Кровавая Ведьма

Глава 25. Кровь не вода

А утро встретило меня ярким светом, чистым небом, и состоянием, словно меня всю ночь волколаки жевали.

В зеркало глянуть было страшно — некоторые упыри и те, краше будут!

Уж как тетушка Прусья причитала над моим бледным лицом, попутно косы заплетая, и вовсе вспомнить страшно. И всё пыталась то накормить, то травяным отваром напоить. Да побольше!

Но завтракать я не стала, кусок в горло не лез. А вот отвар приняла почти с радостью, чувствуя, как знакомые с детства травы усталость снимают. Я ведь глаз сомкнуть не смогла до самого рассвета. Всё думала, думала, и думала…

Уж так и эдак прикидывала, как оно тогда было на самом деле, ну, в далеком прошлом. Да так и не смогла найти причину, по которой бабушка добровольно согласилась бы придумать подобный жестокий ритуал. Уж не влюблена она была в Ансельма, в самом-то деле! О последствиях наверняка знала, не могла не знать. Если б не проклял кто мага, так какая другая коварная хворь бы вылезла. Нельзя без последствия такой магией управляться, Рогнеда пример тому, ведьма смердячая.

Как же тогда так получилось?

Ответов не было, и зыбкий сон сморил меня только к утру.

Благо хоть, спозаранку меня будить не стал никто, только к полудню и сподобились. Да и то, едва глаза открыла, чувствуя себя не отдохнувшей, а как тот лимон выжатой. В постели и той, понежиться не дали — тетушка Прусья тут же сообщила, что на сборы у меня час всего, и силком в ванную вытолкала. Не шибко-то плавать хотелось, но на улице стояла такая духота, что дышать было нечем, а ночная рубашка липла к телу. Не спасли даже расхабаренные окна.

Не иначе как гроза к вечеру соберется.

Я едва в обморок не упала, завидев, чего из одежды мне домовиха приволокла: рубашка черная, штаны такие же, ботинки, да куртка. В них же свариться можно, да в такую жару! Но оказалось всё ровным счетом наоборот. Всё было из мягкой, тонкой ткани, как паутинка, и село, как на меня сшитое. Движений не стесняло, да и крутка, вроде как из кожи, а всё ж таки не мешала дышать.

Я даже удивляться не стала. Право слово, у этих имперских магов всё, не как у людей!

Даже ботинки странные: большие, на толстой, массивной подошве, на шнуровке, широкие, до середины голени длиной. А над пяткой так вообще, цепи висят, незнамо зачем. Мода такая, видимо.

Однако ж на проверку обувка оказалась удобной и, к моему глубокому изумлению, очень даже комфортной. Грубая на вид подошва мягко пружинила при ходьбе так, что вечно больная нога меня практически совсем не беспокоила!

Шустро стуча ими вниз по лестнице, я, наконец, поняла, почему Волк недавно с таким презрением отзывался о моих старых сапожках. Небо и земля!

А самого Волка я обнаружила всё в той же комнате с камином, занятого выбором оружия. Меня он предсказуемо услышал издалека, обернулся и долго рассматривал мой изменившийся внешний вид. А потом ухмыльнулся так… самодовольно! Сразу стало понятно, кто приложил руку к моей одежонке. Впрочем, тут и подсказок не требовалось — сам он был одет вот прям точно так же.

И когда он всё успевает только?

Дрейка же, предсказуемо не оказалось. А вот книги лежали на прежнем месте, сложенные в аккуратную стопку.

— Удобно? — оценив мою походку, вместо приветствия вскинул брови маг.

— Как ни странно, но да, — коснувшись корешков пальцами, я со вздохом обернулась. — Всегда думала, что черный — не мой цвет.

— Да неужели? — иронично вскинул брови мужчина, глядя на меня так… многозначительно, что я даже покраснела!

Вот какой он, а?

Невыносимый.

Упрямо показав ему язык, я плюхнулась в кресло, пристраивая рядом заранее прихваченную сумку. Одежонка-то, может, и новая, а привычки остались старыми. Куда ж я без нее?

Понаблюдав за сборами, отметив про себя, сколько ножей, кинжалов и много другого скрылось в его одежде, я изумленно протянула:

— Ты на войну собираешься?

— Нет, — усмехнулся Волк, вгоняя пару кинжалов в крепления на своих ботинках. — Скорее на светский прием. Но предосторожность не бывает лишней, Доминика.

— На прием? В таком случае, может, одежду сменить, а не превращаться в тележку со сталью? — изумилась я еще больше.

— Поверь, туда, куда мы идем, одежда сыграет последнюю роль, — неопределенно хмыкнул маг, одергивая полы куртки. — А лучшим оружием станет язык. Сама всё поймешь. Идем, она не терпит опозданий.

Кто такая эта загадочная «она» он, разумеется, не объяснил — не барское это занятие, видимо. И куда поедем, тоже не сказал, сохраняя отрешенное и какое-то задумчивое молчание. Да такое, что знай я его чуть меньше, могла начать подозревать, будто бы на самом деле нервничает!

Но ведь это невозможно, верно?

К счастью, у крыльца нас уже ждал оседланный Шетан, по которому, к своему удивлению, я даже соскучиться успела. И, супротив старых привычек и страхов, взбиралась в седло уже едва ли не с удовольствием. Правда, молчаливая нервозность Волка вскоре передалась и мне, но теперича-то я даже угадала причину.

В незнакомом городе, не смотря на жару, было на редкость многолюдно.

Нам приходилось перебираться узкими улочками окраин, какими-то переулками и по жутковатого вида дорогом. Понятно, что всеми силами держались подальше от центра города, да и от людей вообще — слишком уж колоритной, да приметной казалась наша парочка. Но, по моим подозрениям, дорога до центра города, по прямой едва ли занявшая час, с нашими блужданиями растянулась на все два.

Но особняк, застывший кирпичным массивом сразу за городским прудом и сквером, впечатлял с первого взгляда. И, что странно, у тяжелых кованых ворот нас отнюдь не встречали.

— И что теперь? — недоуменно покосилась я на молчаливого мага. — Стучаться, аль орать, как оглашенные будем?

— Руку приложи, — вместо этого предложил мне с усмешкой Волк, поворотом головы указывая на странного вида герб с руной в куче завитушек. На миг он показался будто бы знакомым или что-то около того. Но я так и не вспомнила, а потому просто, без опаски, незамысловато шлепнула ладонь прямо на кусок художественно отлитого чугуна.

По руке словно пробежала искра… и ворота с негромким скрипом распахнулись.

— И что сие значит? — так и не поняла я.

— Идем, — насмешливо подтолкнул меня маг в спину, утягивая фыркнувшего коня за собой.

Признаться, таинственность я не шибко любила, особенно в свете последних событий. Однако ж Волку я верила, хотя интригу-то развел… На три королевских двора с лихвой бы хватило. Но заинтересовал, признаю. Особенно когда на широкой аллее, несомненно ухоженной, нам не встретилось ни души. Никто не ждал нас на крыльце под витыми мраморными столбиками, и никто не открывал тяжелую, увенчанную тем же старинным, родовым гербом дверь.

К ней мне снова пришлось приложиться, и она снова открылась, вызывая уже знакомые, но теперь совсем не смутные опасения. Это не могло быть совпадением. Просто не могло, и всё тут!

— Присаживаясь, — без какого-либо стыда и угрызений совести, маг вольготно расположился в одном из глубоких бежевых кресел в огромной гостиной на первом этаже. Здесь было просторно и светло, даже уютно. Из распахнутых арочных окон легкий ветерок доносил нежные ароматы цветов из сада, тихо тикали изящные старинные часы на резной каминной полке.

Тут определенно кто-то жил. Но кто же? И почему Волк ведет себя спокойно, будто у себя дома?

Ответы на все мои вопросы появились вместе с хозяйкой поместья. Я даже не сомневалась, что это была она, когда с широкой лестницы вдруг раздался холодный голос с толикой эдакого женского, капризного недовольства:

— Значит, ты ее всё-таки нашел.

Я резко обернулась, так и не успев занять ни второе пустующее кресло, ни одну из кушеток у низкого кофейного столика.

На втором этажа, у начала лестницы, гордо расправив точеные плечи, стояла она. Ведьма!

Светло-медные, отдающие золотом кудри были уложены в затейливую прическу и перевиты жемчугом. Тяжелое, не по погоде плотное платье с корсажем бледно-лимонного цвета с черными вставками облегало стройную фигуру, а в каждом ее движении таилась грация и изящество. О богатстве кричал гарнитур старинных драгоценностей, зеленые, наверняка, глаза, смотрели с оценивающим холодом и отчетливым равнодушием.

Высокая, статная. Властная.

И почему такая внезапно… знакомая?

Приглядевшись получше, я ахнула, зажимая рот ладонью:

— Бабушка?!

— Тише, тише, — маг едва успел подхватить меня под руку и усадить на ближайшую кушетку. — Держи себя в руках.

— Бабушка? — презрительно смерив меня взглядом, элегантно подхватив подол, ведьма принялась без труда спускаться по лестнице, едва кривя губы. — Вот уж вряд ли.

— Но вы так похожи, — всё еще не понимала я, хмуря лоб, да пытаясь справиться с внезапной головной болью. Молодой бабушку, точнее прабабушку, я плохо помнила. Как природная ведьма, она столетиями могла сохранять себе молодость и красоту, но передача дара от сестры мне значительно подкосила ее силы. Она начала стремительно болеть и слабеть. Со временем ее прежний облик будто бы расплывался в памяти, но теперь я вспомнила ее отчетливо.

Они были похожи!

И тут, как кстати, мне припомнилось, о чем говорила тетушка Прусья накануне — о родственном моей магии огоньке. И о том, как легко поддались мне зачарованные ворота с фамильным гербом.

Вывод напросился сам собой:

— Но вы ее родственница, верно?

— К сожалению, — добравшись до меня скользящими шагами, ведьма остановилась, окидывая меня еще одним пристальным взглядом. Сидеть стало неловко, и я даже привстала, чувствуя себя не в своей тарелке. — И это не я. Это ты до отвращения на нее похожа.

И вдруг, замахнувшись, едва не залепила мне пощечину!

Я даже охнуть не успела, а Волк уже перехватил занесенную для удара руку, и с силой сжал, хрипло, угрожающе предупреждая:

— Не смей. Она не Амелисса.

— Уж прости, — скривившись, ведьма с силой вырвала свое запястье из его хватки, и отступила на шаг, злобно хмуря очень светлые, под свет волос, брови. — Не поверила, что ты действительно ее найдешь. Инстинкт сработал, знаешь ли!

— Я дал слово, Делисса, что найду твою сестру. И я нашел, — не собираясь отходить, маг как будто бы напомнил об их давнем, как я поняла, уговоре. — Ты же дала слово рассказать всё, что знаешь о семье Артиас.

— О, как же, — откровенно поморщившись, ведьма проследовала к кушетке, и опустилась на нее с грацией, присущей только аристократам. — Слово чести, я помню. Уже жалею о том дне, когда ты объявился на моем пороге в попытках отыскать проклятую Кровавую ведьму. И, судя по тому, что девчонку пропустила охранная магия, она действительно моя родственница.

Её… кто?!

Да простит меня Род, но в пекло таких родственников!

Моя бабушка, конечно, истинной леди не была, да и репутацию ее чистой не назовешь. Но она никогда, никогда себя так со своей родней не вела! Да она с деревенскими девками всегда была ласкова, и никого не обижала. А они, меж тем, ей чужие люди!

— Что я вам сделала? — отчаянно не понимая, чем я заслужила такое обращение, тихо спросила, руки в кулаки сжимая невольно. И не обращая внимания, как на напряженные плечи легли тяжелые мужские ладони, чуть сжимая и успокаивая.

— Брось, дело не в тебе, — ведьма отчетливо наморщила нос. — А в Амелиссе. Девочка, если я на нее похожа, пусть и отдаленно, то ты — ее копия. Легко спутать, знаешь ли.

Спутать? Да она в своем уме? Прабабушка моего возраста достигла больше двух столетий назад!

И если она помнит ее молодой, значит ли, что ей сейчас столько же? И ее имя…

— Вы ее сестра — верно?

— Младшая, — едва расправив складки на пышной юбке, ведьма скривилась. — К моему огромному сожалению. Не думала, что когда-нибудь придется вспоминать сей позорный момент, и уж тем более о нем рассказывать. Но имперские маги бывают на редкость убедительны.

— Приму за комплимент, — усмехнувшись, Волк едва склонил голову, и всё ж умудрился усадить меня на ближайшее кресло. А у меня тело к тому моменту как одеревенело всё!

Я ведь думала, нет у меня родственников больше, бабушка никогда о них не рассказывала. А тут, оказывается, есть, но какие? Нашему забору двоюродный сарай, и только!

Лучше б ее и вовсе не было.

— Зря, — тут же отрезала ведьма, небрежно постукивая лаковой туфелькой по полу. И уж не знаю, нервы-то ее были или нет, однако ж этот ее жест сильно отдавался в голове. К сожалению, моей!

И тихая просьба была озвучена как будто сама собой:

— А мы не можем просто поговорить? Без всего… этого?

Но Делисса моим просьбам не вняла. Что ей до моих волнений? Родственные связи, те самые, что самую сильную магию дают, кажется, ей были чужды. И обида прошлых лет мгновенно вылилась на меня вместе с ушатом презрения во взгляде и чистым ядом на губах:

— Без этого? Без чего, девочка? Без ненависти к твоей обожаемой бабуле, которая сломала и испортила мне всю жизнь? Или к имперскому магу, который явился ко мне бередить старые раны? Нет, уж. Раз она сама не посмела появиться передо мной, так хоть ты получишь сполна. Не нравится? Выход найдете сами.

— Бабушка много лет назад умерла, — тихо процедила я, невольно сжимая кулаки. — Просила извиниться за это. Теперь мы можем перейти к сути?

Но ведьма отреагировала ни сразу. С минуту она пристально вглядывалась в мое лицо, словно пытаясь понять, лгу ли я… А потом, запрокинув голову, расхохоталась!

И смех этот, громкий, противный, заливистый, полный нескрываемого злорадства, раскаленным кнутом ударил по моим заледеневшим венам. Я ее ненавидела.

Боги, как же я ее в этот момент ненавидела!!

— Умерла? — с непередаваемым удовольствием прокатив слова на языке, прищурилась ведьма. — Какие приятные новости ты принесла в мой дом. Она сдохла в мучениях, я надеюсь?

И тут мое терпение лопнуло!

Глаза застилала кровавая пелена, а родовая магия выплеснулась наружу, расшвыривая всё на своем пути. С грохотом отлетел в сторону кофейный столик, со стуком распахнулись напрочь окна, со звоном выбивая тонкие стекла. Диваны, кушетки и кресла перевернулись все, как один, и ведьма с трусливым воплем слетела на пол!

— Прекрати! — послышался ее отчаянный визг, который до меня доходил, как сквозь вату в ушах. — Прекрати это немедленно!

Но я не хотела. Не собиралась останавливаться!

Всё, чего я сейчас желала — чтобы мои силы продолжили вдавливать ее в пол, до боли, до искр в глазах, до тех пор, пока из ее грудной клетки с хрипами не польется кровь и извинения. Я никому не позволю пачкать имя моей бабушки!

Но на лицо легли широкие мужские ладони, обжигая:

— Ника. Успокойся, родная. Она того не стоит.

— Память моей бабушки того стоит, Волк, — едва взглянув в такие знакомые, темные, и спокойные глаза, я с неудовольствием почувствовала, как гнев в душе начинает успокаиваться, подобно стихающему шторму, подвластному магии сирен. — Она ее слов не заслуживает.

— Тогда не марай ее чужой кровью, — мягко напомнил маг. — В первую очередь ты природная ведьма. А уже потом кровавая.

Взять себя в руки оказалось сложно. Но… в его темных глазах отражались мои — гневные, алые, жаждущие убийства и темных дел. И это отрезвляло, да.

Вот только не успокаивало.

Кивнула, сбрасывая гневную пелену, и усилием воли заставила бушующие силы успокоиться. Ни к чему сейчас давать волю чувствам. Я хочу докопаться до правды, и только. А разгуляться смогу, когда Ансельма встречу. И вот тогда вся Пятерка меня не сможет остановить, клянусь!

— Это что… это что такое было, вообще? — откинув ковер, Делисса с трудом скинула с себя край тяжелого ковра, не так давно пытающегося ее банально раздавить. — Ты приняла родовой дар?!

Волк, наконец, отпустивший меня, на ее слова лишь хмыкнул, легко поднимая перевернутую мебель. Странно ли: он почему-то о таких вещах знал намного больше истинной ведьмы!

— Приняла, — резко бросила ей, отстраненно наблюдая, как перестают бешено колыхаться шторы на разбитых окнах. В покореженных створках, со стеклянным крошевом, некогда прекрасный особняк выглядел теперь жалко. Но никакого сочувствия не вызывал! — Наследственный дар выбора не предлагает. Он просто приходит. Ты или его принимаешь или борешься с ним до конца жизни. Жизнь становится очень короткой, правда.

— Амелисса то же самое говорила, — тихо, будто себе под нос пробормотала моя родственница, каким-то неловким жестом поправляя растрепавшиеся волосы. — А я ей не поверила.

— Неужели завидовала, Делисса? — поставив перевернутое кресло, Волк усмехнулся, опираясь локтями на его спинку. И постучал пальцами, указав взглядом на сидение.

Тяжело вздохнув, я все ж села, хотя внутри всё натянулось, как пружина. Мозги уже мыслили ясно, но жгучая обида и злость всё еще недовольно ворочались внутри, тревожа жгучую, почти детскую обиду.

За что она со мной так?

— Завидовала, — странно, но ведьма вставать не спешила. То ли тяжелое платье подняться не давало, то ли еще что. А Волк из себя джентльмена явно не собирался изображать. Он вообще, как оказалось, злопамятный. — Да как тебе сказать.

— Возьми и скажи. Желательно сначала, — резко ответил маг.

Моя родственница обвела взглядом разрушенную комнату, посмотрела на меня, сложившую руки на груди, и задала неожиданный вопрос:

— Твоя мать ведь неодаренной была?

Я лишь хмыкнула, и то про себя. Неодаренной в семье была дочь Амелиссы, то есть моя бабушка. И я. Но это Делиссе знать совсем необязательно. Пришлось врать:

— Допустим. И что?

— Наша мать была неодаренной, — поведала мне ведьма, пытаясь подняться. Не получилось. В итоге она осталась сидеть там же, на полу, разве что оперлась спиной на опрокинутый диван, зеркально повторив мой жест с руками. — Она влюбилась и вышла замуж за лорда, который был красив, но не слишком богат. И хоть матушка была бедна и титулов не имела, он тоже души в ней не чаял. До поры до времени, конечно. Пока не родились мы, и в нас не проснулась магия. И тогда теплая отцовская любовь обратилась лютой ненавистью — он терпеть не мог ведьм, и простить мать за обман не смог. Даже сослал ее куда-то в провинцию, где она и зачахла в итоге. К слову, ненавидел он нас, своих дочерей, одинаково, и меня это устраивало. А потом в далекой деревне умерла наша бабка, и у Амелиссы пробудился кровавый дар. Тот самый, что я вижу сейчас в тебе. И нет, я не завидовала, Волк. Я была рада. Ведь сестру он стал ненавидеть сильнее.

— Ты стала любимой дочерью, Делисса, — насмешливо проговорил Волк, пока я пыталась вдуматься в историю собственной семью, которую, как оказалось, я совсем не знала.

Бабушка о своем прошлом никогда не рассказывала, и теперь я начинала понимать, почему.

— Любимой? — издевательски рассмеялась ведьма. — Какие громкие слова! Но да, отец презирал меня чуть меньше, и отослал сестру в Школу Ворожей, лишь бы ее не видеть. Вычеркнул из фамильного древа, отрекся от нее, сделал так, чтобы ее имя нигде не упоминалось. Ты знал, что Артиас — это придуманная для нее фамилия? Наш род звался совсем иначе. Отец просто стер позорное пятно из своей жизни. А потом занялся мной.

О, как. Всё чудесатей и чудесатей…

Видя, что мы молчим оба, Делисса вдруг хмыкнула:

— Вы даже представить не можете, сколько раз мой дражайший папенька выдавал меня замуж за своих друзей, стремясь получить власть, деньги и расположение влиятельных лордов. Но вот незадача… Он умер, так и не приблизившись к императору. А я пережила их всех! И все благодаря магии, которую он так ненавидел. Забавно, правда?

— Сочувствую твоей утрате, — уж чего-чего, а истинного сочувствия в словах мага не было ни на грамм. Скорее уж подчеркнутое равнодушие и только. — Ближе к сути, Делисса.

— Куда уж ближе, — с раздражением бросила она, глядя снизу вверх, но точно не чувствуя себя уязвленной. Среди всего этого бардака, с растрепанными волосами, в помятом платье и с расцарапанной щекой, ведьма всё еще оставалась настоящей ведьмой. Гордой и несломленной. — Сочувствия моя судьба не вызывает сейчас, не трогала никого и тогда. Пока я вынуждена была терпеть приставания скользких прощелыг из высшего общества и слюнявые поцелуи стариков из знати, моя сестренка внезапно проявила свои таланты и стала лучшей выпускницей имперской Школы Ворожей. Ее заметили, ее оценили, и вскоре она стали блистать при императорском дворе. Как думаете, этот выверт судьбы оценил наш папенька?

— Сочувствую, — сухо заметила уже я, глядя только на ведьму, и не испытывая при этом ничего. Сопереживания к ней, хоть каких-то, у меня действительно не было! — И что потом?

— А я знаю? — ехидно ответила мне хозяйка особняка. — Мы виделись с ней раз или два. Я просила ей помочь, но теплых чувств между нами явно не осталось с ее уходом. Меня она знать не хотела, завела себе подружку, любовника какого-то, из придворных магов. А потом, струсив, сбежала, когда на империи напали твари Рунха. Нет, слухи ходили, что легендарная Кровавая Ведьма пала, защищая империю вместе с остальными. Но я-то знала, что она жива и невредима!

— Если б Амелисса погибла, дар бы перешел к тебе, — задумчиво откликнулся Волк. — Это логично.

— Что за подружка? — не давая ему закончить, вмешалась я. Сердцем чувствовала, что это важно, и промолчать не смогла. О подругах бабушки я знать не знала, она никогда не говорила о них. Единственная из ее знакомых, кого я знала — это бабушка Ядвиги, Верховная ведьма моей Школы.

Но ведь они были скорее врагами, чем друзьями, не так ли?

Но опять же, разве станет кто дочь врага беречь, кормить, растить, да воспитывать, как свою родную? Вот то-то и оно!

Ох, чует мое сердце, Верховная была той самой подругой. А потом они что-то крепко не поделили! Или, может… кого-то?

— А я почем знаю? — вскинула брови ведьма, откровенно изумляясь. — Мне что, дел больше не было, как за ее личной жизнью следить? Знаю только, что не разлей вода они были, клятву на крови давали, беречь друг друга обещали и детей друг друга защищать. И звали её… не то Огнива, не то… как же ее!

— Купава, — глухо застонала я, закрывая лицо ладонями и уже понимая отчётливо, о ком она говорит. — Купава Ратиборовна.

— Да, точно! — щелкнула пальцами Делисса, невольно высекая искры. — Тоже потом пропала куда-то, говорят, там же сгинула, когда проклятье пыталась остановить. Знаешь ее, что ли?

Я горько усмехнулась, кусая нижнюю губу.

Знаю. Как же не знать!

— Доминика? — маг, насторожившись, осторожно коснулся моего плеча.

Глубока вздохнув, чувствуя, как невольные слезы подбираются к глазам, я мотнула головой, отнимая руки от лица:

— Потом. Допустим, я понимаю, о ком вы. А тот…

— О мужике ее спросить хочешь? — понятливо усмехнулась ведьма. И вышло это настолько криво, что даже как-то жутко стало. — А вот тут самое интересное, девочка. Потому что вертелась моя сестричка не около кого-то, а около самого Ансельма, нынешнего императора. Поддерживала его во всем, вперед, к власти толкала. Видать, императрицей стать хотела, да не ожидала, что к трону проклятье прилагается. А потом просто сбежала. Не по ее челу царский венец оказался!

На сей раз яд и злоба в ее словах меня уже не трогали.

Оставаясь спокойной и неподвижной, я медленно умирала внутри.