Кровавая ярость

Глава 12

В другом конце коридора, в качалке, Ран лежал торсом на скамейке, ноги были согнуты и упирались в маты на полу. В руках он держал железную штангу весом пятьдесят фунтов с дополнительным весом в виде блинов — на семьсот фунтов[38].

Сняв вес со стоек, он поднял его над грудью и сделал глубокий вдох, выравнивая вес. Потом он опустил штангу до груди, контролируя движение, воплощающее триумф силы над гравитацией. Сначала правой, затем левой рукой он немного изменил хватку… а потом толкнул гриф вверх, шумно выдыхая. Вниз. И вверх. И вниз…

Ран продолжал, пока грудные мышцы, бицепсы и трицепсы не задрожали, а в локтях не вспыхнул огонь… а он все продолжал, пока не пришлось выгибать спину, чтобы поднять штангу в высшую точку.

Пот выступил над бровью и побежал к волосам и ушам. Бедра болели. Легкие отказывались работать. Сердце не столько билось, сколько взрывалось с каждым ударом.

И он все равно не останавливался.

У него никогда не возникало даже мысли, что его мог привлечь кто-то его пола. Да, он осознавал, что подобные связи имели место, но всегда считал, что это удел аристократии. Откуда он родом? Рядовой гражданский из традиционной семьи?

Нет, его родители никогда бы не одобрили это, особенно отец. Этот мужчина был непреклонен в вопросах традиционных ролей для полов, и пар М+М в этом списке не было. Он также имел свой взгляд относительно каждого члена семьи — мамэн, отца, сына и дочери.

К тому же Ран хотел получить одобрение старшего поколения, особенно потому, что в детстве был крупнее всех и при этом трусливым, как олененок, в социальных вопросах.

На самом деле, Ран едва не убил себя, во благо семьи и в попытке соответствовать отцовским представлениям. От мысли, что он подведет предка таким образом…

Секунду, он серьезно думает об этом? Словно уже занимался сексом с кем-то своего пола… ну, конкретно сексом.

Потому что ты хочешь поцеловать его. Признай это.

Когда мысль возникла в его голове, Ран выместил свое «нет, не хочу» на гриф, толкая вес с силой как при первом подходе. Он сто процентов не хотел этого мужчину. Вовсе нет. Потому что если да? Он однажды пережил кошмар, свойственный внезапному открытию в себе новой, неизвестной стороны, и это был без преувеличения ужаснейший опыт.

Он не пройдет через это снова.

Не-а…

Внезапно руки предали его, мускулы обмякли, и вес штанги рухнул на грудь. Боль была мгновенной и парализующей, все семьсот пятьдесят фунтов сдавили легкие, и казалось, что целое здание рухнуло на грудь.

Внезапно над ним появилось лицо.

— Я помогу снять его… давай, толкай! Черт подери, ТОЛКАЙ!

Это был хирург, доктор Манелло.

Ран уже терял сознание, смутно слыша резкий сигнал тревоги в качалке… нет, это был свист. Человек свистел, пытаясь при этом хоть немного облегчить давление, нависнув над скамьей и поднимая вверх штангу обеими руками.

Это помогло. Ран смог сделать несколько вдохов, и зрение немного прояснилось.

В качалку вбежало еще двое, а потом невероятный вес убрали с его груди. Но он все еще не мог адекватно дышать. Он проломил себе торс?

Перед ним снова показалось лицо доктора Манелло.

— Я не стану вскрывать сегодня еще одну грудную клетку, усек?

А потом его нос и рот накрыли маской, и от мощного потока кислорода раздулись щеки и пересохло горло. Воздух был странным на вкус, словно в нем была карандашная или жестяная стружка… и вкупе с пластмассовой анатомической маской возникало ощущение, что он задыхался еще сильнее, чем без всего этого.

Когда Ран попытался отпихнуть от себя маску, сильные руки помешали ему.

Но он был сильнее. Вспышка чистой паники заставила его сесть, несмотря на окружающих его людей, и он сорвал кислородное питание с себя.

Чтобы оборвать все аргументы, он открыл рот и вдохнул в себя практически весь воздух в тренажерке. Сразу же раздался ужасный треск, словно дубовая ветвь переломилась надвое, а вслед за звуком он ощутил вспышку боли… но головокружение испарилось как дым на ветру, а сердце забилось в ровном ритме.

— Ну, можно и так, в принципе, — пробормотал доктор Манелло. — Не возражаешь, если я осмотрю тебя?

Ран все еще концентрировался на правильном дыхании, поэтому просто кивнул.

— Можешь лечь на скамью? — попросил мужчина.

Ран покачал головой. Нет, ни за что. Паника вернется и снова захватит контроль… и в приступе клаустрофобии он посмотрел в сторону двери. Слава Богам в панели было окно в коридор, и он сказал себе, что у него есть возможность выбраться…

Кто-то подошел к нему с чем-то.

Ведомый мгновенно включившимся инстинктом выживания, он схватил запястье и с такой силой и быстротой вывернул его в суставе, что его владелец осел на маты.

— Вау, полегче… — Брат Рейдж разжал хватку и встал перед ним. — Эй, посмотри на меня. Давай, сынок, сфокусируйся на мне.

Ран моргнул. Еще раз. Попытался выполнить приказ, но это было невозможно. Рейдж прыгал вокруг как вода на сковородке… о, нет. Это Рана трясло. Да, огромные ноги Брата не двигались, это его штормило из стороны в сторону.

— Ран, где ты? — пробормотал Брат. — Потому что мне нужно, чтобы ты вернулся ко мне, ты ж не хочешь причинить вред доктору, правда?

Что-то не так было с его слухом. Звук то повышался, то понижался, слова съедались с разной периодичностью, не давая ему заполнить пропуски.

Ран еще какое-то время просто дышал, а потом опустил взгляд на доктора Манелло, который осматривал свою руку на наличие переломов.

— Мне так жаль, — выдохнул Ран. — О, милостивая Дева, я не хотел…

Доктор улыбнулся ему.

— Да все нормально. Я уважаю чужие границы. Просто в следующий раз скажи, чтоб я сдал назад, прежде чем соберёшься скрутить меня в бараний рог, и только если не послушаю, используй приемы ММА[39]. Так, ты дашь мне послушать твое сердце? Это не больно.

Человек поднял небольшой металлический диск, прикрепленный к проводу… который уходил в уши доктора.

— Тебя когда-нибудь осматривали раньше? — тихо спросил доктор Манелло.

Ран покачал головой.

— Ладно, это — стетоскоп. Я приложу его сюда, — мужчина указал на свою грудь, чуть в сторону от центра. — И прослушаю сердцебиение. Это неинвазивный осмотр… то есть я не причиню тебе боли и ничего не буду резать. Обещаю.

Содрогнувшись, Ран кивнул… не потому, что хотел подпускать к себе что-то, скорее потому, что повел себя непростительно грубо по отношению к мужчине и стремился загладить вину.

И, казалось, единственный шанс это сделать — выполнить просьбу.

— Ты можешь сесть ровнее?

Он подчинился, выпрямляя спину, а Рэйдж в это время подгонял собравшихся в зале в сторону выхода… и за это он был благодарен. Что ему нужно было в настоящий момент — как можно меньше сенсорной информации, а для него, страдающего от застенчивости, было сложно вынести кучу взглядов, пусть и сочувствующих.

— Видишь? Не о чем беспокоиться.

Ран опустил взгляд, к его груди прижали круглую пластину инструмента, а сам доктор смотрел в сторону, словно он концентрировался на том, что передавалось в его уши.

— Дышать не больно? — спросил доктор. — Да? Можешь снять майку, чтобы я посмотрел, что происходит?

Ран кивнул прежде, чем успел толком подумать, и доктор Манелло с Рейджем каждый со своей стороны взялись за ткань и начали задирать ее.

Ран, как ребенок, вытянул руки вверх… а потом вспомнил, почему ему нельзя снимать майку.

Оба мужчины с громким вздохом застыли.

И внезапно Рану захотелось выругаться. Он забыл об отметинах на спине.

Черт возьми.

***

После того, как Ново закончила кормление и провалилась в беспокойный восстанавливающий сон, Пэйтон вернулся в учебный класс на онемевших, дрожащих ногах и с вестибулярным головокружением. Закрывшись внутри, Пэйтон поразился тому, насколько незнакомыми показались ему парты и стулья, учительский стол и доска, он словно впервые зашел сюда.

Чушь какая-то. Его не было максимум полчаса, и краткосрочная память сообщила, что ничего не изменилось с момента его ухода.

С другой стороны, изменился он.

Выключив свет и устроившись на столе, Пэйтон чувствовал себя мешком с костями, острыми и несоединенными друг с другом. Господи Иисусе, что только что произошло в той палате? Да, если смотреть со стороны, то Ново просто взяла его вену, и ему не впервой кормить женщин. И, алло, она лежала на больничной койке, обвешанная проводами.

Но сам опыт? Ощущение ее губ на коже его запястья, легкие глотки, язык, облизавший ранки в конце?

К черту наркозависимость. Дайте ему сто пятьсот раз этого, и он больше не выложит ни одной кокаиновой дорожки.

Закрывая глаза, Пэйтон заново переживал произошедшее, с начала, когда он вскрыл вену, до первой капли, упавшей на ее губы. Ощущения прокатились по телу, воспламеняя кровь, делая член еще тверже.

Он противился эрекции.

И проиграл.

Стоя возле койки, он смог удержать себя в руках, незаметно поправив член. Здесь, в темноте? Он чувствовал себя последним распутником, но с таким стояком ему точно не светило заснуть.

Пэйтон грубо опустил руку к военным штанам, и при первом же прикосновении взорвался в оргазме, воспоминания о Ново с занятий, во время спаррингов или на поле боя, образы пронеслись в голове, продлевая удовольствие. Он даже вспомнил мгновение, когда был в ней, ее голое лоно принимало его член так, словно она была создана для него и для него одного.

Ладно, не такой уж шикарный образ, учитывая, что она лежала, не шелохнувшись.

Отгораживаясь от неприятного воспоминания, Пэйтон сосредоточился на других, давая себе больший доступ — он расстегнул ширинку нетерпеливыми руками и спустил резинку до задницы. Со стоном он завалился на бок, тело изогнулось, когда он обхватил ствол и начал ласкать себя еще жестче, чувствуя холодную поверхность под щекой. Его свободная рука, перекинутая через край, с силой сжала стол так, что едва не разломила дерево пополам.

А он все кончал.

Когда удовольствие, наконец, утихло, Пэйтон закрыл глаза и просто лежал какое-то время, тяжело дыша… пока не осознал, какой беспорядок устроил, изгадив себя, перед штанов и долбаный стол.

Слава Богу, была середина дня. Если повезет, удастся прокрасться в раздевалку, взять пару полотенец и хирургическую форму и вернуться сюда незамеченным.

Так что… да, пора подниматься.

Ага.

Вот прямо сейчас.

Но вместо этого он остался на месте, гадая, каково это будет — взять ее вену, запечатлеть это в памяти… как ее кровь стекает по его горлу, ощущение тела под ним, когда он заберется на нее и устремится к ее горлу.

Ему нужно это. И не потому, что он словил пулю в голову, и на кону стояла его жизнь.

Но даже когда в голове вспыхнула убежденность, которая приступила к составлению конкретного плана по достижению «обнаженной» цели, он понимал, что ему ничего не светит. Ново ясно дала понять, что он — не ее типаж… черт, даже если она сказала, что снова хочет сражаться вместе с ним, он все равно ей даже не нравился. Более того, их пути разойдутся, когда он покинет учебную программу.

Их время подойдет к концу: она продолжит тренироваться и нести пользу расе, а он вернется к своей роли мудака-тусовщика.

Дела, дела. Они оба будут заняты по горло.

Когда его телефон зашелся трелью, Пэйтон проигнорировал звонок, пытаясь настроить себя на постыдную дорогу до раздевалки.

Прошло добрых полчаса, пока он мотался туда-обратно. И отчистив себя и парту, он снова устроился на столе и вырубился.

В беспокойном сне его посетила любовница с длинными темными волосами, горящим взглядом… и стальной волей.