Кровь дракона

Глава 21

— Говори, что с Потапом стало, — рычал кожевенник. — Ты у него вещи, значит, отобрал, а самого куда дел, мерзавец?

Данила быстренько-быстренько отошел подальше, и очень радовался при этом, что их разделяет прочная деревянная стойка. Не таким был Петр легким, чтобы запросто ее перескочить.

— Ничего я не отбирал, — пискнул трактирщик, и усы его подпрыгнули, словно пытались завязаться в бантик под носом. — Друг твой, Потап, и правда заходил. Только запамятовал я совсем. Дел, знаешь, очень много, вот и замотался я. Одежду же он мне сам отдал, в счет долга. Я же не разбойник какой, чтобы у людей последнее отбирать.

— Поискал бы друга своего за дверью, — заметил Хорс. — В сугробе. Судя по всему, твой приятель пропил все деньги. Потом и одежду. После этого ему была только одна дорога — вон, за порог.

Ничего не сказал Петр. Только посмотрел на Данилу таким тяжелым взглядом, что усы у того отвисли, и едва не полностью отвалились. Не мог понять честный кожевенник, как рука у кабатчика поднялась на такое злодейство. Но в то же время знал, что хозяин трактира вполне на такое способен.

Странный боярин уже стоял в дверях, приглашая его следовать за собой. Кожевенник поспешил — хоть и много у него было слов, которые хотелось Даниле высказать, да и врезать тому пару раз следовало — но не сейчас, пока Потап несчастный в сугробе промерзал до костей.

Петр поспешил вслед за новым знакомцем. На улице и впрямь было холодно, даром что март стоял. Скорпион остановился у порога, и кожевенник натолкнулся на него, чуть с ног не сбив. Еще пару часов назад покатился бы Хорс, словно сбитая шаром кегля. Но сила дракона и впрямь оказалась нешуточной — Петра затормозило, и в первый момент кожевенник даже не мог понять, что произошло.

Его новый приятель оступил немного назад, сделал вид, что размахивается, затем проследил за полетом воображаемого тела. Сразу поспешил туда. Петр не отставал, хотя и не мог взять в толк, с чего странный боярин стал вдруг помогать ему. Да и приглядевшись, стал примечать кожевенник, что не похож незнакомец на князя. И глаза у него были странные — не такие совсем, как у корочунов, но тож и не человеческие.

Потап лежал не у входа в кабак, а сбоку. Свет на него не попадал, и видно его с улицы не было. К тому ж пороша с вечера началась, она и совсем замела Петровского приятеля.

Кожевенник подбежал к другу, поднял его рывком, так что снег во все стороны полетел. Немного попало и на лицо Хорса, что заставило того недовольно скривиться.

«Вот так и помогай людям», — подумал он.

Скорпион сам не смог бы ответить, стал ли бы помогать Петру затаскивать Потапа в дом. Пьяниц Хорс не выносил еще с детства.

Однако кожевенник разрешил все его сомнения. Гнев Удесятерил силы мастерового, и он втащил Потапа в кабак так легко, словно нес игрушку тряпичную.

Оксана стояла на пороге. Когда Петр проходил мимо нее, она посторонилась, но Скорпиона перехватила.

— С чего это ты вдруг стал смердам помогать? — спросила она. — Мне казалось, что мы договорились. Я ведь могу и рассердиться.

Хорс попытался пройти мимо нее, но девушка властно забродила ему дорогу.

— Знаешь, что самое приятное в силе дракона? — спросила она. — Я могу переломать тебе все косточки, а на завтра они срастутся снова. Хочешь попробуем, жеребчик? Или расскажешь, куда от меня сбежал в лесу?

Скорпион бросил взгляд через ее плечо, на Петра. Кожевенник подтащил Потапа к печи, и теперь раздевал его, отбрасывая прочь мокрую, пропитанную растаявшим снегом одежу.

— Рубаху сухую принеси, жабий сын, — зарычал Петр на трактирщика. — Да штаны.

Стягивая с друга холодную одежду, он другой рукой старался растереть тело Потапа, чтобы разогреть его. Поняв, что его помощь здесь пока что не требуется, Скорпион вновь обратил внимание на нимфу.

— Сломать тебе руки или ноги? — мягко осведомилась она. — Я имею в виду — сначала.

Скорпион смерил взглядом ее роскошную фигуру, задержался на ледяных глазах. Отчего-то ему казалось, что нимфу привело в бешенство не то, что он принялся помогать Петру.

Она ведет себя словно девчонка, которую парень пригласил на свидание, а потом встретил в баре приятелей и надолго с ними затрепался, подумал Скорпион. Да ты, сестричка меня ревнуешь. Он, разумеется, не испытывал иллюзий относительно того, насколько глубоки чувства нимфы к нему, однако был доволен такой реакцией.

Постепенно Хорс вновь становился хозяином положения, и это ему нравилось.

— Как тебе милая старушка? — спросил он, вновь занимая место у печки.

— Старая перечница, — зло бросила Оксана. — Заставила меня плутать черти-где. Я всю рубашку изорвала — а знаешь, как сложно найти такие?

Она остановилась и с подозрением уставилась на Хорса.

— Откуда ты знаешь, что я была у травницы?

Скорпион усмехнулся.

— Все-таки это твой лес. Ты прекрасно знала, куда я делся, только хотела проверить, скажу ли я тебе правду.

Лицо нимфы вспыхнуло от ненависти. Так она казалась еще более прекрасной.

— Надо было убить того духа, что живет в источнике, — сказала она. — Магической силы в нем кот наплакал, поэтому я его пощадила сперва. Но это еще можно исправить. Да и старушка тоже на свете зажилась.

— Значит, тропы лесные тебе не подчиняются? — спросил Хорс.

— Нет, — задумчиво ответила девушка. — Сначала я выбью тебе все зубы.

Скорпион порадовался, что в эту эпоху еще не были изобретены щипцы для дантистов. Или он ошибался? Следовало проверить это как можно быстрее.

— Сейчас ты расскажешь мне, о чем говорил со старушкой, — распорядилась Оксана.

Ее совершенно не волновало, что окружающие слышат ее слова. Смерды для нее просто не существовали.

— И помни, что я тоже с ней перемолвилась парой слов. Если солжешь — начну ломать тебе пальцы.

Хорс кивнул.

Это была старая игра, которую он знал в совершенстве. Следовало сказать не больше, чем собеседнику уже известно. Причем так, чтобы нимфе казалось — она получила крайне важные сведения.

Скорпион чувствовал, что в искусстве хитрости и лжи девица не сильна, и ему даже совестно было, что ее так легко обвести вокруг пальца.

— Старушка рассказала мне о твоих делах с Даждьбогом и Велигором. Еще посоветовала тот амулет найти, который в болоте прошляпила.

Нимфа посмотрела на него с подозрением, какое можно увидеть на лице ребенка, который чувствует обман, но не может схватить лгуна за руку. Что еще?

— Велела не сердить тебя. Сказала найти к тебе подход. Еще говорила, чтобы я на амулет времени не терял, а послал за ним кожевенника Петра.

Оксана кивнула.

— Ладно, — сказала она. — Ты прошел испытание. Старушка меня боится и хочет задобрить. А в то же время надеется и союзника против меня найти. В твоем лице. Но ты же не предашь свою Оксану, правда?

Она наступила ему на ногу носком сапожка и с силой провернула.

— Никогда, — ответил Скорпион.

Петр стоял перед Хорсом, словно скала. Ладони за спину заложил, чтобы незнакомцу не вздумалось с ним за руку поздороваться. Не знал Петр, кто перед ним, не доверял ему, и руки странному незнакомцу пожимать не хотел.

— Должен я тебя поблагодарить, — сказал он.

Взгляд его упал на Потапа, который сидел у печки. В сухой одежде, отогревшийся у тепла, тот теперь мирно похрапывал.

— А теперь отвечай, кто ты, и почему помог мне?

— Меня зовут Хорс, — отвечал Скорпион. — Имя довольно странное, но не я его для себя придумал. Так что не будем на нем останавливаться. Знаешь ли ты паренька, подмастерье, по имени Спиридон?

— Как не знать, — отвечал Петр, еще более недоверчиво и настороженно. — В моей мастерской работает, в моем доме живет. А почему спрашиваешь?

«Видно, он для тебя, как сын», — хотел сказать Скорпион, но вовремя спохватился.

— Он рассказал тебе, как ходил в лес, к старой травнице? Как просил помощи у лесных духов против твоих врагов-бояр?

Кожевенник нахмурился.

Ишь чего выдумать — ходить одному, в чащу леса, где нечисть свои бесовские пляски устраивает. Но понимал Петр, что такой поступок был вполне в духе Спирьки, особенно, после того, что произошло в их семье.

Да и сам он хорош — на мельницу к упырю ходил, мог ведь погибнуть ни за что, ни про что. Только чудом спасся. Так что сердиться на паренька стоило, но и на себя первого тоже.

— Спиридон ничего мне про это не сказывал, — отвечал Петр.

— Это легко объяснить, — согласился Хорс. — Ничем ему духи не помогли. Существа они слабые, на голову особенно. Правого сапога от левого не отличат, на головах ведра носят, вместо шапок — не потому, что им так удобно, а едино по глупости своей.

Оксана, стоявшая за его спиной, постепенно наливалась бешенством — поскольку сама входила в число тех, кого Скорпион так красочно описывал.

— Стало старушке совестно, что духи так ее подвели. Поэтому послала она меня. Помощи от меня особой не жди, но совет я тебе дам. Хочешь Воротынского победить — забери у него амулет, в виде отрубленной головы. Держит его боярин где-то в своих хоромах. Особо не прячет, так что найдешь легко.

Он помолчал, и добавил, сам не зная, зачем.

— И постарайся, чтобы там тебя не убили, Петр.

Сложно понять, отчего, но кожевенник Скорпиону понравился — хотя ответного чувства явно не возникло.

— Вот тебе меч зачарованный, — продолжал он, отстегивая от пояса ножны. — Не знаю, поможет ли. Но все равно, постарайся в бой не вступать. Как найдешь талисман — передай мне.

— Минутку.

Оксана встала меж ними, перехватив руку Хорса с мечом. Сжала так, что у него пальцы побелели.

— Клинок этот тебе ни к чему, смерд. Он только против драконов годится. Ни корочуна, ни лешего им не убить.

«Значит, и тебе тоже он не страшен», — подумал Хорс. — «Молодец, сестричка. Если бы ты дала мне оружие, которым я смог бы тебя погубить, — сильно упала бы в моих глазах».

Петр протянул было руку, чтобы меч взять, но нимфа уже вернула оружие на пояс Хорса. Сделала она это быстро и деловито. То, как девица штаны мужские трогает, да так запросто, словно коня седлает, резануло по глазам Петра, показалось нелепым.

«Сразу видно, что нелюди», — подумал он. — «Но мне-то жаловаться грех. Сам у Святой Богородицы помощи просил, против бояр бесовских. Так что нечего носом воротить, когда получил ее. Хотя и странная эта пара. Не иначе, выйдут отсюда — воронами обернутся и улетят».

Скорпион мыслей чужих читать не умел, но на открытом лице Петра все и так написано было.

— Значит, так, — деловито произнесла Оксана, словно и кожевенник вдруг превратился в ее слугу, раба или даже вещь бессловесную. — Сними-ка крест с шеи, смерд.

В жар Петра бросило. Как можно? Такое святотатство. Крест серебряный ему подарила жена его, Аграфена. Не расставался он с ним ни днем, ни ночью, даже баню принимал с ним. Никогда не снимать креста — это же первое, что надо помнить христианину.

Оксана протянула руку, словно собиралась сорвать с его шеи символ святой. Тут же лицо ее исказилось от бешенства, пальцы скрючились, шею свело судорогой.

Скорпион вспомнил, что сорвать крест можно лишь с того, кто сам давно в Бога верить перестал. «А я ведь и не ношу креста», — внезапно подумал он. — «Нехорошо. Выделяюсь из толпы. Надо будет исправить».

Подумав об этом, еще раз поздравил себя с тем, что голова его вновь четко и ясно работает, несмотря на странные чувства, которые вызывала у него Оксана.

— Сними крест, — процедила девушка. — Или отсеку твою башку пустую, и он сам спадет.

— Это дух лесной, — пояснил Скорпион. — Ты, небось, сам уже догадался, что не простая перед тобой девушка стоит. Но помочь она тебе не сможет, пока на тебе крест. В глазах церкви Христовой сила она нечистая.

Он развел руками.

— Так что решай, кожевенник. Хочешь Воротынского одолеть — прими дар от нимфы. Но для этого крест придется снять.

Ничего не ответил Петр. Только кратко покачал головой.

— А, черт с тобой, — пробормотал Хорс.

Он протянул руку и резко сорвал крест с кожевенника. Скорпион еще не успел настолько преобразиться в не-человека, чтобы древние законы на него действовали. Для него речь шла не о символе веры великой, а о куске серебра, и то не чистой пробы, за который и денег-то путных не дадут.

Петр отшатнулся, и хотел было размахнуться, чтобы ударить обидчика. Нимфа коротко рассмеялась и щелкнула пальцами. Кожевенник застыл, не в силах пошевелиться.

— Теперь с ним можно делать все, что угодно, — заметила нимфа. — А ты, оказывается, мне еще больше можешь пригодиться, чем я думала. Если сорвать с человека крест — его хоть на части заживо поруби, он не пикнет.

Она обошла Петра кругом, наслаждаясь его полной беспомощностью.

Люди вокруг притихли. Вернее, почти и не осталось людей. Те, кто еще мозги свои не пропил, давно скрылись, как только речь о боярах да о нечистой силе зашла. Остался только Данила, кабатчик, который боялся трактир свой бесам оставить — жадность в нем так велика была, что страх пересилила. Потап мирно дремал на лавке, да пара пьяниц, что не соображали ничего, сидела в дальнем углу.

— Ладно, — с некоторым разочарованием сказала нимфа. — Стоило бы тебя поучить манерам. Быстро бы у меня привык, смерд, каждый приказ нимфы исполнять. Но времени нет на это. Теперь смотри.

Она прикоснулась тонкими пальцами к его лбу, и начертала рунический символ.

— Это защитит тебя от Воротынского и слуг его. Неуязвимым не сделает, непобедимым тоже. Прости, такое только в сказках бывает. Но проникнуть в хоромы боярские тебе станет проще, да и победить злодея, если застанет тебя вдруг, тоже. Верни ему крест, Хорс.

Скорпион покачал головой.

— Не будь дурочкой, — негромко произнес он. — Ты можешь стереть ему память?

— Могу, конечно, — ответила нимфа. — А зачем? От моего поцелуя у тебя мозги сварились? Кой нам с него толк, если он про амулет забудет.

— Я говорю не о талисмане. Пусть не помнит, как я крест с него снял, а ты ему башку щупала. Он же православный — небось, сразу же в церковь побежит, грех замаливать. Твое благословение и спадет.

— Ты прав, — согласилась девушка. — Напомни тебе за это врезать.

«Нет, дело не в нимфе», — подумал Скорпион. — «Старушка, на что божий одуванчик, и то осерчала, когда я умней ее оказался. Или все женщины такие, или все люди. А вместе с ними и нелюди», — добавил он после некоторого раздумья.

Петр встряхнул головой, словно после тяжелого, нездорового сна пробудившися. Крест по-прежнему на его шее сверкал.

Оксана взяла его за подбородок и подняла ему голову.

— И запомни, — сказала она. — Амулет до поры до времени у себя держи. Никому не отдавай, никому не показывай. Он тебе великую службу сослужит в тяжелый час.

С этими словами девушка развернулась, и вышла прочь.