Культура прокариотов

Глава 10. Подземная лаборатория

Старый чекист понятия не имел о внутреннем расположении помещений шахты. Он целиком полагался на собственное чутьё. Заблокировав за собою входной люк, он повёл группу на ощупь, почти по запаху. В кромешной тьме, ориентируясь на потоки воздуха естественной вентиляции, дед Трофим вёл товарищей по серпантину лабиринта. Всё ниже и ниже. Так незваные гости миновали КПП.

— Даже не оборачивайтесь, — прошипел дед, когда в щель туннеля пробилась узкая полоска матового света.

Дед Трофим не считал шаги, он отмерял расстояние по длине бетонных плит, выстилающих пол подземного коридора. От стыка залитого битумом до следующего — ровно восемь метров. Когда он насчитывал десять плит, сворачивал в правый проход. Так ориентировался дед Трофим, чтобы не заплутать в лабиринте.

Михаил Иванович дважды порывался свернуть раньше расстояния, отсчитанного дедом. Ему казалось, что пора бы уйти влево. Сергей шёл, стараясь ступать ногу в ногу с дедом. Иногда он даже угадывал повороты. Сергей внимательно смотрел по сторонам, но всюду видел одинаковые бетонные плиты испещрённые неправильными ромбиками. Почти каждые пять шагов галерея разветвлялась то вправо, то влево. В тёмных проходах еле-еле светились неведомые лампочки, создавая полумрак. Сергей поражался, до чего же всё хитро устроено: стены видно, а на полу тьма тьмущая! Как будто сами плиты светились, но этого быть не могло. И ни одного грызуна под ногами, никаких нитей паутины на стенах. Неужели тут кто-то ежедневно подметает и вытирает тряпкою пыль?

Михаил Иванович не задумывался над этим. Он знал, что даже неподверженные гниению бактерии не живут в подобном атмосферном режиме. Влажность оставляла желать лучшего, а постоянная вытяжка попросту уносила прочь мелких клещей, составляющих бытовую пыль. Самое подходящее место для установки изолированного термостата — никакие побочные бактерии не помешают исследованиям. Зверев тотчас поделился своими соображениями с дедом.

— Ты уверен? — громко спросил дед. Его спутники тотчас остановились как вкопанные.

— Подобные условия просто рай для микробиолога.

— Значит, твои коллеги находятся где-то здесь.

— Как мы их найдём? — спросил Сергей. Его пальцы уже онемели оттого, что сжимали автомат в постоянной готовности к стрельбе короткими очередями.

— По следам, — сказал дед. Сергей обрадовался. Его считают равным!

— А как потом отсюда выберемся? — спросил он, осмелев.

— Как барон Мюнхгаузен.

— Вытащим себя за волосы?

— Нет, отправимся к луне на ракете.

Михаил Иванович улыбнулся, но не потому что на него вдруг нашло веселье. Дед Трофим без тени намёка сообщил, что обратного хода не будет. Что ж, плевать! Главное, уничтожить придурков, укравших формулу.

Сергей же не оценил черноты юмора. Ему наоборот стало легче на душе. Задача теперь казалась выполнимой больше, чем думалось прежде. Так и бывает в компьютерных играх: выходишь на новый уровень другим путём, так как обратной дороги не бывает. Похоже, приключений хватит на всю оставшуюся жизнь. У Сергея зачесались руки в предвкушении нервной встряски.

Неутомимый дед Трофим вёл товарищей всё дальше и всё ниже. Наконец он разрешил отдохнуть.

— Бросай рюкзак, усядемся на него!

Сергей с удовольствием выполнил приказ. Ещё бы пожевать чего. Он мечтательно поднял глаза кверху и увидел какую-то щель. Оттуда шёл такой же флюоресцирующий свет, как от бетонных стен. Но значительно ярче. Сергей толкнул Зверева локтем и кивнул наверх.

— Дед Трофим, не кажется, что мы ходим по кругу? Мы же были уже возле какого-то освещённого объекта?

— Не кажется, — буркнул дед. Ему самому было непонятно, как пройдя больше километра под землёй, они никуда не попали. По правилам любого лабиринта, должны либо вернуться назад, либо добраться до самого центра.

— Как думаешь, сколько проработают резервные аккумуляторы? Долго нам ещё мотаться?

— Мы опустились намного ниже, чем кажется. Примерно столько же, и будем на том месте, где ты беседовал с Пригожиным.

— Так я и думал! — стукнул себя по колену Михаил Иванович.

— Не то ты думал! Пригожин или его голографическое изображение. Главное, добраться до тех кабинетов, понял?

— Понял.

Дед не стал выяснять, что понял Зверев, а чего нет. Не хотелось говорить о тайне при сопляке. Информацией нельзя сорить направо и налево — это он усвоил смолоду. Потому и дожил до старости, так считал дед Трофим. Но обстоятельства заставляли его говорить. В крайнем случае, ненужного свидетеля можно убрать. Не член же он ВЛКСМ, в самом деле!

— В этой шахте четыре яруса, соответственно частям ракеты. Боеголовки сняли, спрятали или распродали. Воинскую часть расформировали или перебазировали. А база осталась. Наверняка, здесь на разных уровнях работают люди, не догадывающиеся о соседях. При встрече он перестреляют друг друга. Но случайности исключены, — дед Трофим перевёл дух. — Студент, как думаешь, эта щель высоко отсюда?

— Метра два, не больше.

— На-кась, — дед Трофим протянул пацану спичечный коробок, — добрось до верху!

Сергей попробовал. Коробок стукнулся совсем близко от пола, но до щели со светом было очень далеко. Студент прицелился и бросил коробку спичек ещё раз. Теперь все увидели, что коробок улетел намного выше, но упал, так и не задев потолка.

Зверев с Сергеем отпрыгнули от старика — если это колодец под ракету, то он продолжается вниз! Точно такой же дырой. Дед ухватил их за плечи.

— Не пугайтесь, каждый уровень отделён. Сказал же, всякие случайные встречи исключены. Через полчаса закончится заряд аварийных аккумуляторов, нам надо быть в лаборатории. Надеюсь, Миша, знаешь, что нужно будет сделать. И ты, студент, знаешь.

— Так поспешим же! — Михаил Иванович вскочил на ноги. — Если каким-то уму непостижимым методом они разгадают формулу синтеза клеток-убийц, то передадут её Пригожину!

— Спешить сейчас не нужно! — осадил дед Зверева. — Скорее всего, они уже передали информацию.

— Тогда почему мы рискуем жизнью? — спросил студент.

— А потому, Серёжа, — сказал Михаил Иванович, — что нельзя зашифровать форму жизни с помощью тупой машины!

— Это как?

— Когда ты набираешь электронный адрес и пропускаешь одну лишь точку, что получаешь? Верно, шиш с маслом! Догадаться, что точка пропущена случайно, может только человеческий разум. А если таких точек больше тысячи, тогда только автор может определить правильный текст. То есть, верный вариант формулы. Поэтому нам следует уничтожить полученный ими продукт.

— Абракадабра какая-то! — Сергей потряс головой. — Грузите вы меня по полной.

— Ты спросил, я ответил.

— Ты, в самом деле, исключил запуск? — по-своему понял дед Трофим. — И они ни за что не узнают, где кнопка?

— Вероятность очень мала. Им необходимо скопировать генетическую информацию с оригинального продукта. При повторной попытке воспроизводства получится похожий, но неполноценный мутант. Потому что клетки-киллеры сразу же захватывают чужие гены, изменяя собственную цепь ДНК, — как можно популярнее разъяснил Михаил Иванович.

— Я понял, — сказал Сергей. — Нужно попасть в лабораторию и уничтожить там всё живое.

— Лучше и не скажешь. Молодец, студент! — дед Трофим помахал открытыми ладонями, рассекая воздух. По одному ему понятным признакам, решил отправляться дальше: — Пора!

Теперь их путь сократился в десятки раз. Дед Трофим повёл их краткой дорогой. Не кружа по часовой стрелке, а напрямик. Спутникам казалось, что дед петляет, так как шёл он змейкой: то вправо, то влево. На самом деле, дед отмерял одинаковые расстояния, продвигаясь вперёд как по шпалам: от рельсы к рельсе, не выходя за пределы прямой.

Вскоре они оказались в центре лабиринта, перед массивной металлической дверью. Дед Трофим усадил обоих на рюкзак, сам занялся кодовым замком. Кнопочное табло тотчас выдало ему свои секреты. Одна кнопка потёрта пальцем, другая. Всего четыре. Комбинаций немного, если учесть, что первые цифры «1» и «2». Попробовав дважды, дед услышал ожидаемый щелчок. Он отскочил от двери и увлёк за собой спутников.

Через мгновенье все трое лежали на полу, а в нескольких сантиметрах от них упала на бетон стальная дверь. Грохот раздался такой, что людям пришлось раскрыть рты, чтобы не лопнули барабанные перепонки. Казалось, шум идёт отовсюду. Это расположенные лабиринтом бетонные плиты отражали звуковые волны к месту их происхождения.

— Встаём! — скомандовал дед. — Студент, снимайся с предохранителя!

Сергей дослал патрон в патронник. Открывшееся помещение освещалось тусклым светом. Внутри стоял монотонный гул, как будто работал большой механизм. Подземная комната больше походила на коридор, потому что заканчивалась тёмно-серой дверью, точно такой же, как и на входе. По центру стоял какой-то пуфик. Когда мужчины подошли поближе, разглядели, что это квадратный камень. На его поверхности выдолблено углубление закрытое толстостенным стеклом. В нише лежал чёрный пластмассовый предмет, похожий на пульт управления телевизором. Не раздумывая, Сергей ударил стволом автомата по стеклу. Ничего не произошло. Тогда он разложил металлический приклад и долбанул по странной витрине. Стекло выдержало. Не появилось ни одной трещинки.

— Эх, студент, — дед забрал автомат, ткнул стволом в бок каменной тумбы. Стекло плавно поднялось, как полочка в шкатулке.

Зверев посмотрел на место, куда ткнул дед. Там была крупная кнопка.

— А ларчик просто открывался! — заметил Михаил Иванович.

— Без моей команды, студент, не вздумай стрелять! — сказал дед, возвращая автомат. Он взял пульт. Нажав на несколько кнопок, дед Трофим бросил пульт обратно и двинулся к дверям.

— Подожди! — окликнул его Михаил Иванович.

— Думаешь, у тебя получится?

— Наверное, тут есть кодировка, — предположил Зверев.

— Точно, как на мобиле! — поддержал его Сергей.

— Разберёшься, студент?

— Кто-то же додумался понастроить под землёй лабиринты, — фыркнул Сергей.

— Считаешь, дураки это сделали?

— Не-е, — улыбнулся Сергей, — не дураки — дубы армейские!

— Благодаря этим дубам ты не задохся, мил человек. Это же не игрушка, а естественная вентиляция!

Сергей не отвечал. Он возился с кнопками пульта. Вскоре со слабым шорохом дверь отворилась. Глаза ослепило ярким светом. Перед мужчинами открылась большая галерея полная людей. Каждый человек чем-то занимался. Кто-то ходил с бумагами, кто-то сидел за компьютером. Стоял обычный деловой конторский гул. Никто не замечал незваных гостей.

— Не вздумай стрелять, — сказал дед Сергею.

— Почему?

— Не трать патроны на фантомов, — пояснил Михаил Иванович. Для подтверждения своих слов Зверев взял у Сергея рюкзак и швырнул его в сидящего рядом. Рюкзак шлёпнулся на пол. Сергей раскрыл рот. Он же только что видел, как рюкзак летел точно в голову работающему клерку, но прошёл сквозь этого придурка! А придурок продолжал что-то черкать на бумаге. Сергей подошёл ближе, пригляделся. Действительно, на бумаге появлялись какие-то буквы.

— Эй! — студент окликнул пишущего человека. Ноль эмоций! Тогда Сергей решил выдернуть лист из-под ручки, но не смог взять бумагу в руку. Он пробовал ещё и ещё, но ничего не получалось. Сергею стало весело: играет как котёнок с солнечным зайчиком! Он взял служащего за ухо и потряс в воздухе собственным кулаком. Придурок по-прежнему что-то сосредоточенно писал.

— Вот так да! А формула, она тоже такая же?

— Формула реальна! — Михаил Иванович указал взглядом на сейф. Дед Трофим уже копошился у его дверцы.

Сергей посмотрел на пульт, есть кнопка с нарисованным замком! Он нажал. Дверца сейфа раскрылась настежь. Внутри стояли колбы, пробирки и плоские чашечки. Михаил Иванович протянул руку, но кроме воздуха ничего не вынул из сейфа.

— А где? — спросил Зверев и замолчал на полуслове. Кто мог ответить? Михаил Иванович посмотрел на часы. До конца работы аккумуляторов оставалось четыре минуты.

— А ну-ка, Сергуня, включи фонарик, — сказал дед Трофим, — и свети каждому прямо в рожу!

Сергей так и сделал. Первый же идиотик рассыпался на множество гаснущих искр. Сергей принялся щёлкать фантомов, как мыльных пузырьков.

— А ты куда, дурачок? — весело выкрикнул студент вслед убегающему мужичку в камуфляжной форме. Человек ничего не отвечал, он подбежал к стене, оклеенной декоративным пенопластом, из которого делают подвесные потолки.

— Стреляй! — разорвались в ухе Сергея слова деда.

Сергей вскинул автомат, но выстрелить не успел. Убегающий вдруг развернулся и неожиданно оказался за спиной Сергея. Он саданул студента по затылку так, что в глазах запрыгали яркие звёздочки. Падая, Сергей почувствовал, как кто-то рвёт из его рук автомат. Студент вцепился в «калаш» мёртвой хваткой.

Дед в два прыжка оказался рядом и ударил напавшего на Сергея ребром ладони под затылок. Он опустил руку уверенный, что противник не очухается полчаса, как минимум. Но тот не отреагировал на удар, а продолжал тянуть автомат на себя. Руки деда Трофима опустились. Да, подумал он, силы в лужу. Растаяли, как снежная баба.

Михаил Иванович понял, что изображения пробирок являются проекцией. Приглядевшись к стене напротив, он увидел конец кабеля волоконной оптики.

Прикрыв их ладонью, Зверев убедился, что в сейфе ничего кроме темноты нет.

— Туда надо, за стену, — сказал Михаил Иванович. А в ответ услышал шум борьбы. Михаил Иванович обежал сейф и увидел лежащего на полу Сергея и опустившего седую голову деда. Какой-то тип упёрся ногой в грудь Сергея и рвал на себя автомат. Не раздумывая, Михаил Иванович подбежал и сложенными кулаками, что есть сил, ударил нападавшего по виску. На удивление легко, человек в камуфляжной форме отрубился и упал на студента. Вдвоём с дедом они оттащили охранника прочь от Сергея.

Студент пришёл в себя и выстрелил. Михаил Иванович воочию увидел, как вздыбилась камуфляжная куртка кровяными гейзерами. И это была натуральная кровь.

— Зачем нам за стену? — спросил дед, как ни в чём ни бывало.

— Там, в стене кабель волоконной оптики!

— Турист, включай пульт! Раздвигай стену!

Сергею мешала сосредоточиться головная боль. И всё же он жал на кнопки с какими-то непонятными обозначениями, но не вызывал никаких изменений. После нескольких безуспешных попыток кнопки разом загорелись ярким багровым светом и тотчас потухли.

— Сдохла зарядка! — сообщил Сергей товарищам. Но никто в кромешной тьме ему не ответил. Позади раздался звук, напоминающий работающую пилу. Сергей прижал руки к голове и присел от страха. Не хватало ещё быть распиленным надвое.

Включился свет. Сергей увидел тот же зал, с теми же работающими придурками. И только убитый продолжал лежать рядом со стеной. А Зверев с дедом руками разрывали стену, состоящую из пластов пенопласта. Всё просто, не нужно никакого пульта. Вот тебе и «ручная пила»! Сергей присоединился к друзьям.

Пенопласт оказался намного толще, чем в квадратиках для подвесных потолков. Сергей еле оторвал толстый кусок, а под ним оказался следующий. Тогда Сергей взял автомат и прикладом с разбегу врезался в стену. Проломав её, студент оказался в соседней комнате.

— Вот она, настоящая лаборатория, — сказал дед. Михаил Иванович согласно кивнул. Тесная комнатёнка более приспособлена для опытов: стол со штативами и микроскопом, скромная настольная лампа, верстак с автоклавом и сухожаровым шкафом. В самом углу стоял электронный микроскоп со встроенным монитором — мечта генетика-микробиолога. Сколько же заявок подано в вышестоящие инстанции, а в лаборатории Зверева такого оборудования нет. И вряд ли когда появится. Михаил Иванович заметил наконец сейф, из копии которого он пытался извлечь колбы. Рядом на треноге располагался термостат с культурами. Но самое главное, что выдавало микробиологическую среду, характерный запах жизнедеятельности бактерий и питательных сред.

— Вонизма, как в туалете! — сказал Сергей.

— Сам в штаны не наложи, — неожиданно грубо сказал Михаил Иванович.

Дед смотрел на родственника и гадал, кто сейчас победит в нём: человек или исследователь. Кто знает, что творится в этой гениальной голове? Вдруг, да захочет сохранить свою страшную бациллу.

Михаил Иванович в этот момент был далёк от научных изысков. В первую очередь ему хотелось уничтожить культуры бактерий, посеянных по его собственному методу. Как же их отличить от других? Чашки Петри все заполнены одинаковым зеленоватым желеобразным содержимым. Агар-агар не отличался ни видом, ни запахом.

— Будем уничтожать всё, — принял решение Зверев. Сергей щёлкнул затвором.

— Пулей микроба не убить, — заметил Михаил Иванович.

— Тогда как? — спросил дед. Брезгливо морщась, он держал в руке чашку Петри — на вид стеклянную пепельницу с закрытой крышкой. Открывать эту пакость дед не решался.

— Вдруг там чума или холера какая? — спросил дед Трофим.

— Дед Трофим, — как нерадивому студенту заметил Михаил Иванович, — чума, холера, грипп и сифилис на таких средах не растут, — сообразив, что дед не понимает, Зверев пояснил, — вирусы и переходные к ним формы выращивают в других сосудах. Не трогайте колбы с бульоном и куриными эмбрионами, а эти чашки можно просто раскрыть и растоптать.

— Ага, а на ногах останутся всякие заразы! — сказал Сергей. Он схватил деда за руку, чтобы тот не бросил эту пакость на пол.

— Микробы просто сдохнут на открытом воздухе. Так что, круши, ломай!

Дед со студентом поняли и начали с энтузиазмом крушить чашки с культурами. Сергей составлял из них пирамидку, а потом продалбливал все до самого полу. Толстое стекло трескалось в нескольких местах, разлетаться ему мешала студенистая масса Агар-агара. Дед Трофим взял большую металлическую линейку и размазывал зеленоватые сопли по полу, чтобы воздух поскорее убивал микробов. Увлечённые разрушительством, они не обращали никакого внимания на Михаила Ивановича.

С помощью пульта Зверев открыл истинный сейф-термостат. Там стояла колба с нужным ему содержимым. Михаил Иванович никогда не высеивал эту мутацию бактерий, но внутренним чутьём угадал по внешнему виду питательную среду. На поверхности мясопептонного бульона плавали капельки жира, обросшие седым налётом: как будто кто-то стряхнул пепел сигареты в холодный борщ. Михаил Иванович аккуратно слил верхний слой с живой культурой в три пробирки.

— Нашёл? — спросил дед за спиной Зверева.

Михаил Иванович вздрогнул, едва не пролил из колбы остатки жижи цвета мясных помоев. Сергей тотчас схватил штатив с пробирками.

— Студент, это самая опасная, мировая зараза! — сказал дед.

— Так пускай она издохнет! — Сергей тряхнул пробирками.

— Поставь на место! — сказал Михаил Иванович спокойным тоном, совсем как в тамбуре электрички. Студент тотчас подчинился. Он со всей осторожностью, как хрустальную вазу, поставил штатив с пробирками на стол и спрятал руки за спину.

— Ты зачем по трём пробиркам разлил, да на самое донышко, не мог всё в одну слить? — не понял дед Трофим.

— Я-то? — Михаил Иванович пожал плечами, — так, по привычке, машинально разделил на доли для вторичного посева.

— Ну и дурак! — с чувством сказал Слон Григорьевич. — Тебе это не понадобится!

Слон наблюдал за горе-налётчиками в широкий экран монитора. Едва охранники покинули шахту, он по памяти разыскал неиспользуемые ныне механизмы наблюдения за всеми отделами шахты. Датчики в одежде охранников давали неплохое изображение. Оба пытались разобраться, отчего нет подачи энергии, если трансформатор исправен?

Слон посмотрел, что происходит на пусковой площадке. Из самолёта вышел изрядно помятый Пригожин. Слон раскрыл люк и по селектору пригласил Алексея Исаевича.

— Войдя внутрь, заблокируй двери, сделай два шага вперёд и замри!

Узнав голос бывшего начальника, Пригожин перестал стрястись от страха. Его схватили из дома, сняли прямо с бабы и запихнули на борт, швырнув одежду. Вместо объяснений пригрозили пальцем, а потом кулаком. Вдобавок сунули стволом под рёбра. А Валентина-то оказалась чудесной бабой, или это водка была чудесной. Теперь Пригожин отрезвел до самого мозжечка, понял, что понадобился самому Слону Григорьевичу. Ощущение своей значимости придало сил Алексею Исаевичу. Уверенными шагами он отмерил положенное количество и замер как салага на тумбочке дневального. Когда плита под ним медленно поползла вниз, Пригожин не шелохнулся. Так по стойке смирно он и предстал пред очами Слона Григорьевича.

— Ты разрабатывал Учёного?

— Так точно.

— Формулу получил?

— Почти.

— Бол-ван! — с удовольствием протянул Слон.

Пригожин разулыбался, при таком настроении начальника ему нечего опасаться.

— Глянь-ка! — Слон показал монитор. На экране бушевали погромщики.

— Так они же всё уничтожат! — завопил Пригожин.

— Зверев разлил эту гадость по пробиркам, — успокоил Слон. — Жаль своего детища!

Дед Трофим взял одну из пробирок, встряхнул, посмотрел на свет.

— А что, если это расколотить? — спросил он.

Михаил Иванович издал звук похожий на рычание, вырвал из рук деда пробирку и аккуратно поставил её в штатив. Тотчас погас свет.

— Не пора вмешаться? — сообразил Пригожин.

— Самое время. А то ухлопают друг друга, — улыбнулся Слон, отключая освещение. Другой рукой он одновременно включил спусковой механизм. Оба наблюдателя, сидя в мягких креслах, начали плавный спуск.

— Проболтали, как бабы на базаре! — выругал дед всех присутствующих, в том числе и себя самого. — Сейчас включится общая энергия и, возможно, сигнализация.

— И нас тогда зачистят? — спросил студент у полной темноты.

— Не клади в штаны прежде времени, и так воняет. Михаил Иванович, а ты где?

Зверев не отвечал.

— Мишаня! Не будь дураком. У тебя в руках суррогат, ты же знаешь. Неужто продашь своих за эту гниль?

— Это не гниль! — не выдержал Зверев. — Это годы моего труда! Это необласканные мною женщины, спокойные вечера отдыха и веселья, это больше чем жизнь!

— Это большая глупость! — сказал дед Трофим, повернув голову в сторону, чтобы дезориентировать Зверева. Он намеревался отключить племянника и отобрать у него пробирки. Поставив свою жизнь на кон, нельзя оставлять оружие врагу Родины.

Михаил Иванович хранил молчание. Хотя дед Трофим говорил спокойным голосом, Зверев уловил некую угрозу. Михаил Иванович осторожно пятился прочь от голоса деда Трофима. В подземной лаборатории установилась вязкая тишина.

Дед прокрался до места, где только что находился Зверев. Племяш опять вывернулся и затаился.

— Давай заберём эти пробирки с собою! Главное, выберемся отсюда. А там видно будет, — дед заговаривал зубы Звереву, но Михаил Иванович помалкивал. Дед Трофим вынул из кармана монету и бросил её на пол в надежде, что Зверев обнаружит себя.

Монета звякнула о метлахскую плитку, подскочила кверху и озарилась в темноте всеми цветами радуги. Сергей, не раздумывая, влупил автоматной очередью по источнику света. В ушах у него зазвенело. В следующий момент Сергей почувствовал мощный подзатыльник.

— Не трать патроны, студент!

От неожиданного удара Сергей зажмурился. Перед его глазами вспыхнул яркий свет. Ну, дедуля, влепил! Этак недолго и зрения лишиться. Сергей где-то читал, что зрительный центр располагается в затылочной области головного мозга. Из-за этого и бывают искры в глазах после удара по голове сзади. Но никаких искр перед глазами — ровный насыщенный свет. Сергей с опаской открыл глаза — темнота бесследно исчезла! От непривычно яркого освещения с непривычки заслезились глаза. Сергей осмотрелся. Ни деда, ни Зверева в комнате не оказалось. На верстаке стоял штатив с пробирками. Студент слил их содержимое в одну. Закрыл пробкой.

— Тройной удар! — сказал он вслух, засовывая пробирку в карман.

Как будто в ответ на его слова раздалось шипение. Оно нарастало, словно в каменном лабиринте появилась бурная река, поток которой вот-вот снесёт всё на своём пути. В ушах Сергея шумело сильнее и сильнее. Звук становился выше и выше, затем он превратился в визг и громкий писк. Сергей зажал уши и попятился. Нарастающая боль в ушах выдавливала студента из лаборатории. Сделав несколько шагов, он вывалился через разломанную стену из пенопласта.

Сергей развернулся и увидел, что он стоит на узенькой полоске бетона, зависшей над бездонной пропастью. Дыра за его спиной бесшумно закрылась. Сергей ткнул рукой и попал в сплошную бетонную стену.

— Обложили, — прошептал он пересохшим горлом. А снизу было слышно разноголосое шипение, будто миллиарды змей свились в огромные клубки и разом раскрыли ненасытные пасти. Сергей увидел далеко на дне бездны языки синего пламени. Это было похоже на звёздное небо вывернутое наизнанку. «Наверное, таким выглядит ад», — решил Сергей. В этот момент за его спиною что-то задвинулось. Студент развернулся и увидел, что бетон сменился толстым стеклом. Ткнув в него пальцем, Сергей определил примерную толщину, не меньше десяти сантиметров. Непрозрачная подземная витрина пропускала звук. Студент услышал знакомые голоса.

Стоять на узенькой полоске не шире подоконника было трудно, коленки затряслись от перенапряжения. Сергей лёг на правый бок, прильнув к стеклу. Лежать было трудно, так как половина тела зависала над пропастью, но позвать на помощь Сергей не решался.

Потому что внутри всё казалось гораздо худшим.

— Где учёный? — хором выкрикивали чьи-то голоса в абсолютной темноте.

— На что он вам? — спокойно спросил дед Трофим. Голоса разом смолкли. По шорохам можно было догадаться, что незнакомцы ищут деда.

«Дедуля, только не попадайся!» — мысленно молил Сергей, — «без тебя мне не выбраться, даже как Мюнхгаузену!»

— Перестаньте издеваться над стариком! — подал голос Михаил Иванович.

«Молодец! Выйди и отдай свою вонючую формулу! А потом с дедком мы их как-нибудь замочим!» Все надежды на спасение он целиком возлагал на старого чекиста Трофима.

— Отпусти руки, зачем издеваешься над выжившим из ума? — сказал дед Трофим стоящему перед ним увальнем. Тот осклабился и отпустил руки деда.

— Не без юмора старикан! — сказал охранник, сверкнув белыми фиксами. Напарник, продолжая улыбаться, свалился на пол от подсечки старика. Дед Трофим после того, как соскользнул со стула и сбил вытянутой ногой охранника, вскочил на ноги. Он тюкнул фиксатого под основание черепа. Ойкнув, тот свалился кулем на бетонную плиту.

Михаил Иванович стоял, раскрыв рот. Нечто подобное он ожидал от старика, но не столь молниеносно!

Фиксатый лёжа на спине, попытался приподняться на локтях, но тотчас упал и дрыгнул ногами. Михаил Иванович поёжился.

— Если издохнет, нам беды не будет, — сказал дед. — Теперь, Миша, подавай сюда твою бациллу!

Зверев инстинктивно спрятал руки за спину. Дед смотрел ему в глаза. Он стоял в двух шагах от Михаила Ивановича.

— Убьёшь?

— Не глупи, отдай пробирки! — дед Трофим протянул руку. Ему и в голову не приходило убивать единственного родственника.

Михаил Иванович отчётливо разглядел линию жизни деда Трофима. Иссушенная годами ладонь пересекалась двумя чертами от края до края. Да тут не одна сотня лет! Зверев посмотрел на свои ладони. Линия жизни едва достигала уровня безымянного пальца. Он сожмурился и открыл глаза — какая чушь лезет в голову!

— У меня нет никаких пробирок, — сказал Зверев.

— Когда отрубился свет, ты стоял рядом со штативом, так?

В голосе деда Зверев уловил тональность следователя-дознавателя НКВД. Михаила Ивановича пробил озноб. Холодный пот заморозил кожу, в особенности под коленками.

— Племяш, я не сомневаюсь в твоей храбрости и гордости, но это сейчас лишнее, понимаешь?

— Почему ты так уверен, что я твой племяш?

— Потому что ты никогда не имел брата по имени Толик, и родился ты в одной из ячеек ГУЛАГа.

— И поэтому я твой родственник? — зубы Зверева стучали, поэтому голос дрожал. Он ни сколько не боялся деда Трофима, но тело тряслось само собой.

— Твой отец — мой племянник. Вот и всё.

— Выходит, я внучатый?

— Вот потому я и вожусь с тобою как с писаной торбою, как ты говоришь.

В другой обстановке Михаил Иванович обнял бы родного деда, раздавил бы его в объятиях! Но только не сейчас. Дед Трофим, конечно же, не собирался лишать его жизни, но слова его убивали. Родился в лагере, брат ему не родной, а дед слуга народа из карательных органов. Вот так, вся жизнь под колпаком НКВД.

— А где же наш студент? — спросил дед у замершего Зверева.

— Понятия не имею, — развёл руками Михаил Иванович. В следующий миг он оказался в хватке деда Трофима. Не успев ничего сообразить, он был осмотрен профессиональными руками.

— Извини, — сказал дед Трофим, — жизненная привычка, не доверять родной матери. Что поделаешь, школа выживания.

— Я, в самом деле, не успел забрать пробирки.

Дед Трофим, не слушая оправданий, взглядом хищника ощупывал каждый угол, каждую трещинку в бетоне.

— Не понимаю, откуда взялись охранники?

— Отсюда! — дед показал ногой на слегка приподнятую над уровнем пол бетонную плиту. — А вот куда делся студент, ума не приложу.

— А если его, того? — Михаил Иванович провёл ладонью под горлом.

— Ага! Проглотили с одёжей!

— Серёга! Ты куда исчез? — спросил Зверев, озираясь.

Сергей лежал, прижавшись к холодной стене, и не мог вымолвить ни слова. Его челюсти судорожно сомкнулись, словно рот наполнился эпоксидной смолой. Студент мог дышать только верхней половиной носа, шумно и тяжело. Бок онемел от холодной стены, руки окоченели и не двигались. А из глубины шахты, с самого дна нарастали чавкающие звуки.

«Хана мне», — решил он, — «если не сумею дать обнаружить себя». Он различал каждое слово товарищей. Сергей стукнул лбом о стену. Голове стало больно, а звука никакого! Сергей в отчаянии плюнул на стекло. Прижавшись стене, он не почувствовал влаги. Зато в месте плевка образовалась вмятина. Повторив опыт, Сергей убедился, что стенка расплавляется от его слюны. Наверное, это совсем не стекло, а какая-то плотная органическая масса. Но вскоре во рту пересохло, смертельный холод сковал всё тело. Со стороны пропасти начинало припекать. Запахло жжёными спичками. Так в детстве, он развлекался с пацанами, сжигая коробок целиком. Потом долго проветривал кухню, чтобы не разузнали родители.

— Если студент забрал пробирки, то ему уже каюк! — заключил дед Трофим.

— Мне не каюк! — прохрипел, наконец, Сергей в выемку в стене.

— Слыхал? — дед поднял палец. Михаил Иванович присел, но от этого его слух не стал лучше.

— Ничего не слышно.

— Оттуда! — дед Трофим показал рукой на стену, за которой лежал Сергей.

Зверев без слов понял родственника, схватился за край плотного пенопласта и рванул его на себя, с треском оторвав кусок в проломе стены.

— Вот и пацан наш, тёпленький! — обрадовался дед, — правда, не совсем, — сказал дед, щупая горло студента.

— Не он, или мёртвый?

— Просто продрог, бедолага. И кто ж тебя понёс на край стены?

Сергей ничего не ответил. Веки налились приятной тёплой тяжестью, глаза закрылись. Дед сдёрнул с него одежду, принялся растирать кожу. Михаил Иванович присоединился. Вскоре тело туриста стало розоватым, а потом и ярко-красным. Кожа его покрылась пупырышками, как у курёнка. Затем разгладилась, словно задышала. Сергей засопел, как человек, видящий счастливые сны. Дед вынул из внутреннего кармана спортивной курточки Сергея пробирку, заткнутую винной пробкой.

— Было три.

Зверев взял пробирку, осмотрел на свет.

— Он слил всё в одну. Сделал это неаккуратно. — Зверев показал деду равномерную взвесь в пробирке. — При смешивании культура разрушилась.

— И конец твоей формуле.

— Чтобы получить клетки-киллеры, нужно заново посеять их. А из этого, — он опять тряхнул пробиркой, — ничего не сделать.

— Получается, эта дрянь уже ни к чему?

— Именно так, дедушка!

— Не дедушка, а дядя! Я ещё о-го-го! — Дед Трофим потряс плечами.

Михаил Иванович потёр замёрзшие ладони. Странно, после растирания парня кожа должна бы задымиться, а она посинела от холода.

— Одеваем студента и рвём отсюда когти! — сказал дед Трофим.

Михаил Иванович, торопясь, только мешал деду одевать Сергея. Но худо-бедно, студента всё же одели полностью. Едва они нахлобучили шапку, как свет стал в три раза ярче. Михаил Иванович сожмурился и потёр глаза. Дед Трофим, наоборот, раздвинул пальцами веки — он ощутил опасность всем позвоночником.

Волнами шевелился окружающий воздух. Дед прокрался к пролому в стене, где обнаружили продрогшего Сергея. Автомата за перегородкой не было. Похоже, студент обронил его в шахту. У побитых охранников в кобурах лежал разный хлам: пачки презервативов, спички, — такое оружие малопригодно для боя на средней дистанции. Это непосвящённые люди, решил дед Трофим. Зато те, которые подкрадывались к лаборатории, отнюдь, не были чайниками. Звуки их шагов мог бы расслышать только индеец на тропе войны. Дед Трофим слышал. Двое двигались в стороне от возможного сектора обстрела, одновременно, не упуская из виду потенциальную цель. «Скрываться не имеет смысла, нас давно уже вычислили», — решил дед.

— Миша! — громко сказал он. — По наши души движутся профи. Выброси эту пробирку, от греха!

— Дед Трофим! — раздался голос из-за перегородки.

— Алексей Исаевич! — удивился Зверев. — Это ты, что ли, профи?

— Михаил Иванович! Это я! Дед Трофим, он того, любит пошутить. Это же всего-навсего, подземная подстанция на случай войны. Какие тут профи? — Пригожин говорил издалека, оставаясь за обломками перегородки. — Только посмотри на этих увальней, что пытались арестовать вас! Это обычные гражданские диспетчеры, как и ты.

— Только их двое, а меня отправили одного.

Дед поиграл пальцами на губах, предлагая продолжать разговор. Михаил Иванович понял, надо уболтать Пригожина. Зверев продолжил разговор. А дед Трофим по изменениям в голосе, пытался определить, что делает Пригожин: куда движется и что держит в руках.

— Для чего испытывали мои нервы? Могли бы предложить по-человечески. Мол, вспомни последнюю разработку!

— Это не мои штучки! Я всего лишь наёмный работник энергосбыта.

Зверев продолжал молоть чепуху, Пригожин — неохотно оправдываться. Дед Трофим не уловил никаких движений, Пригожин не двигался. Похоже, второй разгадал замысел деда и преспокойно приближается. Дед прижал палец к губам. Михаил Иванович прервал разговор на полуслове.

— Ты уж договаривай, Михаил Иванович. Если по оплате, то ошибаешься, никто тебя не обманывал! — Алексей Исаевич говорил, выделяя некоторые слова совсем не по логическому смыслу. Дед Трофим понял: маскирует передвижения напарника. Он улыбнулся, слушая бестолковую речь экс-контрразведчика. Измельчали людишки, измельчали! По каждому акценту в речи Пригожина дед Трофим буквально читал передвижения невидимого противника, которому он отдавал должное. Так действовать может человек хорошей школы: ещё военной, или тотчас после неё. То есть, такой же старик! Пригожин для схватки не годился, даже в роли статиста. Дед Трофим решил, что при удачном раскладе у него есть все шансы на победу.

Слон был в лучшем положении, потому что знал деда Трофима. Невозможно забыть своего легендарного учителя. Единственного из преподавателей его называли дедом Трофимом, в глаза и за глаза. Его сухопарая фигура, острые глаза и стальной голос внушали курсантам тайное почтение и вызывали открытое уважение. Слон понимал, что дед Трофим давно просчитал все его передвижения. Как бы ни заливался Пригожин, всё же трели соловья хороши лишь для влюблённых. Разведчику полезнее уметь слушать вопящий лягушатник.

Когда включился общий генератор энергии, Слон снизил подачу тока в лабораторию. Теперь, включив на полную мощность, он убедился, что дед не растерялся. Стало быть, навыков не утратил. Хотя автомат они уже потеряли, в руках деда Трофима обычная булавочка может оказаться страшнее стилета. Стоя за перегородкой, Слон физически ощущал, как напрягся дед Трофим. Разумеется, учитель выбрал удачную позицию, не дающую нападающему никаких шансов.

— Заткнись! — Слон прервал монологи Пригожина. — Дед Трофим, я пришёл с миром!

— Слон, — сказал дед без тени удивления, — зачем Пригожина приволок?

— Расслабьтесь, дед Трофим. Мы прибыли выручить тебя и твоих спутников.

— Ищешь формулу, Слон Григорьевич?

— Ищу.

— Заходи, поболтаем!

Слон молча соображал. Какой сюрприз приготовлен старым смершевцем?

— Хочешь лишних ушей? — спросил дед Трофим тем голосом, каким опрашивал курсанта к концу экзамена, когда уже определялся с оценкой. И эта оценка, помнил Слон, была отличной.

— Я иду, — сообщил он.

— Не нужно поднимать руки кверху, — посоветовал дед, не видя Слона.

Слон хмыкнул, опустил руки, но предусмотрительно раскрыл ладони кпереди, держа их подальше от карманов. Он согнул ноги в коленях и, не опуская головы, вошёл в пролом.

Пригожин остановился в двух шагах от входа в лабораторию, отсюда открывался хороший обзор. Слон Григорьевич ему не дал никакого знака, поэтому Алексей Исаевич расслабился. Он ослабил одну ногу, приняв положение «вольно».

Михаил Иванович стоял возле лабораторного стола в нескольких шагах от деда Трофима. Он колебался, прийти на помощь деду или встретить достойную смерть на месте. Цель жизни была достигнута и уничтожена. Михаил Иванович уже ничего не боялся. Хотелось лишь подороже отдать свою жизнь.

Слон продолжал плавное движение, не спуская глаз с деда Трофима.

— Стой! — сказал дед. — Говори!

— Дед Трофим, зачем тебе формула?

— Твои предложения?

— Торговаться с учителем? Ни за что! Согласен на любую цену!

Стоя напротив друг друга, они разговаривали на древне-кельтском наречии. Так что, даже читающий по губам смог бы различить лишь отрывочные звуки.

— А не кажется ли тебе, что эта формула обычная туфта?

— Не кажется. Слишком много людей задействовано, — Слон кивнул назад через приподнятое плечо. Дед Трофим понял, кроме собственных врагов добавились ещё и заморские. Чего и следовало ожидать.

— Формула уже уничтожена.

— Тогда… — Слон пожал плечами.

— Остаётся зачистить концы, — продолжил дед Трофим.

— Теперь никто из нас не имеет ценности.

— Получается, мы союзники?

— Да, — Слон протянул руку. Увидев, что дед Трофим не спешит пожимать её, сказал: — ладно, ни к чему эти церемонии. Выведу вас отсюда. На свежем воздухе сообразим.

— На троих? — спросил дед по-русски.

— На пятерых! — улыбнулся Слон. Он понял, напряжение растаяло. Дальнейшее — дело техники. Вскоре сам дед Трофим подарит формулу, в каком бы агрегатном состоянии она не находилась. Слон больше склонялся к мысли, что это таблетка. Маленькая такая, кругленькая в золотистой оболочке.

— Ты отдал приказ убрать туристов? — дед Трофим снова перешёл на абракадабру.

— Не вижу смысла.

Не отрываясь, дед посмотрел в глаза ученику. Он понял, Слон не врёт. Но это ещё больше усложнило дело.

— Уходить надо!

— Так пойдём!

— Пригожин! — окликнул дед, стоящего за спиной Алексея Исаевича. Пригожин понял, что этот полудурошный дед на самом деле начальник самого Слона! С каким почтением Слон Григорьевич относится к нему.

— Я! — ответил Пригожин по-уставному. Язык его снова начал заплетаться. Всплеск адреналина, вытеснивший хмель, закончил своё действие. Вновь пьяненький Пригожин ощущал себя своим среди своих. Слон и даже дед Трофим не внушали ему брезгливого ужаса, который он испытывал от одного упоминания о генерале Быкове или его помощничке Петрушке. Больше команд не последовало, Пригожин понял и подошёл к деду Трофиму.

— Чтобы выглядеть элегантно, это необходимо, — сказал Слон, принимая из рук Пригожина пару наручников.

Дед Трофим кивнул племяннику. Зверев протянул согласно обе руки. В этот момент очнулся студент. Увидев, что деда уже сковали, а Михаилу Ивановичу надевают браслеты, Сергей сообразил — пришёл конец их путешествию. Закончат они совсем не как барон Мюнхгаузен, но как Емелька Пугачёв. Умереть проще, чем испытывать пытки. Тем более, когда не знаешь, в чём нужно сознаваться. А времени на раздумье у него, как у дождевого червя под нависающим цилиндром движущегося асфальтного катка. Вглубь земли невозможно, но есть надежда зацепиться за колесо и подняться с ним. А там, будь что будет. Сумбурный шквал мыслей в течение доли секунды едва не отключил сознание Сергея. Собрав все силы, студент резво вскочил на ноги, схватил пробирку и выдернул пробку.

Ни один из профессиональных разведчиков не успел и ойкнуть, как горе-студент влил себе в глотку коричневатый бульон с культурой прокариотов-убийц.

Алексей Исаевич смотрел за происходящим глазами праздного созерцателя. Счастливая улыбка миротворца не сходила с его лица. Пригожин сложил руки на груди и с чёткой философичностью, свойственной пьяному интеллектуалу, наблюдал за реакцией экс-чекистов.

Пацан, едва сглотнув этой гадости, упал, захлопнув глаза. Похоже, это и была формула. Учёный с пристёгнутыми на одну руку наручниками кинулся к парню. Но профессионалы его опередили. Первым возле студента оказался Слон. Что ж, определил Пригожин, молодость победила опыт. Хотя, у Слона-то, опыта поболе будет. Что мог видеть дедок, кроме выдуманных врагов народа? Тем более, руки старика скованы. Учёный, как водится, добрался до студента последним. Хотя расстояние преодолел в два прыжка. М-да, физподготовочка страдает, Михаил Иванович! Пригожин улыбнулся ещё шире. Он вытянул шею. Что же они там делают?

На шее студента оказалась растопыренная сморщенная ладонь Слона поверх скукоженной от старости руки деда Трофима. Они переглянулись и поняли, что ощущают пульс друг друга.

Михаил Иванович поднял пробирку с пола. Остался осадок бульона цвета мясных помоев. Зверев не удивился, что Сергей сразу отключился. Подготовленные прокариоты широкого спектра действия в первую очередь должны нарушать функции жизненно-важных центров. В частности, дыхательного и сосудодвигательного. Михаил Иванович в этот момент увидел себя со стороны. Стоит человек с учёной степенью по медицине и, вместо того чтобы оказывать помощь умирающему, в первую очередь хватает свою драгоценную пробирку. Выходит, жизнь человека ничто в сравнении с этой проклятой формулой?! Но Зверев тут же понял, почему он поступил именно так.

Теперь его заставят реанимировать эту гадость по продуктам её жизнедеятельности. Молодец пацан. Правильно сообразил!

Пригожин почти прочёл мысли Михаила Ивановича, а когда увидел, как Зверев сунул пробирку в рот и даже стукнул по донышку, похвалил себя за сохранность ясного мышления.

Вопреки ожиданиям, Михаил Иванович не отключился сразу. Он размахнулся от плеча и швырнул пробирку в пролом, откуда извлекли полузамёрзшего Сергея.

— Зачем?! — выкрикнул дед. Его глаза сверкнули и тотчас погасли.

— Что они выпили? — спросил Слон, предвидев ответ.

— Мою волю.

Слон разомкнул наручники. Дед Трофим понял, спектакль с его спасением отменяется. Старик стоял перед бывшим учеником и смотрел куда-то за его плечо. Ученик, немногим младше учителя, не подался на трюк. Слон безучастно разглядывал набухшие вены на руках старика, образовывающие неправильную сетку.

Глядя на двух динозавров контрразведки, по-прежнему улыбался пьяненький Пригожин. Он лишь развёл руками, когда Михаил Иванович, стоя спиной к стене, сполз по ней и шлёпнулся набок.

— И этот готов, — сказал Слон, не шелохнувшись. Ему всё было ясно. Чтобы не досталась формула врагам, оба чудика пожертвовали жизнями.

Дед Трофим, глядя на мёртвого единственного родственника, совсем сник. Тело его окостенело. Напрягся каждый мускул, каждый волосок мышечной ткани, и это напряжение было запредельным. Положение тела деда Трофима на глазах стало каким-то неестественно скованным. Сейчас старика можно было брать голыми руками, с ним справился бы и младенец. Такая мысль пришла в головы одновременно всем троим. И решение было принято одинаковое.

Первым в пролом бутафорской стены выбросили студента, затем обмякшее тело Зверева.

— Сам прыгнешь? — сочувственно спросил Слон у старика. Дед Трофим молчал. Судорогой свело и скулы.

Тогда они ухватили деда за руки за ноги и швырнули вслед за мёртвыми товарищами.

Пригожин отметил, что после выброшенных тел ни разу не раздалось звука падения. Либо пропасть настолько глубока, либо он прозевал шлепки наземь.

— Уходим, — сказал Слон и двинулся в тёмный коридор. Пригожин старался не отставать. Через каких-то десять-двадцать метров ровные бетонные плиты преобразовались в ступени: высокие и частые. Пригожину приходилось становиться коленом на ступень, а потом вползать на неё. Он взмок, пытаясь угнаться за Слоном.

Не смотря на титанические усилия, похмельный организм Пригожина не справился с поставленной задачей. Вскоре Слон исчез из поля зрения.

— Слон Григорьевич! — проскулил Пригожин. Тихо, по-шпионски. Слон не откликнулся. Тогда Алексей Исаевич крикнул громче. Никто ему не отвечал. Наконец, отчаявшийся Пригожин завопил во весь голос.

— Слон Григорьевич! Ты где? Куда же мне?

Слон, конечно же, слышал крики, но ухом не повёл. Его ожидала очередная ниша-ловушка, проникнув в которую, он гарантировал себе выход в тайгу.

Когда шершавые ступени упёрлись в сплошную бетонную преграду, Пригожин выбился из сил и уселся на пол. Он разозлился на себя. Кричать не следовало! Этим он подписал себе приговор. Ну, какой же идиот выдаёт имя-отчество своего ведущего?

Пригожина пробил озноб, стало до того муторно на душе и в теле, что он не придумал ничего лучшего, как с размаху удариться головой о стену. В глазах Пригожина вспыхнула молния, затем разом потемнело. Алексей Исаевич потерял равновесие и опрокинулся назад. Ударившись затылком о каменную ступень, он разом испустил дух.

— Земля тебе пухом, Алексей Исаевич! — сказал Слон, стоя на вертолётной площадке. Он заранее прощался с Пригожиным, будучи уверен, что тот протянет хотя бы суток трое.