Кровавый Прилив

1 Кровавый след

Он действительно сумел выжить целую неделю после побега или ему это только кажется? Сколько прошло времени? Ход дней для него исказился и смешался. Ему даже точно не было известно, сколько именно он находился в рабстве. Два года? Три? Может, даже пять?

До него долетали только слухи, пересказанные теми, кто лучше понимал зверский язык хозяев. Вести были отрывочны и противоречивы, но и из них можно было понять, что в мире происходят гигантские изменения. Вот что было известно: весь Ансалон в огне войны, загадочная личность, называющая себя Мина, собирает под свои знамёна армию от имени какого-то неизвестного Бога. Соламнийские Рыцари вынуждены отступать, отступать и снова отступать. Известные города, такие как Оплот или Утеха, готовятся отражать нападение или уже захвачены. Некоторые из Повелителей Драконов исчезли или пропали без вести. На его собственной родине, что раскинулась на множестве островов к востоку от Ансалона, узурпатор, который отправил его и многих других в этот кошмар, продолжает создавать легион за легионом, готовясь к вторжению на материк.

И всё же все известия с воли имели для него лишь второстепенное значение. Он работал вместе с другими рабами, каждый миг грезя только о побеге, и любой день мог стать последним.

Неожиданно один из охранников повернулся к нему спиной, и внезапное наитие заставило его взмахнуть тяжёлой лопатой и размозжить тому череп. Лихорадочно освободившись от кандалов, он кинулся бежать, с каждым шагом все дальше углубляясь в пустынную и дикую местность, что окружала лагерь.

Целых семь дней ему удавалось скрываться от многочисленных отрядов охотников. Три раза его едва не схватили, но он выучился прятаться в грязи и камнях, обманывая людоедов. Охотников прибавлялось, они шныряли во всех направлениях…

Теперь они снова были рядом. Прошлой ночью он едва успел уйти — факелы мелькали во тьме в опасной близости от него, среди скал их можно было принять за огромных светляков. Людоеды упорно обыскивали каждый камень и нору, не прекращая поисков. Местные скалы и трещины были предательски ненадёжны даже при дневном свете, поэтому, поняв, что ничего не добьются, людоеды возвратились утром.

Он насчитал больше двадцати преследователей, разбившихся на группы по двое и трое, все высокие, хриплоголосые, покрытые густой шерстью и блохами. Все они были одеты только в грязные, изношенные килты из козлиной кожи, большинство вооружены толстыми Сучковатыми дубинами, отполированными частым использованием. У немногих в руках извивались толстые плети со стальными наконечниками, которыми людоеды легко управлялись с огромными, величиной почти с коня, ящерицами — мередрейками. Сейчас ящерицы служили людоедам ищейками, пробуя воздух длинными языками и принюхиваясь к земле в поисках следа.

Все ради одного минотавра. Все ради Фароса.

Фарос присел около осыпающегося склона холма и, тяжело дыша, оценил скорость продвижения преследователей. Ни одна из поисковых групп пока не смогла напасть на его след в эти предутренние часы. Возвращаться в недавно найденную безопасную пещеру нельзя — если мередрейки почуют его запах, спасения не будет. За долгое время, что он был гостем в этих землях, Фарос выучился кое-каким способам сбивать коричнево-зелёных рептилий с толку.

Уверенный, что удача не покинет его, минотавр начал спускаться дальше, не переставая удивляться упорству и настойчивости людоедов. Хотя он догадывался, что в монотонной жизни лагерной охраны охота на него — единственное развлечение. Время от времени их начальник Сахд сам разрешал устроить побег одному из рабов, чтобы развлечь себя и своих подчинённых.

«Вот, наверное, он сейчас лютует, видя, сколько времени охотники остаются ни с чем, — с горечью думал Фарос. — Особенно если работы в карьере останавливаются! Интересно, сколько голов Сахд уже проломил? А сколько несчастных он забивает каждый день просто так, для удовольствия?»

Думая о бывшем хозяине, Фарос внезапно услышал его хриплое рычание рядом с собой — от этого звука у любого раба тряслись колени и холодела спина. Обычно после такого рыка кто-то умирал в жутких мучениях.

Выглянув из-за скалы, Фарос разглядел фигуру начальника внизу, на безопасном расстоянии. Сжимая в мясистой руке кнут, он распекал кого-то из подчинённых, и на какой-то страшный миг их взгляды встретились. Фарос, дрожа, отпрянул, но никто не заметил его в укрытии. Хозяин рудного карьера и так часто преследовал минотавра в кошмарах. Клочковатый коричневый мех Фароса пересекали многочисленные рубцы и шрамы; они были везде — на руках, ногах, спине и боках, фактически на каждой части его тела. И многие были оставлены именно девятихвостым кнутом Сахда. Плоское лицо людоеда искажалось гримасой удовольствия, когда он имел повод наказать Фароса или любого другого раба— Сахд очень любил свою работу, в сравнение с ним не шли даже стражи Вайрокса.

Вайрокс. Фарос посмотрел вверх, на густые чёрные тучи, заполонившие небо, — эта северная область Керна была покрыта вулканами. Лагерь Сахда — единственное географическое название, известное Фаросу, — лежал в долине между двумя чёрными пиками, созданной когда-то мощнейшим землетрясением. Эта пустынная местность заставляла минотавра едва ли не затосковать по Вайроксу, в котором он раньше работал вместе с другими рабами, прежде чем очутиться здесь. Там были те, кто остался верен прежнему императору и его собственному дяде Чоту. Теперь они должны были удовлетворять растущие запросы узурпатора Хотака. И всё же, несмотря на ужасные условия, Вайрокс находился на территории империи минотавров, где каждый заключённый мог мечтать обрести свободу и вернуться к родным и близким.

Здесь же… целый океан отделяет их от милых берегов… в государстве людоедов надежды нет…

Фарос смотрел, как надсмотрщик упал на колени перед Сахдом, что-то жалко хрюкая в своё оправдание. Сахд громко взревел и показал кнутом на запад, двинувшись в том направлении вместе с охраной. Взволнованный Фарос тоже покинул свой наблюдательный пост. Алмазной твёрдости камни больно жалили ноги — сандалии, которые он носил ещё в Вайроксе, давно стёрлись, а людоедам не было дела до нужд рабов. Ожидалось, что минотавр должен умереть раньше, чем износится его одежда, а потом привезут новых рабов на смену.

Мысли о возможной поимке подстёгивали Фароса, он знал, что обратно в лагерь его не потащат — будут долго пытать, а потом мучительно казнят на месте. Лучше умереть, чем снова встать под кнут людоеда.

Всё это время минотавр существовал на том, что мог добыть в этой скудной области. Он ловил и ел украшенных спинным гребнем крошечных кузенов мередрейков, но они были сухи и оставляли во рту привкус золы. Колючие зелёные растения, что росли в тени около влажных скал, были лучше, но их было мало. На родине минотавр знал бы, как выжить, а здесь он чувствовал себя необразованным чужаком, но всё же сумел припрятать в пещере небольшой запас еды. Ансалон оказался очень негостеприимным для него. Главным образом Фарос скрывался между камней, стараясь, чтобы его не заметили, не имея никаких надежд, кроме как продержаться до заката и дикой жажды мести. Ему казалось, что главное — это убежать, и вот теперь минотавр был в растерянности.

Достигнув подножия холма, Фарос обогнул его к западу, постоянно напряжённо вслушиваясь в окружающие звуки, чёрные глаза насторожённо смотрели из-под низких выпуклых надбровий. Как только минотавр ощущал себя в безопасности, он опрометью кидался к следующему укрытию.

Рога затрубили на востоке, и Фарос мрачно хмыкнул — охотники вновь пошли по ложному следу. Едва он наметил себе следующее убежище, как лёгкое движение камней наверху привлекло его внимание. Минотавр быстро кинулся в ближайшую расщелину, затаив дыхание, выглянул и увидел двух людоедов, идущих с севера, — они явно отделились от основной партии. Один из людоедов с трудом сдерживал на поводе бьющегося мередрейка, который громко шипел и плевался. С высоты холма охотники обозревали местность, хотя Фароса они пока не замечали. Он проследил за их взглядами, но вокруг расстилались лишь пустынные сухие холмы.

Внезапно из-за огромной скалы показалась отчаянно бегущая фигура другого минотавра, за ним волочилась недавно разорванная цепь, поднимая небольшое облако пыли, с ручных кандалов свисали куски покороче. Все лицо раба было в багровых шрамах. Мгновение спустя показался и второй беглец, тяжело прихрамывающий на левую ногу и со сломанным рогом.

С такого расстояния Фарос не смог опознать их, а выше него людоеды торопливо заорали что-то на своём лающем языке. Один из них вытащил гнутый рог и что было сил затрубил в него. Долгое эхо заметалось меж скал.

Фарос тихо выругался. Значит, такая активность охотников была вызвана именно этой парочкой, выбравшей для бегства тот же маршрут, что и он. Зачем им нужно на запад, ведь родина и побережье находится на востоке! Может, хотели сделать круг по горам и выйти к Кровавому морю? Они прекрасно знали, что из этой области никто не возвращался живым, а теперь точно угодили в ловушку.

Мало того, Фарос тоже очутился на краю гибели. Он замер, не смея пошевелиться. Пусть они бегут дальше, а людоеды их преследуют. Всё, что ему следует сделать, это подождать окончания игры. Надо пересидеть какой-то срок в пещере, и всё будет в порядке.

Пока такие мысли проносились в голове Фароса, первый минотавр внезапно остановился и, повернувшись, прокричал что-то своему спутнику. Тот сразу начал оглядываться, а затем замер и посмотрел на приятеля. Потом он сделал странную вещь: развернулся и заковылял обратно по направлению к лагерю рабов. Первый невозмутимо пожал плечами и двинулся следом. Казалось, им нет никакого дела до преследователей, скорее всего они шли наобум.

Фарос не понимал, что произошло, но ему и не было до этого дела. Он хотел только одного — чтобы все они подальше убрались от его убежища. Взглянув вверх, минотавр увидел, что оба людоеда исчезли. Тогда он осторожно двинулся по извилистой тропинке и подобрался ко входу в свою пещеру, скрытую кустарником и тенями, на которую недавно наткнулся случайно. Лаз был изогнутым и узким, так что Фарос ободрал спину и грудь на острых камнях, пока залезал внутрь. Даже если бы её и обнаружили, ни один людоед не смог бы протиснуться сюда. Дальше можно было чуть разогнуться, а в глубине, в маленькой овальной пещере можно было даже прилечь. Здесь пахло плесенью и лежали старые кости, очевидно, раньше тут жило какое-то существо. Однако это было настоящей роскошью для недавнего раба: при карьере они спали в загоне, сбившись в большую кучу, а все постройки в лагере служили укрытием для Сахда и надсмотрщиков.

Когда глаза Фароса привыкли к темноте, он увидел, что его одиночество нарушено: в углу извивался раненый минотавр — его правая рука и ноги двигались с трудом и плохо слушались хозяина. Было видно, что ему недавно пришлось попробовать тяжёлых дубин. Надзиратели Сахда знали, как наказывать раба, чтоб тот протянул подольше, но на этот раз кто-то отвёл душу, может, даже сам начальник карьера. На минотавре не было живого места: лицо залито кровью, нос переломан во многих местах, зубов почти не осталось, один глаз закрылся под тяжестью огромной опухоли. На его плече горело унизительное тавро, такое же, как и у Фароса, которым людоеды метили рабов, — два сломанных рога в треугольнике.

— Кос-кос-кос, — громко бормотал невольник, обращаясь к невидимому собеседнику.

Фарос понятия не имел, звали ли Косом раненого раба или это имя одного из его друзей, а может, просто часть какого-то слова. Его не интересовало, что бормочет безумец, но волновало, что его голос может привлечь охотников. Раненый минотавр был слишком тяжёл, чтобы можно было вытащить его из пещеры и унести подальше, значит, придётся уходить самому. Фаросу было известно о существовании другой пещеры на верхушке холма, она была менее безопасна, но зато мередрейки не смогут там его отыскать по следу крови. Как только минотавр двинулся к выходу, раненый встрепенулся:

— По… жалуйста… Са… хд, нет!

При упоминании имени начальника Фароса снова забил озноб, и он бросил безразличный взгляд на изломанное тело.

— Нет… — Раненый пытался забиться в угол, дёргаясь от воображаемых ударов.

Фарос покачал головой и полез наружу. Раб был абсолютно безумен и при смерти, а ему нужно спасти себя. Восстание в Вайроксе научило его, что единственная фигура, о которой стоит беспокоиться, — его собственная.

В горах поднялся сухой ветер, забивая пылью в рот и нос, но минотавру надо было спешить, пока двоих беглецов и их преследователей не видно. Когда он достиг следующего склона, с севера вновь послышалось движение, и Фарос мгновенно скрылся за развалом камней. Скоро появился крадущийся людоед. Сначала минотавру показалось, что тот направляется к нему, но потом он понял, что людоед идёт к пещере, которую Фарос недавно оставил. Тупое создание шумно, подобно мередрейку, втягивало воздух, но как-то неуверенно. Фарос затаил дыхание, когда охотник, держа дубину наготове, оглядел окрестности. Широкие плоские ноздри задрожали, и людоед сделал ещё шаг к пещере. Он прошёл мимо входа, не заметив его, потом внезапно развернулся и направился прямо к пещере.

Фарос мог только предположить, что раненый громко застонал или заговорил. В любом случае, этим он подписал себе смертный приговор. Огромный людоед теперь осторожно заглядывал в узкий лаз. Затем, несмотря на все расчёты Фароса, с удивительной ловкостью полез внутрь.

Внезапная решительность бросила Фароса вперёд — он забыл про недавнее намерение спокойно уйти. Бросившись вниз, минотавр по дороге схватил острый камень размером с добрый кулак. Приблизившись к входу, он услышал из пещеры глухое ворчание, а затем несколько тяжёлых ударов.

Едва Фарос успел найти подходящее место, как из лаза показался людоед, проталкивающий перед собой окровавленную дубину. Не давая тому времени опомниться, минотавр изо всех сил швырнул камень в голову людоеда. Кровь залила уродливое лицо, но казалось, удар большого вреда не принёс. Прежде чем охотник смог пустить в ход дубину, Фарос кинулся на него. Несмотря на ярость и внезапность нападения, хорошо откормленный людоед имел преимущество. Он легко увёртывался от рогов Фароса и несколько раз ударил того по лицу.

Они разошлись и закружили друг возле друга, выбирая время для новой атаки. Людоед ловко прыгнул вперёд, и когда осторожный Фарос отскочил, тому удалось вновь завладеть выпавшей дубиной.

— Ф'хан… Урсув Суурт! — прорычал людоед, обнажив жёлтые зубы. — Д'каи ф'хан!

Несмотря на долгое рабство, Фарос очень мало понимал из звериного языка хозяев, но знал, что «Урсув Суурт» на древнем людоедском означает «минотавр». Что касается остального, то достаточно было только взглянуть в налитые кровью глаза, чтобы получить перевод. Людоед явно не собирался ловить его живьём, он только примеривался, как бы получше нанести смертельный удар. Фарос прыгнул вперёд, чем удивил противника — на плоском лице людоеда появилось выражение несказанного удовольствия.

Дубина быстро пошла вниз, но Фарос молнией метнулся в сторону, и она с грохотом разметала по земле мелкие камни, подняв облачко пыли. Кинувшись к выведенному из равновесия охотнику, минотавр ударил ногой по основанию оружия, выбив его из рук людоеда. Прежде чем тот сумел оправиться, новый удар в низ живота потряс его. Согнувшись пополам, людоед попытался дотянуться до дубины, но Фарос опередил его. Взмахнув оружием, он размозжил череп людоеда. Громко хрустнули кости, и волосатый гигант медленно завалился назад, однако, к удивлению минотавра, тут же пытался подняться. Тогда Фарос подскочил к нему и принялся наносить удары один за другим, пока не убедился, что противник мёртв.

Тяжело дыша, минотавр отбросил измочаленную дубину. Только сейчас он понял, что напал на людоеда не из-за раненого раба и не ради защиты своей жизни. Только дикое желание убивать врагов и мстить толкнуло его на этот поступок.

Кровавая пелена медленно спала, и Фарос принялся заталкивать мертвеца под ближайшую скалу, чтобы остальным охотникам было трудней обнаружить тело. Затем он вернулся на место боя и забросал песком и пылью все следы крови и борьбы. Вскоре только лежащая дубина выдавала, тайну происшедшего.

Закончив, Фарос бросил взгляд на пещеру, затем посмотрел в сторону, куда недавно ушли двое рабов, и жажда крови вновь заклокотала в его горле. Минотавру не составило труда найти их следы, а также следы погони. Двое противников не слишком беспокоили его, но вот сопровождающий их мередрейк внушал опасения.

Жажда мести уже целиком завладела молодым минотавром, пролитая кровь врага горячила сердце. Он двинулся параллельно цепочке следов, затем свернул, поднимаясь на вершину ближайшего холма. За эту неделю он детально изучил местность и догадался, как пойдут охотники и жертвы, поэтому решил двигаться более коротким путём. Фарос полагал, что, скорее всего, оба минотавра заплутали в лабиринте холмов и теперь углублялись в узкий проход, который заканчивался тупиком с почти отвесными стенами. Чтобы подняться там, надо отрастить крылья или знать, как лазить по скалам, поэтому людоеды и их чешуйчатая гончая легко загонят беглецов в угол.

Вскоре Фарос увидел впереди два ковыляющих силуэта. Минотавр с повреждённой ногой хромал ещё сильнее, оба раба тяжело дышали и знали, что смерть близка. На ужасном общем Сахд неоднократно говорил им, что попытавшихся бежать ждёт только смерть. Для более верной иллюстрации своих слов начальник часто просил вернуть только головы беглецов, которые и выставлял на пиках вокруг лагеря. Это не удерживало рабов от попыток бежать, ведь, по правде говоря, терять им было нечего.

Фарос заколебался. На мгновение ему захотелось оставить этих глупцов на волю судьбы, пусть закончат жизнь в животе гигантской ящерицы. «Другие смогли уйти гораздо дальше, а может, и вернуться домой», — презрительно подумал он. Но запах свежей крови врагов вновь подстегнул его, заставив впервые за долгое время рассмеяться.

Показались людоеды, и минотавр, осторожно пригибаясь, начал подкрадываться к ним со стороны того, который держал на толстом поводке дёргающуюся ящерицу. Охотники не спеша подходили для расправы. Один из рабов заметил Фароса и, удивлённо открыв рот, принялся следить за его движением. Людоеды проследили за его взглядом и тоже увидели минотавра.

В этот момент Фарос оскалил зубы и прыгнул.

Язык ящерицы метался из стороны в сторону, ощущая аромат пойманного в ловушку и испуганного мяса. Не успел погонщик развернуть хищника, как на спину мередрейка приземлился разъярённый минотавр. Толстое чешуйчатое тело смягчило посадку, но удержать дубину Фарос не смог — оружие взвилось вверх и по дуге отлетело почти к ногам беглецов. Один из рабов со вспышкой надежды в глазах немедленно ловко схватил её.

Огромный мередрейк громко взревел от неожиданности. Он бился и вырывался из рук людоеда, стремясь избавиться от неведомой твари, которая устроилась у него на спине. Мощный взмах хвоста пришёлся прямо по охотнику, и оглушённый людоед отлетел в сторону.

Другой людоед с зажатым в руке видавшем виды человеческим мечом попытался подскочить к Фаросу, но вертящийся мередрейк не подпускал его к себе. Минотавр изо всех сил старался удержаться, сжимая руки на чешуйчатом горле, ящерица прыгала и извивалась под ним, но напрасно. Раб с дубиной перешёл в наступление, ожесточённо размахивая новоприобретённым оружием перед рептилией, что ещё больше мешало животному сосредоточиться на наезднике. Воображая, что его руки лежат на горле Сахда, Фарос все крепче сжимал пальцы, заставляя мередрейка хрипеть и плеваться.

Внезапно удар кнута ожёг плечо минотавра — это погонщик ящерицы пришёл в себя и теперь старался достать его издалека. Он жестоко хлестал Фароса, металлические грани на концах хвостов кнута глубоко уходили в плоть. Боль захватила минотавра, но она была знакома и привычна — он имел возможность долго практиковаться в стойкости, закалённый Сахдом и его приспешниками.

Мередрейк продолжал скакать и крутиться, отчаянно ища спасения от удушья. Фарос старался давить так, чтобы заставить ящерицу повернуться назад, к своим хозяевам, и ему это удалось. Монстр дёрнулся несколько раз и развернулся — в этот миг минотавр немного ослабил захват и что есть мочи воткнул пальцы в огромный глаз твари, который лопнул, окатив руку Фароса кровью и слизью. От ужасного зловония он едва не потерял сознание. Ящерица заревела ещё громче, извиваясь от страшной боли, и тут погонщик хлестнул её, выкрикивая неведомые минотавру команды. Он явно старался заставить тварь напасть на раба с дубиной, который становился опасным.

Обезумевшее от боли и удушья животное рявкнуло и кинулось на погонщика, в один миг разворотив его грудь страшными ударами лап. Фарос немедленно прекратил душить мередрейка и отпрыгнул как можно дальше, стремясь избежать удара хвостом. Другой людоед, до этого нелепо размахивавший тяжёлым мечом, не решаясь напасть, кинулся к упавшему товарищу. Ощутивший свободу зверь яростно зашипел и угрожающе уставился на него здоровым глазом. Минотавр с дубиной бросился в атаку, но Фарос жестом остановил его.

Выживший охотник только теперь осознал, в каком затруднительном положении оказался. И тут он совершил последнюю — смертельную — ошибку, повернувшись и бросившись бежать. Хищная ящерица только этого и ждала. Тронув лапой бездыханное тело погонщика, мередрейк окинул минотавров яростным взглядом, а затем с невероятной скоростью пустился в погоню за улепётывающим людоедом, подскакивая и извиваясь на ходу.

Опустив дубину Фароса на землю, минотавр повернулся и пошёл помочь лежащему на песке товарищу. Фарос немедленно вооружился вновь, готовясь продолжить свой путь.

— Кто ты… — начал было один из рабов, но Фарос лишь хмуро посмотрел на него, пресекая не только вопросы, но и любые звуки вообще. Он вскарабкался на ближайшую скалу и пронаблюдал за удаляющимся мередрейком, затем поудобнее переложил дубину и собрался лезть выше.

— Валун не сможет забраться туда! — проговорил здоровый минотавр.

— Тогда вы двое останетесь здесь, — пожал плечами Фарос.

Бывший раб хотел горячо возразить, но тот, кого звали Валуном, зашевелился и сказал:

— Я… я смогу, Гром.

Фарос уже полез вверх. Через некоторое время он остановился на большом выступе и посмотрел вниз. Гром медленно поднимался, фактически таща друга на себе. На широком лице Грома застыла яростная гримаса — он не собирался сдаваться.

— По крайней мере, — сказал он Фаросу, задыхаясь, — дай ему хоть руку!

Отложив оружие, Фарос помог втянуть Валуна на выступ. Когда туда влез Гром, он перевёл дух и спросил:

— Ты понимаешь, что делаешь? Надо было выбираться из ущелья…

В этот момент над скалами разнеслись громкое шипение и отчаянный крик, Фарос довольно улыбнулся:

— Прекрасно, что людоед не выжил. Теперь, когда придут остальные охотники и увидят останки, им всё будет понятно — мередрейки часто нападают без предупреждения на своих погонщиков.

— А нас он потом не будет выслеживать? — насторожённо спросил Гром.

— Ну, у него пока забот полон рот, — мрачно пошутил Фарос.

Он повернулся и принялся взбираться дальше, взяв немного восточнее.