Тон у него какой-то излишне строгий, серьёзный. Он быстро встал, его кровать при этом скрипнула, и начал поднимать руку для приветствия, сгибая её в локте. Я поднял свою, и он громко по ней хлопнул.

— Я же, кстати, заходил к тебе, — сказал темноволосый, возвращаясь на место. — Правда, в реанимацию не пустили, а потом куда идти — непонятно, и никто ничего в этих больницах вечно ничего не знает. А потом ты пишешь, что всё ок.

— Да ладно, — отмахнулся я. — Там скучно не было.

— Прикинь, памяти совсем нет у человека, — сказал блондин в жёлтой футболке, заходя в комнату вслед за мной. — Вообще ничего не помнит.

Он вдруг замер, посмотрев на меня, будто увидел впервые. Потом поставил кружку на стул и оглушительно хлопнул в ладоши.

— Я знаю, что тебе надо сделать первым делом!

— И что? — спросил я.

— У тебя шанс есть такой — топчик! — парень сделал почти театральную паузу. — Ты же можешь посмотреть «Атаку Титанов» заново! Ты же её не помнишь совсем! Как в первый раз! Ничего не зная! — он торжественно посмотрел на темноволосого. — Норм варик, да?

— Не смешно. Кринж какой-то, если честно, — скептически произнёс тот. — Тут здоровье надо восстанавливать, а не об этом думать. Да и смотреть столько, когда концовка так слита? Не-е-е, — он сморщился, будто откусил лимон.

— Да нормальная там концовка! Мы же тогда с тобой думали, помнишь, — блондин рухнул на стул, — когда «Экспедицию-33» прошли. Что вот бы память стереть и заново пройти, весь этот вайб снова ощутить. А тут такой варик подвернулся!

— Кринж, — едко повторил темноволосый.

Закончив с этим разговором, в котором я мало что понял, они не стали выделываться, а заново представились. Весёлый блондин-анимешник — Миша. Темноволосого он почему-то назвал Александр Анатольевич, наверное, из-за его менторского, нравоучительного и временами едкого тона.

Пацанов я оглядел внимательно, но чего-то особенного про них сказать нельзя. Обычные современные парни, и видеть меня действительно рады, хотя и не близкие друзья. И эти якобы проблемы с памятью их беспокоят.

В общем, ничего плохого за ними не заметил, обычные парни, просто молодые, и говорят на темы, которые интересны только им.

— Можно ещё к классике вернуться: третьего «Ведьмака» пройти! — не успокаивался Миша. — Сразу в «Гвинт» со старта, а потом вопросики на Скеллиге закрывать, ха!

— Ты бы лучше чай человеку налил, — Саша поморщился. — Видишь, у человека проблемы сейчас — с учёбой нагонять, всё вспоминать. Ты бы ещё в «хонку» его заново затащил.

— Точно! Такой шанс! — всё говорил и говорил Миша. — Какой тебе чай? — спросил он у меня, устав придумывать. — Тут три коробки.

— Кофе есть? — спросил я.

— Есть, — он почесал затылок. — Но ты же его не пьёшь.

— В больнице начал. Теперь без него не могу.

— База, — довольно проговорил Саша, снова взяв в руки приставку. — Я вот тоже без кофе никак.

Пока они беззлобно препирались, я сел на кровать Толика — судя по всему, на всех троих был только один стул, а кровати — это места, на которых спали, учились и даже ели.

У Толика здесь был его «Макбук», но меня компьютер пока не интересовал — разве что на каких-то этапах жизни Толика нужно будет им воспользоваться, да и там может быть какая-то информация о нём. Правда, надо ввести пароль, а здесь он сложнее, потому что там буквы и цифры, а не просто цифры.

Проверил, что он на месте и работает, займусь им позже. Пока же прокрутил в голове свой план ещё раз.

Правда, сбивала громкая музыка снаружи, какой-то русский рэп, с матом через слово и очень перегруженными басами. Заметил, как тревожно переглянулись парни, но вскоре продолжили о чём-то болтать вполголоса, думая, что я устал и отдыхаю.

А я не спал. Пока Воронцов не вышел на связь, у меня три задачи на ближайшее время. Раз уж забрал свои данные и убедился, что они в порядке, можно действовать дальше. Отправлять всё это никуда не буду, пока нет надёжного контакта.

Если до Трофимова дойдёт, что кто-то снова нашёл все его тайны — будет рыскать по всему городу. И журналистам ничего не буду отправлять, нечего им знать об этом секретном проекте, всё только хуже станет. Не в моих это привычках с ними работать. Эта проблема не должна нигде всплыть, на кону важные для страны вещи.

Первая задача — узнать, что с диктофоном. Проверить, на месте ли он, попытаться изъять, если он никуда не делся. Если куда-то пропал — понять, кто именно его утащил: уборщица, сотрудник, следак или кто-то ещё?

Вторая — моя старая фирма и мой заместитель Серёжа Игнашевич. Надо понять, заодно ли он с Трофимовым или нет. Трофимов сам его принимал, так что, скорее всего, он связан.

Но сначала надо попасть в фирму, в само здание, и тут стоит что-нибудь придумать для отвлечения.

Третья цель более отдалённая — один чиновник из областной администрации. У меня были подозрения, и не пустые, что он тоже как-то замешан в этом деле. Надо бы его раскачать.

Им можно заняться, потому что Трофимов за ним точно не присматривает, он на таких не отвлекается лишний раз. Но это позже остального. Надо заниматься этим и ждать, когда отзовётся Воронцов, проверять, когда до него дойдёт послание. Как только ответит, приоритет будет отдан ему.

Вот только бы…

Дверь в комнату вдруг открылась с лёгким скрипом.

— Ну чё, сидим, ***? — проговорил вошедший с матом.

В отличие от остальных студентов, этот круглолицый парень в синей майке был плотный, но высокий и широкоплечий, с достаточно толстыми накачанными руками. На плечах набиты дорогие салонные тату, на левой руке квадратный экранчик умных часов. Вид наглый, уверенный и богатый.

Спортсмен-качок, судя по всему, но внушительную фигуру венчала маленькая голова с ехидной улыбочкой, которая мне сразу не понравилась.

— Вообще-то, дверь была закрыта, — заметил Саша, поднимая на него взгляд. — А ты даже не постучался, Женя.

— Да ладно, ***, чё вы, все свои, ***, — пробасил вошедший.

Он без спроса подошёл к столу и взял оттуда печеньку. Судя по виду Саши и Миши, они его знали, но побаивались. Вид сразу стал беспомощным, чем этот Женя пользовался и наглел ещё больше. Дали бы ему по морде раз, потом бы обходил за три версты.

Не гопник, но ведёт себя так же. Он в общаге, но не факт, что здесь живёт: одет по уличному, в кроссовки с грязной подошвой, а не в удобные тапочки. Мог прийти к девчонке и решил вдруг поиздеваться над кем-то слабым?

Возможно, это какой-нибудь мажор, сын богатых родителей, обнаглевший от собственной безопасности. Спортсмен, но на химии, нападает на тех, кто отбиться не может, но точно боится косо посмотреть на кого-нибудь, кто даст ответку.

Это его тачка так басила на улице? В руке у него как раз был брелок автомобильной сигнализации со значком БМВ, выставленный напоказ.

Один взгляд, и уже можно делать выводы, что с ним делать.

— О, Толян? — парень посмотрел на меня сверху вниз. — Так быстро поправился? Ну-ка, давай, подъём, ***, посмотрим, как в стоечке держишься. Тренировочка, норм варик, да? Тебе полезно будет! Да я в полсилы буду, не ссы.

Женя хмыкнул, сделал двоечку перед собой в воздухе и пошёл в мою сторону. Я оглядел его, прикидывая, что делать с этим бычком, но тут парни, которые только что его боялись, сделали неожиданное.

— Чего тебе от него надо? — протянул Миша, вставая перед ним. — Дай человеку отдохнуть.

— Ты норм вообще? — добавил Саша, поднимаясь с койки. — А ничё, что он из больнички недавно выписался? И ты тут пришёл. Его вообще трогать нельзя!

— А чё это у вас голоски вдруг прорезались? — Женя недовольно на них посмотрел.

Не понравилось ему, что его отвлекли. И в качестве жертвы выбрал Мишу. А у того раж уже прошёл. Боятся они оба его почему-то, робкие слишком.

Хотя где-то внутри твёрдость есть, раз не побоялись встать, когда он пошёл на меня. По опыту знаю, что далеко не каждый заступится за другого человека, даже если выглядит крутым и ведёт себя, будто ничего не боится.

Но в такие моменты видно, кем на самом деле является человек. Эти просто зашуганные сильно, но есть потенциал куда расти есть.

Женя забыл про меня и решил доставать Мишу. Здоровяк подошёл к тощему парню и начал, посмеиваясь, тыкать его толстым кулаком, не сильно, но шлепки чувствовались. Миша тут же отошёл, взгляд стал напряжённый.

Похоже, этот товарищ изрядно их напрягает. Да, гопники поменялись внешне. Теперь они накалывают модные татуировки, прокалывают уши, делают длинные причёски с чёлками и носят яркие шмотки. Но суть осталась прежней.

— Блин, смотри, какой ты тощий, ***! Я же тебе говорил, на карате походил бы — имба! Занялся бы делом, сразу бы в прайме был, — продолжал он наседать на Мишу. — А ты лежишь, пузо чешешь!

— Да отстань уже, Женя, — тот отошёл к стене. — Достал, у меня рил бомбит уже от тебя.

— Да ладно, чё ты? Камон, я же шучу. Давай, руки поднимай, покажу как надо.

Я поднялся, похрустел шеей, присмотрелся к бычку. Такого одним ударом не вырубить, массы не хватит. Но драться и не обязательно, хотя такие силу понимают.

— Завязывай, — произнёс я. — И вали. Хорош уже.

Женя это заметил, развернулся, подошёл ко мне и встал вплотную. Лицо покраснело, обозлился, что кто-то его гонит, такого царька. Хочет преподать урок.

— О, ожил, больной? Ну давай, чё, ***, тебе надо взбодриться, раз сам решил. Да я не сильно…

Он толкнул меня в плечо кулаком, а я взял его за левую руку… и вывернул. Он развернулся ко мне спиной, как я его направлял, и мы пошли к окну. Он бессильно махал правой, но вырваться не мог, не знал как, и налитые химией мышцы особо не помогали.

Да, он весит почти центнер, и сила всё же есть, а у меня ещё координация не лучшая, но есть навык и настойчивость. Женя замычал, а я наклонил его к подоконнику, заваленному тетрадками, и заодно посмотрел на улицу, что у него за тачка. Ого, голубая БМВ кабриолет.

Родители не бедные, потому что сам бы не купил. А кто они? О, неужели сын Лимонникова? Не так много таких новых роскошных тачек в городе, они сейчас стоят слишком много, вот и на слуху. Особенно когда вскрывается, каким путём они могли достаться. Как раз начали раскручивать эту тему пару месяцев назад. Вот такие пироги.

— Жень, ты не понял, — сказал я ему на ухо, тихо, но отчётливо. — Я тебе не груша для битья. И парни в этой комнате тоже. Тебе по-человечески говорят, что не надо так себя вести, а ты ещё больше наглеешь.

— Да я тебя… — сдавленно прохрипел он. — Пусти. Или…

— Что ты мне сделаешь? Папу позовёшь? Так папа твой пролетел, у него проблемы, и дальше их будет ещё больше.

— Ты чё?

— Под следствием он. Чекисты ищут, кто стащил половину лярда на подрядах по военным заказам, и уже давно думают на него. А тут на твою тачку посмотрят, и сразу всё понятно. Так что за тебя он не заступится, он сейчас сидит, как ветошь, и не отсвечивает, любой скандал против него пойдёт. Особенно из-за сыночка, который в общаге нарывается на проблемы и всех бьёт. Пара видосиков, и всё, будет папаша твой кричать, что его не так поняли. А его снимут со временем, он поедет на зону, и не спасут никакие знакомые, а ты поедешь доучиваться куда-нибудь в область, в техникум. Или в армию. В армию-то хочешь? Можно устроить. Там таких, как ты, любят.

— Да чё я тебе сделал? — обречённо спросил он.

— Если бы что-то сделал, разговор бы шёл иначе. Ты слушай меня внимательно. Не знаешь, на кого лезешь — никогда не иди на конфликт, не вытянешь. Вот такие пироги. Всё понял?

— Но я…

— Всё понял? — произнёс я твёрже.

— Да.

— Дорогу сюда забудешь и свалишь отсюда во все четыре стороны. Ты меня понял?

— Да.

Знаю я таких людей. С кем-то надо силой, с кем-то хитростью, а кому-то просто нужно обозначить пределы. Вот как с Женей.

— Что, мы договорились?

— Договорились, отпусти, — промычал Женя.

Подержал его ещё несколько секунд и отпустил, после чего отошёл на шаг и стал наблюдать, что он сделает. Ударит или нет?

Нет, не привык он к такому, что кто-то может пойти против. Вот и опешил, но драться не кинулся. Боится. Потому что я стоял ровно, и хоть и весил раза в полтора меньше, но ответку ему дал крепкую.

Он потёр руку и медленно пошёл на выход, опустив взгляд. Лицо красное от стыда.

— Ого, как ты его угомонил, — широко распахнув глаза, выдохнул Миша, и убрал телефон, на который заснял крупным планом лицо Жени. — Ты когда это таким гигачадом стал, бро?

— Слушайте, парни, — сказал я, — если оборотку ему давать не будете, он ещё больше обнаглеет.

— Толя, он же на тебя больше всех кидался, — бледный Саша начал протирать очки. — Вот мы и думали, что сейчас тыкать начнёт. А ты… удивил.

— У меня была клиническая смерть — четыре минуты.

— Ого, — парень напялил очки назад, и посмотрел на меня так, будто это всё объясняло. — И правда, что люди от такого меняются.

— Рил, — Миша закивал, что-то тыкая в телефоне. — Ща его фейс слезливый вся группа увидит.

— Меня не заснял? — уточнил я.

— Чё я, альтернативно одарённый, что ли? — он хмыкнул. — Смотри, сколько реакций на сторис сразу поставили…

В окно видно, что голубая БМВ уехала. Громкий рэп с матом стих, а у крыльца остался какой-то знакомый Жени, который даже не понял, почему его бросили. Я повернулся, думая, что делать дальше, но кое-что увидел под шкафом. Самый краешек, но понял, что это.

Твою дивизию. А это мне поможет.

— Это чьё? — спросил я, доставая находку.

— Твоё, — проговорил Саша, с удивлением глядя на меня. — Ты когда курьером был, тебе её выдали. Снова решил подработать?

— Почему бы и нет? — задумчиво проговорил я.

— Тебя же не возьмут снова, — вставил Миша. — Ты же тогда на работу не вышел, потому что не выспался и в общаге остался. Тебя уволили, а сумку ты не вернул.

— Это уладим.

Это была жёлтая термосумка, обклеенная изнутри фольгой. Толик весной подрабатывал курьером в доставках еды, и эта сумка осталась.

А ведь такая сумка — важный аксессуар, который поможет попасть мне в мою старую фирму, ведь там постоянно кто-то что-то заказывал, и иногда при этом нарушались некоторые правила.

Сумка, новая маскировка и мои знания всех систем безопасности фирмы «Альянс». Даже если они поменялись за два месяца, суть-то не изменилась.