Кровавый Прилив

12 «Приносящий Бурю»

Высокий замок-башня из чёрного мрамора лежал всего лишь в двух днях пути от западного края Керна. Когда-то он был жилищем одного из самых могущественных эрдов, и даже теперь в его развалинах сохранялась некая древняя магия. Круглые башни напоминали о Гаранте, но на этом сходство заканчивалось.

Огромная, совершенно неповреждённая стена окружала здание, и железные ворота с выгравированным символом кондора были единственным входом в замок. В стенах главной башни виднелось лишь несколько окон, и они располагались под самой крышей. Над дверьми, также выкованными из железа, расположился выступ, на котором замерла статуя изогнувшегося дракона. Выражение, приданное статуе неизвестным скульптором, поражало даже людоедов, настолько оно было живым и агрессивным. Дракон словно угрожал всем расам и каждому существу в далёких странах…

Сегодня сам Великий Лорд Голгрин, недавно прибывший сюда, задумчиво разглядывал её, но мысли людоеда были далеко. Новая тревожная ситуация возникла из ниоткуда.

Погонщики, гигантских мастарков гнали животных на пастбище, из долины, где сотни людоедов продолжали готовиться к войне; тянуло дымом костров. Грубо изготовленные палатки испещрили холмистый пейзаж. Голгрин увидел, как два людоеда пытаются стреножить амалока. Тварь ловкими ударами лап опрокинула одного из них, пока второй накидывал путы; рога амалока едва не выпустили кишки у нерасторопного солдата, но наконец, его смогли успокоить.

Голгрин отвернулся от лагеря и, погасив факел, вступил на первый, прекрасно освещённый этаж башни. Свет выхватывал странные панно на стенах, изображавшие прекрасных эрдов и сцены из их жизни. Согласно традициям большинство лиц предки писали и ваяли в профиль, чтобы подчеркнуть красоту линии носа.

Большинство изображений удивительным образом отличалось от картин, находившихся в Гаранте или где-либо в другом месте Керна. На лицах эрдов не было счастья или довольства, все они выглядели жалкими и удручёнными, многие — откровенно испуганные или даже в ужасе. Панно угнетали и предупреждали, что особенно впечатляло Великого Лорда.

Это сделало башню любимым местом обитания Голгрина, здесь он чувствовал себя наиболее комфортно. Налив себе драгоценного вина, что прислали из империи Урсув Суурт, он воображал себя в компании великих предков, разговаривая об искусстве и политике с умнейшими из умных. А может, он встретился бы с этим художником и расспросил бы его, что в действительности тот хотел изобразить и о чём предупредить… Голгрин был уверен, что они бы достигли полного понимания.

Он пригладил свои тёмные волосы и принял позу, подобающую для выступления перед ликующей, аудиторией. Независимо от того, что он скажет, все будут рыдать от счастья, услышав его слова…

Громкий крик из соседнего зала вырвал лорда из мечтаний, пришлось вернуться к реальности. Вокруг того, что раньше было каменным обеденным столом хозяев, три особенно мерзких людоеда деловито «работали».

Один из них был ширококостным людоедом Блотена, двое других давно и с большим искусством обслуживали Голгрина. Рядом с ними, не отрывая взгляд от пытки, стоял Белгрок.

Новый дикий вопль сотряс башню. Связанный жёсткими розовыми растениями с шипами, людоед был захвачен разведчиками Голгрина всего за день до прибытия в столицу. Разведчики сразу опознали в нём того, кто должен был прибыть с караваном, обещанным Хотаком. Людоеда притащили из деревеньки, где тот скрывался, и жестоко пытали каждый день, при этом следя, xтобы подозреваемый не умер.

Его сбивчивые рассказы повергли всех в удивление, он наверняка все выдумал. Выживший утверждал, что сотни Урсув Суурт выскочили из-за скал и перебили весь караван, не пощадив даже двух посыльных легионеров, принадлежавших к их собственной расе. Ему удалось спастись и убежать только чудом или, к чему больше склонялся Голгрин, по причине трусости. Зная реакцию Великого Лорда на потерю ценностей, бедняга попытался спрятаться, но безуспешно.

Как необходим был Голгрину этот караван!

— Рассказывай снова, — велел Лорд на общем, отливая глоток вина. Губы дёрнулись в тех местах, где скрывались спиленные клыки. — Рассказывай снова об этих тысячах Урсув Суурт…

Чтобы подстегнуть связанного, один из палачей достал белый порошок из поясного мешочка и втёр его, в самую кровоточащую рану.

Людоед завопил так, что заколебалось пламя факелов. Едва он задёргался, шипы пут тут же врезались в его тело. Растение, которое при жизни вилось, как виноградная лоза, и питалось насекомыми, после сушки превращалось в практически неразрываемые верёвки, которые очень любили использовать людоеды. Пытки были, пожалуй, единственным ремеслом, которое развивали и культивировали потомки прекрасных эрдов. Накричавшись, пленник произнёс несколько слов:

— Урсув Суурт. Не тысячи, но сотни. Плохо вооружены.

Последний факт особенно интересовал Великого Лорда, но он ещё не был удовлетворён. Под пытками можно наплести всякого, лишь бы уменьшить мучения…

— Ки джера и Саргор Джека, — приказал Голгрин.

— И Саргор Джека? — слегка удивился Белгрок. — Саргор Джека д'и ф'хан, и'Голгрени.

— Саргор Джека… — Голгрин отхлебнул вина.

Другой палач вышел наружу и вскоре вернулся с огромной птицей, умостившейся у него на руке. Она была похожа на ту, что сидела в клетке Великого Кхана, но гораздо крупней. Её смертельно опасный клюв открывался и закрывался, показывая толстый язык. Вблизи оперение птицы отливало багровым, почти кровавым цветом, гребень на голове походил на язык лавы. Людоеды называли её Саргор Джека — «Та, Которая Суть Крылатая Кровь Саргоннаса». Другие расы называли её за огненное оперение ястребом Саргаса и другими именами.

Никто, кроме людоедов, не смог бы держать на руке столь опасное создание. Никто, кроме людоедов, не использовал их для пыток. Когда страшную птицу поднесли ближе, она раздражённо зашевелилась и взмахнула крыльями, показав костяные крюки, выступающие из-под перьев.

Палач вопросительно посмотрел на Голгрина. Тот кивнул,

Один из людоедов достал липкое вещество и толстым слоем намазал им конечности пленника. Тот застонал, но ещё до конца не пришёл в себя, чтобы забеспокоиться. Палач сорвал с головы птицы клобук — ястреб Саргаса немедленно закричал и забился, стараясь дотянуться до связанного тела. Он бился все сильней и сильней и вот, наконец, палач отпустил метнувшегося хищника.

Очнувшийся пленник узнал страшную птицу и в ужасе скорчился, а Саргор Джека уже сидела на нём и отрывала с краёв ран длинные полоски мяса, словно ища приз внутри.

— Ки иа и Урсув Суурт иб х'ркара? — вопросил Белгрок.

Терзаемый людоед разразился потоком слов, одновременно страшно корчась в попытках сбросить с себя хищника, но ястреб Саргаса невозмутимо запустил в него когти и продолжал жадно есть. Голгрин снова выслушал историю и заметил некоторые изменения, безусловно, делающие её более правдивой. Спасибо птице, теперь он намного лучше понимал сложившуюся ситуацию.

Запах вещества вызывал у птицы безудержный аппетит, напоминая ей привычную еду — ящериц-бараки, но она никак не могла насытиться. Саргор Джеки особенно любили мясистые головы рептилий, которые они раскалывали своими мощными клювами; птица могла пожирать жертву часами. Голгрин понимал, что людоед вскоре будет мёртв, но уже услышал достаточно. Пленник хорошо описал внешность нападавших: рваные килты, худые тела, оружие разное, от ржавых мечей до самодельных копий, некоторые ехали на крепких лошадях людоедов, но большинство шли пешком.

Действительно, пёстрая кампания…

— Ах ки! — крикнул он наконец. — Ах ки!

Но его приказ запоздал. По телу пленника пробежали смертные судороги, и он замер. Ястреб Саргаса продолжал пиршество, углубившись в живот людоеда, так что на пол во все стороны летели кровавые ошмётки.

Белгрок подошёл к Голгрину и, покосившись на палачей, произнёс на общем:

— Эти… Урсув Суурт… очень странные… по описанию похожи на рабов… так, друг Голгрин?

— Да, похожи на рабов… — Ухоженный Лорд поставил пустой кубок на стол. — Это проблема, но, надеюсь, легко исправимая…

Крупный людоед наморщил лоб — он понимал общий хуже, чем говорил на нём:

— …Неисправимая?

— Да нет! — Голгрин подошёл к телу, откуда палачи только что извлекли протестующего ястреба. Лорд погладил его по перьям и, приблизив губы к голове Саргор Джеки, прошептал несколько слов, после чего птица успокоилась и даже подставила гребень, давая себя погладить. — Они должны умереть. Дагрум из племени Наисильнейших Мастарков очень хочет доказать свою преданность мне. Пошли его на охоту за Урсув Суурт…

— А припасы? Друг Голгрин, припасы стоят столько, что…

— Кроме того, нужно послать сообщение армии Урсув Суурт, тому, кто ведёт их. — Голгрин специально не стал заостряться на поле Мариции. — Им нужно объяснить, почему нам потребуется больше снаряжения. — Великий Лорд задумчиво посчитал в уме, полуприкрыв глаза. — Да-а… думаю, им надо все объяснить… Это не очень беспокоит меня, но вот друг Хотак, — Великий Лорд захихикал, — ему это совсем не понравится, совсем…

Верфи империи работали как никогда прежде в истории. День и ночь на Мито и Котасе, да и других островах не гасли огни. Рабочие добредали до постелей лишь затем, чтобы поспать, и, слегка перекусив, идти обратно на работу. Не осталось ни единой верфи, которая бы не работала с превышением нормы.

Никогда ещё столько новых судов не стекалось на рейд Нетхосака, заполняя собой гавань. И теперь на самой большой столичной верфи происходило пышное действие, посвящённое ритуальному числу «двадцать пять» — именно столько новых кораблей становилось в ряды имперского флота. Для этой цели и объединились император и его сын — чтобы встретить счастливый по счёту флагманский корабль «Приносящий Бурю».

Он возвышался на стапелях как морское чудовище посреди мелкой рыбёшки, блестя чёрными бортами. Как ни странно, но секретный проект разрабатывался ещё по приказу Чота, и первая модель была построена как раз во время переворота. Однако при Хотаке мастера придали судну более манёвренный киль и улучшили парусные характеристики.

Спускаемый корабль был вооружён большой катапультой на корме и мощной баллистой на носу. На борт могли подняться вдвое больше легионеров и членов команды, чем на обычное судно. На верхушке одной из трёх мачт развивался флаг Боевого Коня, а чуть ниже — бело-зелёный Морской Дракон. И, несмотря на колоссальные размеры, «Приносящий Бурю» мог развивать невероятную скорость.

По бортам выстроились команда и легионеры, смещавшись в пёструю толпу. Ни одна раса, даже люди, не строила таких судов. Вне сомнения, моря и океаны теперь принадлежали почти исключительно минотаврам.

Чуть позади флагмана ждали своего посвящения остальные суда — молчаливые братья «Приносящего Бурю», словно часовые, замерли на страже мощи государства. Лес мачт колыхал парусами под резкими порывами ветра.

Когда подъехали Хотак и Арднор, одетые в полированные панцири и тёмно-фиолетовые плащи, со стороны океана донеслись раскаты грома. Над шеренгами мрачных легионеров, идущих следом за императором, грозно вилось знамя Боевого Коня.

Толпы народа начали собираться с самого утра, спеша попасть на небывалый праздник. Тут и там сновали посыльные, по решению Высшего Круга раздавая простым минотаврам чёрные и тёмно-красные отрезки ткани.

Сами советники тоже блистали праздничными одеяниями. Измождённый Лотан торжественно поднялся, кланяясь, со своего места, обе августейшие особы приблизились к могучему стапелю, удерживающему «Приносящий Бурю». Шеренги легионеров у трапа вскинули оружие и прокричали на древнем языке:

— Хри Дирак уна! Хри Джесек уна! Хри Дирак уна!

Минотавры в толпе, владеющие лишь общим, невнятно поддержали клич, сохранившийся со времён Макела Людоедской Погибели.

— Славься, Топор Народа! Славься, Меч Народа!

Хотак растроганно махал скандирующей толпе, было ощущение, что на верфях собрался весь Нетхосак от мала до велика.

— Просто удивительно, — проговорил император, когда они спешивались.

Даже Арднор восхищённо кивнул, не в силах подобрать подходящего сравнения. Медные рога загудели, призывая к всеобщей тишине, император поднялся на торжественный помост. Толпа вновь восторженно взревела, Хотак приветственно поднял руки, и солдаты вокруг помоста слаженно ударили в большие медные барабаны.

Рядом с помостом возвышался могучий борт флагмана, а у киля замерли пятеро могучих минотавров, готовых по команде выбить деревянные клинья, чтобы корабль мог соскользнуть в воды гавани. Рога заревели вновь, теперь и все старейшины с сановниками склонились в глубоком поклоне, поднявшись с высоких кресел, неподалёку от которых, у края платформы, стояли два тёмно-красных трона, украшенных резными головами лошадей.

Но ни Хотак, ни Арднор не присели, ведь с их приходом началась основная часть церемонии. Император вновь простёр руки к мастеровой и рабочей толпе. Покрытые стружкой и смолой минотавры смогли исполнить казавшееся невыполнимым — построить «Приносящий Бурю» и двадцать четыре его собрата. Многие были покрыты шрамами, некоторые потеряли руки или ноги во время напряжённого строительства, несколько мастеров умерли от переутомления.

Но долг империи — превыше всего.

Около императорского помоста стоял раскалённый горн с лежащим в оранжевых угольях клеймом, рядом утирал пот здоровенный мастер в серой блузе. Со времён войны с магори, которую низшие расы часто называли Войной Хаоса, повёлся этот древний обычай — верховный жрец Саргоннаса метил каждый новый военный корабль, вверяя его в руки Бога и даруя ему частичку священного огня…

Но теперь священников старого Бога почти не осталось, а без жреца ритуал превратился бы в пустой звук. Поэтому, несмотря на связь императора с новой религией по браку и крови, что заменила не только Храм Саргоннаса, но и культ Кири-Джолита, никто из Предшественников не был приглашён на церемонию. Хотак решил, что на борту «Приносящего Бурю» не будет произнесено благословение от культа мёртвых.

Император понял и оценил услугу жены, добровольно отозвавшую всех Предшественников. Недавно назначенный капитан флагмана, позвякивая семью золотыми кольцами в ухе, медленно направился к Хотаку под гром барабанов и вой труб. Одно кольцо означало один взятый на абордаж корабль врага государства. Капитан преклонил колени перед повелителем и протянул тому простой серебряный кубок. Хотак важно принял его и, подняв к губам, медленно отпил.

Закончив глоток, император плеснул оставшуюся часть на смоляной борт. Зеленоватый напиток растёкся по боку только что отстроенного корабля — это был ритуальный настой гривастой травы, символа силы и храбрости минотавров. Своим действием Хотак разделил силу трона с силой флагмана и всей вновь построенной эскадры. Затем император вернул кубок капитану, который трепетно упрятал его в кожаный футляр. Скоро из него выпьют все остальные новые капитаны, закончив действо, а затем бросят в воду с просьбами об удаче к Богине Зебоим, дочери Саргоннаса. Но теперь лишь как дань уважения…

Затем настала очередь Арднора, который направился к пылающему горну, где калилось клеймо. Мастер осторожно подал Первому Командиру рукоятку, и Арднор медленно поднёс клеймо Хотаку. Приняв огненную мету от сына, император размахнулся и вонзил раскалённый металл в чёрный борт. На боку «Приносящего Бурю» теперь был навечно запечатлён символ Боевого Коня.

Народ взревел, радостно размахивая руками.

Клеймо связывало духовную силу императора с троном и всем флотом. Пока они оба в силе, корабли станут незыблемо хранить верность империи. Передав мету Арднору, Хотак повернулся к толпе:

— В соответствии с желанием трона и великой мощи империи обещаю, что все наши враги задрожат от ужаса при виде новой силы, что будет им противостоять! В этот торжественный день я спускаю армаду на воду и нарекаю её Форан и'Колот — Флот Колота! Да будет этот флагман, «Приносящий Бурю», олицетворять силу и мощь моего младшего сына!

Вновь загремели барабаны. Рабочие у спуска слаженно взмахнули молотами, выбив клинья. С протяжным скрипом громада корабля поползла вниз, к воде. Команда дружно закричала, грозно размахивая оружием, хотя их присутствие на борту было чисто символическим.

Почти все устояли на ногах, что было ещё одним добрым предзнаменованием. Одновременно двадцать четыре корабля дали залп из катапульт. Легионеры навели их высоко вверх, чтобы заряды не представляли угрозы, и взлетевшие бочонки разорвались в небе с громкими хлопками. Несмотря на это, минотавры на причалах испуганно отшатнулись, но грохот барабанов вернул всем радостное настроение. С грозового неба пришёл ответный удар грома, словно обещая новым судам великую судьбу.

Поклонившись ещё раз Хотаку, капитан «Приносящего Бурю» направился к длинной лодке, которая должна была отвезти его на корабль, где уже снова гремел приветственный клич:

— Хри Дирак уна! Хри Джесек уна! Хри Дирак уна! Хри Джесек уна!

Хотак выхватил свой меч и сделал пять церемониальных взмахов в сторону «Приносящего Бурю».

На судне быстро ставили паруса и готовились к выходу в море. Первый рейс флагмана был на Мито, где кораблю надлежало ожидать дальнейших указаний императора. Сорвавшие голос зрители отчаянно махали отходящему судну. Заняв флагманское место во главе флота, «Приносящий Бурю» запоздало дал выстрел из собственной катапульты, салютуя императору и всем гражданам.

Толпа восторженно взревела, а Хотак с Арднором направились к коням и вскочили в седла. Почётный караул грохнул мечами о щиты, готовясь сопровождать их.

— Прекрасная церемония, — заметил Хотак. — Неужели нас ждут счастливые времена, как думаешь, Арднор?

— Как скажешь, отец.

Капитан караула отсалютовал, показывая готовность своего отряда. Хотак тронул поводья и устремился вперёд торжественной рысью.

— Это был великий момент для всей империи, Арднор, и для нас тоже. Твоё присутствие много значит для меня.

— Едва ли я мог отказаться.

— Слишком много времени нам приходится быть порознь. Мне хотелось бы сделать семью единой… И мне необходимо, чтобы в будущем ты занял важный пост среди моих советников.

Сын приосанился в седле:

— Моя жизнь есть служение, отец.

— Кроме того, мне нужен командир новой экспедиции на север материка — толковый военачальник, который сможет уничтожить последних мятежников раз и навсегда. Хватай всех подозрительных на своём пути!

Хищная улыбка скользнула по лицу Арднора:

— Они все будут мертвы, отец.

— Пленный или мёртвый, мне без разницы, давай не будем уделять этому внимания. — Император усмехнулся не менее хищно, а затем добродушно хлопнул сына по спине. — Я верил в то, что ты…

В этот момент к ним спешно подскакал минотавр из дворцовой свиты.

— Мой император! — воскликнул он, тяжело дыша. — Простите, что прервал вашу беседу, но получены срочные известия!

Хотак замер.

— Плохие вести?

— Нет, мой император, напротив! Пришёл сигнал с маяка, смотрящего в южное море! Скоро их увидят все в гавани… Удивительно, что они не успели к церемонии спуска…

— Да говори толком! Кого увидят? Кто прибывает?

— Лорд Бастиан, мой император! Флагман лорда «Щит Донага» и остальные суда возвращаются домой! И, как сообщают, над его мачтами вьётся золотой флаг?

— Ты слышал, Арднор? — воскликнул император, забыв обо всём. — Бастиан вернулся под золотым флагом, знаком победы в битве! Мятежники Рахма обращены в бегство, а может, и мертвы!

— Думаю, Бастиан справится и с другими заданиями, — низким голосом промолвил Арднор.

— Надо поторопиться, устроить великий приём победителю! Эй ты, скачи вперёд и передай приказ готовить встречу.

— Да, мой император! — Офицер пришпорил коня и умчался.

— Какой день! — восхищённо тряхнул головой Хотак. — Спуск флота в честь Колота и возвращение Бастиана с удачной охоты.

— Да, запоминающийся день, отец…

— Прости меня, Арднор, но о твоих новых назначениях поговорим позже. Мне нужно самому убедиться в том, что всё будет сделано по высшему разряду. Бастиану понравится!

Арднор дёрнул поводья, осаживая вороного жеребца.

— Я понимаю, отец, это дело важней, без сомнения… — Он низко поклонился. — Я тоже должен подготовиться… к встрече брата.

— О, это будет великолепно! — Император сделал знак эскорту. — Арднор, моё самое искреннее желание состоит в том, чтобы вы с братом преодолели холод непонимания.

— Я стану его тенью, — неокрашенным голосом заверил командир Защитников.

Но Хотак уже не вникал в слова, поглощённый мыслями о встрече среднего сына.

— Особенной тенью, отец… — Арднор пришпорил коня, пробормотав себе под нос: — Той, которую он ожидает увидеть меньше всего…