Кромешник и его светлое чудо

14 глава Завтрак с кромешником

Татуировки на коже мужчины словно сошли с ума: заплясали, собираясь в хаотичные узоры, налились силой — и превратились в струящуюся ткань! Тьма укутала кромешника с головы до пят, превращаясь в чернильно-черный плащ.

И только тогда Мэттхольд обернулся.

— Почти все готово. Жаль, что ты проснулась, я хотел принести завтрак в спальню.

Завтрак в постель? Как это мило! И нет, я так не считаю, это ирония!

Я же поверила, что сейчас увижу его лицо! А он взял и надел свой шмырев плащ!

Как же я зла!

Самое смешное, что это ведь из-за меня в гардеробе неженатых кромешников, приезжающих в Латорию, появились подобные вещи.

Раздражение вмиг улеглось.

— Хочешь, расскажу, кто виноват, что орден, опасаясь незамужних латориек, приказал холостякам скрывать лица?

— С удовольствием послушаю.

Он вернулся к нарезанию овощей для салата, но делал это не так быстро, как прежде, а с обычной скоростью. И все равно это было завораживающе красиво.

Ох, кажется, я окончательно влипла!

Прогнав глупую мысль, принялась рассказывать:

— Во время знакомства мою сестру сильно испугал будущий супруг, и она нечаянно огрела его скалкой.

— Забавное начало рассказа, — хмыкнул Мэттхольд. — У твоей сестры интересная реакция на попытку познакомиться.

Я вспомнила, как именно подошел Виктрэм к Виоле, и покраснела. Об этом лучше молчать, но некоторые объяснения все же нужны.

И я уточнила:

— Это было не совсем знакомство. Просто представь ситуацию: якобы пустой дом, девушка погружена в работу — и вдруг позади раздается мужской голос. Вот она и взмахнула скалкой на рефлексах, защищаясь, и свалила будущего мужа с ног.

Мэттхольд хмыкнул:

— Верится с трудом, что девушка вырубила кромешника скалкой.

Я принялась защищать честь зятя:

— Виктрэм был на грани, сильно ослаблен, да и скалка та не простая, а нестандартный артефакт, который я сделала на спор.

Что я в тот момент пробовала домашнюю наливку, признаваться не стала, не красило это меня, как специалиста.

Мэттхольд закончил с приготовлением салата и принялся сервировать стол, убрав поднос в шкаф.

Впервые кто-то, кроме сестры, хозяйничал на кухне и не вызывал во мне ни малейшего раздражения.

— Так ты создаешь оружие против кромешников? — пошутил Мэттхольд, возвращая к рассказу.

Ох... засмотревшись на плавные, экономные движения мужчины, я забылась и смолкла.

— Выходит, что нечаянно создала. Скалка в единственном экземпляре, орден забрал ее на исследование, значит, с ней точно что-то не так.

Достав только одну тарелку, Мэттхольд принялся наливать суп.

— Зять пошутил, что он влюбился с первого удара. Я повторила его слова в разговоре с подругой, которая пишет о кромешниках романтические истории, она, кстати, получила на это разрешение от ордена, так что он сам виноват в возникшей ситуации. Прочитав роман с этой шуткой, экзальтированные девицы решили, что все дело в скалке. И понеслось... Тираж изъяли — не помогло. Шутка обрела алогичное объяснение: мол, скалка, как символ домашнего очага, по воле латорийской богини Матери стала приворотным средством. Ордену пришлось пустить слух, что неженатые кромешники, которые носят плащи, сильно изуродованы нечистью. Лишь это сократило число нападений...

Плечи Мэттхольда дрогнули.

Ему смешно? Ха! Это он просто не встречал девицу с горящими глазами, заветным желанием выйти замуж за кромешника и скалкой наперевес. Сногсшибательное зрелище!

— Но ты ведь не поэтому носишь плащ? Не из-за нападений фанатичек?

— Нет, — коротко отозвался он.

Хоть какие-нибудь объяснения, пожалуйста! Ведь иначе я сама их придумаю.

Увы, Мэттхольд не соизволил поделиться подробностями.

И у меня вырвалось горькое признание:

— Если бы собратья по ордену не носили плащи, ты бы тоже его не надел. Это все мой неуемный язык виноват!

Понимаю, что ему пришлось бы выкручиваться как-то иначе, чтобы и лицо скрыть, и не выделяться среди других кромешников. Но помечтать-то можно!

— Я когда-нибудь увижу тебя?

Он неопределенно пожал мощными плечами.

— На все воля Тьмы.

— Ты скрываешь лицо из-за шрама? — допытывалась я, испытав необъяснимый прилив смелости. — Поверь, мне все равно, да и к внешности привыкаешь, не замечаешь, какого цвета у человека глаза.

Не оборачиваясь, Мэттхольд глухо произнес:

— Серо-голубые.

— Что, прости?

— У тебя серо-голубые глаза, Филиппа, иногда светло-зеленые — цвет зависит от освещения и твоего настроения.

И что это означает? Присматривался? Или лично ему не все равно, какой у человека цвет глаз?

— Приятного аппетита, Филиппа. — Он поставил на стол тарелку.

Все еще находясь на волне смелости и наглости, я сложила руки на груди и решительно заявила:

— Спасибо большое, мне приятна забота, но есть я не буду.

— Нет аппетита? — тихо спросил Мэттхольд.

Не сводя с него пристального взгляда, я заявила провокационно:

— Опасаюсь, что отравлено, поэтому позавтракай вместе со мной!

До недавнего времени я даже мысли бы не допустила, что легендарные кромешники могут сделать что-то нехорошее. Благородные, совершенные воины. Ан нет, среди них тоже встречались предатели, клятвопреступники и просто подверженные страстям.

Тот, кто побеждал искушение воспользоваться полученной силой во вред, становился истинно могущественным.

Я уверена, мой гость из числа последних. Он по-настоящему благородный воин Тьмы.

Моя маленькая провокация удалась: молча взяв еще тарелку, кромешник налил и себе супа.

Как зачарованная, я следила за ложкой, которую он поднес ко рту, точнее, к тьме, прикрывавшей лицо.

Ложка вошла во мрак...

Я вздохнула. Это было наивно — надеяться, что он откинет капюшон, чтобы поесть.

— Как видишь, я спокойно ем.

Можно было вредничать дальше, мол, кромешникам яды не страшны. Но цель ведь была в другом... Попытка увидеть лицо моего спасителя провалилась.

Еще раз вздохнув, я принялась за суп. И вскоре забыла обо всех огорчениях: прозрачный бульон, насыщенный вкус и аромат. Удивительно вкусно!

Когда твоя сестра кулинарный маг, сложно удивить, но мужчина напротив сумел.

— Спасибо, мне очень понравилось! — поблагодарила я, когда незаметно для себя доела последнюю ложку.

— Я рад, — отозвался Мэттхольд. — Есть еще чай из трав. Будешь?

Я кивнула, с удовольствием наблюдая, как он гармонично двигается по кухне.

Знаю, среди мужчин много профессиональных поваров, но воин, который умеет готовить, а еще заваривает тебе чай? А уж кромешник! Даже предположить подобное не могла.

Вскоре передо мной стояла чашка с травяным настоем. Пахло аппетитно и знакомо — травами из леса, я сама делала этот сбор.

Гость мыл посуду, как обыкновенный человек, и я вновь засмотрелась. Вспомнилось, во что превращалась у брата кухня всего за один день, когда Виола вынужденно уезжала до вечера. Болес — витающий в облаках изобретатель, я тогда была мелкой и не думала, что должна помогать старшим. Поражаюсь, почему Виола, возвращаясь в свинарник, нас не гоняла по дому полотенцем?..

Я отпила глоток и тотчас выплюнула.

— Что? — Мэттхольд резко обернулся. — Опять отправлено?

Я не удержалась от смешка.

— В этот раз да. Здесь мед, а у меня непереносимость.

— Извини, не знал. — Он забрал чашку и вылил ее содержимое в раковину. — Что делает на твоей кухне мед, если тебе его нельзя? Для гостей?

— Нет. Жаль было выбросить после эксперимента.

Вот же шмырь! Мысленно шутя насчет ядов, я едва не отравилась на самом деле. И ведь по собственной глупости!

Когда я нервничаю, то много говорю. Вот и сейчас зачем-то принялась болтать о том, о чем не спрашивали.

— Я придумала один дурацкий артефакт — твареподавитель. Летом открываешь окно на всю ночь и спишь спокойно — ни мошка, ни комары не беспокоят. Но не хотелось, чтобы артефакт убивал и безобидных насекомых, тех же мотыльков. Чтобы убедиться, что артефакт настроен лишь на кровососущих, я приманивала бражников, измазывая подоконник медом... Вот почему он у меня.

— Почему артефакт дурацкий? Нужное изобретение для тех, кому недоступно специальное заклинание. Только я бы изменил название. Инсектор, например.

А что? Мне нравится. Пусть слово с древнего языка, но у людей на слуху: маги-природники, которые специализируются на насекомых, так и называются — маги-инсекторы. Их услуги бесценны для землевладельцев.

Кто же откажется приобрести карманный инсектор?

— Названия... У меня с ними большие проблемы. В день, когда впервые встретились с тобой, я безуспешно пыталась продать новый защитный артефакт — бронесисю. Ой!

Опять выскочило это дурацкое слово...

Я спрятала в ладонях пылающее стыдом лицо. Опять опростоволосилась! Боги, за что вы меня сделали косноязычной?

— Точнее, бронегрудь. Но этот артефакт все равно никому не нужен...

— Это что-то из защитной магии? — сдавленно спросил Мэттхольд.

Понятно. Я его рассмешила, но он постарался скрыть смех, чтобы не обидеть. Великодушно с его стороны.

— Да, это мощный щит на весь корпус, ведь по статистике, большинство заклинаний направлены туда. — Я машинально принялась перечислять особенности своего детища.

— Бронежилет.

— Что?

— Больше подходит это название, если артефакт защищает корпус, — объяснил кромешник.

У меня не было слов!

Я создаю артефакты уже несколько лет. Назвать их — это сложнее всего, почти физические муки. Без названия не продашь, а не продашь — не будет возможности делать следующие артефакты, и я утрачу независимость.

Как-то так.

Нет, меня поддержит брат, назначив финансовое содержание, сестра тоже не останется в стороне. То есть от голода не умру. Но буду ли создавать артефакты? Ежеминутно помня, что провалилась, не справилась без посторонней помощи?

А идти в чью-то мастерскую рядовым артефактором... Сложно да и неприятно.

Для женщины артефакторика — чаще всего бурная река с подводными камнями.

И сейчас я смотрела на потрясающего мужчину, который за несколько минут общения дал имена уже двум моим изобретениям. Шикарные названия — емкие и отражающие суть. Сокровище, а не мужчина!

Я ощутила себя драконом-коллекционером из иномирских сказок. Выкрасть и спрятать!

— Филиппа, твой взгляд меня пугает, — явно с усмешкой произнес кромешник и взял чашку с чаем.

Белый фарфор в сильных смуглых пальцах — красиво.

— Размышляю, как лучше сделать тебе неприличное предложение, — призналась я честно.

Поднятая чашка на миг зависла в воздухе, затем продолжила траекторию движения.

— Филиппа, какое предложение? — осторожно уточнил Мэттхольд и сделал глоток. Половина чашки исчезла во тьме капюшона.

— Я хочу тебя, — сообщила я важное и сосредоточилась на половинке чашке.

Как тьма сказывается на ее свойствах? Никак? Тот же плащ — он исчезает-появляется, потому что видоизменился под воздействием? Или изначально соткан из тьмы? А вдруг это тогда часть мужчины, как татуировки? И потрогать за край плаща — достаточно интимный жест?

— Фил, — тихо окликнул кромешник, и чашка в его руке вдруг раскрошилась.

Брызг было немного, он почти допил чай.

— Что? — Я уставилась во все глаза.

— Повтори, что ты сказала, — терпеливо и очень медленно произнес Мэттхольд.

Да что я там такого сказала?

— Я хочу тебя — ужасно сильно хочу! — пригласить к себе в помощники, уж очень здорово вышло с названиями! — выпалила я на одном духу.

— Кхм, — озадаченно прокашлялся кромешник.

Лежащий возле стола Барт выдал странный звук, еще и лапой прикрыл морду, пряча нос и глаза.

Ну вот, я же была права и предупредила! Странное предложение.

— И да, я понимаю, что предложение неприличное. Кромешному лорду нельзя работать у артефактора.

— Почему нельзя? — уточнил Мэттхольд, но отстраненно, будто думал совсем о другом.

Наш разговор его тяготит? Заболтала я своими глупостями?

— Статус кромешника, гордость и запреты ордена, — со вздохом перечислила я. — Все понимаю, но как же мне нужна помощь с названиями!

— Помощь с названиями, — эхом повторил кромешник. — Ничего неприличного не вижу в помощи.

— О! Правда? Тогда заключим договор на проценты с продажи, так будет справедливо, — предложила я.

Боги, как же мне повезло! Я подавила желание запищать от радости.

— Странные у тебя понятия о справедливости, — удивился Мэттхольд. — Брать плату только за названия... Хм. Слишком щедро и, уж прости, глупо, Фил. Я просто помогу.

Хотелось поспорить, что это он неправ. Без удачного названия изобретение будет валяться на полке в пыли, его не возьмет лавочник, не купят люди.

А я так хочу, чтобы моими артефактами пользовались, чтобы они приносили пользу! Я бы спокойно творила дальше в удобных для себя условиях... Видимо, чересчур много хочу.

Мэттхольд внезапно насторожился — не видя лица, я все же поняла это по изменившимся позе: в плечах появилось напряжение. Мужчина будто к чему-то прислушивался, не доступному мне. А у меня ведь тонкий слух, острее, чем у среднестатистического человека.

— Филиппа, тебе пора подремать после завтрака, — вдруг заявил кромешник и вышел из-за стола. — Я провожу тебя в спальню.

— Да я и сама смогу, — возразила, старательно давя любопытство.

Что происходит? Может, его вызвали побратимы? Или я устала, и мне кажется, что Мэттхольду нужно срочно уйти.

Сидящий Барт неожиданно взмахнул хвостом, укладывая его прямо на моем пути.

Опасаясь наступить, уклонилась и предсказуемо споткнулась.

— Осторожно!

Кромешник подхватил на руки — я обвила его за шею рукой.

— Ой...

— Прости, не подумал, что ты слабенькая после болезни, — с сожалением повинился Мэттхольд.

Я же с досадой посмотрела на шмыря сверху вниз. Это же он специально подсунул свой хвост! Чего только добивался? Чтобы меня понесли в спальню на руках?

На руках... О, а ведь это шанс!

Коварно, некрасиво с моей стороны, но как удержаться?

Я осторожно потянула за капюшон плаща.

Пальцы прошли сквозь тьму. Я даже губу прикусила, чтобы не выдать стон разочарования.

— Филиппа, — с укоризной протянул Мэттхольд.

— Любопытство сильнее меня. Извини.

Кончиками пальцев погладила, куда дотянулась. Щеку. Выбритую гладко. О, крохотная деталь облика уже есть!

И я еще раз провела по скуле.

— С твоим любопытством ничем пока помочь не могу, — сдержанно произнес кромешник.

— Пока? — зацепилась я за слово.

Он не ответил. Слегка повернув голову, коснулся губами моей руки.

От неожиданности я выдернула ее из тьмы капюшона. Трусиха.

В молчании Мэттхольд отнес меня в спальню.

— Отдыхай, Фил, и поскорее выздоравливай. — Он опустил меня на кровать и попятился на выход.

— Спасибо, — прошептала я, испытывая вихрь самых разных эмоций: от разочарования, что он уходит, до удивления, что такой заботливый и сдержанный.

Он ушел. И я вдруг вспомнила, что не спросила, когда его ждать и ждать ли вообще.

Так, последнее лишнее! Нельзя допускать даже мысли, что это последняя наша встреча! Пусть страшно потерять то, что сейчас испытываю, нужно верить.

Душно... Кажется, от волнений поднялась температура.

Может, открыть окно, чтобы чуть остудиться? Я с трудом встала и подошла к ближайшему.

С этой стороны дома хорошо просматривался лес.

Уже хотела отойти, когда на ограду запрыгнул Барт. Собрался на прогулку? Жаль, я бы не отказалась от того, чтобы он полежал рядом и помурлыкал.

Через ограду перепрыгнуло нечто огромное черное.

Что... Что это?!

Сердце подскочило к горлу от страха.

Показалось? Галлюцинации после меда?

Размытое пятно имело очертания зверя. Но Барт сидел спокойно на ограде, не отреагировав на его появления. Значит, мне показалось?

О! Шмырь уже не сидел — спрыгнул и побежал в лес.

Как ни приглядывалась, больше ничего подозрительного не увидела.

Точно, это расшалилось воображение на почве болезни и легкого отравления медом.

***

В ветвях дуба недовольно каркала ворона.

— Спасибо, что показал, — поблагодарил Мэттхольд шмыря.

Тот боднул его в лодыжку и, отойдя в сторону, принялся следить за недовольной вороной. Жесткая, невкусная птица, а возмущается, будто кому-то интересна.

Кромешник опустился на одно колено, чтобы сподручнее было рассматривать след.

Отпечаток ноги и легкая дымка измененной тьмы.

Его личный враг был здесь недавно — разрыв на изумрудном ковре мха не успел подсохнуть.

Отступник наблюдал из леса за домом Филиппы.

Зачем? Только из-за артефакта? Хотел, чтобы Фил его вытащила?

Или дело во влечении, которое вызвала девушка?

Нужно понять, чтобы знать, как лучше ее защитить.

Телепорт открылся шагах в пяти, выпуская рыжего побратима.

— На Джета напали, — сообщил он сходу.

— Джет серьезно ранен? — поднимаясь с колена, спросил Мэттхольд.

— Больше пострадала его гордость — увлекся охотой на подходящую принцу девушку и подпустил нападающего к себе.

— Напал случайный маг, патруль или?..

— Или, — подтвердил нехорошее предположение рыжий. — Кто-то из наших тоже гуляет по ночам инкогнито.

— Привлекли внимание действия Джета.

— Нет. Думаю, это так называемый ночной король Вирекс. Поклонник твоей кошечки решил больше узнать о тебе, а значит, и о нас.

— Он не мог связать меня с Джетом.

— Почему? Он мог случайно увидеть нас всех вместе.

— Хорошо, я разберусь с ним поскорее.

— Для начала постарайся понять, что он такое. Он не похож на других ренегатов.

— Пробужденный?

Ярвуд пожал плечами.

— Пока все тихо, но принца надо перепрятать.

— Ты паникуешь.

— Пусть так, но лучше проявить бдительность. Ждем тебя.

Рыжий ушел телепортом.

Сформировав на ладони клочок тьмы, Мэттхольд вытянул его в полоску, с которой приблизился к шмырю.

— Барт, стереги хозяйку. И зови, если Вирекс опять объявится.

Тьма сомкнулась на шее нечисти черным ошейником и через мгновение стала невидимой.

Мэттхольд исчез в чернильно-черном вихре перехода.

Из тени дуба соткалась темная фигура. С подчеркнутым безразличием шмырь принялся вылизывать лапу.

Статный мужчина в плаще, в последнее время так любимом кромешниками, подошел к Барту и осторожно опустил руку ему на голову.

— Спасибо, — шепнул едва слышно.

Еще один невидимый ошейник из тьмы был застегнут на шее лже-кота, и незнакомец ушел телепортом.