Куница Том 5

Глава 41

Петроград. Особняк Волконских

Март 1984 года

— Снова будешь рассказывать мне о своих предках, князь? — спросила Слава.

Они вновь пришли в зал с картинами, только сегодня здесь ещё присутствовал Максим.

— Ты сногсшибательно выглядишь! — показал большой палец Максим, дружески улыбаясь.

Кудрявцева кивнула, принимая незамысловатый дружеский комплимент. Она была одета довольно раскованно. Топ оставлял полностью открытыми плечи и практически всю спину.

— Можно посмотреть? — спросил Максим.

Слава повернулась, убирая в сторону волосы.

— Всё, — вздохнул Волконский. — С этого момента ты — мой новый идеал красоты.

Девушка улыбнулась, отпуская волосы и разворачиваясь лицом к братьям.

— Ты в последнее время чаще начала открывать спину, — отметил Владимир.

Слава подтвердила.

— Да, мне нравится демонстрировать рисунок. Что-то в этом есть.

Девушка прошла и села в кресло. Максим подал ей напиток, а Владимир заговорил.

— Ты угадала, я снова хочу поговорить о предках, но в этот раз заглянуть поглубже.

Волконский младший налил чего-то крепкого брату и отошёл в сторону, а Владимир поднял бокал и стал всматриваться в жидкость.

— Вернуться нам предстоит для начала в восьмой век нашей эры.

Слава приподняла бровь.

— Это ещё до основания династии Романовых.

Волконский кивнул, улыбнувшись.

— Именно. Князь Игорь Всеволодович, он же князь Ингвар был изгнан с Суздальского княжества. Отправился путешествовать по Балтике. Он морем прошёл всю Европу и через Гибралтарский пролив в Средиземное море. Остановился в Италии и пошёл на службу к Лангобардскому королю Ратхису.

— Прослужил до самого развала Лангобардии и умер вскоре после этого. Сын Ингвара, Трувор, собрал дружину и приплыл в Крым. А уже сын Трувора, Борис, подключился к войне удельных князей. Бориса за происхождение называли Ромом и Романом. Роман завоевал Владимир. Сын Романа, Олег, перенёс столицу в Москву, основал династию Романовых и, завоевав или иначе присоединив большую часть русских земель, короновался на царство. Я знаю историю, Владимир.

— Твой рассказ очень сух, — вставил своё слово Максим, — Чтобы описать даже прибытие Ингвара в Крым и его закрепление в крымском княжестве, потребуется немаленькая книга.

— Но нас интересует не этот период, — снова взял слово Волконский, — а правление Олега. Девятый век, Романовы уже существуют. Княжеский род, потомки Рюрика, но успевшие напитаться европейской культурой. Олег пытается объединить земли под своей рукой, но он такой не один. У него было несколько конкурентов, и нас интересует один из них. Хазарский князь Вирхор, русский по матери, решил, что родные кочевья малоперспективны, а вот русские земли — самое то. Взяв имя Вячеслав, Вихор вступил в борьбу за власть. Однако в какой-то момент остался без своего рода и с очень небольшой поддержкой. Олег и Вячеслав договорились. Олег отдал за Вячеслава одну из своих младших дочерей. Позже уже дочь Вячеслава, Дарина, стала женой боярину Борису, державшему крепость на реке Волкони. Через две сотни лет потомки Бориса и Дарины стали князьями Волконскими.

Слава хмыкнула.

— Познавательно.

Владимир отрицательно покачал головой.

— Подожди, самое интересное впереди. Вирхор был не просто соперником Олега, он был сильнейшим магом того времени. Во всяком случае здесь, на Русской земле.

— Ха-ха, — вставил Максим. — Учитывая, что потолок в те дремучие годы находился на пятом ранге, магами наши предки были очень условными. Что представлял собой сильный маг? Узел жизни, узел силы, ещё что-то, как повезёт. Ну и немного нейтральных заклинаний.

Владимир кивнул.

— Всё верно. Только Вирхор вышел на седьмой ранг. И имел полный комплект развитых узлов. Да, поддержки у Хазарского князя было немного, но у него была магия! Магия, от которой прочие даже защищаться толком не могли. А ещё был демонологом.

— И через демона он и получил знания о том, как развиваться, — подхватил Максим. — Буквально через видения будущего.

Славяна сначала отразила лицом скепсис, а затем нахмурилась.

— Подождите, вы хотите сказать…

— Гамаюн, Слава, — подтвердил Владимир. — Вирхор подчинил себе Гамаюна. Что именно он там увидел в будущем — теперь уже не узнать. Однако Олег и Вирхор договорились, а не вцепились друг другу в глотки. Вирхор взял имя Вячеслав, вошёл в род Романовых и передал Олегу власть над Гамаюном. С тех пор род Романовых пользуется демоном, становится сильнее и проворачивает заковыристые многоходовки.

— Как вы узнали? — спросила Кудрявцева. — Откуда?

— От Гамаюна и узнали, — ответил Максим.

— Только демон по-прежнему во власти Романовых, — добавил Владимир. — Напрямую он ничего сделать не может. Однако осталась лазейка, заложенная Вирхором. Гамаюн может содействовать предкам своего истинного хозяина и не говорить об этом Романовым. Правда, действовать против Романовых Гамаюну запрещено, такие требования выставил Олег в своё время. Перестраховался.

Максим отставил бокал и перешёл на заговорщический тон.

— Мы можем лишить Романовых главного источника силы. Использовать эту силу себе на пользу.

— Гамаюн выжидал, — продолжил Владимир. — Вирхор считал, что Романовы постепенно будут развращены властью, ослабнут. И тогда им на смену придут его наследники. Тоже Романовы, поэтому никаких противоречий в договорах.

Максим хмыкнул.

— То, что в нас крови Романовых капля в море — неважно, формально ничего не нарушено.

— Демону пришлось ждать тысячу лет, — сказал Владимир, поднимая взгляд к потолку. — Не так просто подобное представить, да?

— А Дима? — спросила Слава.

Владимир развёл руками.

— Дима — часть очередного плана Романовых. Сказать, что конкретно они задумали, демон нам не может. Но Дима — марионетка в их руках. И пока мы не обрежем нити — ему лучше ничего не знать, — Владимир вздохнул. — Мне самому не нравится держать его в неведении. Дмитрий — сильнейший из нас. Только в этом и проблема. Я не хочу, чтобы Романовы сделали что-нибудь и превратили его в нашего противника.

Слава нахмурилась.

— Сделали что?

Волконский отрицательно покачал головой.

— Я не знаю, Слава. Но Романовы сделали ставку на Дмитрия. Они тысячу лет у власти, и я уверен, имеют в запасе какой-нибудь способ воздействия.

— Мы не хотим рисковать и не хотим допускать даже малейшей возможности ошибки, — подтвердил Максим.

— Но не волнуйся, у нас есть план, — заверил Владимир. — Гамаюн открылся нам не просто так. Романовы слишком привыкли к власти, слишком привыкли всегда побеждать. Они совершают ошибки. У нас уже есть что им предъявить. Пока недостаточно для чего-то серьёзного, но мы перетягиваем всё больше дворян на свою сторону. Осталось серьёзно нарушить планы Романовых, чтобы они из-за срочности совершили новую ошибку. И мы их прижмём.

Славяна подняла руку, прося чего-нибудь выпить. Максим организовал девушке бокал вина. Приняв бокал, Кудрявцева задумчиво смотрела перед собой, медленно отпивая алкоголь. Когда бокал опустел, Слава с удивлением взглянула на хрустальный фужер, после чего вернула его Максиму.

— Что-то решительное? — спросила девушка.

Владимир кивнул.

— Решительнее уже некуда.

Собрались они в другом кабинете. Волконские, Кудрявцева, Шемякин, Доброславова, а также Кочакидзе и Тихомирова. За окном опускался вечер, и, несмотря на начавшийся март, погода оставалась зимней, морозной и снежной.

— Требуются решительные действия! — произнёс Владимир. — Наш немецкий друг рассказал о группе радикальных военных, подозрительно часто говорящих о конфликтах между империями. И о том, что офицеры Священной Римской Империи слишком мягко обращаются с русскими солдатами. Видения Дмитрия, пусть даже они не являются видениями будущего, но основываются на вполне реальных вещах. Обострение конфликтов может начаться в любой момент.

Славяна отвернулась в окно, отслеживая взглядом падающие снежинки.

— Мы не имеем права рисковать. Не можем доверять случаю, — продолжал Владимир. — Ультиматум Танатоса существует. Он реален и практически готов к применению. Среди военных чинов Священной Римской Империи есть те, кто готов рискнуть и воспользоваться этим оружием. Романовы также держат курс на радикализацию и милитаризацию общества. Мирные настроения дискредитируется. Дмитрий на примере Кюсю увидел, как реформаторское крыло сформировало неэффективное, беззубое руководство колонии, обречённое на неудачу. И сейчас он вынужден спасать ситуацию, лавируя на грани, чтобы не подыгрывать милитаристам слишком сильно.

Волконский взял короткую паузу, чтобы перевести дух. Глянул на Славу, но девушка всё так же смотрела в окно.

— Эскалация неизбежна. Мы с Максимом считаем, что Ультиматум Танатоса надо уничтожить. Немцы смогут его воссоздать, но на это уйдут годы. Навязывать решение мы никому не будем, поэтому выносим его на обсуждение.

— Элемент демократии? — улыбнулась Тихомирова. — Для начала скажите: это вообще реально?

Ответил Максим.

— Да, вполне. Нам известно место. У нас есть возможность скрытно туда добраться. У нас есть понимание, как вызвать коллапс и самоуничтожение. Риск существует, без него никуда, потребуется действовать быстро. Но отвечая на вопрос: да, это реально. Даже относительно небольшим отрядом.

Началось обсуждение, но Славяна продолжала смотреть в окно. Магия гасила ветер вокруг особняка, отчего снежинки падали медленно и почти отвесно.

— Слава! — позвала Кудрявцеву Людмила.

— М? Что?

— Тебе нечего сказать?

Слава пожала плечами.

— Меня нервирует постоянная угроза удара этим оружием, но возможные последствия нашей акции вызывают немалые опасения. Сложно принять определённое решение.

Взгляд Людмилы отразил некоторое удивление и подозрение.

— А Дмитрий что об этом думает? — спросил Шемякин.

— Он за уничтожение, — ответил Владимир. — И выражает пожелание, чтобы мы провернули всё максимально тихо. По возможности.

— Тогда я за, — решил Михаил.

— За, — коротко подтвердила Кэтино.

— Если оружие действительно настолько опасное, его надо уничтожить, — кивнула Ольга. — И лучше бы его вообще не создавали.

— Тогда, господа и дамы, у нас сутки на подготовку. Потом будет ждать готовности транспорта и отправляемся при первой возможности.

Когда в кабинете остались только Волконские и Слава, Владимир обратился к девушке:

— Ты вела себя подозрительно. Люда что-то поняла.

Слава поморщилась.

— Не люблю обманывать. Так обманывать, к тому же самых близких и доверенных людей.

Князь хотел ответить, но Слава его опередила.

— Я знаю, что согласилась с необходимостью, но от этого не особо легче, — она вздохнула. — Надеюсь, Дима меня простит.